Ганнибал. Кровавые поля Кейн Бен
И почти сразу пожалела о сказанном. Но было уже поздно.
– Молчи, жена! Возьми себя в руки, или я это сделаю за тебя. – Вены на шее Луция покраснели и стали точно натянутые веревки. – Ты меня поняла?
Аврелию ошеломила сила его гнева.
– Да, – прошептала она.
– Возвращайся в свою комнату и займись моим сыном. В этом состоит твоя задача, а не в том, чтобы призывать гнев богов на мою семью и дом.
Рыдающая Аврелия сбежала от его ярости. Какое безумие заставило ее произнести такие слова? Она – всего лишь человек, приговоренный принимать то, что уготовили для нее всемогущие божества. Бессмысленно бросать им вызов, к тому же это может лишь испортить ей жизнь. Однако какая-то часть ее сознания продолжала повторять: разве может быть еще хуже? Отец мертв. Квинт мертв. Гай мертв. Наша армия уничтожена. Она никогда об этом не узнает, но и Ганнон наверняка убит. И теперь Ганнибал и его армия смогут сделать с Республикой все, что пожелают…
Публий зашевелился в ее руках, у нее дрогнуло сердце, и Аврелия вернулась к реальности. Это маленькое существо – самое драгоценное из всего, что было и есть в ее жизни. Она беззвучно начала молить богов о прощении. Пожалуйста, не отнимайте у меня ребенка. Простите мой грех, я совершила его, погрузившись в глубины отчаяния. Никогда больше такие слова не слетят с моих губ. Я принесу вам щедрые жертвы. Аврелия молилась долго и искренне – как никогда прежде в жизни.
И только после того, как женщина закончила молитвы и уложила в постель спящего Публия, она позволила себе вспомнить о своем горе. Аврелия легла в постель и разрыдалась в подушку; ей ужасно хотелось, чтобы Луций пришел ее утешить, но надежды было мало, и она окончательно исчезла, когда прошли часы. Элира осторожно вошла в спальню, но Аврелия, недовольная тем, что это не Луций, накричала на нее и приказала больше не возвращаться. Не помогли ей и мысли о Ганноне. Он был нереальной мечтой, она знала, что им больше не суждено встретиться и она никогда его не увидит.
Прошло время, слезы высохли, но не из-за того, что ей стало лучше – просто у нее не осталось больше слез. Когда она вышла из спальни с красными глазами и чувствуя себя ужасно усталой, Статилий сказал, что Луций ушел, чтобы узнать последние новости. Доносившийся с улицы плач стал тише, но не прекратился. Аврелия хотела было направиться на Форум, но управляющий смущенно объяснил, что Луций приказал никому не покидать дом до его возвращения.
У нее не осталось сил, чтобы оспорить приказ мужа, позвать Элиру или послать раба к матери. Аврелия молча вернулась в спальню, где Публий снова начал плакать. Окончательно погрузившись в свое горе, она взяла его на руки. У нее мелькнула мысль, что так она сумеет совладать со своей болью, но сейчас это не могло служить утешением. Совершенно обессилев, даже не раздевшись, женщина заснула в своей кровати.
Вечером возвращение Луция вывело Аврелию из оцепенения, но она не осмелилась выйти из спальни. Женщина кормила ребенка и дожидалась, когда придет муж, чтобы ее проведать. Он так и не появился. «Его пренебрежительное отношение не должно тебя огорчать», – решила Аврелия. В конце концов, она его не любила. Однако Луций был ее мужем, и его жест ранил, как удар ножа. Ведь ему следовало оставаться ее союзником. Аврелия снова заплакала. Когда она засыпала, ей в голову пришла последняя мысль – как хорошо было бы никогда не просыпаться…
Однако она не могла рассчитывать на такое благословение. Очень скоро проснулся Публий – у него разболелся живот. Остаток ночи Аврелия провела в полубессознательном состоянии, укачивая и утешая сына. Лишь иногда ей удавалось немного подремать.
Прежде Аврелия никогда не позволяла Элире долго присматривать за ребенком, но на следующий день отдала его на ее попечение.
– Разбуди меня, только когда нужно будет его кормить, – приказала она.
Однако даже после того, как Элира унесла Публия и Аврелия больше не слышала его плача, она не могла найти покоя. Женщина думала лишь о том, что больше никогда не увидит отца, Квинта и Гая.
В течение следующих нескольких дней жизнь Аврелии не менялась. Появление матери означало, что она получит помощь с Публием, но когда Атия начала разговор о сражении, Аврелия просто повернулась и ушла. Ее смятение было слишком велико, и она не могла ни с кем говорить откровенно. Луций приходил и уходил, навещал днем ребенка, но не обращал внимания на жену. Он все еще сердился за то, что она бросила вызов богам. Статилий рассказал, что все в городе испытывают страх, и это лишь усилило ее собственные страдания. В конце концов, Аврелия послала управляющего в аптеку купить флакон с маковой настойкой, сделала несколько больших глотков горькой жидкости и почувствовала, как проваливается в небытие.
В течение следующих дней она постоянно находила отдохновение в объятиях глубокого сна, очень скоро уже не могла заснуть без настойки и даже днем понемногу прикладывалась к ней, чтобы дотянуть до вечера. Атия, казалось, ничего не замечала; Элира часто бросала на нее встревоженные взгляды, но Аврелии было все равно. Настойка притупляла ее чувства, ослабляла боль. И это было благословением. Так ее жизнь стала терпимой. Но не более того.
Аврелия поняла, что дверь открылась и кто-то вошел. Она недавно выпила маковой настойки, и лекарство уже обволакивало ее своим теплым коконом. У нее не было сил, чтобы открыть глаза. Тот, кто пришел – скорее всего, Элира, – увидит, что она спит, и оставит в покое. Даже если ребенка пора кормить, он подождет.
– Это нужно прекратить, жена моя.
«Луций. Пришел Луций», – подумала Аврелия, с трудом приподнимая веки. Он стоял у двери и осуждающе на нее смотрел.
– Твоя мать сказала, что ты пьешь это. – Он указал на флакон с настойкой, стоявший у ее постели.
«Значит, мама заметила», – подумала Аврелия.
– Настойка помогает мне заснуть.
– Но Элира говорит, что ты пьешь ее постоянно. Атия думает, что именно по этой причине ребенок постоянно сонный. – Теперь в его голосе появился гнев.
Аврелия бросила разъяренный взгляд на иллирийку, стоявшую за плечом Луция.
– Это неправда, – сердито возразила она, понимая, что муж сказал чистую правду.
– Что неправда?
– С Публием все в порядке, – пробормотала женщина. – Он простудился, у него начался кашель, и он стал плохо спать. Вот почему в последнее время мальчик выглядит сонным.
Луций бросил на нее пристальный взгляд.
– А ты? Правда ли то, что ты пьешь настойку постоянно?
Аврелии стало стыдно. Она не могла заставить себя снова солгать, но и признаться не хотела.
– Твое молчание говорит о вине… Итак, больше ты не получишь этой настойки. Будешь учиться засыпать без нее – как делают все остальные.
Стыд сменил гнев. Аврелия бросила злобный взгляд на Элиру.
– Вон! И закрой за собой дверь.
Когда жена с мужем остались одни, она прошипела:
– Если бы ты потерял отца и брата, то понимал бы, что я испытываю!
Тут только его лицо смягчилось.
– Мне знакома скорбь, жена моя. Я потерял мать, когда мне было всего десять лет.
Аврелия тут же почувствовала угрызения совести.
– Я помню.
– Но из этого не следует, что твое горе не огромно. – После коротких колебаний Луций продолжал: – Или что твой муж повел себя по отношению к тебе правильно после того, как узнал о поражении наших войск.
Аврелия ошеломленно на него посмотрела.
– Твоя вспышка меня рассердила, но это не значит, что я не должен был утешить тебя в тяжелое время. – Он протянул к ней руку.
Женщина поняла, что он таким своеобразным способом приносит ей извинения.
– Благодарю тебя, – прошептала она, сжимая его пальцы так, словно тонула.
По ее щекам снова побежали слезы. Когда Луций сел рядом и обнял ее за плечи, она прижалась к нему всем телом и разрыдалась еще сильнее, полностью отдаваясь горю. Следовало отдать должное мужу, он не произнес ни слова – лишь продолжал крепко обнимать ее, стараясь успокоить и поддержать.
В течение следующих нескольких дней Луций начал проводить с Аврелией и ребенком некоторое время, и его присутствие помогало ей немного справляться с болью. Тем легче дался отказ от маковой настойки. То, что муж отобрал у нее лекарство, – правильно, поняла Аврелия. Ее потребность в нем оказалась сильнее, чем она предполагала. Женщина с ужасом представила себе, что произошло бы, если б она продолжала пить настойку неделями – ведь даже за несколько дней она успела к ней пристраститься.
К удивлению Аврелии, Луций умело обращался с Публием, качал его, успокаивал, разгуливал с малышом по двору и разговаривал. Аврелия начала по-новому относиться к мужу. Да, они не созданы друг для друга, но из этого еще не следует, что им плохо жить вместе. «Быть может, это именно такой вид брака, о котором говорила мать», – подумала Аврелия… Нет, она мечтала о другом будущем, с Ганноном, но начала принимать свою новую жизнь. И это оказалось лучше, чем существовать в постоянной тоске и печали.
Прошла всего неделя после известия о поражении римских войск, и в Капуе все еще царила паника. Каждый день кто-то замечал дурные знамения: к югу от города разразилась жестокая буря с градом; гадальные таблички в Цере каким-то непостижимым образом стали меньше; люди множество раз видели за городом странные угрожающие фигуры, одетые в белое. Жрецы в городских храмах пытались придумать какие-то объяснения, которые позволили бы сделать вывод, что конец света еще не наступил. Луций рассказывал, что предсказатели стягивались со всех сторон в Капую, чтобы удовлетворить желание жителей узнать будущее.
Каждый день возникали новые слухи. Тела римских легионеров, погибших в Каннах, изуродовали до неузнаваемости; Ганнибал приказал пытать и казнить всех захваченных пленников; через реку Ауфид построили мост, состоящий из тел римских солдат; Ганнибал движется к Риму или на Капую или разделил войска и направляется в оба города одновременно, сжигая все на своем пути; карфагенский флот высадил тысячи новых солдат и многие десятки слонов на побережье Италии; король Филипп Македонский собирается вступить в войну на стороне Карфагена…
Аврелия понимала, что не следует верить всем слухам, но не могла не испытывать тревогу. К тому же в городе значительно увеличилась преступность. Одиноких женщин могли изнасиловать даже днем. На египтян и финикийцев стали нападать. Участились случаи гражданского неповиновения. Магистрату несколько раз приходилось призывать войска, чтобы предотвратить настоящие мятежи. В результате Луций запретил всем выходить из дома без его разрешения, а сам покидал его только в сопровождении полудюжины рабов, вооруженных палками. Нарушая закон о запрете носить меч в пределах города, он всегда брал с собой оружие. Аврелия начала чувствовать себя неуютно; ей надоело находиться в замкнутом пространстве дома, однако она не пыталась оспорить решение мужа.
Несмотря на тревожное настроение в городе и вынужденное заточение, настроение молодой женщины обрело некоторую стабильность. Теперь каждое мгновение ее жизни было сопряжено со скорбью, но рутина ухода за ребенком и помощь Луция помогали ей справиться. Она плакала уже гораздо реже. Облегчали ее состояние и постоянные беседы с Атией. Аврелия перестала отталкивать мать, и их частые разговоры – и пролитые вместе слезы – улучшили отношения между матерью и дочерью, которые и без того окрепли после беременности Аврелии и рождения ребенка. Казалось, она вернулась в детство, когда всем делилась с матерью.
В тот день у них появился гость – приятный сюрприз! – Марциал. Он заметно постарел, на лице появились новые морщины; волосы совершенно поседели. Как только он увидел Аврелию, его глаза сразу наполнились слезами; с нею произошло то же самое. Они обнялись, как отец и дочь. У Марциала не было хороших новостей, и он, как и Аврелия, решил, что Гай погиб во время сражения при Каннах. До сих пор все сообщения из Рима о судьбе союзной кавалерии были катастрофическими. Объединенные горем, они некоторое время вспоминали о потерях, но очень скоро общая боль стала такой сильной, что разговор прекратился сам собой.
Как и следовало ожидать, настроение улучшил ребенок, который начал что-то радостно лепетать, когда Марциал принялся качать его на колене. Когда пришло время уходить, Марциал сделал это с очевидной неохотой, и Аврелия настояла, чтобы он обещал еще раз зайти в гости.
В тот же день женщина задремала в удобном кресле, которое стояло во дворе. Публий заснул; мать отправилась на кухню присмотреть за приготовлением обеда. Луций ушел в свой кабинет, чтобы написать письма партнерам по семейному бизнесу в других городах. Аврелию разбудил громкий стук в дверь. Мгновенно встревожившись, она прислушалась, но было тихо, пока кто-то снова не постучал. Сердце быстрее забилось у нее в груди. Может быть, явился Фанес? В последнее время от него не было никаких новостей, но из этого еще не следовало, что от него не стоило ждать новых неприятностей. «Успокойся, – сказала она себе. – Даже дюжина мужчин не смогут сломать эту дверь». Кроме того, возле нее всегда стоят два вооруженных раба. Луций не вышел из своего кабинета, поэтому Аврелия жестом предложила Статилию выяснить, кто пришел.
На лице управляющего возникло странное выражение, когда он через минуту вернулся. При его приближении Аврелия встала.
– Статилий?
– Там у двери солдат. Он хочет говорить с вами.
– О чем?
– Он не объяснил причин.
У Аврелии появились первые ростки надежды.
– Кавалерист? Или пехотинец союзной армии?
– Нет, легионер. Думаю, гастат.
Надежды Аврелии умерли. Она не знала ни одного гастата среди граждан Республики. Зачем такой человек может ее искать? Наверное, хочет сообщить какие-то жуткие подробности смерти ее отца или брата… Ею овладели тоска и дурные предчувствия. Но Аврелия тут же отбросила их в сторону. Ей вдруг ужасно захотелось выслушать этого гастата.
– Впусти его в дом, – сказала она.
– Не делай этого! – воскликнул Луций, выходя во двор. – Мы представления не имеем о том, кто он такой.
– Тем не менее, возможно, у него есть для меня новости, – сказала Аврелия, вставая и направляясь к таблинуму. – В любом случае, я хочу увидеть его лицо. Я могу это сделать, не впуская гастата.
К облегчению Аврелии, Луций не попытался ее остановить. Ворча что-то под нос, он последовал за ней. Встревоженный Статилий двинулся за ними.
Рабы, стоявшие на страже у дверей, поудобнее перехватили дубинки.
– Откройте глазок, – приказала Аврелия.
Те с беспокойством посмотрели на нее, но Луций кивнул, и они поспешили выполнить приказ. Аврелию рассердило, что рабы ее не послушались, но она постаралась это скрыть и подошла к узкому прямоугольному оконцу, предназначенному для того, чтобы видеть человека, который хочет войти в дом. Аврелии потребовалось несколько мгновений, чтобы ее глаза привыкли к яркому солнечному свету снаружи. Коренастый гастат в грязной тунике, залитой кровью, стоял к ней спиной. Голову скрывал шлем, лишившийся перьев; две прямоугольные пластины доспехов закрывали грудь и спину; она видела, что он вооружен мечом. Плечи гастата были опущены, и он выглядел измученным.
– Ну? – прошипел Луций.
– Он смотрит в другую сторону, – сказала Аврелия и кашлянула, чтобы привлечь внимание солдата.
Тот повернулся, и Аврелия разинула от удивления рот. Неожиданная форма, щетина на скулах, темные круги под серыми глазами, слой грязи на всех открытых частях кожи не помешали Аврелии узнать брата.
– Квинт!
– Аврелия? – Он мгновенно оказался возле двери. – Это ты?
– Да, да, я! – Женщина заплакала от радости и принялась открывать дверь.
– Это твой брат? – спросил Луций, помогая ей отодвинуть тяжелый засов.
– Да, благодарение богам, он жив!
Как только дверь открылась, брат и сестра бросились друг другу в объятия. Они прижимались друг к другу с такой радостью, которой не испытывали никогда прежде. Для Аврелии не имело значения, кто может их увидеть и услышать, она не обращала внимания на кровь, пот и грязь, покрывавшие брата с головы до ног; слезы катились по ее лицу, она забыла обо всем. Квинта трясло от переполнявших его эмоций, но он не пролил слез, а лишь сжимал сестру в могучих объятиях.
– Я думала, ты вступил в пехоту союзников, – наконец сказала Аврелия, вспомнив его письмо.
– Я написал так для того, чтобы отец меня не нашел.
Она рассмеялась.
– Какое значение имеет, где ты был? Я не верю своим глазам… Мы получали ужасные новости. Все считали, что ты не мог уцелеть.
Квинт слегка отстранился и печально улыбнулся.
– Я чудом избежал смерти. – Он нервно рассмеялся, но потом его лицо снова стало серьезным. – Нас всех спас Коракс, наш центурион. Он сумел удержать манипулу, когда все остальные лишились мужества и разбежались. Командир заставил присоединиться к нам других легионеров, нашел слабое место в рядах врага, мы ударили по нему и выбрались из окружения. Если бы не он, меня бы здесь не было.
– Благодарение богам! А что тебе известно об отце? У тебя есть какие-нибудь новости?.. Или о Гае? – Ей хотелось спросить о Ганноне, хотя Аврелия понимала, что брат ничего не может о нем знать.
– Гая я видел, но отца… – Он горестно покачал головой. – Его не оказалось среди тех немногих кавалеристов, которые присоединились к нам в Канузии после отступления, или тех, кто пробился туда через несколько дней. Говорят, пятьдесят всадников вместе с консулом Варроном сумели доскакать до Венузии, поэтому я отправился туда. Но и там его не нашел. – Квинт тяжело вздохнул. – Я бы попытался отыскать его на поле сражения, но враг был слишком близко. Отправляться туда было чистым самоубийством.
Сердце Аврелии упало.
– Ты сделал все, что мог. Мы будем молиться, чтобы он вернулся, как ты и Гай, – сказала она, полная решимости сохранить радостный настрой. – Если случилось одно чудо, почему бы не произойти второму?
Квинт кивнул.
– Давай будем надеяться.
«Вполне возможно, что и Ганнон уцелел», – подумала Аврелия, которая не чувствовала себя предательницей за то, что молилась еще и о благополучии молодого карфагенянина.
– Заходи, мама будет очень рада тебя видеть.
Лицо Квинта осветилось улыбкой.
– Марциал сказал, что я найду здесь вас обеих. – Он вошел и протянул руку Луцию. – Прошу прощения за то, что не представился сразу. Я брат Аврелии, Квинт Фабриций. Должно быть, ты муж Аврелии.
– Луций Вибий Мелито, – сказал Луций, пожимая руку Квинта. – Знакомство с тобой честь для меня.
– Взаимно. Поздравляю вас с вашим союзом. – Он увидел, что Луций смотрит на его одежду. – Тебя удивляет, что я одет, как обычный гастат?
– Это… необычно, – смущенно ответил Луций.
– Я не могла себе представить тебя в качестве пехотинца, – с улыбкой сказала Аврелия.
– Это длинная история. Я могу рассказать ее позже.
– Сюда, – сказала сестра, которой хотелось поскорее показать Квинта матери. – Тебе дали отпуск?
Квинт презрительно фыркнул.
– Никому не дали отпусков. Варрон восстанавливает армию, но пройдут недели, прежде чем удастся навести порядок. Погибло очень много офицеров; большинство солдат потеряли свои части – если они вообще теперь существуют. Наступил полнейший хаос. Коракс сказал нам, что он «не заметит», если кто-то из солдат захочет навестить свои семьи и если мы поклянемся вернуться через пару недель. Он сказал, что консул… – здесь Квинт бросил смущенный взгляд на Луция, – умудрился загубить все, и мы заслужили отдых. Гаю не повезло. Его командир – ревнитель строгой дисциплины. Мне пришлось вместо него сообщить Марциалу, что тот жив.
– Должно быть, ваш центурион достойный человек, – задумчиво проговорил Луций.
Из коридора раздался пронзительный детский крик, и Квинт рассмеялся.
– Это ваш ребенок? Марциал говорил о нем с восторгом.
Аврелия засияла.
– Наш сын, Публий. Он родился несколько недель назад.
– Хорошо знать, что новая жизнь все еще приходит в наш мир. – На мгновение свет в глазах Квинта потускнел, но потом он снова расправил плечи. – И это еще одна причина поднять тост.
– Жизнь продолжается. Публий принадлежит к новому поколению, – сказала Аврелия, с ужасом вспоминая, как она бросила вызов богам и молилась, чтобы они не обрушили гнев на ее семью. – Мама говорит, что он немного похож на тебя, когда ты был таким же маленьким.
– Вот оно как! Мне не терпится его увидеть. – Квинт улыбнулся, и Аврелия на миг увидела прежнего брата.
Повинуясь импульсу, она сжала его ладонь.
– Я так рада тебя видеть!
– А я – тебя, сестра. После всего, что случилось, я уж и не думал, что у меня будут такие счастливые дни.
Когда Аврелия с Квинтом и Публием шла к матери, ее сердце пело от радости. Скорбь об отце не уменьшилась, но она решила, что будет горевать о его гибели в другой раз. А сейчас станет наслаждаться моментом. Радоваться возвращению брата и тому, что Гай уцелел в страшном сражении при Каннах. И лелеять надежду, что где-то далеко на юге жив и Ганнон…
После ужасов последних дней этого было достаточно.
Заметки автора
Когда появилась возможность написать серию романов о Второй Пунической войне (218–201 до н. э.), я тут же за нее ухватился. С самого детства меня завораживал этот период, и я, как и многие, относился к нему как к одному из самых замечательных в истории. Сейчас слово «эпический» используют слишком часто, но в данном случае оно вполне соответствует семнадцатилетней борьбе, исход которой во многих случаях оставался далеко не очевидным. И если бы в ряде таких случаев он был иным, жизнь в сегодняшней Европе стала бы другой. Жители Карфагена сильно отличались от римлян, и вовсе не обязательно в худшую сторону, как заставляет нас верить «история». Они были отважными путешественниками и превосходными торговцами, умели вести бизнес и являлись храбрыми солдатами. В то время как интересы Рима состояли в покорении других стран и войне, Карфаген стремился к власти через контроль за торговлей и естественными ресурсами. Возможно, это мелочь, но я совершенно сознательно использовал слово «карфагенский» вместо римского Punic[18]. Так бы говорили о себе сами жители Карфагена.
Многие читатели знают основные этапы войны Ганнибала с Римом; другим известно меньше; среди них будет совсем немного ненасытных читателей Ливия и Полибия, главных источников о том периоде истории. Сразу скажу, что я старался придерживаться исторических подробностей, которые дошли до наших дней. Однако в некоторых местах я их слегка менял, чтобы они соответствовали моему сюжету, или даже что-то изобретал. Такова судьба романиста, такова его вина. Если я сделал какие-то ошибки, то приношу за них извинения.
Термин «Италия» использовался в III веке до н. э. как географическое обозначение местности и включал в себя весь полуостров к югу от Лигурии и Цизальпийской Галлии. Данный термин не имел политического значения до времен Полибия (середина II в. н. э.). Тем не менее, я решил его использовать. Это упрощало мне жизнь и позволяло не обращаться постоянно к различным частям Республики: Риму, Кампании, Лацию, Лукании и так далее.
Описание карфагенских солдат – как выходцев из Карфагена, так и их союзников – оказалось делом совсем не простым. До нас дошло очень мало исторических фактов касательно военной формы, которую носили карфагеняне и те, кто сражались в рядах их армии, а также их снаряжения и оружия. Я не смог бы решить эту проблему без нескольких книг и статей, которые назову позже. Про римскую армию тех времен известно немного больше, и, тем не менее, во многом мне приходилось опираться на предположения и логические выводы. Еще одной проблемой оказались карфагенские имена. На самом деле в исторических источниках их не так много – по крайней мере, совсем мало выдержало испытание временем, и, по большей части, те, что сохранились, оказались совершенно непроизносимыми или звучали просто кошмарно. А порой и то, и другое одновременно. Хиллисбаал и Итобаал… согласитесь, можно сломать язык. Впрочем, я не смог удержаться и использовал имя Муттамбаал, поскольку в сокращенном виде – Мутт – оно до определенной степени имеет современное звучание. Нам известно несколько исторических личностей, которых звали Ганнон; мне отчаянно требовалось имя для главного героя, но выбора особо не было, поэтому я взял это.
Действие романа начинается сразу после первой книги серии под названием «Ганнибал. Враг Рима». Мы очень мало знаем о том, что делал Ганнибал в течение нескольких месяцев после своей победы у Требии. Город под названием Виктумула был разграблен его армией, а все жители убиты. Жуткое путешествие вдоль поймы реки Арно действительно имело место; во время него Ганнибал лишился глаза. О засаде у Тразименского озера я рассказал так, как это происходило на самом деле. Мои попытки создать звукоподражания, звучавшие, как карниксы галлов, рождены тем, что я много раз слушал Джона Кенни, музыканта, который выступает с современной версией этой вертикальной трубы. Звучит просто ужасающе. Вы можете послушать его вот здесь: http://www.youtube.com/watch?v=NYM0xB5Jrc0.
Прекрасно, что у Тразименского озера можно побывать и в наше время, и оно представляет собой уникальный музей древнего поля боя. Почти все остальные места, где происходили подобные сражения, утеряны. Но эта печальная участь не коснулась Тразимена, поскольку естественные характеристики, описанные древними историками (берег озера, узкие места и тому подобное), настолько необычны, что их можно увидеть и в наши дни. Если у вас будет возможность, обязательно как-нибудь в конце июня поезжайте туда и посмотрите представление, которое устраивают итальянские и испанские актеры, реконструирующие то сражение. Это потрясающее зрелище и очень красивая область Италии.
Несмотря на то, что ситуация, когда кавалерист добровольно отказался от высокого положения в армии, чтобы вступить в ряды пехоты, имевшей более низкий статус, маловероятна, это далеко не первый раз, когда молодой человек совершает нечто бессмысленное. Что-то вроде красивого жеста! Кроме того, мне требовалось придумать способ убрать Квинта из кавалерии. Я считал, что он должен служить легионером в битве при Каннах. Клятва, которую он принес, почти ничем не отличается от той, что дают солдаты в наше время.
Новая экипировка ливийцев Ганнибала римскими доспехами – известный факт. Мы не знаем, было ли у них римское оружие и учили ли их сражаться им, но мне представляется, что так могло быть. Хитроумная идея привязать факелы к рогам скота тоже взята из исторических источников. А также детали свадебной церемонии. Однако я изменил слова брачной клятвы. Повторяю еще раз – хотя говорил уже в предыдущих книгах, – что в те времена не было ничего необычного в том, что девушка выходила замуж в столь юном возрасте. В наше время до сих пор есть места, где сохраняется эта традиция, так что давайте не будем удивляться тому, что такое случилось в Риме две тысячи лет назад. Для тех из читателей, которым не понравилось то, что я употребил в романе ряд бранных слов, скажу, что римляне отличались невероятной грубостью и не стеснялись в выражениях. Чтобы убедиться в этом, загляните в латинский словарь.
Не следует также забывать, что женщины в Древнем Риме имели довольно низкий статус. И хотя они обладали некоторой властью, главная их задача заключалась в том, чтобы рожать детей и следить за порядком в доме. Касательно деятельности римских повитух почти ничего не известно, но я постарался использовать все, что мне удалось найти. «Лягнуть врага в живот» – эта фраза пришла к нам из тех времен. Минуций Флакк является выдуманным персонажем (в первом романе), а вот Минуций Руф, его брат, – историческая личность. Он служил магистром конницы при Фабии и был также известен под именем Бородавчатый.
Многие из вас, вероятно, слышали про сражение при Каннах еще до того, как прочитали мою книгу. И в этом нет ничего удивительного, как и в том, что о сражении продолжают говорить даже две тысячи двести лет спустя. На протяжении более чем двух тысячелетий это было одно из самых кровавых сражений, в которых погибло огромное количество людей, – если не самое кровавое. По крайней мере, до изобретения пулеметов и начала Первой мировой войны. Утром в день битвы около ста тридцати тысяч солдат и примерно шестнадцать тысяч лошадей оказались на поле боя размером в несколько квадратных километров. К концу дня погибли более пятидесяти тысяч римлян и примерно восемь тысяч солдат Ганнибала. Однако не количество жертв делает выдающейся битву при Каннах, а изощренный план Ганнибала и четкость, с которой он был претворен в жизнь.
В древние времена в тот момент, когда начиналось сражение, офицеры, как правило, теряли власть над солдатами. Тогда не было радио и передатчиков, помогающих контролировать ситуацию в целом. Таким образом, сражения часто выигрывал тот, кто первым шел в атаку, или сторона, успевавшая получить преимущество. Ганнибал не мог инструктировать своих старших офицеров на флангах или в кавалерии во время битвы, значит, они заранее знали, чего он от них ожидает. Более того, они безупречно исполнили свой долг. На самом деле, неудивительно, что тяжелая кавалерия карфагенян сумела одержать верх над римской конницей, – они являли собой более серьезную силу во всех отношениях. Однако то, что они не стали преследовать побежавшего врага, а выполнили свою задачу, заключавшуюся в оказании помощи нумидийцам, атаковавшим кавалеристов союзников римлян, а затем нанесли удар по римским легионерам, прикрывавшим тылы, вызывает восхищение. Кроме того, не следует забывать о галльской и иберийской пехоте, выстоявшей в схватке с превосходящими силами врага. То, что они сумели перегруппироваться и вернуться на поле боя после того, как их ряды были прорваны, просто поразительно и совершенно нехарактерно для древних войн.
Битва при Каннах разворачивалась на поле, которое в 216 году до Рождества Христова было обычной фермерской землей, коей оно остается и по сей день. Совсем рядом расположен холм, что очень удобно, поскольку с его вершины можно видеть все детали местности. Я настоятельно вам советую туда съездить, если у вас появится такая возможность. Этот район находится немного к западу от города Барлетта в Апулии, всего в пятидесяти километрах от аэропорта Бари, который обслуживает бюджетные линии. Я уже трижды побывал в Каннах, и каждая новая поездка дает мне новое видение этого места. В ноябре 2012 года я снял небольшой фильм, который вы можете посмотреть здесь: http://www.youtube.com/watch?v==91-xrPJ101g&feature=youtu.be.
После такого грандиозного поражения, как в Каннах, большинство древних народов сдались бы, но решимость римлян победить врага не знала границ. Даже несмотря на то, что их армия была практически уничтожена, они не отказались от борьбы. Сила их характера, проявившаяся в столь тяжелые времена, поражает воображение и заслуживает восхищения. Но что произошло бы, если бы Ганнибал сразу после победы в Каннах направил свое войско на Рим? Это один из вопросов истории, оставшихся без ответа, и еще одна спорная тема, где у всех имеется собственное мнение. Я же скажу только одно: мне хочется думать, что появление победоносной армии Ганнибала у ворот города заставило бы Сенат просить мира. Впрочем, имело бы это значение в конечном итоге? Лично я сомневаюсь. Рим все равно нашел бы повод развязать войну, чтобы отомстить Ганнибалу, что он и сделал в 149 году до Рождества Христова, начав третью – и последнюю – войну с Карфагеном.
Но до этого произошло еще много исторических событий и прошла бльшая часть Второй Пунической войны. Достаточно сказать, что война Ганнибала в Италии продолжалась и после победы при Каннах, а также борьба на Сицилии и в Иберии. В следующей книге с рабочим названием «Ганнибал: Тучи войны» продолжится история Ганнона, Квинта и Аврелии на острове Сицилия. Надеюсь, у вас возникнет непреодолимое желание узнать, что же случилось с ними дальше.
Перечень книг, которыми я пользовался, когда писал «Кровавые поля», занял бы несколько страниц, поэтому я назову только самые главные в алфавитном порядке:
Найджел Багналл. Пунические войны;
Адриан Голдсуорти. Падение Карфагена и «Канны»;
Пьер Грималь. Любовь в Древнем Риме;
Теодор Додж. Ганнибал;
Брайан Кейвен. Пунические войны;
Отто Кифер. Сексуальная жизнь в Древнем Риме;
Питер Коннолли. Греция и Рим;
Дж. Ф. Лазенби. Война Ганнибала;
Ричард Майлз. Карфаген должен быть разрушен;
Ройстон Пайк. Любовь в Древнем Риме;
Дж. С. Пикард. Обычная жизнь в Карфагене (во времена Ганнибала) и «Жизнь и смерть Карфагена»;
Х. Х. Скаллард. Римская политика, 220–150 гг. до Рождества Христова;
Реджинальд Смит. Карфаген и карфагеняне;
Дункан Хед. Армии Македонских и Пунических войн;
Джон Уэрри. Война в классическом мире.
Я признателен издательству «Оспри» за огромное количество великолепных книг, «Оксфорд юниверсити пресс» – за выдающийся «Оксфордский классический словарь» и журналу «Война в Древнем мире» – за великолепную статью в восьмом томе, 4-е издание: «Создание профессиональной армии: армии Барка» Альберто Переса и Пола Макдонелла. Как всегда, спасибо членам www.romanarmytalk.com, чьи быстрые ответы на мои необычные вопросы так часто оказывались исключительно полезными.
Я признателен за помощь целому легиону людей, работающих в издательстве «Рэндом хаус»: Селине Уолкер, моему чудесному новому редактору; Кэтрин Мэрфи, ведущему редактору; ранее Робу Уоддингтону, а сейчас Аслану Бирну, которые столько сил отдали тому, чтобы мои романы попали во все английские магазины; Дженнифер Дойл, организующей весьма изобретательные маркетинговые мероприятия; Ричарду Оглу, создающему для меня великолепные пиджаки; Амелии Харвелл, которая занимается тем, что обеспечивает мне признание и славу; Моник Корлесс и Кэролайн Слоун, сумевшим уговорить такое огромное количество издателей в других странах купить мои книги; Дэвиду Пэрришу, который делает то же самое с книжными магазинами. Моя искренняя признательность вам всем. Я очень ценю ваш труд.
Я должен назвать еще огромное количество людей: Чарли Вайни, мой агент, как и всегда, заслужил мою самую искреннюю признательность. Я очень ценю вклад, сделанный Ричендой Тодд, моим редактором, готовившим рукопись к печати; Клэр Уэллер, моего инструктора, которая прикладывает огромные усилия, чтобы мое тело не развалилось на части после множества часов, проведенных перед компьютером; Артура О’Коннора, старого друга, который критикует и улучшает мои истории. Спасибо вам, мои верные читатели. Именно благодаря вам я продолжаю работать, за что несказанно благодарен. Ваши электронные письма, приходящие со всех концов света, контакты в «Фейсбуке» и «Твиттере» делают мою жизнь ярче; прошу вас, не прекращайте мне писать! И последний человек, но определенно не по значимости, – это моя жена Сэйр, которую я искренне благодарю за все, а также Фердиа и Пиппа, моих детей, за огромную любовь и радость, которую они мне дарят.
Связаться со мной можно так:
email: [email protected]
Twitter: @BenKaneAuthor
Facebook: facebook.com/benkanebooks
Глоссарий
Агора – поскольку нам неизвестно, как называли карфагеняне главную площадь своего города, я использовал греческое название, чтобы подчеркнуть отличие от римского Форума. Без сомнения, Агора в Карфагене была главным местом встреч и собраний.
Аид – подземный мир – ад. Бога подземного царства также называли Аид.
Альпы – в те времена римляне именовали горы Альпами. Латинское написание «Альпес» не используется в романе, поскольку оно нам непривычно.
Амфора – большой глиняный сосуд с двумя ручками и узким горлышком для хранения вина, оливкового масла и других продуктов.
Аппиева дорога – главная дорога из Рима в Брундизий (сейчас Бриндизи) на дальнем юге Италии.
Аподитерий – раздевалка при входе в римские бани.
Апулия – район на юго-востоке Италии, современная Пулья.
Арецций – современный Ареццо.
Аримин – современный Римини.
Асс – маленькая бронзовая монета.
Атриум – главное помещение в римском доме, сразу за прихожей. Часто строился большого размера, служил местом для общения и религиозных ритуалов.
Ауфид – река Офанто.
Ацетум – кислое вино или уксус, чаще всего применявшееся римлянами для дезинфекции. Хорошо уничтожает бактерии и широко использовался в западной медицине вплоть до конца XIX века.
Баал Сафон – карфагенский бог войны.
Баал Хаммон – верховное божество карфагенян в период основания города. Он был покровителем Карфагена, символизировал живительную силу солнца, богатство, успех и счастье. Тофет – священное место, где поклонялись Баал Хаммону, то самое, где были найдены кости детей и младенцев, что послужило поводом к спорному обвинению карфагенян в принесении в жертву детей. Для тех, кого эта тема заинтересует, рекомендую прочесть обсуждение вопроса в книге Ричарда Майлза «Карфаген должен быть разрушен». Слово «Баал» означало «хозяин», или «владыка», и часто использовалось в именах как богов, так и людей.
Беглый – сбежавший раб. Наказание за побег – клеймо в виде буквы «Б», а также постоянное ношение цепи на шее с указаниями имени хозяина и куда следует вернуть раба.
Велиты – легковооруженные застрельщики римской армии III века до н. э. Их набирали из бедноты. Молодые парни, защитой которым служил лишь небольшой круглый щит и, иногда, простенький бронзовый шлем. Они были вооружены мечами, но главным их оружием были короткие дротики. Также они могли носить головные уборы из волчьей или медвежьей шкуры.
Венузия – современная Веноза.
Весталки – единственный женский жреческий орден в Риме, посвященный Весте, богине домашнего очага.
Виктумула – город неподалеку от Плацентии, современной Пьяченцы.
Волтурн – современная река Вольтурно.
Всадник – римский аристократ, занимающий следующую ступень после сенатора. В III веке до н. э. они входили в состав регулярной кавалерии римской армии.
Вулкан – римский бог разрушительного огня, которому часто поклонялись, чтобы защититься от пожара.
Гастат – обученный молодой легионер, они стояли в первом ряду римского боевого порядка в период Пунических войн. Носили бронзовый нагрудник с пластинами спереди и сзади, шлем с навершием и щит-скутум. Были вооружены двумя дротиками-пилумами, легким и тяжелым, и гладиусом.
Геркулес (более правильно Геракл) – величайший из греческих героев, который совершил двенадцать невероятно сложных подвигов.
Генуя – древний город в Самнии, в настоящий момент местоположение неизвестно. Находился неподалеку от Ларинума, сейчас Ларино.
Гладиус – меч солдат армии Республики, «гладиус испаниенсис», с сужающимся к концу лезвием. На его счет осталось не слишком-то много информации, в частности, о том, когда именно римляне приняли его на вооружение. Вероятно, это произошло после Первой Пунической войны, когда они столкнулись с кельтиберийскими пехотинцами, использовавшими такие мечи. Фигурная рукоять изготавливалась из кости, по сторонам от нее были деревянные навершие и гарда. Гладий прикрепляли к правому боку; исключение было сделано для центурионов и старших командиров, носивших меч слева. На самом деле извлечь его правой рукой было вполне легко, и, вероятно, ножны поместили на правом боку для того, чтобы те не цеплялись за щит-скутум после извлечения меча.
Гугга – в комедии Плавта «Понул» один из римских персонажей называет карфагенского торговца «гугга». Оскорбление можно перевести как «крысеныш».
Декурион – десятник, младший командир кавалерии, командовавший десятью кавалеристами. В более поздние времена декурионы стали командирами турм, кавалерийских отрядов численностью в тридцать человек.
Диана – богиня охоты, луны и деторождения.
Дидрахма – серебряная монета достоинством в две драхмы, одна из основных монет на территории Италии в III веке до н. э. Как ни странно, римляне начали чеканить собственную монету несколько позже. Денарий, который стал главной монетой Республики, вышел в обращение лишь в районе 211 года до н. э.
Диктатор – во времена серьезных кризисов Сенат мог выбрать диктатора, магистрата, который на шесть месяцев получал власть над остальными магистратами и всей Республикой. Его заместителя называли магистром кавалерии.
Драхма – греческая серебряная монета, см. выше.
Иберия – Иберийский полуостров, сейчас на нем находятся Испания и Португалия.
Инсубры – галльское племя.
Иллирик, или Иллирия – римское название земель от Адриатического моря до Италии. Сейчас на этой территории расположены Словения, Сербия, Хорватия, Босния и Черногория.
Калиги – прочные кожаные сандалии римских воинов. Они состояли из трех частей: подметки, стельки и верха, что делало их похожими на высокий ботинок с открытым носком. Ремешки затягивались, чтобы калиги лучше держались на ногах. Подметка была подбита десятками металлических гвоздей, шляпки которых обеспечивали хорошее сцепление с землей. При необходимости гвозди можно было менять.
Кальдарий – очень жаркая комната в римских банях. Использовалась как современная сауна, в большинстве имелся бассейн с горячей водой. Кальдарий обогревался горячим воздухом, проходившим сквозь полые кирпичи в стенах и под приподнятым полом. Источником горячего воздуха был гипокауст, печь, за постоянной температурой в которой следили рабы.
Кампания – плодородная область на западе Центральной Италии.
Канны – современное название Канны-делла-Баталья, место, расположенное в двенадцати километрах от города Барлетта, Апулия.
Канузий – современная Каноса-ди-Пулья.
Капуя – современная Санта-Мария-Капуа-Ветере, город рядом с Неаполем, в Кампании. В III веке до н. э. был вторым по величине городом Италии и некоторое время находился под контролем Рима.
Карникс – бронзовая труба, которую держали вертикально. С навершием в виде фигурки животного, обычно – кабана. Использовалась многими кельтскими племенами, была широко распространена среди галлов. Издавала грозный звук. Использовалась сама по себе или вместе с другими музыкальными инструментами. Часто изображается на римских монетах, выпущенных в честь победы над племенами галлов.
Читать бесплатно другие книги:
