Томми-бродяга Олджер Горацио

Horatio Alger

Tattered Tom. The Story of the Street Arab

Перевод с английского Л. ГНЕСИНОЙ

Художник А. ВЛАСОВА

© Л. Гнесина. Перевод на русский язык, 2012

© А. Власова. Иллюстрации, 2012

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2012

Предисловие от издательства

Горацио Олджер (1832–1899) – американский писатель, известный во всем мире своими романами для юношества. Его герои – это ребята скромного происхождения, которые тяжелым трудом и усердием добиваются успеха. Истории, написанные Олджером в конце XIX века, получили в Америке такую популярность, что писателя стали называть одним из создателей «американской мечты» – мечты о том, что каждый может добиться благополучия упорным трудом.

После окончания Гарвардского университета Олджер начал свой путь в литературу. Первые его произведения были написаны для взрослой аудитории и не принесли начинающему писателю популярности. Зато вышедшие позже повести для юношества сделали имя Горацио Олджера невероятно популярным в Америке. За свою жизнь писатель издал более ста книг. Некоторые произведения были собраны и опубликованы уже после смерти автора.

Роман «Томми-бродяга» вышел в свет в 1871 году. В предисловии к первому изданию сам Олджер написал: «Читатели могут удивиться, обнаружив, что Томми – центральная фигура повествования – девочка. Но спешу уверить моих читателей, что девочка эта не совсем обычная. <…> Но я рискую надеяться, что, несмотря на бесчисленные недостатки моей героини, читатель полюбит Томми и ее судьба будет ему не менее интересна, чем судьбы героев моих предыдущих книг».

Томми – существо действительно необычное. Дитя улицы, вынужденное самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, вначале старается одеваться и вести себя как мальчишка – ведь так гораздо легче прожить. Трудолюбие и твердый характер помогают Томми пробиться в жизни. Счастливое стечение обстоятельств меняет жизнь подростка, и постепенно бродяжка с улицы обретает не только вполне девичье имя, но и семью.

Глава 1. Знакомство с Томми

Мистер Фредерик Пэлхэм, элегантный и изысканно одетый молодой человек, стоял на углу Бродвея и Чемберс-стрит, размышляя, как ему перейти на другую сторону, не испачкав до блеска начищенных ботинок.

Он уже было решился пуститься в путь и даже сделал два шага, когда увидел перед собой протянутую грязную руку и услышал:

– Дайте-ка цент, сэр!

– Прочь с дороги, грязная дрянь! – гневно ответил нарядный джентльмен.

– Сам ты грязная дрянь! – мгновенно последовал ответ.

Фредерик Пэлхэм презрительно посмотрел на странное создание, которое осмелилось назвать его – образец элегантности и моды – грязной дрянью.

Этому уличному подметальщику было лет двенадцать. Определить, мальчик это или девочка, было непросто из-за странной одежды: голову с торчащими короткими вихрами покрывала мальчуковая кепка, а под старым мужским пиджаком виднелось вполне девчачье платье. Все эти предметы туалета были изношены до самой немыслимой степени.

Лицо подметальщика было темным, скорее всего от грязи, но его оживляли блестящие карие глаза, глядящие на мир с удивительным выражением, в котором сквозили и юмор, и непокорная дерзость, и уверенность в себе.

– Сам ты грязная дрянь! – повторил странный подросток.

– Брысь отсюда! – возмутился денди, который был вынужден остановиться, потому что маленький подметальщик стоял на его пути и обойти его можно было, лишь ступив в грязь великолепно вычищенными ботинками.

– Дай цент, ну?

– Я сейчас полицию позову!

– А я ничего противозаконного не делаю. Ну, дашь цент-то?

Рассерженный мистер Пэлхэм поднял трость.

Тогда Томми (хотя это была девочка, но ее все звали именно так, и она сама едва помнила другое, настоящее имя) насторожилась. Она увернулась от удара и слегка прошлась грязной метлой по ботинкам мистера Пэлхэма.

– Мерзавка! Туфли мне испачкала! – с досадой воскликнул он.

– А зачем ты на меня замахнулся?

Денди решил прекратить пререкания и пошел не отвечая, тем более что приближался экипаж. Чувство самосохранения оказалось сильнее диктата моды – важнее не оказаться под колесами, чем аккуратно пробираться по грязи и беречь блеск туфель.

Но сразу же нашлась возможность поправить нанесенный урон.

– Почистим ботинки, сэр? – закричал чистильщик, который сидел со своими многочисленными щетками на другой стороне улицы.

Фредерик Пэлхэм посмотрел на свои туфли. Весь их шик пропал: они были безнадежно испачканы. Тратить деньги на чистку не хотелось (Фредерик был скаредным человеком, хотя и довольно богатым), но и идти по Бродвею в грязных туфлях было немыслимо: ведь можно встретить знакомых, и дам в том числе. И тогда его репутации городского модника будет нанесен непоправимый ущерб.

– Давай, парень! Постарайся как следует, – сказал он чистильщику.

– Хорошо, сэр.

– Сегодня мои туфли уже один раз чистили. Если бы не эта грязная метла, я бы перешел не испачкавшись.

Чистильщик ухмыльнулся. Он хорошо знал Томми и с интересом наблюдал за только что разыгравшимся перед ним спектаклем, понимая, что может извлечь из него пользу для себя. Но высказывать свои мысли вслух не считал нужным.

Мистер Пэлхэм удовлетворенно посмотрел на сверкающие туфли:

– Сколько ты хочешь, мальчик?

– Десять центов.

– Я считал, что это стоит пять.

– Я не могу себе позволить работать задаром, сэр!

Мистер Пэлхэм отчитал бы зарвавшегося мальчишку, но увидев приближающегося знакомого, не стал затевать скандал. Он медленно достал монету, вручил ее мальчику и двинулся дальше.

Чистильщик внимательно оглядел улицу в поисках следующего клиента, но увидел лишь Томми, которая подошла к нему со своей метлой.

– Сколько он тебе дал, Джо?

– Десять центов.

– А сколько из них ты дашь мне?

– Ничего.

– Если бы я не испачкала ему туфли, у тебя бы не было этих денег.

– Так ты это нарочно?

Томми кивнула.

– Зачем?

– Он обругал меня. Это, во-первых. А во-вторых, я хотела дать тебе заработать.

Джо подумал немного и решил удовлетворить просьбу:

– Вот тебе цент.

– Два!

Еще немного подумав, Джо кивнул, и вторая монетка перекочевала в карман платья Томми.

– Вдвоем мы можем организовать неплохой бизнес, – ухмыльнулась девочка.

– Пожалуй, – согласился Джо. – А ты молодчага, хорошо придумала!

– Приходится. Пожил бы с моей Бабулей, тоже начал бы быстро соображать!

Томми вернулась на другую сторону улицы и принялась старательно махать метлой. Ее усилия ограничивались тротуаром. Проезжая часть была грязнее и, конечно, тоже нуждалась в уборке, но там ехали экипажи, и выходить на нее было небезопасно.

У Томми было собственное представление о том, где и как надо подметать. Как и многие взрослые, занятые муниципальным трудом, она относилась к своей работе как к средству зарабатывать деньги, и этим ее интерес начинался и заканчивался.

В этот ранний час немногие переходили Бродвей, и совсем мало было тех, кто обращал внимание на старания девочки.

– Дайте мне цент, сэр, – решительно сказала Томми толстому джентльмену.

Тот достал монету в пять центов, но неловко уронил ее в грязь. Девочка выловила медяк, вытерла пальцами, а потом еще обтерла о платье.

– Не боишься испачкать платье? – улыбнулся филантроп[1].

– Какое это имеет значение? – холодно ответила Томми.

– Да ты философ! – сказал толстый джентльмен.

– Если будете обзывать меня всякими словами, я измажу вам ботинки! – возмутилась Томми.

– Не хочешь, чтобы тебя называли философом?

– Не хочу.

– Тогда я должен извиниться, – джентльмен вынул из кармана еще одну пятицентовую монету и протянул удивленной девочке.

– Это мне?

– Да.

У Томми заблестели глаза: для нее получить целых десять центов было равносильно обретению золотого самородка. Девочка стояла в грязи и смотрела, как ее благодетель переходил улицу. Потом вдруг, окрыленная какой-то идеей, бросилась за ним и схватила сзади за пальто.

– В чем дело? – удивленно спросил толстяк.

– Знаете, сэр, за пять центов вы можете обозвать меня еще как-нибудь…

Неожиданное предложение потрясло ее нового знакомого, он расхохотался:

– Да ты прелюбопытное создание! Как тебя зовут?

– Томми.

– Ты кто, мальчик или девочка?

– Девочка, но лучше бы мне было родиться мальчиком!

– Это почему же?

– Ну, мальчики сильнее и дерутся лучше…

– Тебе приходится драться?

– А то! Конечно!

– С кем?

– Иногда с мальчишками, иногда с Бабулей.

– С бабушкой? – ужаснулся мужчина.

– Ну да. Она как напьется, так начинает швырять в меня что под руку попало. Я и отбиваюсь.

Спокойная и прозаичная манера, в которой Томми излагала обстоятельства своей жизни, развеселила ее собеседника:

– Вот видишь, я был прав! Ты действительно философ, настоящий практический философ.

– Вы наговорили больше чем на пять центов, сэр! – деловито заметила девочка. – С вас еще причитается…

Положив в карман еще десять центов, Томми простилась с толстым джентльменом. Некоторое время она серьезно размышляла, что же означает слово «философ», но поскольку узнать это не представлялось возможным, девочка выбросила эти мысли из головы и вернулась к работе.

Глава 2. Шикарный обед

Около полудня Томми проголодалась. В это время она обычно возвращалась домой и отдавала Бабуле заработанные деньги.

Девочка вынула из кармана монеты и пересчитала их.

– Сорок два цента, – удовлетворенно пробормотала она. – Обычно набирается не больше двадцати. Эх, если бы этот человек ходил здесь каждый день и обзывал меня всякими словами!..

Пора было отправляться домой. Но необычно большая сумма навела девочку совсем на иные мысли. Ее дневная еда была всегда простой и скудной – ломоть черствого хлеба, к которому в дни изобилия добавлялся кусочек колбасы. Но иногда так хотелось чего-нибудь посытнее!

Присвоение нескольких монет из заработка было чревато неприятностями. Если это обнаружится, разгневанная Бабуля тут же учинит жестокую расправу, а рука у старухи (Томми знала это на собственном опыте) была очень тяжелой. И тем не менее сегодня Томми решила пренебречь опасностью и утаить двадцать центов.

«На двадцать центов я смогу плотно поесть, – думала она. – Так и сделаю!»

Девочка разделила деньги на две части: двадцать центов запрятала в подкладку своего ветхого пиджака, а остальные монеты положила в карман платья – их она намеревалась отдать Бабуле. Проделав все подготовительные действия, Томми отправилась домой, волоча за собой свою метлу.

Девочка шла по Центральной улице, потом по Леонард-стрит, еще два раза сворачивала и проходила небольшими переулками, пока, наконец, не оказалась перед самым никудышным даже для этого убогого района доходным домом[2].

Через арку она попала во внутренний двор. Со двора здание выглядело еще более запущенным, чем с фасада. Здесь витали резкие неприятные запахи; бегали и громко кричали грязные, оборванные, нездорового вида дети; с окон свисали какие-то старые тряпки.

Томми отправилась домой, волоча за собой свою метлу.

Томми взглянула на окно четвертого этажа и различила в нем женщину с трубкой во рту.

– Бабуля дома, – вздохнула девочка.

Поднявшись по лестнице, Томми открыла дверь и вошла. Это была жалкая комната, в которой стояли два стула, стол, полуразвалившийся шкаф и две кровати – больше ничего. У окна курила крупная женщина лет шестидесяти. Комнату заполнял густой табачный дым.

Это была Бабуля.

Если Бабуля и была когда-то красива, то ни малейшего следа или намека на эту былую красоту невозможно было разглядеть в испещренном пятнами морщинистом лице с затуманенными глазами.

– Почему ты не вовремя? – сердито спросила Бабуля.

– Вовремя! Часы еще не били.

– Сколько принесла?

Томми достала из кармана горстку монет и положила их в протянутую ладонь Бабули:

– Двадцать два цента.

– Ха! А где остальные?

– Это все.

– Подойди сюда.

Томми подошла без колебаний, потому что была уверена, что Бабуля не додумается обыскивать ее пиджак, тем более, что она принесла домой столько же денег, сколько всегда. Старуха проверила карманы платья девочки, даже вывернула их своими когтистыми пальцами наизнанку, но не нашла больше ни одного цента.

– Ха! – повторила старуха, видимо, удовлетворенная результатами обыска.

– Да я же тебе сказала, сколько!

Бабуля тяжело поднялась, подошла к полке и принесла кусок хлеба, засохший и твердый.

– Вот твой обед.

– Дай цент на яблоко, – сказала Томми.

Яблоки девочку сегодня не интересовали, потому что у нее были совсем иные планы и мечты. Вкусная еда дразнила воображение, но чтобы не вызвать подозрений у Бабули, нужно было притворяться.

– Яблоко! Еще чего! Хватит с тебя хлеба.

Томми нисколько не расстроилась. Ответ Бабули она знала заранее. Когда ей очень хотелось яблок, девочка покупала и съедала одно, перед тем как вернуться домой и отдать заработанное старухе. Но сегодня она спешила поскорее уйти из дома.

Томми откусила кусочек хлеба и прожевала. Остальное положила в карман.

– Я его съем по дороге, Бабуль!

Это не вызвало возражений у старухи, и девочка вышла из комнаты.

Во дворе Томми вынула из кармана свой кусок хлеба и отдала его знакомому мальчугану лет десяти с вечно голодным видом. Этот несчастный отпрыск родителей-пьяниц, которые вдвоем не всегда были в состоянии заработать даже ту малость, которую ухитрялась получать Томми, был вечно голодным.

– Держи, Тим!

Для мальчика даже черствый кусок хлеба был чудесным даром.

– А ты? – робко спросил он.

– Ешь, мне не хочется.

Томми с великодушным интересом наблюдала, как мальчик набросился на хлеб и жадно поглощал его. Она испытывала удовлетворение от собственной щедрости.

– Ты с утра ел что-нибудь?

– Яблоко на улице подобрал…

«Ему живется еще хуже, чем мне», – подумала Томми. Но размышлять о преимуществах своего существования времени не было, потому что у нее самой от голода урчало в животе.

Неподалеку, всего в нескольких кварталах, располагался дешевый ресторанчик. Томми хорошо его знала, она часто проходила мимо и завистливо вдыхала аппетитные запахи, доносившиеся через открытую дверь. Через дверь и окна было видно официантов, которые торопливо несли своим не слишком привередливым клиентам разные блюда, цены на которые соответствовали весьма скромным кошелькам.

Томми никогда еще не входила в ресторан и только топталась у входа, мечтая, чтобы судьба была к ней благосклонней и позволяла ей хотя бы иногда обедать в таком чудесном месте. Сейчас, однако, она ощупала подкладку своего пиджака, убедилась, что деньги на месте, и решительно вошла.

Помещение было небольшим, всего на восемь столов, каждый на четыре человека. Пол покрывал толстый слой песка, столы были без скатертей и клеенок, лишь на некоторых лежали старые газеты, которые давно испачкались и засалились, отчего ничем не покрытые столы выглядели намного привлекательнее.

Посетители ресторанчика, без сомнения, были люди простые: мужчины в рубашках с короткими рукавами, моряки с заросшими лицами, вербовщики, которые на берегу набирали команды для кораблей дальнего плавания. Был там и один взлохмаченный чистильщик обуви, рядом с которым стоял ящик со щетками. Томми знала чистильщика, поэтому подошла и села рядом.

– Ты здесь обедаешь, Джим? – спросила она.

– Да, Томми. А ты здесь с чего?

– Есть очень хочется.

– А ты разве не с бабушкой живешь?

– С бабушкой. Но сегодня решила прийти сюда. Что ты берешь?

– Ростбиф.

– А это вкусно?

– Еще как!

– Тогда я тоже его возьму. А сколько он стоит?

– Десять центов.

Десять центов – стандартная цена любого мясного блюда в дешевых ресторанах. Возможно, с учетом количества и качества получалось совсем не так уж дешево, но все-таки сумма сама по себе была не большой и не выходила за пределы возможностей Томми.

Наконец принесли тарелку и поставили перед девочкой. Ее глаза лучились восторгом, когда она смотрела на вожделенные кусочки. Кроме мяса на тарелке красовалась горка картошки и треугольный кусок хлеба с бесконечно малой капелькой масла. И все это великолепие за десять центов!

Но амбиции Томми уже выросли.

– И принесите мне чашку кофе, – важно сказала она официанту.

Непрозрачный напиток подозрительного цвета был жалкой пародией на настоящий кофе и не имел совершенно никакого отношения к ароматным зернам благородного растения, но подобные мысли нисколько не тревожили Томми. Она не сомневалась, что это именно то, что и должно быть. Поэтому, тщательно размешав «кофе» ложечкой, она с наслаждением сделала несколько глотков.

– Ну разве не прекрасно! – воскликнула девочка.

Затем Томми решительно набросилась на ростбиф. Мяса она не ела много месяцев – если не считать, конечно, перепадавшие ей изредка кусочки колбасы, – поэтому наша героиня была на седьмом небе от восторга. Когда она торопливо расправилась с едой, на тарелке не осталось ничего. Томми хотелось даже пройтись по краям языком, но никто вокруг так не делал, и девочка нашла в себе силы сдержать этот порыв.

– Принесите мне яблочный пирог! – Томми решила достойно завершить свое пиршество.

Кусок яблочного пирога стоил пять центов – ровно столько и оставалось у девочки в кармане. Плату с нее потребовали сразу, как только принесли пирог: предусмотрительный официант, видимо, опасался, как бы клиентка не вышла за пределы своих возможностей.

Томми заплатила и приступила к завершающему этапу своей трапезы. Почти покончив с пирогом, она рассеянно глянула в окно и оцепенела от ужаса: через стекло на нее немигающим взглядом смотрела Бабуля, явно не веря собственным глазам.

Глава 3. Схвачена на месте преступления

Томми здорово не повезло. Произошло несколько маловероятных событий, и это привело к совсем невероятному – Бабуля оказалась на сцене действия, вопреки всем мыслимым ожиданиям.

А дело было так.

После ухода девочки Бабуля обнаружила, что запасы табака иссякли. Старуха была ленива, поэтому некоторое время она раздумывала, стоит ли ей самой идти за табаком. Наконец решение было принято, и женщина спустилась вниз.

Во дворе ей встретился Тим и поделился своей радостью:

– А Томми мне хлеба дала!

– Когда? – спросила Бабуля.

– Недавно, когда проходила здесь.

– С чего это она?

– Сказала, что ей не хочется.

Старуха была потрясена. Томми никогда не страдала отсутствием аппетита – все, что ей давала Бабуля, съедалось мгновенно. Может быть, девчонка утаила деньги и купила яблоко? Но ведь Бабуля ее тщательно обыскала… Кроме того, Томми принесла сумму, которую отдавала обычно. У старухи зародились сомнения, и она решила допросить девочку, когда та вернется.

Магазин, в котором Бабуля покупала табак, располагался совсем рядом с рестораном, где Томми наслаждалась дешевой едой с такой страстью, какую редко испытывают посетители дорогих ресторанов от самых изысканных блюд. Проходя мимо, Бабуля взглянула в окно ресторана. И этот рассеянный взгляд сумел распознать Томми среди других обедающих.

Если бы Бабуля получила именное приглашение на заседание знаменитого научного общества, она была бы меньше потрясена, чем сейчас, увидев Томми в ресторане. Паршивая девчонка наслаждалась едой, купленной на деньги, которые она присвоила себе обманом! (Старуха искренне считала заработанные Томми деньги своими.)

– Подлая малолетняя дрянь! – со злостью пробормотала старая женщина, глядя на свою ничего не подозревавшую жертву.

В этот же самый момент Томми взглянула в окно, и сердце ее ушло в пятки.

«Меня ждет жуткая взбучка! Бабуля в бешенстве», – подумала она.

Бабушка довольно быстро обнаружила свои чувства и намерения. Она ворвалась в ресторан, подлетела к столу и схватила девочку за руку:

– С какой стати ты здесь?

– Обедала! – к этому моменту дерзкой нарушительнице удалось справиться с приступом паники.

Выпавшая на долю Томми очень тяжелая жизнь воспитала в двенадцатилетнем ребенке выдержку, отвагу и мужество. Все это помогало девочке выносить ужасы, избежать которых она не могла.

– Я же дала тебе хлеба! – вновь набросилась на нее Бабуля.

– Он мне не понравился!

– Что ты здесь купила?

– Тарелку мяса, чашку кофе и кусок яблочного пирога. Купи себе то же самое и поймешь, как это вкусно!

Бабулю злило холодное спокойствие Томми, поэтому старая женщина грубо схватила девочку за плечи. В этот момент вмешался хозяин ресторана:

– Не нужно здесь скандалить, мэм. Выйдите на улицу.

– Как она посмела здесь обедать? Я ей не позволю платить по счету! – зло шипела старуха.

– Она уже расплатилась.

– Да? – спросила разочарованная Бабуля.

Томми кивнула, довольная, что провела свою мучительницу.

– Это были мои деньги! Ты их украла! – не успокаивалась Бабуля.

– Нет, не твои! Мне их дал один джентльмен за то, что обзывал меня разными словами.

– Ну-ка, пошли отсюда! – резко сказала Бабуля, стаскивая Томми со стула. – А вы больше не позволяйте ей заходить сюда! – добавила она, обращаясь к владельцу ресторана.

– Это ее дело. Она всегда может здесь поесть, если у нее найдется, чем заплатить.

Раздраженная еще и тем, что хозяин ресторана не поддержал ее, Бабуля вывалилась на улицу, не выпуская Томми из своих цепких рук. Она сильно тряхнула девочку и спросила с издевкой:

– Ну что, довольна?!