Ответ Империи Измеров Олег

Кофеварка фыркнула и наполнила две чашки.

— Ну вот, теперь проще слушать будет. Значит, первый хроноагент был выявлен в семьдесят восьмом году.

Светлана дала короткую очередь по клавишам и повернула экран к Виктору. Он ожидал увидеть портрет попаданца, но вместо этого медиапроигрыватель крутил кинохронику предолимпийских времен.

"Проверяет? Следит за реакцией? Знакомо или нет?"

— В руководстве страны к этому времени уже назрел кризис, — продолжала она. — Трижды Герой Советского Союза Леонид Ильич Брежнев начал физически дряхлеть и терять контроль над ситуацией в верхушке. Новое поколение партийной элиты, которое не участвовавшее в войне и привыкло жить приобретательством и покупкой зарубежного дефицита, все меньше было заинтересовано повышением уровня отечественных потребительстких товаров. У этого поколения, которое сейчас условно называют "подлесок", сформировался двойной комплекс неполноценности. Во-первых, это чувство ущербности всего советского по отношению к зарубежному, доходившее до культа импортного барахла, а, во-вторых, — чувство невостребованности из-за того, что кресла освобождались только для захоронения у Кремлевской стены. Система была слишком стабильной. Плюс к тому, руководители республиканских ЦК чувствовали себя ущемленными, потому что на роль генсека не пустят человека из нацменьшинств и исподволь подходили о мысли отделиться и быть полновластными царьками. Обществоведы не только не смогли дать "подлескам" какую-то цель, кроме дележа кресел, погони за льготами и зарубежными шмутками: хоть и было среди них много людей умных и талантливых, но вместе, как система, они превратились в церковь, в организацию, которая отстаивает догмы. Даже не из страха, а потому что в этой части науки были такие правила продвижения. Вы наверняка сами это помните.

— Да. Поэтому я в гуманитарии и не пошел, хотя говорили, что есть способности.

— Короче, хроноагент был спичкой в соломе.

— И почему не загорелось?

— Не учли психологии русских. Они думали, что Андропов будет действовать, как разумный номенклатурщик, то-есть побежит за орденом. Его же на этот пост поставили именно потому, что он не станет использовать КГБ, чтобы взять власть. А он поступил, как службист. Он решил, что терять нечего, и долг присяге требует от него брать власть в стране профессионально, то-есть действуя в рамках закона.

— Законный переворот?

— А чего стоят спецслужбы, если они где-то не смогут в интересах своей страны сделать переворота? Прежде всего Юрий Владимирович представил результаты Брежневу. И подал информацию так, что тот был вне себя. Человек понял, что ему осталось жить три года, и не нужны ему ни ордена, ни коллекция автомобилей, ни вся эта похвальбы в его адрес, а надо бессмертие души. А чтобы обрести это бессмертие, политику надо войти в историю, как спасителю Отечества, а еще лучше — мира. Как кофе?

— Вскрытие покажет.

Она хихикнула так, что дрогнула рука; коричневые волны в чашке вышли из берегов.

— Слушайте, ну предупреждайте, я хоть сначала на стол поставлю…

Света вытащила бумажные салфетки и промокнула капли на матовом пластике цвета ореха.

— В результате Андропов получил санкцию генсека на операцию "Ответ", — продолжала она. — Это от "Наш ответ Чемберлену". Создавать теорию нового общества привлекли тех, у кого голова свежая — технарей, того же Альтшуллера с его прикладной диалектикой, марксистский андерграунд вроде Кагарлицкого, он как раз самиздатом начал баловаться. Из зарубежных даже Гэлбрейта и Окито подключили, правда, они не знали, что работают на КГБ. И, представьте себе, вскоре чисто на уровне здравого смысла получили программу перезагрузки советского общества. Вам в институте рассказывали, что уровню производительных сил должен соответствовать уровень производственных отношений?

— Ну да. В теории. Когда до феодализма и капитализма доходили, еще понятно, а как они дальше связываются…

— И не удивительно! После Ленина у нас этими производительными силами философы не занимались! Считали, не их графское дело железки изучать. Так вот, вышло, что после крупного машинного производства — ту, того, что у Маркса — у нас еще два уровня развития производительных сил получилось. Значит, первая промышленная революция — это вы знаете, это Маркс описал, это механизация. Паровая машина стоит, трансмиссия по зданию, механизмы, станки крутит, объем производства этой машиной ограничен. Отсюда буржуазия, то-бишь прямые хозяева этих заводиков, которые еще в состоянии охватить то, чем она руководит, ну и пролетариат — неквалифицированная рабсила, неграмотная, работает за копейки. Сейчас такое производство либо вынесено в страны третьего мира, например, полукустарная продукция из Китая, либо для него на Западе нанимают мигрантов, часто нелегалов, создают подпольные цеха и там эти мигранты пашут, как рабы, как марксовы пролетарии. Понятно?

— Угу. То-есть пролетариат теперь это Равшан и Джамшут.

— Не знаю, кто это, но чувствую, что вы поняли. Вторая революция — это электрификация. Электропривод, конвейер, релейная автоматика. И вот этот массовый поточный выпуск требует других отношений. Во-первых, значительная часть рабочих должна быть грамотной и образованной. Читать чертежи и техпроцессы, знать, что такое электричество, законы физики, подчас иметь руки ювелира и сообразительность шахматиста. Такая рабочая сила не может быть дешевой, ей нужны школы, детсады, больницы, дома отдыха, потому что человек с улицы по невежеству наделает убытков в сто раз больше, чем ему заплатили. Во-вторых, производство стало сложным, и частный предприниматель не может сам разобраться в сложной организации большого завода. Поэтому предприниматель уже не хозяин. Хозяин — аппарат, инженеры, технологи, управленцы. А он — финансист, для него экономические понятия сворачиваются в узкую сферу операции с деньгами. Вот на этом этапе экономические науки не только у нас, но и во всем мире вырождаются, превращаются в узкие ремесленнические дисциплины для бухгалтеров, банкиров и составителей госбюджета. В-третьих, для фордовского производства уже нужна не столько максимальная сиюминутная прибыль, сколько стабильность. Конвейеры легко запустить, но трудно перестраивать. Отсюда необходимость как в общем планировании экономики, так и в определенной унификации человека, подгонки его личных интересов под общественные. И частный предприниматель в этой системе уже получается фигурой лишней, ненужной. Вот Сталин методом проб и ошибок и создал общественный строй под конвейерные производительные силы. Поэтому страна быстро развивалась.

— Это я помню. Но потом-то она все равно затормозилась.

— Сталин умер, началась новая промышленная революция — кибернетизация. Электронная автоматика позволила сделать гибкое автоматизированное производство, которое можно быстро перестроить: вот сейчас нужен самокат — делают самокат, нужен самосвал — делают самосвал. А система-то советская у нас старая осталась, под конвейерную систему, с отраслевыми министерствами, с прямым планированием. И вот эта команда, о которой я вам рассказывала, выработала новую советскую систему, где производственные отношения уже сконструированы под новый уровень производительных сил. Сталин брал за основу американский опыт, теперь взяли японский. Ну, вы из нее кое-что уже видели, так?

— Кое-что. Правда, чисто хозяйственное, до устройства государства не дошел.

— Будет время — ознакомимся. Правда, нового классика маркизма у нас не появилось, гениальных открытий в теории — тоже. Но зато удалось наконец-то понять и использовать то, о чем эти классики писали. Команда выработала не декларацию, не пустой манифест с кучей правильных слов, которые так любит рожать определенная часть нашей интеллигенции, возомнившая себя духовными господами. Команда написала техпроцесс изменения общества — точно так же, как в свое время физики создавали атомную бомбу и космические ракеты, а не просто познавали истины. При Сталине физика и математика стала производительной силой, теперь на производство стала работать философия и политэкономия. Оставался вопрос внедрения. То-есть технология легальной смены власти и элиты.

— И тогда использовали то, что удалось выкачать у попаданца? Перестройку, гласность, прочее? Только в другую сторону?

— Ну почему выкачать-то? — удивилась Светлана. — Хотя я понимаю, вы десятилетия жили под давлением мифов о "кровавой гебне". Хроноагент очень охотно все выложил, правда, первое время пытался выдавать себя за сталиниста, пострадавшего от либерастов. Очень уж себя запугал. Но его легко поймали на противоречиях в показаниях, да и Тофик Гасанович помог, он весьма плодотворно с нами работал. Помните, о нем еще "Техника-Молодежи" писала?

— О ком это? А-а, вспомнил! Дадашев, мысли читал в начале семидесятых.

— Тут, Виктор Сергеевич, даже читать не пришлось. Хроноагент Дадашева узнал! Он же журналистом был и в конце восьмидесятых репортаж про него делал. Тут же раскололся, все выложил, что антикоммунист, что Союз ненавидит, что колбасы ему недодали…

— Колбаса, это для них святое.

— Мы поняли. Так вот, для операции нужна была ударная фраза. Как в рекламных роликах, чтобы не разъяснять народу мудреные слова и парализовать волю к сопротивнлению номенклатурной верхушки. Надеюсь, я уже подвела вас к выводу?

— Конечно. Вы пуганули их тем, чего они больше всего боялись. Сталиным. А у народа Сталин ассоциировался с политической волей.

— Которая противопоставлена пассивной, апатичной, разленившейся номенклатурной верхушке. Конечно, это не способ для постоянного обновления элиты, но иного выхода не было. Либо мы — их, либо они — Союз. А дальше вы уже примерно должны представлять. Брежнева сменяет Андропов, операция пошла. Андропов же у вас что писал? Что надо разобраться, кто мы и где находимся. А у нас все было известно, оставалось действовать. И, пока не опомнились, началось. Вброс копромата, война с троцкизмом, оправдание Сталина и Берии… Народ был просто в восторге: наконец-то на верха глаза открыли! Горбачев тогда сам отказался в генсеки идти, осторожничал. А потом уже Романов в начале восемьдесят четвертого пришел, как либерал, как компромисс, вокруг которого прижатая элита сплотилась, ища новой стабильности. Ну как вам наш вариант?

— Интересно. А сажали много?

— Тех, кто заслужил. Взятки брал, махинировал. Репрессий не было, да и не нужны были. Больше пришлось думать, как бы одной тенью репрессий до смерти не перепугать. Но это не главное. Главное, Виктор Сергеевич, что покушение на вас было инсценировано.

— Как инсценировано? Кем?

— Одна пуля аккуратно в плечо фрау Лацман, легкое и кость не задеты, две пули в бронежилет нашего сотрудника, в наиболее защищенные зоны. Кто-то этот спектакль разыграл.

7. Найти кошку в стоге сена

— Вы считаете, что своей версией ввожу вас в заблуждение? — спросил Виктор.

— Я считаю, что кто-то всех нас пытается водить за нос. Вас же не обязательно убивать физически. Следствие поручат опытным сотрудникам, они быстро придут к выводу об инсценировке, и получаемые от вас правдивые и искренние сведения будут рассматриваться нами, как дезинформация. Вас планировали убить информационно. Понимаете?

— То-есть вы бы капитулировали?

— Те, кто устроил ваше попадание, точно выбрали время. Во-первых, в СССР грядет смена власти — а вы тот фактор, который может спровоцировать групповщину и драчки между лидерами. Во-вторых, внешний кризис и формально угроза термоядерной войны — хотя с американцами уже идут переговоры создать общие глобальные силы безопасности. Ядерные технологии расползаются, и не только они. В руках террористов или авантюристичных политиков в будущем может оказаться оружие, не менее опасное, чем ядерное, но более компактное и дешевое.

— Что за оружие?

— Эту информацию мы вам предоставить не можем. Если у вас его еще не создали и не применили, то лучше, если утечки не будет. На чем мы остановились… В-третьих: скоро понадобится новая перезагрузка системы. Информатизация и наноинженерия создадут новый уровень производительных сил, и ему понадобится новый уровень производственных отношений. Исследования уже идут, и вы — информационный фактор, который может существенно повлиять на выводы.

— Значит, в меня стреляли, чтобы вы решили, что я дезинформатор. Теперь, чтобы ввести противника в заблуждение, вы сделаете вид, что поверили мне, и будете держать у себы по программе защиты свидетелей. Я правильно понял?

— Нет. Где-то завтра-послезавтра вы вернетесь на работу.

— Я, кажется, догадался, почему КГБ направило работать со мной именно вас, — после некоторого раздумья произнес Виктор. — Точнее, почему направило именно женщину. Женщины руководствуются нечеткой, вероятностной логикой, если женщина говорит "да", то с вероятностью пятьдесят процентов это значит, что она говорит "нет".

— Ну, это естественно. У женщин в хромосомном наборе ядра клетки две X- хромосомы. Поэтому женщина, рассуждая, быстро прокручивает цепочку вариантов и выдает ответ, который внешне мало связан с исходной посылкой. Короче, если бы агент-два хотел вас убить, он давно бы это сделал. Штыру же он не колеблясь, ликвидировал. Что-то узнал у него и ликвидировал, как свидетеля. А вам подкидывает монету, куда-то зовет… Похоже, он ищет контакта с вами, но почему такими странными способами — непонятно.

— Хотите, как на живца?

— Виктор Сергеевич, вы же знаете, во что превратили вашу страну. И здесь может произойти то же самое, даже еще хуже. Вы же видите, для второго хроноагента человека убить — раз плюнуть. Вы думаете, его к нам — с добрыми намерениями? Посланец высшего разума?

— Не совсем пойму, чем он вам так опасен. У вас тут целая теория, как фильтровать базар прогрессоров, мощный аппарат, поддержка населения…

— Во-первых, не надо исключать у агента возможных сверхспособностей. Во-вторых, обстановка. Мировая постиндустриальная система находится в состоянии глубокого системного кризиса, который после первого обострения стал постоянным, глубинным и выхода из него не видно. У вас, кстати, наверняка то же самое начнется лет через десять-пятнадцать: распад СССР и эксплуатация ваших природных ресурсов его отсрочит, но не отменит. Сейчас "свободный мир" теряет все то, что он достиг в семидесятые-восьмидесятые. Вводится шестидесятичасовая рабочая неделя, повышается срок выхода на пенсию, потому что нет средств на ее выплату, снижаются бюджетные расходы, выбрасываются на улицу полицейские, "белые воротнички" — служащие госучреждений, учителя — под предлогом рационализации расходов и так далее. Урезано исследование космоса, остались только расходы на звездные войны и развиваются частные и частногосударственные прибыльные проекты. И на этом фоне наш Союз как заноза, торчит. У нас рабочая неделя в полтора раза короче, возможность духовно развиваться, восстанавливать силы и при этом у нас рост производства, всеобщая и полная компьютеризация и ударсные космические силы… Виктор Сергеевич, они сейчас смотрят на нас так, как брежневский мещанин смотрел на житье в ФРГ, они там слюнки пускают — "ах, вот они умеют, а мы нет, зачем нам эти демократические и либеральные ценности, дайте нам работу". Естественный выход для США и стран НАТО — это война. Они уже сделали теорию, что у СССР нет права иметь столько природных ресурсов, когда их гнилая система катится в пропасть, что у них есть право эти ресурсы силой отобрать. И они уже вбивают это в мозги своему обывателю. Скажите, долго Гитлеру требовалось убеждать немцев, что они имеют право силой забрать земли на востоке? Сегодня они планируют захватить Югославию, завтра нападут на СССР. Что вы так смотрите? У нас есть агентурные данные о готовящемся нападении США на СССР.

— У них чего, башни свинтило? Это же ядерная война.

— Войну предполагается вести в три этапа. На первом этапе применение ядерного оружия предполагается локализовать в космосе, а война ведется против космической гражданской инфраструктуры — систем связи, глобального позиционирования, метеосистем и так далее. Космическая война должна сплотить развитые страны вокруг США и истощить Союз экономически и морально. Как только Союз ослабнет, планируется начать второй этап — активизацию на территории СССР террористических, национал-сепаратистских, религиозно — экстремистских организаций, чтобы заставить нашу страну воевать с собой же, втягивая в эту войну одну часть народа против другой. Это деморализует армию, позволяет инфицировать ее мнениями, что основной враг общества — это бездарное и авантюристичное правительство. И на заключительном этапе, когда изнутри удается парализовать действия РВСН, США допускают локальное применения ядерного оружия для более быстрой ликвидации военно-экономического потенциала СССР. Или вы надеетесь лично смыться отсюда, а что здесь будет с вами же, с вашими родителями, с той, которую вы любили, с вашими детьми, другими, но по сути, вашими — это все вам наплевать?

"Похоже, у них была еще одна причина: с женщиной спорить невозможно."

— Что я должен делать?

— Знаете, как ловить черную кошку в стоге сена?

— Никогда не пробовал.

— Она сядет возле норы караулить мышь. Короче, есть стереотипы действий. Поэтому мы будем повторять то, что с вами делали во время предыдущих миссий. Хотя бы наиболее типичные моменты. Это сделает действия второго хроноагента более предсказуемыми. Ну и если вдруг к вам кто-то явится эвакуировать вас обратно в ваше прошлое… простите, будущее — попробуйте довести до их сведения, что мы хотим вступить с ними в контакт и гарантируем полную неприкосновенность в случае согласия.

— Если они захотят слушать.

— У вас есть другие варианты, как говорят в вашей Эр Эф, разрулить ситуацию? Капитуляцию не предлагать.

— Я бы сам себя удавил, если бы вздумал ее предлагать.

Светлана встала из-за стола и подошла к окну: с обратной стороны стекла, там, где к раме был на липучках приделан термометр, застрял неведомо как залетевший сюда кленовый листок. Был он желтым, как весенний цветок мать-и-мачехи и, как живой, трепыхался от гулявшего по нагорью ветра.

— А у нас просто нет другого выхода, — медленно произнесла она, наблюдая за листком. — Знаете, у меня сын грезит о космических войсках. Пробовала говорить с ним — отвечает: "Мама, ты же знаешь, какое там настоящее товарищество, и в каждом личность видят". Как будто на гражданке ее не видят. "Мама, ну кто же вас с Алиной еще будет защищать, и бабушку…" Нет, я, конечно, понимаю, что правильно, только… Ладно, вернемся к делу. Нам надо еще многое обсудить.

— Да, тем более, что я пока не представляю многих деталей, — задумчиво сказал Виктор. — Не понимаю, как будет распутываться эта история с дамочкой из ЦРУ и паспортом, какие должны быть варианты моих действий при контакте с хроноагентом… Наконец, непонятно, почему хроноагент выбирает какие-то сложные и непонятные пути встречи со мной. Вам не кажется, что он меня боится?

— Не будем гадать. Значит, прежде всего вы подписываете прошение о предоставление вам убежища в СССР, как жертве преследований экстремистских организаций, затем прошение о предоставлении советского гражданства. Эмигрантскую легенду вам якобы сочинила Лацман для вашей легализации в СССР, используя инцидент с нападением неизвестного, и эта легенда якобы объясняет советским властям ваш нелегальный въезд. Получаете гражданство, получаете на этом основании паспорт, подписываете обязательства о неразглашении — вы у нас достаточно много услышали — ну и приступаете к работе. Мозинцев признает попытку спекуляции валютой — это по нашей части — и выводится из игры. Вы посещаете Лацман в больнице и носите передачи, но отношения между вами якобы охладевают из-за того, что она обманывала вас, выдавая за латышку, скрывала наличие ревнивого поклонника… ну, этого достаточно. Хозяева Лацман получают от нее разъяснение, что это необходимо для того, чтобы ослабить внимание КГБ к вам, и, заодно, прояснить обстановку со вмешательством третьей силы. Диски якобы погибли при перестрелке на вокзале — кто-то наступил ботинком на пакет, а от сломанных вы избавились, чтобы не вызывать подозрений. С убежища вас снимают, поскольку "маньяка" спугнули, он скрылся или залег на дно, то-есть напрямую не угрожает. Однако, в отношении вас, как иммигранта-беженца, проводятся проверочные мероприятия, и ЦРУ вынуждено организовать информацию, подтверждающую эту легенду беженца, чтобы мы вас не раскрыли, как хроноагента. В итоге организация вашего выезда откладывается, и за это время на вас может попытаться выйти второй хроноагент. Мы, со своей стороны, обещаем сделать все, чтобы обеспечить вашу безопасность…

— Спасибо, — ответил Виктор. — Я не ребенок, не надо успокаивать. Просто за время до… до контакта со вторым хотелось бы успеть сделать как можно больше полезного. Используя то, что я знаю о будущем — хоть и не знаю, что из этого для вас пойдет. Хочу чувтвовать, что не зря жил, что что-то и здесь после себя оставил. И учтите, что это тоже повторяющийся элемент сценария или как его там.

— Знаете, вы вот произнесли это, и у меня закралось сомнение, действительно ли вы из Эр Эф. Или же Эр Эф не совсем такая, как мы представляем ее по первому агенту.

— Я и сам бы хотел разобраться какая она. И вообще это для меня не Эр Эф, а Россия.

— Извините. Наверное, мы тоже многого не знаем о России, хотя и живем в ней, дышим ее воздухом, любим, делаем богатой… Для вас что-нибудь придумаем.

Белое одеяло тумана медленно текло по оврагу в сторону Десны, и от проснувшегося солнца порозовели верхушки высоток на Советской. Светлана медленно подошла к окну и, приоткрыв фрамугу, впустила в кабинет легкое дыхание брянской осени.

8. Здравствуйте, я ваша гида

— Это все имущество?

Пожилая худощавая комендантша соцдома "Парус" переводила взгляд с ордера на Виктора и обратно.

— Пока да.

— Повезло вам. В общежитии неделю не пожили, сразу социалку. Хотя по стажу. наверное, уже полагается?

— Да. Но мне не по стажу, мне с учетом условий работы и приоритетной отрасли. Ну и, честно говоря, пришлось похлопотать.

— Все равно повезло… Вот, ключи. Четыреста двадцать шестая, запомните. У нас нумеруют по этажам, как в учреждениях. Квартера меблирована, свое что покупать хотите, сдадите, чтоб на вас не висело.

— Это хорошо. На западе тоже меблированные комнаты сдают.

— Я знаю. У них там вода дорого. И электричество. Идемте туда, там лифт.

— А мебель по крупному я пока брать не буду. Сначала квартиру — кооператив или кредит, а потом уже мебель.

— Если хотите свою квартеру, сперва женитесь.

— Холостым нельзя, что ли?

— Вот непонятливый-то… Дешевле выйдет! То на одного пятнадцать метров полезной берете, а то на двоих двадцать, оно ж на каждого дешевле и кухня большая. Да и то кухня у нас тоже нормальная. Экспериментальный комплекс.

Дом действительно был не совсем обычный — галерейный, четыре прямых крыла были соединены центральной башней под углом друг к другу в виде буквы "Х". Галереи, по причине неюжного климата были застеклены длинными лентами окон наподобие веранды, образуя сплошную стеклянную плоскость фасада, размеченную для соблюдения приличности горизонтальными полосами цветного стекла на уровне перил. На полу вдоль этой прозрачной стены стояли натащенные жильцами цветы в горшках и кадках, дабы в галерее можно было гулять, словно в зимнем саду. Двери в квартиры прятались попарно в небольших нишах, а рядом прямо в галерею выходили забранные декоративными решетками окна кухонь, под которыми часто тоже ставили цветочные кадки или горшки, создавая импровизированный палисадник. "Как это у них кухонными запахами по всему дому не несет?" — удивился Виктор.

— Вот с этого места по этот ваш участок, цветы поливайте, у нас соревнуются за красоту этажа. Проходите в квартеру.

Квартира оказалась сквозной планировки. Оказавшись на кухне, Виктор сразу понял, почему нет запахов: над плитой висел большой вытяжной колпак. Жилая комната была метров четырнадцать, и в нее врезалась маленькая застекленная лоджия; благодаря этим лоджиям наружный фасад "Паруса", был расчерчен сверкающими зеркальными полосами, будто колоннадой. Разумеется, присутствовал и совмещенный санузел с душем. В общем, архитектор попытался создать жилье, в котором было бы что-то и от деревенской улицы, где соседи ходят под окном, и от городской многоэтажки. Набор мебели мало отличался от того, что он видел в общежитии и гостинице. Телик с трубкой сантиметров на сорок семь был в углу на тумбе; под ним виднелся дешевый двухголовочный видак, который, по-видимому, здесь вырос из мечты брежневского обывателя в предмет первой необходимости.

Виктор открыл крышку секретера — за ней оказался изящный четырнадцатидюймовый монитор, судя по сухощавому корпусу — монохромный, примерно, как те, которые они когда-то использовали для серверных станций, и под ним невысокий системник, размерами примерно с DVD-проигрыватель, только без каких-либо признаков дисководов, от него куда-то в стенку уходила витая пара.

"Что же у них тогда в Доме Стахановцев или как его здесь? Двадцать один дюйм и оптика?"

Покончив с формальностями, Виктор выглянул в лоджию. Внизу протянулась улица Якова Полонского — того самого, что написал "Мой костер в тумане светит". Оказывается, и ему довелось жить в наших краях. Вдоль мокрого асфальта протянулась череда невысоких, только что посаженных кленов.

Однако, быстро они аэропорт застроили, подумал Виктор и посмотрел на часы.

"Так, а теперь в четыреста двадцать пятую. Там будет ждать сотрудник КГБ, передаст инструкции и какие-то вещи… сейчас увидим, какие."

Звонок залился соловьем. Дверь открылаcь, и из висящего в прихожей динамика Виктора, словно волной запаха духов "Белая сирень", окатило звуками с детства знакомого лепинского блюза из фильма с Райкиным и Целиковской.

На пороге стояла невысокая женщина лет так тридцати пяти-тридцати семи, темноволосая, спортивного вида, но без худобы, с озорно вздернутым носиком и сияющим румянцем щеками на излучающем свежесть округлом лице.

— Это вас заселили? — улыбнулась она. — Меня Варвара Семеновна зовут, можете просто Варя.

— Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор.

— Да вы проходите, знакомиться будем.

— Простите, у вас черного перца не найдется? — выпалил Виктор условную фразу.

— А вам с гастронома или с рынка?

— До рынка далеко, а в гастрономе рядом. Да проходите, что вы на пороге-то.

"Все вроде как совпадает".

Квартира внутри оказалась той же казенной меблировки.

— Да я, собственно…

— Капитан Доренцова. Можете не представляться, я знаю. Это я сотрудник, я. Вот удостоверение. Будем вместе работать.

— Очень приятно.

— Должна сразу вас предупредить: развития личных романов между нами не предусмотрено. У нас с вами есть задача и мы ее выполняем.

— Ну вот и хорошо. Все-таки какое-то разнообразие сюжета.

— А вот разнообразия сюжета как раз не будет, — снова улыбнулась она. — Поскольку по вашему же собственному отчету, вы легко вступали в связи, то и сейчас, по легенде мы с вами познакомились и вы должны на людях фиктивно за мной ухаживать. Ну, в рамках приличий конечно. Приглашать в кино, в парк, в кафе, еще куда-нибудь. По магазинам вместе пройтись. Согласитесь, если вы все время будете ходить с мужиком, это странно выглядит. Короче, я вас по возможности открыто сопровождаю. Думаю, у вас получится выглядеть естественно — с полдюжиной женщин до этого у вас получилось. Как это у вас называется? Эскорт?

— Ну, эскорт у нас теперь другое называется… Но я совсем не против проводить время в вашем обществе, даже если мы будем просто коллегами.

— В нашем обществе, — поправила она. — То-есть, будет наружное наблюдение. Раз слово "эскорт" опошлено, постараюсь быть вашим гидом. Хоть "гид" и мужского рода, но… "Вашей гидой" звучит ужасно.

Она протянула Виктору путеводитель "Наш Брянск" карманного формата.

— Внутри на схемах показаны улицы, где есть визеры. Старайтесь держаться их.

"Визеры? Это еще куда? Визиры? Визири?"

— Ах, да, простите… Визеры — это КВНы… Ну, камеры визуального наблюдения, ближний обзор, — пояснила она, глядя на растерянное лицо Виктора. — Также отмечены секторы камер дальнего обзора.

— Ого! А я думал, они только у заводов торчат.

— Они там открыто торчат. Путеводитель не теряйте, там закрытые сведения.

— А если карманники сопрут?

— Сработает радиомаяк. Но не забывайте, что если второй хроноагент существует, то либо вы его прикрываете, либо…

— Понимаю. У вас пока нет основания доверять мне.

— Виктор Сергеевич… "Верить вам" или "не верить вам" — это не совсем то. Любой человек может ошибаться, им можно манипулировать. Поэтому чему-то мы будем верить, чему-то нет. Полного доверия к вам никогда не будет, но зато и полной утраты доверия тоже… Вот ваш телефон.

Из письменного стола появился черный моноблок "ВЭФ" — роботоподобного вида, угловатый, словно кирпич, с зеленоватым дисплеем с черными надписями.

— Не забывайте выдвигать антенну, когда делаете звонки — вы, наверное, от этого уже отвыкли. В скрытном режиме передачи работает со сложенной, время непрерывной передачи — десять часов. Может работать, как диктофон. Вот здесь — и она перевернула мобилу оборотной стороной — смонтирована фотокамера шестьсот сорок на четыреста восемьдесят элементов разложения. Всего лишь вдвое-втрое меньше, чем у больших электронных камер.

— Ноль три мегапикселя, — машинально перевел Виктор.

— Что?

— Это я так.

— Это спецзаказ, за рубежом никто таких не делает. У нас удивились, когда увидели ваш. Считается, что такое нужно только для оперативной работы.

— То есть…

— То есть, если бы в Союзе был не волемот, вас бы задержали по подозрению.

— Всегда радовали достижения советской науки.

— Теперь работа… На время операции у вас командировка внутри города в ВТК. Это временный творческий коллектив.

— Я знаю. Руководил таким. Разработка получила медаль ВДНХ.

— Даже? А что же вы не сказали?

— Какая мелочь по сравнению с мировой революцией…

— И как потом?

— Потом была реформа.

— Вы так странно произнесли это! У нас так обычно говорят — "потом была война"… Официально ВТК создан по доработкам "Компаса", поэтому придется посидеть в КПЗ.

— Где?

— Ой, простите. Это у нас Комплекс Правительственных Зданий так в шутку сокращают. До него от "Паруса" прямая дорога под теленаблюдением. В комплексе будете встречаться со специалистами по бытовке. Это воспроизводит вашу работу на Урицком в третьей реальности.

— А как это объяснить ЦРУ?

— Наша забота. После работы отдыхаете и идем шпацирен.

— Муж ревновать не будет?

— Не будет, это же фиктивно! Тем более, под руку мы ходить не будем. Помешает достать оружие.

— Мы будем с оружием?

— Я буду.

Она сделала легкое движение рукой, словно фокусник, и в ее руке внезапно, словно из воздуха появился бесшумный угловатый "Вул". Еще взмах — и Виктор увидел две пустые ладони.

— Он уже там!

Виктор глянул в указанном направлении и тут же услышал рядом с собой щелчок; в согнутой в локте руке Вари уже красовался дулом вверх увесистый "Вектор".

— Ваш трюк с резинкой здесь устарел. Постарайтесь не теряться и не попадать на линию огня.

— Знаете, Варя, мне почему-то кажется, что в следующий раз, если он будет, то до стрельбы не дойдет.

— Какие соображения?

— Что стоит агенту взять в заложники кого-то из моих близких? В моем времени?

Варя вздохнула.

— Риск, конечно, есть. Поэтому вас и выпустили и не приставляют кучу охраны. Пусть считают, что вы для нас ценности не имеете. Так, статист в игре с иностранной разведслужбой.

— Честно признаюсь — никогда о таких играх не мечтал.

— Знаете, а я в школе мечтала стать модельером. И гимнасткой. Они так красиво выступают и их показывают по телевизору. В общем… Понимаете, кто-то должен все это защищать. Вот вы появились — и уже США, не дождавшись, пока уломает союзников по НАТО, готовится само прихлопнуть Югославию до конца года.

— Разве они… разве не в девяносто девятом?

— У них времени мало. Они вас боятся, как информационного повода. Чего там эти миллиарды Майкрософт в мировой игре за глобализацию…

— Тогда как они поверят в вашу игру? Что я не представляю для вас ценности? Как хроноагент поверит в это?

— Так они же сами пытаются убедить нас в этом. Что вы всего лишь обычный трудовой мигрант в Союз… Да, слушайте, чаю хотите?

— Нет, спасибо. Я только что попил.

— Обманываете из вежливости? Ладно, как хотите… Судя по лихорадочной подготовке, США нанесут удары по территории Югославии не позднее декабря. Из-за недостатка высокоточного оружия в районе конфликта будут широко использованы ковровые бомбардировки.

— То-есть, тысячи людей убьют из-за меня?

— Ну, не из-за вас… Но от вас зависит, сколько на этой планете погибнет. От каждого из нас зависит, сколько на этой планете погибнет, просто многие об этом не хотят думать… Короче, сейчас у себя устраиваетесь, идете обедать, и затем вас ждут в комплексе. Да, по работе. Это будет группа по бытовой технике, концептуальные и перспективные образцы.

— Почему по бытовке? Это сейчас ключевая отрасль?

— Так тут рискнуть можно. Фирм бытовки много, они соревнуются. А потом — прорыв на мировой рынок. Для пробы, давайте сегодня по фотоаппаратам обмозгуем. Теперь стали делать везде пункты проявки, фотолюбительство в гору пошло. Оно же проще, не надо самому растворы разводить, печатать. Чего до обеда надумаете, можно с терминала сразу же скинуть нам, чтобы ко встрече товарищи ознакомились. Будем бить потребительское общество его же оружием. Ну как, играете за нас?

— У нас бы так кто собрал, — грустно улыбнулся Виктор, — а то все импортное. Никак без запада не выходит.

— Знаете, что я вам скажу? — серые глаза Вари посмотрели на него в упор. — Смысл двадцатилетней вестернизации бывшего Союза в том, чтобы наверх всплыло как можно больше дерьма. А уж оно, это дерьмо, постарается показать, что Россия без запада жить не может.

9. Месть глобальным оккупантам

Последнее время жизнь Виктора напоминала чат.

Как он дошел от "Паруса" до северных проходных "КПЗ", в памяти особо не отложилось. Ни один нормальный человек не может жить ожиданием того, что с ним в любую минуту должна случиться какая-то гадость. От этого хочется уйти, занять себя чем-нибудь, взяться за новую работу, которую уже давно замышлял, или, наоборот, подбить хвосты на том, что уже на выходе, выполнить кому-то данное обещание, или, наконец, просто погладить выстиранные вещи. Вроде бы был еще один способ — считать, что гадость уже произошла, но Виктор этого не понимал и не умел.

Аллея появилась, верно, лет пять назад на месте куска летного поля; частый ряд свежепосаженных кленов еще не создавал тени, красивые голубые ели (как их только не срубают здесь на Новый Год?) выглядели детьми в шубках с капюшонами, стоящими посреди больших палисадников, где, ближе к окнам, уже приютились привычные кустики сирени и жасмина для деревенского аромата. Ближе к тротуару качались под ветром солнечные россыпи мелких осенних хризантем, а по серо-голубому небу, что разбилось по мелким лужицам у края дороги, пробегали круги от редких капель дождя.

"Что ты осень, наделала с нами…"

Его еще удивляло с непривычки, что по нижним этажам нету знакомого лоскутного одеяла рекламных щитов; в нашей реальности они закрывают окна магазинов и создают внутри искусственный, нездоровый мир подземного бункера, освещенный светом десятков энергосберегалок, торчащих из потолка — почти натуральным, но безжизненным. Здесь же большинство витринных окон лишь частично были прозрачны, чтобы не отрывать человека внутри от живого мира улицы и показать реальные вещи, если это магазин. Часть же витрины, обычно сверху, была с рифленым стеклом, которое преломляло падающие с полуденного неба живительные лучи солнца и направляло их в самые дальние уголки кабинетов и залов. Культ экологии, добравшийся до его СССР конца 80-х, здесь тихо перетек в повседневную традицию.

Группа должна была собраться на третьем этаже облисполкома, в небольшом конференц-зальчике с бледно-зелеными стенами, где стол в виде подковы окружал десяток легких полукресел. Небольшие мониторы на столе и лазерный проектор, которыми показывали презентации на экране у основания подковы, Виктора уже не удивляли; более странной и чужеродной казалась белая пластиковая офисная доска на одной из стен. Как-то не прижились в России эти офисные доски. Раскидистый хамеропс в кадке на полу у окна, попаданец из пятидесятых, тихо шевелил, словно зелеными веерами, огромными перьями своих то ли ветвей, то ли листьев.

Виктор переступил порог; в комнате еще не было никого. Где-то в отдушине тихо шумел централизованный кондиционер. Возле двери на стене отдыхал плоский динамик — деревянный, в тон мебели. Виктор повернул его ручку и подошел к столу. В программе "Рабочий полдень" звучал по чьей-то просьбе красивый зарубежный вальс, светлый и торжественный, и звуки теноровых тромбонов нежно и завораживающе касались душевных струн.

— Уже здесь? — раздался сзади певучий голос Светланы. — А я думала, я буду первой. Еще обед не кончился.

— Просто первый раз, — замялся Виктор, — боялся не рассчитать.

— А вы случайно не трудоголик? Вы попросили максимально использовать ваши возможности… как там у Стругацких это называлось — прогрессора, и не обговорили вознаграждение.

— Оказывается, сталинизм — это американский прагматизм? Или бойтесь данайцев, трояны приносящих?

— Интересны мотивы.

— Назло.

Светлана приподняла брови.

— Кому или чему?

— С начала нового века пошла волна управленцев, которые знают только один способ заинтересовать человека — попытаться психологически сломать человека, подчинить его своей воле. Так проще, можно меньше платить, особенно если набрать слабых, безвольных. Занимаются не столько организацией, сколько ищут у людей слабые места. То-есть, как управлять не предприятием, а мозгами, чувствами, чтобы другие думали и действовали за них, как зомби или роботы. Новая система и она хочет господствовать.

— Но это же оккупанты. Я как-то в свое время изучала партизанское движение, как его организовывать, контрпартизанские тактики… Это методы оккупантов.

— Ну вот и мотив.

— Месть… Да, мотив. Понятный и объяснимый. Только вот знаете… После войны у нас тоже был энтузиазм из мести. Из мести фашистским оккупантам-разрушителям, их следам, что они оставили — руинам, пожарищам, из мести Штатам с их атомной бомбой. Только вот этот энтузиазм из мести наших партийных шишек развратил. Они думали, что на этом всегда играть можно — и не замечали, что жизнь советского человека надо делать удобной и душевно комфортной вплоть до деталей, до мелочей. Надеялись, что народ им будет всегда подмахивать акт на приемку социализма с недоделками. А вот как у вас… Обычно в таких случаях в ответ коллектив начинает выживать слабых, которых легче нагнуть. И не надо думать, что вот, кто-то там тоже человек хороший.

— Предлагаете жить по законам зоны? Вали актив?

— Послушайте, а что, вам дали выбор? Поодиночке вас всех сломают, рабами сделают. А вот если бесхребетник будет знать, что прогибаясь, он может очутиться у параши — он еще трижды подумает. Нашу элиту тоже баловать не надо, да и вам стоит о перспективах подумать.

— Как не очутиться у параши? Об этом всегда надо думать.

Светлана хихикнула.

— Надо подумать… ну, хотя бы не только об однокомнатной в соцдоме, а как у людей. К этому вопросу потом вернемся, а сейчас уже товарищи должны подойти. Да, кстати, они все предупреждены, что вы хроноагент, так что конспирироваться не надо.

— Можно? — В двери показалось лицо улыбающегося человека лет сорока с темной шевелюрой и густыми темными, как у Волонтира, усами.

… Группа оказалось человек в семь. Виктор вспомнил, что одно время это число считали оптимальным для "коллективного мозга": но теория теорией, а как пойдет?

Эхом загрузки замигали монохромные офисные мониторы, — для документов самое то, для презентаций мало, но ничего, и на цветные обновим, подумал он. Главное, они везде, и час назад он набирал текст доклада у себя дома, а теперь его уже все изучили и для памяти он на экранах вместе с ремарками. Это же еще девяносто восьмой, только девяносто восьмой, для нас в двадцать первом такое уже привычно… а тогда, в нашем девяносто восьмом — вечная нехватка машин, чертов бьющий током коаксиал, зависоны сети и грандиозные планы создания региональных сетей для бизнеса, государства, населения, которые в двадцатом столетии так и остались на бумаге. Все познается в сравнении.

Первым слово взял Двупольский — Борис Викторович его звали, Виктор глянул по справке в терминале, из регионального филиала НИИБыттехники. Мужчина лет сорока, темноволосый, с пышными, как у Волонтира усами.

— Ну что, раз начало все знают, начну с середины, пойдет? Мне понравилось то, что товарищ Еремин не стал, как это некоторые эксперты делают, распыляться на детали, на отдельные, частные новинки. Известно, что сейчас у них там хронический кризис перепроизводства, потребление непрерывно взвинчивается за счет формального обновления линейки моделей аппаратов и насыщения малоиспользуемыми функциями. Здесь видно главное — вытеснение в ближайшие десять лет пленочных аппаратов электронными, несмотря на дороговизну, и вытеснение это произойдет именно благодаря доступности компьютеров. Не нужна куча альбомов, пленок, можно держать все фотки в сети, выкладывать их там в альбомы. Альбомы в сети — вот, по-моему, гле ключ! Электронные рамки — это все-таки дорого, да и смотрят их там, где они стоят. А в сети можно сразу и показывать альбом друзьям, можно оценивать фотографии, обсуждать. Отсюда намечается связка мероприятий по переходу населения на электронное фото. Первое — совершенствование технологий электронных камер с увеличением разрешающей способности на порядок, программного повышения резкости, устранение смазанности при движении и прочие программные трюки. Второе — связь камеры с терминалами, и третье — создание различных сервисов фотографий в сети, альбомов, сетей социального контакта, где можно было бы размещать снимки без всяких специальных знаний. Я понятно говорю?

Ему закивали.

— Ну и попутно два направления. Это использование электронной камеры как небольшой видеокамеры — со временем так можно будет даже фильмы снимать — и развитие прогораммного обеспечения для обработки изображений, решающего типовые потребительские задачи. Это простая ретушь изображений, создание виньеток, коллажей, поздравительных открыток на основе снимков. Это также может все быть в комплексе с вышеуказанными сервисами. Так что план кампании на две пятилетки можно готовить. Ну, конечно, хотелось бы предостеречь от перегибов, преждевременной ликвидации автопроявочных сервисов, как и от ликвидации производства кинопленки. У вас, Виктор Сергеевич, нет возражений?

— Нет, — поспешил ответить Виктор, — наоборот, некоторые профессионалы в кино предпочитают снимать на пленке, а потом перегонять в цифру.

"Масимов Тимур Николаевич" — моргнуло на мониторе ФИО следующего выступающего. Без указания работы и должности. Оратор был чуть старше сорока, темно-коричневый костюм, выбрит, обыкновенная канадка с пробором, а так — как-то не особо запоминался.

Страницы: «« ... 910111213141516 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Информативные ответы на все вопросы курса «Нервные болезни» в соответствии с Государственным образов...
Большая часть попаданцев в прошлое знает, что творилось тогда, до минуты, и они легко в управленческ...
Халлея – страна сильных духом людей и могущественных драконов. И как покоряющий небо ящер никогда не...
Люк и Клаудия выросли вместе – на берегу океана, в роскошных номерах старомодного отеля «Ночи Тропик...
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о да...
Маленький городок у моря.Три женщины, мечтающие о счастье.Джемма собирает материал для газетной стат...