Томми-бродяга Олджер Горацио

Глава 18. В поисках места

Томми выбежала на улицу, возмущенная и рассерженная несправедливым обвинением. Изменение обстоятельств ее жизни произошло неожиданно, и девочка не сразу смогла понять, что придется вернуться на улицу, казалось бы, давно и навсегда оставленную. Осознав это, она испытала досаду и разочарование, смешанные с мрачными предчувствиями.

Томми прожила в доме миссис Мэртон три месяца, и это короткое время сильно изменило ее. Она уже не была той дикой, необузданной девочкой, которая подметала перекресток. Она начала понимать достоинства цивилизованной жизни, ей нравилось учиться и уже хотелось получить хорошее образование.

Сначала Томми собиралась просто порадовать капитана Барнса своими успехами, но вскоре появился интерес к самой учебе, к процессу узнавания нового. Девочка оставалась такой же активной, деятельной и независимой, но как-то по-другому. Прежняя жизнь уже не привлекала ее, и неожиданно возникшая необходимость вернуться к ней оказалась тяжелым потрясением.

По крайней мере, одно можно сказать вполне уверенно: имя «Томми-бродяга» уже не подходило девочке. Ее лохмотья теперь гнили на помойке, а сама Томми была одета не хуже, чем многие девочки-школьницы. Никто не принял бы ее за уличную беспризорницу, она выглядела как девочка из обеспеченной семьи.

У хорошей одежды есть удивительное свойство: на человека, который ее носит, она часто оказывает большее влияние, чем можно было бы ожидать. Так случилось и с Томми. В своих старых лохмотьях она готова была ринуться в драку с любым мальчишкой, который посмел бы задеть ее, даже если этот мальчишка был заметно старше. А сейчас она не стала бы этого делать, потому что ей казалось, что красивое платье не соответствует такому поведению.

Томми шла и шла по улице, а в голове ее неотвязно крутился серьезный вопрос: как жить? Подметать перекресток теперь нельзя – для этого она слишком хорошо одета. Она будет привлекать много внимания и вызовет всеобщее удивление, если займется уличными работами, которыми промышляла когда-то. Но что-то же надо делать! Ее капитал составлял пять центов – надолго этого не хватит. Даже еду на эти деньги не купишь. А уж о такой еде, какая была у миссис Мэртон, и говорить нечего. «И вообще, непонятно, когда у меня теперь появится возможность нормально поесть!» – со вздохом подумала Томми.

Неожиданная мысль вдруг посетила девочку: может быть, попытаться наняться горничной? В доме миссис Мэртон она вполне освоила эту профессию. Быть горничной было бы лучше, намного лучше, чем подметать улицы или торговать газетами!

Девочка не представляла, каким образом люди устраиваются на такую работу. Ей пришло в голову, что можно ходить из дома в дом и предлагать свои услуги.

С этой мыслью Томми двинулась от центра города. Дойдя до Двадцать первой улицы, она решилась попытать счастья: подошла к большому красивому дому с коричневым фасадом и позвонила в дверь.

Открыла служанка, которая уважительно смотрела на Томми и ждала, пока посетительница объяснит цель своего прихода. Служанка решила, что Томми – одноклассница одного из хозяйских детей. Хорошая одежда Томми ввела ее в заблуждение.

– Можно увидеть хозяйку? – спросила Томми.

– Как доложить: кто хочет ее видеть? – удивилась служанка.

– Может быть, она наймет горничную?

– А кто горничная? – удивилась служанка.

– Я.

– Ах, ты! Тогда она не хочет никого нанимать, – манеры служанки резко изменились. – Лучше запомни: нечего звонить в парадную дверь. Подвал вон там, внизу. Там и дверь.

– Что эта дверь, что та, какая разница, – спокойно сказала Томми.

– Для тебя обе двери слишком хороши! – служанка злилась, потому что она ошиблась и поначалу обращалась с Томми как с уважаемым посетителем.

– А сколько вам приплачивают за вежливость? – так же спокойно спросила Томми.

– Тебе-то что! Проваливай, и чтоб я больше тебя здесь не видела!

Таков был результат первой попытки. Но Томми не была обескуражена. Она подумала, что в этом городе много улиц, и на каждой улице много домов, а значит, и очень много возможностей.

Она подошла к двери следующего дома, решив, что не надо игнорировать совет неприветливой горничной, позвонила в дверь подвала и задала все тот же вопрос:

– Вам не нужна горничная?

Здесь горничная была нужна, в этом доме даже подавали запрос в агентство по найму людей для домашних работ. Поэтому было естественно предположить, что Томми направило агентство.

– Входи, – сказала служанка, – сейчас доложу миссис, что ты здесь.

Она поднялась по лестнице и довольно быстро вернулась:

– Пойдем.

Томми последовала за ней по лестнице наверх и уселась в холле. Вскоре в холл спустилась леди, по виду слабая и апатичная женщина.

– Вы пришли наниматься горничной?

– Да, мэм.

– Вы кажетесь очень юной. Сколько вам лет?

– Двенадцать, – ответила Томми.

– Только двенадцать? Меня поражает, что они посылают мне такую молоденькую девушку. У вас есть опыт работы?

– Да, мэм.

– Где вы работали?

– У миссис Мэртон, на Шестнадцатой улице.

– Сколько времени вы там служили?

– Три месяца.

– Рекомендации от хозяйки есть?

– Нет, – сказала Томми.

– Почему вы ушли? – подозрительно спросила леди.

– Потому что она сказала, что я взяла деньги, а я их не брала, – прямо ответила Томми.

Лицо леди резко изменилось, что не сулило Томми ничего хорошего.

– Я не могу вас нанять, – сказала дама. – Не понимаю, почему они там, в агентстве, вас прислали.

– Меня никто не присылал.

– Вас не из агентства прислали? Откуда же вы узнали, что мне нужна горничная?

– Я и не знала. Я подумала, что вам, может быть, нужна горничная.

– Если бы я это знала, сразу бы вам отказала. Ступайте вниз, там слуги покажут выход через подвал. Вон туда по лестнице.

– Хорошо. Я не заблужусь, можете не провожать меня.

Леди взглянула на Томми, пытаясь понять, намеренно ли грубит эта странная девочка. Но на лице Томми было выражение совершенной безмятежности, и дама промолчала.

Столь же безуспешно Томми обошла еще несколько домов. Она уже начала думать, что устроиться горничной гораздо сложнее, чем она считала раньше. Во всяком случае, сегодня уже не стоит ходить по домам. Нужно отложить это на завтра.

«А завтра, может быть, что-нибудь подвернется», – подумала Томми с тем же философским отношением к жизни, которое было ей свойственно прежде.

Глава 19. Торговка яблоками

Было уже почти пять часов, когда Томми прекратила свои хождения по домам в поисках места горничной. Теперь девочка направилась к центру города. Ее прежняя уличная жизнь проходила по соседству с Центральным парком. Недалеко от парка располагались офисы редакций ежедневных и еженедельных газет. Здесь обычно толпились сотни бездомных ребятишек, которые торговали газетами, бегали, выкрикивали объявления – одним словом, боролись за выживание. Призрак прежней жизни, печально маячивший перед Томми, как магнит тянул ее к этим местам.

Она прошла по Четвертой улице, затем по улице Бауэри[9]. Три месяца девочка не была в этих местах, которые редко покидала прежде. Чем дальше шла Томми, тем чаще она видела знакомые лица. Она прошла мимо чистильщиков обуви и продавцов газет, которых давно знала и, конечно, помнила, но никто из них не узнал ее. Это удивляло Томми, пока она не поняла, в чем дело: красиво одетая девочка была совсем не похожа на Томми, которая мела улицы в тряпках и лохмотьях.

Казалось, что, отказавшись по воле случая от своей прежней жизни, она потеряла симпатии старых друзей. Все это было очень досадно, тем более что сейчас приходилось возвращаться обратно в прошлую жизнь. Бедная девочка начинала сожалеть о том, что судьбе было угодно подарить ей совсем иной опыт, фрагмент другой, лучшей жизни, и теперь ей будет трудно вернуться к уличному существованию.

Предаваясь этим печальным мыслям, Томми медленно дошла до Центрального парка и села на скамейку. День выдался тяжелым, девочка очень устала и проголодалась. Немногим раньше она купила за три цента два яблока, тем самым уменьшив свой капитал до двух центов. Большие яблоки притупили на какое-то время чувство голода. Но, конечно, это нельзя было назвать сытной едой.

С ужином покончено, но скоро стемнеет, настанет ночь, и где-то надо ее провести. Раньше Томми не раз ночевала на свежем воздухе, как и многие другие уличные ребятишки, и ее никогда это не пугало. Но теперь, когда она попробовала и успела полюбить уютную отдельную комнату и удобную постель, ночлег под открытым небом ее совершенно не привлекал. Кроме того, она могла испортить свою одежду, а Томми хотелось сохранить пристойный вид как можно дольше.

Существовала возможность вернуться к Бабуле, но уж этого делать никак не хотелось. Что бы ни ждало ее впереди, это было лучше, чем оказаться во власти злобной старухи, от самодурства которой Томми так натерпелась.

«Хорошо бы немного заработать. Будь у меня хоть немного денег, можно было бы снова начать торговать газетами», – размышляла девочка. Она сидела на скамейке, не замечая ничего вокруг, а работавший рядом чистильщик обуви с любопытством ее рассматривал.

Это был Майк Мерфи, старый приятель Томми. Мальчику казалось, что лицо девочки ему знакомо, но сбивала с толку одежда: если это Томми-бродяга, то откуда взялись такие сногсшибательные наряды? Какая-то неразрешимая загадка…

– Это ты, Томми? – наконец нерешительно спросил он.

Томми обернулась и сразу узнала Майка. Так здорово поговорить со старым знакомым!

– Ну да, Майк, это я!

– Откуда ты взяла всякие такие одежки? Ты вышла замуж?

– Ну, мне такого никто пока не предлагал, – ответила Томми.

– Куда ты запропастилась? Я тебя давным-давно не видел.

– Я жила на Шестнадцатой улице. Один моряк взял меня, отвел в дом своей сестры и поселил там.

– Понравилось?

– Да, – сказала Томми, – я трижды в день плотно ела. И в школу ходила.

– Он тебе и одежду купил?

– Да.

– Ты и сейчас там?

– Нет, я ушла сегодня.

– С чего это?

– Старуха обвинила меня в том, что я украла деньги. Сказала, чтобы я их вернула или уходила.

– И сколько ты украла?

– Послушай-ка, Майк Мерфи, не вздумай это повторить! – возмутилась Томми.

– Но ты взяла что-нибудь?

– Конечно, нет!

– А чего ж хозяйка на тебя ополчилась?

– Не знаю. Наверное, кто-то взял, а она решила, что я.

– И тебе пришлось уйти?

– Ну да.

– И что теперь будешь делать?

– Не знаю. У меня два цента, и я не знаю, где переночевать.

– А старуха, с которой ты жила?

– Ну уж нет, к ней я ни за что не вернусь, – твердо сказала девочка, – я ее ненавижу.

– У тебя одежда такая хорошая. Я тебя даже не узнал. Прямо молодая леди.

– Правда?

Слова Майка понравились Томми. Было время, когда ей не хотелось выглядеть как молодая леди – тогда она мечтала быть мальчиком. Но с тех пор многое изменилось. В ней пробудились желания, более свойственные представительницам ее пола, и случилось это оттого, что она ближе увидела и узнала иной образ жизни. Три месяца не прошли для Томми даром.

– Если тебе негде ночевать, можно пойти к нам, – предложил Майк.

– Да? А твоя мама что скажет?

– Ну, она не будет против. Только тебе придется спать на полу.

– Ничего. Это лучше, чем спать на улице, – сказала Томми. – А ты где живешь?

– На Улице Малбери.

– Я думаю, что же мне завтра делать, – сказала Томми.

– Что ты всегда делала?

– Перекресток подметала. Но теперь не хочу. Очень грязно.

– Платье замажешь?

– Ну да. И не хочу, чтобы миссис Мэртон или Мэри меня увидели за этим делом.

– Что за Мэри?

– Ее дочь.

– Она тебе нравится?

– Нет. И она меня терпеть не может.

– Ладно. Пора домой. Пошли, Томми.

Томми проворно встала. Как хорошо, что она встретила старого друга Майка! Нынешней ночью у нее будет кров над головой. А завтра, может быть, подвернется что-нибудь подходящее. В ее прежней жизни такие надежды всегда помогали выживать. И сейчас эта мысль – из той жизни – придала девочке смелости и уверенности.

Жилище Майка Мерфи не было ни роскошным, ни просторным. И улица Малбери не относилась к аристократическим районам, жители этих мест не вращались в светском обществе. Мать Майка, миссис Мерфи, торговала яблоками на углу улицы Нассо и Спрус-стрит. Несколько лет торговли на улице – был ли дождь, снег, ветер или яркое солнце – сделали ее лицо почти таким же красным, как яблоки, которые она продавала; а сидячий образ жизни изменил фигуру женщины, и теперь она весила около двухсот фунтов[10].

Миссис Мерфи можно было найти на перекрестке в любую погоду, иногда лотк прикрывал от дождя огромный зонт из парусины, когда-то яркий и веселый, а теперь грязновато-коричневый. Женщина зарабатывала вполне достаточно, чтобы с помощью Майка содержать семью с шестью детьми, – конечно, без излишней роскоши, но не хуже большинства обитателей улицы Малбери. Детям никогда не приходилось ложиться спать голодными, а младшие даже посещали муниципальную школу.

Когда Майк привел Томми к себе, его мать была уже дома. Она обычно заканчивала торговлю около пяти часов и отправлялась готовить ужин, заниматься детьми, хлопотать по хозяйству.

Оглянувшись на вошедшего сына, миссис Мерфи удивленно посмотрела на его спутницу:

– Что за молодая леди с тобой, Майк?

– Смотри-ка, мама считает тебя молодой леди! – засмеялся мальчик.

– Вы меня не узнали, миссис Мерфи? – спросила Томми, знавшая маму Майка несколько лет.

– Боже правый, да неужто это Томми? Да ты никак разбогатела, деточка? И одета как принцесса!

– Ну, будь я принцессой, была бы побогаче, чем сейчас.

– Томми взяла к себе одна леди, – взялся объяснять Майк, – а потом выгнала. У нее сейчас ничего нет, только одежда. Я сказал, что ты разрешишь ей переночевать у нас.

– Ну, конечно же. Правда, хорошей кровати у нас нет, но все лучше, чем на улице.

– Я могу лечь на полу. Мне это вполне подходит, – сказала Томми.

– А почему леди тебя прогнала? – спросила продавщица яблок.

Томми рассказала ей свою историю, и миссис Мерфи даже в голову не пришло сомневаться в честности девочки:

– Она злая и жестокая женщина, вот что я скажу про нее, Томми. Ты не обращай внимания на все это. Оставайся у нас, мы будем тебе рады, хоть и живем бедновато. Сейчас время ужинать, давай-ка с нами, дорогая.

– Я уже ужинала.

– А что ты ела? – не поверила ей миссис Мерфи.

– Два яблока.

– Я ничего против яблок не имею, потому что живу ими. Но чай с тостами для ужина получше будет. Бидди, поджарь тосты, а я стол накрою. Когда тело устало, чашка чая очень к месту, сама увидишь, дорогая.

Добрая женщина хлопотала, накрывая на стол, а Бидди – девочка лет десяти – поджарила изрядное количество ломтиков хлеба, потому что все юные Мерфи отличались прекрасным аппетитом.

Довольно быстро маленькая комната наполнилась чудесным ароматом чая. Миссис Мерфи при всем своем скромном достатке не могла отказать себе лишь в одном удовольствии: она непременно покупала чай самого лучшего качества, не считаясь с высокой ценой.

– Это гораздо дешевле, чем виски, – говорила она в свое оправдание. – Этот напиток мне как товарищ, всегда помогает, да и согревает меня, когда я трясусь от холода, пробыв целый день на улице.

На стол поставили тарелку холодного мяса, которое, вместе с чаем и тостами, составляло трапезу семьи миссис Мерфи.

– Садись около меня, Томми, – лицо миссис Мерфи лучилось гостеприимством, – у меня мало что есть, но этим малым я с удовольствием поделюсь с тобой. Дети, давайте за стол, все, быстро. Майк, следи, чтобы Томми поела как следует. Еда у нас простая. Единственная роскошь, так это чай. От такого и королева не воротила бы нос.

– Томми, у меня мало что есть, но этим малым я с удовольствием поделюсь с тобой, – лицо миссис Мерфи лучилось гостеприимством.

Несмотря на два яблока, место для хорошей порции еды у Томми нашлось. После ужина девочка почувствовала себя как дома. Это был очень скромный дом, но в нем была доброта, и она была дороже любого изобилия.

«Как бы хотелось здесь остаться», – думала Томми. Ей пришло в голову, что она могла бы договориться с доброй мамой Майка о том, чтобы пожить у них, внося при этом определенную сумму в семейный бюджет.

Глава 20. Золотая монета

Вечером, после ужина, заходили соседи, миссис Мерфи встречала их радостно – она была общительной и гостеприимной женщиной.

– А кто эта молодая леди? – спросила миссис О’Брайан, глядя на Томми.

– Моя подруга, – сказала миссис Мерфи.

– Вы меня не узнаете? – спросила Томми, которая во времена своих лохмотьев прекрасно знала миссис О’Брайан.

– Да что же – это Томми, что ли? – поразилась миссис О’Брайан.

– Видали когда-нибудь такую перемену? Я тоже ее не признала, когда она с Майком пришла, – вторила соседке миссис Мерфи.

– Очень уж шикарно ты одета, Томми, – сказала миссис О’Брайан. – Твоя Бабуля никак наследство получила, так, что ли?

– Я с ней больше не живу, – объяснила Томми. – К тому же она просто злая старуха и никакая мне не бабушка.

– Я только вчера ее видела. Она так богато одета, и шаль на ней красивая очень, и выглядит она совсем как леди, только нос у нее красный. Говорит, что ей достались немалые деньги, только не рассказывает, откуда.

От удивления Томми вытаращила глаза. Она не могла поверить услышанному.

– А где вы ее видели? – спросила девочка.

– Она выходила из омнибуса на Третьей авеню.

– Похоже, меня ищет, – размышляла вслух Томми. – Интересно, откуда же у нее взялась хорошая одежда?

– Может, ее удочерила богатая семья с Пятой авеню? – предположил Майк.

От этой остроумной реплики его мать расхохоталась:

– Ох, Майк, уморишь ты меня когда-нибудь!

– Она же такая интересная юная сиротка! – продолжал Майк.

– Послушай, Майк, а может, ты женишься на ней? Тогда ты станешь мне дедушкой, – предложила Томми.

– Эта красотка на меня не польстится. Да и мама не захочет взять в дом такую невестку…

Миссис Мерфи и остальные домочадцы хохотали до слез.

Так и прошел вечер, весело и с шутками – пусть не слишком изысканными, но добродушными. Томми наслаждалась: ей было здесь тепло и уютно. Ничего подобного она никогда не испытывала у миссис Мэр-тон. И еще согревала мысль, что она здесь желанна, что все к ней хорошо относятся, она здесь своя. А то, что это жилище очень скромное и непритязательное, – не имело никакого значения.

Мало-помалу все соседи разошлись по домам, и семья стала готовиться ко сну.

– Я не могу, Томми, выделить тебе хорошую кровать – нет ее у меня. Устрою тебя на полу, будешь спать рядом с моей Бидди.

– Как здорово! Да если бы не вы, мне бы пришлось спать на улице, – ответила Томми.

– Такому не бывать, пока у меня есть крыша над головой. У нас хватит для тебя места, и никому ты здесь не помешаешь.

Спать Томми было очень удобно. Ее постель не была слишком мягкой, но к мягкой она и не привыкла. Даже у миссис Мэртон Томми спала на жестком соломенном матрасе. Проснулась она бодрой, и того ужасного настроения, в каком она ушла накануне от миссис Мэртон, уже не было.

После завтрака миссис Мерфи собиралась к своему лотку, Майк готовился идти к своему рабочему месту, дома оставалась Бидди, чтобы позаботиться о младших детях. Томми вышла вместе с миссис Мерфи и Майком.

– Возвращайся вечером к нам, Томми, – ласково сказала миссис Мерфи.

– Мне бы очень хотелось. Только позвольте мне платить вам деньги за ночлег.

– Ну, с этим мы как-нибудь разберемся. А что ты собираешься делать сегодня?

– Если бы у меня было немного денег, я купила бы газеты.

– Сколько тебе нужно?

– С двадцатью пятью центами вполне можно было бы начать.

Миссис Мерфи опустила руку в свой обширный карман и вытащила целую пригоршню мелочи.

– Я одолжу тебе. Что ж ты раньше не сказала?

– Спасибо вам. Я вечером отдам. Вы так добры ко мне, миссис Мерфи! – благодарно сказала Томми.