Напролом Фрэнсис Дик
— Тем лучше, — сказал Джо. — Когда я управлюсь, испытаем фильм на тебе. Проверим, какая будет реакция.
— О'кей, — согласилась Даниэль. — Сегодня, слава богу, ночь спокойная, новостей нет.
Она ушла, а Джо усадил меня перед микрофоном и заставил рассказать, кто такие Перрисайды, и где живет Джордж Таркер, и кто такой Хью Вонли. Я попросил его расположить интервью именно в этом порядке.
— Ну вот, — сказал наконец Джо. — Теперь идите поболтайте пока с Даниэль, я тут сам управлюсь. Если вам не понравится то, что выйдет, можно будет запросто переделать.
— Вот чистые кассеты, — сказал я. — Когда фильм будет готов, сделайте, пожалуйста, копии.
Джо взял одну из кассет, содрал целлофановую обертку и сунул кассету в магнитофон.
— Раз плюнуть, — сказал он. Он провел в монтажной часа два-три. Пару раз он, насвистывая, выходил оттуда проверить, не нужно ли чего от него шефу — шефу ничего не нужно было, — говорил мне, что сам Спилберг не смог бы снять лучше, наливал себе кофе из кофеварки и, все так же насвистывая, удалялся обратно.
Даниэль время от времени занималась сюжетом о сексуальном маньяке, который подкарауливал свои жертвы на автобусных остановках и только что был пойман. Она говорила, что, возможно, эта новость и не пойдет, но надо же людям чем-то заниматься. В тот вечер не было ни Девил-Боя, ни пожаров на нефтехранилищах.
Даниэль сказала, что тетя Касилия очень ждет завтрашнего ленча и надеется, что я тоже там буду.
— А ты будешь? — спросил я.
— Не-а. Тетя Касилия попросила бы, чтобы они пригласили и меня тоже, но завтра в Лондоне будет проездом моя школьная подруга, и мы с ней вместе обедаем. Мы уже давно договорились, я не могу отменить эту встречу.
— Жалко.
— А ты пойдешь? Что ей передать?
Я кивнул.
— С утра я тренирую ее лошадей, а потом приеду на ленч.
Тут появился Джо. Он потягивался и разминают пальцы.
— Пошли, — сказал он. — Посмотрите, что получилось.
Мы все отправились в монтажную — шеф тоже пошел с нами — и расселись на стульях, принесенных из соседних комнат. Джо включил магнитофон, и на экране появилась полная версия телеинтервью Мейнарда с его мучителем. В конце ее приводился список фирм, которые приобрел Мейнард. Потом еще раз повторялся рассказ интервьюера о Метавейне, и потом на фоне лошадей на ньюмаркетском Поле зазвучал мой голос, рассказывающий о том, кто такие майор Перрисайд и его супруга и как они живут теперь. Потом на экране появилась чета Перрисайдов, трогательных и отважных. Когда интервью закончилось, еще раз повторился список фирм, перешедших в руки Мейнарда, и на этот раз он остановился на упоминании фирмы «Перфлит Электроникс». Вслед за этим пошли виды болот в устье Темзы и снова зазвучал мой голос, представляющий Джорджа Таркера. Интервью снова было показано полностью. Когда дошло до того места, где старик со слезами на глазах рассказывал, как его сын покончил жизнь самоубийством, Даниэль тоже прослезилась.
В конце Джо оставил лицо Джорджа Таркера на столько времени, сколько я его снимал, а потом снова зазвучал мой голос, на этот раз на фоне работающего печатного станка, сообщивший, что героем следующего интервью будет сын лорда Вонли, владельца газет «Ежедневный» и «Воскресный глашатай».
Далее следовало все интервью с Хью, заканчивавшееся его отчаянной мольбой вернуться домой. После этого на экране появилось улыбающееся и благородное лицо Мейнарда из усеченной версии интервью, которая вышла в передаче «Секреты бизнеса». Звукоряд был стерт, так что лицо Мейнарда смотрело на нас в полной тишине. Вслед за этим экран секунд на десять сделался совершенно черным, а потом снова полетел снег и послышался треск.
Несмотря на то, что три из основных фрагментов снимал я сам, общее впечатление было потрясающее. Все вместе было мощным ударом по мозгам, беспощадным приговором человеческой подлости. Шеф сказал:
— О господи!
Даниэль высморкалась.
— Если вас это интересует, фильм идет час тринадцать минут, — сообщил мне Джо.
— Я просто не знаю, как вас благодарить!
— Надеюсь, этот ублюдок сгорит со стыда, — сказал Джо.
Утром я отправился к Уайкему — он жил к югу от Лондона — и с пользой провел два часа на Холмах, уча новичков брать препятствия и освежая память прочих. Тому коню, что упал в Аскоте, ввели наркотик, чтобы помочь ему снова обрести уверенность в себе, и обсудили лошадей, которые должны были участвовать в скачках на этой неделе.
— Спасибо, что приехал, — сказал Уайкем на прощание. — Очень любезно с твоей стороны.
— Всегда рад.
— Ну до свидания. Пол… То есть Кит.
— До свидания, Уайкем, — сказал я.
Я вернулся в Лондон, принял душ, переоделся в серый костюм с белой рубашкой и скромным галстуком, чтобы предстать перед спонсорами в цивильном виде.
Одну из шести кассет с копией фильма об Аллардеке я положил в большой конверт и заклеил его, вторую сунул в большой внутренний карман своего голубого анорака. Прочие четыре отнес вниз и положил в камеру хранения. Взял с собой конверт и анорак и на такси поехал к дому Эрика Олдержона на Слоун-сквер.
Попросил таксиста подождать и позвонил в дверь дома. Дома, разумеется, никого не оказалось. Я написал на конверте: «Мистер Олдержон, пожалуйста, передайте это вашему „значительному лицу“, за его красивые глаза. С уважением, Кит Филдинг». И сунул конверт в почтовый ящик.
— Ну вот, — сказал я таксисту. — А теперь — на Керзон-стрит, в ресторан «Гинеи».
В «Гинеях» я уже несколько раз бывал. Этот ресторан состоял из множества залов разного размера, предназначенных для частных торжеств и званых обедов, вроде тех, на какой пригласили меня на этот раз. Обстановка в ресторане была отмечена сдержанной пышностью: темно-зеленые обои, позолоченные херувимчики, официанты в перчатках. Каждый раз, как я бывал в этом ресторане, там подавали бараньи тефтели.
Я оставил свой анорак внизу, в гардеробе, сунул номерок в карман, поднялся по широкой лестнице на второй этаж, повернул направо по коридору, в конце которого был Зал Тысячи, где проходил ленч.
Спонсоры бурно приветствовали меня и сунули мне в руку бокал с шампанским.
Принцесса была уже здесь. На ней был кремовый шелковый костюм, золотые серьги с цитринами, черные волосы зачесаны в высокую прическу. Она улыбалась.
— Я так рада, что вы приехали! — сказала она, пожимая мне руку.
— Не мог же я пропустить такой случай.
— Как там мои лошади? Как Ледник? Как бедная Аллегени? Да, вы знаете, лорд Вонли тоже здесь.
— В самом деле?
Я огляделся. В зале было человек тридцать. Я думал, что будет меньше.
Леди Вонли, бывшая на противоположном конце зала, увидела меня и помахала мне рукой.
— «Глашатай» решил объединиться со спонсорами Ледника, — пояснила принцесса. — Так что народу в два раза больше.
Присутствующие внезапно оживились и потянулись к двери. Ко мне подошел лорд Вонли. Принцесса обернулась в мою сторону.
— Кит, вы идете?
— Минутку, — сказал лорд Вонли. — Мне нужно задать ему один вопрос.
Принцесса улыбнулась, кивнула и вышла. Лорд Вонли вежливо выставил всех, кто был в зале, и, когда комната опустела, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
— Я как раз хотел встретиться с вами, — сказал я ему, но он, казалось, не слышал. Он смотрел на вторую дверь, сбоку. Дверь отворилась, и вошли двое. Нестор Полгейт. И Джей Эрскин.
У Полгейта вид был удовлетворенный, Джей Эрскин самодовольно ухмылялся.
Глава 19
— Чистая работа, — сказал Полгейт лорду Вонли.
— Сработало, — ответил тот, кивая своей крупной головой. Он по-прежнему стоял, загородив собой дверь. Эрскин точно так же прислонился к другой двери, скрестив руки на груди.
Вдоль зеленых стен были расставлены столы и стулья. На столах — белые скатерти, вазы с орешками и пепельницы, полные окурков. И повсюду — бокалы для шампанского, некоторые еще недопитые. Я подумал, что сейчас должны прийти официанты, чтобы убрать со столов.
— Нам никто не помешает, — сказал Полгейт лорду Вонли. — На обеих дверях висят таблички «Не входить!», и Марио говорит, что на ближайший час комната в нашем распоряжении.
— Нет, ленч начнется раньше, — сказал лорд Вонли. — Фильм идет не больше получаса.
— Он на ленч не пойдет, — сказал Полгейт, имея в виду меня.
— Н-ну да, конечно… Но мне там быть надо.
«Сперва поймайте… — ошеломленно подумал я. — Вот и поймали… Им на это понадобилось пять дней… и принцесса.»
— Ты нам все отдашь, — сказал Полгейт, обращаясь напрямую ко мне. — «Жучок» и вещи моих репортеров. И покончим на этом.
В этом человеке была такая мощь, что даже эти простые слова звучали как угроза. Он не сказал, что будет, если я не соглашусь. Он явно на это не рассчитывал — само собой разумелось, что я подчинюсь и вопрос обсуждению не подлежал.
Он подошел к Джею Эрскину, достал из кармана плоскую коробочку и занял пост Джея у двери.
Ухмылка Джея превратилась в откровенно торжествующую улыбку. Мне ужасно не нравился Джей Эрскин: его холодные глаза, его вислые усики; его хамский стиль и его грубость и наглость; но больше всего мне не нравилось то, что сулила эта его улыбка.
Полгейт открыл коробочку и протянул ее Джею Эрскину. Эрскин достал из нее нечто, похожее на пульт дистанционного управления от телевизора. И направился с этой штукой ко мне. Он приближался спокойно и уверенно, хотя после того, как я швырнул его тогда, в редакции, можно было бы ожидать, что он будет более осторожен. Подойдя вплотную, он приложил эту штуку, похожую на пульт дистанционного управления, к моей груди под рубашкой.
Я ощутил нечто вроде толчка. Дальше я ничего не помню. Очнулся я, лежа на полу, совершенно ошеломленный, не соображающий, где я и что со мной.
Джей Эрскин и лорд Вонли наклонились, взяли меня под мышки, подняли и усадили в кресло.
У кресла были подлокотники, и я судорожно в них вцепился. Голова у меня кружилась, и я никак не мог понять, почему.
Эрскин поганенько ухмыльнулся и снова приложил черную штуку к моей груди.
На этот раз я ощутил не только толчок, но и жгучую боль. Все это произошло слишком быстро, я еще не успел перевести дыхание с того раза.
Если бы они меня не держали, я бы вскочил с кресла. Мысли мгновенно смешались. Мышцы перестали повиноваться. Я забыл, кто я и где я — мне было не до того. Время шло, но я его не замечал. Прошло, наверно, минут пять.
Наконец туман у меня в голове рассеялся достаточно, чтобы я мог осознать, что сижу в кресле, а вокруг меня стоят Нестор Полгейт, лорд Вонли и Джей Эрскин.
— Ну вот, — сказал Полгейт. — Вы меня слышите?
Помолчав, я ответил:
— Да.
И не узнают своего голоса — это было какое-то хриплое карканье.
— Вы отдадите нам «жучок», — сказал Полгейт. — И прочие вещи.
«Какой-то электрический прибор, — вяло думают я. — Эти толчки — это удары током. Все равно как взяться за холодную металлическую дверную ручку после того, как походишь по нейлоновому паласу, только во много раз сильнее…»
— Вы поняли? — спросил Полгейт.
Я не ответил. Я понял, но еще не решил, отдам я ему вещи репортеров или нет.
— Где они? — спросил Полгейт.
«А ну его к черту!» — подумал я.
— Где они?
Молчание.
На этот раз я даже не успел заметить, как Эрскин протянул ко мне руку.
Я только почувствовал ожог и очутился в космосе. Несколько тысячелетий я витал в пространстве в некоем полусне. Сознание отключилось. Я был покорным и расслабленным. Я продолжал видеть своих мучителей где-то в отдалении, но не знал, что это за люди. Я вообще ничего не знал. Я просто существовал, вялый и бесформенный.
Сейчас они могли бы сделать со мной все, что угодно, унести меня куда угодно — я был не в силах сопротивляться.
Потом сознание начало понемногу возвращаться. Я смутно ощутил боль от ожогов. Услышал, как лорд Вонли что-то сказал и как Полгейт ответил ему:
— Пять тысяч вольт.
— Он пришел в себя, — заметил Эрскин. Лорд Вонли склонился надо мной, его озабоченное лицо придвинулось вплотную к моему.
— Вы уверены, что с ним все в порядке?
— Да, — сказал Полгейт.
— Никаких последствий не будет.
«Ну, спасибо и на этом!» — кисло подумал я. Голова кружилась, меня тошнило. Хорошо еще, что в преддверии ленча я не стал завтракать! Полгейт взглянул на часы и покачал головой.
— На этот раз он пришел в себя только через двенадцать минут! Удар третьей степени — это слишком. Вторая степень лучше, но все равно это занимает слишком много времени. Мы возимся с ним уже двадцать минут!
Он грозно уставился на меня.
— У меня нет времени! Отдавайте вещи немедленно!
Электрический прибор был теперь у него. Смогу ли я говорить? Попробовал. Мне удалось выдавить из себя какой-то звук — все то же хриплое карканье.
— На это… нужно… несколько дней.
Это было вовсе не геройство. Я почему-то решил, что если они мне поверят, они оставят меня в покое. Короче, мне просто временно отказала логика.
Полгейт подошел ко мне вплотную и показал мне эту штуку на пять тысяч вольт.
— Электрошок, — сказал он. Это была плоская пластиковая коробочка, из которой торчали два коротких металлических зубца. Он нажал на какую-то кнопку, и между зубцами возник трещащий разряд — ярко-голубая молния длиной в палец.
Она угрожающе повисела передо мной секунды три и исчезла так же быстро, как появилась.
Я перевел взгляд с электрошока на лицо Полгейта, посмотрел прямо в блестящие, как бусины, глаза.
— Несколько недель, — сказал я. Но это его не обескуражило.
— Отдавай «жучок»! — сказал он, явно готовясь к длительному поединку, половину которого я, надо полагать, проведу в бессознательном состоянии.
— Но это невозможно! — сказал лорд Вонли Полгейту. Лорд Вонли явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Мозги мои потихоньку начали проясняться. Я с облегчением подумал, что можно обойтись и без поединка. Если…
— Он отдаст нам вещи! — упрямо возразил Полгейт. — Я не позволю какому-то остолопу взять надо мной верх!
Ну да, конечно. Гордость не позволяла ему потерять лицо.
Лорд Вонли с тревогой поглядел на меня.
— Я могу вам дать кое-что получше, — сказал я ему.
— Что?!
Голос мой окреп, сделался менее хриплым, язык постепенно перестал заплетаться. Я пошевелился в кресле — руки и ноги тоже начинали мне повиноваться. Джея Эрскина это, похоже, встревожило, но я знал, что в драку мне лезть еще рано.
— Что вы можете нам дать? — спросил лорд Вонли.
Я сосредоточился на том, чтобы говорить внятно и отчетливо.
— Это в Ньюмаркете, — сказал я. — Нам придется поехать туда. Прямо сейчас.
— Чушь собачья! — раздражительно сказал Полгейт.
— Я отдам вам Мейнарда Аллардека, — сказал я лорду Вонли.
Лорд Вонли вздрогнул, словно его тоже шарахнули током.
— Что вы имеете в виду? — спросил он, но не с удивлением, а с надеждой.
— Тепленьким, — сказал я. — На тарелочке. Он будет в вашей власти. Вы ведь именно этого и добивались?
Они оба добивались именно этого. Я увидел это по лицу Полгейта — он испытывал те же чувства, что и лорд Вонли. Наверно, я заранее догадывался, что они оба хотят одного и того же.
— Так что, наши вещи в Ньюмаркете? — агрессивно осведомился Джей Эрскин.
— Вы ведь их там оставили, — с трудом произнес я.
— Ну ладно…
Эрскин, похоже, решил, что цель их предприятия достигнута ну я и не стал его разубеждать.
— Джей, не подгоните ли машину к боковому входу? — сказал Нестор Полгейт, и несносный Эрскин удалился.
Полгейт и лорд Вонли договорились, что Марио — кто бы это ни был — скажет спонсорам Ледника, чтобы нас не ждали, что мне стало плохо, а лорд Вонли повез меня в больницу.
— Но только скажите Марио, чтобы сообщил об этом не раньше, чем мы уедем, — предупредил лорд Вонли. — Иначе моя жена тут же прибежит покудахтать над ним. И принцесса небось тоже.
Я сидел и слушал все это в полузабытьи. Двигаться я мог, но мне не хотелось. Меня больше не тошнило, голова была в порядке. Как ни странно, я был спокоен — но при этом совершенно без сил.
Через некоторое время Эрскин вернулся, все с той же мерзкой ухмылочкой на губах.
— Идти можете? — спросил у меня Полгейт. Я ответил «да», встал, и мы вышли из боковой двери, прошли по короткому коридору и спустились по лестнице с позолоченными перилами, застеленной толстым ковром. Несомненно, не один посетитель «Гиней» поднимался и спускался по ней, не желая показываться у главного входа.
По лестнице я спускался с трудом, держась за перила.
— С вами все в порядке? — озабоченно спросил лорд Вонли, поддерживая меня под локоток.
Я покосился на него. Интересно, как это со мной может быть все в порядке? Хотя, возможно, лорд Вонли вспомнил, что я должен быть привычен к травмам, падениям, сотрясениям. Но ушибы и переломы — это одно дело, а эта игрушка — совсем другое!
— Все в порядке, — ответил я. Двигаться я мог, соображать тоже, а это было главное. И мы благополучно спустились вниз.
Я остановился. Передо мной была распахнутая настежь входная дверь, направо, в глубь ресторана, уходил коридор.
— Пошли, пошли! — сказал Полгейт, указывая на дверь. — Ехать так ехать.
— У меня куртка в гардеробе, — сказал я, доставая из кармана номерок. — Анорак.
— Я принесу, — сказал лорд Вонли, взяв у меня номерок. — И заодно поговорю с Марио. Ждите меня в машине.
Машина была большая. За руль сел Джей Эрскин. Настороженный Нестор Полгейт влез на заднее сиденье рядом со мной, а лорд Вонли, вернувшись, сел впереди.
— Вот ваш анорак, — сказал он, протянув его мне. Я поблагодарил и положил куртку под ноги, на пол.
— Марио говорит, фильм о скачках закончился, — доложил лорд Вонли Полгейту. — Он сейчас пойдет туда и извинится за нас. Так что все улажено. Поехали.
Из Лондона мы выбирались целую вечность — отчасти потому, что на улицах было много машин, отчасти потому, что водитель из Эрскина был никудышный: он очень нервничал и то и дело давил на тормоза. При таком раскладе до Ньюмаркета мы будем добираться часа полтора, не меньше. А за это время я успею прийти в себя.
Мы почти не разговаривали. Джей Эрскин запер все двери с водительского места, Нестор Полгейт сунул электрошок в футляр и положил его в правый карман пиджака, так, чтобы его не было видно и в то же время он был под рукой.
Я сидел рядом с ним. Положение мое было двусмысленным. С одной стороны пленник, с другой стороны — хозяин положения; я и так собирался в Ньюмаркет, и в то же время меня везли туда силой. Я выжидал, пока ко мне вернется энергия — телесная, умственная и душевная.
«Электрошок…» — думал я. Я слышал о таких штуках, но никогда раньше их не видел. Первоначально ими пользовались американские полицейские, чтобы обезвреживать опасных преступников, не убивая их. Действует мгновенно. Очень эффективен. Еще бы!
Я припомнил давно забытые уроки физики. Если потереть друг о друга пьезоэлектрические кристаллы, между ними проскочит искра, как в кухонных зажигалках. Наверно, электрошоковые дубинки действуют по тому же принципу, только гораздо сильнее. А может, и нет. Надо будет спросить у кого-нибудь. А может, и не стоит. Пять тысяч вольт…
Я поглядел в затылок лорду Вонли. Интересно, что он себе думает? Но согласился он очень охотно, это точно. Они ухватились за мое предложение, как голодающий за кусок хлеба. И даже не спросили, зачем и почему. Все, что может причинить вред Мейнарду Аллардеку, стоит того, чтобы за него взяться.
Наверно, именно поэтому лорд Вонли так охотно познакомил меня с Розой Квинс и предоставил мне доступ к материалам. Он решил, что мои булавочные уколы могут помочь скомпрометировать Мейнарда.
Я задремал, потом проснулся, как от толчка, и обнаружил, что Полгейт смотрит на меня. Похоже, он был озадачен.
Сейчас я чувствовал себя тряпичной куклой и решительно не знал, что ему сказать. Поэтому я не сказал ничего. Вскоре он отвернулся и стал смотреть в окно. Но тем не менее я отчетливо ощущал его беспощадную силу и понимал, что если в ближайшие несколько часов я хоть раз промахнусь, он вполне может сломать мне жизнь.
Я стал думать о ловушке, которую они подстроили мне в «Гинеях».
Спонсоры Ледника позвонили мне и оставили на автоответчике приглашение на ленч. Где именно — спонсоры не сказали, но сказали, что это будет завтра, во вторник — то есть, значит, уже сегодня. Должно быть, сообщение перехватили и передали Полгейту, а он сказал об этом лорду Вонли. А лорд Вонли ответил: «Нет ничего проще, друг мой: я предложу этим спонсорам объединиться — вряд ли они откажутся, — а Кит Филдинг будет непременно: он на все готов, лишь бы угодить принцессе…»
Полгейт знает «Гинеи». Знает Марио. Знает, что там можно запереться в отдельной комнате на час и никто тебе не помешает. Наверняка ему известно не одно такое место.
Возможно, именно лорд Вонли посоветовал спонсорам Ледника собраться в «Гинеях». А может, они с самого начала так решили. В «Гинеях» часто проходили всяческие торжества, посвященные скачкам. Вполне возможно, что спонсоры сами выбрали именно этот ресторан, тем более что здесь можно было посмотреть фильм.
А, что толку об этом размышлять? Как бы то ни было, их план сработал.
Я подумал также о союзе между лордом Вонли и Полгейтом, владельцами враждующих газет. В печати они готовы были перегрызть друг другу глотки, но за кулисами действовали сообща.
Союзники. Но не друзья. Они явно чувствовали себя неуютно в присутствии друг друга.
Первого октября лорд Вонли подписал письмо, рекомендующее дать Мейнарду титул. Возможно, он подмахнул его не задумываясь, почти не зная Мейнарда.
Но вскоре после этого его сын Хью признался в своей сделке с Мейнардом. И разгневанный лорд Вонли решил погубить репутацию Мейнарда с помощью Полгейта и его «Знамени». Потому что подобная акция была именно в духе «Знамени». И Джей Эрскин, который раньше работал на лорда Вонли, пришелся ко двору именно в «Знамени». К тому же было известно, что противозаконные действия его не пугают.
Я не знал, почему лорд Вонли обратился к Полгейту, почему он ожидал, что Полгейт согласится ему помочь. Но причина должна была быть. Можно, конечно, спросить — но вряд ли мне ответят.
Конечно, лорд Вонли мог бы сказать у себя в благотворительной организации, что решил отозвать рекомендацию, данную Мейнарду. Но они могли бы ответить, что его сын — сам дурак, а Аллардек просто ему помог. Лорд Вонли был газетчиком и, видимо, решил, что несколько разгромных статеек подействуют вернее и к тому же такая месть будет куда приятнее. Но, видимо, до того он обратился к авторам передачи «Секреты бизнеса». Видимо, именно он сказал им: «Раскопайте все, что сможете, насчет этого Аллардека. Дискредитируйте его. Я заплачу». Но режиссер его надул: если верить Розе Квинс, ему уже не раз случалось брать деньги за то, чтобы позволить жертве сорваться с крючка.
Передача «Секреты бизнеса» оказалась хвалебной. Это совсем не входило в планы лорда Вонли. И тогда ему пришлось обратиться к Полгейту.
Я закрыл глаза и снова задремал. В машине слышалось тихое гудение они включили печку. Я подумал о лошадях. Насколько же они все-таки честнее людей! Завтра я должен участвовать в скачках в Хейдоке. Слава богу, ипподромовского врача в «Гинеях» не было!
«Перейти в чужие руки… — подумал я без всякой связи с предыдущими мыслями. — Фирма не должна перейти в чужие руки…» Если я сделаю ошибку, Полгейт меня убьет. К концу путешествия душевные и физические силы вернулись ко мне — постепенно, как поднимающийся прилив. Это было необыкновенное чувство: я и не подозревал, как я силен, пока не утратил силу и не ощутил ее возвращения. Словно человек, который не сознавал, как он был болен, пока не выздоровел. Только наоборот.
Я радостно потянулся, ощущая, как заново окрепли мои мышцы, и глубоко вздохнул, расправляя грудь. Полгейт почуял, что я ожил — для него-то ощущение своей мощи наверняка было привычным, — и несколько напрягся.
В пять минут четвертого Эрскин въехал во двор конюшни Бобби. Сейчас в конюшнях должна была царить послеобеденная тишина и покой, но во дворе было шумно и полно народу. Эрскин затормозил, как обычно, судорожно дернув машину.
Полгейт приказал ему отпереть двери, и мы все выбрались наружу.
Холли рассеянно поглядела в нашу сторону. Во дворе стояло еще три-четыре машины, коневозка с опущенным помостом, и рядом с ней стояли конюхи с недоуздками.
И — Джермин Грейвс! Я глазам своим не поверил.
Холли узнала меня и бросилась ко мне.
— Сделай что-нибудь! Он психует, а Бобби в доме, с Мейнардом, Мейнард приехал еще утром, и они все время кричат друг на друга, я туда идти не хочу. Слава богу, что ты приехал! Господи, какой бардак!
Увидев меня, Джермин Грейвс тоже подошел ко мне. Он мельком глянул на Полгейта, Эрскина и лорда Вонли и воинственно сказал:
— Это что еще за типы? Слушайте, Филдинг, я вашим мухлежом сыт по горло! Я приехал за своими лошадьми.
Я обнял Холли за плечи.
— Чек оплачен? — спросил я у нее.
— Да оплачен, оплачен, черт бы вас побрал! — яростно выпалил Грейвс.
Холли кивнула.
— Торговец кормами сказал, что получил деньги. Еще вчера.
— Это что еще такое? — осведомился Полгейт.
— Не суйтесь не в свое дело! — оборвал его Грейвс. — Филдинг, я с вами разговариваю! Отдавайте мне моих лошадей, или я вызову полицию, черт побери!
— Успокойтесь, мистер Грейвс, — сказал я. — Сейчас вы их получите.
— Их нет на месте! — Он набычился и яростно уставился на меня, а я подумал, как забавно, что он не обращает ни малейшего внимания на Полгейта.
Наверно, для того, чтобы кого-то бояться, надо знать, что он страшный…
— Мистер Грейвс, — любезно сообщил я владельцам газет и репортеру, — забирает своих лошадей, потому что его напугала заметка, которую он прочел в разделе «Частная жизнь». Так сказать, сила печати в действии.
— Закройте варежку и отдавайте мне моих лошадей! — рявкнул Грейвс.
— Да, конечно. Ваши конюхи просто не там ищут.
— Джаспер! — заорал Грейвс. — Иди сюда!
Злосчастный племянничек подошел, опасливо поглядывая на меня. Я кивнул, приглашая их за собой.
— Идемте.
Джей Эрскин хотел меня остановить, но Полгейт вмешался и сказал, чтобы он меня не трогал. Я отвел Джаспера на соседний двор и показал денники, в которых стояли лошади Грейвса.
— Я ужасно извиняюсь… — сказал Джаспер.
— Пожалуйста-пожалуйста! — ответил я, подумав, что если бы не они, мы бы не стали устанавливать сигнализацию, а без сигнализации мы не поймали бы Эрскина, когда он полез на крышу. Так что, пожалуй, нам следовало все же быть благодарными Грейвсам.
Я вернулся во двор. Джаспер шел за мной, ведя в поводу одну из лошадей. Все, кто был во дворе, оставались на прежнем месте, и Грейвс орал что-то насчет того, что не доверяет тренерам, которые не могут оплатить свои счета.
— Бобби без вас будет куда спокойнее, мистер Грейвс, — сказал я. — Заводите лошадей в фургон и проваливайте.
Я подумал, что сейчас Грейвса хватит удар. Он пару раз открыл и закрыл рот и наконец направился к фургону, чтобы излить свой гнев на злосчастного Джаспера.
— Ну слава богу! — сказала Холли. — Так достал! Я так рада, что ты приехал! Как прошел ленч?
Читать бесплатно другие книги:
