Джек Ричер, или Гость Чайлд Ли
Симека озадаченно пожала плечами.
– Я работала в службе проверки вооружения.
– Объясни, что это такое.
– Мы испытывали новое оружие, поступавшее от производителя.
– И?
– И если оно удовлетворяло требованиям, передавали его на склады.
Молчание. Харпер посмотрела на Ричера, также озадаченная.
– Ну хорошо, – сказал тот, – теперь можно уходить.
Симека провела их до двери гаража. Дернула за шнурок и погасила свет. Они снова гуськом прошли мимо машины. Поднялись в прихожую. Симека выглянула в глазок. Открыла входную дверь. На улице стало еще более сыро и холодно.
– До свидания, Ричер, – сказала Симека. – Было приятно снова увидеться с тобой.
Затем она повернулась к Харпер.
– Вы должны ему верить. Знаете, я до сих пор ему верю. А это очень весомая рекомендация.
Входная дверь закрылась у них за спиной. Они пошли по тропинке и в двадцати футах от дома услышали, как позади щелкнул замок. Агент местного отделения наблюдал, как они усаживались в машину. В салоне все еще было тепло. Харпер завела двигатель и включила отопитель на полную мощность, чтобы поддержать тепло.
– У Симеки была соседка, – заметила она.
Ричер утвердительно кивнул.
– Значит, твоя теория неверна. Симека вроде бы жила одна, а на самом деле вместе с ней жила подруга. Так что мы вернулись на первую клетку.
– Ну, наверное, все же на вторую. Я по-прежнему утверждаю, что речь идет о какой-то подкатегории. Никому не придет в голову нацелиться сразу на девяносто одну жертву. Это чистейшей воды безумие.
– Смотря с чем сравнивать, – возразила Харпер. – А топить мертвых женщин в ванне, заполненной краской, – это не безумие?
Ричер снова кивнул.
– И что дальше? – спросил он.
– Возвращаемся в Квантико, – сказала Харпер.
Дорога заняла почти девять часов. Доехали на машине до Портленда, оттуда – маленький турбовинтовой самолет до Сиэтла, лайнер до Ньюарка, еще один лайнер до Вашингтона, где Харпер и Ричера встретил человек из Бюро и отвез их на юг, в Виргинию. Ричер почти все это время проспал, уступив накопившейся усталости. Когда машина въехала в центр подготовки морской пехоты, Ричер усилием воли заставил себя проснуться. Охранник у ворот базы ФБР снова выдал ему удостоверение гостя. Машина подъехала к главному зданию. Харпер первой вошла внутрь, и они спустились на лифте на четвертый подземный этаж, в комнату для совещаний со сверкающими стенами, бутафорскими окнами и фотографиями Лорейн Стэнли на доске. По телевизору с выключенным звуком шел репортаж о прошедшем дне заседаний палаты представителей. Блейк, Пултон и Ламарр сидели за столом, заваленным бумагами. Блейк и Пултон выглядели уставшими, но крепились. Ламарр была белой, как листы бумаги, лежавшие перед ней. Глаза у нее ввалились, она дергалась от напряжения.
– Так, сначала дайте высказать догадку, – остановил Блейк Ричера и Харпер. – Симека получила коробку пару месяцев назад и не может точно вспомнить, при каких обстоятельствах. И сопроводительные бумаги отсутствуют.
– Она предположила, что стиральная машина предназначалась для ее соседки, – сказала Харпер. – Она в то время жила не одна. Так что список из одиннадцати женщин не соответствует действительности.
Но Блейк покачал головой.
– Нет, с этим ничего не изменилось, – сказал он. – Человеку, который отбирал женщин только по бумагам, показалось бы, что все они живут одиноко. Мы связались по телефону со всеми остальными. Восемьдесят звонков. Представились сотрудниками службы доставки. На это ушло несколько часов. Но никто ничего не знал ни о каких картонных коробках. Так что восемьдесят женщин можно исключить; остаются только одиннадцать. Значит, теория Ричера по-прежнему верна. Если известие о соседке удивило его, оно должно будет удивить и убийцу.
Ричер взглянул на него с удовлетворением и легким удивлением.
– Эй, я никогда не скуплюсь на похвалу, чтобы воздать человеку должное, – заметил Блейк.
Ламарр дописала что-то в конец длинного списка.
– Я очень сожалею по поводу Элисон, – сказал Ричер.
– Наверное, этого можно было бы избежать, – ответила Ламарр. – Если бы ты помог нам с самого начала.
Наступила тишина.
– Значит, семь из семи, – прервал молчание Блейк. – Никаких документов об отправке, никто из женщин не может сказать определенно, когда были доставлены коробки.
– Из семи женщин еще одна, кроме Симеки, думала на свою соседку, – добавил Пултон. – Трем женщинам регулярно доставляют что-то по ошибке, так что они вообще не придали коробкам никакого значения. И наконец, еще две просто ничего не могут вспомнить.
– Симека тоже ничего не могла вспомнить, – сказала Харпер.
– Она перенесла психологическую травму, – напомнил Ричер. – Рита и так делает все, чтобы забыть о случившемся.
Ламарр слегка опустила голову. Почти незаметный сочувственный жест.
– Так или иначе, Симека нас никуда не привела, – заметила она.
– А что насчет компаний по доставке? – спросил Ричер. – Вы их проверяете?
– Мы не знаем, о какой именно компании идет речь, – ответил Пултон. – На всех семи коробках документы об отправке отсутствуют.
– Возможных вариантов не так уж и много, – сказал Ричер.
– Ты думаешь? «Ю-пи-эс», «Федэкс», «Эрборн экспресс», федеральная почта и плюс еще куча региональных компаний.
– Проверьте все, – предложил Ричер.
Пултон пожал плечами.
– И что у них спросить? «Вспомните, пожалуйста, не приходилось ли вам за последние два месяца в числе десяти триллионов посылок доставить ту, которая нас интересует?»
– И все равно вы должны попробовать, – настаивал Ричер. – Начните со Спокана. Такая глушь – водитель мог запомнить.
Блейк подался вперед.
– Хорошо, Спокан мы проверим. Но и только. В остальных местах сделать это невозможно.
– Почему все женщины ничего не помнят? – спросила Харпер.
– Причины разные, – ответила Ламарр. – Как верно заметил Ричер, все женщины перенесли психологическую травму. Крупная посылка, непрошеной попавшая на их личную территорию, является для них вторжением в святая святых. Я ожидала столкнуться с чем-то подобным.
Ее голос прозвучал тихо, сдавленно. Она судорожно стиснула жилистые руки, лежащие на столе.
– Все равно, по-моему, это странно, – не сдавалась Харпер.
Взглянув на нее, Ламарр терпеливо покачала головой, словно учитель.
– Нет, я именно этого и ожидала. Не смотри на все со своей колокольни. Эти женщины подверглись насилию, в прямом и в переносном смысле. Это оказывает на человека очень сильное воздействие.
– И теперь все женщины охвачены страхом, – добавил Ричер. – Раз вы установили за ними наблюдение, вам пришлось их предупредить. Симека явно напугана. Это и неудивительно. Она живет очень уединенно. На месте убийцы я избрал бы ее следующей жертвой. Не сомневаюсь, что и она пришла к такому же заключению.
– Необходимо как можно скорее схватить этого мерзавца, – сказала Ламарр.
– Однако теперь сделать это будет непросто, – посетовал Блейк. – Разумеется, мы будем осуществлять круглосуточную охрану всех семи женщин, получивших коробки с краской, вот только убийца заметит это издалека, так что с поличным мы его не схватим.
– На какое-то время он исчезнет, – предположила Ламарр. – Подождет, пока мы не снимем охрану.
– Как долго мы собираемся вести наблюдение за женщинами? – спросила Харпер.
Наступила тишина.
– Три недели, – наконец ответил Блейк. – А дальше это уже будет безумием.
Харпер удивленно посмотрела на него.
– Должен же быть какой-то предел, – пояснил он. – Что ты хочешь? Круглосуточное наблюдение за всеми семью до конца жизни?
Снова воцарилось молчание. Пултон сложил бумаги в аккуратную стопку.
– Выходит, у нас есть три недели на то, чтобы схватить убийцу, – сказал он.
Блейк положил руки на стол.
– Значит, нам придется вкалывать непрерывно двадцать четыре часа в сутки три недели подряд, начиная с сегодняшнего дня. Один отдыхает, а остальные тем временем работают. Джулия, ты отдыхаешь первой. Двенадцать часов, прямо с этой минуты.
– Я не хочу отдыхать.
Блейк смутился.
– Ну, хочешь ты или нет, отдыхать тебе придется.
Ламарр покачала головой.
– Нет. Я должна быть в курсе. Пусть первым отдыхает Пултон.
– Джулия, возражения не принимаются. Нам нужен строгий порядок.
– Но я нисколько не устала. Я хочу работать. К тому же сейчас я все равно не смогу заснуть.
– Джулия, двенадцать часов отдыха, – настаивал Блейк. – Ты имеешь на это полное право.
– Я никуда не уйду.
– Ты должна.
– Не могу. Пойми, как раз сейчас мне нужно заняться делом.
У нее на лице застыла непоколебимая решимость. Вздохнув, Блейк отвел взгляд.
– Как раз сейчас ты должна отдохнуть.
– Почему?
Блейк снова посмотрел ей в лицо.
– Только что сюда самолетом доставили для вскрытия тело твоей сестры. А участвовать в этом я тебе не позволю.
Ламарр попыталась было ответить ему. Она дважды беззвучно открыла и закрыла рот. Затем заморгала и опустила глаза.
– Итак, двенадцать часов, – сказал Блейк.
– Я смогу ознакомиться с результатами вскрытия? – тихо спросила Ламарр, не глядя на него.
– Да. Боюсь, без этого не обойтись.
Глава 18
Споканское отделение Бюро напряженно работало всю ночь. Удалось связаться со строителями, компанией проката строительной техники, авто – и авиаперевозчиками. Строители разломали стены ванной и отсоединили трубы. Криминалисты Бюро обернули ванну плотным полиэтиленом. Строители тем временем вынули окно и разобрали дальнюю стену до уровня пола. Затем стропальщики пропустили брезентовые рукава под укутанную ванну и вытащили ее на улицу. Покачавшись на стропах в прохладном ночном воздухе, ванна медленно опустилась в деревянный контейнер, установленный на платформе грузовика. Контейнер доверху засыпали пенопластом и заколотили крышкой, после чего отвезли прямиком в аэропорт Спокана. Там его загрузили в грузовой отсек готового к вылету самолета и переправили по воздуху на авиабазу Эндрюс, откуда вертолет доставил контейнер к месту назначения в Квантико. Там погрузчик аккуратно поставил его на транспортер криминалистической лаборатории. Контейнер простоял на транспортере целый час, в течение которого эксперты решали, что делать дальше.
– В настоящий момент мне нужно знать лишь причину смерти, – сказал Блейк.
Он сидел за длинным столом в комнате совещаний центра судебной медицины, расположенного неподалеку от отделения изучения психологии преступников. Рядом с Блейком сидела Харпер, следом за ней Пултон, а Ричер замыкал ряд. Напротив сидел старший патологоанатом Квантико, врач по фамилии Стейвли. Ричер никак не мог избавиться от ощущения, что где-то уже слышал эту фамилию. Определенно, доктор Стейвли был хорошо известен в своих кругах. С ним обращались уважительно. Это был крупный краснолицый мужчина, чересчур веселый для своей профессии. У него были большие красные руки, с виду очень неуклюжие, хотя на самом деле это, очевидно, было не так. Рядом со Стейвли сидел его старший специалист, молчаливый худой мужчина.
– Мы ознакомились с материалами предыдущих дел, – сказал Стейвли и умолк.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Блейк.
– Хочу сказать, что не испытываю особого оптимизма. Согласен, в Нью-Гемпшире ребята несколько отстали от жизни, но во Флориде и Калифорнии у моих коллег обширная практика. Подозреваю, если что-то и можно было бы обнаружить, они бы это обнаружили. Там работают хорошие специалисты.
– Но лучшие все равно здесь, – заметил Блейк.
Стейвли улыбнулся.
– Лестью вы ничего не добьетесь.
– Это вовсе не лесть.
Стейвли продолжал улыбаться.
– Если искать нечего, то что мы можем с этим поделать?
– Что-то обязательно должно быть, – решительно заявил Блейк. – На этот раз убийца совершил первую ошибку – не закрыл коробку.
– И что?
– А то, что, возможно, он совершил еще одну ошибку, оставив что-нибудь и для вас.
Стейвли задумался.
– Ну хорошо, я только хотел предупредить, чтобы вы не питали особых надежд.
Резко поднявшись с места, он сплел толстые пальцы и вытянул руки. Повернулся к помощнику.
– Ну как, мы готовы? Тот кивнул и сказал:
– Мы полагаем, что на поверхности краски образовался затвердевший слой толщиной дюйм-полтора. Если отрезать его со всех сторон от эмалированной поверхности ванны, можно будет сунуть тело в мешок для транспортировки трупов и извлечь его.
– Хорошо, – поддержал его Стейвли. – Оставьте как можно больше краски. Я хочу, чтобы воздействие на тело было минимальным.
Помощник поспешно удалился, и Стейвли вышел следом, справедливо предположив, что остальные четверо последуют за ним. Так оно и произошло. Шествие замыкал Ричер.
Патологоанатомическая лаборатория ничем не отличалась от других, которые пришлось повидать Ричеру. Просторное помещение с низким потолком, ярко освещенное люминесцентными лампами. Стены и пол, выложенные белым кафелем. Посреди лаборатории стоял большой операционный стол из сверкающей нержавеющей стали. В центре стола имелась дренажная трубка. Трубка вела в стальную трубу, проходящую по полу. Стол был окружен тележками на колесах, на которых лежали медицинские инструменты. С потолка свисали шланги. Видеокамеры на штативах, весы, щипцы для удаления инородных предметов. Тихо гудела вентиляция; в прохладном неподвижном воздухе стоял сильный запах дезинфицирующих средств.
– Халаты и перчатки, – распорядился Стейвли.
Он указал на стальной столик, на котором лежали сложенные нейлоновые халаты и стояла коробка с одноразовыми латексными перчатками. Харпер принесла на всех.
– Скорее всего, маски нам не понадобятся, – продолжал Стейвли. – Полагаю, кроме запаха краски, мы ничего не почувствуем.
Краской запахло сразу, как только в лабораторию вкатили носилки на колесах. На носилках лежал черный мешок для транспортировки трупов, перепачканный зеленой краской. Краска просачивалась через молнию, стекала по стальным ножкам до колес и оставляла два параллельных следа на белом кафеле. Помощник Стейвли ступал между следами. Колеса стучали на стыках плитки, и мешок колыхался и трепетал, словно огромный надувной шар, залитый маслом. Руки помощника были испачканы в краске по самые локти.
– Первым делом рентген, – сказал Стейвли.
Помощник покатил носилки в отдельное закрытое помещение. Ричер распахнул перед ним дверь. Казалось, она весит не меньше тонны.
– Обшита свинцовыми пластинами, – объяснил Стейвли. – Наших пациентов мы не жалеем. Просвечиваем их насквозь очень мощными дозами, чтобы видеть все. Нам ведь не приходится заботиться о воздействии рентгеновских лучей на их здоровье, вы согласны?
Через несколько секунд помощник вернулся в лабораторию и закрыл за собой массивную дверь. Послышалось приглушенное жужжание излучателя, продолжавшееся около секунды. Помощник снова скрылся за свинцовыми дверями и возвратился, толкая носилки. Колеса по-прежнему оставляли следы на кафеле. Помощник поставил носилки рядом с операционным столом.
– Перекати тело на стол, – распорядился Стейвли. – Мне нужно, чтобы оно лежало лицом вниз.
Перегнувшись над столом, помощник взялся обеими руками за край мешка и перетащил его с носилок на стол. Затем обошел стол, взял мешок за другой край и перевернул его. Мешок упал молнией вниз, чавкая болтающейся внутри густой массой. На полированную сталь вытекли струйки краски. Стейвли печально посмотрел на исчерченный зелеными полосами пол.
– Ребята, всем надеть бахилы. Краска будет повсюду.
Харпер нашла в ящике столика пластиковые бахилы и раздала их всем. Натянув бахилы на ноги, Ричер вернулся к операционному столу и стал смотреть на краску, густой струей вытекавшую через молнию.
– Давай снимки, – сказал Стейвли.
Сходив в рентгеновскую лабораторию, помощник вернулся с несколькими большими серыми квадратами фотопленки, на которых было заснято тело Элисон Ламарр. Он протянул снимки Стейвли. Тот поочередно изучил их, поднося к свету ламп.
– Мгновенная обработка, – заметил Стейвли. – Как «полароид». Преимущества научного прогресса.
Перетасовав снимки словно картежник, он выбрал один из них и снова поднес его к свету. Шагнул к матовому экрану на стене, зажег в нем свет и прижал фотопленку к экрану большим пальцем.
– Взгляните вот на это.
Это был снимок центральной части тела от грудины до лобка. Ричер различил размытые очертания серых костей, ребер, позвоночника, таза, лежащей под углом кисти руки. И еще один силуэт, четкий и настолько светлый, что лампа ярко светилась через него. Металл. Тонкая заостренная полоска длиной с кисть руки.
– Это какой-то инструмент, – догадался Стейвли.
– У остальных убитых женщин ничего подобного не было, – заметил Пултон.
– Доктор, нам нужно как можно скорее увидеть, что это такое, – сказал Блейк. – Это очень важно.
Стейвли покачал головой.
– В настоящий момент этот предмет находится прямо под телом убитой, потому что она лежит на животе. Мы до него доберемся, но не скоро.
– Сколько времени понадобится на это?
– Столько, сколько понадобится, – уклончиво ответил Стейвли. – Придется повозиться.
Он последовательно закрепил серые фотографии на световом экране. Прошел вдоль жуткого изображения, изучая его.
– Скелет без видимых повреждений. На левом запястье был перелом, сросшийся, – заметил Стейвли, указывая на второй снимок. – Это случилось лет десять назад.
– Убитая занималась спортом, – сказал Ричер. – Об этом рассказывала ее сестра.
Стейвли кивнул.
– Проверим ключицы.
Шагнув влево, он изучил первый снимок. На нем были череп, шея и плечи. Светлые ключицы сходились к грудине.
– Маленькая трещина, – указал на снимок Стейвли. – Вполне предсказуемая. Ломая запястье, спортсмен, как правило, ломает и ключицу. Обычно это происходит, когда он падает с велосипеда, с роликовой доски или еще откуда-нибудь и выставляет вперед руку, чтобы смягчить падение, а в результате ее ломает.
– Но свежих повреждений нет? – спросил Блейк.
Стейвли покачал головой.
– Этим трещинам уже лет десять, а то и больше. Если вы хотите знать, умерла ли она вследствие физической травмы, мой ответ отрицательный.
Он щелкнул выключателем, погасив свет за рентгеновскими снимками. Затем прошел к операционному столу и снова сплел пальцы. В полной тишине захрустели суставы.
– Ну хорошо, принимаемся за работу.
Сняв шланг, ведущий от потолка, Стейвли открыл маленький краник на сопле. Послышалось шипение, затем хлынула струя прозрачной жидкости. Воздух сразу же наполнился сильным, резким запахом.
– Ацетон, – объяснил Стейвли. – Первым делом надо смыть эту чертову краску.
Он направил струю ацетона на мешок и на стальной стол. Его помощник принялся вытирать мешок полотенцем, сгоняя зеленое месиво в дренажную трубку. Запах сильного растворителя стал невыносимым.
– Вентилятор! – бросил Стейвли.
Метнувшись к стене, помощник щелкнул выключателем, и шум вентиляторов на потолке сменился с приглушенного гула на громкий рев. Стейвли приблизил сопло шланга к мешку, и цвет мешка стал меняться с мокрого зеленого на мокрый черный. Затем он опустил шланг к самому столу, сгоняя растворенную краску в дренажное отверстие.
– Хорошо, теперь ножницы.
Взяв со столика ножницы, помощник вспорол угол мешка. Оттуда хлынула зеленая краска. Подхваченная струей ацетона, краска нехотя устремилась в дренажное отверстие. Она вытекала две минуты, три минуты, пять минут. Освобождаясь от нее, мешок сдувался, оседал. Тишина нарушалась только ревом вентиляторов и свистом струи ацетона.
– Так, теперь начинается самое веселое, – объявил Стейвли.
Передав шланг помощнику, он взял со столика скальпель и вспорол весь мешок снизу доверху. Сделал боковые разрезы вверху и внизу и медленно откинул пластик. Он с чавкающим звуком отлепился от кожи. Стейвли отвернул пластик на две стороны двумя большими кусками. Открылось тело Элисон Ламарр, лежащее лицом вниз, липкое и скользкое от краски.
Снова взяв скальпель, Стейвли разрезал пластик вокруг ступней, вдоль ног, повторил обводы бедер, поднялся вдоль талии, обогнул локти, прошел вокруг плеч и головы. Убрал весь лишний пластик, и от мешка осталась только передняя сторона, зажатая между слоем засохшей краски и стальным столом.
Поскольку тело лежало лицом вниз, корка краски была перевернута. Ее внутренняя сторона была покрыта застывшими пузырями и выглядела как поверхность далекой планеты. Стейвли принялся осторожно размывать струей ацетона ее края в тех местах, где краска прилипла к коже.
– Это не повредит коже? – спросил Блейк.
Стейвли покачал головой.
– Это то же самое, что жидкость для снятия лака с ногтей.
Под смытой краской стала проступать зеленовато-белая кожа. Стейвли обеими руками в перчатках нажал на корку краски, ломая ее. При этом тело приподнялось над столом, затем упало. Стейвли направил струю под него, борясь с упрямой, цепкой краской. Помощник приподнял ноги убитой, и Стейвли снял краску вместе с пластиком, удаляя ее с бедер. Ацетон продолжал хлестать из шланга, смывая зеленоватое месиво в дренажное отверстие.
Стейвли перешел к голове. Направил струю на затылок. Волосы убитой представляли собой страшное зрелище. Они были спутанными, слипшимися от краски. Волосы плавали вокруг лица жесткой паутиной.
– Придется их отрезать, – сказал Стейвли.
Блейк угрюмо кивнул.
– У нее были замечательные волосы, – заметила Харпер.
Ее голос был едва слышен за шумом вентиляторов. Отвернувшись от стола, она отступила назад. Коснулась плечом груди Ричера и задержалась так на секунду дольше, чем следовало бы.
Взяв со столика новый скальпель, Стейвли прошелся по волосам, стараясь держаться как можно ближе к засохшей краске. Затем, просунув руку под плечи, приподнял тело. Голова освободилась, оставив спутанные волосы в краске, словно корни мангровых деревьев, переплетенные в болоте. Разрезав краску и пластик, Стейвли освободил еще один участок.
– Надеюсь, вы поймаете этого мерзавца, – мрачно заметил он.
– Для того мы и делаем все это, – угрюмо пробурчал Блейк.
– Переворачивай ее, – сказал Стейвли.
Тело перевернулось без труда. Ацетон, смешанный со скользкой краской, стал своеобразной смазкой. Жуткое лицо Элисон Ламарр предстало в ярком свете люминесцентных ламп. Зеленовато-белая кожа была покрыта морщинками и подтеками краски. Глаза были открыты, веки покрылись зеленой каемкой. Последний кусок мешка оставался прилипшим к телу от груди до бедер, словно старомодный купальник, защищающий ее стыдливость.
Стейвли пошарил рукой и нащупал под слоем пластика металлический предмет. Сделав надрез, он осторожно запустил туда пальцы и, словно в гротескной пародии на хирургическую операцию, извлек этот предмет.
– Отвертка, – объявил патологоанатом.
Помощник обмыл ее в ванночке с ацетоном. Это оказался высококачественный инструмент с тяжелой пластмассовой рукояткой и наконечником из хромированной стали.
– Из набора инструментов в ящике кухонного стола, помните? – сказал Ричер.
– У нее на лице царапины, – вдруг произнес Стейвли.
Он обмывал струей ацетона лицо. На левой щеке от глаза к подбородку проходили четыре параллельных надреза.
– Раньше это у нее было? – спросил Блейк.
– Нет, – хором ответили Харпер и Ричер.
– Так что это значит? – спросил Блейк.
– Она была правшой? – вдруг спросил Стейвли.
– Не знаю, – ответил Пултон.
– По-моему, да, – сказала Харпер.
Закрыв глаза, Ричер мысленно вернулся на кухню Элисон Ламарр, увидел, как она разливает кофе.
– Да, правшой, – уверенно заявил он.
– Согласен, – сказал Стейвли, осмотрев руки и пальцы убитой. – Правая рука чуть больше левой. И тяжелее.
– И что? – спросил Блейк, склонившись над изуродованным лицом.
– Я считаю, убитая сама нанесла эти царапины, – сказал Стейвли.
– Вы уверены?
Стейвли несколько раз обошел вокруг головы убитой, ища лучшее освещение. Свежие раны распухли от попавшей в них краски. Они стали зелеными, хотя должны были быть алыми.
– Дать однозначный ответ я не могу. Вы это понимаете. Но с высокой долей вероятности все произошло именно так. Если бы раны нанес убийца, каковы шансы, что он нанес бы их в том месте, где убитая могла нанести их сама?
– Он заставил ее, – сказал Ричер.
– Как? – спросил Блейк.
– Не знаю. Но он заставляет убитых делать многое. Например, я убежден, что он заставляет их самих выливать краску в ванну.
– Почему?
– Отвертка. С ее помощью открывались банки. А мысль о царапинах пришла уже позже. Если бы убийца сразу подумал о царапинах, он заставил бы убитую захватить с кухни не отвертку, а нож. Или и то и другое.
Блейк уставился в стену.
– Где сейчас банки?
Читать бесплатно другие книги:
