Ж. замечательных людей Барякина Эльвира

— Тедд Тернер! — завопил менеджер.

Разговор был коротким. Менеджер сказал, что он голову Тедду оторвет за срыв представления. Тедд снял с себя башку Дональда Дака и сунул ее в руки менеджеру.

— Держи.

— Ты уволен с работы!

— Нет, Сэм, это ты уволен из моей жизни. Я больше не хочу видеть ни тебя, ни эту суку.

Мелисса пришла в ужас от случившегося.

— Что ты наделал?! Ты и так гроши зарабатывал!

Но Тедд уже вошел во вкус. Схватив Мелиссу за руку, он затолкал ее в туалет.

— Постучись, когда сможешь по-нормальному разговаривать.

Сначала Мелисса барабанила ногами в дверь, а потом затихла. Тедд заглянул к ней: она сидела под раковиной и, закрыв лицо, всхлипывала.

— Успокоилась?

Обнял ее.

— Я не собираюсь сидеть у тебя на шее. Я позвонил Полу: у него есть какой-то знакомый в Голливуде, которому нужен человек, разбирающийся в технике.

Я слушала Мелиссу, не веря своим ушам.

— Ну… Тедд дает! А что с Брайаном?

— Мы договорились перевести его в другую школу. Собрались всей семьей и сказали, что всегда будем на его стороне — что бы ни случилось. И что мы не хотели бы иметь вместо него другого сына — без пятна.

Как я люблю этот мир!

МУЖСКОЙ ВЗГЛЯД

17 июля 2007 г.

Пол пришел ко мне — улыбка до ушей. Играли сегодня в пейнтболл — руководство фирмы против подчиненных.

— А я ему в башку — бац! Он на спину — хлобысь!

Мужику к пенсии готовиться надо, а он все в войнушку играет.

Пол повалил меня на кровать:

— Сдавайся!

Я послушно сдалась.

— Где твоя национальная гордость? — возмутился он. — Чуть что — сразу белый флаг… Надо сражаться за свою независимость!

— А мне она на фиг не нужна.

Пол заскакал коленками по кровати:

— Вы, женщины, ничего не понимаете. Давай родим мальчишку, я с ним буду на пейнтбол ходить. И на бокс, и на баскетбол… Банзай!

МЕДИЦИНА И ЗДОРОВЬЕ

18 июля 2007 г.

Впервые я попробовала, что такое секс еще в школе. Дело было на картошке. Мы с Запаскиным удрали из отряда на речку, нашли заброшенную пристань и долго исследовали ее темные переходы. Потом решили поисследовать друг друга.

На Запаскина было очень интересно смотреть: он прикольно дышал, и глаза у него были — как у пьяного.

Я ничего не успела почувствовать, как все кончилось.

— А…?

— Я люблю тебя, — сказал Запаскин и принялся застегивать штаны.

Вернувшись домой, я позвала Лелю на разговор.

— А у нас было того! — объявила я.

Леля ахала и просила подробностей

— Да я уже все рассказала, — отмахивалась я.

— Ну вспомни еще что-нибудь!

Несколько недель я носила в себе тайное знание. Меня буквально распирало от счастья и желания заявить подругам: «Эх вы, серость!»

Но наступило 15-е число, должны были начаться месячные, а их не было.

Помню свой животный ужас перед беременностью: из школы меня выгонят, в вуз я не поступлю, мама не перенесет позора… Единственная перспектива — мытье полов в соседних «Продуктах».

Леля отпаивала меня компотом и всхлипывала от жалости.

— А если это «оно», ты скажешь Запаскину?

Я покрутила пальцем у виска. Какой из него отец? Он до сих пор козявки из носа ест — я сама видела!

Аборт, только аборт.

Да, это была беременность. В женской консультации мне назначили «процедуру» и велели принести чистую пеленку и тетрадь (чтобы записывать историю болезни).

С перепугу я забыла и то, и другое.

— Ну, трусы под себя подложи, — сказала врачиха.

Липкая кожа сидения, холодные железки… Я ждала распятия за грехи человечества.

Врачиха громыхала инструментом и привычно ругала «девку-дуру» — меня:

— Шалава ты! Вам сколько раз говорить, чтобы до свадьбы «ни-ни»?

Дверь без стука распахнулась и в кабинет вошла санитарка с ведром. Не обращая на меня внимание, она принялась возить тряпкой по полу.

— Петровна, ты помидоры солила в этом году?

— А то! Десять банок закрутила. Мне Анастасия Федоровна чесноку прислала; у нее чеснок — зверь. Так я насовала в рассол.

— А мои банки все полопались.

Я чувствовала себя выпотрошенной. У меня интимное, сокровенное, больное, а у них — тухлые помидоры.

Наконец врачиха натянула перчатки.

— Ну что, готова?

Сверкнула сталь.

— Вечерний звон, бом-бом, — запела санитарка, —

Вечерний звон!

Как много дум, бом-бом,

Наводит он.

Операция прошла успешно: я не умерла ни от инфекции, ни от ненависти к себе. Сейчас моему ребенку было бы 23 года.

ПОТРЕБИТЕЛЬ

19 июля 2007 г.

Встретила Джоша и Беллу: идут — довольные, за ручки держатся.

— Здорво, тетя Мардж! А я придумал книгу!

— Гениальную! — подтвердила Белла. — Называется «Как прожить в Америке на халяву».

Оказалось, что они уже целую неделю экспериментируют на эту тему. Белла взяла отпуск и сказала родителям, что уезжает по делам. Джош то же самое наврал маме. Наличность, кредитки и ключи от машины оставили дома и принялись бомжевать.

— Ну и как, получается?

— А то!

Они целыми днями бродят по городу, валяются на пляжах и целуются. Туалетов общественных у нас завались, а бесплатно пожрать можно двумя способами — либо заказать еду в ресторане и найти в ней таракана (носится с собой в коробочке), либо пойти на рынок и пробовать там все подряд. К тому же в каждом втором супермаркете проводятся дегустации.

— А моетесь вы где?

— В госпиталях или в спортзалах — там первое занятие всегда бесплатное.

— А спие под мостом?

— Ха! Мы спим на лучших кроватях мира! Мы нашли магазин спальных принадлежностей, в котором всего одна видеокамера…

— И та на вход нацелена!

— Забираемся под кровать, там простыни до самого пола свисают, и нас не видно. Уборщица приходит в семь утра: пока она моет в одном углу, мы ползком перебираемся в другой. То же самое — когда продавец обновляет товар.

Как их до сих пор не поймали — ума не приложу.

— Еще в универмаге можно бесплатно накраситься и попрыскаться духами, — сказала Белла. — А рядом есть магазинчик See’s Candy и там всегда дают конфеты на пробу. Знаете, как вкусно!

И все-таки я не понимаю. Что заставило эту умницу-красавицу связаться с Джошем? Забросить свой ювелирный бизнес, уйти из дома, ночевать черт знает где…

— Главная фишка в том, чтобы не примелькаться, — сказал Джош. — А то народ поймет, что мы его объедаем.

— А может, тебе лучше на работу устроиться?

Джош подкатил глаза к небу.

— Теть, у меня есть то, чего нет у 99 % населения этой планеты: время, свобода и любовь. На кой хрен мне работа? Чтобы у меня появилась неврастения и начальство?

Белла смотрела на него с нескрываемым восхищением.

Любимый анекдот Джоша:

Лежит мужик под яблоней, усеяной крупными плодами. Мимо идет прохожий.

— Эй мужик, собрал бы яблоки да продал.

— А зачем?

— Выручишь деньги, купишь тележку, соберешь еще больше яблок и отвезешь на базар.

— А зачем?

— Выручишь деньги, наймешь других мужиков: они будут за тебя яблоки собирать, а ты будешь сидешь в сторонке и ничего не делать.

— А я и так ничего не делаю.

НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ

20 июля 2007 г.

Не было бы счастья, да несчастье помогло: мои книги издадут отдельной серией. Отвергнув грушу в трусах, я вспомнила, как Кевин проталкивал свой последний фильм, и тоже написала бизнес-концепцию:

Мои читатели — это умные тетьки и дядьки, которым интересно жить. Они не читают, чтобы «убить время» — им и так его не хватает. Им нужны вопросы и что-нибудь веселенькое на закуску. А ответы они любят находить сами.

Концепция понравилась. Женя прислала имейл: «Подумайте, какие рекламные ходы мы можем использовать для продвижения ваших книг».

Теперь хожу — фантазирую:

В безветренную погоду запускаем маленький самолет с дымовушкой, чтобы он начертил в небе гигантскую букву «Ж». Старушки крестятся, мужики трут глаза: «Вот и допился…» А на следующий день в СМИ появляются заголовки: Вчера Небесная Канцелярия проанонсировала выход новой книги «Женщина с большой буквы „Ж“».

Еще мысль — установить памятник на родине героя. Дизайн позаимствуем у Туркменбаши — он был большой специалист по фольклорным персонажам. Устраиваем помпезное открытие монумента — с флагами и речью губернатора… Хотя, наверное, лучше ограничиться бюстом — без задницы я гораздо лучше смотрюсь. Заодно и на бронзе можно сэкономить.

Но больше всех мне понравилась идея с демонстрацией. Я уже выяснила расценки: московский студент с транспарантом стоит 200 рублей. Это у них бизнес такой: сегодня покричать за одних, завтра — за других, глядишь, на пиво и набегает.

Подгоняем к американскому посольству толпу человек в сто. Пылкие юноши скандируют: «Отдайте нам Мардж! Мы ее любим!» Сюжет, разумеется, попадает во все новости. Посол волнуется, докладывает госсекретарю, а там и до президента доходит: так и так, желают отнять национальное достояние. Меня приглашают в Белый дом, а я отказываюсь: «Приличные девушки к незнакомым мужчинам на квартиру не ходят!» На следующий день я просыпаюсь кумиром молодежи.

Вечер провела в мечтах о славе. Дала себе два мысленных интервью и один раз выступила с речью перед зеркалом. Между прочим, умные слова сказала.

БЕРЕМЕННОСТЬ

23 июля 2007 г.

В приемной клиники «Репродукция» висит огромная фотография — счастливые родители с малышами на руках. Внизу — число детей, зачатых в местных пробирках, — 603.

Ласковая докторша выдала нам с Полом «домашнее задание».

— Сначала вы, Мардж, будет принимать противозачаточные таблетки, чтобы стабилизировать менструальный цикл. Потом вы, Пол, начнете делать ей ежедневные инъекции. В результате у Мардж сформируется не одна яйцеклетка, как положено, а штук пятнадцать-двадцать.

Пол побледнел.

— Нам столько не надо…

— Ой, да что вы! Мы все их вытащим, потом оплодотворим, четыре зародыша поместим обратно в Мардж, а остальных заморозим на случай, если вам еще захочется иметь детей. Человеческие эмбрионы прекрасно переносят заморозку.

Мы с Полом переглянулись.

— Четыре тоже многовато.

— 25 шансов из ста, что вы родите двойню, если забеременеете. Тройню и четверню — намного меньше. Большинству женщин вашего возраста мы присаживаем еще больше эмбрионов, потому что они далеко не всегда приживаются.

— А сколько у нас шансов на беременность?

— Пятьдесят на пятьдесят.

Я подсчитываю таблетки, которые мне нужно проглотить, и инъекции, которые придется сделать. Накачаюсь лекарствами по самое горлышко — как аптечный пузырек.

Пол изучает инструкцию по уколам в попу.

Седина в бороду — бес в задницу.

МЫ

24 июля 2007 г.

Спрашиваю Пола:

— Ты мог бы убить человека?

— Ага.

Собственно, этим он сейчас и занимается: сидит за компьютером и мочит виртуальных врагов.

— Не, ну серьезно? Мог бы?

Мне хочется рассуждать о высоком: о ценности человеческой жизни, о нормах морали, о психологических табу…

Но, к сожалению, Пол отслужил в армии, и это не лечится.

— Можно подумать, ты сама была тихой овечкой.

Да нет, конечно. Вспомнить, к примеру, университет. Пока парней терзали на военной кафедре, мы осваивали азы медицины. На зачете студентки разбились попарно, чтобы перевязывать друг другу ноги, а мне пары не хватило — пришлось бинтовать скелет.

Закончив, девчонки расселись по партам, а я все мучалась — бинт никак не хотел держаться на голых костях.

— Плохо, девушка, плохо… — шипел преподаватель.

Я стала поправлять повязку, а нога возьми и отвались. Зачет мне не поставили.

— Вы искалечили пациента, — сказал препод. — Возможно, он даже скончался от потери крови.

Я оправдывалась, что пациента убили еще до моего рождения, но ничто не помогло.

По дороге домой, я все жалела, что мне не дали перевязать преподавателя: хоть бы пользу обществу принесла.

Да, наверное, я могу убить человека. Не из-за проваленной сессии (прошла та романтическая пора), а защищаясь. Трусила бы и тянула до последнего, но в случае угрозы кому-нибудь из близких ничуть не постеснялась. Собственно, на то и пистолет в хлебнице лежит.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ

25 июля 2007 г.

Меня как крутого агента и знатока литературных тонкостей позвали проводить семинар для молодых писателей на интернете.

Все было организовано по высшему разряду: на экране слайды, я — в наушниках и с микрофоном — вещаю о судьбах индустрии. Народу набралось порядочно: я потом смотрела статистику — 593 человека.

Последним пунктом семинара был разбор произведений новичков. На роль жертвы вызвался молодой человек по имени Конан-Варвар.

Conan the Barbarian: «Я написал детектив про студентов».

Marge Tensh: «Давайте начнем с краткого описания сюжета».

Conan the Barbarian: «Преподаватель обращается к частному детективу с просьбой расследовать ЧП, произошедшее в стенах университета. На следующий день назначен важный экзамен, и преподаватель обнаружил, что кто-то проник в его комнату и списал экзаменационное задание».

Marge Tensh: «И чем заканчивается история?»

Conan the Barbarian: «Детектив расследует дело и припирает виновного к стенке».

Marge Tensh: «Понятно. Пришлите первую страницу текста».

Я разгромила Конана-Варвара в пух и прах: сюжет примитивный, характеры героев не раскрыты, все улики притянуты за уши.

Marge Tensh: «Но самая большая проблема — это слог. Первое предложение просто ужасно: „В 2005 году ряд обстоятельств — я не буду здесь на них останавливаться — привел мистера Семлоха и меня в один из наших знаменитых университетских городов; мы пробыли там несколько недель и за это время столкнулись с одним происшествием, о котором я собираюсь рассказать, не слишком запутанным, но весьма поучительным“. Так нельзя писать».

Conan the Barbarian: «Скажите это сэру Артуру Конан Дойлю, уважаемая Мардж Тенш. Вы только что забраковали рассказ о Шерлоке Холмсе „Приключения трех студентов“. Я всего лишь изменила дату и написала имя Holmes наоборт — Semloh. Искренне желаю вам дальнейших профессиональных свершений. С приветом, Орла».

Как могла, я постаралась свести все на шутку. Писала, что для конца 19-го века такая проза была приемлемой, а сейчас так не пишут, что лично я вообще не люблю Конан Дойля… Кто-то меня поддерживал, кто-то нет… Репутация таяла, как мороженое на солнцепеке.

Выключив компьютер, я отвалилась на спинку кресла. Ну что Орла за сука?

Позвонила Мелиссе. А она, вместо того, чтобы утешать, сказала, что мы с Орлой друг друга стоим.

Пол, свет очей моих, пришел домой, выслушал.

— Как я теперь людям в глаза буду смотреть? — причитала я.

— Не было этого, — отозвался он. — Прошлое — это не то, что случилось раньше, а то, что мы думаем о себе сейчас. Помнишь?

Пойду придумаю, что я распрекрасная Царевна-Лебедь и Василиса Премудрая. А кто с этим не согласен — я того вообще не помню. Значит, его не существует на свете.

СМЕНА

26 августа 2007 г.

Раньше я писала дневник чуть ли не ежедневно. А сейчас мне некогда! Вот уже месяц как я, Пол и коллектив клиники «Репродукция» трахаемся, чтобы завести ребенка.

Уколы, от которых дико ломит задницу. От одних таблеток меня тошнит, от других — звенит в ушах. А ведь наш будущий карапуз ничего не оценит… Его еще нет на свете, а у меня к нему нежность. Опять шансы — как при игре в рулетку. Черное или красное? Или вообще зеро?

Рассказала маме про нашу затею. Она уже смирилась, что я непутевая по женской части, а тут…

— Господи, радость-то какая! — прошептала она.

По ее дрогнувшему голосу я поняла, что мама плачет.

— Мамуль, ты чего?

— Я до сих пор помню, как держала тебя на руках. Папа спит, а я встану кормить — у тебя головенка мокрая, вспотела вся… Держу на руках и боюсь дышать… И ничего дороже нет…

Мама плакала потому, что это нечто особенное, непередаваемое словами: твоя дочь — самое дорогое существо — вдруг понимает, как ты ее любишь. Потому что сама начинает любить точно так же — безумно, безотчетно, первобытно.

Мама рассказывала, что каждый день молится о нас с Лелей. Не Богу — а всему миру, и нам тоже: «Доченьки мои! Пусть у вас все будет хорошо!»

У мамы не одна, а три жизни: это от нее уходили мои мужчины, это у нее в почках обнаружили камни. Мои книги, Лелина вера принадлежат ей без остатка.

— Все поменяется, — сказала мама. — Ты будешь смотреть на ребенка, на свои руки, на ваше отражение в зеркале: «Неужели это я сделала? Как? Я же не умею!» А ответа нет: ты просто понимаешь, что создала чудо из небытия.

Государства, мужчины, карьера, красота — все проходит. А материнство — это навсегда, что бы ни случилось.

— Мам, дети — это счастье?

— Нет. Счастье — это свобода и покой; дети — это любовь. А если любишь — ни свободы, ни покоя не будет.

Все вернулось к инь и ян — двум изначальным противоположностям, связанным в одно целое. Любить — жить для других. Быть свободным и спокойным — жить для себя.

Рука правая, рука левая: отними любую — будешь инвалидом.

Только рядом, дополняя и уравновешивая, — дракон и тигр, идущие по кругу.

НОВЫЙ МИР

27 августа 2007 г.

Две недели назад Люси подошла ко мне:

— Мне нужен отпуск.

Я посочувствовала:

— Что, совсем Ронский-Понский достал?

— Нет. Моя подруга Анна приглашает меня в археологическую экспедицию в Мексику. Это заброшенное индейское поселение в пустыне. В шестнадцатом веке его жители вымерли от оспы, а дома очень хорошо сохранились. Их нужно раскопать.

За окном палило калифорнийское солнце; воздух над асфальтом колыхался от зноя…

— Вставать будем в пять утра, чтобы успеть поработать до солнцепека, — мечтала Люси. — Кругом кактусы, небо высокое-превысокое… Недавно там на раскопе нашли золотую подвеску…

В ее глазах горели отблески сокровищ, а в моих — разве что отсвет монитора. Я в такую жару даже за хлебом съездить не могу.

— Отправляйся, конечно, если тебе надо.

Я чувствовали себя старее, чем самый древний скелет на индейском кладбище.

Вскоре Люси уже была на раскопе. В лагере кипела жизнь: техники возились с образцами, рабочие подготавливали инструмент, на кухне шаманила повариха Камил — огромная женщина-баобаб.

Начальник экспедиции Сандро потащил Люси по своим владениям.

— Здесь был храм, — показал он ей квадратную яму. — А вон там — амбар; дальше по улице — остатки жилого дома.

— А где у них тут ювелирный магазин? — улыбнулась Люси.

Сандро укоризненно покачал головой.