Как отказать красивому мужчине Филдинг Хелен

Глава 17

Тридцать восемь минут спустя она уже была на Родео-драйв и лежала под белой простыней в белой комнате, в то время как в лицо ей с ужасающим шипением били шесть струй невыносимо горячего пара.

– Э-э-э… а вы уверены, что эти штуки с паром правильно отрегулированы? Кажется, температура немного…

– Все идет просто идеально, поверьте мне. Температура излучения подбирается таким образом, чтобы происходил микроколлапс старых клеток эпидермиса и стимулировался рост…

– Я понимаю. Надеюсь, от этого на коже не останется больших красных пятен?

– Расслабьтесь и получайте удовольствие. Красота требует жертв. Зато результат будет просто потрясающий.

Кожу лица неприятно пощипывало, как будто на нее напустили стаю голодных беззубых пираний, не говоря уже о жжении от шести газовых горелок.

– Майкл, – произнесла Оливия, полная решимости извлечь хоть какую-то пользу из ужасной процедуры за четыреста пятьдесят долларов. – А как вы познакомились с Трэвисом?

– С Трэвисом? А кто это?

– Ну как же – Трэвис. Парень, которому вы меня представили в Майами?

– А-а-а, так вы только что из Майами? У вас, наверное, все биоритмы сбились из-за перелета? Рекомендую провести ионизацию кожи.

– Нет, благодарю. Этот Трэвис, он же вроде актер, а по совместительству писатель?

– А, вот вы кого имеете в виду! Ну да, конечно.

– Это ведь он написал сценарий для фильма, который продюсирует Пьер Ферамо?

– Не смешите меня. Трэвис написал сценарий для Ферамо? Не желаете приобрести крем «Филджи»? Лучше брать сразу большую банку, так выгоднее: двести миллилитров всего за четыреста пятьдесят долларов!

– Нет, благодарю. А почему вы считаете, что Трэвис не мог написать сценарий для фильма… Ой! Что вы делаете?

– Снимаю верхний слой эпидермиса. Я все же рекомендую провести ионизацию кожи. Даже если с биоритмами у вас все в порядке, эта процедура оказывает прекрасный омолаживающий эффект, обеспечивает глубокое очищение кожи, и к тому же никаких аллергических реакций, никаких свободных радикалов…

– Нет, благодарю.

– …регулирующие растительные экстракты, – продолжал бубнить косметолог, не обращая на нее никакого внимания.

– И все-таки, откуда вы знаете Трэвиса?

– Трэвиса? – Майкл Монтерозо расхохотался. – Не понимаю, почему вас так интересует Трэвис.

– Что в этом смешного?

– Этот Трэвис занимается тем, что забирает выручку в нашем салоне и отвозит ее в банк. Работает в какой-то частной охранной фирме. Скажите, а у вас есть постоянный косметолог?

– В общем, нет, – опрометчиво сказала Оливия, ошарашенная неожиданным вопросом.

– Если хотите, я дам вам свою карточку, когда вы будете уходить. Я вообще-то не работаю вне салона, но для особых клиентов делаю исключение и выезжаю на дом.

– Вы очень любезны, но я живу не здесь.

Газовые горелки перестали шипеть – процедура, видимо, закончилась. Оливия была в полусне, убаюканная одурманивающим запахом эвкалипта и нескончаемым потоком бессмысленных речей. Она изо всех сил боролась с сонливостью, стараясь не терять бдительность.

– Если хотите, я могу приехать к вам в гостиницу.

– Нет, благодарю. Расскажите, как вы все познакомились? Я имею в виду гостей на вечеринке у Пьера Ферамо?

– На самом деле я не так уж хорошо их всех знаю. Просто провожу косметические процедуры перед всякими мероприятиями. Думаю, многие из них познакомились друг с другом в дайвинг-центре в Гондурасе – у Ферамо там гостиница на каком-то из островов. А сейчас я наложу вам на лицо чудесную смесь эвкалиптового и касторового масла. Я всегда использую только натуральную продукцию, прошедшую дерматологические испытания. Вот эти масла, они полностью натуральные, без каких-либо добавок. Я вам приготовлю баночку, чтобы вы взяли ее с собой.

– И сколько это стоит?

– Всего двести семьдесят пять долларов.

Оливия чуть не расхохоталась.

– Нет, благодарю. Обойдемся косметическими процедурами.

Войдя в раздевалку, она взглянула в зеркало и в ужасе ахнула. Все лицо было покрыто мелкими красными пятнышками, словно на нее напало страшное существо со множеством щупалец с мелкими присосками или целый рой насекомых. Она живо представила, как они жадно запускают хоботок в ее кожу, противно повиливая хвостиками. В каком-то смысле так оно и было.

Было уже без четверти шесть. Через сорок пять минут Оливии предстояло идти на ужин с Ферамо. Время приближалось, и ей становилось все страшнее. К тому же лицо все еще было покрыто отвратительной красной сыпью. Слава богу, на свете есть такая вещь, как тональный крем. Через полчаса этих пятен уже и видно не будет. Она была уже соответствующим образом одета, причесана, накрашена и внешне вполне готова к выходу в свет, чего нельзя было сказать о ее внутреннем состоянии. Ладошки предательски потели, а желудок сводило от страха. Она попыталась успокоиться, подышать, подумать, чтобы обрести самообладание. Всегда надо мыслить позитивно: по всей видимости, Ферамо ничего не знал ни о звонке в ФБР, ни о «жучках» в ее комнате. Скорее всего, это было дело рук того самого излишне любопытного болтливого портье с накачанными мускулами и подозрительной растительностью на лице. Может быть, он работает на какое-нибудь из бульварных изданий и ожидал, что в номер Оливии заселится кто-нибудь из знаменитостей, вот и напичкал его «жучками», а потом настучал на нее Мелиссе.

Вполне возможен и другой сценарий: Пьер знал про звонок и хотел сказать ей, что понимает причину ее подозрений, и все ей объяснит. Может, он наполовину суданец французского происхождения, ученый-интеллектуал, снимающий фильмы в качестве хобби, ему осточертела вся эта бессмысленная пустая жизнь, и он хочет вместе с Оливией пуститься в путешествие по странам третьего мира, помогая бедным и страждущим и занимаясь дайвингом в неизведанных местах.

К тому моменту, когда надо было выходить, в результате проведенной психотерапии Оливия свято уверовала, что ничего страшного не случилось. И в самом деле, все просто замечательно. Она сейчас в последний раз поужинает с Ферамо, стараясь получить максимум удовольствия, а затем вернется в Лондон и примется заново строить изрядно порушенную карьеру журналиста.

Но не успела она ступить за порог, как снова потеряла все свое самообладание. О чем она думает? Она что, совсем рехнулась? Собирается на ужин одна, неизвестно куда, с отпетым террористом из «Аль-Каиды», который точно знает, что она его раскусила. Кровожадный Ферамо пригласил ее не на ужин, а в качестве ужина. Одна радость, пятна на лице почти прошли.

Тут двери лифта плавно разъехались в сторону.

– О, дорогая, что случилось с вашим прелестным личиком? – Это была та самая благообразная пожилая леди – преподавательница сценической речи по имени Кэрол.

– Ничего страшного. Понимаете… э-э-э… я только что от косметолога, – объяснила Оливия, входя в лифт. – Насколько я знаю, вы работали с актерами во время кастинга?

– Да. Но не только с ними.

Оливия метнула на старушку быстрый взгляд. Было видно, что та чем-то обеспокоена.

– Правда? Значит, вы не только с актерами работаете? – Оливия решила рискнуть и спросила наугад: – С остальными членами команды тоже?

Кэрол посмотрела ей прямо в глаза. Казалось, она многое знает, но не решается сказать.

– А я-то всегда думала, что только актерам нужно учиться сценической речи, – как можно непринужденнее произнесла Оливия.

– Ну, знаете, иногда люди по тем или иным причинам хотят избавиться от акцента, – сказала почтенная леди.

Дверь лифта открылась в холле. По направлению к лифту шла Сурайя, блистая красотой на фоне белых стен.

– Можете определить, у нее какой акцент? – заговорщицким тоном спросила Оливия, кивая на Сурайю. – Малибу и чуть-чуть Бомбея?

– Нет, Хаунслоу[10], – совершенно серьезно ответила Кэрол.

– А у Пьера Ферамо? – прошептала Оливия, выходя их лифта. – Каир? Хартум?

– А вот это я не вправе обсуждать, понимаете? – преувеличенно бодрым тоном ответила Кэрол, пристально глядя на Оливию. – Приятного вам вечера!

Старушка как-то нервно улыбнулась и, закутавшись в вязаную кофту, быстрым шагом направилась к парковщику.

Глава 18

Оливия подошла к стойке администратора и попросила скинуть со счета «Elan» все расходы с момента ее прибытия и все будущие расходы и перевести на ее кредитку. Да, поездка становится дороговатой, но должна же быть у девушки гордость! Пока она ждала у стойки, появился тот излишне любопытный пронырливый портье с козлиной бородкой и мускулистым торсом.

– Уезжаете, мисс Джоулз? – спросил он.

Да, пожалуй, он чересчур сообразителен и слишком уверенно держится для простого портье. Может, это блестящий математик, зарабатывающий деньги на каникулах? Хотя нет, староват он для студента.

– Пока нет.

– И как вам у нас? Нравится?

– Все замечательно, за исключением микрофона в комнате, – со значением сказала Оливия, внимательно наблюдая за выражением его лица.

– Простите, что вы сказали?

– Не делайте вид, что не слышали.

Администратор вернулся как раз в тот момент, когда ноздрей Оливии достиг отдаленно знакомый, неприятно приторный запах. Она обернулась. Это был Альфонсо, из расстегнутой у ворота тенниски, розовой на этот раз, торчали жесткие курчавые волосы.

– Оливия, я уже начал думать, что вы никогда не появитесь, и собирался звонить вам в номер.

Это было уже слишком. Оливия не смогла сдержаться и выплеснула в резком выпаде все накопившееся напряжение.

– А при чем здесь вы? Или тоже собираетесь с нами на обед?

На мгновение лицо Альфонсо скривилось от обиды. Все-таки он странный парень. Весь такой елейный, хвастливый, но Оливия чувствовала, что в глубине души он страдает от низкой самооценки.

– Разумеется, нет. Мистер Ферамо просто хотел, чтобы я проследил за вашей безопасностью. Машина вас ждет.

– А, ну тогда ладно, спасибо, – пробормотала Оливия, чувствуя себя немножечко стервой.

– О боже! Что с вашим лицом!

Да, кажется, это будет долгий вечер!

Альфонсо вывел Оливию на улицу и с гордостью показал ей на «машину». Это был белоснежный длинный лимузин, один из тех монстров, на которых развеселые городские парни катаются в нелепых разноцветных париках туда-сюда по Сансет-бульвару во время мальчишника перед свадьбой кого-нибудь из своих друзей. Водитель отворил перед Оливией дверцу лимузина, и она забралась внутрь или, скорее, ввалилась туда, споткнувшись о выступ в середине, и обнаружила, что едва не ткнулась носом в пару туфелек на шпильках от Гуччи. Оливия скользнула взглядом вверх, по изящным смуглым ножкам с красивыми коленками, затем по серо-розовому шелковому платью и в конце концов обнаружила, что, помимо нее, в лимузине находится Сурайя. И что бы это значило?

– Ну, привет еще раз, – сказала Оливия, пытаясь заползти на сиденье и при этом сохранить хотя бы остатки достоинства.

– Привет! Боже, что случилось с вашим лицом?

– Всего лишь косметические процедуры, – буркнула Оливия, нервно оглядываясь, и в этот момент лимузин с тихим урчанием тронулся по направлению к Сансет-бульвару.

– О нет! – засмеялась Сурайя. – Только не говорите мне, что имели глупость сходить к Майклу! Это еще тот прохиндей! Придвиньтесь-ка поближе.

Она раскрыла сумочку и, наклонившись к Оливии, принялась легкими движениями наносить на ее лицо маскирующий крем. Момент показался Оливии каким-то странно интимным, но она была настолько поражена ее действиями, что и не думала протестовать.

– А вы теперь с Пьером, так ведь? – Голос Сурайи странным образом не соответствовал ее элегантной изысканной красоте. Скорее, он мог бы принадлежать грубоватой продавщице, чем актрисе. – Вы встречаетесь?

– Бог мой, нет! Это всего лишь дружеский обед.

Было в Сурайе что-то такое, что заставляло Оливию чувствовать себя рядом с ней эдакой незатейливой девочкой-скаутом.

– Да ла-адно, бросьте! – протянула Сурайя, подаваясь вперед. – Он в восторге от вашего ума и образованности!

– Как мило с его стороны, – с улыбкой заметила Оливия.

– Точно. – Сурайя выглянула в окно, чему-то усмехаясь про себя. – Так вы журналистка, правда? Не устроить ли нам шопинг?

– Э… ладно, – чуть недоуменно кивнула Оливия, пытаясь понять логику данного заявления.

– Пойдемте в «Мелроуз»? Завтра, например, вы как?

– Завтра мне нужно работать, – поспешно сказала Оливия, прекрасно представляя, каково ей будет примерять наряды вместе с худющей моделью за метр восемьдесят. Какое уж тут воодушевление от шопинга! – А вы чем занимаетесь?

– Я актриса, – небрежно бросила Сурайя.

– Правда? И вы собираетесь сниматься в фильме Пьера?

– Точно. Хоть в фильме, хоть где угодно, в любом дурацком проекте. Вы и вправду думаете, что он настоящий? – заговорщицки прошептала она. – Ферамо, я имею в виду. – Она открыла сумочку, достала зеркальце и, бросив взгляд на свое отражение, снова наклонилась вперед. – Так как? – спросила она, скользнув ладонью по ноге Оливии и чуть сжимая ее колено.

Оливия запаниковала. Неужели они с Ферамо запланировали жуткую секс-оргию в стиле семидесятых, чтобы прикрыть свои темные делишки? Она бросила взгляд в окно. Они как раз проезжали роскошное розовое здание отеля «Беверли Хилз». Что, если открыть окно и закричать: «Помогите! На помощь! Меня похищают…»?

– Пьер? Думаю, он очень привлекателен. А мы разве не в ресторан сейчас едем?

– Да я понятия не имею! А ресторан, да, заказан, – отвечала Сурайя. – Но вы думаете, что он и в самом деле кинопродюсер?

– Разумеется, – ответила Оливия, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. – А почему вы спрашиваете? Вы что, так не думаете?

– Ну, я только предполагаю. А как долго вы собираетесь пробыть в Лос-Анджелесе? Вам понравился «Стандарт»?

Если Сурайя и пыталась вытащить из нее информацию, то действовала крайне неумело!

– Он великолепен, вот только это не то место, где можно хорошо себя чувствовать в бикини. Это все равно что оказаться на съемочной площадке «Спасателей Малибу»[11]. Впрочем, вижу, для вас это не проблема.

– Как и для вас, – усмехнулась в ответ Сурайя, демонстративно уставившись на грудь Оливии. – У вас прелестная изящная фигурка.

Оливия нервно одернула платье.

– Так куда мы сейчас едем?

– К Пьеру в гостиницу, быть может?

– А где это?

– Кажется, в Уилшире… Так, может, я позвоню вам завтра на мобильный, чтобы договориться насчет шопинга?

– Позвоните лучше в отель, – твердо сказала Оливия. – Как я уже говорила, я буду работать.

Судя по злому выражению, исказившему красивое лицо Сурайи, она выходила из себя, когда не получала того, что хотела. Они на некоторое время погрузились в неловкое молчание, и Оливия начала мрачно фантазировать на тему их дальнейшего вечера. Вот она, полностью обнаженная, сидит связанная, спина к спине с Сурайей, Альфонсо с напыщенным видом ходит вокруг в одних памперсах, а Пьер Ферамо семенит туда-сюда и многозначительно щелкает плеткой. Черт, и почему она не осталась в отеле и не заказала ужин в номер?

Апартаменты Пьера в «Уилшир Ридженси Тауэрс» представляли собой апофеоз немыслимой роскоши. Двери скоростного лифта распахнулись на девятнадцатом этаже, и перед гостями предстал сверкающий золотом бежевый храм дурного вкуса. Здесь было для этого все и даже больше: зеркала, золотые столы, скульптура ягуара из черного оникса. И только одни двери – двери единственного лифта. Оливия незаметно достала из сумочки шляпную булавку и спрятала ее в ладони, оглядываясь в поисках других путей к бегству.

– Выпьете мартини? – предложила Сурайя. Она бросила сумочку на золотисто-бежевый парчовый диван так небрежно, словно жила здесь.

– Э, нет, пожалуй. Мне только диетической колы, спасибо, – с дрожью в голосе произнесла девочка-скаут Оливия.

«И что я тут делаю?» – подумала она, подходя к окну. Солнце над морем и горами Санта-Моники уже начало наливаться зловещими красными оттенками.

Сурайя протянула бокал с колой, подойдя к Оливии возмутительно близко.

– Красиво, не правда ли? – слишком уж наигранно романтично, как показалось Оливии, промурлыкала она. – А вы хотели бы жить в таком месте?

– О! Думаю, меня скоро затошнило бы… – добродушно пошутила Оливия, осторожно отодвигаясь подальше. – А вам как все это, нравится?

– К этому легко привыкаешь. Я хочу сказать… в действительности я не живу здесь.

Ха! Как бы не так. Вспышка досады в красивых темных глазах ясно сказала, что актриса именно ЖИВЕТ здесь. Она выдала себя!

– Откуда вы родом? – спросила Оливия.

– Из Лос-Анджелеса, конечно, а что? – Так, теперь Сурайя насторожилась.

– Мне показалось, что вы говорите с английским акцентом.

– Скорее уж, со среднеатлантическим.

– И давно вы знакомы с Пьером?

– Достаточно давно. – Сурайя залпом допила мартини и направилась к дверям, по дороге подхватив с дивана сумочку. – Ну что ж, я должна бежать.

– Куда же вы?

– Подальше отсюда. Пьер скоро будет здесь. Чувствуйте себя как дома.

– Хорошо, – растерянно сказала Оливия. – Ну здорово! Отлично… Хорошего вечера!

Оливия наблюдала, как за Сурайей закрылись двери лифта, слушала, как лифт со стоном и тихим шипением двигается вниз, пока не убедилась, что актриса ушла. В комнате воцарилась тишина, если не считать тихого жужжания кондиционера. Эти апартаменты были, видимо, немыслимо дорогими, но оформлял их явно безумный дизайнер. Здесь не было личных вещей – ни книг, ни подставки с карандашами и ручками, – лишь холодные зеркала в золоченых рамах, декоративные дорогие украшения, всевозможные твари из дикого леса, вырезанные из оникса, странные картины с женщинами, терзаемыми змеями, и длинными тощими драконами. Оливия прислушалась, перехватила поудобнее шляпную булавку и сжала другой рукой клатч от «Луи Виттона». Напротив дверей лифта был коридор. Оливия тихо прокралась туда, осторожно ступая по шикарному ковру и разглядывая ряд закрытых дверей. С бешено бьющимся сердцем, успокаивая себя тем, что, в случае чего, скажет, что искала туалет, Оливия добралась до первой же двери и повернула позолоченную ручку.

Она оказалась в большой спальне, одну стену которой занимало большое окно. Главным украшением комнаты была огромная кровать с пологом на четырех столбиках в виде витых веревок и двумя лампами в форме луковиц по обеим сторонам. И здесь тоже не было ни души. Оливия выдвинула ящик комода, поморщившись, когда он заскрипел: увы, он был пуст. Попыталась задвинуть его обратно и не смогла – ящик застрял. Молча проклиная себя, она продолжила на цыпочках обследовать комнату. Ванная была огромной, зеркала жутко, словно привидения, мерцали на стенах из розового мрамора. Из ванной был ход в большую гардеробную с кедровыми полками – основное помещение для хранения одежды, но совершенно пустое. Оливия прислонилась к стене и вдруг почувствовала, что она движется. Стальная панель толщиной в два дюйма беззвучно отъехала в сторону, и за ней открылась еще одна комната. Тайная комната? Убежище? Зажегся свет. В комнате не оказалось окон, она была больше, чем спальня, окрашена в белый цвет и практически пуста, если не считать ряда восточных ковриков, стоящих вдоль стены. Панель начала закрываться, и Оливия импульсивно, прежде чем она закрылась, поспешно заскочила внутрь.

Она стояла, тяжело дыша, с бешено бьющимся сердцем и растерянно оглядывалась вокруг. Что это? Действительно убежище? А это молельные коврики? Она обернулась, чтобы рассмотреть стену позади себя. Там висели белые панели с арабской вязью на них. Оливия достала камеру, положила сумочку на ковер и принялась фотографировать их, но вдруг застыла. Там, за закрытой стальной панелью, кто-то тихо ходил. В спальне кто-то был! Оливия прислушалась, стараясь не дышать. Шаги остановились. Затем она услышала скрип задвигающегося ящика.

Снова раздались шаги, медленные, очень тихие, но неуклонно приближающиеся. Оливия почувствовала себя так, словно попала в ловушку под водой и не может дышать. Она волевым усилием заставила себя сделать вдох, успокоиться и начать думать. Может ли здесь быть второй выход? Она попыталась представить коридор снаружи: длинный проход, затем еще дверь. Еще одна спальня, возможно?

Шаги уже раздавались совсем рядом: кто-то шел по мраморному полу ванной комнаты. Оливия оглянулась на закрытую панель – по цвету она ни на полтона не отличалась от стены, – затем внимательно оглядела противоположную стену. Вот оно! Есть! Она прокралась к стене и налегла на нее плечом. Расположенная тут панель двинулась в сторону, открывая проход. Оливия проскользнула сквозь едва открывшуюся щель, умоляя, чтобы та скорее закрылась, и едва не зарыдала от облегчения, когда панель действительно встала на место. Оливия оказалась в другой гардеробной, на этот раз заполненной мужской одеждой. Здесь различался легкий запах мужского одеколона Ферамо, и здесь была его одежда: элегантная, изящная обувь, темные костюмы, отутюженные рубашки пастельных тонов, аккуратно сложенные джинсы, тенниски. Оливия быстро шла мимо полок, а мысли беспорядочно метались.

Боже, сколько одежды… он слишком аккуратен для мужчины… просто маниакальная одержимость порядком… У нее в подобном месте все уже было бы вперемешку… И как она собирается объяснять свое появление в коридоре?

Она вышла из гардеробной и оказалась в ванной комнате. Ну и чудесно! Теперь она вполне может притвориться, будто только что воспользовалась туалетом. Оливия застыла на месте – со всех сторон ее окружали собственные отражения. До слуха донесся едва различимый звук сдвигающейся панели. Оливия сунула под мышку свою миниатюрную фотокамеру и нажала на спуск воды в унитазе, надеясь, что тому человеку, кто бы это ни был, войти сюда не позволит воспитание.

– Оливия? – Это был Ферамо.

– Одну минуточку, – живо откликнулась Оливия. – Сейчас. Все в порядке.

Она изобразила улыбку, пытаясь выглядеть так беззаботно, как только может выглядеть человек, выходящий из туалета с фотокамерой под мышкой. Однако ее встретил смертельно холодный взгляд Ферамо.

– Итак, Оливия, вижу, вы раскрыли мою страшную тайну.

Глава 19

Ферамо шагнул мимо Оливии, захлопнул дверь в ванную, запер ее и повернулся к девушке.

– Полагаешь, это нормально – бродить по чужому дому без разрешения хозяина?

«Используй свой страх, – сказала она себе, – не сражайся с ним. Адреналин в помощь! Нападение – лучший способ защиты».

– И что с того? Мне уже нельзя самой поискать ванную комнату? Ты пригласил меня на обед и вместо того, чтобы встретить самому, отправил ко мне шестифутовую секс-богиню, а затем и вовсе оставил одну в незнакомом месте! – В ее голосе прозвучало искренне возмущение.

Он сунул руку в карман пиджака.

– Полагаю, это принадлежит тебе? – спросил он, протягивая клатч от «Луи Виттона».

Черт! Идиотка! Она оставила сумочку на полу, когда фотографировала арабские надписи в тайной комнате.

– Ты же говорил мне, что француз, – выпалила она от неожиданности. – Расписывал, как высоко ценишь искренность! А сам бессовестно врал мне! Ведь ты же не француз, правда?

Он смотрел на нее невозмутимым, ничего не выражающим взглядом. Лишь аристократическая презрительная усмешка скользнула по его красивым губам.

– Ты права, – холодно сказал он. – Я не сказал тебе правды.

С этими словами он повернулся и отпер дверь, а Оливия почувствовала, что еще чуть-чуть, и она от облегчения упала бы в обморок.

– Однако нам пора, идем, не то опоздаем на ужин, – уже гораздо любезнее произнес он. – Мы поговорим обо всем этом позже.

Ферамо резко распахнул дверь и жестом пригласил Оливию пройти в его спальню. Да, кровать была действительно большая. На мгновение между ними проскочила ослепляющая вспышка страстного желания. Оливия без колебаний прошла в комнату, отметив краешком сознания рубашку на стуле, книги на тумбочке у кровати, и вышла в коридор. Ферамо закрыл дверь спальни, прошел вперед, перекрыв Оливии путь к лифту, и жестом направил ее в другую сторону.

Оливия, сильно нервничая, шла впереди него, стараясь походкой выразить свой гнев. Ах, как пригодились бы ей уроки актерского мастерства! Занятия по дайвингу и оказанию первой помощи, уроки самообороны и иностранного языка – чем только она не занималась в своей взрослой жизни, максимально осваивая умения и навыки, которые считала важными. Но ей никогда не приходило в голову, что лицедейство может оказаться таким полезным!

В конце коридора оказалась еще одна запертая дверь. Ферамо опередил Оливию, чтобы открыть ее. Оливия ухватилась за предоставленный ей шанс и незаметно сунула фотокамеру в сумочку, пока Ферамо распахивал дверь на лестничный пролет.

– Вверх, – скомандовал Пьер.

Уж не собрался ли он скинуть ее с крыши? Оливия замешкалась, оглядываясь, чтобы оценить возможность бегства, но когда она вновь повернулась и встретилась с ним взглядом, то обнаружила, что он смеется над ней!