Женщина с большой буквы «Ж» Барякина Эльвира
Бабушка Вероника приложила руку к сердцу.
– Так.
Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования
Я фетишист. Я люблю свои маникюрные щипчики: они мне нужны для колки семечек. Когда-то школьный стоматолог сказал, что если я буду грызть семечки зубами, то мы с ним еще не раз встретимся. Пришлось усовершенствовать технологию грызни.
Еще люблю свой холодильник. Он у меня большой – хоть корову загоняй. Внутри – антидиетическое великолепие, снаружи – коллекция записок от Барбары: «Ронского-Понского опять стошнило. Вся еда на плите. Кушайте на здоровье», «Сегодня зайдет уничтожитель термитов. Спросите его, каким ядом нас будут травить».
Еще у меня есть антикварный письменный стол. Широкий, помпезный, пахнущий стариной и богатством… А Зэк кладет на него ноги!
Три дня назад прихожу домой – весь лак на краю столешницы облуплен. Зэк орал, что он тут ни при чем и что всегда задирает ноги только в носках. Я ревела и грозила разводом.
Целый час мы закрашивали сколы коричневым фломастером. А сегодня глядь – опять пара новых. Я помчалась на второй этаж убивать Зэка, не нашла, вернулась…
У стола стояла Пи-Пи и самозабвенно грызла полировку.
Вопрос: Чего не хватает ребенку, жрущему антиквариат?
Ответ: Мозгов.
Звезда по имени Солнышко
Ее зовут Sunshine, по-русски примерно Солнышко. Фигуры нет, на руках, страдающих от экземы, – митенки. Зато маникюр самый что ни на есть шикарный – с узорами и блестками. Черный парик, очки в пол-лица, глухой свитер. Все закрыто так, что кажется подмени Солнышко под этой амуницией, и никто ничего не заметит.
Понятия не имею, когда мы познакомились. Но это точно не могло случиться на трезвую голову.
Она явилась без предупреждения – с дурацким тортом из супермаркета. Накурила, насорила.
Солнышко болтлива, как волнистый попугай. Врет на каждом шагу – чтобы круче звучало.
– Я себе дом в Малибу купила, но там сейчас ремонт. Можно я у тебя поживу?
– Не-а. Но можешь поужинать.
Солнышко ничуть не обиделась. Это уже раз пятый, как она пыталась у меня поселиться.
Бог ведает, где она живет на самом деле и кем работает. Каждый раз она приезжает на разных машинах – иногда на «бентли», иногда на фургоне для развозки мороженого. Время от времени в ее руках появляются крупные суммы. Однажды она притащила коробку из-под принтера, битком набитую мятыми купюрами. Вывалила все на диван и принялась считать.
– Банк, что ли, ограбила?
Солнышко замотала головой:
– Не мешай! Пятьсот тринадцать, пятьсот двадцать три…
Потом она сказала, что это деньги на операцию больному ребенку и что их дали «хорошие люди».
Солнышко пишет фантастические романы. Приступ вдохновения может найти на нее в любую секунду.
– Ты сама жарила курицу? А как?
Внезапно она изменилась в лице, вытерла руки о штаны и полезла в сумку за ноутбуком.
В течение получаса Солнышко ожесточенно барабанила по клавиатуре. Потом закрыла ноутбук; взгляд ее просветлел.
– Так ты говоришь, это Барбара готовила? А пусть она рецептик мне даст?
Последняя ее книга рассказывала о планете, где облака были живыми. Они состояли из крошечных существ, которые передвигались по воздуху подобно планктону. Их стаи всегда принимали форму предметов на земле: это мог быть дом, или мотыга, или кошка. Люди смотрели на облака и думали, что это боги диктуют им свою волю. Однажды оракулы увидели на небе топор и подумали, что боги хотят войны. Вскоре облакам стало нечего отражать, кроме мечей и пожаров. Человечество почти полностью истребило себя, но тут облака поразил вирус, и они вымерли. Боги уже ничего не писали на небе, и вот это оказалось самым серьезным испытанием для людей.
– Кофе будешь? – спросила я.
Солнышко вздрогнула всем телом.
– Ой, нет!
И тут же рассказала историю.
Южный и Юго-Восточный Лос-Анджелес издавна имеет дурную репутацию. Воровство, кокаин, уличные разборки. Каждый район поделен между бандами, где они царствуют по мере ума и арсенала. Днем полиция еще ездит по улицам Саут Сентрала, а ночью – даже не суется.
Но Саут Сентрал – отнюдь не нищий район. Те, кто выживает в гангстерских войнах, делают на наркоте целые состояния. Особенно это заметно по роскошным церквям, выстроенным на деньги грешников. Пасторы в перстнях, дамы в шляпах, размером с канализационный люк… На парковке – элитное автошоу.
Солнышко остановила машину перед обшарпанным домом. Один из ее приятелей сказал, что именно здесь живет негласный мэр Саут Сентрала по прозвищу Два Доллара.
Калитка в заборе была открыта, и Солнышко вошла.
– Ты не представляешь, у него был полный дом девок! Еще какие-то мужики – все в золоте, и пиджаки на голое тело. Меня обыскали. Я спрашиваю: «Где Два Доллара?» А они мне на ванную показывают.
Солнышко заглянула внутрь. Два Доллара – огромный негр с бритой башкой – сидел на унитазе и читал «Приключения Тома Сойера».
– Заходи, – велел он. – Чего хочешь? Денег или просто потрахаться?
Солнышко начала объяснять, что трахаться она не хочет, но Два Доллара перебил ее.
– Сиди здесь, – сказал он, подтянув штаны. – Тебя позовут, когда понадобишься.
Через полчаса за ней явился тощий парнишка с татуировкой на шее.
Два Доллара лежал на диване и пил кофе.
– Налей ей тоже, – приказал он мальчику.
Кофе был такой крепкий, что у Солнышка перехватило горло. Два Доллара мрачно смотрел на нее.
– Он мне рассказал, где я родилась, с кем жила, от кого у меня сын, – округлив глаза, прошептала Солнышко.
– У тебя есть сын?!
– А что ж я – не человек? Его Эйтан зовут… Потом Два Доллара сказал, что я поеду с ним.
Солнышко подумала, что она умрет со страху. Ее затолкали в лимузин, по бокам сели два телохранителя.
– Рэп любишь? – спросил Два Доллара. – Нет? А я люблю.
Всю дорогу Солнышко пела куплеты собственного сочинения. Никто не улыбался, только когда она прерывалась, один из амбалов толкал ее в бок:
– Еще.
Они приехали на какую-то виллу, кажется, в Беверли Хиллз.
– Знаешь, кого я там видела? Уилла Смита!
Солнышко задрала свитер, показывая футболку с каракулями на животе.
– Смотри – он на моей майке расписался! Я ее уже четвертый день ношу!
Я не знаю, верить или нет Солнышку. Она себе верит – по глазам видно.
Все перепились и нанюхались. Солнышко посадили в кадку, дали ей пальмовый лист и велели изображать дерево. Потом привели мексиканца, который был должен банде. Орали, махали пистолетами. Но Солнышко никто не трогал. Она была деревом Двух Долларов.
Мальчик с татуировкой предложил устроить конкурс красоты. Идея понравилась, и всех дам выстроили вдоль бассейна.
– Раздевайся, – велел Два Доллара Солнышку.
Ее все еще трясло от переизбытка кофеина.
– Все снимать?
– Все.
Но когда Солнышко стянула с головы парик, Два Доллара передумал.
– На хер!
Через пять минут она сидела в лимузине. Шофер привез ее к дому – не спрашивая адреса. Там уже стояла ее собственная машина.
– Так кой черт тебя понесло к гангстерам? – спросила я.
Солнышко застенчиво улыбнулась:
– Мы тут с Эйтаном мультик смотрели, «В поисках Немо»… Немо считал, что его папа ни на что не способен, а папа взял и поплыл к акулам! И разговаривал с ними!
– А ты решила поговорить с бандитами?
Солнышко закурила новую сигарету.
– Я ужасная мать! Эйтану пять лет, но иногда мне кажется, что он совсем меня не уважает.
Я должна была что-то для него сделать.
Приключения бравого солдата Джоша
Димочка Кегельбан говаривал, что он мечтает жить в «Звездных войнах».
– Там совсем иная реальность! Ты можешь носить оружие, сражаться врукопашную, освобождать далекие планеты! Там есть Добро, Зло и Сила…
Подобные разговоры меня бесили: я начинала подозревать, что Димочка никакой не мачо, а обычный кухонный мечтатель.
Если бы я знала тогда, что иную реальность можно отыскать, не вылетая в космос! Димочке следовало записаться в морскую пехоту США и фантастических впечатлений ему бы хватило на всю жизнь.
Этой звездной дорогой пошел Джош. Лукавый рекрутолог (получающий большие деньги за каждую проданную душу) заехал за ним в 6 утра:
– Тебе это не понадобится, – сказал он, оглядев Джошев багаж. – Твоя прежняя жизнь останется дома.
Джош с легким сердцем скинул с плечей рюкзак. И правда – зачем кибер-солдату теплые штаны и пирожки с черникой?
Превращение в героя началось с того, что его побрили как пуделя. Потом отобрали личные вещи – вплоть до трусов.
– Получишь, когда выйдешь из игры, – сказали ему.
Взамен Джошу выдали форму и очки в огромной пластиковой оправе. На армейском сленге они назывались «противозачаточное средство».
– Спать не давали двое суток, – с гордостью рассказывал Джош. – Сначала гоняли по врачам, потом читали инструкции.
– И какие были первые ощущения от службы? – спросила я.
– Ну какие, какие… Башка чешется, жопа болит от прививок, и спать дико хочется.
В армии США все очень четко продумано. Рекрутов отрывают от реальности – с корнем, с мясом, – чтобы они думать забыли о жизни за воротами базы. Задача командиров – сломать людей и превратить их в существа иного порядка – в солдат. А для этого нужно подавить главное в человеке – волю.
До окончания Школы молодого бойца рекрут не имеет права называть себя «я». О себе он говорит в третьем лице: «Рекрут Подкопски по вашему приказанию прибыл», «Рекрут Гонзалес имеет вопрос».
Сержант – это бог. Новобранцы не смеют называть его не то что по имени, но даже по званию. К нему положено обращаться только «сэр».
В американской армии никого не бьют. Но там орут. Орут так, что новобранец стоит весь оплеванный. За малейшую провинность заставляют отжиматься до рвоты. А за провинность чуть серьезней отвечает весь взвод. Круговая порука, как известно, лучший способ воспитания.
О чем думает американский солдат после отбоя? Нет, не о голых женщинах. Он думает о том, почему у него с утра не встает.
Всякие мысли приходили в голову Джошу: застудился, валяясь в грязи, сглазил сержант Моррисон, старость – не радость…
– Парни! – горячим шепотом из-под одеяла. – А у вас – как?!
Вся казарма загудела, как вертолетное нутро: да-да, у всех то же самое!
Уже решили письмо в штаб писать, парламентеров выделили: «Сержант Моррисон гоняет нас по ядерному полигону!»
На следующее утро паника распространилась на соседние казармы. По лагерю поползли темные слухи.
– Только у Гонзалеса все в порядке. Он, кстати, никогда желе в столовке не ест. Они небось подмешивают селитру в желе, ну вот мы все и того!
За завтраком никто не притронулся к желе. Расстроенные повара кричали друг на друга.
Солдаты ждали утренних результатов больше, чем писем из дома.
– Ну как?!
– Ничего…
– Ничего…
– Бли-и-ин! И это что, навсегда?
– А у Гонзалеса опять стоит!
Кто– то высказал догадку, что дело не в желе, а в картофельном пюре. Потому что Гонзалес не жрет и картошку.
После обеда поварам пришлось выкинуть три бака пюре. Завкухней сказал, что ему пора на пенсию.
– Гонзалес, ну будь человеком… Скажи честно, ты кетчуп ешь?
– Ем.
– А чай пьешь?
– Пью, отвяжитесь!
– А руки после туалета моешь? Ребят, может, они в мыло что-нибудь подмешивают?
Один раз в три месяца новобранцам разрешалось поговорить с офицером: зайти в кабинет и рассказать о наболевшем.
Джош долго не мог решиться задать вопрос. Стоял по стойке «смирно», не сводя глаз с капитана.
– Разрешите обратиться, сэр!
Капитан внимательно выслушал жалобу.
– Ну так ведь это и хорошо, что он не того…
– Как?! – возопил Джош.
– Ну, смотри: стоишь ты в карауле, все честь честью: форма, оружие, ботинки… Идет мимо генерал – а у тебя такое безобразие.
– Да мне хотя бы с утра… Нас тут травят, да?
Капитан не ответил прямо. Лишь улыбнулся по-отечески и сказал, что скоро все будет в норме.
Так оно и случилось.
…Легенда о селитре родилась еще во времена Первой мировой войны. Высшие чины клянутся, что ничего хуже яичного порошка в еду не подмешивается и что «dick be gone[12]» – всего лишь результат переутомления и смены обстановки.
– Ну и баб тут в округе мало, – добавляет сержант Моррисон.
Но бойцы не верят.
Адвокат
Когда-то баба Капа рассказала мне анекдот:
«Пришла женщина заказывать надгробие для мужа. Мастер спрашивает:
– Какую надпись хотите?
– «Здесь лежит адвокат и честный человек».
– Не получится. В нашем штате запрещено хоронить двух людей в одной могиле».
С тех пор у меня аллергия на адвокатов.
– Кевин, мне нужен адвокат: на меня подали в суд.
– Кто?
– Козел в пальто.
Я вкратце описала ситуацию с изгрызенным диваном и придурком-домовладельцем.
– Позвони «Картеру и партнерам», – отозвался Кевин. – Я с ними сотрудничаю уже пятнадцать лет – исключительно профессиональные ребята.
Мне вспомнился Капин анекдот.
– Им хоть можно доверять? Мне нужен действительно хороший юрист.
– Знаешь, чем отличается хороший юрист от блестящего?
– Ну?
– Хороший юрист знает закон, а блестящий – знает судью. «Картер и партнеры» – блестящие.
Разумеется, я купилась на рекламу.
Секретарша переключила меня на дежурного адвоката.
– Уничтожьте, пожалуйста, моего врага, – сказала я. – Причем, желательно, за его счет.
Адвокат, не перебивая, выслушал мою историю.
– Я к этому мудаку по-хорошему: обещала и за диван, и за ковер заплатить… А ему моральный ущерб подавай! Представляете, какая жаба?
Адвокат помолчал.
– Сложный случай. Вы не могли бы встретиться со мной и обсудить детали?
– Да, конечно. Мне подъехать в ваш офис?
– Давайте пересечемся во время ланча. «Старбакс» вас устроит?
Это было странно – обсуждать дела в дешевой кофейне. Хотя кто их разберет, блестящих юристов?
В дороге я осознала, что не запомнила имени адвоката и не спросила, как он выглядит. «Буду вычислять по „Ролексу“ и по наглой роже», – решила я.
В «Старбаксе» было почти пусто: только студентка сидела с ноутбуком, да мужик в костюме заказывал кофе. Он обернулся на хлопок двери… Это был Пол Вардлоу – мой истец.
Теперь я вспомнила, где мы пересекались: он вел дела Кевина, когда тот судил фирму по изготовлению водяных кроватей. Я была свидетелем и рассказывала, как чуть не утонула, когда эту кровать прорвало.
Пол поставил на стол два кофе.
– Угощаю. Я не жадный, я просто хотел с вами встретиться. А другого повода, кроме суда, не было.
Мы сели за столик. Очочки. Тонкие губы. Черный костюм. Пара прядей, несмотря на гель, торчали дыбом. Черт с рогами да и только.
– Так вы что, не в претензии? – спросила я.
Пол размешал сахар.
– Не-а.
– А я бы с вами побилась. Чтобы наказать, как следует.
– У вас не было бы шансов. Для того чтобы победить в суде, нужно знать рецепт.
– И какой же?
– Для начала следует разогреть публику – она должна кипеть от любопытства. Добавьте иронии и тщательно смешайте оппонента с дерьмом. Пусть он начнет шипеть и выпускать пар: чем громче, тем лучше. Завалите его фактами, в которых он не разбирается, и словами, которых он не знает (можно выдуманными). Когда оппонент будет выглядеть как законченный дурак, блюдо можно считать готовым.
Я хмыкнула:
– А что идет на гарнир?
– Подавайте вместе с непробиваемыми шаблонами. Отлично подойдут: «Не стоит вставать в позу» и «Не сравнивайте божий дар с яичницей». В качестве украшения можно использовать «Вы говорите как законченный фашист» – это придаст блюду особую пикантность.
Я устроила Полу овацию.
– Знаете, я все-таки найму вас на работу, – сказала я. – У моей подруги сейчас проблемы с законом, и нам нужен человек с хорошо подвешенным языком.
Пол сказал, что согласен.
Ярмарка злословия
Каждый год в Санта-Фе проводится ярмарка Ренессанса. На огромном поле разбиваются сотни торговых палаток. Лавка оружейника – все для вас, вашей лошади и славы… Кузня – делаем подковы и рвем зубы. Портной – лучшие рубища для паломников и банкротов. Ткачи, пивовары, гончары… Все продавцы одеты по моде XV века. Посетители тоже. Шум, гам, пыль столбом.
– Благородный сэр, не желаете пострелять из лука? А метнуть боевой топор? А метнуть боевой помидор? У нас на центральной площади сидит чудесный преступник в колодках. Хотите выразить ему презрение? А сами посидеть в колодках не желаете? Они очень удобные – я пробовал.
– Миледи, чума унесла моего мужа-кормильца! Подайте Христа ради!
Мелиска всегда пользуется мраком средневековья и разбивает палатку в самом центре ярмарки. Наряжается в бухарский халат, наматывает на голову шаль и начинает подвывать:
– Вижу… Ви-и-и-ижу!
Представление идет с неизменным успехом.
В ту субботу за ковровый полог палатки вошел мавр. Мелисса отыграла спектакль и заодно выведала про печаль мавританского сердца. Оказалось, что у мавра есть внучка, чуть ли не с самого рождения страдающая лейкемией.
У Мелиски у самой дети – она расчувствовалась и стала говорить, что положено: что ребенок выздоровеет, если убрать родовое проклятье, наложенное хитрой и мстительной женщиной.
– Зачем она это сделала? – тихо спросил мавр.
Мелисса пожала плечами:
– Люди разные бывают. Некоторые не могут спокойно глядеть на чужое счастье.
Мавр изменился в лице, расплатился и исчез. Не стал даже спрашивать, как снять проклятие.
А на следующий день в Мелискину обитель пришли персонажи совсем из другой сказки и арестовали ее за соучастие в покушении на убийство некой Марни Бауманн, секретарши фирмы по ремонту грузовиков.
Оказалось, что зять мавра, механик, регулярно изменял жене с Марни. О романе знали все – от директора до бомжа, живущего на заднем дворе. Этот бомж и поведал мавру про стерву, которая
а) уводит чужих мужей;
б) имеет на левом плече татуировку в виде трезубца;
в) шугает бомжа от помойки, в которой он копался еще до ее рождения.
Мелиска подтвердила мавританские мысли, и тем же вечером он взял пистолет и пошел бороться с нечистой силой.
Мавра взяли с поличным, а там ниточка потянулась и вывела полицию на Мелиссу.
Профессия адвоката в чем-то сродни профессии колдуна: произнес волшебные слова и – бац! – была подозреваемая, а стала свидетельница.
Мелиссу выпустили из-под стражи на предварительных слушаниях. Пол пожал нам руки и умчался – весь покрытый славой и поцелуями клиентки.
– Сколько он с тебя взял? – спросила я.
– Мы договорились на бартер. Я ему погадала.
– На что?
– На тебя. Причем его почему-то совершенно не интересовало будущее. Он все больше про прошлое и настоящее расспрашивал.
Я едва совладала с улыбкой. Прелесть какая!