Джек Ричер, или Гость Чайлд Ли

– Здесь, в криминалистической лаборатории, – ответил Пултон. – С ними работают эксперты.

– Отнеси им отвертку. Пусть проверят, соответствуют ли следы.

Помощник Стейвли убрал отвертку в чистый полиэтиленовый пакет. Пултон снял халат, сбросил бахилы и поспешно вышел.

– Но зачем? – спросил Блейк. – Зачем заставлять убитую царапать себе лицо?

– Гнев? – предположил Ричер. – Желание наказать? Унизить? Меня с самого начала мучил вопрос, почему он не проявляет жестокости.

– Раны поверхностные, – сказал Стейвли. – Полагаю, они немного кровоточили, но не были болезненными. Их глубина одинакова на всем протяжении. То есть убитая не дрожала.

– Быть может, это что-то ритуальное, – предположил Блейк. – Имеет какой-то символический смысл. Четыре параллельные линии ничего не означают?

– По крайней мере, для меня ничего, – покачал головой Ричер.

– Как она была убита? – спросил Блейк. – Вот что нам необходимо узнать в первую очередь.

– Быть может, убийца заколол ее отверткой, – предположила Харпер.

– Никаких следов этого, – возразил Стейвли. – Нигде нет колотых ран, которые могли бы привести к смерти.

Он оторвал от тела последний кусок пластика и стал смывать краску с живота, помогая струе ацетона затянутыми в перчатку пальцами. Помощник убрал пластик, и тело осталось обнаженным под ярким светом, обмякшее и совершенно безжизненное. Ричер смотрел на него и вспоминал красивую, жизнерадостную женщину, улыбавшуюся и излучавшую энергию подобно крохотному солнцу.

– Можно ли убить человека так, чтобы этого не мог определить патологоанатом? – спросил он.

Стейвли покачал головой.

– Нет, если этот патологоанатом – я.

Перекрыв струю ацетона, он отпустил шланг, и тот втянулся в отверстие в потолке. Стейвли подошел к стене и переключил вентиляцию на нормальный режим. В помещении снова стало тихо. Тело лежало на столе, по возможности отмытое от краски. В порах и складках кожи остались зеленые подтеки, сама кожа была мертвенно-бледной и одутловатой, словно кожа существа, живущего на дне моря. Слипшиеся остатки грубо отрезанных волос, обрамляющие мертвое лицо, топорщились от краски.

– Существует всего два способа лишить человека жизни, – сказал Стейвли. – Можно или остановить сердце, или прекратить подачу кислорода к мозгу. Но сделать то или другое, не оставив никаких следов, чертовски сложно.

– Как можно остановить сердце? – спросил Блейк.

– Если речь не идет о том, чтобы продырявить его пулей? Лучший способ – закупорка артерии воздухом. В кровяной поток вводится достаточно большой пузырек воздуха. Кровь перемещается по телу поразительно быстро, и пузырек воздуха ударяет по внутренней стенке сердца, словно камень, словно крошечная пуля, выстреленная изнутри. Как правило, это приводит к летальному исходу. Вот почему медсестра поднимает шприц, ударяет по нему ногтем и выпускает через иголку немного жидкости. Для того чтобы убедиться, что внутри не осталось воздуха.

– Но след от укола будет виден.

– Не обязательно. И определенно не на таком трупе. Кожные покровы испорчены краской. Но можно обнаружить внутренние повреждения, причиненные сердцу. Разумеется, я проверю это во время вскрытия, однако особой надежды нет. В предыдущих трех случаях ничего похожего не было. А ведь мы исходим из предположения, что убийца действует одним и тем же способом, верно?

– А что насчет перекрытия подачи кислорода к мозгу? – спросил Блейк.

– Говоря простым языком, это удушение, – сказал Стейвли. – Удушить человека можно, практически не оставляя следов. Классический случай: слабому и беспомощному старику накрывают лицо подушкой. Доказать что-либо практически невозможно. Но в данном случае речь идет не о беспомощном старике. Убитая была молода и сильна.

Ричер кивнул. Во время своей долгой и богатой событиями службы ему однажды, давным-давно, пришлось задушить человека. Для этого он вынужден был приложить все свои силы, чтобы прижать противника лицом к матрасу, пока тот вырывался и бился в предсмертных судорогах.

– Элисон Ламарр оказала бы отчаянное сопротивление, – сказал он.

– Согласен с вами, – подтвердил Стейвли. – И взгляните на нее. Взгляните на ее мускулатуру. Справиться с ней было бы очень непросто.

Ричер, наоборот, отвел взгляд. В помещении было прохладно и тихо. Жуткая зеленая краска была повсюду.

– Я думаю, она была еще жива, когда ложилась в ванну, – сказал он.

– Основания? – спросил Стейвли.

– Никаких следов, – ответил Ричер. – Абсолютно никаких. В ванной царила безукоризненная чистота. Сколько весила Элисон Ламарр? Сто двадцать фунтов? Сто двадцать пять? Слишком большая тяжесть, чтобы опустить ее в ванну и не оставить никаких следов.

– А может быть, краска была вылита потом, – предположил Блейк. – Уже на тело.

Ричер покачал головой.

– В таком случае оно неизбежно всплыло бы. Нет, судя по всему, Элисон Ламарр сама погрузилась в краску, как обычно погружаются в ванну. Ну, вы знаете: сначала пробуешь воду пальцами ноги, затем опускаешься в нее.

– Надо будет провести эксперимент, – сказал Стейвли. – Но я склонен согласиться, что убитая умерла уже в ванне. В предыдущих трех случаях не было никаких указаний на то, что к убитым вообще прикасались. Ни шрамов, ни ссадин, ни посмертных повреждений. При перемещении трупа обычно повреждаются связки в суставах, потому что их уже не оберегает напряжение мышц. Пока что я считаю, что убитые делали все сами.

– За исключением того, что они не убивали сами себя, – заметила Харпер.

Стейвли кивнул.

– Смерть без посторонней помощи в ванне ограничивается утоплением в состоянии алкогольного или наркотического опьянения или вскрытием вен в теплой воде. Очевидно, в данном случае речь о самоубийстве не идет.

– И никто из женщин не утонул, – добавил Блейк.

Стейвли снова кивнул.

– По крайней мере, три первые жертвы не утонули. В легких никаких посторонних жидкостей. Мы узнаем это, как только осуществим вскрытие, но я опять-таки не склонен к оптимизму.

– Черт побери, так как же она умерла? – спросил Блейк.

Стейвли посмотрел на мертвое тело, и у него на лице появилось что-то вроде сострадания.

– Пока что у меня нет никаких мыслей. Дайте мне часа два-три, и, возможно, я что-нибудь найду.

– Никаких мыслей?

– У меня была одна теория, – сказал Стейвли. – Я построил ее на основании предыдущих трех случаев. Вся беда в том, что сейчас я считаю свою теорию абсурдной.

– Что за теория?

Стейвли покачал головой.

– Позже, ладно? А теперь вам нужно уйти. Я буду ее резать, и мне бы не хотелось, чтобы вы при этом присутствовали. Полагаю, бедняжка имеет на это право.

Глава 19

Халаты и бахилы были свалены у двери. Попетляв по коридорам здания центра судебной медицины, все вышли на улицу. К основному зданию они направились кружным путем через автостоянку, словно быстрая ходьба на прохладном осеннем воздухе могла избавить от запаха краски и смерти. Потом все молча спустились на лифте на четвертый подземный этаж. Прошагали по узкому коридору, вошли в зал совещаний и застали там Джулию Ламарр, сидевшую в одиночестве за столом перед молчащим экраном телевизора.

– Ты не должна здесь находиться, – с упреком произнес Блейк.

– Стейвли сделал какое-нибудь заключение? – тихо спросила Ламарр.

Блейк покачал головой.

– Позже. А тебе нужно отправляться домой.

Она пожала плечами.

– Я же говорила, что не могу уехать домой. Я должна находиться в курсе всего происходящего.

– Но ты устала.

– Ты хочешь сказать, что я не справляюсь с работой?

Блейк вздохнул.

– Джулия, дай мне передышку. Мне нужно организовать работу. Если ты свалишься с ног от усталости, от тебя не будет никакого толка.

– Этого не произойдет.

– Это приказ, ты понимаешь?

Ламарр махнула рукой. Харпер удивленно уставилась на нее.

– Это приказ, – повторил Блейк.

– А я его не выполнила, – сказала Ламарр. – И что ты будешь с этим делать? Нам предстоит напряженная работа. У нас три недели на то, чтобы найти убийцу. Времени очень мало.

Ричер покачал головой.

– Времени более чем достаточно.

Все посмотрели на него.

– Надо только прямо сейчас разобраться с мотивом преступления, – продолжил он.

Наступило молчание. Ламарр напряглась.

– По-моему, с мотивом все очевидно, – сказала она. В ее голосе прозвучал лед. Ричер постарался смягчить выражение своего лица, делая поправку на то, что меньше чем за два дня она лишилась всех своих родных.

– Только не для меня, – сказал он.

Ламарр повернулась к Блейку, ища у него поддержки.

– Нельзя снова начинать этот бессмысленный спор. Только не сейчас.

– Мы должны это сделать, – настойчиво произнес Ричер.

– Мы уже проделали всю необходимую работу, – отрезала Ламарр.

– Успокойтесь, – остановил их Блейк. – Успокойтесь. У нас есть три недели, и мы не будем терять ни минуты на бесполезные споры.

– Вы потеряете все три недели, если будете упираться в своем заблуждении, – заметил Ричер.

Атмосфера в зале стала напряженной. Ламарр не отрывала взгляда от стола. Блейк молчал. Наконец он кивнул.

– Ну хорошо, Ричер, у тебя есть три минуты. Объясни, что у тебя на уме.

– Вы ошибаетесь насчет мотива, – сказал Ричер. – Вот что у меня на уме. И эта ошибка мешает вам искать в нужном направлении.

– Мы уже проделали всю необходимую работу, – повторила Ламарр.

– Что ж, значит, придется проделать ее заново, – мягко возразил Ричер. – Потому что мы никогда не найдем убийцу, если будем искать его не в том месте. С этим все согласны?

– Неужели никак нельзя обойтись без всего этого? – воскликнула Ламарр.

– Ричер, у тебя осталось две минуты тридцать секунд, – напомнил Блейк. – Говори, что у тебя.

Ричер набрал полную грудь воздуха.

– Мы имеем дело с очень умным человеком. С очень-очень умным. Причем ум его направлен в одну определенную сторону. Этот человек совершил четыре убийства, придерживаясь сложного, тщательно расписанного сценария и при этом не оставил ни малейшей улики. Пока что он сделал лишь одну ошибку – оставил незапечатанной коробку с краской. Но и эта ошибка простительна, потому что она нас никуда не привела. Итак, мы имеем дело с человеком, который успешно оценивает тысячу факторов, принимая правильные решения, и все это в напряженной обстановке. Он убил четверых женщин, а мы до сих пор даже не знаем как.

– Ну и? – спросил Блейк. – К чему ты клонишь?

– Задумайтесь, какой у него интеллект, – продолжал Ричер. – Очень специфический. Направленный в практическое русло, максимально приближенный к реальной жизни. Убийца твердо стоит обеими ногами на земле. Он прагматик, он тщательно продумывает каждый свой шаг. Он находит решение любой проблемы. У него исключительно рациональный подход. Он имеет дело с реальностью.

– Ну и? – снова спросил Блейк.

– А теперь разреши задать тебе один вопрос. У тебя есть какие-нибудь проблемы с чернокожими?

– Что?

– Не удивляйся, просто ответь на мой вопрос.

– Нет, никаких.

– Люди могут быть как плохими, так и хорошими, причем это не зависит от цвета кожи, да?

– Естественно. Совершенно не зависит.

– Ну а с женщинами? Они тоже могут быть как плохими, так и хорошими, верно?

– Разумеется, – ответил Блейк.

– А если кто-нибудь утверждает, что все чернокожие плохие или что все женщины плохие?

– Я отвечу, что этот человек не прав.

– Ты ответишь, что он не прав, и ты знаешь, что он не прав, потому что у тебя в сознании глубоко засела правда.

Блейк снова кивнул.

– Предположим. И что с того?

– Мой опыт говорит то же самое. Расисты фундаментально не правы. Как и женоненавистники. Тут нечего спорить. То есть их позиция иррациональна в своей основе. А теперь подумай вот над чем. Человек, поднявший столько шума из-за проблемы сексуальных домогательств, не прав. Человек, который винит во всем жертвы, не прав. Человек, который жаждет отомстить жертвам, не прав. То есть у него в голове раскрутился какой-то винтик. Его мозг не может функционировать правильно. Он не может мыслить рационально. Он живет не в реальном мире. По сути своей он психически ненормален.

– Ну и?

– Но наш убийца не идиот. Мы только что сошлись во мнении, что он чрезвычайно умен. Он не эксцентрик, не безумец, а прагматик, практик, человек рациональный и приземленный. Он живет в реальном мире. Мы только что договорились об этом.

– Ну и?

– То есть им движет не чувство ненависти в отношении всех этих женщин. Этого просто не может быть. Это невозможно. Нельзя быть одновременно чрезвычайно умным в проблемах реальной жизни и психически ненормальным. Нельзя быть рациональным и в то же время иррациональным. Нельзя жить в реальном мире и не жить в нем.

Последовала тишина.

– Мы знаем мотив убийцы, – решительно заявила Ламарр. – Тут нечего даже голову ломать. Категория жертв слишком специфическая.

Ричер покачал головой.

– Нравится вам или нет, но то, как вы описываете мотив, делает убийцу человеком с умственным расстройством. Однако человек с умственным расстройством не смог бы совершить все эти преступления.

– Ну хорошо, тогда просвети нас, умник, каков его настоящий мотив? – тихо произнесла Ламарр.

– Не знаю, – сказал Ричер.

– Не знаешь? Ты что, шутишь? Ты ставишь под сомнение мой опыт, мои знания, а потом говоришь, что не знаешь?

– Это должно быть что-то очень простое. В конечном счете все всегда сводится к чему-то простому, верно? В девяноста девяти случаях из ста простое объяснение является правильным. Быть может, у вас, мозговедов, все обстоит по-другому, однако в реальном мире все именно так.

Никто не произнес ни слова. Дверь открылась, и в зал заседаний молча вошел Пултон, маленький, рыжеватый, с бледной улыбкой, витающей под усами. Улыбка исчезла, как только он проникся царящей в зале атмосферой. Тихо присев рядом с Ламарр, Пултон пододвинул к себе стопку бумаг.

– Что тут у вас происходит? – спросил он.

Блейк кивком указал на Ричера.

– Этот умник утверждает, что Джулия неправильно определила мотив.

– И в чем мы не правы?

– Вот умник как раз и пытается нам объяснить. Ты успел к началу лекции.

– Что насчет отвертки? – спросил Ричер. – Каково заключение экспертов?

Улыбка вернулась на лицо Пултона.

– Банки с краской были открыты или этой отверткой, или другой, абсолютно идентичной. Следы полностью соответствуют. Но все же что с мотивом?

Вздохнув, Ричер обвел взглядом лица присутствующих. Лицо Блейка, враждебное. Лицо Ламарр, бледное и напряженное. Лицо Харпер, горящее любопытством. Лицо Пултона, недоуменное.

– Итак, умник, мы слушаем, – сказал Блейк.

– Это должно быть что-то простое, – повторил Ричер. – Что-то простое и очевидное. И обычное. И еще достаточно доходное, чтобы это имело смысл оберегать.

– Убийца что-то оберегает?

Ричер кивнул.

– Я так думаю. На мой взгляд, он устраняет свидетелей.

– Свидетелей чего?

– Полагаю, какого-то преступления.

– Какого преступления?

Ричер пожал плечами.

– Судя по всему, чего-то крупного, систематического.

Наступила тишина.

– Это связано с армией? – спросила Ламарр.

– Естественно, – ответил Ричер.

Блейк кивнул.

– Ну хорошо, какая-то систематическая преступная деятельность в армии. Какая же?

– Не знаю, – сказал Ричер.

Снова стало тихо. Внезапно Ламарр спрятала лицо в ладонях. У нее затряслись плечи. Она принялась раскачиваться на стуле. Ричер уставился на нее. Ламарр рыдала так, будто у нее разрывалось сердце. Ричер понял это не сразу, потому что она плакала совершенно беззвучно.

– Джулия! – окликнул ее Блейк. – Что с тобой?

Ламарр отняла руки от лица. Беспомощно махнула рукой, показывая: «Подождите, дайте прийти в себя». Ее бледное как полотно лицо было искажено страданием. Глаза были закрыты. В зале царила полная тишина, нарушаемая лишь шелестом дыхания.

– Простите меня, – наконец выговорила Ламарр.

– Ничего страшного, – успокоил ее Блейк. – Это стресс.

Она лихорадочно затрясла головой.

– Нет, я совершила ужасную ошибку. Ибо я считаю, что Ричер прав. Иначе быть не может. А я все это время ошибалась. Я все испортила. Упустила самое главное. Я должна была понять это гораздо раньше.

– Не кори себя напрасно, – заметил Блейк.

Ламарр ошеломленно посмотрела на него.

– Не корить себя? Разве ты не понимаешь? Мы потеряли столько времени!

– Это неважно, – вяло сказал Блейк.

– Нет, важно, – возразила Ламарр. – Разве ты не понимаешь? Я потеряла столько времени, и из-за этого погибла моя сестра. Это я во всем виновата. Я убила ее. Потому что ошибалась.

Все молчали. Блейк беспомощно смотрел на Ламарр.

Та покачала головой и вытерла глаза.

– Нет-нет, я должна работать. Я и так уже потеряла слишком много времени. Поэтому сейчас мне нужно думать. Я должна наверстать упущенное.

– Тебе нужно идти домой. Отдохнуть пару дней.

Ричер не отрывал взгляда от Ламарр. Она бессильно обмякла на стуле, словно только что подверглась жестокому избиению. Ее бледное лицо покрылось красными пятнами. Дыхание стало прерывистым, взгляд – отсутствующим.

– Тебе нужно отдохнуть, – повторил Блейк.

Словно очнувшись, Ламарр затрясла головой.

– Быть может, позже.

Снова наступила тишина. Наконец Ламарр выпрямилась на стуле и шумно вздохнула.

– Возможно, попозже я отдохну. Но сначала я буду работать. Сначала мы все будем работать. Думать. Думать об армии. Что это может быть за преступная деятельность?

– Я не знаю, – снова произнес Ричер.

– Думай же, думай! – воскликнула Ламарр. – Что может защищать убийца?

– Ричер, выкладывай нам все, что у тебя на уме, – приказал Блейк. – Раз ты начал этот разговор, у тебя есть какие-то мысли.

Ричер пожал плечами.

– Разве только половинка мысли.

– Выкладывай все, что у тебя есть, – повторил Блейк.

– Ну хорошо. Чем занималась в армии Эми Каллан?

Блейк недоуменно перевел взгляд на Пултона.

– Работала в службе снабжения боеприпасами, – ответил тот.

– Лорейн Стэнли? – продолжал Ричер.

– Сержант интендантской службы.

Ричер помолчал.

– Элисон?

– Подразделение непосредственной поддержки пехоты, – безучастным голосом ответила Ламарр.

– Нет, до того.

– Транспортный батальон.

Ричер кивнул.

– А Рита Симека?

– Служба проверки вооружения.

– Ну и что? – спросил Блейк.

– Что связывает сотрудника службы снабжения боеприпасами, сержанта интендантской службы, водителя транспортного батальона и сотрудника службы проверки вооружения?

– Объясни.

– Что я отнял у тех двоих типов из ресторана?

Блейк пожал плечами.

– Не знаю. Этим занимается Джеймс Козо из Нью-Йорка. Мне только известно, что ты украл у них деньги.

– У них были пистолеты. «Беретты» М-девять, со спиленными серийными номерами. Что это означает?

– То, что оружие было добыто незаконно.

Ричер кивнул.

– В армии. «Беретта» М-девять – это армейский пистолет.

Блейк по-прежнему ничего не понимал.

– И что с того?

– А то, что, если кто-то в армии защищает преступную деятельность, эта деятельность, скорее всего, связана с кражей, а раз ставки настолько высоки, что из-за этого убивают свидетелей, то крадется, скорее всего, оружие, ибо именно здесь сосредоточены деньги. Все убитые женщины по долгу службы могли быть свидетелями кражи оружия. Все они находились в цепочке от транспортировки до испытания и хранения.

Последовало молчание. Наконец Блейк покачал головой.

– Ты сошел с ума. Это просто случайное совпадение. Твои предположения смехотворны. Какова вероятность того, что все свидетели преступлений стали также жертвами сексуальных домогательств?

– Это лишь предположение, – сказал Ричер. – Однако, как мне видится, шансы весьма велики. Из четырех убитых женщин единственной действительно подвергшейся сексуальным домогательствам была сестра Джулии. Каролина Кук в счет не идет, ведь на самом деле она просто использовала новые порядки для собственной выгоды.

– А как же насчет Каллан и Стэнли? – спросил Пултон. – Разве это не называется сексуальными домогательствами?

Страницы: «« ... 1617181920212223 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Настоящее издание стихотворений является вторым сборником стихов Сергеевой Людмилы Ивановны. Первый ...
Настоящее издание является первым изданием автора – Сергеевой Людмилы Ивановны: в память о родителях...
Случается, что путешествие начинается там, где его совсем не ждали, а свадьба лучшей подруги едва не...
«Ангел Кумус» - книга о женщинах, мужчинах, детях, животных и богах.Однажды женщина решила спрятатьс...
Замысел книги о старинных русских мастерах-изобретателях возник вскоре после окончания Великой Отече...
Путешественник и торговец XIII века, Марко Поло (1254–1325), родился в семье венецианского купца. В ...