Приемный ребенок. Жизненный путь, помощь и поддерка Панюшева Татьяна

Когда ребенок и приемная семья нашли друг друга – это только начало процесса семейного устройства, а не его завершение под девизом «они жили долго и счастливо до конца своих дней». Это очень важно понимать как специалистам, занимающимся семейным устройством, так и приемным родителям. В предыдущих главах уже говорилось о том, что успех семейного устройства зависит в первую очередь от формирования взаимной привязанности между ребенком и семьей. Если эмоциональная связь возникает – она помогает преодолеть все проблемы, если нет – даже при отсутствии серьезных проблем отношения разваливаются. При этом существуют жизненные события и обстоятельства, которые негативно влияют на взаимоотношения в приемной семье и даже способны их разрушить. Выделить такие «факторы риска» стало возможно благодаря многолетней помощи приемным семьям в преодолении кризисов. Именно в результате опыта преодоления можно сказать следующее: по сути, риски разрушения отношений с приемным ребенком «заложены» в самой идее создания приемной семьи и не зависят от того, насколько хороши родители или приемный ребенок. Знание рисков – это профилактика, позволяющая их учитывать и с ними справляться.

Описанию наиболее часто встречающихся «рисков» – то есть серьезных помех отношениям в приемной семье – посвящена эта глава.

Везде, где речь идет о сотрудничестве и близких отношениях людей, нет стопроцентной гарантии нерушимости союза. Это касается дружеских отношений, брака, работы – и приемной семьи, как социального образования, тоже. Многолетний опыт работы авторов с приемными семьями показывает, что 90 % детей можно сохранить в семьях, если вовремя и на достаточно профессиональном уровне сопровождать их (диагностика, консультирование, терапия, социальная и юридическая помощь и т. д.). При этом важно, чтобы уже в период подготовки создания приемной семьи специалисты, эту подготовку проводящие, знакомили бы семьи с тем, что проблемы семейного устройства могут носить специфический и неспецифический характер.

Специфические трудности связаны с какими-либо особенностями ситуации или форс-мажорными обстоятельствами. Неспецифические трудности могут возникнуть в любой семье вне зависимости от компетентности родителей и травматического опыта ребенка. Эти кризисы, подобно возрастным кризисам при нормальном развитии ребенка, являются нормальной частью поступательного развития отношений в приемной семье. Ниже будут рассмотрены и те, и другие виды рисков и приведены примеры их проявления. Важно подчеркнуть следующее: при возникновении проблем в приемной семье родители могут чувствовать себя виноватыми, и это становится препятствием для своевременного обращения за помощью. Включенная в подготовку информация о рисках семейного устройства может, с одной стороны, помочь снять родительскую тревогу при возникновении проблем. С другой стороны, это повысит родительскую компетентность, дав возможность вовремя распознавать ситуации, в которых стоит искать помощь извне.

Было бы логично, если бы те же специалисты, которые занимаются подготовкой замещающих семей, в дальнейшем сопровождали бы эти семьи. Во время тренинга у будущих приемных родителей возникает контакт с ведущими тренинга и складывается представление об их профессиональном уровне. Поэтому в дальнейшем им проще обращаться именно к этим специалистам за помощью. У специалистов, в свою очередь, возникает представление о семье, нет необходимости тратить время на налаживание контактов и выяснение семейной истории. Также это накладывало бы определенные обязательства на специалистов, занимающихся подготовкой приемных родителей. Если тренеры понимают, что с людьми, которых они готовят стать приемными родителями, им впоследствии предстоит иметь дело как с клиентами, то очевидно, что они будут заинтересованы в как можно более тщательной и высококлассной работе. Тогда, возможно, количество людей, получивших сертификат о возможности быть приемным родителем на основании 3–5 прослушанных лекций, сократилось бы. Подготовка тогда представляла бы собой полный объем мероприятий, включающий индивидуальные собеседования с потенциальными родителями, посещения семьи, полноценный психологический тренинг (8-12 занятий по 6 академических часов в течение полутора месяцев) и индивидуальное психологическое консультирование по запросу кандидатов в приемные родители в случае проявившихся у них личных проблем. Это важно, так как именно психологические проблемы в первую очередь мешают формированию взаимной привязанности между родителями и ребенком, которая является своего рода «цементом», скрепляющим отношения. С этой точки зрения совершенно очевидно, что «заочная» подготовка замещающих семей неприемлема, как по своему качеству, так и по возможным последствиям. Идею «заочной» подготовки родителей можно сравнить с идеей заочного обучения студентов-медиков, которым придется иметь дело с реальными травмами у своих пациентов. Успешное семейное устройство – это безопасная и стабильная жизнь ребенка в семье, и всех остальных членов этой семьи тоже. Это зависит от ряда факторов, один из которых – качественная подготовка потенциальных замещающих семей.

Перейдем к более подробному описанию рисков семейного устройства.

Итак, под «специфическими» рисками подразумеваются неблагоприятные факторы, связанные или с семьей, или с ребенком, которые возникают не в каждой замещающей семье, а лишь при определенном стечении обстоятельств. «Неспецифические» факторы риска – это неблагоприятные факторы, с которыми сталкивается с течением времени в ходе развития отношений с приемным ребенком любая семья (см. таблицы и примеры).

Когда речь идет о факторах риска, важно помнить, что они не означают обязательного разрушения семьи. Устойчивость к факторам риска со стороны семьи и ребенка зависит от:

– взаимной привязанности семьи и ребенка;

– индивидуальной стрессоустойчивости родителей и ребенка;

– наличия опыта прочных близких отношений у родителей и у ребенка;

– чувства ответственности у родителей за сохранение отношений в семье;

– поддержки приемной семьи социумом и ближайшим семейным окружением.

И уж тем более возникновение риска не является «противопоказанием» к тому, чтобы ребенок жил в приемной семье. Это просто задача, с которой семье предстоит сознательно справиться. Успешность преодоления риска напрямую связана с возможностью вовремя этот риск распознать: «предупрежден – значит, вооружен». Ресурсы каждой семьи индивидуальны, для кого-то из родителей отдельные риски не будут существенными. А для других родителей может оказаться важным быть заранее предупрежденным о наличии «подводных камней», которые они смогут обойти самостоятельно или с помощью специалистов.

Некоторые специфические риски (примеры)

В обычных семьях, когда случаются несчастья, родственники сплачиваются и помогают пострадавшему. В ситуациях с приемной семьей юридическую ответственность за ребенка чаще всего несет кто-то один из родителей. Если он пострадал, у контролирующих органов это может в первую очередь вызвать не сочувствие, а настороженность: когда в семье проблемы, это автоматически воспринимается ими как угроза интересам ребенка. С юридической точки зрения недееспособность ответственного за жизнь и здоровье ребенка члена семьи означает переход ответственности за ребенка к представителям государства, которые в этом случае начинают нести не только административную, но и уголовную ответственность. Выбирая между психологической травмой для ребенка и вероятностью профессиональных проблем для себя, представители органов опеки могут поступать достаточно формально, забирая ребенка и отправляя его в детский дом до определения его статуса. Излишне говорить, что в интересах детей необходимо было бы разработать юридические процедуры, которые бы предусматривали в исключительных ситуациях, чтобы временную ответственность за ребенка мог нести кто-либо из членов приемной семьи или друзей приемной семьи, решивших заботиться о ребенке. Это дало бы шанс сохранить ребенка в его приемной семье, что, во-первых, смягчило бы травму от произошедшего несчастья, а во-вторых – это позволило бы избежать нового перемещения для ребенка, что, конечно же, дополнительная травма (разрыв привязанности, перемена места жительства и т. п.). В-третьих, это избавило бы государство от необходимости искать ребенку новую приемную семью или место в госучреждении. Также в подобных ситуациях мало кто думает о взрослых и оставшихся членах приемной семьи, а ведь для них к несчастью с близким добавляется расставание с ребенком, к которому они привязаны, которого считают своим, и воспринимают то, что у них забирают ребенка, как насилие.

пример:

Маша была «отказным» ребенком, с рождения до шести лет жила в учреждениях: дом ребенка, коррекционный детский дом. В шесть лет ее взяли в семью супруги среднего возраста, вырастившие своих детей и имевшие собственный дом в поселке городского типа в Подмосковье. Девочка благополучно адаптировалась в семье, между ней и родителями возникла прочная привязанность, никаких серьезных затруднений в течение первых двух лет совместной жизни не было. Потом случился ночной пожар – никто из людей не пострадал, все успели выскочить на улицу, – однако сгорел не только дом и все имущество, но и все документы, в том числе страховые. На восстановление документов требовалось время, семья из шести человек – родители, бабушка, приемная девочка и двое взрослых детей, живших вместе с родителями, – временно ютилась в одной неблагоустроенной комнате общежития. Когда приемные родители обратились в местные органы власти с просьбой о помощи в жилищном вопросе, упомянув, что имеют право на льготы и социальную помощь со стороны государства как приемные родители, органы власти среагировали молниеносно, однако не так, как ожидалось. Было вынесено распоряжение об изъятии ребенка у «бомжей», а семье сообщили, что как только у них ребенка заберут, то они потеряют право на льготы, и поиски жилья – их собственные проблемы. В результате поддержки социальных и общественных организаций удалось найти санаторий, в который на три месяца поместили девочку с приемной мамой, а родственники за это время смогли собрать средства на покупку жилья в рассрочку. В этой ситуации то, что девочка осталась в семье, было важно и для нее, и для родителей. Это было для них дополнительным стимулом в борьбе с трудностями и еще больше укрепило их внутрисемейные отношения. Однако если бы не поддержка социума, все могло бы быть иначе, и родители потеряли бы не только жилье, но и ребенка.

пример:

Приемная мама, одна воспитывавшая дочку Катю, хорошо о ней заботилась, любила ее. До трех с половиной лет девочки их совместная жизнь была благополучна. Затем произошел несчастный случай. Мать с дочкой переходили дорогу, внезапно из-за поворота на большой скорости выехала машина. Мама поняла, что машина несется прямо на них и не сможет затормозить. Она успела отбросить дочь на тротуар, но машина сбила женщину, в результате чего она получила серьезную черепно-мозговую травму. Последствием травмы стало психическое нарушение: через некоторое время выяснилось, что женщина не может адекватно заботиться о ребенке в силу общего нарушения способности планировать и осуществлять целенаправленную деятельность. Также у мамы стали возникать приступы агрессии. Происходящее заметили воспитатели садика, который девочка посещала с двух с половиной лет. Если до этого у воспитателей был хороший контакт с мамой и девочкой, то после несчастного случая он нарушился: мама стала замкнутой, часто взрывалась в ответ на самые простые вопросы, грубила, чего никогда не случалось раньше. Также воспитатели заметили, что девочка приходит в сад одетая неопрятно или не по сезону, и стали замечать у девочки следы побоев. Они сообщили об этом в органы опеки, которые исследовали ситуацию. Было начато дело по ограничению матери в правах, в ходе которого была назначена судебно-медицинская экспертиза, выявившая серьезное психическое нарушение у матери в результате черепно-мозговой травмы. В результате девочку пришлось забрать из семьи, в которой она жила с младенчества. Впоследствии она была устроена из учреждения в новую семью. Сейчас у ребенка все благополучно, ее все любят, но и специалистам, и новой приемной маме пришлось серьезным образом потрудиться для того, чтобы сформировать у девочки адекватное отношение к тому, что произошло. После изъятия из семьи у четырехлетней Кати было примерно следующее представление: она жила с мамой, которая однажды перестала ее любить по непонятной причине. Сначала сбила ее с ног на дороге, когда они обе чуть не попали под машину, а потом стала часто ее бить, кричать на нее и, в конце концов, отдала ее в детский дом. Сегодня девочка знает о том, как все было на самом деле: что ее первая приемная мама ее любила и спасла ей жизнь, возможно, ценой своего здоровья, но не смогла ее больше воспитывать из-за того, что с ней случилось. И теперь она живет в другой семье. Важно отметить, что имеют значение не только форс-мажорные обстоятельства, в которых может оказаться приемная семья, но также тема ретравма-тизации у приемных детей и необходимость работать с представлениями детей о том, что с ними произошло и по каким причинам. Поскольку без помощи взрослых дети могут прийти к ложным и очень травмирующим для них выводам, которые в дальнейшем негативно повлияют на их жизнь.

Одна из самых распространенных причин (после подростковых проблем) возврата в детский дом приемных детей – появление собственного ребенка в замещающей семье. В первое время после рождения младенца любая мать целиком сосредотачивается на нем и меньше уделяет внимания другим членам семьи. Если ребенок был долгожданным и его рождение воспринимается как чудо и подарок судьбы, то малейшее неблагополучие в семье воспринимается как угроза этому чуду. Ревность к новорожденному – обычное дело для старших детей в семье. У приемных детей эта ревность усугубляется тем, что в большинстве случаев на их глазах другому начинают давать то, чего у них не было в младенчестве и в чем они отчаянно нуждались, – родительскую любовь и полное принятие. Для приемного ребенка это стресс, и в результате у него может значительно ухудшаться поведение. Родители же, в свою очередь, по вышеперечисленным причинам также начинают обостренно реагировать, утрачивают здравомыслие и равновесие. Особенно если мотивом принятия ребенка в семью была невозможность родить своего ребенка, и теперь этот мотив отпадает за ненадобностью. Иногда, к сожалению, ребенок становится не нужен, и его возвращают в детский дом под первым же благовидным предлогом. Конечно, не все приемные семьи, принявшие детей и впоследствии родившие своих собственных, поступают так. Но тем не менее это риск достаточно распространенный.

пример:

Девочка восьми лет в приемной семье была с двух лет. Когда она пошла в первый класс, ее 42-летняя приемная мама забеременела. Трудности школьной адаптации, необходимость делать уроки, образовательные проблемы девочки наложились на плохое самочувствие и тревоги мамы и папы по поводу беременности. После рождения малыша ситуация усугубилась, поскольку старшая девочка ревновала и требовала к себе внимания, а родители сердились на нее за те проблемы, которые она доставляла, поскольку им и так хватало хлопот с новорожденным. Плохое поведение девочки усугубилось, она начала воровать, драться в школе. После того, как она попыталась вытряхнуть младенца из коляски, ее без всяких разбирательств вернули в детский дом.

Случается так, что благоприятные сами по себе факторы могут нарушить равновесие семейной системы. Для специалистов не новость, что стресс может быть не только от плохих новостей, но и от хороших, поскольку источником стресса становятся быстрые и значительные перемены в жизни. Кроме того, позитивные изменения не возникают сами по себе, они обычно связаны с затратами (сил, времени), и эта «плата» за позитивные изменения может быть весьма существенной.

пример:

Семья – муж Алексей, жена Анна. Алексей был значительно старше жены. Анна работала менеджером среднего звена, у мужа был свой бизнес. Семья взяла на воспитание ребенка пяти лет. Первые несколько лет жизни мальчика в семье его воспитанием занималась мама, а папа обеспечивал благосостояние семьи. Однако к одиннадцати годам (предподростковый возраст) у мальчика начались достаточно серьезные поведенческие и образовательные проблемы, и в это время отец потерял свой бизнес, а найти новую работу не мог в силу возраста. Анна, напротив, стала специалистом высокого уровня, топ-менеджером с высоким заработком. Одновременно с этим она стала тратить очень много времени на работу и очень сильно уставать. Таким образом, получилось, что в семье пожилой отец, переживающий утрату своего личного социального и экономического статуса, оказался в роли «сиделки» для мальчика-подростка. Мальчик, в свою очередь, достиг того возраста, когда большинство детей борются со взрослыми за независимость, и делал это весьма активно. Также возникло соперничество между взрослеющим и стареющим мужчинами. Мама в этой ситуации оказалась не совсем в женской роли: она занималась финансовым обеспечением семьи, а ее физических и эмоциональных сил при возвращении домой после тяжелой работы уже не хватало на улаживание возрастающего напряжения дома. Конфликт с течением времени усугубился, и когда приемному сыну исполнилось четырнадцать лет, возник реальный риск возврата ребенка.

пример:

Лиля была изъята из кровной семьи в возрасте двух лет в связи с тем, что ее родители злоупотребляли алкоголем и не заботились о ребенке. В кровной семье не было непосредственно жестокого обращения с Лилей, но часто были драки взрослых между собой и грубое обращение с девочкой, которое приводило неоднократно к телесным повреждениям у нее. Лиля провела год в доме ребенка. Родители жили на соседней улице, но ни мать, ни отец ни разу не навестили девочку, оба были лишены родительских прав. Через некоторое время отец девочки пропал, а мать попала в тюрьму за кражу. Девочку устроили в приемную семью, между ней и приемными родителями быстро сформировалась взаимная привязанность, через некоторое время ребенка удочерили. Позиция приемных родителей с самого начала была такой, что они любили девочку, считали ее своей дочерью, но честно с ней говорили про историю ее жизни. Лиля росла с сознанием, что она живет у любящих родителей, которые дали ей любовь, семью, но при этом она знала, что на свет появилась не у них. Она знала, что ее биологическая мама сидит в тюрьме, а папа пропал. Однажды вечером в дверь их квартиры раздался звонок. Когда хозяйка (приемная мама) открыла дверь, то увидела на лестнице женщину, которая сказала, что хочет с ней поговорить. На вопрос, о чем именно поговорить и кто она, незнакомка спросила, у них ли живет такая-то девочка (назвала имя и фамилию Лили). На повторный вопрос приемной мамы, в чем дело и что от нее хочет эта женщина, та без обиняков ответила, что она является «настоящей матерью» девочки, имеет право видеться со своим ребенком, а в свое время вообще планирует ее забрать. Приемная мама ответила, что все вопросы такого уровня решаются в суде и в органах опеки, а в настоящий момент кровная мама лишена прав, и никаких оснований, чтобы видеться с ребенком, у нее нет. Кроме того, у нее нет никакого права звонить им в дверь и приходить в их квартиру. Также приемная мама добавила, что об этом визите она сообщит в милицию. После такой отповеди женщина смягчила тон и сказала, что она вообще-то ни с кем не хочет ссориться и не хочет портить жизнь добрым людям, которые помогают и воспитывают ее дочь, но дело в том, что ей нужны деньги (немного), при первой возможности она их обязательно вернет и т. д. Когда ей было отказано в деньгах, она начала угрожать, что расскажет девочке, «как все обстоит на самом деле». Приемная мама сказала, что девочке все известно и что общение с посетительницей она считает законченным. Приемная мама действительно сообщила обо всем в органы опеки, но кровная мать предприняла попытку поговорить с дочерью. На тот момент Лиле было восемь лет. Кровная мама подстерегла ее около школы, подошла к ней и сказала, что она ее мать, на что девочка ответила, что знает, что у нее есть кровная мать, но теперь у нее новая семья и ее приемная мама не разрешает ей без ее ведома разговаривать с другими взрослыми людьми. В дальнейшем с девочкой работали психологи. Конечно, для нее эта встреча была потрясением, но все же это не было полной неожиданностью для ребенка, не говоря уже о том, что девочка, к счастью, знала о своем происхождении и у нее не было шока от такой информации.

В данном случае важно отметить, что кровные родители бывают разные. Цель некоторых из них состоит не в том, что они хотят получить денег, а в том, чтобы попытаться вернуть себе какое-то место в жизни своего ребенка. В тех случаях, когда они не стремятся разрушить жизнь приемной семьи, а просто хотят общаться, важно простроить эти отношения с помощью органов опеки и социальных служб так, чтобы это не нарушало частную жизнь приемной семьи в целом и было безопасно для ребенка. Практика показывает, что во всех случаях, когда приемный ребенок знал о своем происхождении и проводилась работа с его переживаниями на эту тему, стремление кровных родственников или самого ребенка к общению со своей кровной семьей никогда не создавало разрушительной ситуации для приемной семьи (хотя момент стресса для всех сторон, несомненно, присутствовал). Вместе с тем, как мы уже говорили выше, известно очень много случаев, когда просто информация о факте усыновления, не вовремя и не теми людьми сообщенная, приводила к очень плачевным последствиям.

пример:

Двое родителей среднего возраста, благополучно вырастившие свою дочь, которая стала студенткой театрального вуза, вышла замуж и переехала к мужу, решили, что у них есть еще достаточно времени и сил для того, чтобы вырастить приемного ребенка. Они взяли в семью шестилетнюю девочку Соню. Девочка была с некоторыми проблемами развития, о которых родители были осведомлены. Соня достаточно быстро привязалась к приемной маме, по отношению к папе она вела себя конкурентно, однако родители вполне справлялись с ситуацией. Девочка росла в семье, училась в школе, занималась в спортивной секции. Приемную семью Соня считала своей, тем более что кровную маму она не помнила, хотя знала свою жизненную историю. Однако у девочки сохранялись проблемы с моральной несформированностью и общей задержкой психического развития, из-за чего у нее были поведенческие и образовательные трудности – воровство, ложь, слабая успеваемость. Представители служб сопровождения (психолог, социальный работник) поддерживали постоянный контакт с семьей и помогали родителям работать над Сониными проблемами. Когда Соня училась в начальной школе, ситуация улучшилась, в семье все было достаточно благополучно. Однако когда девочке исполнилось двенадцать лет и у нее начались проявления подросткового кризиса, поведенческие проблемы вновь усугубились: она не хотела учиться, прогуливала занятия, вновь стала воровать. Одновременно с этим ухудшилась семейная ситуация: отец вышел в отставку на пенсию, одновременно получив инвалидность по состоянию здоровья.

Родная дочь приемных родителей развелась с мужем и вернулась в родительскую семью с годовалым ребенком, о котором надо было заботиться. Между Соней и вернувшейся дочерью сложились конфликтные отношения: старшая дочь воспринимала Соню как конкурентку и держалась по отношению к Сониным проступкам непримиримо. Таким образом, и жилищная ситуация, и кризисная ситуация двух взрослых людей, переживающих стресс (родителей), конфликт на уровне младшего поколения и резкое ухудшение материального положения создали крайне напряженную обстановку. На этом фоне негативные поведенческие проявления Сони послужили «последней каплей», и родители приняли решение вернуть девочку в детский дом в связи с тем, что не могут контролировать ее поведение и не справляются с ее воспитанием. Работа с семьей в кризисе позволила лишь частично смягчить для Сони ситуацию возврата, а также (что было крайне важно!) сохранить возможность контакта девочки с семьей, которую она считала своей.

В некоторых ситуациях, когда семейная система отторгает кого-либо из членов семьи, бывает невозможно сохранить отношения. И это справедливо не только по отношению к приемным детям. Просто приемный ребенок – это «самое слабое звено». И в такого рода ситуациях он зачастую бывает «обречен» на отторжение.

Некоторые неспецифические риски (примеры)

Подготовка, например в «Школе приемных родителей», повышает у кандидатов их компетентность: они лучше представляют себе особенности приемных детей и свои возможности как воспитателей. Причины возникающих проблем становятся более понятными и уже не выбивают родителей из равновесия. Кроме того, это возможность более реалистично представить себе всю ситуацию замещающей семьи, в том числе ее отличия воспитания своих

собственных детей. И это важно, поскольку очень многие люди, желая стать приемными родителями, рисуют себе идеальную картину того, как они благополучно воспитывают ребенка в любви и согласии. В этом случае появление трудностей может быстро привести к разочарованию приемных родителей в ребенке и к желанию его вернуть. Трудности возникают всегда, поскольку они являются частью процесса воспитания любых детей.

пример:

Бездетная семья – двое родителей, пребывая в многолетнем благополучном браке, решили взять приемного ребенка. При этом они не проходили никакой подготовки. Общаясь с ребенком в детском доме в процессе знакомства, они обратили внимание, что мальчик до сих пор не очень понимает, почему его забрали из кровной семьи, и надеется, что может туда вернуться. Кровный отец ребенка умер, а мать была лишена прав за хронический алкоголизм. Она ни разу не навещала его в детском доме и не выражала желания восстанавливаться в родительских правах. В органах опеки будущей приемной семье выдали документы, дающие им право забрать этого ребенка. Родители оказались людьми здравомыслящими и подумали о том, что будет неправильно, если они заберут ребенка, который ждет возвращения в свою кровную семью, не разобравшись с этим вопросом. Они решили, что кто-то должен подготовить ребенка к переменам в его жизни. Семья стала выяснять, как это делать правильно и кто это может сделать, и обратились за консультацией в психологический центр, в котором специалисты занимались сопровождением приемных семей. Специалисты центра объяснили семье, о чем и как они могут поговорить с ребенком. Также они дали рекомендации – что может сделать персонал детского дома: важно было, чтобы именно сотрудники детского дома, а не приемные родители, объяснили ребенку, почему он не может вернуться в свою кровную семью, и поработали с его чувствами по этому поводу. Впоследствии родители еще несколько раз обращались за консультациями для себя и для своего приемного ребенка. Многие из этих вопросов входят в программу подготовки приемных родителей. Если бы семья заблаговременно ее прошла, ей было бы гораздо легче в процессе знакомства и адаптации ребенка в семье.

Достаточно частый пример неблагоприятной ситуации для принятия ребенка в семью – «пассивное» сопротивление одного из родителей. Бывают ситуации, когда один из членов семьи не хочет, чтобы в семье был приемный ребенок, но в то же время не желает открыто конфликтовать по этому поводу. Бывает, что кто-то из членов семьи предполагает, что его никак не коснется появление приемного ребенка в доме. Типичные в таких случаях формулировки: «Ну, если тебе надо, бери ребенка, мне все равно»; «Зачем мы вдвоем будем ходить на тренинг подготовки? Ходи одна, у меня много работы»; «Жена доверяет мне воспитание ребенка, сама еще не пришла в себя после смерти дочери и ни на какие тренинги ни к каким психологам ходить не хочет» и т. п. Подобные фразы ни в коем случае нельзя оставлять без внимания. Идея «стерпится – слюбится» в случае с приемным ребенком не работает, потому что его появление привносит достаточно большое количество забот и напряжений в семью. Это требует, с одной стороны, согласованности действий и хорошего взаимопонимания со стороны взрослых, а с другой стороны – сама атмосфера, в которую попадает ребенок, очень важна для него. Попасть в ситуацию, где изначально твое присутствие для кого-то нежелательно, совсем не то, что нужно ребенку, уже пережившему отвержение. «Пассивное» сопротивление говорит не о том, что это чувство может измениться со временем, поскольку не проявляется активно. «Пассивное» сопротивление означает, что человек не хочет отстаивать свою точку зрения в конфликте. И подобного рода позицию лучше прояснить на индивидуальных консультациях с психологом или в ходе тренинга в «Школе приемных родителей». Такие мероприятия родителям, которые хотят взять ребенка в семью, нужно обязательно посещать вместе. В ходе работы и муж, и жена могут обсудить свои сомнения и страхи, получить больше информации и больше представлений о своих возможностях, как воспитателей. Если сопротивление продиктовано просто неуверенностью в своих силах и ощущением своей некомпетентности, то постепенно оно пройдет. Вообще здравые сомнения – это нормальная реакция перед началом любого нового дела. И они могут помочь сориентироваться в ситуации, что в результате будет полезно. Однако если сомнения человека продиктованы глубинным нежеланием делать этот шаг, то оно никуда не исчезнет в результате тренинга, а, напротив, только укрепится. И совершенно неправильно в этом случае принуждать взрослого человека делать то, что он осознанно делать не хочет. Потому что быть приемным родителем – это трудное дело, и далеко не у всех есть к этому призвание. Пренебрежение «пассивным» сопротивлением в реальности приводит не к тому, что человек меняет свое мнение, а к тому, что разваливается семья: семейная система в результате может отторгнуть как ребенка (в том случае, если связь между супругами достаточно прочная), так и привести к разводу родителей.

пример:

Семья: муж и жена, 30-летние самостоятельные люди, у обоих второй брак. У жены есть сын от предыдущего брака. У супругов возникла идея взять приемного ребенка. У жены, красивой и с виду хрупкой молодой женщины, был свой бизнес, она занималась экстремальными видами спорта, из кинофильмов предпочитала боевики и т. д. Муж зарабатывал изначально меньше, чем она. Вся семья жила в квартире жены. При этом отношения в паре были достаточно гармоничными, они прожили вместе уже больше трех лет. Пара ходила на тренинг, хотя муж достаточно часто пропускал занятия. Также на тренинге проявилось, что реальным лидером в семье была жена, а позиция мужчины была скорее «старший сын». Выполняя задания на тренинге, этот мужчина передавал право решать и проявлять активность женщине. По завершении тренинга семья выразила желание взять мальчика-подростка. При этом инициатива, как в том, чтобы взять ребенка в семью, так и в том, какого ребенка брать в семью, целиком принадлежала жене. Муж говорил: «Пускай будет, как жена хочет». На первую встречу с ребенком пришла только жена, а муж не пришел, сославшись на проблемы со здоровьем, и с мальчиком познакомился позже. Знакомство прошло благополучно, мальчик двенадцати лет был устроен в семью. Его отношения с приемной мамой и ее кровным сыном складывались хорошо. Отношения с приемным отцом внешне казались не слишком напряженными. Однако спустя некоторое время отношения между супругами стали ухудшаться. Спустя полгода они развелись. В этой семейной системе, как иногда бывает в парах, имело место несоответствие между фактическим положением супругов и их ролями. Бывает так, что в паре «взрослый – взрослый» реально один из партнеров психологически находится в положении ребенка, причем это может быть как женщина, так и мужчина. Тогда появление приемного ребенка может привести к конкуренции за «детскую» роль в семье. В результате один из конкурирующих останется в проигрыше – ему придется покинуть поле битвы.

В предыдущих главах описывалось, что для ребенка подготовка к семейному устройству фактически представляет собой прояснение возможности/невозможности возвращения в кровную семью, работу с жизненной историей и травматическим опытом, а также оценку специалистами готовности ребенка перейти в замещающую семью.

пример:

К специалистам обратилась семья, принявшая ребенка, у которого трудности адаптации в приемной семье были связаны с тем, что он ждал свою кровную семью. Мальчик пяти лет с большой симпатией относился к своим приемным родителям, однако сильно страдал от того, что чувствовал себя «изменником». Он полагал, что не имеет морального права любить других взрослых и считать их своей семьей, потому что у него уже есть семья, которая может (должна) захотеть его вернуть себе. Все это приемные родители узнали, обнаружив своего ребенка вечером плачущим в кровати. Они обратились за помощью к психологам, и в результате выяснилось, что с ребенком, как это часто бывает, не была проработана травма изъятия из семьи. Никто не объяснил ему, почему его кровные родители лишены прав, и что нет никаких перспектив вернуться в кровную семью. Персонал детского дома и опека владели этой информацией: родители мальчика были лишены родительских прав, отец попал в тюрьму (он страдал хроническим алкоголизмом), мать также страдала хроническим алкоголизмом, не работала. Они не навещали ребенка, и это был тот случай, когда родители не выражали привязанности к своему ребенку и намерения вернуть его. Они написали отказ от него. Решение проблемы в данном случае состояло в том, чтобы не приемные родители, а официальные лица сообщили мальчику, что уже ни при каких обстоятельствах вернуться в кровную семью не получится, что это решение взрослых людей и ответственность его кровных родителей, а не самого мальчика или его приемной семьи. Задача психологов была в том, чтобы помочь ребенку пережить травму утраты. Однако очевидно, что подобного рода процессы должны происходить до устройства в приемную семью, чтобы не ставить приемных родителей в роль конкурентов и «киднепперов», а ребенка не делать ответственным за выбор между двумя семьями.

Для ребенка период «установочных конфликтов», когда происходит активная притирка в отношениях и выстраивание границ допустимого, достаточно длительный. Острота конфликтов зависит от темперамента, уровня культуры и степени «проблемности» всех участников процесса. В некоторых семьях все проходит относительно безболезненно, а в других атмосфера накаляется до предела, и возникает риск расставания. Эта ситуация похожа на «полынный год», который следует у молодоженов за «медовым месяцем» после свадьбы. Когда родители проходят подготовку и знают, что подобные проблемы могут возникать в первый год совместной жизни с ребенком, и когда есть службы сопровождения, помогающие разрешать конфликты, это значительно снижает напряженность в семье и позволяет успешно адаптироваться семье и ребенку друг к другу. Также известно, что достаточно большой процент от числа всех возвратов приходится на первый год совместной жизни.

пример:

Муж и жена, прожившие в благополучном браке восемь лет и имеющие двух собственных детей в возрасте трех и пяти лет, приняли решение о том, что хотят взять приемного ребенка. Они прошли подготовку в «Школе приемных родителей» и индивидуальную работу с психологами. В одном из рекламных роликов они увидели восьмилетнего мальчика с очень непростой судьбой, нуждающегося в семейном устройстве. Он пришелся обоим родителям по душе, и по предварительному анализу мог вписаться в их семейную систему. Этого ребенка также готовили к переходу в семью. Знакомство прошло успешно, гостевой период был достаточно благополучным, ребенок стал жить в семье. Несмотря на то, что и родители, и ребенок проходили подготовку, период установочных конфликтов был бурным. В течение трех месяцев родители регулярно общались по телефону и очно с психологами, которые ранее их готовили. Постепенно острота конфликтов спала, и семья стала достаточно самостоятельной, обращалась к специалистам реже. Однако, по отзывам самих родителей, был момент, когда они готовы были вернуть ребенка. Сам мальчик на втором месяце совместной жизни говорил буквально следующее: «Папа и мама, не надо меня любить, верните меня в детский дом». Сейчас этому мальчику тринадцать лет, все это время он прожил со своей приемной семьей, и ни у него, ни у родителей не возникает намерений расстаться.

В подростковом возрасте у всех детей на фоне растущей самостоятельности и стремления к независимости возникает «реакция эмансипации» от семьи. Происходит своего рода психологическое рождение ребенка в самостоятельную личность, которое связано с переоценкой ценностей, борьбой с авторитетом взрослых, что неизбежно вызывает временное ухудшение отношений. В благополучных ситуациях подростковый кризис проходит, дети остаются в семье, но уже в новом статусе, когда родители признают их возросшую самостоятельность. Большинство молодых людей обретает самостоятельность и независимость в поступках, меняется характер отношений между родителями и детьми, но привязанность к родителям остается. В приемных семьях выдержать подростковый кризис бывает достаточно трудно, поскольку для детей, потерявших семью, детско-родительские отношения не являются чем-то незыблемым, а приемным родителям бывает трудно выдерживать агрессию подростка, с которым нет ощущения изначальной нерасторжимой связи. Причем бывает так, что не только родители готовы расстаться с приемным ребенком. Иногда подростки сами выражают твердое намерение покинуть семью, что связано с процессом формирования личной и семейной идентичности. Если раньше семья приняла к себе ребенка, то подростковый возраст – это момент, когда ребенок осознанно принимает своих взрослых как родителей, и это испытание на прочность для всех.

пример:

Света с восьми лет стала жить в приемной семье, адаптация прошла благополучно. Проблемы, как в любой семье, периодически возникали, однако все было решаемо. С наступлением подросткового возраста ситуация неожиданно для родителей приобрела критический характер. Девочка, до этого момента тихая и относительно послушная, стала непримиримой и грубой. В шестнадцать лет она решила покинуть семью и жить самостоятельной жизнью. Специалисты в течение полугода работали с семьей, однако намерение девушки осталось неизменным, несмотря на готовность родителей сохранить отношения. В результате Света ушла в колледж с общежитием, однако благодаря сопровождению специалистов расставание прошло с минимальными потерями и удалось сохранить контакт между девушкой и приемной семьей. Они продолжали общаться после переезда Светы в общежитие. Когда Света получила квартиру и стала жить самостоятельно, она общалась с родителями регулярно и часто, и отношения стали теплыми, как это бывает в семьях с выросшими собственными детьми, которые живут отдельно.

Суть сопровождения состоит в том, чтобы, в первую очередь, дать возможность сохранить психологическую близость и привязанность между детьми и родителями, а форма отношений, место жительства могут быть разными.

Здесь были приведены лишь некоторые примеры специфических и неспецифических рисков семейного устройства. Основная мысль, к которой хотелось бы еще раз вернуться: реалистичные представления о рисках способны снизить их опасность и должны стать основой профилактической работы по сохранению приемных детей в приемных семьях.

Никто из родителей, принимающих ребенка в свою семью, не собирается его возвращать в учреждение. Все надеются на то, что будут жить вместе долго и счастливо. Точно так же дети, которые идут в приемные семьи, полны доверия и энтузиазма в отношении своей новой жизненной ситуации. Но возвраты – это печальная реальность. Человеческие отношения носят как минимум двусторонний характер. Причины отторжения приемного ребенка от семьи могут быть связаны как с родителями, так и с самим ребенком. Многолетняя практика авторов показала, что почти у всех приемных родителей хотя бы раз возникает мысль: «все, я больше не могу», «все бесполезно», «лучше для него и для нас будет, если он вернется туда, откуда пришел». Такие мысли – следствие отчаяния, усталости и накопившихся трудностей, справиться с которыми для взрослых в какой-то момент не представляется возможным. Но далеко не все семьи реализуют эти печальные намерения. Точно так же для ребенка мысли о «бегстве» из семьи, желание вернуться обратно в учреждение в большинстве случаев являются свидетельством того, что ребенок не справляется, не знает, что делать в трудной и новой для него ситуации. В этой главе речь пойдет о возможных причинах и поводах расставаний семей с приемными детьми и о том, что могут предпринять родители и специалисты, чтобы избежать возвратов.

Есть целый класс событий, которые кажутся объективным основанием для возврата ребенка из приемной семьи. Имеются в виду форс-мажорные обстоятельства жизни: пожар, смерть, тяжелая болезнь. В некоторых случаях причиной возврата становится тяжелое заболевание самого ребенка. Однако в обычной жизни беда сплачивает близких людей, когда между ними есть подлинная взаимная привязанность – вне зависимости от того, родня они по крови или нет. По-настоящему неизбежным становится возвращение приемного ребенка в детский дом из семьи, в которой был только один заботящийся взрослый, и именно с ним случилось несчастье. В остальных случаях приемная семья, в которой случается беда, нуждается прежде всего в социальной помощи и поддержке, чтобы она могла сохраниться. В гуманном и цивилизованном обществе ценность человеческой жизни, человеческих чувств и отношений – в приоритете. Именно на основе этих ценностей приемное родительство как явление и стало возможным. И именно поэтому важно продумать систему социальных мер, «страхующих» приемных родителей на случай непредвиденного несчастья. Кризисные центры, в которых ребенок может переждать некоторое время до тех пор, пока ситуация с замещающими родителями прояснится; материальная поддержка в случае ущерба или серьезных проблем со здоровьем и т. д. Но главное – чтобы несчастья в семье не становились однозначным поводом для немедленного изъятия ребенка. С другой стороны, бывают ситуации, когда сами родители инициируют процесс возврата ребенка в случае жизненных осложнений. Вероятно, в таких случаях беда – это повод, а реальная причина возврата – отсутствие подлинной привязанности и психологической близости между родителями и приемными детьми. Форс-мажор становится своего рода «последней каплей» или поводом.

пример:

Брат и сестра, Ваня с Катей, с раннего возраста жили в детском учреждении. Когда Ване было два года, а Кате три, их устроили в замещающую семью. Отношения с родителями складывались достаточно благополучно. Но когда Кате было пять лет, у нее обнаружили опухолевое образование в головном мозге. Была сделана операция, опухоль удалили. Жизнь ребенка была спасена, но расположение опухоли было таково, что при ее удалении не удалось избежать повреждения зрительных центров, в результате чего девочка ослепла. Приемные родители поддерживали девочку во время пребывания в больнице, но впоследствии приняли решение не забирать ее обратно в семью. Катя помнит, что родители обещали ее забрать, «когда она выздоровеет».

В результате девочка, которая знает, что такое видеть и что такое жить в семье, оказалась в специализированном учреждении для детей-сирот с нарушениями в развитии. Она знает, что ее брат остался в семье, она продолжает ждать своих приемных родителей. Катя симпатичная, интеллектуально сохранная девочка, способная к привязанности. Но ее поведение становится все более и более проблемным, а ее социальные перспективы очень печальны.

Несоответствие ребенка изначальным ожиданиям родителей (неадекватные идеализированные ожидания родителей) и отсутствие взаимной привязанности – наиболее серьезные причины расставания замещающей семьи с ребенком. Подготовка приемных родителей в рамках тренинга может скорректировать их ожидания, приблизить их представления к реальности, и на основе этого поможет сделать более осознанный выбор – хотят ли они действительно быть приемными родителями – до того, как ребенок окажется в семье. Возврат – это всегда травма для ребенка, и ответственность взрослых в том, чтобы максимально взвешенно принимать решение – быть ли им приемными родителями. Родительские ожидания связаны в первую очередь с психологическими потребностями самих родителей. Они изначально могут быть невыполнимы в условиях замещающей семьи. Любовь, поддержка, утешение, ощущение своей нужности и человеческой состоятельности важны для каждого человека в жизни. Но это не означает, что именно приемный ребенок должен дать взрослым людям все это. Для этого есть другие источники. Никакой ребенок в принципе не призван обеспечивать психологическое благополучие взрослых людей. Что касается привязанности между родителями и детьми, то это вопрос сложный: для ее появления требуется время, и гарантии, что взаимная любовь возникнет в приемной семье, нет. Но если у взрослых людей хватает терпения на то, чтобы понимать и принимать своего приемного ребенка, если их ожидания здравы и у них есть источники эмоциональной поддержки и восстановления собственных сил – шансы на благополучные отношения в приемной семье становятся реальными.

Возвратом корректно считать возвращение ребенка из замещающей семьи в учреждение с расторжением договора о семейном устройстве. Ситуации, в которых родители сначала выражают желание вернуть ребенка вплоть до привоза его в детский дом, а спустя некоторое время так же горячо борются за возвращение его в семью, по сути являются проявлениями кризиса и амбивалентного отношения к ребенку, с которыми родители не справляются. В этом случае для семьи декларирование «решения о возврате» – это не собственно решение разорвать отношения. Это жест отчаяния, когда родители не то чтобы хотят ребенка вернуть, а просто не понимают, как жить с ним дальше. Практика показывает, что большинство таких кризисных ситуаций можно разрешить при условии профессионального сопровождения. Однако в «запущенных» случаях, когда конфликт зашел слишком далеко, отношения могут быть испорчены настолько, что специалисты ничего не смогут сделать. Поэтому сопровождение должно быть систематическим, а не только кризисным.

Взаимной привязанности может не быть как со стороны родителей, так и со стороны ребенка.

Причины возвратов, связанные с родителями

У родителей могут быть свои представления о том, каких отношений они хотят с ребенком. Если это представления достаточно детализированные, и все желание родителей принять ребенка в семью и их стремление полюбить связаны именно с тем, что ребенок будет соответствовать их ожиданиям, то будущие отношения подвергаются очень сильному риску. Никаких гарантий, что отношения сложатся так, как родители ждут, а ребенок будет обладать теми качествами, которые для них желательны, нет. Более того, очень велика вероятность, что ребенок как раз не будет соответствовать ожиданиям родителей.

Зачастую источником неадекватных ожиданий становится мотив компенсации: когда принимаемый в семью ребенок «должен» что-то восполнить. Например, подспудно родители могут ожидать, что появление приемного ребенка создаст ощущение социальной самореализации, улучшит плохие отношения между супругами, утешит за «неудачу» в воспитании собственных детей, наконец, как бы «заменит/возвратит» им их умершего ребенка… Непреложный закон жизни состоит в том, что никакой человек никогда не должен быть средством для достижения каких-либо целей. Приемный ребенок – не средство для решения имеющихся в семье проблем. С его появлением их не станет меньше. В то же время отношения с ребенком привнесут в семью что-то новое и самоценное, и это может стать уникальным и значимым опытом для родителей.

Итак, если:

– родители не осведомлены об особенностях приемных детей или игнорируют информацию, которая их не устраивает;

– желают, чтобы ребенок выполнил определенную «функцию» в их жизни или семье («сделать родителей счастливыми», «внести радость в дом», «придать смысл жизни» и т. д.), то это создает нереалистичные ожидания.

Такие ожидания неизбежно будут разрушены реальными отношениями с ребенком. Если все вышеперечисленное было не просто важно для родителей, но являлось основной причиной, по которой ребенка взяли, то ребенок может быть отвергнут.

Если принятие ребенка семьей зависит от каких-то условий, то любому – и кровному, и приемному – ребенку будет трудно по-настоящему почувствовать себя частью семьи.

Кроме того, в ситуации с приемными детьми очень важно, чтобы родители адекватно представляли себе, как сказывается на детях ранняя родительская депривация, пренебрежение нуждами и плохое обращение в младенчестве и раннем детстве, переживание утраты отношений с близкими и разрыв привязанности, и что такое для них кровная семья. Приемный ребенок – это человек, пусть иной раз и совсем крошечный, со своей историей, родившийся в другой семье.

Конечно, любой человек, представляя себе события ближайшего будущего, строит планы, представляет себе, как все будет. Это нормально и свойственно всем людям. Но успешная адаптация ребенка происходит в тех семьях, для которых их образ будущих отношений не является единственно возможным вариантом развития событий и для которых отличия реальности от ожиданий не становятся непереносимо травматичными.

пример:

Семья из города N растила троих собственных детей. Старший ребенок погиб от несчастного случая в возрасте восьми лет. Родители очень тяжело переживали потерю любимого сыта. Спустя полтора года они увидели по телевизору мальчика-сироту с пороком сердца, светловолосого и голубоглазого. У мамы возникло крайне умилительное отношение к нему. Она так и говорила: «Этот ребенок – ангел». Родители немедленно приняли решение усыновить сироту с больным сердцем. Работники учреждения, в котором находился ребенок, старались быть объективными, беседуя с семьей: предоставили семье всю имевшуюся у них на тот момент информацию о ребенке. Они рассказывали родителям не только о положительных особенностях мальчика, но и о том, что у него задержка в развитии в силу госпитализма, в том числе и в моральной сфере. Сотрудники рассказывали про его личностные особенности, в том числе про отрицательные стороны его характера. И в целом старались обратить внимание матери на то, что этот ребенок всю свою жизнь прожил в учреждении и к десяти годам не имеет представления о том, что такое жизнь в семье. Мама слушала их с неприязнью, поскольку считала, что люди просто жестокосердные и равнодушные, не понимают, что «этот ребенок – ангел». Работники детского дома были насторожены такой позицией замещающей семьи. В то же время для ребенка с серьезными проблемами со здоровьем это был шанс попасть в обеспеченную семью с двумя родителями и с опытом воспитания собственных детей. Было принято решение об устройстве мальчика в эту семью. Первоначальная эйфория родителей закончилась очень быстро. Спустя ровно месяц мама приехала в учреждение, из которого она забрала ребенка, и кричала на сотрудников, используя самые крепкие выражения, что ей «подсунули идиота», «морального урода», который учит ее родных детей всяким гадостям и т. д. Однако спустя некоторое время женщина успокоилась и в дальнейшем не делала попыток вернуть ребенка в это конкретное учреждение. Информации о дальнейшей судьбе мальчика нет.

комментарий:

Необходимо отметить, что в этом примере семья не до конца пережила утрату кровного ребенка. Кроме того, родители не прошли должным образом подготовку. У семьи был не только мотив «замещения» ушедшего сына, но и неадекватные представления о приемной семье. Также имели значение личностные особенности взрослых, властность и категоричность матери, не принимавшей в расчет ничье мнение, кроме своего собственного.

В практике специалистов служб сопровождения бывают случаи, когда приемные родители обращаются за помощью в ситуации, когда у них уже есть стойкое намерение вернуть приемного ребенка, и они хотят это сделать с минимальными потерями для него. Нередко мотив возврата, который озвучивают сами родители, – «не могу принять и полюбить, в доме чужак, так жить невозможно». Причем отношение родителей к самим себе в такой ситуации варьируется от ощущения своей полной правоты до глубокого чувства вины. Однако факт остается фактом. Они не просто не могут полюбить ребенка, но испытывают глубокое, порой физическое чувство отторжения и неприятия. В тех случаях, когда приемные родителя хотят сохранить ребенка в семье и приходит к специалистам за помощью, есть возможность им помочь. Сначала на уровне развития отношений, инициирующих привязанность ребенка, вслед за которыми могут возникнуть и чувства. Похожее случается и в кровных семьях. Бывает, что с собственными детьми глубокая любовь возникает не сразу. Иногда у матерей новорожденных детей отмечается панический испуг от того, что они в течение первых месяцев не испытывают привязанности к малышу, он может им быть даже неприятен. С этим работают психологи и опытные педиатры, и обычно ситуацию удается исправить. В построении любых отношений важны не только чувства, но и намерения людей, связанные с этими чувствами. Способность полюбить ребенка зависит не от его качеств. Способность любить зависит от того, кто испытывает это чувство. Любят человека, а не его качества. И безусловная любовь – это любовь к ребенку просто потому, что он есть.

Но если родители намерены вернуть приемного ребенка из-за того, что не могут его полюбить, – с этим ничего нельзя сделать.

пример:

Молодая женщина, сама будучи специалистом помогающей профессии и многое знающая о детско-родительских отношениях, была напугана отсутствием у себя «материнских чувств» в первое время после рождения своего ребенка. Также у нее была паническая реакция, встречающаяся у матерей новорожденных, которая выражалась в ««страхе поглощения». Она чувствовала себя как бы «пойманной в ловушку», «превратившейся в какой-то придаток», задача которого состоит в том, что она кормит собой, подмывает и пеленает младенца, и что вся ее жизнь теперь сведена к этому. Однако спустя некоторое время она научилась лучше ухаживать за свои младенцем, заботиться о нем, это стало отнимать у нее немного меньше времени и сил. Мать и муж поддерживали ее и помогали. Таким образом она не только отдавала любовь и заботу, но и получала их сама. Ее душевное равновесие восстановилось, молодая мама успокоилась и через некоторое время начала испытывать тепло и привязанность к ребенку, которые в дальнейшем переросли в крепкую материнскую любовь.

Очевидно, что первый год жизни младенца мама целиком подчинена нуждам ребенка, и ее жизнь сильно ограничена. Однако ребенок растет и становится более самостоятельным. Женщина привыкает к материнским обязанностям, многие действия переходят на автоматический уровень. С течением времени к матери возвращается и возможность социальной жизни, и возможность уделять время себе, а не только заниматься ребенком.

Первый год жизни приемного ребенка в семье очень похож на период новорожденности. Приемный ребенок нуждается в большом количестве внимания, а принципиальная новая жизненная ситуация требует от родителей больших затрат времени и сил. Через некоторое время ситуация входит в обычное житейское русло. И точно так же, как с кровными новорожденными, родителям может быть трудно сразу полюбить принятого в семью ребенка. Но с течением времени и ходом совместной жизни, с преодолением трудностей и совместными победами формируется взаимная привязанность.

Причины возвратов, связанные с ребенком

Иногда случается так, что в силу психологических причин ребенок не может адаптироваться в приемной семье и провоцирует возврат (см. главу «„Мифы“ детей о приемных родителях», часть 3).

В период адаптации в приемной семье очень многие дети выражают желание, чтобы их вернули. Отреагирование старого травматического опыта, испытание родителей на прочность, проверка границ – все это с разной степенью драматизма проявляется в большинстве приемных семей в первое время после устройства ребенка. Однако со временем пребывание в благополучной среде и общение с любящими и принимающими взрослыми приводит к формированию новых моделей отношений. У ребенка появляется возможность для установления новых, благополучных эмоциональных связей. Кроме того, в любых отношениях, даже при отсутствии негативного опыта, налаживание контакта и появление устойчивой взаимной симпатии требуют времени. Результат жизненного опыта ребенка, изъятого их кровной семьи, – это нарушенная способность к формированию здоровой привязанности. Такое неизбежное следствие неблагополучного эмоционального опыта в большинстве случаев преодолимо (см. главу «Формирование и нарушения привязанности», часть 1).

Однако у некоторых детей могут проявиться личностные нарушения, которые не корректируются с течением жизни в приемной семье. Например, тяжелые расстройства аутистического спектра или дезорганизованная привязанность, которые препятствуют установлению эмоционального контакта между ребенком и окружающими его людьми. В зарубежных странах, например в Англии и США, проводится подготовка приемных

родителей для воспитания детей-аутистов. Эти люди считаются воспитателями высокой квалификации, они получают хорошую зарплату за этот труд и проходят серьезную предварительную подготовку и отбор. Они умеют общаться и воспитывать детей с аутистическими расстройствами благодаря этой подготовке, а их личностные особенности позволяют им благополучно чувствовать себя в общении с такими детьми. Очевидно, что далеко не любой родитель окажется в состоянии жить с ребенком, который не только не проявляет привычным образом теплых чувств по отношению ко взрослым, но и держится отчужденно, а его поведение не похоже на поведение детей его возраста и может быть непонятно. Это крайне трудно даже кровным родителям.

В нашей стране практика сопровождения замещающих семей, принявших младенцев, у которых со временем (к полутора годам и позже) проявились аутистические черты, неутешительна. Такие дети обычно не удерживаются в семьях. Важно отметить при этом, что только профессиональная диагностика и пролонгированное наблюдение позволяют отличить аутистические проявления от ситуативных (травматических) последствий стресса или депривации. Ребенок может быть замкнут, отчужден или совершать какие-то не очень понятные для взрослых поступки по вполне конкретным причинам, прояснение которых позволяет помочь ребенку и помочь понять родителям, что же происходит. К счастью, такие нарушения, как аутизм, достаточно редки.

Как мы уже говорили, если для ребенка не прояснен вопрос о возможности/невозможности возвращения в кровную семью и не проработаны связанные с этим чувства, то дети продолжают ждать, иногда неосознанно, что их кровные родители заберут их. Кроме того, дети могут считать себя «не вправе» полюбить как родителей кого-то еще. У ребенка может быть специфическое чувство ответственности за отношения со своими кровными родителями: как будто до тех пор, пока место в сердце принадлежит только им, они могут вернуться и занять это свое место в жизни ребенка. А если ребенок позволит себе полюбить кого-то еще, то он как бы «откажется» от своих кровных родителей и поэтому потеряет их. Разумеется, возможность воссоединения с кровной семьей зависит прежде всего от взрослых, а не от ребенка. Кровные родители должны восстановиться социально и физически и подать документы для восстановления в родительских правах. Это их решение и их ответственность. Для осуществления подобного решения многие семьи нуждаются в социальной реабилитации. Для некоторых семей возможно самостоятельное восстановление. Но как показывает практика, крайне редко родители, лишенные родительских прав, самостоятельно предпринимают какие-либо усилия для восстановления в родительских правах. В любом случае для того, чтобы ребенок мог принять своих приемных родителей как родителей и благополучно адаптироваться в приемной семье, ему нужна ясность в отношениях со своими кровными родителями. Даже в тех случаях, когда ребенку понятно, что он не может вернуться в свою кровную семью, чувство привязанности к кровным родителям может выражаться в том, что ребенок начинает их жалеть. Например: «Вот, я хорошо сейчас живу, у меня все есть, а им кушать нечего, они мерзнут»; «А давай моих родителей к нам заберем?» и т. д. В таких случаях очень важно сразу объяснить ребенку, что «мы не можем взять твоих родителей к нам в семью – у них своя семья, у нас своя. Они взрослые люди и должны заботиться о себе сами. Если бы они могли это сделать – проявить волю, вылечиться, – тогда они могли бы заботиться и о тебе, но этого не произошло, и поэтому ты здесь». В любом случае должно быть прямое обсуждение этих тем, признание чувств ребенка и помощь ему в понимании происходящего. Когда в приемной семье есть негласный запрет на подобные темы, то ребенок, храня верность своей семье, может начать портить отношения с приемной семьей и провоцировать возврат. У некоторых детей возникает ложная идея о том, что если они будут достаточно плохо вести себя в приемной семье (в детском доме, в интернате), то их выгонят оттуда и вернут в кровную семью. Важно, чтобы ребенок знал, что если его заберут из замещающей семьи или учреждения, в котором он находится, это совсем не значит, что его вернут в кровную семью. Его просто поместят куда-то еще. Возврат в кровную семью не зависит от его поведения. Следствием же плохого поведения становится только ухудшение жизненных условий и отношений с людьми.

Некоторые дети могут доходить до того, что, избегая обсуждать своих родителей с другими людьми, хранят им верность, отказывая себе вправе жить лучше, чем они, и быть любимыми кем-то еще. Они жертвуют своим счастьем в надежде хоть так «помочь» своим родителям. Это происходит с теми детьми, с которыми не было жестокого обращения в кровной семье, и чьи родители, будучи не способны заботиться о нуждах своих детей, были связаны с ними теплыми чувствами.

Подобного рода переживания чужды логике и не осознаются детьми. Они находят свое проявление в провокации возвратов или в избегании и разрушении новых привязанностей. Явными эти переживания становятся в ходе психологической работы с детьми. Очевидно, что чем ребенок младше, тем меньше у него возможности осознать такие чувства, а у взрослых – возможности обсуждать это с ребенком.

Проявления лояльности, по сути, являются проявлением внутреннего расставания ребенка со своей кровной семьей. Глобальные связи не рвутся в одночасье. Ребенок вновь и вновь пытается удостовериться, действительно ли невозможно восстановить отношения со своими кровными родителями. Еще один «виток» проживания этого разрыва возникает, когда ребенок уже адаптировался в приемной семье и почувствовал себя любимым приемными родителями. Многие дети после расставания со своей биологической семьей начинают думать, что их отвергли потому, что они были недостаточно хороши. Когда оказывается, что их все-таки можно любить родительской любовью, то у них возникает вопрос: «Если эти чужие люди могут меня любить как родители, то почему же мои родители не могли этого?» И у детей возникает новая идея о том, что, может быть, уже прошло достаточно времени, за которое их родители могли исправиться, что, может быть, они даже ищут своих детей, но просто не знают, где они. «Лекарством» в этом случае также является обсуждение с детьми этой темы. Сокрытие правды и замалчивание проблемы ведет к тому, что ребенок начинает придумывать собственные версии и действовать в соответствии с ними. В это время он видит реальность не такой, какая она есть, а такой, какой он хочет, чтобы она была, и опирается не на свой жизненный опыт, а на желания и мечты. Последствия могут быть достаточно разрушительны для жизни ребенка и его замещающей семьи, если вовремя не вмешаться.

Приемным родителям очень важно понимать, что ребенку требуется время и помощь, чтобы справиться со всем этим.

пример:

Мальчик Сеня был изъят из кровной семьи у сильно пьющей матери в возрасте пяти лет. Через пять месяцев Сеня попал в замещающую семью, в которой были и мама, и папа, что для мальчика с сильным характером было важно. Вскоре после устройства в семью выяснилось, что у Сени следующий взгляд на случившееся с ним: поскольку кровная мама его лупила за непослушание, он счел, что она его в конце концов «отдала» тоже за непослушание. Приемные родители с большой любовью относились к Сене. Но мальчика продолжал мучить вопрос, что происходит с его кровной мамой, где она и почему она никогда его не навещала. Сотрудники служб сопровождения (психолог, социальный работник) обсуждали с ребенком эту тему, и приемные родители также с пониманием относились к потребности мальчика иметь информацию о своей кровной семье. Обращение органов опеки в милицию результатов не дало: кровная мама исчезла, и о ее местонахождении ничего не было известно. Несмотря на большую любовь приемных родителей, мальчик переживал настоящую утрату и в глубине души считал, что его мама умерла. У него возникли серьезные проблемы с поведением в социуме, он очень много дрался и, хотя у него были хорошие способности, практически перестал учиться в школе. Приемные родители обратились к психологу, и у ребенка был выявлен не только высокий уровень агрессии, но и значительный уровень аутоагрессии и чувство вины. Он думал, что его мама умерла, и считал себя ответственным за это («меня же забрали из семьи, и она умерла»). На вопрос о том, кажется ли ему, что он должен был что-то сделать, Сеня сказал, что ему нельзя было уходить из семьи, что он должен был готовить для мамы еду и ухаживать за ней. Работа с психологом помогла ребенку выразить свое чувство печали, связанное с утратой контакта с матерью и невозможностью благополучных отношений с ней. Потом стало возможно обсуждать, что маленький мальчик не может заботиться о маме, даже если он очень хороший и сильный и любит ее, что есть вещи, которые взрослый человек может сделать только сам для себя. Через некоторое время поведение Сени стало чуть лучше, однако он по-прежнему мучился от неизвестности и хотел увидеть свою кровную маму. Когда ребенку было десять лет, в социальную службу поступила информация о том, что его мать жива, не пьет и устроилась на работу. Специалисты посоветовались с замещающими родителями, и было принято совместное решение о том, чтобы наладить контакт между кровными родственниками (бабушка, дедушка, тетя) и ребенком. После обсуждения этой идеи с мальчиком стало понятно, что он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы его родственники хоть пару раз в год, на Новый год и на день его рождения, виделись бы с ним на нейтральной территории, поздравляли бы его. Для него это означало бы, что он что-то значит для них, что они не испытывают к нему ненависти и не проклинают его (чего иногда опасаются дети). Кровные родственники сообщили в социальную службу, что мать ребенка также хотела как-нибудь с ним увидеться. Сначала этот вопрос обсуждался специалистами службы сопровождения и замещающими родителями. Приемная мама говорила о том, что она видит, насколько сильно ее ребенок мучается из-за своей кровной матери и хочет с ней встретиться. Было решено, что не будет никаких непосредственных контактов между приемной и кровной семьей (никаких прямых встреч, телефонных звонков), что любые встречи и звонки могут быть только на нейтральной территории и через посредников. Органы опеки очень серьезным образом поговорили с представителями кровной семьи о том, что у них нет никаких юридических прав на общение с ребенком, и все держится на доброй воле приемных родителей. Поэтому кровные родственники обязаны соблюдать все требования приемной семьи, не давать ребенку никаких обещаний и не говорить ничего плохого о людях, с которыми он живет. Кровных родственников предупредили, что в случае нарушения этих правил общение с ребенком станет для них невозможным, а в случае агрессивного поведения они будут нести уголовную ответственность. Представители кровной семьи вели себя адекватно, на встречу с ребенком пришли трезвыми, принесли ему подарки. Сеня был очень рад этой встрече, которая произошла вскоре после его дня рождения. На второй встрече с кровными родственниками мальчик спросил о своей матери. Поскольку эта тема была оговорена заранее, и мальчику уже сообщили, что его мать жива, то кровные родственники подтвердили этот факт. Когда Сеня сказал, что хотел бы увидеть маму, присутствовавший на встрече социальный работник (это было обязательным условием встреч) сказал мальчику, что органы опеки переговорят с его матерью, и если с ней все в порядке, то сообщат ему о возможности этой встречи. Было очень важно, что представители третьей стороны (социальной службы и органов опеки), во-первых, держали ситуацию под контролем, а во-вторых, очень ясно показывали это ребенку, чтобы он понимал, что не от его усилий и не от усилий кровных родственников зависит эта встреча, а от органов опеки. Сначала состоялась встреча кровной мамы с представителями органов опеки и службы сопровождения. Мать мальчика хорошо выглядела, была опрятно одета и не имела внешних признаков алкоголизма. Службой сопровождения, органами опеки и приемными родителями совместно было решено, что встреча ребенка с кровной мамой будет организована через несколько дней после Нового года. Сеня и его приемкая мама пришли на предварительную беседу с психологом, где мама говорила, что она по поводу предстоящей встречи чувствует и думает. Она была согласна на встречу своего приемного ребенка с его кровной матерью, хотя у нее были свои волнения. Психолог обсуждала с Сеней его ожидания от этой встречи. Десятилетний мальчик говорил о том, что хотел бы спросить у своей мамы, почему она его отдала, почему никогда не навещала и не пыталась забрать обратно. В игре психолог и Сеня моделировали разные варианты возможной встречи и обсуждали чувства персонажей (мальчик, его кровная мама, социальный работник), их возможные поступки и мотивы поведения. Перед самой встречей с мамой, которая происходила в комнате, где было достаточно много места и игрушек, мальчик попросил, чтобы дверь в кабинет психолога, который находился на том же этаже, была открыта. Он хотел быть уверенным, что если во время встречи с матерью ему потребуется помощь, он сможет ее сразу получить. Сеня сказал, что время от времени он будет забегать к психологу, чтобы «передохнуть». Перед встречей мальчик рассказал, что ему приснился страшный сон, в котором его кровная мама стукнула кулаком по столу и сказала ему: «Ты мне не нужен». Психолог спросила: «Как по-твоему, это может сбыться, или это сон про твой страх?» Сеня ответил: «Я боюсь, что этот сон может сбыться», – на что психолог ему сказала, что очень мала вероятность, что так будет на самом деле, но значит ли это, что он не хочет встречаться? Сеня подтвердил свое желание встретиться. Во время встречи он прибежал к психологу очень возбужденный и сказал, что ему так все странно, что он даже не понимает, что эта женщина и есть его мама. И психолог поговорила с ним немного о том, что маленькие дети больше помнят свою любовь к мамам, чем их черты лица и внешний облик, и что это естественно – прожив половину жизни без мамы, отвыкнуть от нее и привыкнуть к тому, что есть другая семья и другая мама.

Через некоторое время после встречи приемная мама сообщила психологу, что ребенок стал нервозным, не слушается и все делает наперекор взрослым. Психолог посоветовала маме напрямую поговорить с Сеней о том, не кажется ли ему, что теперь он должен выбирать между приемной семьей и кровной мамой. Такой разговор состоялся. Сеня расплакался и сказал, что ему кажется, что он должен будет уйти в кровную семью, а приемная семья будет его за это ненавидеть. В ответ приемная мама объяснила ему, что то, где он будет жить, будут решать взрослые, ему не надо ничего выбирать. Сейчас он живет в своей приемной семье, и эта семья его любит и не собирается никуда отдавать. Чтобы восстановиться в правах, его мама должна подать заявление в суд, полгода после этого проработать и не пить. Потом пройдет еще несколько судебных заседаний, и только в случае положительного решения суда он переедет жить в кровную семью. Но пока что ни о чем подобном речи не идет, и обсуждать здесь нечего. Таким образом, мальчик, который все время пытался принять на себя ответственность, услышал, что взрослые контролируют ситуацию, а его дело – просто быть ребенком и жить с семьей, которая его любит. Через некоторое время Сеня почувствовал себя значительно лучше. Сейчас он живет в своей приемной семье и не собирается никуда уходить. Учитывая особенности его характера, можно с уверенностью утверждать: если бы приемные родители не были честны с ним, не показывали бы, что они на стороне своего приемного ребенка, уважают его чувства и при этом любят и хотят сохранить его в своей семье, скорее всего, этот ребенок спровоцировал бы возврат.

Кризисные ситуации, которые внешне выглядят как возврат, не обязательно являются таковыми по сути. Социально-психологическое сопровождение приемной семьи является профилактикой возвратов и помогает сохранить приемного ребенка в семье. Но бывают случаи, когда ничего нельзя сделать, и семья с ребенком все-таки расстается.

Этапы разрушения, отношений семьи с приемным ребенком

(За основу в этой главе взяты идеи из книги «Как рассказать правду усыновленному или приемному ребенку. Как помочь ребенку осознать свое прошлое» Бетси Кифер, Джейн И. Скулер, 2009).

Момент, когда решение о расставании семьи с приемным ребенком (двухстороннее или одностороннее) принято и озвучено, становится началом процесса расставания. Завершением этого процесса формально можно считать фактический возврат ребенка в учреждение и расторжение договора. Но на самом деле процесс внутреннего разрыва отношений начинается гораздо раньше и проходит ряд этапов, а завершается значительно позже самого расставания. И ребенок, и родители после разрыва еще долго переживают случившееся, постоянно возвращаются к этому в мыслях, проигрывая разные варианты развития событий, а иногда и на уровне действий пытаются вернуться к совместной жизни.

В любых семьях кризисные моменты знаменуют собой новый этап в отношениях и обычно не служат поводом к расставанию. В приемных семьях закономерные кризисы проходят тяжелее и иногда становятся причиной распада семьи. Неконтролируемый нарастающий конфликт требует участия внешних специалистов по работе с семьей в кризисе.

Как уже упоминалось выше, одной из основных причин разрушения отношений становятся нереалистичные ожидания родителей в отношении конкретного ребенка и невозможность эти ожидания изменить. Сами по себе ожидания – нормальная часть планирования будущих событий и отношений. От того, выдержат ли ожидания корректировку реальностью, будет зависеть жизнеспособность отношений. Это происходит во всех формах партнерских отношений между людьми: брак, дружба, деловое сотрудничество, волонтерство и т. д. То, насколько люди готовы принять отличия реальных отношений от ожидаемых, зависит от ряда моментов. Основные из них: собственная личностная устойчивость и благополучие человека, гибкость и терпимость к различиям, жизненный опыт. Но главное, от чего зависит возможность сохранения новых отношений, – это их непротиворечие базовым жизненным ценностям человека. Слово «ценности» выглядит несколько пафосным, и очевидно, что большинство людей не говорит и не мыслит в таких терминах в своей повседневной жизни. Тем не менее «приемлемость» жизненных событий и отношений с людьми определяется именно этими ориентирами. Поэтому для замещающей семьи очень важно, чтобы в процессе подготовки взрослые люди осознали свои ценности, жизненные установки и границы своей лояльности.

Когда люди готовы принять любого ребенка и ими движет желание вырастить его и сделать жизнеспособным – такого, какой он есть, – это мотивация помогающего взрослого, который может принять достаточно широкий спектр личностных особенностей ребенка. Для ребенка это означает возможность

оставаться самим собой, постепенно меняясь благодаря привязанности и новым условиям жизни. В этой ситуации взрослым мало что нужно для себя от ребенка, они настроены скорее отдавать. Таких людей очень немного.

В основном будущие родители обладают рядом пожеланий в отношении ребенка, но с течением времени и по мере укрепления взаимной привязанности взрослые делают выбор в пользу отношений с ребенком, отказываясь от некоторых изначальных ожиданий. То, что они получают взамен, – любовь и близость с ребенком.

Совсем другой случай – когда людьми движет мотивация «присвоения» ребенка. Такие семьи ищут «своего» ребенка, подразумевая, что либо они хорошо поищут и найдут ребенка, который встроится в их семью как «пазл», либо «сделают» ребенка под свою семью. Изначальные пожелания есть у всех родителей, но в этой ситуации речь идет о том, что соответствие ребенка требованиям родителей становится условием его жизни в семье. Вместо взаимных компромиссов и постепенной притирки друг к другу – жесткая позиция («Мы много не просим, но будь таким, как мы хотим, раз мы взяли тебя в свою семью») приводит к быстрому взаимному разочарованию и расставанию. Важен не запрет на личностные или поведенческие особенности (агрессивность, интеллектуальное отставание, непослушание), а категоричность и непримиримость взрослых. Если взрослые люди не мыслят себе отношений с теми, для кого их ценности не являются столь же значимыми, как для них самих, то они почувствуют себя травмированными и в буквальном смысле ощутят угрозу разрушения всего того, на чем построена их жизнь. Они не смогут поддерживать отношений с другим человеком в такой ситуации. Тревога и отторжение будут ощущаться буквально на физическом уровне, и это совсем не те чувства, с которыми легко можно справиться. Излишне напоминать, что ценности человека формируются в первую очередь в среде, в которой он живет. Очевидно, что у приемных детей, живших в неблагополучных кровных семьях и учреждениях, совершенно иной социальный и культурный опыт, чем у их приемных родителей, и ценности тоже другие. Поэтому задача приемной семьи – спланировать формирование этих ценностей у ребенка с течением времени. Возможность принять ребенком ценности приемной семьи зависит, во-первых, от его индивидуальных человеческих особенностей, во-вторых, от характера привязанности между приемной семьей и ребенком и, в-третьих, от его жизненного опыта. То есть невозможно гарантировать, что приемный ребенок полностью примет ценности своей приемной семьи и станет ее органичной частью, хотя так бывает. Некоторые дети живут в приемных семьях, оставаясь «другими». И ответственность взрослых состоит в том, чтобы до принятия ребенка в семью осознать это отсутствие гарантий и решить для себя, готовы ли они стать для ребенка семьей даже в том случае, если он не станет «своим»; принять его таким, какой он есть, и помогать ему несмотря на его отличия. Стоит упомянуть, что отвержение за «несоответствие» ожиданиям случается и с кровными детьми. В таких ситуациях родители и ребенок существуют как бы в параллельных плоскостях. Взрослые ждут, когда ребенок станет таким, как они хотят, а ребенок ждет, когда они поймут, что это невозможно. Если позиция взрослых не изменится, шансов на близость и взаимопонимание с приемным ребенком в скором времени не останется.

Когда отношения семьи с приемным ребенком начинают рушиться, это происходит в несколько этапов.

В ходе адаптации ребенка все ярче начинают проявляться его отличия от семьи. Сами по себе они могут не носить негативного характера (например, ребенок медлительный), но для некоторых родителей это может быть очень неприятно. Если таких отличий становится больше, чем родители могут принять, то начинается процесс взаимного противостояния, острота которого зависит от темперамента и индивидуальных особенностей как родителей, так и ребенка.

Когда окружающие люди начинают активно реагировать на «плохое поведение» ребенка, у родителей есть три возможных типа поведения. Первый – защищать своего ребенка в любых ситуациях, нападая на обидчиков («нашего ребенка никто не имеет права критиковать вне зависимости от того, что он натворил»). Второй вариант – нападать на своего ребенка вместе с другими людьми, испытывая чувство вины и оправдываясь перед социумом («мы плохие родители и у нас плохой ребенок»). Третий вариант – стараться конструктивно исправить ситуацию и помочь ребенку понять, что это не он плохой, а плох его поступок, и правильно было бы сделать иначе, объясняя при этом, как именно («даже хорошие люди совершают иногда неправильные поступки; исправляем последствия и учимся на своих ошибках»). На этом этапе родители, которые внутренне не удовлетворены отношениями со своим ребенком, получают со стороны социума своего рода «объективное подтверждение» тому, что их ребенок действительно не такой, как надо, и что проблема именно в нем. Они получают возможность, присоединяясь к внешним критикам, выразить свое раздражение по отношению к ребенку. Взрослые получают поддержку в ощущении своего права на отвержение ребенка. Таким образом, на этой стадии родители, не принимающие своего ребенка, выбирают второй вариант реакции на его проблемное поведение, критикуя и ругая его, нередко публично, всякий раз, когда посторонние люди делают ему и родителям замечания. У ребенка в такой ситуации рушится ощущение базовой психологической безопасности, которое лежит в основе способности к позитивным изменениям. Ребенок начинает защищаться и усиливает протестное и негативное поведение. Таким образом, напряжение нарастает, а родители начинают считать, что ребенок «неисправим».

На фоне нарастания напряженности и неудовлетворенности родителей отношениями ребенок может совершить какой-то серьезный с точки зрения родителей проступок – воровство, ложь, провал успеваемости в школе. Для родителей этот момент может стать внутренним сломом, моментом утраты доверия и надежды на выстраивание отношений с ребенком. По сути это момент «внутреннего» отказа от ребенка, хотя формально он еще продолжает оставаться в семье. Очевидно, что дети в ходе своей жизни и взросления совершают большое количество проступков, и некоторые из них бывают объективно весьма серьезны. Таким образом, повод, который станет «последней каплей», всегда найдется – если ситуация назрела.

Это этап, когда родители с формальной точки зрения дают ребенку «последний шанс», а реально не верят в возможность улучшения ситуации и хотят получить моральное право на официальный разрыв отношений с ребенком, переложив на него ответственность: «Мы ему поставили условия, а он их не выполнил. Значит, он не хочет жить в нашей семье». Относительно ультиматума можно сказать, что он вызывает протест у любого человека, которому его предъявляют. Кроме того, ультиматумы часто бывают невыполнимы для ребенка в его конкретной жизненной ситуации: «НИКОГДА не прогуливать школу», «ВСЕГДА приходить домой ровно в 20 часов», «ВООБЩЕ не врать» и т. д. Жесткие требования того, что ребенку и раньше не удавалось соблюдать, и перспектива катастрофических последствий приводит обычно к обратному эффекту – выдвинутые требования нарушаются немедленно. Ребенок действует по принципу «брось, а то уронишь». Парадокс ситуации заключается в том, что в глубине души родители не верят, что ребенок сможет выполнить их требования, и просто хотят, чтобы это стало явным. Ребенок в ситуации сильного эмоционального напряжения испытывает желание не доказывать что-то кому-то, а уйти из ситуации. Кроме того, жизненный опыт ребенка, однажды отвергнутого родителями, подсказывает, что шансов на успех крайне мало: что произошло однажды, может повториться вновь. Дети способны меняться к лучшему только при поддержке родителей и ради отношений с ними. Если этого нет, они однозначно не станут бороться, а постараются ускорить неизбежное. Поэтому дети нарушают ультиматумы практически сразу. Взрослые же склонны трактовать это как проявления цинизма и безразличия со стороны ребенка.

Обычно после нарушения ультиматума происходит очередной крупный конфликт, выяснение отношений с взаимными обвинениями, в результате которого эмоциональный накал достигает той степени, когда и родителям, и ребенку хочется только одного – расстаться. На этой стадии речь уже не идет о возможном сохранении отношений, но обычно социальные службы привлекаются к участию именно на этой стадии, поскольку родители официально заявляют, что их семья в кризисе и они имеют намерение вернуть ребенка. В этот момент никакое вмешательство не может помочь, поскольку внутреннее решение уже принято обеими сторонами, а отношения разрушены напрочь. Если специалистов привлекают в этот момент, то их работа, которая не увенчается успехом, только послужит очередным доводом для родителей в пользу их мнения о «неисправимости» ребенка. Органы опеки далеко не всегда имеют возможность заметить сложность семейной ситуации на предыдущих этапах. Работа с семьей в кризисе должна проводиться раньше, на первых двух этапах эскалации конфликта, еще до того момента, когда внутреннее намерение расстаться с ребенком будет принято родителями. Ясно, что только сами родители могут обратиться за помощью вовремя. Другой вариант – если приемную семью сопровождают специалисты, они могут заметить нарастание проблем и предложить семье помощь.

Последствия, возвратов для ребенка и для семьи

Последствия расставания приемной семьи с ребенком, так же как и развод между взрослыми людьми, достаточно болезненны для обеих сторон.

Для ребенка возврат – это прежде всего повторение первичной травмы утраты кровной семьи. Оно актуализирует все последствия старой травмы, пробуждает старые боли и печали. Происходит своеобразное соединение последствий утраты кровной семьи и утраты приемной семьи. Кроме чувства разочарования, обиды и боли, которые сопровождают любой процесс утраты, для ребенка происходит подтверждение подспудного страха, что вся проблема в нем: «я плохой ребенок, меня нельзя любить», «семья – это ненадежные отношения, а родительская любовь – это неправда». Для детей недоверие ко взрослым, убеждение в том, что взрослые ненадежны, а они, дети, на самом деле недостойны любви, существует не в виде словесных утверждений, а в виде глубоких чувств, которые проявляются в дальнейшем в их жизненных установках. Доверять людям, устанавливать долгосрочные отношения, мириться после конфликтов, наконец, создать собственную семью и хорошо заботиться о собственных детях – все это достаточно сложно для детей, переживших утрату кровной семьи и последующий возврат из приемной семьи. Феномен ретравматизации означает не только то, что ребенок испытывает «двойную» порцию боли по поводу разрыва, но также означает ложное понимание причин произошедшего. Дети обычно не делают выводов о своих конкретных неправильных поступках, которые могли плохо влиять на отношения со взрослыми, они не принимают во внимание какие-то форс-мажорные обстоятельства, появившиеся в семье, то есть они не делают никаких конструктивных выводов. Когда болезненный опыт превышает возможность его выдержать, человек не в состоянии анализировать ситуацию, ему проще решить, что вся проблема в нем. Некоторые дети даже начинают считать, что у них такая судьба, и они приносят несчастье себе и другим, и с этим ничего нельзя сделать. Когда человек считает себя «изначально плохим», это означает «неисправимость». С большой вероятностью такой человек начнет поступать как «плохой». Тем самым он, с одной стороны, выплескивает свои переживания, а с другой стороны, ведет себя в соответствии со своим мнением о себе и ожиданиями окружающих. Таким образом, для детей, переживших неоднократную утрату семьи, последствиями может стать агрессивное отношение к миру и избегание любых близких отношений.

пример:

Выше уже приводился пример про двух братьев (шести и десяти лет). Мать злоупотребляла спиртными напитками, и в состоянии опьянения у нее случались вспышки ярости, когда она сильно била детей. Например, старшего она однажды ударила тяжелой табуреткой, а младшего швырнула об стену. После изъятия из кровной семьи Диму с братом устроили в приемную семью. У обоих мальчиков был хороший интеллект, они хорошо учились в школе. При этом у старшего брата были отдельные поведенческие проблемы, но в целом он был социализирован, а младший брат Дима отличался крайне провокативным и агрессивным поведением. Он провоцировал на агрессию всех и везде: в семье, в школе, во дворе. Обладая привлекательной внешностью, хорошими интеллектуальными способностями в разных областях (спорт, музыка), он не мог надолго удержаться ни в какой социальной группе. Школа хотела избавиться от него из-за его плохого поведения, его выгоняли из всех спортивных секций из-за драк с ребятами, несмотря на его успехи, его попросили уйти из музыкальной школы. Впервые семья обратилась за помощью к специалистам, когда ребенку уже было десять лет. До этого времени родители, опытные педагоги, воспитавшие троих собственных детей, считали, что нужно справляться самим. Когда мальчику было двенадцать лет, приемные родители признались, что не справляются с ним, не контролируют его, хотя привязаны к нему. Они пребывали в постоянной ярости и отчаянии из-за того, что Дима их не слушается и изводит всех своим поведением. Работа специалистов, так же как и усилия родителей, ничего не дала. Поведение мальчика было целенаправленно разрушительным. Он осознанно выбирал деструктивные модели поведения. Хотя он говорил, что не знает, почему так себя ведет, ему явным образом нравилось то, что он «сильнее всех», «может всех достать», «никто не может ничего с ним сделать» и т. п. (собственные высказывания мальчика). В этом случае речь идет о феномене дезорганизованной привязанности – мальчику нравилась его приемная семья, однако он делал выбор в пользу контроля и власти, пренебрегая любовью и отношениями. Когда ребенка вернули из семьи в учреждение, первое, что он сказал в работе с психологом: «Я знал, что так произойдет, все взрослые бросают детей. Семья – это не для меня». В работе со специалистом он формально признавал, что приемные родители старались сохранить отношения, а катастрофические последствия были связаны в первую очередь с его последовательным разрушительным поведением в течение долгих лет. Однако его косвенные и прямые высказывания в других ситуациях ясно показывали, что в глубине души мальчик убежден, что расставание было предопределено, и связано оно не с конкретными поступками, а с ним самим как с человеком, для которого жизнь в семье и родительская любовь невозможны.

комментарий:

Ретравматизация и негативные убеждения в отношении своей личности и судьбы – основные последствия вторичных возвратов для детей. Безусловно, бывают разные ситуации, и в ряде случаев причиной возврата является не поведение приемного ребенка, а форс-мажорные обстоятельства и проблемы приемных родителей. Но бывают дети, которые осознанно провоцируют возврат. Причиной этого является сочетание индивидуальных особенностей ребенка и отсутствие профессиональной реабилитационной работы. Если индивидуальные особенности – это не то, что можно изменить, то реабилитационная работа с ребенком и подготовка родителей являются важнейшими профилактическими мерами по предотвращению возвратов детей из приемных семей.

Для взрослых основными последствиями возврата ребенка являются ощущение своей несостоятельности и чувство вины, от которых люди защищаются агрессией по отношению к ребенку: «я все для него сделал, а он ничего не ценил», «сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит» и т. д. Многие взрослые, которые не справились с ролью приемных родителей, чувствуют себя обманутыми: у них были прекрасные намерения, они старались, но ничего не получилось, ребенок не оправдал ожиданий, не проявил благодарности. Люди могут испытывать агрессию в отношении конкретного ребенка или вообще в отношении идеи приемной семьи как таковой. Они ищут поддержки в социуме, активно выступают публично. В том числе гнев родителей может быть адресован сотрудникам учреждения: «не того ребенка подсунули», «дали ложную информацию» (скрыли негативные факты о ребенке, либо вообще говорили, что ребенок «золотой», «любимец детского дома» и т. д.). К сожалению, в некоторых детских домах сотрудники не уделяют внимания сбору информации о ребенке и реабилитационной работе с детьми при их подготовке к семейному устройству. В этих случаях сотрудникам просто нечего сказать приемным родителям о проблемах ребенка, которые в дальнейшем могут проявиться в приемной семье. Законодательно нет требований к подготовке детей к семейному устройству в детских учреждениях, поэтому с формальной точки зрения сотрудников не в чем упрекнуть. Они предоставляют семье ту информацию, которой владеют. В некоторых случаях персонал детских учреждений полагает, что сделает доброе дело, скрыв негатив о ребенке, потому что «главное – устроить ребенка в семью, а там все изменится к лучшему, как по волшебству». Однако в семье не только проявляются свойственные ребенку проблемы, которые были и в детском доме, но в ходе адаптации появляются специфические проблемы, которых могло в детском доме и не быть (см. главу «Адаптация ребенка в приемной семье», часть 3). Поэтому для профилактики возвратов так необходимо адекватное и полное предоставление приемным родителям информации о конкретном ребенке с акцентом на возможные пути решения имеющихся проблем. Также важна подготовка приемных родителей – в это время корректируются нереалистичные ожидания и возникают более адекватные представления о проблемах приемных детей.

Возврат из семьи – это травма и для родителей, и для ребенка, имеющая последствия для их дальнейшей жизни. Работа с семьями, которые совершенно точно вернут детей, необходима для того, чтобы по возможности смягчить неизбежное и помочь обеим сторонам нормально проститься. Разрыв может привести к обесцениванию того хорошего, что было в отношениях и намерениях обеих сторон, а это несправедливо. В любом случае жизнь для всех продолжается, и важно сохранить то хорошее, что было. По сути, речь идет о том, с чем люди останутся после того, как острая боль от разрыва пройдет. Они будут способны сохранить признание по отношению друг к другу и благодарность – или у них останется только их разочарование и гнев. Это важно для построения в дальнейшем отношений с другими людьми: и в жизни ребенка, и в жизни семьи.

Любое дело люди начинают ради того, чтобы оно получилось. И приемными родителями люди становятся с лучшими намерениями. Но невозможно заранее гарантировать, получится ли у тех или иных взрослых стать крепкой приемной семьей, в которой всем хорошо, или нет. Все, что можно сделать, – это отдавать себе отчет в том, что возможны разные варианты

развития событий. И когда дела принимают плохой оборот, важно действовать так, чтоб потери были минимальны. В этом выражается и взрослая ответственность, и любовь.