Женщина с большой буквы «Ж» Барякина Эльвира

Пазлы, рассыпанные в моей голове, сложились в картинку.

Соседи давно уже погасили свет, обожравшийся Ронский храпел в углу, а мы все болтали. Привкус чужеродности стал чуть заметным.

Макс умел слушать совсем не так, как мои прошлые мужчины. Пьющенко в принципе не верил в мой ум; Кегельбана чужие мечты только бесили; Лука слушал из вежливости и уважения. Максу же было интересно. Он наблюдал за мной, как наблюдают за кошкой: что еще она отчебучит?

Это была его форма любви: кормить, баловать и чесать за ушком. Но при этом дистанция «хозяин» – «питомец» никогда не нарушалась.

Герой нашего времени (мемуары)

[1997 г.]

Макс был обязан своим рождением нефтяным аппетитам США. В начале 1950-х правительство Ирана отобрало у иностранцев все нефтепромыслы, и в Тегеран была срочно направлена группа американских экспертов – свергать антидемократический режим. В числе этих засланцев был и молодой нефтяник Джонни.

Там он познакомился с Диной, дочкой местного генерала. Иранская элита уже тогда была космополитична. Религиозный фанатизм, чадры и ослики – это все для народа, а генеральские дети умели и по-английски объясняться, и экспертов-нефтяников очаровывать.

Переворот удался на славу, и Джонни отправился домой – шокировать родню персидской супругой.

Не знаю, что уж там впитал Макс с молоком матери, но нефть – это то, чем всегда была заполнена его голова.

Карьеру он начал в 1973 году, когда страны ОПЕК наложили на Израиль и его союзников нефтяное эмбарго. Америка на всех парах влетела в затяжной кризис: цены на бензин поднялись в четыре раза. А двадцатилетний Максик незадолго до этого накупил дешевых нефтяных фьючерсов.

Все шло замечательно: нефть наливалась в трубопроводы, бабло – на счета, но в середине 1980-х счастливая звезда Макса перегорела. Во время ирано-иракской войны чей-то бомбардировщик – до сих пор неизвестно чей – потопил принадлежащий ему танкер. Еще несколько судов были повреждены при ракетном обстреле.

К тому же цены на нефть ухнули вниз.

Но Макс не отчаивался. Он съездил в Китай и в Индию, побеседовал со знающими людьми и решил, что не все потеряно.

– Мы здесь понятия не имеем, какой потенциал заложен в Азии, – говорил он партнерам. -

В Китае, если ты гений – один на миллион, то таких, как ты, тысяча человек. Сейчас компартия постепенно ослабляет хватку, и знаете, что будут делать эти гении, когда им развяжут руки? Они будут строить заводы и богатеть! А это означает потребление нефти в промышленных масштабах.

Оставалось придумать, где закрепиться и начать все заново. Выбор Макса пал на Россию.

Он не прогадал: его партнеры, вложившиеся в Кувейт, потеряли все во время иракской оккупации 1991 года. Саддама, конечно, вышвырнули из страны в два счета, но было поздно: перед уходом его соладты сожгли все, что горело. А в России нефтяной бизнес как раз начал набирать обороты.

Со временем Макс разобрался, что там к чему.

– Московские бюрократы работают по принципу автоматов со «Сникерсами», – говорил он. – Ты ему денежку, а он тебе – шоколадку. Иногда, правда, автомат заедает: ни денег нет, ни «Сникерса». Ну, тогда его пнуть надо. И все будет о’кей.

Приехав в Россию, Макс обнаружил, что там можно делать прибыль не только на нефти. Российские нувориши отчаянно нуждались в посредниках для переправки денег за рубеж. Тогда еще мало кто знал, как работают швейцарские банки и как купить замок в Англии. Макс давал советы, предоставлял счета и получал щедрые комиссионные.

Потом грянула приватизация – населению раздали ваучеры. Макс в спешном порядке создал инвестиционный фонд «Доверие» и разослал бойких мальчиков по деревням – менять ваучеры на акции «Доверия».

– Мы вложим их в рентабельные заводы и будем получать сказочные дивиденды!

Собственно, они, то есть Макс и K°, действительно их получили: на чужие ваучеры они прибрали к рукам несколько нефтеперерабатывающих предприятий. А селянам было сказано: «Если вас что-то не устраивает, переизберите директора». Ага, переизберите: акционеры жили за сотни километров друг от друга, ни черта не смыслили в праве и не имели ни денег, ни возможности нанять адвокатов. Впрочем, переизбирать гендиректора уже не имело смысла: Макс продал все заводы самому себе, а вырученные деньги потратил на мифических консультантов. «Доверие» обанкротилось, а с ним и все три тысячи акционеров.

– Ты жулик! – возмутилась я, выслушав его историю.

– Ничего подобного! – горячо запротестовал Макс. – Я – Робин Гуд! Простым людям никогда не принадлежали эти заводы и не могли принадлежать – они не знают, что с ними делать. Они бы все равно отдали свои ваучеры за водку. Я отобрал богатства у партийцев и профинансировал пятнадцать детских домов. Неужели оно того не стоило?

Я промолчала. Отступать было поздно. Я влюбилась в святого негодяя.

О старости

[10 января 2006 г.]

Я придумала себя в восемьдесят лет: седая голова, выразительная попа и костлявые плечики. Куча бижутерии – чтобы греметь при ходьбе. Шлепанцы и панамочка от французских кутюрье.

Обязательно – маленькая лысая собачонка. Назову Волкодавом. Буду им старперов в парке соблазнять: подсяду к какому-нибудь старичку на лавочку, раскрою сумку, вытащу Волкодава за шкирку…

Старичок меня спросит:

– А что это у вас за собачка?

– Радиационный борзой. Очень полезное животное: термитов и мышей из дома как ветром сдувает. А еще он светится по ночам. Хотите посмотреть?

Так и познакомимся.

Дом обставлю в антикварном стиле – а-ля кремлевская номенклатура. Чтоб малахита побольше, карельской березы всякой. На стенах портреты: «Мардж в костюме Маркса», «Мардж и ходоки», «Мардж с трубкой, усами и детьми»…

Загородный дом назову «Шушенское». Будем там с приятельницами съезды устраивать. Партию какую-нибудь организуем, типа «Друзья утилизации».

Подруга Мелисса похвастается:

– Я в прошлое воскресенье сходила на пляж, собрала пятнадцать бутылок и сдала.

Сестра Леля скажет:

– Я всю нашу улицу сагитировала на сбор макулатуры. Сдали пятьсот фунтов!

А я им:

– Эх вы, старые! А я вчера сдала тонну анализов!

Сериалы – это смысл бытия. Вникать в подробности, переживать «От кого родит Мария?», ссориться с соседками из-за беспутного Родриго.

Поездки в Лас-Вегас и растрата пенсии – тоже святое. Потратить надо как можно больше, чтобы наследников понервировать. Слушать: «Ой, тетя Мардж, не надо бы вам в такую даль ездить!» И с ехидством отвечать: «Да-да… Больше ни-ни!»

Еще поучать человечество. Открою в Интернете сайт и выложу туда весь кладезь своих знаний. Основные темы докладов: «Есть ли Бог на Марсе?» и «Кому евреи продали Россию?»

Рассказала Зэку о планах на будущее. Он посмеялся и сказал, что нам еще рано об этом думать. А я-то надеялась, что мой муж будет ревновать к старичкам. Он надеется, что не доживет?

Золушка (мемуары)

[1997 г.]

Семейка Макса невзлюбила меня с первого взгляда. Встреча миров произошла 4 июля[9]. Меня провели в бальную залу, где уже собрались гости: члены элитных кантри-клубов и всякие доктора-профессора.

Действом заправляла Максова мама. Каждый гость был представлен с перечислением должностей, наград и заслуг перед Отечеством.

– Надеюсь, вам есть что рассказать о себе, – прошептала она, улыбаясь.

Я рассказала:

– Мардж Тенш, обладатель Почетной грамоты за первый класс, лауреат всесоюзного конкурса хоровых коллективов, выпускник детсада, школы и университета, автор месседжа на автоответчике, читатель библиотек, выгуливатель собак и трахатель с Максом.

С тех пор мама меня невзлюбила.

После свадьбы я переехала к Максу: мне у него очень понравилась ванная-витраж с подсветкой.

Но оказалось, жить мне предстояло не столько с мужем, сколько с падчерицей: супруг № 3 тоже целыми днями пропадал на работе.

Мадемуазель было 18 лет. Одевалась наша Золушка, как и положено, в лохмотья: футболки с катышками и юбки коровьей раскраски. Решив, что у нее некрасивые щиколотки, Золушка навсегда отказалась от туфель и даже в жару носила сапоги. Картину дополняли очки от Шанель и потертая матерчатая сумка.

В ожидании принца с хрустальным сапогом Золушка развлекалась хамством, и никто из прислуги не задерживался у нас дольше недели. Искать новых людей приходилось мне. А пока они не находились – убираться в хоромах размером с дворец пионеров.

Чуть ли не каждый день Золушка пыталась совершить в доме переворот. Мятежницу приговаривали к исправительным работам, но тут в дело вмешивалась иностранная агентура в лице бабушки.

Максова мать была уверена, что я по подлости превосхожу Гитлера и ее собственную свекровь.

– У тебя нет сердца! – кричала она по телефону. – Ты садистка-педофилка!

Но как только бабушка встревала в наши дела, Золушка тут же принимала мою сторону. Бабушку она ненавидела еще сильнее, чем мачеху.

В редкие минуты примирения она рассказывала мне о своей жизни, половина которой проходила в ночных клубах.

– Я пошла в туалет, так по дороге пятнадцать человек дали мне телефоны.

Я старалась не хихикать, представляя себе эту сцену: ага, все пятнадцать в очередь выстроились. Параллельно с очередью в туалет.

Когда Золушка описывала кого-нибудь из парней, то вместо фамилии называла марку его автомобиля: «Дэниэл с „мерсом“, „Билли на «БМВ“.

Самой сильной Золушкиной эмоцией было возмущение.

– Не, ну он такой наглый: я ему звоню, а он говорит: «Мне некогда!» Я его сразу на хрен послала. Если любит, все равно приползет.

– А ты его любишь?

– Я? Я жить без него не могу!

Однажды мы с ней составили Кодекс Любви, причем Золушка отнеслась к его написанию со всей серьезностью.

Любящий мужчина должен:

а) все прощать;

б) выводить гулять;

в) за все платить;

г) слушать(ся);

д) приставать;

е) бить морды недоброжелателям.

Любящая женщина должна:

а) все время думать о Нем;

б) рассказывать о Нем подругам (Золушка не верила в тихую любовь);

в) скучать, когда его нет рядом (и, соответственно, некому реализовывать указанную выше красоту).

Однажды Золушка вернулась с бала вместе с пьяным в хлам принцем. Пока мы выясняли отношения, он успел наблевать мне в ноутбук. Я огрела его стойкой от торшера.

Золушка позвонила бабушке и родителям принца. Ночь я провела, доказывая, что «ребенок» отключился не из-за того, что я сломала ему хребет, а из-за переизбытка алкоголя в башке.

Утром я позвонила Максу в Даллас:

– Твои бабы передрались между собой. Приезжай нас разнимать.

Макс приехал и свел все на шутку. Мы поплакали, посмеялись… Но стоило ему выйти за порог, как пауки в банке снова вцепились друг в друга.

Клиент (мемуары)

[1998 г.]

Первый клиент моего литературного агентства появился семь лет назад. В начале декабря Макс улетел в Эмираты, и мы с сестрой решили встретить Рождество в Анкоредже, на Аляске – без мужиков и детей.

– Не будем покупать ничего традиционного, – мечтала Леля. – Никакой рождественской ветчины и никаких печений! На ужин мы договорились сделать фондю, а в качестве развлечения – всю ночь пропеть караоке.

Я почему-то подумала, что нам сойдет хозяйская пластмассовая елочка. Но Леля с негодованием ее отвергла:

– От нее пахнет не хвоей, а пылью веков!

Весь день она мне доказывала, что сидеть в Рождество под искусственной елкой, это все равно что танцевать со стулом.

– Я приготовлю все для фондю, а ты съезди на базар, – приказала Леля, вручая мне ключи от арендованной машины.

Стемнело. Снег валил так, что дворники не успевали расчищать лобовое стекло. Стоянка перед елочным базаром была забита. Кое-как разыскав местечко между двумя авто-сугробами, я запарковалась и помчалась исполнять сестрино желание.

Разумеется, к этому времени все приличные деревья уже расхватали. Продавец оказался перуанцем, причем наиколоритнейшим. Орлиный взор, длинные волосы: ни дать ни взять – индейский вождь.

– Леди, елка хочешь? Красивий Рождество хочешь? Смотри, какой товар! Персик! Себе бы взял, детишкам, только у меня детишков нету.

Залепленный снегом «персик» возвышался надо мной футов на семь. Я немного порылась в оставшихся елках, но они были еще хуже.

– Эта дубина не влезет в мою машину, – сказала я с тоской.

– Где твой машина? – засуетился вождь. – Сейчас положим аккуратно, красиво – будет лежать, как женщина в кровать.

Вскоре я осознала, что такое работать на лесоповале: даже вдвоем тащить елку через сугробы было тяжело.

Кое– как я разыскала среди заснеженных машин свой «фордик». Попробовала открыть багажник, но ключ и не подумал поворачиваться.

– Замок замерз, да? – посочувствовал вождь.

Минут десять я билась, пытаясь отомкнуть хоть одну дверь: дышала в скважину, грела ее ладонями, пинала колесо…

Каким образом вождь вскрыл багажник, я не поняла: он нагнулся над замком, пошебуршал там чем-то, и дверь отворилась.

– Я волшебный слова знаю, – смеясь, пояснил он.

Как назло, свет в салоне не зажигался. Ветки цеплялись за сиденья, иголки осыпались…

Распрощавшись с вождем, я села за руль, вставила ключ в зажигание… Глухо! Мотор и не подумал заводиться.

Некоторое время я сидела, уставившись в пространство перед собой. Чтоб я еще раз за елкой поехала?! И тут краем глаза я заметила маленького Микки Мауса, болтающегося на зеркале заднего вида. Мужские перчатки на пассажирском сиденье, полная пепельница… И тут до меня дошло: это была НЕ МОЯ МАШИНА! Я чувствовала себя кошкой, захлопнувшейся в холодильнике: сейчас вернется хозяин и убьет меня.

Сбежать, бросив елку на произвол судьбы? Попытаться хоть как-то спасти ситуацию? На подгибающихся ногах я выскочила из машины и, ухватив елку за макушку, потащила ее наружу.

– Что делаем? – осведомился кто-то за моей спиной.

У меня перехватило дыхание. Хозяин вернулся!

– Это не то, что вы подумали! – лихорадочно затараторила я. – Я не пытаюсь угнать вашу машину! Мне просто хотелось достать елку и…

– Интересно, как вашу елку засосало в мою машину?

Я посмотрела на обличителя. Тоненькие очочки, лыжная шапка.

– Было темно, к тому же снега столько налетело…

Молодой человек заглянул в салон. Машина выглядел как жертва стихийного бедствия.

– М-да…

– Я все уберу! – поспешно сказала я. – Давайте поедем к нам, мы с сестрой сняли дом неподалеку, и там, кажется, есть пылесос. Мы протянем через форточку провод и…

– Справлять Рождество, пылесося машину, это, конечно, романтично.

Я совсем растерялась.

– Ну, я не знаю, что еще сделать… Вы любите клубнику в шоколаде? Мы с сестрой хотели сделать рождественское фондю…

Молодой человек посмотрел на меня заинтересованно.

– А рождественская ветчина у вас будет?

Я только что вернулся из Кореи. Приехал сюда на праздники – захотелось отметить Рождество как полагается.

Через минуту мы уже названивали по мобильникам: я велела Леле срочно добыть хоть какую-нибудь ветчину, а Артур (так звали моего знакомого) сообщил друзьям, что он не приедет.

– С машиной проблемы, – пояснил он. -

В нее дерево попало.

Рождество мы справляли втроем. Артур оказался молодым писателем, который только что закончил первый роман и искал себе литагента.

– О чем книга? – поинтересовалась я.

– Про парня по имени Гораций.

Сюжет у романа был занятный. Гораций в один день потерял и работу, и семью. Идти ему было некуда, и он забрался в пустой особняк. Вечером пришел хозяин. Он все время сидел за Интернетом и не замечал, что у него на чердаке поселился сосед. Так и жили рядом, не мешая друг другу. Потом этого богатого мужика начали шантажировать, и Гораций тайно ему помогал разоблачать злодеев.

– Слушай! – Леля выразительно посмотрела на меня. – Ты давно искала клиента – не дайте пропасть друг другу!

Мы смотрели по телику «Чудесную жизнь» и лопали магазинную снедь. А в углу стояла несколько побитая, но все же величественная елка-палка с макушкой набекрень.

Артур действительно оказался бесценной находкой. Встретив его, я наконец отважилась на собственный бизнес.

Крупные издательства в Нью-Йорке не принимали рукопись от абы кого: им нужны были весомые рекомендации. Если человек не работал в издательстве или литературном журнале, у него было очень мало шансов на успешную карьеру литературного агента. Мой послужной список явно не дотягивал до нужного уровня: единственное, чем я могла похвастаться, – это репортерская должность в «Miss X».

Но произошло чудо: редактор сначала посмотрел синопсис и только потом – мое резюме.

А дальше дело пошло само собой. Роман о Горации вырос в сериал, который вот уже несколько лет кормит и меня, и издательство, и пару телеканалов.

Коллекционер (мемуары)

[1999 г.]

Через несколько месяцев после свадьбы с Максом я окончательно удостоверилась, что опять по ошибке вышла не за человека, а за императорского пингвина: у них, у пингвинов, так положено – завел себе самку, застолбил, и в море – нагуливать жирок.

Иногда нас прорывало: мы болтали, советовались друг с другом и целовались… А иногда находил какой-то ступор. Эмоции повисали в воздухе – лишние, как остывший сигаретный дым.

В такие моменты мне хотелось уйти. Я пыталась заинтересовать Макса своими успехами, но он перебивал или отвечал невпопад. Мысли его были далеко.

В Максовом доме было полно вещей, купленных по принципу «петух клюнул в задницу» – китайские болванчики, маски, пепельницы. Он забывал о них через день после покупки, и они заваливались под диваны и за шкафы. Я ощущала себя таким же болванчиком. Мною наигрались и потеряли. Но стоило мне разреветься, как Макс тут же кидался меня утешать, причем делал это так ловко, что через пять минут я уже смеялась.

Он выматывался на работе, и я не смела приставать к нему. Сам он не делал никаких телодвижений. Лежа в кровати, я смотрела в потолок и думала. Как он мог не касаться меня? Как это вообще возможно?

Недотрах отравлял мне жизнь. Нелепейшее ощущение, тем более что в те времена я чувствовала себя красивой. Завести любовника я не могла. У меня был четкий барьер: не могу! Только Макс. Только он.

Как глупо…

Прощай, оружие! (мемуары)

[2003 г.]

В феврале 2003 года Макс улетел в Россию, а я осталась в Сан-Франциско. Мои литературные дела пошли в гору: очередная книга Артура попала в список бестселлеров, от предложений отбоя не было. Но этого уже не хватало. Душа просила потрясений: личных, социальных – без разницы.

– Хочу быть знаменитой, как кока-кола! – жаловалась я Леле по телефону. – Я делаю из людей звезд, а сама как была никем, так и осталась.

У меня автограф просили всего один раз в жизни!

– Когда это? – не поверила Леля.

– Да месяц назад. Какой-то тинейджер подошел и спросил: «Это вы вчера из тюрьмы сбежали? Я ваш фоторобот по телику видел».

Леля задумалась.

– В президенты тебя не возьмут – у тебя родина неподходящая. В писатели тоже… Писать надо уметь. Иди в спорт.

– В какой?

– Езда на офисном стуле с препятствиями.

У тебя получится.

– Я серьезно спрашиваю!

– Ну, устрой в Америке революцию. Только изобрети достойный повод.

Повод нашелся очень быстро: президент Буш решил, что в Ираке есть оружие массового поражения и ему срочно нужно перебить кучу людей, не имеющих к этому никакого отношения.

По телику крутили войну, а я тушила капусту. В голове вертелись недодуманные мысли. Мне отчетливо представлялось, что это я сижу в бомбоубежище: земля трясется, вокруг орут очумевшие дети. Хотелось плакать и драться.

Потом показали рыдающую девчонку-американку, которая только что вышла замуж за военного. Вчера ее мужа отправили в Ирак.

– Если его убьют, я не переживу!

Наташка Смирнова, школьная подруга, прислала имейл: «Я ненавижу вашу Америку! Я была бы рада, если бы всех американцев разорвало на куски! Тогда бы вы узнали, что такое бомбить мирных жителей! Хоть бы у вас было еще одно 11 сентября!»

Это были слова не темной бабушки из деревни, а молодой женщины с высшим образованием. У нее только что родился сын.

С утра я была в парке у Тихого океана. Мамашки с детьми, влюбленные парочки, пенсионеры на лавочках… Наташа искренне желала им смерти. Интересно, она бы обрадовалась, если б ей принесли оторванные руки-ноги американцев в качестве трофея?

Люди ненавидели друг друга скопом, не разбирая, кто прав, кто виноват. А повод для ненависти был самый что ни на есть банальный – гражданство и национальность.

– Что делаешь? – спросил Макс, позвонив мне после обеда.

– Шью боевое знамя. Завтра в Даун-Тауне будет проходить марш протеста.

– И ты собираешься пойти?!

– Мне не нравится этот сраный мир! Я хочу построить новый – шаг за шагом, как в компьютерной игрушке.

Макс на секунду оторвался от трубки:

– Брюс! Продавай на хер все акции «Electronic Arts»[10]! Мардж опять в их дурацкие игры наигралась. Видеть их больше не желаю!

Плохому меня научили вовсе не компьютерные игрушки, а Дин Салливан – пухлый вертлявый парень с яркой харизмой. Раз в две недели он чистил мой аквариум в спальне. Дин был поэтом и всем кому ни попадя пытался продавать свои стихи – на вес, по 100 долларов за фунт. Поэзия расходилась плохо.

– Может, тебе скинуть цену? – как-то намекнула я.

Дин окинул меня высокомерным взглядом:

– Если уж я не продам мои стихи, то хотя бы не продам их за большую сумму.

Я была в восторге от каждой извилины в его кудрявой башке. Дин был прирожденным революционером и боролся за все, что под руку подвернется: за экологию, свободные аборты, гомосексуальные браки, права профсоюзов и т. п.

Когда изобрели проблему глобализации, у Дина наступил праздник души. Он работал от зари до зари, расчищая рыбье говно, копил деньги и несся на очередной Давос – поорать и повозмущаться политикой транснациональных корпораций.

У него была масса последователей – десятки некрасивых девочек и мальчиков, любящих читать книги, но не любящих ходить в школу. Я один раз была на их «партсобрании». Действо проходило в подвальной забегаловке, украшенной диктаторами в музейных рамах. Под потолком вилась колючая проволока. В меню значились «ГУЛАГ-пицца», коктейль «Молотова» и сэндвичи «Оружие пролетариата». Марихуана, гогот, пиво…

Взобравшись на стол, Дин громил капитализм. Толпа рукоплескала.

Эти люди были объединены особым душевным родством. Дружба – это несколько не то. Друг любит и ценит лично тебя, а ты любишь и ценишь его. Здесь же любили всех, кто верил в Высшую Идею. Ради этой Идеи они могли пожертвовать всем: временем, деньгами и жизнью – как своей, так и чужой.

Я завидовала их сплоченному братству. Нападут на одного, и на защиту поднимутся все. А меня защищать не придет никто, даже Макс. Он считал, что я и сама справлюсь.

Мы отправились протестовать с самого утра. Солнце пело на небесах. В центре творилось невообразимое: дороги были перекрыты, на перекрестках сидели демонстранты, не давая никому проехать. Стрекот вертолетов, хохот, барабаны и дудки… О, Сан-Франциско!

– Нет войне! Нет войне! Нет войне! – скандировали тысячи голосов.

Народ был самый разный – от седеньких бабулек до зеленоволосых панков. Мимо проплывали плакаты: «Буш воюет – ты платишь!», «Нет нефти в обмен на кровь!» Множество разрисованых лиц.

Мало– помалу чувство праздника охватывало даже самых скептичных. Мы были силой, и правительство должно было считаться с нами.

Дина аж подбрасывало от возбуждения.

– Каково, а?! Мощь! – вопил он, хватая меня за руку. – Ох мы и натворим сегодня!

Его друзья уже ждали нас на перекрестке Третьей улицы и Ховард-стрит. Глаза у них были как у солдат перед атакой.

– Вот, держи, – сказал Дин, вытаскивая из кармана бандану. – Повяжешь на лицо, когда дело запахнет керосином.

– А оно запахнет? – удивилась я.

– О да!

Мое знамя с надписью «Бомбить ради мира = трахаться ради девственности!» привлекало массу внимания. За час я успела сфотографироваться с дюжиной демонстрантов и договориться на интервью с телекомпанией.

Корреспондентка встала на фоне знамени:

– Многие удивляются – кто именно вывел на улицы этих людей? Как нам стало известно, инициаторами марша протеста стали более трех десятков различных организаций. Это и афроамериканцы, борющиеся за свои права, и лесбиянки, и геи, и коммунисты, и пацифисты…

В этот момент толпа загудела, приветствуя Дина, взобравшегося на мини-автобус.

– Мы – народ, от имени которого управляется эта страна. Мы говорим: «Нет войне!» – и Буш обязан нам подчиняться! Блокируйте улицы! Не давайте чиновникам просочиться в центр! Долой войну! Американцы не будут убийцами!

Улица встала на дыбы. Бросив меня, журналистка ринулась к Дину. Но ему было не до интервью. Он заметил в стороне нескольких мальчишек с самодельными плакатами «Поддержим наши войска!».

– Ба! Политические противники! – закричал он.

Все взоры обратились на милитаристов.

– «Долой войну!» – звучит классно! – воскликнул старший из них. – Но война уже началась! Мы не можем просто собрать вещи и поехать домой. Иначе весь мир будет считать, что Саддам сделал Америку. Вы этого хотите?

Страницы: «« ... 7891011121314 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Дорогая, прими в подарок замечательную книгу о прекрасных и добрых принцессах.Тебя и твоих новых под...
Нежные фруктовые, легкие овощные, сытные мясные, острые корейские и салаты, которые можно готовить в...
Жизнь Галины уже давно устоялась. Но случайная встреча меняет все… Алексей потерял работу, запил, ли...
Книга станет полезной для начинающих и опытных свиноводов. Вы узнаете о различных породах свиней, ос...
В книге собраны различные поздравления, пожелания и сценарии для организации и проведения свадебного...
В книге изложены ответы на основные вопросы темы «Концепции современного естествознания». Издание по...