Томми-бродяга Олджер Горацио

Глава 15. Объявление в газете

После неудачной попытки вернуть себе Томми Бабуля пришла домой, ощущая не только гнев и злость, но и подавленность.

Ее раздражала не столько утрата Томми, сколько необходимость самой добывать пропитание и деньги на жизнь. Это требовало усилий, а миссис Уолш всегда была очень ленива. Она тоскливо вздыхала, вспоминая те времена, когда могла спокойно оставаться дома, отправляя Томми зарабатывать деньги. Поскольку Томми, похоже, не собирается возвращаться, возможно, надо взять на ее место ребенка подходящего возраста – мальчика или девочку, – чтобы тот приносил деньги…

Осуществить этот заманчивый план было очень непросто, потому что, во-первых, непонятно, где найти ребенка подходящего возраста, а во-вторых, миссис Уолш смутно осознавала, что никакой ребенок в здравом уме добровольно не согласится на такого, как она, попечителя.

Итак, Бабуля в очень дурном настроении бросилась на кровать и сразу же уснула.

Пробудившись, она уселась у окна и от нечего делать взяла страничку «Геральд»[8]. В этот обрывок газеты был завернут хлеб, что ей дали накануне.

Миссис Уолш редко находила удовольствие в чтении, поскольку никаких литературных пристрастий у нее не было. На этот раз она взялась за чтение объявлений просто от безделья и чтобы скрасить плохое настроение и уж, конечно, не ожидая увидеть что-то, что касалось бы ее.

В разделе объявлений ее внимание привлекло следующее: «Если Маргарет Уолш, покинувшая Филадельфию в 1855 году, придет в дом № 15 на Уолл-стрит, офис № 8, она узнает для себя нечто полезное».

– Ох, так это для меня! – воскликнула Бабуля, от удивления роняя газету на пол. – Это я Маргарет Уолш, я уехала из Филадельфии именно в том году. О чем же это? Может быть, о Томми?

Существовали давние обстоятельства, приводившие миссис Уолш к мысли, что подателя объявления интересуют именно сведения о Томми. От этого становилось еще досадней, что она потеряла девочку.

– Если так, я все же доберусь до нее, – пробормотала она.

Больше всего Бабулю занимала та часть объявления, в которой говорилось о «полезном для нее». Если речь шла о деньгах, то она была готова на все. Особенно при теперешних безнадежных обстоятельствах ее жизни.

Бабуля посмотрела на дату выпуска газеты. Оказалось, что газета – а значит, и объявление – двухнедельной давности. Старая женщина забеспокоилась: может быть, уже поздно? Во всяком случае, времени терять нельзя!

Несмотря на усталость после утренних приключений, она надела свой старый плащ и немыслимую шляпу, спустилась по лестнице и вышла на улицу. Бабуля добралась до Уолл-стрит, внимательно глядя вокруг, легко нашла дом 15 – внушительное здание, в котором размещалось множество различных контор.

Офис № 8 был на третьем этаже. На двери висела табличка с именем: «Юджин Селвин, частный поверенный и консультант».

Миссис Уолш постучала. Ответа не было. Она постучала еще раз, подождала немного и дернула дверь. Дверь была заперта.

– Офис закрывается в три, мэм, – сказал проходивший мимо молодой человек, – вам придется прийти завтра.

Миссис Уолш очень расстроилась – ей так хотелось скорее узнать, что за «полезное» ее ждет.

На следующее утро она была у двери в девять утра, но оказалось слишком рано. Пришлось ждать, прогуливаясь по улице. Наконец удалось застать адвоката в офисе. Когда Бабуля вошла, он оторвался от бумаг и спросил:

– У вас ко мне дело?

– Вы давали объявление про Маргарет Уолш? – спросила Бабуля.

– Да, – мистер Селвин отложил ручку и с интересом взглянул на вошедшую. – А вы и есть Маргарет Уолш?

– Да, ваша честь, – ответила старая женщина, надеясь, что особая вежливость увеличит размер обещанного «полезного».

– Вы когда-нибудь жили в Филадельфии?

– Да, ваша честь.

– Вы работали служанкой?

Миссис Уолш ответила утвердительно.

– У кого в семье?

– В семье миссис Линдсей.

– А почему вы ушли от них? – адвокат испытующе смотрел на Маргарет.

Бабуле от этого взгляда стало не по себе.

– Мне у них надоело, – наконец нашлась она.

– Из Филадельфии вы поехали в Нью-Йорк?

– Да, ваша честь.

– А вы знаете, что единственный ребенок миссис Линдсей пропал как раз в то время, когда ушли вы?

– Если скажу правду, мне грозит наказание? – решилась спросить Бабуля.

– Нет, но если вы скроете эту самую правду, то вполне возможно.

– Я тогда взяла ребенка с собой.

– Как вы могли совершить такое зверство? Зачем? Миссис Линдсей едва не умерла, потеряв ребенка!

– Я была очень зла на нее. Эта одна причина.

– Была и другая?

– Да, ваша честь.

– И в чем же состояла вторая причина?

– Молодой мистер Линдсей нанял меня, чтобы сделать это. Он предложил мне тысячу долларов.

– Вы можете поклясться в этом?

– Да, – кивнула Бабуля. – Надеюсь, вы мне неплохо заплатите за то, что я сказала, – добавила она. – Я бедная… женщина, – она уже собиралась затянуть свое обычное: «вдова с пятью маленькими детьми», но вовремя сообразила, что на этот раз привычная история может только навредить ей.

– Вы получите приличное вознаграждение, когда вернете ребенка. Я надеюсь, девочка жива?

– Да, – сказала Бабуля.

– Она живет с вами?

– Нет, ваша честь. Она сбежала два месяца назад. Но я видела ее вчера утром.

– А почему она сбежала? Вы с ней плохо обращались?

– Как вы могли подумать! – притворно возмутилась Бабуля. – Я с ней обходилась, как если бы она была моим собственным ребенком! Сколько раз я ложилась спать голодной, чтобы только у Томми было что поесть. Я очень заботилась о ней, ваша честь! Я бы воспитала ее как леди, если бы не проклятая бедность!

– Почему вы называете ее Томми? Она же девочка!

– Она была больше похожа на мальчика, чем на девочку. Таких дерзких и нахальных детей я никогда не видела!

– Итак, вы ее потеряли?

– Да, ваша честь. Она сбежала два месяца назад.

– Но вы сказали, что видели ее вчера. Почему не привели обратно?

– Она не захотела идти. Сказала полисмену, что не знает меня. Меня не знает! Ту, которая заботилась о ней с самых малых лет! Мерзкая дрянь!

Бабулин пафос, как мы видим, закончился гневом и бранью.

Адвокат задумался.

– Ребенка нужно вернуть, – сказал он. – Совсем недавно мать девочки выяснила, кто и как у нее отобрал ребенка. Она полна решимости вернуть дочь и сделает для этого все возможное. Если вы приведете мне девочку, получите приличное вознаграждение.

– Сколько?

– Я не могу обещать заранее, но, конечно, не меньше двухсот долларов, возможно, и больше. Миссис Линдсей будет великодушна.

Глаза старухи сверкнули. Такая сумма обещала приличное количество виски на длительное время. Конечно, неприятно, что в результате всего этого выиграет Томми – она получит прекрасный дом и заботливую мать, чья родительская опека не имеет ничего общего с тем, что понимала под этими словами миссис Уолш.

И все-таки на кону было двести долларов, и Бабуля твердо решила завладеть этими деньгами. Она подумала, что необходимо обезопасить себя от возможных встреч с полицией, а для этого нужно быть более респектабельно одетой. Иначе никто не поверит никаким ее словам, если Томми будет отрицать их. Старуха поделилась своими мыслями с адвокатом.

Это соображение выглядело вполне разумно. Поскольку адвокат был наделен полномочиями осуществлять траты, которые он считал необходимыми для успеха поисков, он послал человека купить пристойную одежду для миссис Уолш. Он согласился также выдавать ей три доллара в неделю, чтобы она могла все свое время посвятить поискам Томми.

Такое условие очень понравилось миссис Уолш, она почувствовала себя вполне обеспеченной леди. Ее возвращение к себе домой в новой, несравнимо лучшей одежде произвело фурор. Объяснять соседям причину таких перемен Бабуля не стала, лишь загадочно намекнула на какое-то наследство.

С этого дня миссис Уолш стала часто появляться в центре города, особенно на Восемнадцатой улице, где она встретилась с Томми. Но поскольку Бабуля продолжала совершать свои походы по утрам, прошло много дней, прежде чем она смогла увидеть предмет своих поисков. Содержание ей выплачивали аккуратно, и Бабуля терпеливо ждала. Она предвкушала удовольствие, которое получит, когда Томми окажется в ее власти. Бабуля заранее решила, что прежде чем отдать девочку матери, она напоследок накажет свою подопечную за бунт, за побег через окно – за все-все, чего Бабуля, видимо, никогда не сможет простить девочке, – накажет по всей строгости.

– Будет ей от меня на долгую память, еще как будет! – бормотала вслух вредная старуха.

Глава 16. Несправедливое обвинение

Мы получили уже некоторое представление о натуре и характере Мэри Мэртон. Это была девочка слабая, тщеславная, легко поддающаяся чужому влиянию и большая любительница красивых платьев. У нее не возникло к Томми не только привязанности, но даже и простой симпатии. Это и понятно: Томми во всех отношениях была ее полной противоположностью. И каковы бы ни были недостатки уличного воспитания бывшей беспризорницы, некоторые нравственные и моральные устои у нее имелись.

Мэри нравилось, чтобы ее подруги были богатыми и модными, ей очень хотелось подражать им в одежде. Но, к сожалению, доход ее матери был не настолько велик, чтобы удовлетворять все пожелания дочери. Мэри очень часто выпрашивала у матери то или другое, и хотя миссис Мэртон тратила на нее больше, чем могла себе позволить, Мэри все равно часто бывала разочарована. Именно эти качества и ввели девочку в искушение.

Однажды, уходя в школу, она спускалась по лестнице. Дверь комнаты мистера Холланда (он жил на втором этаже в передней части дома) почему-то была открыта. Мэри вдруг вспомнила, что в этой комнате висит большое зеркало, в котором она могла бы прекрасно себя рассмотреть, и поскольку глядеться в зеркала очень любила, то вошла.

Полюбовавшись собой во всех ракурсах, Мэри, вполне удовлетворенная результатом, огляделась. Взгляд ее случайно упал на бумажник, лежавший на бюро. Из непонятного любопытства девочка открыла бумажник. В нем было четыре пятидолларовые купюры и монеты. У Мэри загорелись глаза – как ей сейчас пригодились бы эти двадцать долларов для одной чудесной вещицы!

У двух школьных приятельниц девочки были красивые золотые карандашики, которые они носили на специальных цепочках или ленточках вокруг шеи. Мэри умоляла мать купить и ей такой, но миссис Мэртон как будто не слышала просьб дочери. В конце концов Мэри просить перестала – все равно бесполезно. «Если бы у меня были эти деньги или хотя бы половина, я могла бы купить карандаш и сказать маме, что мне его подарила одна из подруг», – думала Мэри.

А сейчас эти деньги она держала в руках. Искушение для такой тщеславной девочки, как Мэри, было слишком сильным.

«Может быть, взять? Мистер Холланд богат, он и не заметит потери такой малости…» – мучительно думала она.

Мерзость и нечестность этого поступка не волновали девочку, ее пугала возможность разоблачения, и все колебания и мучительные размышления были следствием именно этого страха.

Вдруг Мэри сообразила, что в краже скорее заподозрят Томми, чем ее. Эта мысль решила все.

Она без колебаний вынула все купюры – двадцать долларов, – сунула деньги в карман, закрытый бумажник положила обратно на бюро и пошла вниз.

Внизу у двери она увидела мать.

– Боюсь, ты сегодня опоздаешь в школу, Мэри, – сказала миссис Мэртон.

– Долго туфли не могла найти, – объяснила Мэри, чуть покраснев от мысли, что деньги у нее в кармане.

Комнату мистера Холланда убрали рано утром, поэтому в нее больше никто не заходил до половины пятого, пока сам жилец, работавший клерком в центре города, не вернулся домой.

Отсутствие бумажника он обнаружил вскоре после того, как ушел из дома, но вернуться за ним не успевал. Поэтому он занял деньги для завтрака у своего сослуживца.

Войдя в комнату, мистер Холланд сразу увидел бумажник на бюро.

– Все в порядке, он здесь, – сказал он сам себе, вздохнув с облегчением.

Он уже собирался положить злополучный бумажник в карман, не проверяя содержимое, но почему-то передумал, открыл и даже вздрогнул от удивления: бумажник был пуст, а он отчетливо помнил, что там было около двадцати одного доллара.

«Кто-то взял деньги. Я должен сказать об этом миссис Мэртон», – решил мистер Холланд.

Но увидеть хозяйку он смог только после обеда, тогда и рассказал ей о пропаже.

– Вы твердо уверены, мистер Холланд, что в бумажнике было двадцать долларов? – взволнованно спросила миссис Мэртон.

– Да, миссис Мэртон. Я пересчитал деньги сегодня утром, положил бумажник на бюро и там забыл его. Деньги мог взять только кто-то, живущий в доме. Как по-вашему, кто мог заходить в комнату? Кто из горничных убирал?

– Дженни, – сказала миссис Мэртон, сразу поверив, что виновата Томми.

– Что? Эта привлекательная маленькая девочка?

– Боюсь, мистер Холланд, что так, – говорила хозяйка, качая головой. – Дженни не горничная. Этого ребенка мой брат подобрал на улице и уговорил меня взять на себя заботу о девочке, пока его нет. Она очень мало знает и умеет, и я не удивлюсь, если еще и ворует. Господи! Как же я ругаю себя за то, что согласилась ее взять!

– Простите, – сказал мистер Холланд. – Я заметил, что она отличается от остальных девушек. Мне очень жаль, что я невольно ввел ее в искушение.

– Она должна вернуть деньги, или я выгоню ее, – миссис Мэртон была возмущена неблагодарностью Томми. – Мой брат не может надеяться, что я буду держать воровку в доме – даже ради него. Что будет с репутацией моего дома, если подобное повторится?

– Возможно, она вернет деньги, когда узнает, что все известно.

– Я уличу ее сразу же. Не уходите, пожалуйста, мистер Холланд, сейчас я ее позову.

Позвали Томми. Она посмотрела на одного, потом на другого и поняла по выражению лиц, что сейчас ее будут обвинять, но в чем – она даже и представить себе не могла.

– Джейн, – строго и решительно приступила к делу миссис Мэртон, – мой брат очень расстроится, когда узнает, как ужасно ты вела себя сегодня.

– Что я сделала? – Томми прямо и бесстрашно смотрела в глаза своей хозяйке и совсем не была похожа на девочку, недавно совершившую кражу.

– Ты взяла двадцать долларов, принадлежащих мистеру Холланду.

– Кто сказал, что я взяла?

– Бесполезно отрицать. Ты утром убирала его комнату. А бумажник лежал на бюро.

– Лежал, – подтвердила Томми. – Я его там видела.

– Ты открыла его и вынула двадцать долларов.

– Нет. Я его не трогала.

– Не добавляй ложь к воровству. Только ты могла это сделать. Больше некому.

– Но дверь была открыта, разве не так? – решительно защищалась Томми. – Почему кто-то еще не мог войти и взять эти деньги так же, как я?

– Я уверена, что это ты.

– Почему? – глаза девочки возмущенно засверкали.

– Я уверена, что ты раньше воровала. Мой брат взял тебя с улицы. Воспитывала тебя безнравственная старая женщина, ты сама говорила. Я не должна удивляться, что ты поддалась искушению. Если ты вернешь мистеру Холланду эти деньги и пообещаешь больше не воровать, я прощу тебе этот ужасный проступок и разрешу остаться в доме, потому что это желание моего брата.

– Миссис Мэртон, – гордо и сдержанно сказала Томми, – я не брала деньги и поэтому не могу их отдать. Может быть, мне и случалось красть, когда я жила с Бабулей и часто голодала, но теперь я этого ни за что не сделаю.

– Все это звучит красиво, но кто-то же взял деньги, – твердила свое миссис Мэртон.

– Мне все равно, кто их взял. Я не брала, – не сдавалась Томми.

– Ты скорее могла взять, чем кто-нибудь другой.

– Можете обыскать меня, если хотите, – гордо сказала девочка.

– Может быть, она не брала их, – вмешался мистер Холланд, на которого произвела впечатление манера Томми держаться уверенно и бесстрашно.

– Выясним, кто еще из слуг заходил в эту комнату. Если никто, я должна буду заключить, что деньги взяла Джейн, – решила миссис Мэртон.

Расспросы миссис Мэртон ничего нового не дали: в комнату никто из слуг не заходил, Томми и постель там застилала, и убирала. Подозрения хозяйки только укрепились. Она снова поговорила с девочкой, повторив, что готова все простить, если Томми признается и вернет деньги.

– Я не брала денег, я же вам уже говорила, – возмущенно ответила Томми.

– Если ты не прекратишь отпираться, я не смогу оставить тебя в моем доме.

– Ладно! – вызывающе дерзко сказала Томми. – Я и не хочу здесь оставаться, если вы обо мне такого мнения!

Девочка повернулась и ушла. Через пять минут она уже была на улице и шла неизвестно куда. Гнев и обида за несправедливые обвинения были так сильны, что жгли изнутри и гнали ее вперед.

Через некоторое время пришло понимание того, как опять неожиданно и круто изменилась ее судьба. Три месяца она прожила в приятном, уютном доме, у нее была хорошая комната с удобной постелью, сытная регулярная еда, она училась в школе…

Целых три месяца Томми старалась улучшить свои манеры и стать хорошей девочкой, надеясь заслужить одобрение своего друга-капитана, когда он вернется из дальнего плавания. Теперь все закончилось. Она опять потеряла дом и вынуждена скитаться по негостеприимным улицам.

«Но это не моя вина, – подумала Томми, вздохнув. – Я не могу отдать деньги, которых не брала».

Глава 17. Золотой карандашик

Миссис Мэртон была поражена, обнаружив, что Томми действительно ушла. Это не поколебало уверенности хозяйки в том, что девочка украла деньги мистера Холланда, но она решила воздержаться и не подавать заявление в полицию с требованием арестовать воровку. Миссис Мэртон казалось, что брат не одобрил бы такого поступка.

– Твой дядя не может меня винить за то, что я выгнала ее. Не могу же я держать в своем доме воровку, – сказала она старшей дочери.

– Я даже рада, что она ушла. Нельзя многого ждать от девочки с улицы, – поддержала Мэри.

– Ты права. Я не понимаю, что твой дядя в ней нашел.

– Я тоже. Она грубая, злобная и противная.

– Она отрицала, что взяла деньги.

– Конечно. Ей соврать не труднее, чем украсть.

Мэри была довольна тем, как все устроилось. Взяв деньги, она немного опасалась, что подозрение падет на нее. Но, как она и надеялась, во всем обвинили Томми, и теперь Мэри чувствовала себя в относительной безопасности. И все же она не решалась тратить деньги, надо было немного выждать.

Она пошла к себе, заперла дверь, открыла ящик комода и положила деньги под стопку белья. Прежде чем расстаться с деньгами даже на короткое время, она с удовлетворением пересчитала их. Совесть и раньше ее не мучила, а после шумного скандала с бумажником прошел и страх, что ее разоблачат. «Мистеру Холланду и так денег хватает, а подозревать все будут Дженни», – думала она.

Мысль о том, что она совершила подлость, ту самую подлость, из-за которой Томми лишилась хорошего дома, оказалась на улице, без крова, без денег, – эта мысль нисколько не беспокоила эгоистичную Мэри, она даже не приходила ей в голову.

Через три дня Мэри решила, что уже можно рискнуть и купить карандаш, который она так сильно желала. Все в доме восприняли уход Томми как признание ею своей вины, поэтому больше никого не подозревали. Не зная цену карандаша, девочка взяла с собой все двадцать долларов. По дороге из школы она зашла в ювелирный магазин, который находился в нескольких кварталах от дома ее матери. Разумнее было бы пойти в магазин, расположенный подальше, – тогда у Мэри было бы меньше шансов попасться на глаза соседям или слугам. Но девочка об этом даже не подумала.

– Покажите мне золотые карандаши, – важно попросила Мэри продавца.

Продавец показал немалый ассортимент карандашей разной цены. Мэри выбирала долго и, наконец, купила карандаш, который стоил двенадцать долларов. Он был больше и красивее, чем карандаши ее приятельниц, и тщеславие Мэри было удовлетворено. Она купила еще и шелковую ленточку, прикрепила к ней карандаш и надела на шею.

Мэри была так увлечена процессом покупки, что не заметила миссис Карвер, соседку и приятельницу матери. А миссис Карвер, как и многие другие женщины, была щедро одарена любопытством. Поэтому ее очень заинтересовало, какие дела могли привести в ювелирный магазин Мэри Мэртон.

Подождав в сторонке, пока Мэри выйдет из магазина, миссис Карвер вошла и подошла к прилавку:

– Что у вас купила эта девочка? – спросила она.

– Та, которая сейчас ушла?

– Да.

– Золотой карандаш.

– В самом деле? – удивилась женщина. – Сколько же стоит карандаш, который она купила?

– Она заплатила двенадцать долларов.

– Вы мне его покажете?

Продавец достал точно такой же карандаш, думая, что посетительница его купит. Но миссис Карвер уже узнала все, что хотела.

– Мне нужно еще подумать, не хочу решать сразу. Я еще зайду, – сказала она.

Любознательной соседке было о чем подумать. «Тут какая-то загадка. Откуда Мэри могла взять такие деньги? – размышляла она. – Мать не могла ей дать. Содержа пансион, она не может себе позволить такие траты».

Миссис Карвер была одной из тех женщин, которым очень интересны дела других людей. Сейчас она твердо решила разобраться с загадкой золотого карандаша.

Мэри вернулась домой со своим сокровищем. Конечно, девочка понимала, что обладание такой ценной вещью вызовет особую реакцию, по этому заранее придумала, как все это объяснить. Она немного нервничала, но почти не сомневалась в том, что ей поверят.

Как Мэри и ожидала, карандаш сразу же привлек внимание ее матери.

– Чей это у тебя карандашик, Мэри? – спросила она.

– Мой, мам.

– Твой?! Где ты его взяла?

– Сью Камерон подарила. Мы с ней близкие друзья, ты же знаешь.

– Покажи, пожалуйста. Он же золотой, да?

– Да, это чистое золото, – самодовольно подтвердила Мэри.

– С чего бы ей делать тебе такой подарок? Он же стоит очень дорого!

– Да. Сью сказала, что он стоит двенадцать долларов.

– Почему же она тебе его подарила?

– Ой, ты не представляешь, как богат отец Сью! А потом, ей подарили другой карандаш, этот ей уже не нужен, и она отдала его мне.

– Но он совсем новый.

– Ну да, он у нее совсем мало был.

– Когда она тебе его дала?

– Сегодня. А обещала еще неделю назад.

– Какая же она добрая! Наверное, она очень хорошо к тебе относится?

– Да, гораздо лучше, чем ко всем остальным девочкам.

– Почему ты не позовешь ее к нам? Надо быть любезной с человеком, который так добр к тебе.

Это предложение никак не устраивало Мэри. Во-первых, Сью Камерон вовсе не была ее близкой подругой, как она это представила матери, а во-вторых, если бы Мэри действительно пригласила Сью, миссис Мэртон непременно завела бы разговор о подарке и тайное сразу стало бы явным – обман был бы раскрыт, и как бы тогда Мэри выпутывалась?

– Я ее приглашу, но не думаю, что она придет.

– Почему?

– Она живет на Пятой авеню, и ей разрешают ходить в гости только к родственникам. Камероны очень богаты, понимаешь, и они жуткие снобы. Только не Сью.

– Ты все-таки пригласи ее, Мэри, ведь она такая замечательная подруга.

– Я приглашу, но ты не удивляйся, если она не придет.

На следующий день к ним заглянула миссис Карвер. Когда они болтали с миссис Мэртон, в комнату зашла Мэри. Конечно, с золотым карандашиком, который был специально выставлен напоказ.

– Здравствуй, Мэри. Какой у тебя изумительный карандаш! – воскликнула гостья.

– Школьная подружка ей подарила, – объяснила миссис Мэртон.

– Неужели! – с хорошо разыгранным изумлением воскликнула миссис Карвер.

– Да, мисс Камерон. Они живут на Пятой авеню. Отец этой девочки очень богат, а она очень любит Мэри, – охотно рассказывала ничего не подозревающая миссис Мэртон.

– Я бы сказала, эта мисс Камерон очень необычная девочка, – заметила миссис Карвер и подумала, что все это как-то неправдоподобно и необходимо выяснить правду.

Но вслух сказала:

– Мэри, дорогая, дай мне разглядеть эту прелестную вещицу.

Мэри почувствовала, что гостья, в отличие от матери, не поверила в ее выдумку.

– Очень красивый карандаш! Тебе повезло. Моей Грейс никогда не выпадает такое везение. Так говоришь, Камероны живут на Пятой авеню?

– Да, мэм.

– И отец этой богатой девочки посылает ее в обычную муниципальную школу? Очень необычно!

– Действительно, – удивилась миссис Мэртон. – Я даже не подумала об этом. А ты говорила, что они снобы, Мэри?

Мэри очень хотелось прекратить, наконец, этот разговор, но намерения миссис Карвер были совсем иными.

– Не знаю, почему так. Наверное, они считают, что в муниципальной школе можно большему научиться.

– Знаете, – задумчиво сказала миссис Карвер, – пожалуй, очень похожий карандаш я видела недавно в ювелирном Беннетта.

Мэри покраснела от волнения. Ее мать этого не заметила, но от внимания миссис Карвер, конечно, это не ускользнуло. Мэри постаралась взять себя в руки:

– Возможно, его там и купили, я не знаю, – спокойно сказала она, поняв, что еще не все потеряно.