Песнь для Близнецов Белякова Евгения

Глава 1

Послушники вставали с рассветом, и летом солнце золотило своими лучами высокие шпили главного храма. Но зимой приходилось просыпаться, нащупывая одежду в темноте: на свечах экономили. Умываться, разбивая лед в тазу, и, дрожа от холода, идти на утренние молитвы. Рик и забыл, каково это. Он снова стал тем, кто исполняет поручения, слушает старших жрецов и молчит, набираясь опыта.

Декабрь в этом году выдался суровым. Лесорубы сказочно разбогатели, старые дома, построенные магами до Исхода, резко поднялись в цене, даже несмотря на ветхость – там были трубы, по которым текла горячая вода, согревая комнаты и людей.

Снаружи трещал мороз, но каждое утро после молитв Рик отправлялся в зимний сад Храма, и возился с растущими там травами, цветами, деревьями.

Среди Садовников умение ухаживать за растениями ценилось. Нет, те, кто его был лишен от рождения, не подвергались насмешкам или чем-то в этом роде; но послушники, под руками которых росло все, пользовались некоторыми привилегиями. Так вышло, что в Рике (вернее, в «Вальдо») эту способность обнаружили, и он проводил времени в саду больше, чем другие послушники. Он не противился. Так у него было больше времени для размышлений, возможностей услышать разговоры старших жрецов, к тому же это освобождало его от мытья полов и рубки дров. Но вместе с тем ему действительно нравилось копаться в земле, поливать и удобрять, и узнавать новое о диковинных цветах, которые Садовники привозили со всех краев света.

И еще это давало ему возможность забыть на время о том, что он совершил ошибку.

Рик аккуратно извлек корни прихотливого горного цветка из горшка, чтобы сменить землю. Развязал тесемки мешочка с удобрениями. Сад был почти пуст – лишь в другом его конце послушник по имени Ивос делал зарисовки листьев «тау» в альбоме.

Армия Лиона отправилась на восток почти четыре недели назад. И Тео вместе с ней. Поначалу Рик злился – преимущественно, на себя. За то, что не настоял на своем и не отправился с магичкой. Тео, правда, грозилась замуровать его в стенах храма до своего приезда, и, зная ее характер, бывший бард предполагал, что она вполне могла выполнить обещание. Но тогда у него было бы оправдание перед Близнецами… и перед собой.

Но через неделю после торжественного отбытия войск на битву с захватчиками, жизнь горожан вошла в привычную колею, люди перестали ждать разорения и смерти, потому что верили в короля и силу Древа, осенившего его своим благословением; через неделю, которая была полна для Рика молений, новых знаний и ценных выводов, он смирился.

Тем более что бездельничать ему не приходилось.

Помимо своих основных обязанностей, он собирал информацию, запоминал и отмечал, заводил полезные знакомства. Особенно его интересовал брат… вернее теперь уже Старший жрец Винес. Старейший, Улленпиг, давно уже выполнял функции ширмы, за которой действовали другие. До недавнего времени этим «другим» был Клопстофер, но он уехал через неделю после Тео, забрав с собой добрую половину жрецов из главного храма. Не успели двери с изображением дуба закрыться за Клопстофером, как Винес развил кипучую деятельность. Рик даже в чем-то восхищался полненьким и вечно потным жрецом. Тот в кратчайшие сроки разыграл все свои преимущества: потрясая смутным пророчеством и собирая вокруг себя сторонников, он добился сана Старшего; убедил остальных в том, что только он может правильно истолковать слова Ядины и настроил большую часть оставшихся послушников против Клопстофера. Если б не он, молодые послушники и жрецы отнеслись бы к уходу одного из Старших так, как и подобает в данных случаях – с почтением, уважая его выбор.

Рик какое-то время просто наблюдал за Винесом, стараясь понять, в чем его сильные стороны, как можно завоевать его доверие и где он может допустить слабину. И в четко выверенный момент сумел задать правильный вопрос.

Винес заметил молчаливого, но проницательного послушника. Приблизил к себе, и, хоть секретами не делился, Рик замечал достаточно, чтобы делать выводы.

Во-первых, он обнаружил, что Винес большую часть времени сам не понимает, куда его несет. То есть он вроде бы хотел внимания, власти, преклонения, и даже кое-чего достиг в этом направлении, но сталкиваясь с неизбежной в таких случаях ответственностью, выказывал неуместное удивление.

Во-вторых, и это уже было интереснее, Рик сообразил, что Винес относится к людям, которым постоянно необходимо подтверждение правильности их поступков. А это значило, что для бывшего барда не составит труда стать правой рукой Винеса, причем такой рукой, которая берет хозяина за шкирку и тянет в нужном направлении.

Рик осторожно поставил цветок стоймя, досыпал земли, умял ее пальцами. И с гордостью посмотрел на дело рук своих, думая о том, что достиг многого за это время.

– Послушник Вальдо, – раздался голос позади. – Как называется это растение?

– Гореломка, Старший. – Рик поднялся с колен, отряхнул одеяние. Винес лишь мелком взглянул на «заинтересовавший» его цветок, и поманил Рика пальцем.

– Мне нужно, чтоб ты помог мне на собрании жрецов. – Сказал Винес, когда они отошли в безлюдную часть сада, где еще не были высажены растения, и стояли лишь пустые кадки. – В прошлый раз ты очень своевременно указал мне на нелогичность речи Старшего Ризеля. Я хочу, чтобы и сейчас ты внимательно слушал, и потом доложил мне, кто из жрецов готов к переменам.

– Переменам, Старший?

– В Пророчестве сказано: «Грядет Возвращение». Вернутся маги, Вальдо, и мы должны подготовить почву для их возвращения. – Винес торжествующе улыбнулся, гордясь подходящей метафорой. – Да, именно почву. Это нелегкий труд, но мы справимся.

Рик подумал, что, если маги действительно появятся снова во всем блеске, вряд ли они станут делиться властью с жрецом. Но промолчал.

– Уже два события из Пророчества сбылись, – продолжил Винес. – Великая беда – война. Явление Розы. Осталось третье.

Бард закивал с выражением восторга на лице. Но, заметив набежавшую на чело Старшего тень и поняв, что перестарался, спросил:

– А после собрания я смогу вернуться к цветам?

Пусть толстячок думает, что послушник всего лишь удобное орудие.

– Конечно, Вальдо. У тебя хорошо получается.

Жрецы собрались в небольшом зале – его было легче протопить, – и расселись у камина в креслах. Из Старших только Винес притащил с собой послушника, причем долго объяснял, что плохо видит, но желает, чтобы все происходящее было записано для потомков, поэтому Рику, расположившемуся на скамеечке по левую руку от своего покровителя, были выданы бумага, перо и чернила – вести протокол. Жрецы удивились: раньше никому не приходило в голову записывать их беседы, которые были полуофициальными, но перечить не стали. В последнее время, как заметил Рик, с Винесом вообще предпочитали не спорить, выполняя его требования, иногда откровенно дурацкие. Видимо, жрецы считали, что переубеждать его – себе дороже. Словом, Рик приготовился царапать пером, Старшие отпустили послушника, который принес горячего чая и одеяла для ног, и начали собрание.

Рик скучал. Винес опасался, что его слова будут подвергать сомнению, и, как выяснилось, зря. Жрецы, все как один, заглядывали к нему в рот. Кроме Улленпига, но тот просто клевал носом. Рик и сам за малым не заснул, выслушивая текучую речь Винеса.

Но когда речь зашла о Стрелках, бард внутренне подобрался.

– Они поутихли и, судя по всему, затаились, – сообщил самый молодой из Старших, Антуан.

– Еще бы, – самодовольно сощурился Винес. – После явления Розы даже дураку стало ясно, чего стоят их Близнецы.

Жрец и не скрывал, что, будь его воля, он заколотил бы храмы Близнецов наглухо. Однако Рик его радости не разделял – слишком хорошо знал Стрелков. Так просто они не отступят, наверняка готовятся к ответному ходу. Если бы он сейчас находился на стороне своих бывших наставников, и ему дали бы задание сгладить последствия чудесного явления, привлекшего многих горожан к Древу, он бы обязательно использовал раскол в среде Садовников. И дураком в данной ситуации был как раз Винес, который, вместо того, чтобы являть прихожанам единство храмов Древа, всячески поощрял критику в адрес Клопстофера и его, как он их называл, «отщепенцев».

– Создатель милостив ко всем людям, и не отделяет тех, кто верит в других Богов, – мягко укорил Винеса Старший Рихард.

Жрец насупился.

– Согласен, – неохотно ответил он. – Но поклоняясь Близнецам, они не просто выказывают свою волю, право на которую имеют, но отрицают величие Древа.

Рик мысленно пометил для себя, что стоит несколько раз при Винесе упомянуть «мерзких» Стрелков. Которые… да, точно, лишили его отца состояния. Хороший вариант. Тем более что это была почти правда, а то, что отцом его был Эльмар Риомболь, а вовсе не купец Пешес из Навеи, Винесу знать не обязательно.

– Я, конечно, никоим образом не хочу сказать, что Создатель не прав, уравнивая между собой всех верующих, – распалялся тем временем жрец, – но разве не лишают они себя его заступничества, отрицая его единоначалие?

Разговор ушел в дебри религии, и Рик, понимая, что ничего неожиданного Винес все равно не скажет – побоится, – стал размышлять над тем, как повернуть себе на пользу его нелюбовь к Стрелкам. Нелюбовь и страх. И попробовал предположить, что предпримут жрецы Близнецов, чтобы восстановить свое пошатнувшееся положение. Ведь теперь он был с Древом, и, значит, должен не только просчитать действия Стрелков, но и придумать, что им противопоставить.

Зашла речь и о Возвращении.

– Мы должны быть готовы к тому, чтобы оказать магам поддержку, – вещал Винес. – Они – наша единственная надежда перед лицом грядущих опасностей.

– А что, защита Древа уже не столь важна? – поддел жреца Старший Антуан.

– Древо всегда важно, – наставительно произнес Винес, не заметив издевки. – Но с теми бедами, что готовы обрушиться на нас, справятся только маги.

Рик подумал, что на сей раз ограниченный жрец, к сожалению (или к счастью?), прав. Насколько он помнил из объяснений Дерека, в скором времени участятся Проколы, и из них полезет всякая гадость, наподобие той, на которую он насмотрелся в ущелье Кон-Глайс и в замке за ущельем. Барда передернуло. Чтобы избавиться от эдаких тварей, он был готов терпеть даже занудных, если верить Тео, Белых. И пусть существует опасность того, что маги, появившись и справившись с напастью, потребуют оплаты – деньгами ли, почитанием, да чем угодно – лишь бы справились. Хотя раньше, до Исхода, они помогали людям бескорыстно…

Совещание подошло к концу, Рик торопливо собрал бумаги и последовал за Винесом. Тот был доволен результатом. Похоже, ему удалось привлечь на свою сторону многих.

Жрец, рассеянно махнул на Рика рукой и отправился к себе в келью, как он сказал – «Постигать сокровенный смысл пророчества», хотя Рик был уверен, что тот просто запрется и выпьет вина. Сам он отнес записи к себе, и, ставя на полку чернильницу, отметил, что она почти пуста. И из бутыли он выливал чуть ли не последние капли.

Главное правило послушников Древа гласило – «За тебя никто ничего не сделает». Поэтому Рик направился в подвал – набрать веток и коры, чтобы сделать новую порцию чернил. По дороге заскочил в кладовую и вынес оттуда пару железных дверных петель. Все это предстояло долго варить в котле, причем сделать это можно было в трех местах. В Лаборатории, но там обычно находились младшие жрецы, изготавливающие лекарства. Обычно они не очень жаловали, когда кто-то занимал очаг «всякой ерундой» вроде чернил. Это ведь не просто «поставил и забыл». Надо следить, раздувать мехами огонь… На кухне, но туда ему точно хода нет, повар там злобный. Значит, придется пойти во двор, к небольшой кузнице.

Орден принимал к себе людей разных профессий. И вовсе не собирался переучивать их или запрещать заниматься любимым делом. К тому же, имея в послушниках (или жрецах) кузнецов, стекольщиков, пахарей, пекарей, кожевенников и так далее, Орден не только мог спокойно существовать, не завися от внешних закупок, но и продавать что-то на сторону. Конкретно этот храм, расположенный в столице, славился стеклодувных дел мастерами и портными. На вырученные деньги Орден одевал и кормил своих послушников, устраивал бесплатные обеды для бедняков, ремонтировал здание храма.

Рик зашел в свою келью за теплым плащом. Идти пришлось далеко – храмовые постройки в целом занимали довольно обширное пространство. Вернулся к кладовой, подхватил котел, забитый ветками, плотную крышку и пару грубых рукавиц. И потащил все на улицу, на задний двор.

Стоя над закипающим котлом, он, чтобы не терять времени, принялся размышлять над сложностями, которые предстояло преодолеть. Шум, доносившийся с улицы, его не отвлекал – он целиком ушел в собственные мысли.

Винес, несмотря на то, что требовал от помощника острого ума и наблюдательности, одновременно опасался, что тот станет значить в Ордене больше, чем полагается – и из-за подозрительности его Рику было трудно. Пока он справлялся. Как только замечал, что жрец странно косится на него, отпускал замечание наподобие «А еще мне сказали развесить дымильницы». Жрец поправлял его: «Курильницы», и убеждался в том, что сообразительность послушника простирается лишь на сбор и анализ информации, и свои способности в житейских делах, а уж тем более в интригах, тот применять не умеет. И вот теперь Рику нужно было решить, что сказать по поводу совещания, как суметь направить Винеса на нужный путь, чтобы при этом слова его выглядели весомо и правдиво, а сам он – неприспособленным к жизни гениальным идиотом.

Рик приподнял крышку. Запах был премерзкий, кора и ветки уже начали вариться. Он подтащил меха и, давя ногой на педаль, раздул огонь под котлом.

Краем глаза он заметил человека, вышедшего из дверей кухни во двор. Он был закутан в плащ, лица не было видно; но, подходя, откинул капюшон и Рик узнал его. Дерек.

Почему-то Рик сразу же понял абсолютно ясно: вести маг принес дурные.

В последние несколько дней пути Дерек отдалился от короля. Не по своей воле —говорить им особо не о чем было, для обоих присутствие другого было тягостным напоминанием о том, что произошло. Новостей о Тео не было. Ольсен молчал, и, хотя каждый день Дерек пытался мысленно «докричаться» до Тео, результат был все тем же. Тишина. По прошествии второй недели Дерек уже устал самого себя успокаивать фразой «Зато она жива».

Армия расположилась на левом берегу Тегерры, так же, как и месяц назад. Въезд короля в столицу собрались обставить с полагающейся пышностью. Сначала Дориан с остатками отряда. Та самоубийственная атака стоила жизни большинству рыцарей, но ведь цели своей король добился, так ведь? Затем ехали бароны, потом графы, состоящие в Совете, затем графы, имеющие земли, но не военные отряды. Они отправились на войну, взяв с собой только оруженосцев. Лорды, шевалье. Пленник – барон Боклер, в цепях, как и полагается предателю короны. Офицеры, солдаты – и среди них скромный разведчик Дерек.

Будь его воля, он бы всех поставил по одному, и заставил идти очень медленно, чтобы оттянуть момент своего возвращения в столицу. Глупо: он боялся разговора с бардом. Но и понимал, что такие вести принести он должен лично…

По размышлению маг предпочел разделаться с тяжелой обязанностью сразу. Оставил армию – они еще сутки, не меньше, будут готовиться к торжественному въезду, – и направился по мосту к воротам. Жители столицы узнают все уже сегодня, он не первый и не единственный, кто покидает лагерь. В конце концов, он «вольный наемник», его никто не держит.

И действительно, патрульные, которые выставлены были именно во избежание неупорядоченного ухода солдат, едва взглянув на нашивку – зеленые дубовые листья, – на его куртке, пропустили разведчика. Часть солдат все равно проберется в город на ночь – но к утру вернется в лагерь и войдет в столицу еще раз, в сиянии славы. Дереку слава была не нужна.

За час с небольшим он добрался до главного храма Древа. Сказал послушнику при входе, что ищет Вальдо, передать тому вести о его родственнике, который погиб на войне. Ничего лучше сходу маг выдумать не смог, привратный послушник оказался слишком уж придирчив, раньше такого не было. Узнав на кухне, что Вальдо видели на заднем дворе, направился туда.

Бард действительно стоял там у кузницы, качая мехи. С минуту маг просто наблюдал, как Рик, сняв хоть и толстые, но не защищающие от холода рукавицы, греет руки у огня костра. Потом мотнул головой и пошел через двор.

Рик заметил его и напрягся. Маг поспешно скинул капюшон, но тут же понял – так даже хуже. У него все на лице написано, судя по реакции барда. Хотя, может, и к лучшему. Сказать-то все равно придется.

– Рик…

– Дерек.

– Тео пропала. – Маг решил сказать сразу, рубануть с плеча, так сказать. – Гринер погиб.

Рик сделал шаг назад, непроизвольно ухватившись рукой за ручку котла, чтобы опереться… и со стоном тут же ее отнял. Дерек нагнулся, набрал пригоршню снега и протянул его барду. Тот взял снежок и прижал к ожогу, кривя губы.

– Как это произошло?

– Моя вина. Не был рядом… – Дерек старался говорить сухо, без эмоций. – Кендрик напал на короля. Гринер был с ним, заслонил собой. Тео опоздала буквально на минуту, открыла портал вслед Кендрику и ушла туда. Где она сейчас – неизвестно, но могу точно сказать – жива.

– Жива… – пробормотал Рик, опустив глаза. – А меня не было…

– Только не вздумай себя винить. Что бы ты смог сделать?

– Неважно, что. Близнецы поручили мне, ведь не зря… Что угодно. Остановил бы ее.

– Глупости. Если так случилось, значит, должно было. Судьба.

Рик вскинул подбородок. По его взгляду сложно было понять, о чем он думает.

– Кендрик, говоришь? Возможно такое, что он заманил ее?

– Все возможно. Если ее до сих пор нет, скорее всего, он каким-то образом захватил ее в плен. Рик… – маг помолчал, подбирая слова. – Виноват только я. Да и то… В общем…

– Я мог бы…

– Нет. Помощь твоя нужна – но здесь, в Ордене. Не знаю, какие планы у нее были, но не зря же она тебя сюда привела. Ты сможешь принести пользу тут. Я буду возле короля.

– А искать ее кто-нибудь собирается?

– Ищем каждый день. И я, и Ольсен. Это… задача для магов. Не переживай. – Дерек неловко сжал плечо барда. – Я найду ее.

Рик разжал руку, с нее стекала вода. На ладони краснел рубец.

– Пожалуй, ты прав. Останусь тут, буду приглядывать за Винесом. И ждать.

– Ты в порядке?

– Нормально. Наложу мазь, заживет через пару дней.

– Я не о руке.

Бард даже нашел в себе силы улыбнуться.

– В порядке. Кто я такой, чтобы спорить с судьбой?

Дерек пожал плечами. Ему мучительно хотелось найти слова, какие угодно, но – правильные. Чтобы все стало лучше. «Не слова надо искать, а Тео», – сказал он сам себе. – «И наверняка что-нибудь есть в нашей библиотеке, надо бы домой отправиться, пока время есть…».

Криво улыбнувшись, он развернулся, накинул капюшон и быстро зашагал к задней калитке.

Рик посмотрел на ожог. Руку дергала боль, то затухая, то усиливаясь. Он опустился на колени, погрузил руку в снег… а потом с силой разметал его.

«Идиот, идиот, я должен был быть там, с ней!»

Через минуту Рик справился с собой, и даже нашел в себе силы отнести меха в кузницу. Когда поднимался к себе, чтобы перевязать руку, внешне был уже абсолютно спокоен. Он наложил мазь на руку, замотал чистой тряпицей. И, пройдя два коридора, постучал в дверь Винеса.

– Кттам? – раздался голос жреца.

– Старший, это Вальдо. Я получил известия о своем двоюродном брате, он погиб на войне… Армия вернулась и сейчас стоит на левом берегу. Прошу разрешения у Вас съездить, забрать тело и похоронить.

– Чтто? А, да…

– Мне нужно три дня, Старший.

За дверью молчали. Рик пожал плечами. Главное – Винесу он об уходе рассказал. Но на всякий случай, уходя из Храма, он поставил в известность и привратного послушника. Раньше этого бы не потребовалось, но Винес, войдя во вкус власти, ужесточил порядки, обязав всех жрецов и послушников отчитываться о своих делах.

Рик выбрался на улицу Кленовую, и тут же сильный ветер попытался сбить его с ног. За стенами храма явно было спокойнее… Рик пошел по Кленовой, свернул на улицу Лодочников. Всюду гуляли толпы людей – новость о победе уже облетела город, и, хоть официальное празднование будет не раньше, чем завтра, горожане уже сейчас высыпали на улицы, обнимая незнакомцев и радостно крича. Рик сам попал в такие объятия несколько раз. Поздравлял в ответ, желал счастья. Потом выворачивался из рук и шел дальше, не обращая внимания на предложение отметить победу кружечкой вина.

Он мог бы добраться до цели по Прямой, через площадь Трех Фонтанов. Но специально пошел кружным путем. Не доходя до Двойной, он свернул в узенький проулок без названия, скинул плащ. Вынул из-под одежды накладки, придающие телу массивность, порвав в спешке завязки. Выплюнул меняющие форму лица валики из-за щек, умылся снегом. Теперь он представлял собой странную смесь себя прежнего и «Вальдо». Глубоко вздохнул и, забросав снегом ненужную пока маскировку, направился к Храму Близнецов.

Он помедлил перед воротами. Если стены, окружающие храм Древа, были как простая ограда, от ветра или шума – невысокие, увитые плющом и уютные, то массивные стены вокруг Храма Близнецов напоминали военные укрепления. Они возвышались над головой, давили массой, ощеривались металлическими остриями наверху… Раньше Рик этого не замечал.

Бард посмотрел на изображение Теля и Вигеля. Думать, что он не выполнил их поручение было не так больно, как осознавать, что он потерял единственную женщину, которую полюбил. Да и то, потерял, так и не обретя.

Но более всего сейчас в душе Рика клокотала ярость. И желание разделаться с Кендриком – если ему удастся задуманное, он не только освободит Тео, но и испытает бездну удовольствия от отмщения… Рик и не надеялся, что сможет подобраться к Кендрику лично. Но он знал тех, кто сможет… И кому может не понравиться все возрастающее влияние мага.

Правда, для этого Старшие должны ему поверить. А, перед тем, как поверить, они будут очень, очень недовольны.

Послушник у дверей не узнал брата Кано, да и неудивительно. Рик не стал настаивать на немедленной встрече со Старшими, понимал – как только дойдет до тех, кто его знает в лицо, процесс сам ускорится. Так и вышло. Брат Айдор, чуть расширив глаза и сглотнув, провел его во внутренний садик, попросил присесть на скамью. Рик не слишком удивился, когда двое братьев, чьи лица скрывали капюшоны, подошли уже через минуту, и вежливо, но твердо провели его вниз, в одно из подвальных помещений.

«Еще не темницы, но уже близко», подумалось барду.

А вот самих Старших пришлось подождать. Рик успел детально изучить комнату, в которой его разместили – низкая, грубо сколоченная кровать с тюфяком, стол, пара стульев, узкие окна у самого потолка. Два светильника, что для заключенного, если он таковым являлся, было просто роскошью.

Дверь скрипнула, открываясь, на засов ее не запирали, но Рик знал, что один из его провожатых остался ждать в коридоре. В помещение зашел высокий старик с умным и жестким лицом.

Старший Ворг. Послушники подозревали, что имя это ненастоящее, ведь на старом наречии оно означало «Волк», а лучшей клички для этого опасного человека и придумать было нельзя. Однако, к брату Кано Ворг испытывал странную слабость, если у такого человека вообще могли быть слабости; пару раз он даже давал понять, что возлагает на Рика некоторые надежды… и готов щедро отблагодарить за службу. Когда-нибудь.

Так что Рик, с одной стороны, обрадовался, что говорить с ним будет Ворг. Но с другой – что может быть хуже разочаровавшегося начальства?

– Брат Кано… – Старший подвинул стул ближе к кровати, на которой расположился Рик, сел. – Докладывайте.

Рик знал: то, что его еще не заковали в кандалы и не секут плетьми с крючьями, еще ничего не значит. Всегда успеется… а вот иллюзия того, что все по-старому, могла быть очень… ненадежной. И еще Рик знал, что у него очень мало времени. Из того, что он помнил про Кендрика, загадочного «мага без имени», из тех обрывков информации, что даже ему, шпиону высокого ранга, знать не полагалось, он мог сделать вывод, что Кендрик появлялся в Храме раз в неделю, иногда чаще. Значит, у него есть пять дней. Для верности – два. И в этот срок он должен уложиться во что бы то ни стало: если Кендрик прибудет, а Старшие все еще не будут верить своему верному псу Кано, ничто не помешает им попросить мага об одолжении – проверить предателя на правдивость. А о том, что у него нет шансов против магии, Рик знал из первых рук после того случая с Тео. Значит, ему нужно, чтобы за два дня Старшие не только вернули ему свое расположение, но и потеряли доверие к магу. Поэтому он начал с самого главного:

– Я принес очень важные известия касательно магов, отданных под мою опеку и их магического сообщества в целом, хоть это и не извиняет моего непростительного поступка, за который я готов понести любое, самое суровое наказание.

«Понесешь, обязательно понесешь», – говорили глаза Ворга, но вслух Старший произнес:

– Подробности?

Рик честно признался в том, что отправился к армии Лионеля мало того что без разрешения, но и даже вопреки приказу, оправдывая себя лишь тем, что, как он и подозревал, туда же направилась Тео, его «подопечная». Слежку за магами Старшие называли «опекой», снисходительно объяснив когда-то Рику, что те – заблудшие души, хоть и опасные, и, для их же блага будет лучше, если каждый их шаг будет известен Храму, «дабы не натворили они чего против божественной воли».

Рик пояснил, что потерял Тео из виду, и предположил, что она могла направиться на юг Лиона. Так и оказалось, он прибыл туда, а затем события стали происходить так быстро, что дать о себе знать не было никакой возможности; к тому же, ему удалось сблизиться с «подопечной», и он не мог рисковать ее расположением, дабы сообщить о своем местонахождении.

– Я решил, что отправлю весточку братьям как только будет возможно, и тем временем продолжил наблюдение…

О событиях той ночи, когда Лионель потерял контроль над копьем, Тео устроила грозу и они вдвоем сбежали из лагеря, Рик упомянул вскользь. Да, были странные молнии. Да, что-то произошло, отчего магичка решила спешно покинуть ставку Лионеля. Больше сказать нечего… Зато в красках расписал сам побег и нападение Охотника. Тут ему даже актерских способностей не понадобилось – при воспоминании о леденящем прикосновении духа его тело била дрожь.

– Я очнулся у магички в доме, она напоила меня чем-то, мне стало легче, хотя была еще слабость…

О том, что ему было видение Телля и Вигеля, Рик, естественно, умолчал. Дураку могла бы прийти в голову идея сыграть на религиозных струнах начальства, объявив себя посланником богов, но бард дураком не был. А у Старших, без сомнения, не было струн – ни религиозных, ни каких бы то ни было вообще.

А вот следом Рик выложил свою козырную карту.

– Я лично от подопечных узнал, что в ближайшее время вернутся маги.

Объяснять, зачем он последовал за Тео в горы боги знают куда и привез в столицу Розу, барду не хотелось. Да и следовало оставить кое-что на «догадку» Старшим: если он изложит слишком стройную историю, это будет выглядеть подозрительно.

– Тео предложила мне какое-то время пожить среди храмовников Древа, и я не мог упустить такой возможности. Там я получил подтверждение информации о Возвращении. Я стал ближайшим помощником брата Винеса, а именно он открыл содержание пророчества Ядины.

Как Рик и рассчитывал, ноздри Ворга затрепетали – он почуял нечто важное.

– Как ты оцениваешь вероятность того, что Садовники окажут поддержку магам, а те – им? – спросил Старший.

– Очень высоко. Тем более что Винес постоянно поддерживает отношения – и не только с моими подопечными, но и с другим магом, я думаю, стоящим куда выше в их иерархии. Я видел его лишь раз, мельком – и лицо его было скрыто.

А вот тут начиналось самое опасное… как тонкий лед под ногами. Ворг задумчиво поджал губы и, посмотрев в сторону, процедил:

– Я подумаю о твоем донесении. Пока же… – он перевел взгляд с влажной стены на Рика и мягко, почти по-отечески, произнес: – Ты понесешь соответствующее твоему проступку наказание. Три дня на хлебе и воде и легкое истязание.

– Благодарю, Старший. Весь я, без остатка, принадлежу Храму и Близнецам.

Рик не позволил себе облегченно выдохнуть, ведь это значило бы, что он ожидал большего, следовательно, и напортачил больше. Но внутри возликовал – легкое истязание он выдержит.

– Мы навестим тебя завтра.

Ворг еще не вышел за дверь, а Рик уже опускался на колени, шепча молитву, как и положено провинившемуся Брату. На этот раз лязгнул засов.

«Не знаю, слышите ли вы меня, Близнецы, но надеюсь, что вы не махнули на меня рукой… потому что я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить ошибку».

Король сидел на самом краешке кресла, неестественно выпрямив спину – на нем был парадный доспех. В королевском шатре находились также Сенешаль, бароны Гордойс, Смерриль и граф Тьерри.

– Но, Ваше Величество… традиция предписывает торжественно въехать в город на следующий день после прибытия…

Король перевел тяжелый взгляд на Сенешаля, упрямо вздернул подбородок и повторил:

– Лорд Сенешаль, приказываю войти в город сегодня. Со всеми полагающимися торжествами. И… – он сделал небольшую паузу, придавшую вес словам, – сегодня же вечером я собираю Совет.

Присутствующие переглянулись, но спорить не посмели.

– … сир? – робко протянул Сенешаль.

– Не беспокойтесь, лорд, порядок нарушен не будет, только лишь срок передвинется. На этом все… готовьтесь к победному шествию. А я хочу побыть один.

«Но я теперь уже никогда больше не буду один», – с содроганием подумал король.

«Разве это не преимущество?»

Провожая взглядом покидающих с поклонами королевскую палатку дворян, Его Величество с силой сжал подлокотники кресла, в котором сидел.

Отойдя от шатра короля, граф Тьерри, вежливо кивнув баронам и Сенешалю, направился к своей палатке. Там его ждали Недвиг и Огги.

– Какие новости? – спросил граф Огги, отставляя кубок.

Тьерри пересказал приказ короля. Недвиг, самый молодой из трех, не сдержавшись, стукнул кулаком по ладони.

– Ну, по крайней мере, Его Величество предпринимает активные действия, а не сидит в шатре безвылазно, – проворчал Недвиг. – А сбор Совета… чем раньше будет, тем лучше. Мне не терпится вернуться домой, к жене.

– Только о бабской юбке и думаешь? – усмехнулся Тьерри. Они с Недвигом давно дружили и он мог позволить себе отпускать такие шутки. – А я вот опасаюсь, что на Совете услышу нечто неприятное, уж слишком у короля вид был…

– Какой?

– Словно он головы рубить будет.

– Так и будет… казнь же, – непонимающе завертел головой Недвиг.

– Ладно, что обсуждать. Собираемся.

Бароны обсуждали поведение короля куда более непочтительно и взволнованно, но пришли к тем же выводам, что и графы – оспаривать приказ смысла нет, остается только исполнять. Прикрываясь только показательным несоблюдением традиций королем, каждый из них скрывал под жаркими речами обеспокоенность иного рода. Кто – предстоящим разделом земель Боклэра, кто тревожился, не станет ли король доискиваться всех связей предателя, и вспоминал, насколько близок был с бароном.

Лагерь начали сворачивать, еще даже не успев толком расположиться. Воины в спешке полировали оружие и чистили плащи снегом. Конюший хватался за голову – для путешествия от места битвы простые армейские кони годились как нельзя лучше, но выставлять их в победной процессии? Красивых, молодых жеребцов должны были доставить только завтра, а попоны, а украшенные поводья? Все, кто имел хоть какое-то отношение к внешнему виду предстоящего шествия, приготовились проявить чудеса находчивости. Лагерь оживился, задвигался, как одно большое существо.

Лишь король сидел в своем шатре неподвижно, бесстрастно, ожидая ликующего зова труб.

Он задумчиво разглядывал стену шатра, и губы его шевелились. Прислушавшись, можно было бы уловить тихий шепот.

– Не было выбора. Не было.

А мыслями Его Величество уносился в прошлое, в тот день, когда Вердленд поверг армию Лионеля.

Гринер во внезапном озарении, втором за день, понял что Дориан не видел портала, а воинская одежда и меч его запутали: король полагал, что Кендрик каким-то образом подобрался к лагерю… И король действительно собирается с ним биться. Его гордость, уязвленная тем, что войско выступило без него, полыхала, заставляя его отметать в сторону правильные вопросы: как тут очутился этот человек? Почему он один? И почему ведет себя так странно?

Все это пролетело в голове Гринера за секунду, пока Дориан произносил слово «командиров». Меж тем король дернул головой в сторону поля битвы перед холмом и с небольшой заминкой спросил:

– Вы… принц Лионель?

– О, нет. Я его… наставник. Как и этого молодого человека. – Кендрик указал на Гринера.

Дориан ошеломленно посмотрел на него. Юноша напрягся, ожидая, что это такая уловка – и Кендрик сейчас нападет… Но тот стоял, сложив руки на груди, и вежливо улыбался.

«К демонам», – подумал Гринер.

– Да, я его ученик. – Ответил он на невысказанный, но очень красноречиво написанный на лице короля вопрос. – Но я не предатель.

– Тогда я ничего не понимаю, – признался Дориан, сузив глаза. Рукоятку меча он не отпустил.

– Подтверждаю, он не предатель, – вступился за Гринера маг, – он законный правитель Вердленда, наследник трона.

– Что? – прошептал Дориан.

– Я… – Гринер был в отчаянии. И тут вспомнил… Он как мог быстро сбросил «купол» и мысленно позвал Тео, вложив в этот внутренний вопль достаточно сил, чтобы разнести ее голову на куски… и только потом заметил, что «купол» никуда не исчез.

Вернее, был второй. Его держал Кендрик.

– Ты ведь не будешь утверждать, мой юный друг, – сказал маг спокойно, хотя наверняка заметил действия Гринера, – что не обдумывал возможность того, чтобы занять принадлежащий тебе по праву трон и получить в жены девушку, в которую влюблен. Разве ты не хочешь этого? Я знаю, что хочешь.

– Шезару? – ошеломленно произнес Дориан, глядя только на Гринера.

Юноша с ужасом заметил, что Роза на груди короля стала светиться как-то иначе… он ощутил странное чувство опустошения, будто из него выливалась энергия. А в перламутровых переливах артефакта появился явственный красный оттенок.

– О, – отметил Кендрик. – Артефакт, похоже, нацелился на предателя. Учитывая его силу, он вполне может испепелить мальчугана на месте.

Дориан перевел взгляд на Розу у себя на груди. Размышлял он не более секунды, а потом ухватился за цепь, на которой висел ледяной цветок, рванул так, что во все стороны полетели звенья и отбросил артефакт в сторону. Гринер, подавившись испуганным воплем, увидел, как гаснет Роза, падая на снег. Дориан выхватил меч из ножен и развернулся к Кендрику.

– На это я и рассчитывал, – радостно улыбнулся Кендрик и развел руки в стороны. На кончиках его пальцев заплясали язычки пламени.

– Нет! – крикнул Гринер и бросился между королем и магом.

Гринер почувствовал, что застывает – будто его тело замерзает, но холода не чувствовал. Движения стали вялыми, медленными… он как будто оказался в патоке. Юноша ощутил ужас – всепоглощающий, накатывающий как волна: Кендрик улыбался, а с рук его лилось пламя, и затем вгрызалось в Дориана. Король успел лишь распахнуть глаза в невыносимой боли, а через секунду был объят огнем. Время, казалось, замедлилось, как бывает, когда на твоих глазах происходит что-то страшное – Гринер знал это чувство, хотя думал, что позабыл его. Но не только восприятие было тому виной – юношу окружила магия, плотно сжимая в кольце, не давая двигаться…

Король упал, и в тот момент, когда магия отпустила Гринера, юноша понял, что перед ним на снегу лежит уже не человек, но дымящийся кусок мяса, охваченный пламенем, которое все не гасло. Гринер застыл, не в силах пошевелиться; Кендрик уже не держал его в волшебных тисках, он сам не мог заставить себя сделать, что должно – кинуться к Дориану, попытаться потушить огонь… Возможно, потому, что знал – ничем уже не поможешь.

– Он… – прошептал Гринер.

– Мертв? – Кендрик опустил руки. – Нет. Умирает? Да.

– Что Вы наделали…

– Освободил тебе дорогу к трону.

– Нет! Я не приму! Я не согласен, я…

– Никуда не денешься, – оборвал его Кендрик. – Выхода у тебя нет. Страна без короля развалится, вернее, ее раздерут на клочки жадные до власти бароны. Нужна сильная рука – и станешь ей ты.

Маг подошел ближе, сочувственно глядя на Гринера, дернул рукой так, будто хотел обнять его за плечи, но в последний момент передумал.

– Гринер, не грызи себя. Я не оставил тебе выбора, тебе придется просто принять то, что свалилось на тебя… Ты, наверное, думаешь, как именно ты станешь королем, когда никто не знает о твоем происхождении? – Тон Кендрика из мягкого и печального стал преувеличенно-добрым. – Я все продумал. И, надо сказать, просто превзошел себя. Ты оценишь – для того, чтобы…

Гринер развернулся к Кендрику, сжав кулаки. Он пытался призвать силу, хоть какую – Серую, Черную, даже Белая сгодилась бы… Но что-то опустошило его в тот миг, когда Роза засветилась розовым. Наверное, артефакт действительно мог его убить. Гринер пожалел, что этого не произошло.

«Дориан меня спас. Он умер… умирает. За меня. И… Ничего не изменить».

Гринер почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается огромной волной ненависть, одновременно с осознанием того, что исправить содеянное он уже не сможет. Кендрик, увидев выражение глаз юноши, отпрянул и поспешно окружил себя еще одним кругом защиты.

– Я уничтожу Вас, – просто пообещал Гринер.

– Во-первых, не сможешь. – Маг, несмотря на то, что предпочел перестраховаться, выглядел уверенным в себе. – Во-вторых, тогда некому будет превратить тебя в Дориана.

Гринер, который уже был почти готов броситься на обманувшего его учителя, уговаривая себя в мыслях, что погибнуть рядом с Дорианом не самая лучшая смерть, замер.

– Да, ты не ослышался. Он до сих пор жив, потому что я держу его… на самом краю. Потому что частица его энергии нужна мне, чтобы совершить… я думал, ты оценишь – это ведь настоящий прорыв в магии, до сих пор никому не удавалось превратиться целиком даже в зверя, я не говорю о Великих магах древности… Тем более что я пошел дальше – и нашел способ превратить одного человека в другого.

– О чем Вы?

– Повторяю – чего ты добьешься, если убьешь меня? Даже если предположить, что тебе это удастся, хотя я не поставил бы на твою победу и сто к одному. Но если ты согласишься принять корону… трон – который, кстати, принадлежит тебе по праву, – и внешность Его Величества, все будут довольны. Я – потому что привел тебя к твоей судьбе, а ведь ты ее достоин. Вердленд не останется без сильной руки – будет кому приструнить дворян. Ну и, наконец, Шезара… Она получит в мужья человека, который любит ее больше жизни…