Жизнь среди людей Рекунова Алиса

24. Спортсмены

Мне кажется, мы не успели спасти этот старый-престарый мир,

Апокалипсис наступил, и никто не заметил.

Те, с кем ходим мы рядом, стали совсем другими (людьми?).

Теперь мы заперты с ними на этой странной планете.

Можно так сильно задуматься о себе, что перестанешь замечать других. Ну в моем случае так всегда было и есть. Я никогда ничего не замечаю. Я живу в своем мире.

Но другие-то почему ничего не замечают?

Мы с Викой сидели за одной партой, но почти не разговаривали. Я не смотрел на нее, все время стараясь занять себя каким-нибудь делом.

В первый день учебы даже Артем Хвостов ни к кому не лез. Я решил, что это хороший знак. Может, он исправился?

Шанс узнать представился уже в среду. Артем подошел ко мне на первой большой перемене.

– Ты алгебру сделал? – спросил он.

– Что? – спросил я.

– Алгебру.

– Да.

– Дашь списать?

– Почему ты думаешь, что я хочу дать тебе списать домашнее задание?

– Ты можешь не хотеть. Мне по фиг. У нас один вариант, а ты всегда делаешь домашку.

– Обратись к кому-нибудь другому, – сказал я, уткнувшись в тетрадь по литературе, но Артем Хвостов выдернул ее у меня из рук. Я не успел ничего сделать.

– Мне надо в этом полугодии получать только хорошие оценки, иначе кранты. Что, тебе сложно, что ли?

Я задумался. Нет, сложно мне не было. Но было неприятно.

– Меняю тетрадь по литре на тетрадь по алгебре, – сказал он и сжал мою тетрадь по литературе в кулаке так, что она начала мяться.

Остальные, как всегда, никак не отреагировали.

– Хорошо, – Вика улыбнулась ему. – Леша даст тебе тетрадь через две минуты. Он кое-что не доделал.

– О, сладкая парочка уже домашку делает вместе.

Он кинул мне тетрадь по литературе и вышел из класса.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Дай мне свою тетрадь по алгебре, – сказала Вика.

Я дал ей тетрадь, и она незаметно исправила часть уравнений. Теперь они стали неправильными.

– Теперь пусть списывает, – улыбнулась Вика.

– Ты просто злой гений, – шепнул я.

Ольга Алексеевна говорила про месть, а я не понял, зачем она нужна. Может, теперь пойму.

На уроке алгебры Галина Владимировна собрала тетради у пяти учеников, включая Артема Хвостова и меня.

Пока Женя Смольникова решала уравнение у доски, я напряженно ждал, когда Галина Владимировна проверит тетради. Она что-то подчеркивала, хмурилась, поправляла очки. В конце концов она попросила Женю раздать нам тетради и встала.

– Почему двойка? – громко спросил Артем Хвостов, открыв тетрадь.

– Потому что кто-то списывал. Причем списывал с ошибками, – ответила она.

– Я не списывал, – закричал он.

– У тебя все задание, цифра в цифру, как у Леши Самохина, – сказала она и повернулась ко мне – Леша, а с тобой-то что? Почему столько ошибок?

Я пожал плечами.

– Ты же такой умный мальчик, не хочу тебе тройку ставить. Иди к доске, решишь правильно, поставлю четверку.

– Почему ему четверку, а мне двойку? – снова закричал Артем Хвостов.

– Сам хочешь пойти к доске?

Артем сразу замолчал. К доске он никогда не хотел.

Я решил два уравнения, и Галина Владимировна поставила мне четыре.

На перемене Артем Хвостов снова подошел к моей парте.

– Ржешь, да?

– Что? – не понял я.

– Это не смешно, – сказал он, – Ты охренел вконец, что ли?

Я пожал плечами.

– Больше не смей так делать, а то твои стишочки окажутся на моей стене «В контакте».

– И что?

– Ты чё, тупой? Все будут ржать.

– Мне все равно. У меня нет регистрации на этом сайте, – вежливо ответил я.

– Слушай, свали в туман, – встав из-за парты, Вика толкнула его плечом и вышла.

– Ой, смотрите, ботанка защищает своего бойфренда.

– Я серьезно. Свали.

– А то что? Твой возлюбленный замахнется на меня стулом?

– Слушайте, вы уже достали. Давайте друг друга просто игнорировать? Всем удобно.

Прозвенел звонок, и в класс вошел пухлый Павел Анатольевич.

Артем Хвостов и Вика сели на свои места.

Вика улыбнулась мне, и я улыбнулся в ответ.

После уроков мы шли домой вдвоем.

Я не знал, о чем говорить, но Вика начала первой:

– Насчет НГ. Если что, я не собираюсь заводить с тобой отношения, поэтому можешь не волноваться. Я не буду за тобой бегать и просить перезвонить. Я хочу просто весело проводить время. Без обязательств.

– Хорошо.

– У тебя сейчас есть кто-нибудь дома? – спросила она. – Может, Влад. Не знаю. Людмила Сергеевна, скорее всего, точно дома.

– Может, тогда пойдем ко мне? – спросила она тихо.

Я кивнул.

И мы пошли к Вике.

Жизнь продолжалась.

Артем Хвостов продолжал говорить про меня всякие вещи. Теперь он говорил не только про меня, но и про Вику тоже. Меня обзывали придурком и психом, а ее ботанкой и почему-то невестой Франкенштейна. Очевидно, Франкенштейном был я.

Мне было за них стыдно, потому что они перепутали Виктора Франкенштейна и монстра, которого он создал.

Одноклассники посмеивались, глядя на меня. Иногда даже цитировали мои «стишочки», как выражался Артем Хвостов. Моя тетрадь и мой mp3-плеер так и остались у них.

Но теперь Вика просто брала меня за руку и уводила в специальный закуток, где находился запасной выход. Она говорила, что туда приходят обжиматься и целоваться. Мы с Викой в основном не обжимались, потому что я опасался своих физиологических реакций. Но, по крайней мере, теперь я был не один.

Дышать стало легче.

Рядом со школой была библиотека, туда я и записался. Первым я взял роман Джоди Пиколт «Последнее правило» про мальчика с синдромом Аспергера. И, сказать честно, по сравнению с главным героем, я казался себе просто оплотом нормальности.

Гриша Зыбин взял эту книгу и долго не хотел отдавать, а потом выкинул ее в окно. Мне пришлось вытаскивать ее из снега.

Больше я не носил книги в школу.

Все изменилось.

Раньше я не думал об этом, но теперь понял, что стал намного взрослее. Наверное, дело в сексе.

Если бы месяц назад кто-нибудь прилетел ко мне из будущего на машине времени и сказал, что у меня будет секс, я бы не поверил (без доказательств). Но это случилось. Кто бы мог подумать?

С Викой было просто. Так просто, насколько может быть с другим человеком.

Если у Вики никого не было дома, мы проводили время у нее, а потом я шел к себе, где меня уже ждала Людмила Сергеевна. Пару раз мы были у меня дома, когда я точно знал, что никого не будет.

Вика сказала, что у нас не будет отношений, но если у меня кто-то появится, то я должен буду сказать ей об этом. Она, в свою очередь, пообещала то же самое.

Я решил, что это разумно.

Мы продолжали общаться на факультативе по психологии, который постепенно переставал быть похож на урок. Сама Ольга Алексеевна заметила, что факультатив стал больше похож на группу поддержки, где все делились своими проблемами.

Eta последнем в январе занятии Алина расплакалась.

– У меня скоро соревнования, а мне задают так же много, как и остальным. Хотя у меня все время тренировки и соревнования. А еще органическая химия. Я ее совсем не понимаю. И алгебра. И задачи по физике. Я просто ничего не успеваю, – говорила Алина, – А никто не хочет войти в мое положение.

Соня молчала, Женя и Вика задавали ей много вопросов, советовали что-то. Кажется, они начали ладить друг с другом. Наверное, они обе жалели Алину.

Меня слова Алины не впечатляли, потому что я каждый день видел Влада, который и учился (иногда с моей небольшой помощью), и занимался спортом. И не жаловался при этом.

– Думаю, что на данном этапе учеба должна быть для тебя на первом месте, – сказала Ольга Алексеевна.

– Но я хочу стать мастером спорта международного класса. Это моя главная мечта. Я должна тренироваться. У меня ни на что нет времени.

– Но ты занимаешься в художественной школе, – сказала Ольга Алексеевна.

– И сюда ходишь, – сказала Женя.

– И «Доктора Хауса» успеваешь смотреть, – добавила Соня.

Алина посмотрела на Соню, широко раскрыв глаза.

Я ждал, что Алина скажет что-нибудь вроде: «И ты, Брут», но она просто встала с места.

– Предательница, – сказала она, глядя на Соню, и вышла.

Теперь я ждал, что Соня выбежит за ней, но Соня осталась на месте.

– Ты не пойдешь за ней? – спросила Вика.

– Она бы за мной не пошла, – вздохнула Соня. – Но, наверное, стоит. Пока всем.

Она встала, взяла рюкзак и вышла.

Мы остались вчетвером и занялись проективными методиками.

После факультатива я должен был пойти к Вике, но ей позвонила мама и сказала, чтобы она ехала к бабушке. У Вики была старая бабушка, которую в третий раз за год положили в больницу.

Поэтому мы разошлись.

Я шел домой и думал о том, что мы встретимся завтра и…

Когда я пришел, то услышал шум бегущей воды в ванной. Очевидно, Влад пришел домой раньше меня.

Я решил не мешать ему и сразу направился в комнату. Долго стоял над столом, где стояла стопка моих учебников и тетрадей, а книги, тетради и листы бумаги Влада были рассыпаны по всей поверхности.

Н-да. На моем столе беспорядок, а я так спокойно на это смотрю.

Это показалось мне смешным.

Влад все не выходил, и мне пришлось мыть руки на кухне. А еще я хотел в туалет.

Я включил чайник и подошел к двери ванной комнаты.

– Ты чай будешь? – спросил я.

– Нет, – громко сказал Влад, заглушая шум бегущей воды.

Его голос показался мне каким-то странным.

– Все нормально? – спросил я.

– Да, конечно, – ответил он.

Почему-то я забеспокоился.

– Открой дверь, – попросил я.

– Позже, – сказал он.

– Нет, сейчас.

– Лех, свали, а?

Раньше Влад никогда так не разговаривал.

– Открой дверь, – снова попросил я.

– Нет.

Что-то было не так. Что-то было не так.

Но что?

Дверь в нашу ванную можно открыть и снаружи. В центре круглой металлической ручки есть отверстие, в которое можно просунуть стержень от шариковой ручки.

Так я и сделал.

Достал из рюкзака пенал с ручками и карандашами, достал ручку, уронил ее, поднял. Руки почему-то дрожали. Развинтил ручку и просунул стержень в отверстие. Повернул дверную ручку.

Влад сидел на краю ванны и поливал из душевой лейки свою левую ногу. С ногой явно было что-то не так.

В районе голеностопа она опухла и приобрела нездоровый синеватый оттенок. Выглядело это очень неприятно.

– Что происходит? – спросил я.

– Кажется, я повредил связки, – ответил он все тем же странным голосом.

– Что? Почему тогда ты в ванной? – спросил я, – Я позвоню в скорую.

– Не надо.

– Надо. Жди.

Я вышел из ванной, нашел телефон и вызвал скорую на наш адрес. Мои руки дрожали, так что я набрал двухзначный номер не сразу.

Мне задали много вопросов, посоветовали, что делать, и сказали, что приедут через сорок минут.

Я помог Владу дойти до комнаты и уложил на свою кровать. Затем подложил под ногу подушку-валик из маминой спальни и приложил к опухшей стопе упаковку замороженных овощей из морозилки.

– Как ты умудрился? – спросил я.

– Случайно.

– Как?

– На тренировке уронил снаряд на ногу.

– Ясно.

И ты с тренировки в таком состоянии ехал? Блин. Надо позвонить Игорю, – вспомнил я.

Раньше я никогда ему не звонил, хотя номер мама велела записать сразу, как мы познакомились. Я вышел и набрал номер.

Игорь долго не брал трубку. Пришлось звонить четыре раза, прежде чем он ответил.

– Чего? – спросил он. – Я занят.

– Влад повредил ногу.

– Что? – Его голос сразу стал тише. – Сильно?

– Не знаю. Я вызвал скорую помощь, они сказали, что может быть повреждение связки голеностопа.

– Что? Какого хрена ты вызвал скорую? Надо было мне звонить, я бы отвез в нужную больницу.

А потом Игорь обозвал меня матерным словом.

– Еду, – сказал он и отключился.

Я вернулся в комнату и сел рядом с Владом. Он лежал на спине и молчал.

– Не расстраивайся. Возможно, все не так серьезно. Думаю, скоро ты сможешь вернуться к тренировкам.

Он ничего не ответил и отвернулся к стене.

Игорь и скорая приехали одновременно. Он орал на приехавших врачей в коридоре, а я сидел с Владом. Он лежал на боку лицом к стене.

Потом Влада осматривали, а меня Игорь выгнал из комнаты.

Через пятнадцать минут он велел мне собрать домашние вещи Влада, зубную щетку, тапочки и сменное белье.

Я собирал вещи, а Влад медленно надевал джинсы. Врачи ему помогали.

Меня подташнивало, и руки тряслись.

У Влада были красные глаза. Наверное, он совсем расстроился из-за того, что повредил ногу и пропустит несколько тренировок.

Когда Игорь и один из двух врачей вышли из квартиры, Влад подозвал меня к себе.

– Все будет хорошо, – сказал я.

– Я сделал это специально, – прошептал он мне на ухо.

– Что?

– Пока, – улыбнулся он.

– Пока, – машинально ответил я.

Закрыв за ними дверь, я прошел в комнату и сел за стол. Но я не мог думать про домашнее задание.

Меня накрыло чувство беспомощности.

25. Беспомощность

Куда ты уходишь? В какие миры? Какого моря усталый шепот

Гонит тебя убегать от всех, искать там далекое что-то?

И рушатся замки вечных иллюзий лишь по щелчку пальцев.

И снова я не умею быть. Умею только казаться.

Моральные уравнения не имеют решений. Я всегда это знал, но никогда не думал, что они бывают настолько сложными. Этические парадоксы намного сложнее математических.

Влад остался в больнице на несколько дней. Ему сделали операцию в пятницу, 31 января, в 10 утра, и я пришел к нему в 16 часов, как только началось приемное время.

Не люблю больницы, очень не люблю. Там очень светло, странно пахнет и люди какие-то другие.

В регистратуре меня направили в нужную палату. Я снял куртку и повесил ее в промежуточной комнате между коридором и палатой.

Влад лежал в двухместной палате на кровати рядом со стеной. У окна лежал пожилой мужчина.

– Привет, – сказал я, подойдя поближе к его кровати.

Бледный Влад перевел глаза с потолка на меня.

– Привет, Леш, – сказал он.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Я не знал, что еще можно спросить. Как лучше спросить о его травме (намеренной травме)? Да и стоит ли?

Ночью я долго не мог уснуть, потому что думал о том, зачем Влад это сделал. На уроках я тоже не мог сосредоточиться и получил тройку по истории.

– Я принес тебе фрукты, – сказал я и достал из рюкзака пакет апельсинов и бананов.

– Откуда у тебя деньги? Тебе же не дают на карманные расходы.

– Родственники часто дарят деньги на день рождения или на Новый год. Я их не трачу.

– Понятно.

И мы замолчали.

– Ты не обязан ко мне приходить.

Я кивнул и спросил:

– Ты когда домой?

– Не знаю.

Я снова кивнул.