Самоучитель Игры Синицын Алексей
Шустрый китаец половой, принёс от старого Ли ещё две порции «Джонни Уокера» со льдом и забрал пустые стаканы, унося их на своём подносе, ловко лавируя между столами.
— В Марселе я не нашёл ничего лучше, как наняться матросом на торговый корабль, отплывавший в Сиам. Париж для меня был навсегда потерян, как первая любовь. Думаю, Вы меня понимаете, мистер Кроуз. Я, кстати, там больше никогда не бывал и не хочу… Потом я вёл бухгалтерские дела одного рисового плантатора, ещё я занимался контрабандой индийских алмазов и чуть не погиб. Ходил с японской китобойной флотилией. И даже умудрился 2 года прожить в Непале послушником одного странного монастыря. Да, я ещё забыл про должность шпрехшталмейстера в сиднейском цирке и… Вы думаете, для чего я это всё Вам рассказываю? — снова спохватился Лемюэль Смит.
— Думаю, — предположил полицейский, принимаясь за второй стакан, — Вам хочется плавно подвести меня к тому, как вы стали коммивояжером. Кстати, что вы носите в своём саквояже?
— А у Вас острое чувство юмора, мистер Кроуз! — немного осоловело улыбнулся Смит. — Там всё, что нужно человеку, у которого нет ни прошлого, ни будущего, а одно лишь только настоящее.
(«Начал пьянеть?»)
— И всё-таки, почему Вы следили за мной? — настаивал инспектор.
— Эх, мистер Кроуз, мистер Кроуз, я следил не за Вами, я выслеживал Ся Бо.
— Вы знали о существовании Самоучителя и хотели выкрасть его?
Смит брезгливо поморщился.
— То, что я передал Вам сегодня в кантонской опере, не является Самоучителем Игры, это всего лишь какие-то личные записки и комментарии Ся Бо. Они, должно быть, не лишены смысла и представляют для Вас, как я понял, определённую практическую ценность. Только, повторяю ещё раз: это — не Самоучитель Игры, — коммивояжер цокнул языком и развёл в стороны свои длинные худые руки, мол, хотите, верьте, хотите нет.
«Вот так, так! — подумал Джозеф Кроуз. — Теперь понятно, почему Лемюэль Смит вернул мне рукопись, он искал у Ляо что-то совсем другое».
— Я, право, не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, — инспектор был явно обескуражен, хоть и старался это скрыть. — Дело об исчезновении Ся Бо поручено вести мне, и я должен знать…
— Вы, уважаемый мистер Кроуз, не то, что не совсем понимаете, Вы совсем не понимаете, что я имею в виду, — выговорил коммивояжёр уже изрядно заплетающимся языком.
Инициатива диалога явно ускользала от следователя.
— Попросите у китайца ещё виски, пожалуйста, — Смиту не терпелось снова выпить.
«Эк, его развезло, но оно, может, и к лучшему». Кроуз щёлкнул пальцами, и к ним опять заспешил половой.
— Сначала Вы подумали, что я убийца. Потом Вы подумали, что я вор, пытающийся похитить рукопись Самоучитель в корыстных целях. Но ведь это Вы, Вы, мистер Кроуз под предлогом служебного расследования хотели воспользоваться чужой собственностью! — Смит начал говорить слишком громко, так, что его могли услышать другие. — А я лишь хотел восстановить справедливость и вернуть украденное!
Лейтенанту пришлось собрать всё своё хладнокровие, чтобы окончательно не проиграть начатое дело. А заодно нужно было урезонить разошедшегося коммивояжера.
— Во-первых, перестаньте орать, — зловеще прошипел он, ухватив собеседника за провисший рукав. — А, во-вторых, с Вас, милейший, никто ещё не снимал подозрения в убийстве переводчицы, — полицейский отпустил рукав коммивояжера и оправил свой сюртук. — Всё, что Вы сейчас рассказываете очень прелюбопытно, только, возможно, всё это — лишь хитроумная попытка замести следы. И помните, что окончательные выводы следствия предстоит сделать именно мне. Так-то.
— И, тем не менее, я говорю правду, — угрюмо отозвался коммивояжер. — Это Ся Бо похитил настоящий Самоучитель Игры из монастыря Тяо Бон, а я лишь разыскивал его, чтобы вернуть то, что принадлежало многим поколениям монашествующих игроков, обратно.
— Но Ся Бо, насколько мне известно, ни от кого не скрывался, — повторил Кроуз слова своего отца, — устраивал прямо здесь в «Усталом Драконе» свои аттракционы и ещё во многих местах. Его в Гонконге каждая собака знала.
— Это для Вас он был местным чудом, а я искал его 7 лет по всей Индии и юго-восточной Азии. Хорошо, что он вообще не удрал в Америку или в Канаду. К тому же, этим именем он прозвался уже здесь, в Гонконге. Мне этот человек был известен, как Патриарх Тлаху.
— Патриарх Тлаху? — с сомнением переспросил Кроуз. — У него, кажется, был паспорт Британского подданного на имя гражданина Ли Хун Вэя. («Нужно будет проверить, однако, где он его получил и при каких обстоятельствах»).
— Вот видите, инспектор — «кажется». Этот проныра мог доказать, что он российский Цесаревич. Однако, кто он на самом деле, не знает никто, уж поверьте.
— Но в своей рукописи Ся Бо довольно подробно пишет о пребывании в молодые годы в Шанхае. Скажете, тоже «липа»? — Кроуз уже и сам не знал, что думать и чему верить.
— Не знаю, про это ничего сказать не могу. Я встретился с ним в монастыре Тяо Бон и знал его под именем Патриарха Тлаху, — упрямо повторил Лемюэль Смит.
— Но как же тогда Вы вообще нашли его?
— В том-то и дело, что я не нашёл его, не успел. Мне на глаза случайно попалась заметка из газеты «Сны Британского Льва» от 24 июня сего года, в которой писалось о его загадочном исчезновении.
— И Вы сразу поняли, что в заметке писалось про него? — рассмеялся Кроуз, почёсывая свой коротко стриженый затылок.
— Конечно, это был он! И, между прочим, я оказался прав, — совершенно серьёзно отреагировал на снисходительный тон инспектора Смит. — Да, я не застал его в Гонконге, должно быть, он первым узнал о моём присутствии здесь и решил дать дёру. Но я видел записи, сделанные его рукой. Говорю Вам, это не кто иной, как Патриарх Тлаху!
«Дурацкая мистика какая-то» — подумал испектор.
— Так как же Вам всё-таки удалось заполучить его рукопись? Я-то думал, что о ней кроме меня и переводчицы никто не знает.
На лице Лемюэля Смита блеснула плутоватая гордая улыбка.
— Прочитав заметку, я тут же кинулся на пожарище в квартал Устриц. Сами понимаете, отыскать жилище Ся Бо среди выгоревших домов не представляло никакой трудности. Все не в меру распускали языки, только успевай внимательно слушать.
Полицейский кивнул, раскуривая сигару.
— Мои действия объяснялись весьма просто: если Ся Бо погиб, то Самоучитель Игры должен быть спрятан в каком-нибудь тайнике в его жилище. И я должен был попытаться его там найти.
— Да, но если мне не изменяет память газета «Сны Британского Льва» сообщала, что Ся Бо не был найден среди мёртвых. Там прямо писалось о его исчезновении, — полицейский пыхнул облаком сигарного дыма в бумажный фонарик, висевший над столом.
— Это так, мистер Кроуз. Но пожар, сами знаете, дело такое. Разобраться поначалу трудно. Потом газетчики могли что-то напутать, — он нервно всплеснул руками, — и что мне оставалось делать? Я десять лет гонялся за этим человеком и вот, когда я почти настиг его… Я пытался ухватиться за любую возможность.
— Это мне понятно. Продолжайте.
— Прибыв на место, я сразу понял, что меня опередили. Заглянув в выгоревший дом, я увидел там Вас и ещё одного полицейского.
— Сержант Гарри Хаттон. Со мной был сержант Гарри Хаттон, — пояснил Кроуз.
— Да, и вы, как это у вас там говорится, производили осмотр помещения. Оцепления ещё не успели выставить, поэтому вокруг выгоревших домов сновало много зевак, некоторые из них откровенно рассчитывали в случае удачи поживиться тем, что возможно уцелело при пожаре. Я же, перейдя на противоположную сторону улицы, с которой хорошо просматривался второй этаж, не отрывал взгляда от комнаты Ся Бо.
— И Вы увидели, как я нашёл рукопись? — с откровенным недоверием спросил инспектор.
— Нет, конечно же, нет. Но когда Вы с сержантом Хаттоном закончили необходимые дела и отбыли, я пробрался в выгоревшее помещение после вас и обнаружил там пустой огнеупорный тайник. Сами посудите, мистер Кроуз, что я должен был подумать?
— То, что если Самоучитель Игры сохранился, и Ся Бо не успел по каким-то причинам захватить его с собой, он должен быть у меня. — резюмировал инспектор, пожёвывая свою сигару.
— Вот видите, Вы верно меня поняли. И заметьте, я опять оказался прав! Довольный собой коммивояжёр развернулся к столу чуть боком и наконец-то опустил свой саквояж на пол. («Ну вот, наконец, и расслабился…»).
— Если и в самом деле окажется, что вы не убивали переводчицу, я похлопочу, чтобы Вас приняли на службу в полицию, сразу на должность инспектора.
— Ха-ха-ха. Опять Ваши шуточки, мистер Кроуз, — коммивояжер ослабил ворот.
— Ну, хорошо, допустим. А как Вы вышли на девчонку?
— Тем же самым дедуктивным методом! — снова не без гордости за себя объявил он. — Настоящий Самоучитель ей всё равно вряд ли бы удалось перевести, но на Вашем месте, имея дело с любопытной китайской рукописью, сулящей многие выгоды, я бы поступил точно так же.
— Но она — не единственная переводчица с китайского в управлении Британской Колониальной полиции, — заметил инспектор.
— Да, мистер Кроуз, да, — махнул указательным пальцем Смит пред своим, приобретшим выразительную мимическую подвижность лицом, — только две другие — англичанки. Ну какой же идиот станет обращаться с таким деликатным поручением к англичанкам! — коммивояжёр громко захохотал.
— Я хочу, чтобы Вы понимали, мистер Смит, что всё, что Вы дальше расскажете о контактах с переводчицей Ляо Вэнь Лянь, может свидетельствовать, как в Вашу пользу, так и напротив, — инспектор сказал это больше для того, чтобы успокоить разгорячённого Смита.
— Я Вас понял, мистер Кроуз, — засопел носом коммивояжер. — Контакты… Контакт был только один, вчера вечером. Я предварительно выследил, где именно она живёт и положился на удачу. Только сначала мне пришлось угостить садовника той старой леди, у которой она снимала комнату. Я убедил его, что имею виды на Ляо, и она вроде бы не против, но нас волнует хозяйка дома, известная своими строгими нравами. Тогда благодарный садовник поспешил меня успокоить и поддержать в моём предприятии. Он рассказал, что леди принимает в качестве снотворного опиумные капли, и это даёт ему возможность самому вволю резвиться по ночам с домработницей Луизой.
(«Вот тебе, и ни одна мышь не проскочит! Старая кошёлка»).
— Девушка вполне могла оставлять рукопись в рабочем кабинете, — продолжал коммивояжер, — и тогда, сами понимаете, мне никак не светило до неё добраться. Как видите, я снова хватался за единственную призрачную возможность. Садовник в назначенный час открыл мне ворота и указал на лестницу, ведущую в мансарду, где жила Ляо. Я поднялся по скрипучим ступеням, но старая леди, видимо, и вправду дрыхла как сурок, наглотавшись своих чудесных капель.
Через оконце комнаты Ляо во внутренний двор проливался тусклый желтоватый свет. Девушка ещё не спала. А то, что она даже на ночь не запирает дверей, я узнал от того же садовника. Охальник как-то сам попытался пробраться к ней, но получил по такому месту, что три дня был вынужден что-то невнятное потом объяснять Луизе, — Смита и теперь, когда он обо всём рассказывал инспектору вновь позабавила эта интимная подробность. — Больше всего я опасался, что она примет меня за насильника, пробравшегося в дом. Поэтому я тихо постучал в её дверь. Мне никто не ответил. Тогда я постучал во второй раз, а потом, не дождавшись ответа и во второй раз, я без приглашения вошёл. Сердце моё бешено колотилось, возможно, я был у самой цели.
— И что Вы увидели?
— Девушка стояла посреди комнаты и держала двумя руками перед собой какой-то странный кривой нож. Она была готова ко всему, это читалось в её взгляде. Тогда я сказал: «Ляо, Вам не нужно бояться меня. Я не опасен. Меня послал Ся Бо, он хочет вернуть то, что принадлежит ему по праву».
— И она Вам поверила? — Кроуз недоверчиво глянул на свою потухшую сигару.
— Не сразу. Но на моей стороне было то, что я кое-что знал о настоящем Самоучителе Игры и о Патриархе Тлаху. Выслушав меня, она, немного поколебавшись, всё-таки отдала мне рукопись Ся Бо, произнеся при этом странную фразу: «Когда лиса попадает в капкан, ей всё равно, в какую сторону бежать».
Инспектор на несколько секунд задумался, осмысливая последние слова Ляо.
— Но Вы же поняли, что это не настоящий Самоучитель, не так ли?
— Разумеется. Только что же мне было делать? Вернуть его тут же девушке обратно, сказав, что Ся Бо эта рукопись уже не нужна? Если бы я тогда придал серьёзное значение её словам, если бы знал, чем всё обернётся, то я бы непременно так и поступил, хоть и выглядел бы чрезвычайно глупо, — коммивояжёр стал терзать свои редкие длинные волосы. — А ещё она дала мне ключ и попросила запереть дверь снаружи.
— И Вам это не показалось странным?
— Конечно, показалось! Но я был так разочарован тем, что у неё не оказалось того, что я искал все эти долгие годы… И я, почти в беспамятстве, сделал то, что она просила.
— И её ключ до сих пор у Вас?
— Да, он в моём саквояже, — Лемюэль Смит потянулся вниз, но Кроуз остановил его, сказав, что возьмёт ключ у него позже.
— Ну, а что же, в таком случае, было в настоящем Самоучителе Игры?
— Этого я не знаю, — снова выпрямившись на стуле, твёрдо выговорил коммивояжер. — Я был лишь послушником в монастыре Тяо Бон, в монастыре истинных ценителей Игры. — Говоря про истинных ценителей Игры, он в знак особого уважения высоко вскинул голову.
— Но Вы сказали, что Ся Бо, то есть Тлаху, был Патриархом?
— Поймите, Кроуз, Игра — это высокое, запредельное и даже смертельно опасное искусство. Это искусство избранных, посвящённых. Когда я говорю «Игра», то не имею в виду ни одну из конкретных игр, известных человечеству. И в то же время, Игра охватывает все когда-либо существовавшие, существующие и ещё не придуманные, а только будущие существовать в мире игры. Вы понимаете меня?
— Честно говоря, с трудом, — признался Кроуз.
— Так вот, поначалу, Тлаху был обычным монахом, но ему каким-то образом удалось придумать некую игру, в которую он вовлёк решительно всех в монастыре, и в результате из этой игры он вышел абсолютным победителем. Это, знаете, как если бы всех великих математиков мира развратили какой-нибудь особенно удачной и привлекательной разновидностью бриджа. И вот теперь, увлекшись этой новой придумкой, они бы, все как один, забросили свои математические построения и только играли бы в карты дни и ночи напролёт. Примерно так и случилось. Именно победа в такой «карточной игре» позволила стать Тлаху Патриархом обители Тяо Бон.
А Самоучитель… Самоучитель — это коллективный труд многих поколений. Он писался на протяжении нескольких сотен лет, и каждый Патриарх вписывал в него что-то новое, некие свои откровения об Игре, снисходившие на него после долгих уединённых размышлений. Но Тлаху решил присвоить себе этот труд и вынести его из монастыря. Какую цель он преследовал, я не знаю. Для простых смертных Самоучитель Игры бесполезен, почти как учебник геометрии для муравьёв. Но, может быть, он решил всё-таки попытаться сделать из Самоучителя что-то более понятное и практически значимое? — пожал плечами Лемюэль Смит, — иначе, зачем, ему понадобилось выносить Самоучитель в мир? Возможно, он решил разбить единое незамутнённое, как воды горного озера, зеркало Игры на множество мелких осколков, в каждом из которых отражается путь выигрыша, приложимый к одной из существующих человеческих игр. С точки зрения любого монаха — это, конечно же, непоправимая глупость и великое кощунство, — он немного помолчал. — В общем, что сделано, то сделано. Моя задача не судить Патриарха Тлаху, а вернуть Самоучитель Игры в монастырь Тяо Бон, если, конечно, он ещё существует в целости и сохранности.
Коммивояжер многозначительно умолк.
— Вам кто-то поручил эту миссию? — Кроуз спросил без всякого намёка на иронию.
— Я вызвался сделать это сам, но, естественно, получил благословение от Наместника.
— Да, и ещё один вопрос: а что за игру придумал Патриарх Тлаху в монастыре Тяо Бон?
— Она называется «Дьявольская радуга», — зло, уставившись в опустевший стакан, сквозь зубы процедил послушник.
Джозеф Кроуз заметил как старый, толстопузый Ли из-за прилавка посылал кому-то глазами энергичные знаки. Полицейский догадался, что хозяин «Усталого Дракона» кого-то предупреждал о его присутствии.
Глава седьмая. Гонконгский карнавал
1
— Сначала мой новый сотрудник по прибытии сутки шляется неизвестно где, а потом на второй день ещё и опаздывает на работу!
Бульдог Билл, взгромоздив свои лакированные штиблеты на стол, с нескрываемым интересом рассматривал Ричарда, как рассматривал бы блоху неизвестно как заскочившую в его редкие, седые, отливающие пегой желтизной волосы. Прежде, чем раздавить блоху ногтем, нужно было сначала как следует надивиться этой необыкновенной тварью. При этом кончики пальцев его рук выбивали неровную чечётку. Мистер Пикфорд походил на католического падре, в нетерпении ожидающего откровенной исповеди молодой и особенно соблазнительной прихожанки.
Ричард возбуждённый, с болезненным блеском в глазах, после бессонной ночи похищения, пытался сосредоточиться на лице шефа.
— У меня, кажется, наклёвывается сенсационный материал! — он даже сделал шаг вперёд, навстречу боссу.
— Да, об обезьянах, нападающих на мороженщиц! — съязвил Бульдог Билл.
(«Откуда он, чёрт возьми, знает?! Неужели Мэри-Энн выложила ему всё в таких подробностях?! Вот маленькая дрянь!»).
— Нет, это касается тайных обществ Гонконга.
Реакция шефа показалась ему странной. Бульдог Билл отвёл от него взгляд куда-то в сторону и стал языком изнутри вылизывать свою правую щёку.
— Конкретно я имею в виду масонскую ложу, точнее то, во что она превратилась…
— Послушай, Ричард, — шеф спрятал ноги под стол, — присядь-ка, — он указал корреспонденту на стул напротив.
Ричард, пошатываясь, проследовал к стулу и неловко плюхнулся на мягкое, ватное седалище.
— Ты в Гонконге человек новый, можно сказать, гость, — Пикфорд пытался тщательно подбирать слова. — Многого ты здесь не знаешь, а понимаешь и того меньше. Но ты, каким-то непостижимым для меня образом, всего лишь за двое суток, не прилагая к тому никаких усилий, умудряешься просовывать свой нос туда, куда люди, повыше и попочтеннее тебя стремятся попасть годами! Нет, для репортёра — это ценнейшее качество! — мистер Пикфорд взмахнул руками над головой.
«Старый Бульдог Билл расщедрился на похвалу! Неужто, всё и в самом деле так плохо?»
— Но, поверь мне, сынок, — он минорно улыбнулся, — тебя затягивает в адскую мясорубку. Скоро нас всех затянет в общую гигантскую мясорубку, — с печальной усмешкой добавил он, — но это вовсе не означает, что нужно стараться попасть туда первым.
— Да я никуда не лезу, мистер Пикфорд, — пожаловался Ричард, — всё происходит как-то само собой!
— И слышать об этом больше ничего не хочу! — бульдог Билл замахал руками, как будто отгонял от себя кусачих пчёл. — Ты изучил досье, которое тебе вчера дала Мэри-Энн?
— Да, конечно, — снова озадаченный странным поведением шефа подтвердил Ричард.
— Я переговорил с американским консулом, он прихватит тебя на субботний приём в японское торговое представительство. Ходи, смотри, слушай, много не пей и не болтай. Для начала, он познакомит тебя, с кем надо, дальше освоишься, будешь действовать по обстановке.
— Но что я должен делать?
Бульдог Билл нахмурил брови и приложился грудью к столу.
— Поработать на дядю Сэма, сынок. Нас будет интересовать всё, что касается возможных перспектив торговой блокады Гонконга японским военным флотом, — всё это Пикфорд произнёс, как чревовещатель, почти не размыкая губ. — Усёк?
(«Поздравляю, мистер Воскобойникофф, теперь ты ещё, ко всему прочему, военный разведчик», — равнодушно отстучал телетайп в голове Ричарда).
— Есть, сэр! — корреспондент отдал честь шефу на американский манер взлётом правой руки от виска.
— Не паясничай, — скривился Бульдог Билл. — Иди лучше прими душ и выспись, как следует — смотреть страшно. А завтра ровно в 6 вечера у меня, трезвый и с иголочки, консул заедет в Агентство, и только потому, что я его об этом попросил. Тебе всё ясно? — Пикфорд, как заправский психиатр пощёлкал пальцами перед лицом своего нерадивого сотрудника. — Суббота завтра! Не вчера и не через двое суток, а завтра! Иди!
Выходя из кабинета шефа, Ричард чуть не столкнулся с Мэри-Энн.
Девушка, смущённо улыбнулась, опустила свои утренне-серые глаза и поздоровалась. Американец вполоборота зло и быстро оглядел её с ног до головы, и, ничего не ответив, поспешил на выход. Джек Доннован, ставший свидетелем этой сцены, из своего угла нагло и раскатисто расхохотался в спину уходящему Ричарду. А потом с удовольствием выдул очередной пузырь из своей вечной жевательной резинки и с наслаждением его лопнул.
«То опаздываешь, то иди, выспись», — с досадой думал репортёр, выходя на шумную улицу с вечно спешащими куда-то курьерами, клерками и торговцами, разносящими горячий чай на своих прямолинейных коромыслах. Да, выспаться и впрямь сейчас не мешало. Ричард уже хотел направиться прямо в гостиницу, но почувствовал нервный голод и решил предварительно заскочить в «Усталый Дракон», что-нибудь перекусить. Благо, что было по пути.
— А, господин корреспондент! Рады Вас снова видеть у нас! — на чистейшем русском поприветствовал его Сянь Пин, едва Ричард забренчал деревянными висюльками при входе в зал.
«Наверное, в прошлый раз я спьяну выболтал ему, чем намерен заниматься в Гонконге, — догадался репортёр. — А там, кто его знает…» — Он снова с негодованием вспомнил о безобразном «доносе» Мэри-Энн.
— Только учтите, — предупредил Сянь Пин, — если рассчитываете на бесплатный виски. С тем, кто посещает наше заведение во второй раз, мы уже играем в игру «Кто первый скажет двести».
Хитрый уйгур-«оппортунист» беззвучно затрясся.
— Нет, нет дружище, — поспешил заверить бармена Ричард, — мне бы чего-нибудь перекусить. С утра во рту маковой росинки не было, — блеснул он перед стариком, вспомнившимся русским фразеологическим оборотом.
Сянь Пин одобрительно и понимающе закивал. Похоже, ему нравилось здесь, в азиатских тропиках, слышать русскую речь.
Из изумрудного коридора, будто услышав Ричарда, вынырнула плавная и грациозная Ци Си.
Корреспондент заказал яичницу из перепелиных яиц и рубленый бифштекс. Хотел спросить ещё кофе, но передумал, решив выпить сельтерской воды.
В зале помимо него находились ещё только двое китайцев, которые курили и читали одну на двоих газету, периодически тыча в неё пальцами и что-то объясняя друг другу. Ци Си была с ним предельно церемонна и подчёркнуто холодна.
Ричард взглянул на бармена. Тот весело подмигнул в ответ, указав кивком головы на девушку. Мол, ничего, ничего, подуется и перестанет. Корреспондент картинно вздохнул и заговорил с китаянкой.
— А что, мистер Кроуз не появляется в заведении в первой половине дня?
— Мистер ещё чего-нибудь желает? — вместо ответа спросила она и в её раскосых глазах сверкнула холодная разящая сталь её далёких предков.
— Мистер желает сыграть в шахматы, — не придумав ничего лучшего, наобум ляпнул Ричард.
— Это невозможно, я выполняю свою работу, — так же холодно ответила Ци Си.
Репортёр снова взглянул на Сянь Пина, тот сжал кулак и всем своим видом рекомендовал не сдаваться.
— Но сейчас почти нет посетителей, — Ричард обвёл рукой зал, точно Ци Си сама этого не знала.
— Простите, но это совершенно невозможно. Я не могу присаживаться к клиентам за стол.
Ричард уловил, что всё же что-то в ней дрогнуло. Она потупила глаза.
— А зачем присаживаться? — нашёлся он. — Представьте, что вы даёте сеанс одновременной игры одному единственному сопернику.
Теперь Ци Си посмотрела на Сянь Пина. Тот не замедлил и выказал своё полное согласие с Ричардом. Дескать, садиться нельзя, а играть можно. Клиент всегда прав!
— Ну, хорошо, — с каким-то внутренним облегчением согласилась она, — только сеансёр всегда играет белыми, — напомнила официантка.
— Не беспокойтесь. Я знаю правила, — обрадовался корреспондент.
Всё-таки ему удалось смягчить сердце девушки.
Сянь Пин проворно достал из-под барной стойки шахматную доску и передал её Ричарду. Но только тот начал расставлять фигуры, как в заведение ввалились четверо шумно переговаривающихся между собой молодых человека внешности начинающих банковских клерков. Они размахивали руками, таращили глаза во все стороны. Клерки явно были в заведении в первый раз. «Какого чёрта сюда занесло этих «пингвинов»?» — с раздражением подумал Ричард. Но Ци Си успокоила его, прикрыв на секунду глаза («ты расставляй, расставляй, всё остаётся в силе…»).
Когда все фигуры стояли на своих местах, в «Усталом Драконе» стало ещё на два посетителя больше. На ланч заглянул толстый вальяжный индус и его тощий суетливый товарищ, оба, как полагается, в белоснежных чалмах.
Сянь Пин поставил перед собой табличку, предлагающую сыграть в игру, кто первый скажет «сто». Но на неё никто из присутствующих не обратил внимания.
Ричард уже было заскучал, но вынырнувшая как всегда неожиданно из-за его спины Ци Си шепнула в его сторону: «е2 — е4». И тут же направилась к столику молодых клерков, принимать заказ.
Корреспондент передвинул на две клетки вперёд белую пешку, и решил, что будет играть «Сицилианскую защиту». Его чёрная пешка выскочила в ответ на поле с5.
Оставшись наедине с собой, он глубоко задумался, в его душу чёрной тенью снова стала заползать минувшая тревожная ночь.
Регламент Игры, в духе напускной масонской таинственности, оказался на деле множеством папирусных свитков, исписанных красными чернилами при помощи очинённого гусиного пера. Всю эту охапку Клеопатра радостно вывалила перед ним на стол. Ричарда охватила тоска. Перечитать всю эту «ересь», накопившуюся за много лет за раз было просто невозможно. Но и выносить эти свитки из здания, в этом не было никаких сомнений, она бы ему не позволила. «Может, всё-таки послать её куда подальше?» — ещё раз подумал он. Но во взгляде женщины Ричард прочёл странное сочетание решимости на любые, самые безрассудные поступки, причудливо смешавшуюся с неподдельно искренней и беззащитной мольбой о помощи. Нужно было каким-то образом сужать область поиска.
Первое, что ему бросилось в глаза, было то, что Клеопатра, умышленно или просто за отсутствием времени, не совсем точно передала ему суть некоторых принципиальных моментов Регламента.
(Белый конь Ци Си как и полагается, ушёл на f3. Ричард ответил: e7 — e6).
Она сказала, что «чёрным» становится игрок, которому 7 раз подряд выпадает красный купон. То есть, будто бы всё сводилось только к воле случая. Ты приходишь в воскресный день на это «адское сборище» и неумолимо бесчувственный железный автомат выдаёт тебе низшее, «красное» достоинство. И так должно произойти семь раз подряд. Случай почти невероятный. Ричард прикинул: один на 7 в седьмой степени!
— Сянь Пин, а сколько будет семь в седьмой степени?
— 823 543 — почти не задумываясь, ответил бармен, с усердием протирая бокалы. Только глянул в потолок.
«Да, это всё равно, что джек-пот сорвать в национальной лотерее», — прикинул Ричард.
Однако, внимательное чтение поправки, касающейся «чёрной пустышки» навело его на мысль, что это не совсем так. Клеопатра говорила, что красный купон должен 7 раз подряд «выпасть». Но в поправке употреблялось слово «остаться». А именно, для того, чтобы превратиться в «чёрного», на руках у игрока в конце каждого «Судного дня» должен был именно оставаться красный купон. При этом, имея красный купон и просто избегая поединков сделаться «чёрным» было невозможно, так как Регламент предписывал не менее 7 поединков в течение 7 недель.
Ситуация получалась неоднозначной. С одной стороны, обладатель красного купона, выданного по случаю автоматом, должен был провести хотя бы один поединок в неделю, и тогда ему выдавался следующий купон, который мог уже совсем не быть красным, что, казалось бы, делало появление «чёрной пустышки» не менее невероятным событием, чем при простом случайном выпадении. Но, с другой стороны, между «оставаться» и «выпадать» существовала очевидная смысловая разница. Ричард определённо это чувствовал, как и то, что этой разницей можно каким-то образом воспользоваться. И только когда рассветные лучи восходящего приплюснутого гонконгского солнца стали пробиваться сквозь щель между тяжёлых синих портьер, освещая груду изломанных окурков в хрустальной пепельнице, к нему наконец пришло внезапное, но очень простое решение.
(Ци Си сходила d2-d4, Ричард взял её пешку на d4 своей пешкой c5).
Всё дело в штрафном понижении цветового достоинства! Умышленно отказываясь от поединков, можно было с лёгкостью каждый раз понижать своё цветовое достоинство до низшей «красной» степени. Однако, само по себе, это ещё ничего не давало. Для того, чтобы через семь недель стать «чёрной пустышкой», нужно было непременно провести, как минимум, 7 поединков. Каким-то образом нужно было их организовывать. Как это в точности сделать Ричард не знал, но, тем не менее, он почувствовал, что принципиальная и притом единственно возможная лазейка была найдена. Об этом он и сообщил Клеопатре, вызвав её специальным звонком из спальни.
Выслушав суть стратегической находки, она сначала долго и пристально смотрела на Ричарда, как будто гипнотизировала его. И ему даже в какой-то момент показалось, что зрачки её прекрасных миндалевидных глаз стали снова вертикальными, как у ядовитой змеи. А потом неожиданно весело и просто произнесла, будто стряхнув с себя пелену магнетизма: «Чёрт возьми! Никто никогда не удосуживается внимательно прочитать правила». На что корреспондент возразил, высказав ей предположение, что, скорее всего, не он один додумался до этого, в сущности, несложного решения. Другое дело, что, возможно, никому не приходилось всерьёз заподозрить своего господина в статусе «белого» игрока.
«Да, среди играющих много весьма респектабельных адвокатов», — в задумчивости согласилась она.
— А кроме того, в Регламенте есть пункт, пользуясь которым, Белый Господин может весьма удачно скрывать свой статус.
Клеопатра немало удивилась и вопросительно вскинула брови.
— Ну, как же, как же, — поспешил объяснить Ричард, — он может время от времени отпускать на волю часть своих «рабов», просто отказываясь от поединка с ними, в случае вызова с их стороны. При этом, как известно, его высший «белый» статус сохраняется неизменным. Отпущенный же таким образом на волю раб, просто подумает, что его господину на этой неделе выпал купон не самой высокой масти и тот, чтобы не рисковать просто согласился на понижение цветового достоинства. Ведь, отказавшийся от поединка игрок, как известно, не считается проигравшим в данном поединке и поэтому он не становится «рабом».
— Да, Вы гений Ричард! Я же говорю, само Провидение послало мне Вас! — восхитилась Клеопатра.
Но тут же снова погасла, озаботившись новым сомнением.
— А зачем «белому» скрывать свой статус?
— Если община игроков всерьёз заподозрит в ком-то «белого», она тут же станет готовить к бою с ним специального «чёрного рыцаря», тем самым способом, о котором я Вам только что рассказал, чтобы не сделаться его вечными рабами.
— Да, всё верно, — немного поразмыслив, опять согласилась она.
Ричарда слегка удивило то, что его последние слова, которые должны были, скорее, порадовать женщину, привели её в некоторое рассеянное замешательство.
Напоследок, Клеопатра предложила корреспонденту «Бьюик», чтобы отвести его, куда пожелает. Но он от этого предложения с саркастической вежливостью отказался, напомнив, однако, что ему ещё не возвратили его папку с нужными бумагами. Папку, к его облегчению, тут же вернули без всяких вопросов и подозрений.
Ричард и не заметил, что, пока он предавался воспоминаниям прошедшей ночи, «Усталый дракон» почти опустел. Ушли молодые клерки, толстый и тонкий индусы, остались только те двое китайцев, которые продолжали читать одну на двоих газету, по-прежнему что-то растолковывая друг другу на кантонском наречии. Ци Си стояла перед ним и лукаво улыбалась. В её чёрных смоляных волосах, собранных в традиционный китайский «узелок» виднелись две деревянные спицы.
— Устроим блиц, пока никого нет? — предложила китаянка.
— Попробуем, — живо отозвался Ричард.
Всё шло стандартно до 18 хода, фигуры и пешки носились по шахматной доске со скоростью ползающих по столикам бодрых утренних мух. Но на 18 ходу Ци Си неожиданно предложила жертву чернопольного слона за две пешки на клетке h6. Ричард немного подумал, и, как джентльмен, согласился, хотя и не предвидел для себя из принятия этой жертвы ничего хорошего. После чего последовал шах ферзём. Дальше его защитные редуты рассыпались буквально на глазах. Уже на 29-ом ходу всё было закончено.
Сянь Пин, из-за барной стойки наблюдавший за ходом партии, только беззвучно посмеивался в кулачок. Ци Си играла невозмутимо, как будто знала все ходы наперёд, точно вонзала в доску деревянные спицы из замысловатого убранства своих волос. А Ричард, скатываясь в шахматную пропасть, гадал, сочиняет ли она сейчас, играя с ним, лирические стихи, как о том рассказывал мистер Кроуз? Но по мраморно-спокойному выражению лица девушки понять было решительно ничего невозможно. Получение мата принесло корреспонденту небывалое облегчение, почти как от окончания физического соития.
Поздравив Ци Си с красивой победой и попрощавшись с мелко прыскающим Сянь Пином он поплёлся к себе в номер, спать. Ричард явственно ощутил, что теперь свой сон он не смог бы отсрочить даже на час. С той же решительностью, с какой его молодой организм требовал своих прав на перенапряжение сил, теперь он требовал их на срочный, немедленный отдых…
2
— Знакомьтесь, мистер Токура-сан, торговый представитель Японии в Гонконге. — Американский консул, невысокий благообразный старикашка, немного похожий на увядающего Вольтера, запечатлённого в одном из бюстов работы Гудона, слегка подтолкнул Ричарда в плечо по направлению к грузному лоснящемуся японцу в пенсне и с тростью.
— Ричард Воскобойникофф, — корреспондент протянул руку.
(Бульдог Билл настоятельно советовал ему не представляться репортёром Агентства, а просто называть своё имя и делать многозначительное лицо).
— О, я слышал мистер Воскобойникофф — большой либерал, — насмешливо поприветствовал его японец, кивая своей, по-военному коротко стриженой головой на жирной шее.
«Ну, началось!» — с досадой подумал Ричард.
— В тех кругах, которые я представляю, либерализм вовсе никакая не экзотика, а политическая норма, — он, как полагалось, сделал многозначительное лицо, — к тому же, я думаю, уважаемый Токура-сан согласится с тем, что политический либерализм — это наилучшее, а возможно и единственное условие для свободной взаимовыгодной торговли, которой в иных условиях всегда грозит некая опасность.
Японец снова закивал головой, только теперь уже совсем серьёзно, без насмешки. «Сработало!» — похвалил себя Ричард.
Третьим по счёту знакомств шёл тот самый Изаму Такагоси, официально второй консул Японии в Британском Гонконге, а неофициально, согласно досье Бульдога Билла, офицер японской военно-морской разведки. Такагоси встретившись взглядом с корреспондентом, напрягся, как будто припоминая, где он мог видеть стоящего перед ним человека, и заодно соображая, стоит ли его немедленно убить. Но видимо, не найдя ничего определённого в своей памяти благодушно рассмеялся, как будто был он не дипломатом или разведчиком, а простым торговцем на рыбном рынке. «Вот сволочь!» — думал Ричард, вежливо улыбаясь и пожимая крепкую почти квадратную ладонь Такагоси.
Американский консул хотел было уже предоставить корреспонденту осваиваться в обществе самостоятельно, но пару секунд поразмыслив, решил всё-таки немного подождать и представить его ещё кому-то. Он, как выпь на болоте, высматривающая лягушек, выискивал глазами нужного человека среди присутствующих, но не находил, чем, по всей видимости, был немало раздосадован. Ричард только отвернулся, чтобы раскурить предложенную ему проходящим мимо разносчиком напитков сигару, как тут же ощутил лёгкий толчок в бок. Это был костлявый кулачишка консула. Ричард тут же услышал его особенно приветливый голос и краем глаза заметил, что «Вольтер» заговорил, слегка распахивая руки для объятий: «Мистер Кроуз! Как я рад!».
Корреспондент с силой сжал зубами сигару и сглотнул горьковатую табачную слюну. Когда он повернулся, то увидел перед собой дежурно улыбающегося консулу Джозефа Кроуза, стоящего под ручку с Клеопатрой. Она, узнав Ричарда, неопределённо стрельнула глазами в пространство, но мгновенно взяла себя в руки и смотрела теперь на него с некоторой недоумённой холодностью.
— Живём в одном городе и так редко видимся, — продолжал ворковать консул, в то время как Кроуз весело наслаждался застывшим удивлением на лице репортёра. — Но, видит Бог, не я тому виной! Это Вы, мистер Кроуз, отчего-то по большей части избегаете нашего общества. Может быть, просто прячете от нас свою прелестную супругу, — с этими словами консул галантно поцеловал руку Клеопатре.
— Она сама кого угодно спрячет, — спокойно отпарировал Джозеф Кроуз, продолжая неотрывно и испытующе смотреть в лицо Ричарду.
Заметив его интерес к своему спутнику, консул поспешил представить репортёра супружеской чете, как молодого, но весьма перспективного американского дипломата (?), отчего корреспондент мгновенно вспотел по всему телу.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся мистер Кроуз, пожимая мокрую ладонь своего молодого приятеля.
— Очень приятно, — светски улыбнулась миссис Кроуз своему ночному пленнику.
«Этот человек может в Гонконге всё! И очень осведомлён! Советую тебе найти возможность сблизиться с ним, хотя, предупреждаю, это будет совсем не просто и, более того, весьма опасно — цедил сквозь зубы консул, когда они отошли в сторонку. — Но я видел, что ты чем-то его заинтересовал. Используй этот шанс, — «Вольтер» с силой сжал локоть Ричарда. — Только не вздумай спутаться с его женой. Та ещё стерва! Она погубит тебя раньше, чем ревность Кроуза успеет свести с тобой счёты. И всегда помни, для чего ты здесь».
После этого консул преувеличенно громко рассмеялся, похлопал Ричарда по плечу и оставил стоять его с бокалом шампанского в руке в неуютном людном одиночестве.
«Значит, миссис Кроуз! Хорошенькое дельце» — корреспондент нервно промокнул салфеткой лоб. Это что же получалось! Едва, совершенно случайным образом, он оказался приятелем одного из самых таинственных и могущественных людей Гонконга, а теперь по прихоти его жёнушки — неотразимо притягательной стервы, он должен срочно переквалифицироваться в его недруги, хуже того — стать его врагом? Иначе… «Иначе, что? Что она мне сделает?». Ричард залпом допил шампанское. Рассказать обо всём мистеру Кроузу? И как это будет выглядеть? «Вы представляете, мистер Кроуз, прошлой ночью меня похитила Ваша жена с целью ниспровержения Вас с трона Белого Господина». Чушь какая-то… Может, она вообще всё выдумала и преследует какие-то свои, ведомые только ей цели, а никакой Игры вовсе не существует! Но Ричард тут же вспомнил как всполошился Бульдог Билл, едва только он заикнулся ему о сенсационном материале, касающемся местной масонской ложи. «Нет, выдумать она такое не могла…». Что бы ни хотелось ему думать теперь о миссис Кроуз, но Игра, похоже, и вправду была странной и зловещей реальностью Гонконга.
Пока Ричард размышлял о дурацкой неоднозначности своего нынешнего положения, бесцельно рассматривая картины в малолюдной извилистой галерее, к нему незаметно сзади как пума (она была в бежевом платье) подкралась Клеопатра.
— Муж сел играть в покер, — тихо сказала она, легко тронув его за руку, и оглядевшись по сторонам. — Я всё продумала.
Ричард тоже озабоченно завертел головой.
— Что всё?! Ставлю десять против одного, что мистер Кроуз уже осведомлён относительно моего вынужденного ночного визита к Вам!
— Не преувеличивайте. Он умный и могущественный человек. Но у меня тоже есть кое-какие собственные возможности, — Клеопатра явно укоряла его за малодушие.
— Нас могут увидеть здесь, — взмолился Ричард.
— Пойдут сплетни об очередной моей мелкой интрижке, не первой и не последней, только и всего, — ледяным тоном возразила она. — Неужели Вы думаете, что я не в курсе того, что здесь можно, а что нельзя? — Клеопатра говорила с вызовом, делая ударение на «Я».
— Ну, хорошо, говорите, только скорее, — корреспондент старался не смотреть ей в глаза.
Женщина презрительно фыркнула.
— У меня есть надёжные сообщники, которым я вполне доверяю, и они не один раз доказывали мне свою лояльность, — заговорила она, не смотря на всё своё показное бесстрашие действительно нервно и торопливо. — План очень прост. Сначала при помощи одного или двух поединков с моими сообщниками Вы понижаете своё цветовое достоинство до «красного». Они будут вызывать Вас сами. На втором этапе Вы вызываете на поединок меня и почти наверняка проигрываете. Если Вам сразу выпадает красный купон, то Вы, проиграв мне, быстро покидаете игровой зал, дабы не попасть в «рабство» к кому-нибудь ещё. Если у меня окажется «фиолетовый», я сама вызову Вас на поединок. На крайний случай, я привлеку ещё одного сообщника. Он всегда сможет, если что подстраховать Вас от непредвиденных вызовов со стороны других игроков, сказав, что ангажировал Вас раньше. В таком случае, наложенный вызов непрошенного гостя будет считаться ничтожным. Проиграв, в таком случае, этому сообщнику, Вы опять же быстро выходите из Игры и удаляетесь.
— Всё?
— Нет, не всё, — в голосе Клеопатры послышалось раздражение. — Мой человек завтра с утра завезёт Вам карнавальный костюм.
— Что, простите? — Ричард не поверил своим ушам.
Читать бесплатно другие книги:
