Томми-бродяга Олджер Горацио
– Вот что я вам скажу, – солидно заговорила Томми, – если хотите, я провожу вас.
– О, это было бы замечательно! – обрадовалась соседка. – С твоей стороны это было бы огромным одолжением.
– Я думаю, вы не будете возражать, если я попрошу вас дать мне за это четвертак[15], – Томми напряженно ждала реакции на свои слова, и не без причины – ведь у нее не было ни единого цента.
– Я дам тебе вдвое больше, да еще скажу огромное спасибо. Я не очень-то привыкла путешествовать и чувствую себя беспомощным ребенком.
– Я о вас позабочусь, – безапелляционно заверила Томми свою подопечную. – Точно и аккуратно доставлю вас прямо к пансиону миссис Фарстон.
«Как-то странно говорит эта девочка», – подумала беспокойная леди, но уверенность девочки передалась ей, и оставшуюся часть пути она больше не волновалась, а наслаждалась путешествием, чего у нее никак не получилось бы без этой юной руководительницы. Просьба Томми заплатить ей не удивила женщину – она считала, что детям нравится иметь деньги на карманные расходы.
Тем временем поезд прибыл к месту назначения. Томми и ее компаньонка вышли из вагона. У вокзала, как всегда, пассажиров ожидало множество разных наемных экипажей: колясок, карет, кебов.
– Нам с вами вон туда, – сказала Томми, взяв свою спутницу за руку, как ребенка.
– Карета, мэм! Коляска! Пожалуйте, кеб! – со всех сторон раздавались крики кучеров.
– Пожалуй, мне лучше взять экипаж, – сказала леди, которую, между прочим, звали миссис Парменер.
– Как скажете.
– У меня коляска что надо, мэм. Пожалуйста, сюда, мэм, – дородный кучер оказался ближе других.
– Послушайте-ка, мистер, сколько вы хотите? – вмешалась Томми.
– А куда вам надо ехать?
– К миссис Фарстон, на Двадцать пятую Западную Улицу.
– А куда на этой улице? Номер дома какой?
– Номер дома мы не знаем.
– Как же я тогда вас туда довезу?
– Посмотрите в справочнике. А если вам это слишком хлопотно, мы наймем кого-нибудь другого, – сказала Томми.
Кучер больше не спорил, но попытался увеличить плату – как компенсацию за дополнительные трудности. Томми не уступала, спокойно объяснив, что заглянуть в справочник труда не представляет, и настояла на значительном уменьшении суммы по сравнению с тем, что запрашивал возница.
– Юная леди, – сказал кучер, отдавая дань уважения деловой хватке Томми, – с вами трудно спорить, вы такая практичная.
– Именно так, – ответила Томми, – первый раз за весь разговор вы правы.
Миссис Парменер и Томми уселись в коляске, кучер взгромоздился на козлы.
– Не представляю, как ты решилась так разговаривать с этим человеком. Я бы заплатила, сколько он просил, не споря.
– И вас бы жутко обманули! Знаю я все их штучки!
– Я так тебе обязана. Не представляю, что бы я без тебя делала.
– Я всю жизнь живу в этом городе. Все тут проверила и попробовала на зубок и на глазок. Меня не так просто обмануть.
– Боюсь, я веду себя слишком эгоистично, задержала тебя надолго, – переживала миссис Парменер. – Надеюсь, твои родные не будут очень волноваться из-за того, что ты так долго не приходишь домой.
– У меня нет родных, – засмеялась Томми.
– Как? Совсем нет?
– Сейчас нет. Моя бабушка только что уехала из Нью-Йорка. Поехала путешествовать, это ей необходимо для здоровья, – добавила девочка, вдруг неожиданно развеселившись, чем сильно удивила миссис Парменер.
– Куда же она поехала?
– На Запад. Я немного проехала с ней, просто проводила, чтобы ей не было так грустно. Она очень переживала, расставаясь со мной, бедненькая бабуля, – и Томми снова развеселилась, а ее спутница решила, что девочка все-таки очень странная.
– Когда мы доберемся до миссис Фарстон, я скажу кучеру, чтобы он отвез тебя домой, хорошо? – предложила миссис Парменер.
Томми представила себе переполох, который она произведет на улице Малбери, если подъедет в наемном экипаже к двери убогого доходного дома, в котором она даже не живет, а только временно ночует на полу, – и отклонила предложение. Она могла бы шутки ради согласиться на это предложение, но поскольку девочка видела, что кучер принимает ее за настоящую молодую леди, ей не хотелось, чтобы он понял свою ошибку, увидев, в каком неказистом районе она живет.
– Это совсем не нужно, – сказала она. – Я прекрасно доберусь и на омнибусе.
Экипаж остановился у аптеки; кучер, войдя внутрь, без особых трудностей выяснил по справочнику номер дома пансиона миссис Фарстон. Через несколько минут он подвез их к очень славному аккуратному дому, спрыгнул с козел и открыл дверь.
– Это дом миссис Фарстон? – спросила миссис Парменер.
– Да, мэм, это тот номер, который указан в справочнике.
– Я позвоню в дверь и узнаю, – сказала Томми.
Она вбежала по ступенькам и позвонила. Звонок оказался очень громким, и дверь открыли сразу.
– Это дом миссис Фарстон? – спросила Томми.
– Да, мисс.
– Здесь леди, которая приехала, чтобы поселиться у вас, – сказала Томми горничной и, вернувшись к экипажу, где миссис Парменер расплачивалась с возчиком, сообщила:
– Мы приехали куда надо.
– А теперь, моя дорогая, я надеюсь, ты примешь это в качестве моей благодарности за твою доброту и помощь, – сказала миссис Парменер, достала из кошелька доллар и вручила его Томми.
– Спасибо, – Томми приободрилась, настроение у нее поднялось. – Я рада, что поехала с вами.
Миссис Парменер уже была готова войти в дом, когда другая леди вышла из двери и стала спускаться по ступенькам. Это была миссис Линдсей, которой, как помнит читатель, юрист с Уолл-стрит рекомендовал этот пансион. Едва увидев Томми, миссис Линдсей разволновалась так, что ей пришлось схватиться рукой за перила, чтобы не упасть.
– Деточка, – взволнованно спросила она, – как тебя зовут?
– Томми, – очень удивилась вопросу незнакомой дамы наша героиня.
– Томми?!
– Так меня все называют. А мое настоящее имя Джейн.
Дама повела себя очень странно, как будто ей было трудно удержаться на ногах, взялась за перила и второй рукой:
– А ты знаешь женщину по имени Маргарет Уолш? – она продолжала расспрашивать Томми, тяжело дыша от волнения.
– Ну да, это моя бабушка, – отвечала крайне удивленная непонятным интересом девочка.
После этих слов у миссис Линдсей не осталось сомнений. Она распахнула объятия и воскликнула:
– Нашла, наконец! Доченька моя дорогая!
– Вы моя мама? – с трудом выговорила потрясенная Томми.
– Да, Дженни, да! Я твоя мама, твоя настоящая, родная мама! Я больше никогда, никогда не расстанусь с тобой, я так мечтала быть с тобой рядом, деточка моя! – не совсем связно говорила миссис Линдсей, обнимая свою заново обретенную дочь, которая в этот момент не могла испытывать никаких чувств, кроме бесконечного удивления.
– Вы совсем, ну просто ни капельки не похожи на мою бабушку, – заметила Томми, рассматривая тонкие красивые черты лица своей неожиданно появившейся матери.
– Ты говоришь о Маргарет? – с содроганием спросила миссис Линдсей. – Она тебе вовсе не родственница! Эта отвратительная, безнравствення женщина украла тебя много лет назад.
– Я тоже разыграла с ней шуточку, – засмеялась Томми. – Она хотела увезти меня на Запад, а я удрала от нее, и теперь она туда едет одна!
– Пойдем, родная. С этого момента я не расстанусь с тобой! Ты так много должна мне рассказать. Хочу все знать о твоей жизни, о тех годах, когда мы с тобой были так жестоко разлучены. Я даже не понимаю, как смогла пережить это страшное время. Подумать только, сколько лет я была без тебя и сколько лет я оплакивала свою потерю!
Миссис Линдсей не могла налюбоваться на дочку, не могла наговориться с ней. Матери хотелось узнать все о том долгом времени, когда жизнь ее девочки протекала вдали от нее. Хотелось почувствовать то, что чувствовала и переживала ее малышка где-то далеко-далеко, в трудном и непонятном мире.
Миссис Линдсей не могла налюбоваться на дочку, не могла наговориться с ней.
Томми, как мы можем легко предположить, не была хорошим рассказчиком, в ее изложении многое звучало путано и сбивчиво. Тем не менее, слушая рассказы о некоторых эпизодах жизни девочки, миссис Линдсей хваталась за сердце, утирала слезы, очень образно представляя себе тяготы, лишения и жестокости, перенесенные ее ребенком. Но вскоре улыбалась, потому что все эти ужасы были позади, и сейчас перед ней сидела ее дочь, живая и невредимая, и можно было подойти к ней, обнять и расцеловать.
– Это все, что у тебя есть? То, что на тебе? – спросила миссис Линдсей.
– Да, но это намного лучше того, что я носила раньше. Даже сравнить невозможно.
– Завтра я куплю тебе много разных новых вещей, – сказала миссис Линдсей. – Они будут еще лучше. Мне хочется, чтобы ты получила то, чего была лишена все эти годы, я хочу возместить все, что отняла у тебя судьба!
– Мне нужно ненадолго уйти, – сказала Томми. – Мне хочется рассказать миссис Мерфи про все, что со мной приключилось. Понимаете, я заплатила ей за неделю вперед за ночлег, завтрак и ужин. И теперь она не может понять, куда же я подевалась.
– Я не в силах отпустить тебя от себя, и если ты не возражаешь, я поеду с тобой.
– Ой, да я буду только рада!
Трудно вообразить себе изумление миссис Мерфи, когда Томми подошла к ее лотку с очень красивой и элегантной женщиной и сказала, что это ее мать. А уж повторить восклицания, произнесенные миссис Мерфи, после того как миссис Линдсей купила для Томми одно яблоко, заплатила десять долларов и сказала, что сдачи не надо, просто невозможно.
– Твоя мать настоящая леди, это уж точно, настоящая. Я так рада за тебя, Томми, так рада. Ты это заслужила, потому что ты сама добрая и замечательная!
Миссис Линдсей заказала обед в свою комнату: ей не хотелось знакомить дочь с остальными постояльцами пансиона, пока у девочки нет подходящего гардероба, а единственное платье Томми уже давно нуждалось в стирке.
Адвокат Юджин Селвин, как и обещал, приехал вечером в пансион к миссис Линдсей. Он был крайне удивлен, когда увидел там девочку, – как оказалось, ту самую, которую он так старался вернуть ее матери, используя для этого все свое умение. Мистер Селвин искренне обрадовался счастливому завершению ужасной истории и тепло поздравил обеих участниц драмы. Надо заметить, что он был щедро вознагражден за свои труды.
Последний штрих к событиям дня был добавлен на следующее утро. С первой же почтой миссис Линдсей отправила письмо жене фермера, которая приютила Томми. В письме она тепло благодарила за доброту, проявленную к ее ребенку. В конверт также были вложены деньги за железнодорожный билет и, к радости Томми, еще десять долларов – подарок Джеймсу Хуперу от Томми.
Глава 26. Конец истории
Удивительно, как меняет человека одежда, прическа, разные прочие внешние атрибуты и, конечно, образование, воспитание и многие другие не физические, а духовные свойства, которые определяют внутреннее содержание человека.
Оказалось, что Томми – вымытая, причесанная, хорошо одетая – внешне очень похожа на свою мать. Когда она жила жизнью уличной девочки, выражение ее лица отражало особенности ее существования: в нем читались не только небрежность и неаккуратность, но и независимость человека, не обремененного условностями цивилизации, а еще опасливая осторожность молодого зверька, которому приходится вести трудную борьбу за выживание в суровом враждебном мире.
Новая жизнь смягчила и облагородила манеры Томми, отчего она стала больше похожа на девочек своего возраста.
У миссис Линдсей не было причин задерживаться в Нью-Йорке после того, как она нашла дочь, поэтому на следующий же день они с Томми отправились в Филадельфию.
С этого момента наша героиня перестала зваться Томми, а стала для всех (и для читателей этой книги) Джейн Линдсей. У бывшей уличной девочки появился родной дом (тот самый дом, в котором она родилась и провела ранние детские годы). В этом доме все было устроено элегантно и изысканно – как только могут обеспечить культура и богатство.
Мать девочки, не теряя времени, пригласила учителей, чтобы как можно скорее исправить недостатки образования ребенка. Эти пробелы, как мы знаем, были огромны, но Джейн добивалась поистине замечательных успехов благодаря своим способностям и быстрому уму, к тому же затронутое самолюбие не позволяло ей расслабляться и способствовало упорному труду. К концу года она смогла не только догнать в учебе своих сверстниц, но и многих опередить.
Сначала наша героиня была не вполне довольна этой невероятной грандиозной переменой в своей судьбе. Ей не хватало свободы уличной жизни, которая, несмотря на тяготы и многочисленные лишения, обладала некоторой притягательностью для юной беспризорницы, подметавшей улицы. Но вскоре Джейн освоилась с новой жизнью, у нее возникли неведомые ей прежде интересы, и уличная свобода утратила былую привлекательность.
При этом девочка не потеряла оптимизма, жизнестойкости и независимости, которые помогали ей бороться за выживание в трудные годы. Было совершенно очевидно, что Джейн, благодаря своим врожденным качествам и прошлому опыту, никогда не превратится в одну из обычных, стереотипных, неинтересных молодых девушек, которых довольно много в современном обществе. Ее натура проявлялась в определенной непосредственности, остроте и естественности манер, что в сочетании с большой внешней привлекательностью Томми (это имя нечаянно соскочило с пера автора) делало ее всеобщей любимицей.
Когда Джеймс Линдсей узнал, что его невестка нашла и вернула ребенка, он сразу уехал за границу, и больше никогда не показывался ей на глаза. Встретиться с женщиной, которой он, причем вполне сознательно, причинил столько горя, он не решился. Никаких проблем не возникло у миссис Линдсей и с восстановлением права на доход, который ее деверь незаконно получал много лет.
Те из читателей, кого интересует дальнейшая судьба Бабули, могут узнать, что она продолжила свое путешествие на Запад, в надежде где-нибудь найти Томми, и, конечно, как мы уже знаем, ее постигло разочарование. В конце концов, поняв, что девочку она не найдет, старуха отправилась в Чикаго и, обладая внушительной суммой денег, решила осесть там. Связаться с Джеймсом Линдсеем она не рискнула, опасаясь, что тот отнимет у нее деньги, которые дал ей ранее, так как она не справилась с поручением доставить Томми на место и держать ее при себе.
Миссис Уолш сняла комнату в Чикаго и радостно предалась своим излюбленным занятиям: выпивке и курению трубки. Эта последняя привычка оказалась фатальной: однажды днем она прилегла с трубкой во рту и заснула; трубка упала на постель, белье загорелось, а от него вспыхнула и одежда Маргарет. Задохнулась ли она во сне, так и не успев проснуться, или проснулась, но было уже слишком поздно, чтобы спастись, – осталось неизвестным. Но когда соседи почувствовали запах дыма и справились с пожаром, старуха была уже мертва, возможно, искупив этим трагическим концом грехи своей презренной жалкой жизни.
Необходимо нарисовать еще одну сцену, и тогда хроника жизненных приключений Томми будет завершена.
Через пятнадцать месяцев после знакомства Томми с капитаном Барнсом этот достойный офицер возвратился в Нью-Йорк. Он сразу же отправился в гости к своей сестре, миссис Мэртон, надеясь застать в ее доме и Томми. Довольно часто во время плавания капитан вспоминал свою маленькую мужественную и столь необычную приятельницу, с удовольствием представлял себе, как преобразилась умная и способная девочка за целый год хорошего воспитания и учебы.
– У меня нет своих детей и, наверное, не будет, – говорил себе капитан. – В Дженни так много хорошего. Если воспитание и образование помогут ей измениться в лучшую сторону, стать цивилизованной девочкой, сохранив в себе все то хорошее, что в ней есть, то я удочерю ее. Когда-нибудь я стану слишком стар, чтобы продолжать морские походы, и мы устроим с моей дочерью хороший удобный дом, а позже она скрасит мою старость.
Такие мысли грели душу моряка, ему хотелось поскорее вернуться домой. За время плавания он не общался с сестрой и не знал, что Томми больше не живет в ее доме.
Появившись в доме сестры, расцеловавшись с ней и племянницами, он нетерпеливо спросил:
– А где же Джейн? Сильно она изменилась? Наверное, мало что осталось от уличной девчонки?
– Ох, Альберт, ты же ничего не знаешь, – миссис Мэртон была смущена тем, что ей предстояло обманывать брата.
– Что такое? Чего я не знаю, что нужно знать? – подозрительно спросил мистер Барнс.
– Джейн с нами не живет уже целый год.
– Почему? Что случилось? Что с ней?
– На самом деле я не знаю. Она прожила с нами три месяца после твоего отъезда, а потом исчезла. Может быть, девочка просто устала от жизни, которая слишком отличалась от всего, к чему она привыкла. Возможно, она решила вернуться к уличной жизни.
– Как же ты меня расстроила! – сказал капитан Барнс. – Я так ждал встречи с ней, так хотел ее увидеть, узнать, какой она стала. И ты ее с тех пор не видела?
– Нет, ни разу.
– Я подумал, может быть, ты случайно столкнулась с ней где-то на улице.
– Нет.
– Она стала лучше, пока жила с вами?
– Да, – неуверенно ответила сестра, – ну, то есть, немножко. Она уже не была такой дикой и грубой, как в самом начале. Но я не думаю, что она когда-либо сумеет полностью преодолеть пороки отсутствия воспитания в детстве.
Капитан мерил шагами комнату. Его ожидания не оправдались, он был глубоко разочарован, огорчен и раздражен.
– Постараюсь найти ее, – наконец сказал он, – привлеку к поискам полицию.
– Вот это очень правильно, дядя, – с презрительным смешком сказала Мэри. – Возможно, полиция и найдет ее на острове Блэквелл[16].
– Стыдись, племянница! – резко ответил ей дядя. – Могла бы хоть немного посочувствовать бедной девочке, у которой нет и никогда не было твоих условий и возможностей!
Мэри замолчала. Она тоже огорчилась, но по другому поводу: ей было жаль, что она не сдержалась и сказала то, что совсем не понравилось дяде. А понравиться ему Мэри очень хотелось, потому что она надеялась стать его наследницей.
Возникшую тишину прервал шум экипажа, подъехавшего к дверям дома. Мэри, довольная тем, что можно положить конец неприятной паузе, подбежала к окну и оживленно сообщила:
– Мам! Перед дверью остановилась красивая коляска, кучер в шикарной ливрее. Ой, из коляски выходит леди с девочкой примерно такого же возраста, как я. Послушай, они обе так элегантно одеты!
Чуть позже горничная принесла поднос с карточками миссис и мисс Линдсей.
– Я не помню этого имени, но пригласи обеих леди сюда, в гостиную, Сара.
Почти сразу миссис Линдсей и наша героиня вошли. Они навещали друзей в Нью-Йорке, и Джейн попросила мать побывать в том доме, где она получила первые уроки цивилизованной жизни.
Джейн Линдсей была совсем не похожа на маленькую дерзкую беспризорницу, которая перешагнула порог этого дома пятнадцать месяцев назад. Сейчас в гостиную вошла юная леди с прекрасными манерами, с красивым утонченным лицом и в изящном платье, которое подчеркивало очарование этой девочки-подростка. Ни миссис Мэртон, ни Мэри даже в голову не пришло, что эта блестящая юная леди и есть та девочка, которую они выставили из дома по ложному обвинению.
– Доброе утро, миссис Линдсей, – с почтительным уважением обратилась хозяйка к старшей гостье. – Пожалуйста, присядьте.
– Вас, без сомнения, удивляет наш приход, – заговорила миссис Линдсей, – но дочь очень просила меня заехать сюда. Она рассказывала мне, что в течение трех месяцев была членом вашей семьи.
– В самом деле? – удивилась миссис Мэртон. – Я думаю, это какая-то ошибка. Я не могу припомнить, чтобы мисс Линдсей когда-либо жила здесь, в моем пансионе.
– Вы забыли Томми? – спросила Джейн свою бывшую хозяйку, при этом в ее голосе прозвучало прежнее озорство.
– Господи! Боже мой! Вы же не хотите сказать… – бессвязно восклицала миссис Мэртон, в то время как Мэри растерянно, с испугом и смятением смотрела на преобразившуюся Джейн.
– Много лет, – объяснила миссис Линдсей, – моя дочь была далеко от меня. Ее у меня украли. Человек, которого я считала верным другом, придумал для этого вероломный план и сумел его осуществить. Хвала Господу, девочку удалось найти. Это случилось через неделю после того, как она покинула ваш дом.
– Почему же ты ушла отсюда, Джейн? – спросил капитан Барнс.
– Мама, – сказала Джейн, сердечно взяв за руку капитана, – вот тот самый джентльмен, который подобрал меня на улице и привел сюда, чтобы у меня был дом.
– Примите мою материнскую благодарность, – просто и растроганно сказала миссис Линдсей.
– Знаешь, Джейн, я в тебя верил, я чувствовал, что у тебя все будет хорошо, – сказал капитан, а его лицо светилось радостью. – Ты ушла от моей сестры, потому что нашла свою маму?
– Нет, не по этой причине, – сказала Джейн, много значительно глядя на миссис Мэртон.
Хозяйка пансиона в этот момент готова была провалиться сквозь землю, потому что знала, что подозревала невиновную девочку в том, что на самом деле совершила ее собственная дочь.
– Там… так получилось… мм… возникло… некоторое небольшое недоразумение, – запиналась миссис Мэртон, – за которое, я надеюсь, мисс Линдсей простит меня. Я только потом выяснила, что ошиблась.
Никаких объяснений больше никто не требовал, и этого вопроса больше не касались. Но немного позже, когда милые гостьи ушли, капитан Барнс вернулся к этой теме.
Миссис Мэртон не оставалось ничего другого, как рассказать брату всю историю. Капитан сильно рассердился, ему было трудно простить сестру, которая необоснованно заподозрила Томми в воровстве и ни за что не хотела ей поверить. И даже узнав о своей ошибке, ничего не сделала, чтобы найти беззащитную оклеветанную девочку.
Ну, а что касается Мэри… Можно только сказать, что ее шансы стать наследницей своего дяди сделались очень призрачными.
Но это было позже. А пока миссис Линдсей обратилась к капитану Барнсу:
– Я надеюсь, капитан Барнс, что вы приедете в Филадельфию и проведете несколько дней в моем доме. Моя дочь и я будем вам очень рады!
Капитан принял приглашение, правда, не без некоторой неуверенности, которая исчезла в первый же день. С этого времени, бывая в тех краях, капитан всегда с удовольствием гостил в доме своей бывшей протеже, там ему всегда были очень рады, и он чувствовал искреннее тепло и любовь.
Итак, наша история заканчивается. Наша героиня теперь молодая леди. Она уже совсем не похожа на маленькую девочку, которую все называли «Томми-бродя га» и с которой мы впервые познакомились на перекрестке улиц.
Ее мать, конечно, не может забыть о том ужасном времени и никогда не упускает возможности помочь маленьким бездомным оборванцам, которые, как когда-то ее собственная дочь, подвержены всем опасностям, тяготам и лишениям уличной жизни. Благодаря щедрой благотворительности миссис Линдсей довольно много юных беспризорников перевоспитались и заняли пристойное место в обществе.
Читать бесплатно другие книги:
