Испытание киллера Пучков Лев
Д.С.: Кнопка — в кабинете. Набор шифра — в кабинете. Шифр — цифровой.
Оксана: В каком месте кабинета располагается кнопка? В каком месте располагается шифр? Где — под столом, в тумбочках, в сейфе? Назови цифры шифра… эээммм… Назови порядок очередности вскрытия.
Д.С.: Кнопка — в панно на стене. Шифр — в панно на стене. Порядок очередности: нажать на кнопку, отодвинется заслонка, там — набор. Цифры шифра: 5-11-10.
Оксана: Панно — это что? Там что изображено? В каком фрагменте изображения расположена кнопка? Какого типа изображение — из чего оно?
Д.С.: Панно — это изображение. Изображение — портрет Дзержинского. Кнопка — в правом глазу портрета. Изображение — деревянная мозаика.
Оксана: Еще где-нибудь есть компрометирующий материал на сотрудников?
Д.С.: Там весь материал. Материала больше нигде нет…
Затем раздались какие-то повизгивания и шлепки — видимо, Оксана обнималась с врачихой от избытка чувств.
— Ну вот, собственно, и все! — торжественно сияя, заявил Слава Завалеев, выключая диктофон. — Теперь надо разработать порядок изъятия этого компромата и продумать акцию с перемещением несовершеннолетних шалав — последний этап, так сказать. Ну что, мужики, поднатужим свои хилые умишки?!
— А сюрприз?
— Слушайте, нетер-пе-ли-вые вы мои! — Оксана по слогам выговорила пожелание и вновь уперла руки в бока.
Славик вновь включил диктофон. Что-то около минуты пленка доносила до нас какие-то левые разговоры между Оксаной и врачихой, затем отчетливо послышалось восклицание терапевта:
— Ну ничего, ничего! Скоро вас тут всех под корень изведут! Приедет комиссия, моментом шкуру спустят, поснимают всех и в изолятор засунут!
Д.С.: Комиссия прилетит. Никто не пострадает. Меры приняты… В изолятор не засунут.
Оксана: Стоп! Стоп-стоп… А ну еще раз: что там насчет комиссии? Какая комиссия? Откуда прилетит? С какой целью? Какие меры приняты?
Д.С.: Парламентская комиссия. Из Москвы. Лишать губернатора парламентской неприкосновенности, снимать и проводить расследование. Меры приняты — комиссия не доедет до гостиницы. Будет автокатастрофа.
Оксана: Откуда известно о комиссии? Кто еще прилетит с этой комиссией — это вам известно? И что за катастрофа — где, когда, каким образом это случится?
Д.С.: Отцу позвонили — про комиссию. С комиссией прилетит следственная бригада МВД — это нам известно. Катастрофа будет на 127-м шоссе, между Вознесеновкой и городской окраиной. Она будет ночью — когда автобус пойдет из аэропорта. Там будет самосвал с керамзитом. Керамзит рассыплет, потом выскочит на встречную полосу, автобус затормозит и вылетит в овраг…
Я невольно вздрогнул. Вот черт! Кому-то здорово понравился мой способ расчета с товарищем Снеговым… Все повторяется в деталях: 127-е шоссе, проклятый овраг, керамзит… нет только резиновой бабы…
— Как сюрприз? — торжественно поинтересовалась Оксана, привалившись к косяку и торжественно скрестив руки на груди.
Ну что сказать? Сюрприз был на все сто. Позвонить Сухову в Москву не было возможности — где искать врио прокурора, я понятия не имел. Можно было отправить кого-нибудь в аэропорт и предупредить Сухова, но… кто мог дать гарантию, что с прибывшей командой не разделаются другим способом? Сухов совершил одну непростительную ошибку, стремясь обставить явление карательных органов с наиболее возможной конспирацией: они наверняка полагают, что внезапное появление высокой комиссии породит шок и враги начнут сдаваться, плача от раскаянья. Но Сухов-то, Сухов! Неужели он не взял в расчет возможность утечки информации?! Черт… Наверное, поверил, что на таком высоком уровне утечки быть не должно…
— Мне нужен Бо, — категорично заявил я. — Предстоит специальная операция по полной программе.
Бо дома не оказалось — сказали, убыл куда-то по делам. Я сообщил говорившему со мной, что имеет место экстренная ситуация, дал свой адрес.
Затем я немного поразмышлял и набрал промежуточный номер Диспетчера ПРОФСОЮЗА.
— А-а-а, Капитан! — лживо обрадовался Диспетчер, когда я представился. — Ты куда пропал? Мы уж думаем тут — не случилось ли чего…
— Я тут того… развлекался немного, — солидно сообщил я и потребовал: — Мне нужно встретиться с Петровичем. Экстренно.
— Работы для тебя пока нет, Капитан, — уклончиво сказал Диспетчер. — Так что — развлекайся дальше.
— Передай Петровичу, — настырно заявил я, — мне необходима ваша помощь. Передай, что могут быть необратимые последствия! Ты понял?
— Понял, — обескураженно пробормотал Диспетчер. — Минут через десять я тебе перезвоню… Куда перезвонить-то?
— А что — на вашем определителе моего номера нет? — деланно удивился я, ласково поглаживая телефон Бо. — Ты всегда перезванивал, не спрашивая адреса.
— Нету твоего номера, — смущенно признался Диспетчер и несколько раздосадованно поинтересовался: — Что это у тебя за телефон такой?
— А его нету, — придурковато сообщил я. — В природе вроде бы не существует! И знаешь — в некоторых случаях очень даже удобно… Короче, я перезвоню через десять минут… — И пошел к соратникам — послушать, какие бредовые идеи родились за мое пятиминутное отсутствие.
Прослушав с некоторым интересом обсуждение ситуации, я вернулся в спальню и снова набрал телефон Диспетчера.
— В 16.30 тебя устроит? — поинтересовался Диспетчер.
— Вполне, — согласился я, посмотрев на часы: Бо должен был, по моим расчетам, явиться минут за сорок до указанного Диспетчером срока. — Где?
— Стой возле калитки — заберут, — сообщил Диспетчер. — Выходи где-нибудь в 16.27.
— Откуда вам известно, где я обретаюсь? — деланно удивился я. — Сам же спрашивал — куда-то я пропал… А?
— Нам все известно, — несколько напыщенно заявил Диспетчер и отключился.
— Вот и нашлась «крыша», — заявил Слава, когда я вышел из спальни. — Деятели, тоже мне! Даю гарантию, что насчет этой «крыши» уже все клерки УВД знают!
— Что за «крыша»? — поинтересовался я.
— Гостиница «Космос» — забронированы двадцать три номера для конференции животноводов Нечерноземья, — Слава презрительно хмыкнул. — С 23.00 сегодня и на десять суток вперед… Во деятели!
— А что такого? — удивился я. — Ну подумаешь — животноводы решили в кои-то веки собраться на конференцию. Вполне даже приличная «крыша» — я бы, например, ничего не заподозрил…
— Забронированы двадцать три номера люкс на восьмом этаже, — пояснил бывший опер Серега Айдашин. — Ты в «Космосе» бывал, Бак?
— Не-а, — я отрицательно помотал головой.
— Восьмой этаж для правительственных делегаций и крутых новых русских держат, наставительно сказал Серега. — Номер стоит в сутки полтора «лимона». А где ты видел животноводов, которым по силам за декадное проживание отстегнуть пятнадцать «лимонов»?
— Все понял, перехожу на прием, — смущенно капитулировал я. — Ты, Слава, позвони-ка в прокуратуру. Я совсем забыл за хлопотами — сегодня увэдэшное начальство бригаду Генпрокуратуры пригласило вечерком попариться в ФОКе — а отказа пока не было. Как бы их там не оседлали лихие малолетние наездницы да не засняли бы при этом не менее лихие операторы! Вот конфуз-то будет!
Слава набрал номер областного прокурора, истребовал председателя комиссии Шаблина и замогильным голосом пригрозил: «Не ездите сегодня париться в сауну ФОК. Это страшная подлянка! Вас там могут сфотографировать, заснять на камеру, расчленить и вообще…» — и положил трубку.
Через минуту телефон затрезвонил. Я снял трубку — звонивший представился Шаблиным и поинтересовался, кто это развлекается такими дурацкими шуточками.
— Это близкий друг Андрея Ивановича Сухова, — сообщил я. — То, что вам только что сообщили, конечно, не так страшно, но… не ездите сегодня в этот ФОК! Вы мне можете поверить, я звоню по поручению Сухова.
— Сухов в Москве, — настороженно произнес Шаблин. — А кто вы такой, не знаю, не имел чести быть представленным. Так что…
— И все же вам придется мне довериться, если не желаете вляпаться в историю! — сердито прикрикнул я. — Сошлитесь на занятость или еще чего там и… и ни в коем случае не говорите никому об этом звонке — по крайней мере до приезда Сухова. Ясно?
— Ясно, — после некоторой паузы согласился Шаблин. — А вообще-то, молодой человек, такие звонки нужно делать с уличного таксофона — сейчас, знаете ли, повсеместно определители понатыкали…
— Я знаю вас как исключительно порядочного и рассудительного человека! — патетически воскликнул я и аккуратно положил трубку.
Вскоре прибыл Бо. Присутствие практика возымело положительный результат: уже через пятнадцать минут всем было ясно, что и в какой последовательности каждому предстоит делать. Затем разбежались по рабочим местам. Бо отправился в Верхний Яшкуль готовить специальный расчет для предстоящей операции; Слава с Серегой поехали монтировать «радиоперехват» для грядущего спектакля в рамках «Программы защиты и перемещения свидетелей»; Стас с Сашей Шрамом помчались на базар за объемными сумками; Оксана убыла домой — поспать маленько; Коржик остался на хозяйстве, а я пошел организовывать депортацию малолетних шалав.
Ровно в 16.30 у калитки затормозил темно-синий «БМВ».
— А «фордец» того… в ремонте? — поинтересовался я, пожав крепкую холеную руку Петровича.
— Ликвидирован после акции, — лаконично ответил Петрович. — У тебя что-то стряслось?
«Так вот ты какой, северный олень!» — подумал я. Если «Форд» ликвидирован после акции, значит, Петрович, который является управленцем, до сих пор, образно выражаясь, «практикует» — сам участвует в разработке и проведении мероприятий по программе ПРОФСОЮЗА.
— А на пенсию в нашей конторе отпускают? — с некоторой надеждой спросил я. — На покой и заслуженный отдых, так сказать?
— Ну конечно, конечно… естественно, отпускают, — ласково улыбнулся Петрович. — Вот наступит у тебя положение «555» — и отдыхай сколько влезет, родной ты мой! Так что там у тебя стряслось?
Я скорбно вздохнул и озадаченно почесал бритый череп. Положение «555» на жаргоне ПРОФСОЮЗА означало, что исполнитель чисто физически не в состоянии работать. Оправдательным мотивом для «555» являлись тяжелая болезнь, увечье и… смерть сотрудника. Перспективы не очень блестящие.
— У меня возникла небольшая проблемка, — ровным голосом сообщил я. — Мне нужно пристроить на месяц десятка полтора малолетних проституток — так, чтобы ими в природе Новотопчинска даже отдаленно не пахло. Помогайте.
— То есть выкопать им братскую могилу и ликвидировать, — серьезно подытожил Петрович. — А могилу в течение месяца, значит, чтобы никто не смог обнаружить. Я правильно понял?
Я внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь обнаружить искорки смеха в его непроницаемых глазах, и не обнаружил. Черт! Это что — не шутка?!
— Мне нужно спрятать полтора десятка девчонок — на время, — поспешил поправиться я, украдкой вытерев внезапно вспотевший лоб. — Чтобы там с ними хорошо обращались и не дали возможности возникнуть в нашем городе в течение месяца. Преподнести им это перемещение и ограничение свободы надо так, как будто это акция в рамках программы защиты и перемещения свидетелей, — ну, якобы, есть у нас такая программа. И… и скажите, что вы пошутили — насчет братской могилы…
— Естественно, я пошутил, малыш! — широко улыбнулся Петрович — одними губами, глаза в этом проявлении эмоций совершенно не участвовали. — Когда и где?
— Сегодня, между семью и девятью часами вечера, — уточнил я. — Неподалеку от ФОКа, знаете, в пригороде есть такой центр увэдэшный…
— Я прекрасно знаю, где располагается ФОК, — прервал меня Петрович. — С 19.00 до 22.00 при въезде на магистраль неподалеку от ФОКа будет ждать транспорт с нашими людьми.
— Что за транспорт? — поинтересовался я.
— Транспорт будет большой и удобный, — успокоил меня Петрович. — Имидж «программы защиты свидетелей» будет соблюдаться неукоснительно… Что еще ты хотел?
— Пожалуй, все, — заявил я. — Поедем обратно (все это время мы медленно ехали по направлению к центру).
— Так-то и ничего? — удивился Петрович и внимательно уставился на меня. — Диспетчер передал, что у тебя экстренная ситуация! Проблема с перемещением твоих шалав и есть экстренная ситуация? Или Диспетчер тебя неправильно понял?
— Да нет, все правильно, — заступился я за Диспетчера. — Правильно он вам передал. Ситуация действительно экстренная, но… но я сам выкарабкаюсь из нее. Ну, хотите, накажите меня за то, что напрасно всполошил вас… Короче, час назад я думал, что не обойдусь без вашей помощи, а потом оказалось, что все вполне разрешимо своими силами.
— Уверен? — Петрович спросил это с интересом — я тотчас же понял, что он играет, на самом деле все мои заморочки прекрасно известны ПРОФСОЮЗУ — контролируют они каждый шажок вашего покорного слуги…
— Абсолютно, — твердо сказал я и счел нужным добавить: — Ну, если ваша благосклонность будет простираться столь далеко, что…
— Короче, Профессор! — недовольно оборвал меня Петрович. — Знаем, что ты можешь витиевато изъясняться!
— Мне нужен материал на центральную братву, — выдал я. — На четыре бригады бывшей Центральной группировки. Сферы деятельности, характеристики бригадиров и их приближенных, фотографии… и отношения между бригадами. В первую очередь отношения… Такую объемную аналитическую работу моему маленькому коллективу не потянуть, а вы, я знаю, вполне можете… Эта информация мне потребуется уже послезавтра… ммм… если, конечно, сегодня у нас все получится как задумали. Ну так что?
— Будут тебе материалы, — не задумываясь, ответил Петрович. — В понедельник ты получишь полное досье на центральную братву — все, чем мы располагаем… Если у тебя ко мне больше ничего, можешь отправляться восвояси.
В 19.30 в лесу, на подступах к ФОКУ, сосредоточились три транспортные единицы: Славин микроавтобус со спецаппаратурой, «Ниссан» Саши Шрама и… патрульная машина под управлением верхнеяшкульского участкового Валеры Базырова, прибывшего по распоряжению Бо. Прилагаемый в комплекте к патрульному «уазику» Валера, облаченный в повседневную милицейскую форму, нервничал и тихо скулил по поводу превратностей судьбы.
Еще раз уточнив детали, мы рассредоточились по транспортным единицам: я сел в патрульный «уазик», чтобы поддерживать боевой дух участкового, Стас, Саша Шрам и Коржик разместились в «Ниссане» — и урулили к центральным воротам ФОКа, оставив в лесу Славу Завалеева и Серегу — приглядывать за микроавтобусом со спецаппаратурой и сидеть на шухере — на всякий случай. Случаи могли быть разные, поэтому мы все были вооружены табельным оружием из арсенала Бо, а в багажнике «Ниссана» мирно покоился «ПКМС» с присоединенной коробкой на двести патронов.
«Уазик» и «Ниссан» подкатили к воротам и настойчиво засигналили — я, Стас и Коржик, отягощенные пустыми спортивными сумками великанских габаритов, дружно десантировались и, оживленно галдя, двинулись к двери КПП. Имели место быстро сгущавшиеся сумерки. Расчет наш был построен на том, что дежурившие на КПП менты примут нас за обычных посетителей ФОКа и пропустят на территорию центра, не поинтересовавшись, кто мы такие. Была также слабенькая надежда, что перед патрульным «уазиком» с ментом за рулем будут распахнуты ворота, а когда вслед за ним просочится левый «Ниссан» — там посмотрим, что делать дальше…
— Отчиняй! — зычно гаркнул я командным голосом и забарабанил в дверь КПП.
Зажужжал электромеханический замок — дверь распахнулась. Мы по-хозяйски вошли в тамбур и продефилировали по коридору, приветственно вскинув ладошки вверх, — краем глаза я отметил, что транспортные ворота медленно поехали в сторону. «Так просто!» — мелькнуло в голове. «Ну и система охраны тут у них — хоть взвод диверсантов просочится, никто не спохватится!»
Вторая дверь тамбура не открывалась. Я пару раз безуспешно толкнул ее и почувствовал, как внизу живота нехорошо екнуло.
— Что это у вас с дверью? — начальственным тоном поинтересовался Стас, нагибаясь к полукруглому отверстию в огромной витрине, за которой у пульта с кнопками и лампочками сидели на обшарпанных креслах два молодых сержанта в милицейской форме.
— Предъявите, пожалуйста, удостоверения, — вежливо попросил один из сержантов. — Сегодня по графику ФСБ занимается, так что, если вы не сотрудники ФСБ, — извините.
— С чего ты взял, что мы не сотрудники ФСБ? — нешуточно обиделся Стас, показывая нам с Коржиком один палец, — одного, с которым разговаривает, значит, сам возьмет. Мы с Коржиком незаметно расстегнули «молнии» поясных сумок и повернулись лицом к витрине.
— Я вас раньше среди сотрудников ФСБ не видел, — смущенно пояснил сержант, — вы из РУОПа?
— Подставь-ка ушко, я тебе прошепчу, откуда мы, сынок, — многообещающе промурлыкал Стас, хрустнув за спиной пальцами.
Доверчивый сержант вставил в отверстие в витрине полголовы и повернул ухо к Стасу.
Оппа! — ухватив сержанта под мышки, Стас одним рывком выволок его через отверстие в коридор и легонько забодал сержантову переносицу своим квадратным черепом. В этот момент мы с Коржиком синхронно выдернули из поясных сумок стволы и наставили их на оставшегося за стеклом капэпэшника, который от удивления широко разинул рот и вцепился в подлокотник кресла.
— Жить хочешь, сынок? — вкрадчиво поинтересовался Стас. Сержант, оторопело глядя на стволы, быстро закивал головой.
— Тогда закрой ворота, открой вторую дверь и иди ко мне на грудь, — посоветовал Стас. — В противном случае сделаем из тебя ситечко. Ну!
Сержант ткнул в две кнопки на пульте — ворота поехали назад, дверь из коридора с едва слышным щелчком распахнулась наполовину — и послушно протянул Стасу руки. Оппа! Через секунду мы с Коржиком быстро тащили ударенного в переносицу к патрульному «уазику» Валеры Базырова, а Стас интересовался у второго сержанта, как нам лучше пройти к даче начальника УВД.
— Не убили? — опасливо поинтересовался Валера, распахивая дверь и доставая огромный моток скотча. — А то что-то не шевелится…
— Спит, — лаконично сообщил я, заматывая руки бессознательного пленника скотчем. — Принимай — клиент готов к транспортировке.
— А тебе мы рот залепим, — извиняющимся тоном сообщил второму сержанту Стас. — А то вдруг ты кричать начнешь — придется ведь стрелять через борт, а там помимо тебя еще и товарищ лежит. Вдруг не рассчитаем и в товарища попадем!
— Я… Я не буду кричать! — горячо возразил сержант. — Не буду кричать… А вы кто? Вы из ФСБ, да? Вы не террористы? — В голосе его звучала надежда, очевидно, вариант с террористами не укладывался в законопослушном сознании юного мента.
— Нет, мальчик мой, мы именно террористы, — огорчил я его. — Так что, если что, будем стрелять через борт…
— Нам прямо по аллее, до фонтана, — сообщил Стас. — Потом поворачиваем направо, через березовую рощу и упираемся как раз в дачу начальника УВД. Где малолетние бляди, маленький сержант не знает. Сказал, что, возможно, в одной из саун. А саун тут — восемь штук… Что делать будем?
— Поехали за компрой, — решил я. — Потом разберемся.
Усевшись в машины, мы аккуратно тронулись по аллее. Навстречу несколько раз попадались какие-то товарищи в спортивных костюмах. Свернув у огромного фонтана направо, мы миновали березовую рощу и вскоре подрулили к здоровенному одноэтажному дому, в нескольких окнах которого горел свет.
— Сюрприз, — обескураженно пробормотал Стас, когда мы спешились. — На даче кто-то есть… и сколько их — неизвестно.
— Времени в обрез, — сказал я. — Действуем нахрапом. Залетаем, всех вырубаем и забираем компру. Вперед!
Пристроившись друг другу в затылок, мы ворвались в прихожую и, сориентировавшись в обстановке, разбежались по разным комнатам. Мне попался кабинет — на торцевой стороне висел портрет Железного Феликса, выложенный из деревянных пластинок.
— Ага! — обрадовался я. — Щас я тебе зрение подкорректирую, родной ты мой!
Из соседней комнаты послышался звук смачной оплеухи и тоненький визг:
— Ай! Больше не буду!
Через несколько секунд в кабинет ввалились остальные участники штурма — Коржик, пыхтя от возбуждения, тащил щуплого мужичонку в спортивном костюме, правая щека которого алела от недавнего приложения заскорузлой ладони немого.
— У-у! О-оо! — возмущенно высказался Коржик, демонстрируя мне табельный «макаров», отнятый у щуплого, и для вящей убедительности сделал так: — Пффф! Пффф!
— Ага! — зловеще воскликнул Стас. — Ты собирался пристрелить нашего друга?
— Я просто достал, просто достал! — испуганно залепетал мужичонка. — он неожиданно ворвался, я испугался… ну и вот, — щуплый смущенно пожал плечами.
— За попытку нападения на сотрудника ФСБ мы тебя кастрируем, — торжественно пообещал Стас. — И отрежем уши… если не скажешь, где нам найти малолетних шалав. Скажешь — будешь жить. Идет?
— Фууу… — облегченно выдохнул мужичонка и плюхнулся в кресло. — Ну вы и напугали меня, ребятишки! Ну вы даете… Да в третьей сауне они…
— А что — сегодня работы нет? — живо поинтересовался я.
— Да бригаду этих… прокуроров в гости ждем, — сообщил мужичонка. — А они пока того… не являются. Так что…
— А где третья сауна? — деловито спросил Стас.
— Как где? — удивился мужичонка. — Они же в шеренге стоят! Третья по счету и будет — от входа… Постой-постой — а вы что, не знаете, где сауны? Вы кто такие, ребята? А? — Мужичонка опять напрягся и настороженно забегал глазками по сторонам.
— Лесорубы, — продекламировал я. — Ничего нас не берет — ни туманы, ни морозы… Ну-ка, Коржик, — в машину этого! Да скотча не жалей!
Коржик ухватил задрыгавшего ногами мужичонку поперек туловища и быстро потащил на выход.
— Приступим, коллега, — тихо пробормотал я, подходя к мозаичному Феликсу.
При ближайшем рассмотрении зрачок в правом глазу Железного Феликса действительно оказался кнопкой. Когда я надавил на кнопку, одна пластина на лбу чекиста плавно уехала в сторону, обнажив наборное устройство с десятью круглыми клавишами.
— 5 — 11–10, — нетерпеливо напомнил Стас, жарко дыша мне в затылок. — Давай!
— Сам знаю, — нервно огрызнулся я. — Не дыши, Стасик, с толку сбиваешь!
Стас отодвинулся, скрипнув зубами, — я быстро набрал код. Лицо Феликса лопнуло пополам — панно медленно разъехалось, явив нашему взору объемную нишу, в которой ровными рядами стояли столбики из компактных видеокассет.
Компромат запросто разместился в наших объемных сумках. Всего было двести сорок кассет: на каждого «правильного» по три экземпляра. Кассеты были аккуратно подписаны: «Попов — 24.03.97 г.», а ниже, в столбике, еще две: «Попов — 2» и «Попов — 3». Очень, очень недурственно — видеопохождения восьмидесяти «правильных» в соответствии с хронологией, в трех экземплярах. Ай да братцы! Целую роту в постоянной напруге держали. Ай да мы! Теперь эта рота ударно начнет колоться, и братцам придется очень туго…
Найти третью сауну особого труда не составляло.
После третьего стука дверь распахнулась — на пороге здоровенный полуголый мужлан в переднике и лениво что-то жевал, почесывая лохматую грудь. Из приоткрытой двери на улицу резко рванул парфюмерный фон и разноголосый девичий смех.
— Ну, слава спецназу! — облегченно выдохнул я. — Здесь!
— Э-э! Вы чего тут? — пробасил мужлан. — Какого хера?
— У нас там еще места остались? — громко поинтересовался я, адресуясь к Валере Базырову, возившемуся возле патрульного «уазика».
— Сколько угодно! — с готовностью ответил тот. — Открывать?
— Ага, открывай, — распорядился я и посоветовал мужлану: — Иди к «уазику», залепи себе рот скотчем, замотай руки и садись поудобнее — тогда тебя никто не будет трогать. Вопросы?
— Чи-и-хо?! — страшно удивился мужлан. — Меня трогать?! Да я вас…
— Стасик! — Я отступил назад, приглашая соратника к физическому труду.
Бац! — Стас с ходу зарядил мужлану в репу — репа мотанулась назад и вернулась в исходное положение. Мужлан взревел и полез по ступенькам вниз, лапая воздух руками.
— Крепкий, зараза! — досадливо воскликнул Стас, ныряя под рукой махальщика и бия его локтем в корпус.
Хрюк! — мужлан согнулся и начал плавно оседать на ступеньки. Стас для верности жахнул кулачищем по макушке и вручил его подоспевшим Коржику с Сашей Шрамом.
В предбаннике нас встретило весьма завлекательное зрелище. Десять вполне распустившихся дам (ни за что бы не поверил, что они сплошь малолетки!) сидели в одних трусиках за большущим столом, уставленным разнообразной снедью и бутылками, и развлекались просмотром видяшника.
— Что — приехали? — живо поинтересовалась одна из них — крайняя, когда мы со Стасом ввалились в дверь.
— Внимание! — торжественно начал было Стас. — Программа… — в этот момент я сделал ему знак замолчать: внезапно осенила идея получше, вызванная вопросом крайней. Судите сами: легко ли уговорить сборище развращенных пацанок, которым все в этой жизни по барабану, — легко ли заставить их покинуть территорию ФОКа, ссылаясь на мифическую программу защиты свидетелей и какую-то гипотетическую угрозу их жизни?
— Значит, так, девчата, — начал я. — Сегодня работать будете на природе — наши прокуроры отказались заезжать на территорию центра. Они в лесочке, сразу за КПП. Некоторые неудобства будут, но обещаю побаловать вас царским шашлычком. Так что быстро похватали свое шмотье и бегом в «рафик». Вопросы?
Вопросов не возникло: младые девы шустро разобрали вещи и дисциплинированно проследовали в «рафик». Правда, та самая «крайняя», выходя, слегка насторожилась и чуть было не испортила так славно начавшийся исход шалав из ФОКа.
— А где Костик? — застопорилась она в дверях. — Он пошел открывать двери — и пропал!
— Костик пошел писать! — солидно объявил Стас и респектабельно усмехнулся: — По крайней мере, так он мне сказал.
— А вы кто такие? — не удовлетворилась ответом настырная «крайняя». — Я вас раньше вроде не видела! Так-так…
Знаете, с дамами я никогда не дерусь, но в тот раз подумал: сейчас еще два лишних слова, и придется бить любознательную нимфетку по неокрепшей головушке — а то подымет хай на весь ФОК!
Ситуацию вытащил Валера Базыров. Вогнав передок патрульного «уазика» в сноп света, падающий из распахнутой двери сауны, он выскочил из рычащей машины и сердито крикнул:
— Ну вы там долго еще будете?! Надо рулить еще — бросьте ее на хер! И без нее обойдемся!
То ли вид патрульной машины и облаченного в форму должностного тела успокоил «крайнюю», то ли в глазах Валеры она прочитала ужасающие для себя перспективы, но нимфетка покорно вздохнула и трусцой припустила к «рафику», где ее уже ожидал дружный коллектив ударниц секструда.
Как ни странно, бурной сцены у притаившейся в лесу машины со спецаппаратурой не случилось. Видимо, что-то в облике Славы Завалеева заставило прекрасных дам с ходу поверить в выдвинутую им версию о «программе защиты и перемещения свидетелей». А может быть, вид аппаратуры, интригующе мигающей разноцветными индикаторами и лампочками, их очаровал — в общем, обмороков и истерик не последовало.
Слава доходчиво объяснил, что мы — бригада специалистов, осуществляющих экстренные акции программы защиты свидетелей при парламентской комиссии России по безопасности, и каждая с этой минуты подпадает под юрисдикцию данной программы. Потому что все они, увы, стали нежелательными свидетелями в грязной игре руководства правоохранительных органов области, и мы получили достоверную информацию, что сегодня их собираются злодейски лишить жизни заметающие следы негодяи. Затем Слава сообщил, что мы установили радиопрослушивание переговоров злоумышленников и очень скоро прекрасные дамы могут сами убедиться, какая страшная опасность им угрожает. Закончив выступление, Слава прибавил громкость на каком-то аппарате и сказал, чтобы дамочки внимательно слушали — скоро, дескать, их хватятся, и тогда начнется такое!
Накануне Слава с Серегой неплохо поработали: весь радиоспектакль был рассчитан по минутам, лишние слова и фразы вымараны, компоновка радиопереговоров произведена так, что смысл их был предельно ясен. Короче, в настоящий момент Слава прокручивал для нимфеток магнитофонную запись.
— Четыреста пятьдесят пятый — Граниту, — внезапно прохрипел в динамике голос Мики, более похожий на стон. Десятисекундная пауза, вновь болезненный Микин призыв: — Четыреста пятьдесят пятый — Граниту! — и так в течение трех минут. Злой Четыреста пятьдесят пятый, по всей видимости, позволял себе роскошь халатно относиться к радиопереговорам. Наконец, после десятого или одиннадцатого Микиного стона Четыреста пятьдесят пятый соизволил выползти в эфир:
— На приеме Четыреста пятьдесят пятый. Что там у тебя, Гранит? — лениво ответил голос замначальника УВД.
— Дмитрий Сергеевич! — чуть ли не хором воскликнули дамочки и тут же испуганно прикрыли рты — заозирались по сторонам.
— Четыреста пятьдесят пятый, у нас тут ЧП! — болезненно воскликнул Мики. — Они ушли!
— Сколько их там было? — после некоторой паузы поинтересовался Четыреста пятьдесят пятый.
— Десяток, — ответил Мики. — Все свалили — нету их!
— Заблокируй вход, жди, — распорядился Четыреста пятьдесят пятый. — Сейчас я пришлю тебе людей — быстро прошмонайте ближние подступы… С этими церемониться не надо… как нашли, сразу на месте… гхм-кхм… ну, ты понял. Если в течение часа вы их не обнаружите — я город подыму. Один хер, никуда они не уйдут… — Далее пошли какие-то команды силам и средствам. Слава убавил громкость и мудро заметил:
— А вот тут уважаемый Дмитрий Сергеевич ошибается — не видать им вас как своих ушей…
А еще через пятнадцать минут мы благополучно передали весь комплект дам двум солидным дядечкам, скучающим в автобусе «Вольво» неподалеку от въезда на автостраду. Впереди еще последний рывок, от которого многое зависит в успешном завершении общей работы. Но там все будет в ажуре, потому что последним рывком занимался Бо.
В 21.35 мы с Сашей Шрамом преодолели лесополосу и присоединились к Бо.
— Ну и что? — поинтересовался я.
— На, посмотри, — Бо протянул мне прибор ночного видения.
Я посмотрел. Ничего себе — все, как и обещали. Возле обочины — самосвал, наполовину заполненный керамзитом. Многовато керамзита, многовато… Это вы слегка переборщили, ребята! Для того, чтобы в овраг сорвался «шестисотый», мне хватило полкуба — а тут никак не меньше трех…
Неподалеку от самосвала я обнаружил «девятку», в которой просматривалось три головы.
— Чего я не увидел? — шепотом спросил я у Бо.
— Разделительную полосу на пару десятков метров утрамбовали, — нехотя пояснил Бо. — Отсюда не видно… Два часа назад экскаватор уехал.
Я присмотрелся внимательнее — разделительный газон чернел ровной полосой. Это понятно — чтобы самосвалу было удобнее выскочить на встречную полосу, когда «Икарус» приблизится к радиусу поворота.
— Какие соображения? — поинтересовался я, отдавая Бо прибор.
— Почему соображения? — удивился Бо. — Все так и будет, как обещали… В пятистах метрах отсюда к городу — возле дороги в кустах гаишная машина и в ней два гаврика. В восьмистах метрах отсюда к аэропорту, за вторым холмом — другая гаишная машина и тоже — два гаврика. Рейс прибывает в 22.30. Кто-то из аэропорта сообщит по рации, что экспресс выехал — здесь он будет в 22.50 — плюс-минус пять минут. В 22.45 гаишники перекроют трассу — самосвал рассыплет керамзит и встанет на исходную. Гаишники пропустят «Икарус» — посмотрят по номерам, тот ли… и по рации сообщат этим — в «девятке». «Икарус» спускается, самосвал выскакивает на встречную, «Икарус» тормозит — и привет… пятьдесят трупов.
— Почему пятьдесят? — заинтересовался я.
— Потому что все крякнут, когда этот сарай громыхнется в овраг, — самым прозаическим образом развеял мои сомнения Бо. — Ну, не пятьдесят, может, больше, может меньше — короче, сколько там будет людишек — все трупы. Это я тебе гарантирую…
— Как работаем? — спросил я.
— Жмем на передачу, — Бо похлопал себя по нагрудному карману «комка», в котором покоилась «Моторола». — И даем команду «МОЧИ!»… ну, где-нибудь в 22.40… да, раньше не стоит. В ста — ста пятидесяти метрах от каждого объекта сидит снайперская пара и держит их под прицелом. Пять секунд — семь трупов: гаишники там и там и трое — в «девятке». «Икарус» спокойно проскакивает мимо — и никто ни о чем не догадывается. А менты будут долго ломать голову — как такая хреновина получилась…
Я задумался. План простой и легко осуществимый, вполне в духе Бо. И все в этом плане прекрасно, но…
— Ну вот — началось! — обиженно бормочет Бо. — И чем тебе не нравится план? Ну-ка поучи отца е…ться!
— Да при чем здесь «поучи»! — мягко отпираюсь я. — У нас есть прекрасная возможность одним ударом завалить двух, а то и трех зайцев. Если, конечно, твои бойцы не подкачают…
Бо возмущенно фыркнул — я попал куда надо!
— Пойми — мы не можем пускать их в город, — поспешно зашептал я, предвосхищая нелестные тирады в свой адрес. — ну, проскочат они без приключений… так ведь целую ночь они будут в гостинице, без какой-либо «крыши»… Мы же не можем выставить на восьмом этаже «Космоса» роту бойцов для охраны — это, я тебе обещаю, сразу вызовет резкую ответную реакцию! Если предположить, что возникновение…
— Короче, Профессор! — прервал меня Бо. — Говори, чего хочешь, да повнятнее — время поджимает!
— Ты сможешь приютить на ночь у себя… ну, скажем, двадцать три человека? — поинтересовался я. — И обеспечить надлежащую охрану… А?
— Ты что — собираешься всех этих мазуриков тащить в Верхний Яшкуль? — удивился Бо.
— Собираюсь, — сказал я. — Это единственный выход, как мне кажется… Бо, да ты, я вижу, не понимаешь, какие перспективы перед нами открываются! Ты представляешь — взять под «крышу» парламентскую комиссию и следственную бригаду МВД! Это же черт знает что такое… История Отечества подобного не знала! Попарим их в баньке, напоим-накормим и за ночь наговоримся до хрипоты… А потом утречком с внушительным эскортом направим в город. Да мы потом можем в городе форменный переворот устроить — при поддержке таких крутых пацанов… А?
— Я в гробу видал твои перевороты, — лениво прокомментировал Бо. — Но… мысль дельная. И на ночь пристроим, и безопасность обеспечим — это без проблем… Значит, что — будем устраивать показательное выступление?
— Я тебя люблю, Бо! — восторженно прошептал я. — Будем устраивать показуху — по полной программе…
В 22.55, как по распорядку, на холм с натужным урчанием вскарабкался «Икарус» и, разгоняясь, устремился в седловину. Мы проворно выскочили на шоссе — телохранители Бо направили на приближающиеся фары свои автоматы. «Икарус» нехотя сбавил ход и затормозил, не доехав до нас метра три. В салоне зажегся свет — дверь плавно открылась, с шумом выпустив воздух. Я забежал в салон и командирским голосом рявкнул:
— Сухов! На выход! Только быстро…
— Что за дела? — недовольно воскликнул пожилой водила. — Только что останавливали ваши за холмом — интересовались…
Откуда-то из конца салона по проходу проскочил Сухов — на лице недоумение и испуг.
— Что?! — пробормотал он, хватая меня за руку. — Что там, Эммануил?!
— У нас есть минута, — сообщил я, стаскивая врио прокурора по ступенькам на улицу. — На вас готовят покушение — сразу за этим холмом будет инсценировка автокатастрофы.
— Какое покушение?! — недоуменно пробормотал Сухов, не желая въезжать в ситуацию. — Какая катастрофа?
— Случай со Снеговым помните? — напомнил я. — Здесь же, на этом месте — ну, чуть подалее… Его машина сиганула в овраг!
На лице Сухова появилось осмысленное выражение — память у врио прекрасная.
— И что — то же самое хотят… хотели с нами…
В этот момент к нашей компании присоединился еще один — спрыгнул со ступеньки на дорогу, отряхнул коленки и по-хозяйски осмотрелся. Я чуть в обморок не упал… нет, телевизор смотрю я не часто, но вице-премьера Шевцова не узнать невозможно — он у нас один такой.
— Это председатель парламентской комиссии, — потерянно пробормотал Сухов, представляя мне Шевцова — я автоматически сдвинул ступни вместе и коротко кивнул головой — аж зубы щелкнули.
— Это Эммануил, — представил меня Шевцову врио. — Он… ммм… в общем, наш человек.