Орудие ведьмы – любовь Робертс Нора

Она обернулась.

Перед ней стояла женщина, ее рука лежала на выпуклости живота, а поверх длинного темно-синего платья она была закутана в толстую шаль.

«Как две капли воды, – подумала Брэнна. – Все равно что смотреться в зеркало. Волосы, глаза, овал лица…»

– Ты – дочь Сорки. Брэнног. Я знаю тебя из своих сновидений.

– Да. А ты – Брэнна из клана О’Дуайеров. Я тебя знаю по своим. Ты – из моего рода.

– Верно. Я – одна из тройки. – Брэнна коснулась амулета с изображением собаки, с которым не расставалась, в точности как ее нынешняя гостья.

– Однажды ночью к нам в Клэр приходил твой брат со своей женщиной.

– Коннор. А ее звать Мирой. Она мне как сестра. Не родная, а здесь. – Брэнна поднесла руку к груди. – По духу. Ты понимаешь.

– Она спасла моего брата, пролила ради него кровь. Мне она тоже как сестра. – Дочь Сорки с некоторым недоумением обвела взором кухню. – А что это за дом?

– Это мой дом. Он и твой тоже, ты здесь желанная гостья. Не присядешь? Я заварю тебе чай. Кофе, который я пью, ребенку не на пользу.

– А пахнет он чудесно. Но и ты посиди со мной, сестра. Присядь рядом. Совсем ненадолго. Какое удивительное место!

Брэнна оглядела свою кухню – аккуратную и уютную, ведь она сама в ней все придумывала. И, наверное, женщине из тринадцатого века она действительно кажется удивительной.

– Прогресс, – пояснила она и присела рядом с гостьей за кухонный стол. – Все эти штуки облегчают домашнюю работу. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Да, очень хорошо. Скоро мне рожать. Это сын. Он у меня уже третий. – Она протянула руку, Брэнна ее взяла в свою.

Жар и свет. Слияние двух энергий, двух очень мощных источников силы.

– Ты назовешь его Руарк, потому что он будет воителем[4].

Гостья из прошлого заулыбалась.

– Я так и сделаю.

– На Сауин мы – мы трое и еще трое наших друзей – дали бой Кэвону. Мы его серьезно потрепали, он истекал кровью и даже горел, и все равно мы его не прикончили. Я вас там видела. Твой брат был с мечом, сестра – с жезлом, а ты – с луком. Но ты тогда не была беременна.

– В нашем времени до Сауина еще пол-луны. Так мы приходили к вам?

– Да, к домику Сорки, куда мы его заманили. И это было в вашу эпоху, мы специально туда переместились, чтобы подстроить ему ловушку. Мы были близки к цели, но этого оказалось недостаточно. Моя книга – то есть книга Сорки… – я могу показать тебе, какое я выбрала заклинание и какое составила зелье. Ты можешь…

Брэнног остановила ее жестом, другую руку прижала к боку.

– Сынок просится. Я должна возвращаться. Но послушай, есть одно место. Священное место. Аббатство. Оно стоит в поле, в одном дне пути на юг отсюда.

– Бэллинтаббер. Там весной будет свадьба Айоны с Бойлом. Это святое место, с мощной энергетикой.

– Туда он не может проникнуть. Не может там обосноваться. Оно святое, и те, кто его основал, его охраняют. Они передали нам, трем детям Сорки, свой свет, свою надежду и силу. Когда в следующий раз вы сразитесь с Кэвоном, мы будем с вами. Мы придумаем, как это сделать. И мы его одолеем. Если вам троим это не суждено, будут другие трое. Ты должна верить, Брэнна из рода О’Дуайеров. Ищи способ.

– Ничего другого мне и не остается.

– Любовь. – Она крепко сжала Брэнне руку. – Я теперь знаю, что любовь – еще один верный советчик. Доверься своим инстинктам. Ой, какой нетерпеливый! Сегодня он родится. Ты тоже должна этому радоваться, ибо это еще один яркий огонек, противостоящий тьме. Ты должна верить! – повторила она напоследок и исчезла.

Брэнна встала. У нее мелькнула одна мысль, и она зажгла свечу – в честь новой жизни, нового яркого огонька.

И вздохнула, понимая, что ее блаженному одиночеству вот-вот придет конец.

Она занялась завтраком. Надо будет рассказать ребятам, что произошло, а на пустой желудок кто ж ее станет слушать? Должна верить, мысленно повторила она… Что ж, пока что она верит в то, что ей суждено чуть не каждый день готовить еду на целую ораву.

Брэнна пообещала себе, что, когда они отправят Кэвона в ад, она устроит себе отпуск, поедет куда-нибудь в теплые края, где будет много солнца и где она много дней подряд и близко не подойдет к кастрюле, сковороде или сотейнику.

Она принялась замешивать тесто для оладий – захотелось опробовать один новый рецепт, – и тут вошла Мира.

Подруга уже приготовилась ехать на свою конюшню и была в рабочей одежде – в толстых брюках, теплом свитере, крепких сапогах. Темно-каштановые волосы она заплела сзади в косы.

Мира недоверчиво взглянула на подругу.

– Я обещала, что сегодня я готовлю завтрак.

– Я рано поднялась – ночь была беспокойной. И у меня уже побывали гости.

– Здесь кто-то есть?

– Был. Буди остальных, и я вам всем все расскажу. – Она замялась. – И лучше, чтобы Коннор или Бойл позвонили Фину и попросили тоже приехать.

– Значит, Кэвон. Неужели вернулся?

– Он вернется, это точно, но сегодня это был не он.

– Позову остальных. Все уже на ногах, так что мы быстро.

Брэнна кивнула и начала жарить бекон.

Первым явился Коннор и по-собачьи втянул носом воздух.

– Сделай что-нибудь полезное, – велела она. – Накрой на стол.

– Будет немедленно исполнено. Мира сказала, что-то случилось, но Кэвон ни при чем.

– Неужели ты думаешь, что я стала бы возиться с этими оладьями, если бы у меня вышла стычка с Кэвоном?

– Нет, конечно. – Коннор принес из буфета тарелки. – Он держится в тени. Он стал сильнее, чем был, но еще не совсем залечил свои раны. Я его пока почти не чувствую, но Фин так говорит.

Кому уж лучше знать, как не Фину Бэрку, подумала Брэнна, ведь он одной с колдуном крови и даже носит клеймо Соркиного проклятья.

– Он уже едет, – добавил Коннор.

Сестра лишь кивнула. Коннор прошел к двери и впустил Катла.

– Вы на него только посмотрите! Мокрый, как морской котик.

– А ты его обсуши, – начала было Брэнна, но со вздохом осеклась, видя, как Коннор решил задачу, только поведя ладонями над мокрой шерстью собаки. – Для этой цели у нас в постирочной лежат полотенца.

Коннор лишь усмехнулся – улыбка мгновенно озарила его красивое лицо, а в зеленых, как мох, глазах сверкнули искорки.

– Он уже сухой, это куда быстрее, да и полотенце стирать не придется.

Вошли, держась за руку, Айона и Бойл. «Парочка голубков», – мелькнуло у Брэнны. Скажи ей кто-нибудь год назад, что этот немногословный, подчас грубый буян будет похож на влюбленного голубка, – она бы живот надорвала от смеха. Но вот он стоит, крупный, широкоплечий, с взлохмаченной шевелюрой, и его рыжевато-карие глаза мечтательно смотрят на воздушное создание – их американскую кузину.

– Мира сейчас спустится, – объявила Айона. – Ей сестра позвонила.

– Что-то случилось? – мгновенно встревожился Коннор. – С их мамой?

– Да нет, они какие-то детали Рождества обсуждают. – Без всяких просьб и подсказок Айона прошла к шкафу и принесла на стол приборы, завершая начатое Коннором, а Бойл поставил чайник.

И кухня Брэнны наполнилась голосами, суетой и теплом родных людей – сейчас, после порции кофе, она готова была это признать. Ко всему этому прибавилось возбуждение влетевшей в двери Миры, подхватившей по пути Коннора и пустившейся с ним в пляс.

– Мне велено упаковать оставшиеся мамины вещи. – Она исполнила быстрое па, притянула к себе Коннора и наградила его жарким поцелуем. – Она решила подольше пожить у Морин. Хвала небесам, и особенно младенцу Иисусу в его яслях!

Коннор рассмеялся, а она вдруг остановилась и закрыла лицо руками.

– Боже мой, какая я ужасная дочь! И вообще я плохой человек. Пляшу от радости, потому что родная мать уехала жить к сестре в Гэлоуэй и мне не придется изо дня в день с ней общаться.

– Ты не ужасная дочь и не плохой человек, – возразил ей Коннор. – Ты ведь радуешься тому, что твоя мама довольна?

– Ну конечно, только…

– А почему бы и не порадоваться? Она нашла дом, где ей хорошо, где она может баловать внуков. И почему бы тебе не плясать от радости, что теперь она не будет по два раза на дню тебе названивать, когда у нее не получается выкрутить лампочку?

– Или когда она спалит в духовке баранью ногу, – напомнил Бойл.

– Так в этом причина моего веселья, да? – обрадовалась поддержке Мира и исполнила еще одно па. – Я за нее рада, правда – рада. А за себя рада до безумия.

Явился Фин, и Мира принялась за него, тем самым дав Брэнне возможность собраться с мыслями, что ей всегда требовалось, когда он входил в ее дом.

– Финбар, ты лишился арендатора. Моя мама перебирается к моей сестрице навсегда. – Мира и его крепко расцеловала, чем сильно рассмешила. – Это в благодарность тебе – только не говори, что ты ее не заслужил! – за все те годы, что ты брал с меня копейки за свой очаровательный домик, и за то, что придержал его свободным, пока она не приняла окончательного решения.

– Твоя мама была чудесным арендатором. Дом содержала в идеальной чистоте.

– Сейчас дом действительно в отличном состоянии, после того как мы его подремонтировали. – Воспользовавшись тем, что Айона приняла у него эстафету по накрыванию на стол, Коннор первым схватил себе кофе. – Думаю, Фину не придется долго ждать нового жильца, только свистни.

– Я этим займусь. – Но глаза его были прикованы к Брэнне, так, словно он пытался заглянуть ей в самую душу. Потом он молча выхватил у Коннора кружку.

Брэнна же занималась своим делом и кляла себя, что не навела красоту. На его-то лице никаких следов бессонной ночи! На этом прекрасно вылепленном лице… В этих дерзких зеленых глазах…

Он выглядел безупречно, этот мужчина и колдун, – с мокрыми от дождя, черными, как вороново крыло, волосами, с рослой поджарой фигурой. Фин скинул черную кожаную куртку и повесил ее на крючок.

Она любила его всю жизнь, понимала, принимала таким, каков он есть, и так будет всегда. Но в тот первый и единственный раз, когда они отдались друг другу – тогда еще такие юные и такие невинные, – на нем проявилось это пятно.

Знак Кэвона.

А Смуглая Ведьма Мейо никогда не будет вместе с тем, в ком течет кровь Кэвона.

Она могла работать с ним – и работала, и будет работать впредь, – потому что он не один раз доказал, что не меньше нее жаждет конца Кэвона. Но этим все и ограничится.

Примиряло ли ее с этим сознание того, что ему так же больно, как ей? Возможно, отчасти – да, это она готова была признать. Но только отчасти.

Она выложила на блюдо последнюю партию оладий, которых напекла уже приличную горку.

– Давайте-ка рассаживайтесь, и поедим. Айона, это по рецепту твоей бабули. Посмотрим, удалось ли мне не уронить фамильную честь.

Она собралась нести оладьи на стол, но Фин подскочил и взялся помочь. В тот момент, как он взял у нее из рук блюдо, их глаза встретились.

– Насколько я понял, к оладьям прилагается какая-то история.

– Верно. – Она принесла на стол полную тарелку жареного бекона и сосисок. И села. – Меньше часа назад я сидела тут и беседовала с дочерью Сорки, Брэнног.

– Она была здесь? – Коннор замер, как был, занеся вилку с подцепленной оладышкой над тарелкой. – На нашей кухне?

– Да. Я сегодня плохо спала, все видела какие-то сны, слышала голоса. И среди других – ее голос. Где это все происходило, я толком не разобрала, все было сумбурно и спутанно, как часто бывает во сне. – Себе она положила единственную оладью. – Я была здесь, пила кофе, а потом обернулась – и увидела ее. Она – вылитая я. Точнее, я – вылитая она. Я очень удивилась, сходство просто поразительное. Хотя она была на сносях. Ее сын должен родиться сегодня. А может быть, и не сегодня – в их времени до Сауина еще две недели.

– Перемещение во времени, – негромко прокомментировала Айона.

– Да. Оно самое. По пути сюда они заехали в аббатство Бэллинтаббер. Вот там как раз я во сне и была.

– Бэллинтаббер. – Айона прильнула к Бойлу. – Помнишь, я там их чувствовала? Когда ты меня возил посмотреть, я почувствовала их, я знала, что они были там. Это такое энергетически мощное место!

– Угу, – потупив взгляд, кивнула Брэнна. – Но я там была много раз, и Коннор был. И никогда их там не ощущала.

– После приезда Айоны вы ни разу там не были, – напомнил ей Фин. – То есть с того момента, как вы трое соединились. Вот с этого момента вы туда и не ездили.

– Это правда. – Что ж, упрек справедлив, нехотя мысленно признала она. – Но я съезжу. Мы туда съездим. Уж на вашу-то свадьбу, Айона, непременно, а может, и раньше. Брэнног сказала, что другие, те, что были до нас, это место стерегут, и Кэвону туда ход заказан. Он не может туда войти, не может заглянуть, что там делается. Это настоящее святилище – если мы поймем, что оно нам требуется. Те, что приходили туда раньше, передали этим трем свет и силу. И надежду – думаю, в этом Брэнног больше всего нуждалась.

– И ты тоже, – вставила Айона. – И все мы. Нам всем надежда бы не повредила.

– Я предпочитаю не надеяться, а действовать, но она получила там то, что было ей необходимо. Я это видела. Она сказала – и во сне, и здесь, – что мы одолеем. И чтобы мы в это верили, а они будут с нами, когда мы вновь сразимся с Кэвоном. И чтобы мы нашли способ. И чтобы знали, что, если нам не суждено с ним покончить, это сделают другие трое, которые придут после нас. Мы одолеем.

– Даже если на это уйдет тысяча лет, – добавил Коннор. – Ну что ж, я и надеяться не прочь, и действовать тоже. Но будь я проклят, если мне придется ждать конца Кэвона тысячу лет!

– Значит, мы найдем способ это ускорить – здесь и немедленно, – вступил в разговор Фин. – Слушайте, я, когда ездил в Монтану – это на западе Штатов, – однажды ел оладьи. Они их как-то по-другому называли…

– Пышками, наверное, – хмыкнула Айона.

– Ага, пышками. Ох и вкусные были! Но эти еще вкуснее.

– Ты немало поездил, – с прохладцей заметила Брэнна.

– Было такое дело. Но сейчас с путешествиями покончено – пока не сделаем дело. Так что, как и Коннора, тысяча лет меня никоим образом не устраивает. Следовательно, мы найдем способ одолеть злодея.

«Так просто?» – подумала Брэнна и с трудом подавила раздражение.

– Она сказала, в следующий раз, как мы с ним схлестнемся, они будут с нами. Но ведь они были рядом и на Сауин, однако же ему удалось уйти.

– Были, да не совсем, – напомнил Коннор. – Как тени, помнишь? Но как привлечь их по-настоящему? – Коннор принялся рассуждать. – Может быть, как часть нашего заговора на сон? Это возможно. Но как нам использовать их помощь в полном объеме? Да и вообще, реально ли это? Если бы нам удалось найти этот способ, ему бы, уж будьте спокойны, от нас не уйти. Первые трое, мы трое. И еще трое с нами.

– Время – вот в чем проблема. – Фин откинулся назад с кофе в руке. – Эти переносы. Мы были возле дома Сорки на Сауин, но из того, что ты, Брэнна, говоришь, я заключаю, что их там не было. То есть они были только в виде теней и участвовать ни в чем не могли. Нам надо сделать так, чтобы наше и их время сошлось. Неважно, в нашу эпоху или в их, – главное, чтобы одновременно. Это интересно! Задачка увлекательная.

– Но какое это должно быть время? И когда конкретно? – спросила Брэнна. – Я уже намечала два момента, и каждый должен был сработать. Сначала солнцестояние, потом Сауин. Время должно быть такое, чтобы свет преобладал над тьмой. И придуманное нами заклятие, и зелье, которое мы составили, – все делалось с расчетом на это конкретное время и место.

– И оба раза мы его ранили, – напомнил Бойл. – Оба раза он истекал кровью и едва уносил ноги. А в последний раз? Он вообще не должен был выжить!

– Его сила столь же черна, сколь наша – светла, – заметила Айона. – И для него исцеление – в источнике этой черной силы. Но на этот раз он приходит в себя дольше. Ему потребовалось больше времени.

– Вот бы его логово отыскать… – Коннор нахмурился. – Если бы можно было напасть, пока он еще слаб…

– Я не могу его найти. Нам даже вдвоем это не удалось, – вздохнул Фин. – Что-что, а прятаться он умеет. Или это заслуга той силы, что его питает. Пока он опять не выползет и пока я – или кто-то другой из нас – его не почувствует, нам придется ждать.

– Я рассчитывала, это произойдет до Йоля[5], но Йоль уже совсем скоро. – Брэнна покачала головой. – Я думала, к этому моменту с ним уже будет покончено, хотя это предположении жило во мне скорее от желания завершить дело, чем от уверенности, что это правильный момент. В звездах я этого не нашла. По крайней мере пока.

– В таком случае вот как будто и ясно, что нужно делать, – сказал Бойл. – Надо определить день и время. Найти способ вовлечь во все это первых трех, если это на самом деле возможно.

– Уверен, возможно. – Фин посмотрел на Брэнну.

– Мы еще пораскинем мозгами….

– У меня, кстати, сегодня утро не занято, – задумчиво протянул Фин.

– Да, только мне надо сгонять в лавку, завезти товар. Время предпраздничное, только успевай поворачиваться.

– Могу завтра тебе помочь – у меня будет выходной, – вызвалась Айона.

– Не откажусь.

– Мне и самой надо кое-какие покупки сделать, – добавила Айона. – Как-никак мое первое Рождество в Ирландии. И бабуля приезжает. Жду не дождусь, когда ее увижу. И дом не терпится ей показать – ну… если это уже можно назвать домом. – Она прижалась к Бойлу. – Мы же строим себе дом в лесу…

– Она опять передумала насчет кафеля в большой ванной, – картинно пожаловался Бойл. Но, кажется, ему нравилась такая разборчивость.

– Да невозможно выбрать! Я же никогда раньше дом не строила. – Айона посмотрела на Брэнну. – Помоги мне, а?

– Я тебе уже говорила, что сделаю это с превеликим удовольствием, я это люблю. Вот завтра мне поможешь, тогда в конце дня можно будет посвятить час-другой созерцанию образцов плитки, краски и так далее. За стаканчиком вина.

– Мы с Коннором уже тоже обсуждаем, каким бы мы хотели видеть наш дом, – призналась Мира. – Садимся на поле за вашим домом и мечтаем. Но должна сказать, от этих разговоров у меня мозги в момент разжижаются. – Она обмакнула оладью в сироп. – Не могу заставить себя думать о строительстве дома, не говоря уж о таких тонкостях, как цвет стен в комнатах.

– Тогда ты тоже приходи завтра к вечеру, выпьешь с нами бокальчик, а заодно и твои проблемы обсудим. А кстати, раз уж речь зашла о домах, – оживилась Брэнна, воспользовавшись удобным поворотом в разговоре, – у вас у всех есть жилье – у Бойла, у Миры. Нет никакой необходимости набиваться вам всем сюда каждую ночь.

– Нам лучше держаться вместе, – быстро возразил ей Коннор.

– И тебя не привлекает даже перспектива каждое утро есть на завтрак овсянку, которую варила бы тебе Мира?

Он расплылся.

– Это могло бы сыграть свою роль.

– Я отлично варю овсянку. – Мира ткнула его в бок.

– Не спорю, дорогая, но ты эти оладьи попробовала?

– Признаю: даже самая удачная овсянка в моем исполнении не идет с ними ни в какое сравнение. – Мира повернулась к Брэнне: – Надоели мы тебе?

– Немного свободы мне бы не помешало. Время от времени.

– Над этим мы тоже подумаем.

– Похоже, нам много есть над чем подумать. – Бойл поднялся. – По-моему, начать надо с уборки на этой кухне. А потом – всем за работу, зарабатывать хлеб насущный.

– Ты когда из деревни думаешь вернуться? – спросил Брэнну Фин.

Она надеялась, что перемена темы отвлечет его от этого вопроса, но, как выяснилось, ошиблась. И, более того, призналась она себе, совместной с Фином работы никак не избежать. Это прежде всего в интересах дела.

– Я буду дома часам к двум.

– Тогда я приеду в два. – Он поднялся и понес в мойку тарелку.

Зарабатывать на хлеб насущный было необходимо, и, по правде говоря, Брэнне ее работа очень нравилась. Как только дом опустел, она поднялась к себе, оделась и притушила огонь в камине до минимума, после чего спустилась в свою мастерскую.

Следующий час она потратила на то, чтобы красиво упаковать разноцветное мыло, которое сварила накануне. И чтобы перевязать красивыми ленточками и украсить сухими цветами уже заполненные флаконы со всевозможными лосьонами.

Свечи с тонким запахом клюквы она уложила в красивые подарочные коробки, припасенные специально для рождественской торговли.

Сверившись со списком, который составила для нее управляющая лавкой, Брэнна также загрузила в коробки целебные бальзамы, масло для ванн, кремы, отметила про себя, что из этого заканчивается, после чего принялась носить коробки в машину.

Собаку она брать с собой не собиралась, но у Катла оказались свои планы, и он запрыгнул прямо в кабину.

– Покататься захотел? Ну давай. – Проверив все еще раз, она села за руль и покатила в близлежащую деревню Конг.

Если декабрь и привлекал сюда каких-то туристов, то сегодняшняя дождливая и холодная погода заставила всех сидеть по домам. Улицы поселка были пусты, никто не бродил по развалинам монастыря. Это похоже на место, выпавшее из времени, подумала она с улыбкой.

Она любила Конг, и пустой – в дождливую погоду, и оживленный – ясным солнечным днем. Иногда она отпускала товар и прямо из мастерской – особенно если кто-то приезжал специально за каким-нибудь амулетом или срочно потребовавшимся заговором, – но свой магазинчик предпочла разместить в деревне, чтобы в него могли забрести и местные жители, и туристы. И чтобы, что важно, им было где обменять свои несколько евро на что-нибудь изготовленное ее руками.

Она припарковала машину на углу симпатичной боковой улочки перед беленым зданием, в котором разместилась лавка «Смуглая Ведьма».

Катл выскочил из машины следом за хозяйкой и, невзирая на дождь, стал терпеливо ждать, пока та выгрузит первую стопку коробок. Она локтем толкнула дверь под веселый перезвон колокольчиков и вошла в помещение, очутившись в облаке дивных ароматов, при свете красивых ламп и свечей – все это она придумала сама и для себя.

Все эти изящные флаконы, баночки и коробочки на полках, мерцание свечей, создающих определенную атмосферу, этот чудесный аромат – все сотворила она. Мягкие тона с эффектом успокоения и расслабления, разбавленные яркими пятнами для пущей бодрости и придания сил, крупные кристаллы, разложенные тут и там для усиления энергетики этого места.

И, конечно, для поддержания атмосферы приближающегося праздника – премилая елочка, зеленые ветки и красные ягоды, какие-то элементы декора, которые она купила у одной женщины в Дублине, колдовские жезлы, украшенные самоцветами, и подвески из камней, приобретенные по каталогу магических товаров, поскольку в лавке под вывеской «Смуглая Ведьма» людям непременно подавай все самое-самое из таинственного и загадочного.

Эйлин была на месте, ее миниатюрная фигурка балансировала на табуретке – она стирала пыль с верхней полки. При звуке дверных колокольчиков Эйлин обернулась, и ее экстравагантные зеленые очки сползли с маленького носика.

– А вот и хозяйка. Рада тебя видеть, Брэнна. Надеюсь, ты подвезла еще этих клюквенных свечей? А то я не далее как пятнадцать минут назад продала последнюю.

– Привезла еще две дюжины, как ты просила. Я было решила, что ты много заказала, но раз все уже распродано – выходит, ты снова оказалась права.

– Потому ты и произвела меня в менеджеры. – Эйлин спустилась с табуретки. Ее темно-русые волосы были собраны в пучок, одета она была, как всегда, элегантно – в платье насыщенного зеленого цвета и высоких сапогах. Не больше пяти футов ростом, эта женщина произвела на свет и вырастила пятерых дюжих сыновей.

– Остальное, значит, в машине? Пойду принесу.

– Нет, я сама. Зачем обеим мокнуть? – Брэнна поставила первую коробку на отполированный до блеска прилавок. – А ты пока распакуй это и составь компанию Катлу, а то он не захотел один дома сидеть.

– Он знает, где я держу особое угощение для хороших, послушных собак.

При этих словах Катл завилял хвостом, но продолжал сидеть на месте, как воспитанный пес, и на морде его появилась настоящая улыбка.

Эйлин расхохоталась, а Брэнна снова выскочила под дождь.

Машину она разгрузила только в три приема и успела по-настоящему вымокнуть.

Закончив, она легко повела руками вокруг себя – с головы до пят – и мгновенно обсохла, подобно тому как это утром проделал Коннор. Это был трюк из тех, к которым она старалась не прибегать за пределами своего узкого круга.

Эйлин и глазом не повела и продолжала невозмутимо распаковывать товар. Поставить Эйлин управлять магазином и руководить совместителями у Брэнны были причины вполне практического свойства. Не последнюю роль сыграло то, что в этой женщине она чувствовала зачатки магической энергии и, конечно, ее благожелательное отношение ко всему, чем обладала сама Брэнна.

– У меня сегодня побывали четверо неугомонных английских туристов – из средних графств. Они приехали посмотреть музей «Тихого человека»[6] и пообедать в пабе. Зашли сюда и, прежде чем двинуться дальше, потратили аж триста шестьдесят евро.

И еще среди этих причин практического свойства, подумалось Брэнне, было умение Эйлин привлечь внимание нужного покупателя к нужному товару.

– Отличные новости для такого дождливого дня!

– Может быть, чайку, Брэнна?

– Нет, спасибо. – Вместо чая Брэнна засучила рукава и принялась помогать Эйлин распаковывать и выкладывать товар. – А как вообще у тебя дела?

Эйлин оправдала ее расчет и отвлекла от забот пересказом деревенских сплетен, новостями о своих сыновьях, муже и невестках (две уже имелись, еще одна должна была появиться в июне), о внуках и обо всем на свете.

За тот час, что Брэнна провела в лавке, сюда наведались несколько покупателей, и никто не ушел с пустыми руками. И это благотворно повлияло не только на состояние ее кошелька, но и на настроение.

Хороший получился магазин, мысленно похвалила себя Брэнна. Наполненный цветом, светом и ароматом. Все аккуратно, красиво, все на своих местах – как того просила ее натура, и выставлено элегантно и стильно.

И она в который раз поблагодарила небеса за Эйлин и других своих помощниц, которым она с легкой душой может доверить общение с покупателями, а сама – уйти с головой в работу у себя в мастерской.

– Эйлин, ты просто сокровище!

Та вспыхнула от удовольствия.

– Приятно слышать.

– Это правда. – Она чмокнула Эйлин в щеку. – Нам с тобой обеим повезло – мы изо дня в день занимаемся тем, что любим и что у нас лучше всего получается. Если бы мне пришлось, как было поначалу, стоять за прилавком, я бы уже, наверное, рехнулась. Так что ты для меня просто находка.

– Ну, значит, ты – моя находка. Хозяйка, которая позволяет мне делать все по моему усмотрению, – просто подарок.

– Тогда я тебя сейчас и оставлю делать все по твоему усмотрению… – улыбнулась она.

Забрав Катла, Брэнна повернула домой, чувствуя свежесть и прилив сил. Посещение магазина обычно поднимало ей настроение, а сегодня – как никогда. Она вела машину по дороге, которую знала вплоть до самой маленькой кочки, а подъехав к дому, вышла не сразу, немного посидела, глядя в окно и оставив руки свободно лежать на рулевом колесе.

Удачное выдалось утро, подумалось ей. Несмотря на унылую погоду. Во-первых, она поговорила с сестрой из далекого прошлого, да еще и на своей собственной кухне. Теперь надо будет серьезно и упорно поразмыслить над тем, что сказала ей Брэнног.

Во-вторых, она отвезла в лавку солидную партию товара и увидела, как раскупается то, что сделано ее руками. Теперь люди принесут покупки в дом, размышляла она. Или в дом своих друзей – ее, Брэнны, подарки. Хорошие, полезные вещи, к тому же красивые – красоту она ценила не меньше практической пользы.

С этими мыслями Брэнна повела рукой, и дерево перед фасадом и рождественские гирлянды вокруг окон замерцали.

– Почему бы не добавить немного света и красоты к такому серому дню? – улыбнулась она к Катлу. – А теперь, дружок, нас ждут дела.

Она пошла прямиком в мастерскую и прибавила огня, а Катл тут же удобно устроился на полу перед очагом.

Фину она сказала, что вернется к двум, но сама-то предполагала быть дома в полдень. Чуть припозднились, отметила она про себя, но почти два часа тишины и одиночества у нее еще есть – пока Фин не явился.

Первым делом она надела белый передник и напекла имбирного печенья – просто потому, что занятие с тестом было ее любимым занятием. Пока печенье остывало, наполняя ароматом весь дом, Брэнна приготовила все, что могло ей понадобиться для изготовления новой партии заказанных Эйлин наборов свечей.

Эта работа действовала на нее умиротворяюще. Она не отрицала, что добавляла в нее чуточку волшебства, но все в благих целях. Получался сплав старания, искусства и науки.

На плитке она расплавила воск с кислотой, добавила ароматических масел и красителей собственного изготовления. Теперь к запаху имбиря прибавилось благоухание яблок и корицы. Брэнна закрепила фитили в маленьких стеклянных сосудах с гранеными стенками, с помощью тонкой бамбуковой палочки установила их вертикально. Процесс заливки яблочно-красной восковой смеси требовал терпения, надо было прерываться, чтобы другой палочкой протыкать образующиеся пузырьки воздуха. Все это она проделала мастерски, заполнила все формочки и поставила остывать.

Вторая партия свечей была чисто-белой, с ароматом ванили, а за ней последовала третья (три – хорошее число), зеленая, как лес, и пахнущая сосной. Все сообразно с сезоном, подумала она, а поскольку праздник уже совсем близко, то решила ограничиться шестью наборами.

В следующий раз ей предстоит возиться со свечами не раньше весны.

Удовлетворенная результатами своей работы, Брэнна посмотрела на часы – почти половина третьего. Значит, Фин опаздывает, но это и хорошо, ей как раз хватило времени закончить все, что она намечала.

Но ждать его она не намерена, надо приступать к следующему делу.

Брэнна сняла фартук, повесила на место, заварила себе чаю и взяла из банки пару штук печенья. Потом уселась и разложила перед собой книгу Сорки, собственную книгу, блокнот и ноутбук.

В ничем не нарушаемом одиночестве она начала анализировать все уже проделанное и думать над тем, что и как можно усовершенствовать.

Фин явился с опозданием на целых тридцать пять минут и вымокший насквозь. Она едва взглянула на него и строго приказала:

– Не топчи пол!

Он что-то пробурчал в ответ – она не придала значения – и быстро себя обсушил.

– И нечего злиться, что я опоздал. У нас одна лошадь захворала, пришлось лечить.

Порой она забывала, что у Фина тоже работа.

– Что-то серьезное?

– Не то слово, но она поправится. Это Мэгги. Внезапный приступ кашля. Можно было положиться на лекарства, но… понимаешь, я решил не рисковать.

– Еще бы. – Ей ли его не знать. Животные были его самой большой слабостью, как и все, кому требуются забота и исцеление. – Ты бы и не смог. – А положение и впрямь было серьезное, теперь она это видела по его усталым глазам.