Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров Мережко Виктор

— Дамы и господа! — вышел на середину зала бургомистр. — Я прошу поднять тост в честь нашей гостьи, графини Анны фон Типлиц. Мы долго ждали этого счастливого случая, мы даже не верили, что это когда-нибудь произойдет. Но вот свершилось! Добро пожаловать в родной город, прелестная госпожа фон Типлиц! Мы счастливы!

Раздались приветственные возгласы, все дружно выпили, после чего Сонька встала рядом с бургомистром.

— Уважаемый господин бургомистр и ваша очаровательная супруга! Уважаемые граждане моего города, города, который основал мой предок граф фон Типлиц! Я по-настоящему счастлива, и у меня нет других слов. Спасибо вам за память, за верность, за прием!

Последние слова девушки просто потонули в овации. Бургомистр взял Соньку под руку, повел в гущу присутствующих. По пути девушка обратила внимание на массивную золотую цепь с драгоценными камнями, свисающую из кармана градоначальника. Ловко и непринужденно она пошла по другую руку от Вернера и, когда они внедрились в толпу, незаметно отстегнула цепь на боку бургомистра и так же незаметно опустила ее в свою сумочку.

— Графиня, — проворковал ничего не почувствовавший бургомистр, — эти люди — цвет нашего города. На них держится порядок, благополучие и достоинство наших горожан.

Мужчины принялись по очереди целовать руку графине, дамы впивались в нее глазами, жеманно приседали и что-то бормотали. Видимо, называли свои имена. Сонька обратила внимание на молодого красивого господина в ладно сшитом фраке и улыбнулась. Он ответил тем же, после чего двинулся вперед и галантно предложил:

— Могу ли я пригласить вас на танец, графиня?

— Буду счастлива.

Они покинули толчею, вышли в самый центр танцевального круга. Перед ними расступились, и они закружились в вальсе под музыку Штрауса. Сонька сразу же положила глаз на изысканную булавку на галстуке партнера.

— Вы наверняка банкир? — кокетливо поинтересовалась она.

— С чего вы взяли? — удивился господин.

— Манера держаться.

— Увы! Я всего лишь полицейский.

— Вы? Полицейский? — искренне удивилась девушка.

— Вас это огорчило?

— Напротив. Если в вашем городе такие полицейские, с законом здесь должен быть полный порядок!

— Учтите, обер-полицейский.

— О! — расхохоталась Сонька. — Никогда так близко не соприкасалась с обер-полицейским!

— Видимо, не было повода.

— Естественно. Я веду исключительно праведный образ жизни.

Неожиданно за их спинами возникло какое-то движение, толпа начала взволнованно расходиться, и присутствующие принялись смотреть под ноги, явно что-то высматривая. Растеряннее всех выглядели бургомистр и его жена.

— Что случилось? — удивилась Сонька.

— Пардон, сейчас узнаю.

Обер-полицейский быстро направился к бургомистру. Сонька видела, как он о чем-то спросил главу города, тот коротко объяснил, показав рукой на паркет. Полицейский вернулся к девушке.

— Господин Вернер потерял очень дорогую цепь. Все пытаются ее найти.

— Здесь потерял? — уточнила Сонька.

— Да, в толчее. Но ничего страшного, думаю, найдут. — Обер-полицейский улыбнулся и прошептал девушке в самое ухо: — К тому же наш бургомистр не самый бедный человек в городе.

— Дайте совет, — попросила Сонька. — Если я незаметно покину почтенное собрание, это будет слишком бестактно?

— Не думаю. Но только в том случае, если я вас провожу.

— Я готова отдаться в руки полиции.

Ни с кем не прощаясь, будто покидает прием лишь на несколько минут, Сонька поспешила к выходу. Обер-полицейский предупредительно шел следом.

В фаэтоне, стоявшем в стороне от отеля «Типлиц», пан Тобольский внимательно наблюдал, как Сонька в сопровождении обер-полицейского пересекала площадь.

Когда Сонька в сопровождении полицейского вошла в отель, хозяин гостиницы, он же администратор, подобострастно подбежал к высокой гостье и доложил:

— Графиня, вас спрашивали.

Девушка вскинула брови:

— Кто?

— Некий господин. Но, странным образом, он назвал другое имя.

Сонька быстро взглянула на полицейского, в том немедленно сработало профессиональное чутье.

— Какое имя, господин Кремер?

— Софья. А фамилию я записал.

Хозяин двинулся было к конторке, но Сонька придержала его:

— Не стоит беспокоиться. Думаю, это была чья-то шутка.

— Нет, графиня, господин не был похож на шутника. Немолодой солидный господин.

— Если он еще возникнет, задержите его, — вмешался обер-полицейский и жестом пригласил Соньку на второй этаж к номерам.

Сонька и обер-полицейский подошли к двери, и девушка вопросительно повернула голову:

— Доброй ночи?

— Вам не страшно одной входить в номер? — почти вплотную приблизился к ней полицейский.

— Думаете, там опасно?

— Но ведь вас кто-то спрашивал. Я бы на всякий случай проверил.

Сонька тронула плечами:

— Если вы так считаете, прошу.

Обер-полицейский первым вошел в номер, зажег свет, прошелся по всем комнатам.

— Все спокойно. Можете располагаться, графиня.

— Всего доброго, — ответила девушка, с улыбкой глядя на мужчину.

Вдруг он решительно подошел к ней, обхватил ладонями лицо и стал страстно целовать.

Сонька аккуратно сняла с его галстука булавку, после чего решительно оттолкнула наглого обер-полицейского.

— Что вы себе позволяете?

— Я схожу с ума! Прошу, хотя бы еще один поцелуй, я буду нести его через всю жизнь! Поцелуй графини фон Типлиц… Умоляю вас!

— Вы действительно сошли с ума. Сейчас же покиньте номер!

— Слушаюсь. Простите. — Полицейский дошел до двери, но оглянулся: — По моим сведениям, этой ночью вы отправляетесь в замок?

— Вы намерены меня и там охранять?

— Нет, — ухмыльнулся обер-полицейский. — В замке вас будут охранять совсем другие силы. Силы вашего далекого предка, графиня. — И он решительно покинул номер.

Сонька подошла к окну, увидела, как полицейский пересекал площадь, направляясь снова в ратушу, обратила внимание на одинокий фаэтон, стоявший в сторонке от отеля. Это был фаэтон пана Тобольского.

Она принялась складывать вещи в чемодан, затем торопливо осмотрела все комнаты, и в это время в номер сильно постучали. Сонька направилась к двери, распахнула ее. В коридоре стоял высокий человек в черной накидке, который громко сообщил:

— Господин бургомистр велел препроводить вас в замок!

Сторож замка, освещая коридоры факелом, проводил гостью до той самой комнаты с портретами и прокричал:

— Как долго госпожа намерена здесь пробыть?

— Полагаю, до утра.

— Я буду в сторожке. Стучите громче, я плохо слышу.

— Вы хотите меня запереть? — с испугом спросила она.

— Нет, дверь будет открыта. — Сторож двусмысленно оскалился. — Желаю фрау приятной ночи, думаю, вам будет не скучно. Если что, я в сторожке. Но стучите громко, я плохо слышу!

Он ушел, гулко волоча тяжелые сапоги, и Сонька осталась одна. Тьма была кромешная, лишь на одну из картин падал из окна лунный свет. Девушка осмотрелась, пытаясь сориентироваться, куда двигаться. Осторожно, стараясь не наткнуться на еле различимые в темноте предметы, она пробралась к проходу в следующий зал.

Здесь было еще темнее. На ощупь, вытянув перед собой руки, Сонька передвигалась вдоль стены, спотыкалась о какие-то предметы, упиралась в мебель, в каменные стены, натыкалась на острые углы. Что-то с грохотом упало, и девушка замерла от ужаса. Понять, куда идти дальше, было практически невозможно. Тем не менее Сонька передвигалась.

Наконец в одном из залов она нащупала книги, много книг, и поняла, что пришла в нужное место. Перебирая пальцами по книжным корешкам, она пыталась обнаружить ту самую нишу, где следовало на что-то нажать. Вдруг раздался четкий щелчок, и потайная дверь со скрипом отворилась.

Странным образом комната с сокровищами была хорошо освещена. Окна в ней были расположены так, что лунный свет заливал все пространство.

От волнения Сонька некоторое время не могла тронуться с места, затем приблизилась к одному из ящиков, открыла стеклянную крышку и принялась копаться в драгоценностях. Они маняще позвякивали, едва ощутимо царапали руки, не отпускали, заставляя погружать пальцы все глубже и глубже.

Сонька открыла сумку и стала без разбора загружать ее слитками золота и камнями, цепями и цепочками, кольцами и перстнями. Когда сумка заполнилась до отказа, девушка принялась набивать драгоценностями карманы широкого платья.

Наконец работа была закончена. Девушка закрыла дверь в сокровищницу и двинулась в обратном направлении. Обратно идти оказалось проще и не так страшно. Когда до выхода из замка оставалось совсем немного, Сонька вдруг услышала за спиной чьи-то шаги. Отчетливые, тяжелые, преследующие. Девушка на миг замерла. Шаги тоже затихли. Было ясно — кто-то шел следом. И тогда Сонька побежала. Преследователь тоже.

Она неслась вперед, не понимая, куда бежать. Налетала на стены, цеплялась за какие-то углы, натыкалась на мебель и рыцарские доспехи, падала, но тут же поднималась и бежала дальше. Преследователь, тяжело дыша, не отставал.

Бежать Соньке было трудно: мешали тяжелые карманы с золотом, сумка постоянно за что-то цеплялась. Сонька снова споткнулась, и сумка раскрылась, часть добычи рассыпалась. Девушка и не думала подбирать награбленное, ей важно было убежать от преследователя и добраться до выхода.

Наконец впереди светлым пятном показались главные ворота, из последних сил Сонька ринулась к ним, вырвалась на простор, и в этот момент преследователь догнал ее. Схватил сзади цепко и болезненно, тяжело дыша, прохрипел:

— Не убегайте! Не бойтесь! Я ничего дурного не сделаю! Ну, куда же вы? Куда?

Сонька оттолкнула его и упала. Человек тоже упал, навалился на нее. И тут она узнала: это был пан Тобольский. Бледный, задыхающийся, он крепко держал ее.

— Вон! — стала вырываться Сонька. — Пошел вон!

Тобольский прижимал ее к себе, беспрестанно бормотал:

— Я вас никому не отдам… Всю жизнь буду с вами… Вы — моя жизнь! Моя судьба!

— Вы сумасшедший! Сумасшедший! Оставьте меня!

Собравшись с силами, девушка сбросила его с себя. Пан скатился по каменным ступенькам, тяжело застонал, не в состоянии подняться. Сонька подхватила сумку и бросилась прочь.

Она влетела в вестибюль гостиницы, кинулась к прикорнувшему за стойкой администратору:

— Спасите! Посмотрите, что со мной! Меня хотели убить! Помогите!

Увидев избитую, окровавленную графиню фон Типлиц, немец чуть не рухнул в обморок.

— Кто хотел убить?

— Сумасшедший! Он набросился на меня, я едва вырвалась! Он преследовал меня!

— Кто? Граф? Дух графа?! — белыми губами пробормотал хозяин отеля.

— Нет, человек… Наверное, тот, который спрашивал.

— Это граф, фрау! Он не любит, когда к нему приходят.

— Сообщите в полицию! Разбудите бургомистра! Я немедленно покидаю вас, я не могу здесь больше оставаться! Немедленно подайте мне карету!

Сонька, прихрамывая и придерживая тяжелые карманы платья, решительно направилась наверх.

Войдя в номер, она опрокинула содержимое сумки и карманов в саквояж, прихватила остальные чемоданы и поспешно вышла в коридор гостиницы.

Когда Сонька, волоча багаж, спустилась в вестибюль, администратор уже пришел в себя и, увидев ее, сообщил:

— Господин обер-полицейский сейчас прибудет.

— Он меня меньше всего интересует! — резко ответила «графиня». — Где карета?

— Ждет. — Немец попытался все-таки остановить гостью: — Мы очень сожалеем, фрау, но дождитесь полицию.

— Нет, я покидаю ваш город. И боюсь, не скоро сюда вернусь. Кланяйтесь господину бургомистру.

Карета уже стояла у входа в гостиницу, и Сонька немедленно в нее уселась. Администратор и извозчик пристраивали на крышу ее чемоданы, как вдруг на площади появился обер-полицейский в сопровождении еще десятка служителей закона. Он решительно подошел к гостье, встал на ступеньку кареты. Сонька плакала.

— Что случилось, графиня?

— На меня напали… в замке… — захлебываясь слезами, произнесла она. — Меня чуть не убили.

— Это был кто-то осязаемый? — уточнил полицейский.

— Конечно! Это не был дух графа, это был какой-то негодяй! Я уверена, вы непременно поймаете его, он или грабитель, или сумасшедший.

И тут Сонька увидела пана Тобольского. Он стоял в дальнем конце площади, наблюдал за происходящим.

— Вот он! — завизжала девушка. — Держите! Защитите меня!

Полицейские тут же бросились к несчастному, а Сонька крикнула извозчику:

— Гони!

Тот изо всех сил ударил по лошадям, и карета понеслась с площади, увозя в неизвестные дали «графиню Анну фон Типлиц».

Было жарко, отдыхающих в это время года было более чем достаточно, и в основном это были состоятельные дамы и господа.

Сонька, скрывая свой увеличившийся живот под широким платьем, расположилась в шезлонге под большим цветастым зонтом, читала какой-то роман, наблюдая за публикой. Несмотря на свое положение, выглядела она весьма соблазнительно. Более того, именно слегка выступающий животик придавал ей особый шарм и загадочность.

К ней приблизился высокого роста изысканно-худощавый господин и обратился на французском:

— Прошу меня простить, мадемуазель…

— Мадам, — поправила его Сонька, ответив на вполне сносном французском.

— Прошу прощения. Могу ли я на несколько минут отвлечь вас от занимательного чтения?

Девушка отложила книжку, улыбнулась:

— Я вас слушаю.

Француз присел рядом.

— Судя по произношению, вы не француженка?

— Наполовину.

— И кто же ваша вторая «половина»?

— Бабушка у меня русская.

— Оля-ля! — обрадовался господин. — У меня был один знакомый русский, очень веселый господин. Проиграл здесь все деньги в рулетку и с тем уехал в Россию.

— В рулетку играют не только русские, — возразила Сонька.

— О, да! Я тоже играю.

— Я это заметила.

— Вы меня видели в игорном зале?

— И не однажды, — девушка хитро покосилась на француза. — Но вы ведь тоже меня там видели?

Он громко расхохотался:

— Вы наблюдательны!

Сонька бросила взгляд на дорогие перстни на его пальцах:

— Очень.

— Вы, мадам, часто посещаете игорный зал?

— От случая к случаю. Вы?

— Значит, вы недостаточно наблюдательны. Я живу в игорном зале.

— Я полагала, что вы живете в отеле, — с иронией заметила девушка.

— В отеле я живу для родственников. Для себя же — в игорном зале.

— Родственники — это жена, дети?

— Жена ушла, дети отреклись. — Господин натянуто улыбнулся, обозначив на острых скулах тонкую желтую кону. — А родственники… Родственники — это моя сестра и мой брат. Они пытаются спасти меня.

— Они считают, что ваша игорная страсть — это болезнь?

— Да, они так считают. Но любая страсть — болезнь. — Француз явно испытывал удовольствие от общения с девушкой. — Вам ведома какая-нибудь страсть?

— Конечно. Любовь.

— О, нет, любовь всегда находится рядом с изменой. А страсть не терпит измены, страсть — владычица жизни. Ты отдаешься ей от начала до конца! — Француз внимательно посмотрел на Соньку. — Позвольте бестактный вопрос?

— В пределах допустимого.

— Конечно. — Господин помялся, подыскивая слова. — Почему вы одна?

— Хотите спросить, замужем ли я?

Он снова рассмеялся:

— Именно так.

— Замужем, — ответила Сонька, глядя прямо в глаза французу. — Но я сбежала от мужа.

— Надеюсь, он не игрок?

— Он — скупердяй. А я органически не переношу жадных людей.

— Но вы ведь…

— Да, я жду ребенка, — перехватила девушка его мысль, — но это не помешало мне его оставить.

Господин был доволен.

— То есть за вами можно ухаживать?

— Можно. Если не боитесь оказаться отцом ребенка.

Эти слова вконец развеселили француза. Он дотянулся до руки Соньки и перед тем, как поцеловать, долго любовался ее пальцами.

— В карты никогда не играли?

— Не приходилось.

— Напрасно. Вы могли бы быть блистательным игроком. Особенно если учесть вашу острую наблюдательность.

— Вы хотите сказать, что из меня мог бы получиться неплохой шулер?

— Превосходный.

Сонька забрала руку:

— Простите, как вас?..

— Филипп Гаро. — Мужчина протянул визитку.

— Господин Гаро, вы перешагнули грань дозволенного. До свидания.

— Я вас обидел?

— До свидания.

Гаро посидел какое-то время, ощущая неловкость, затем быстро поднялся.

— Прошу прощения. — На прощанье он оглянулся: — До встречи в игорном зале. — И через несколько шагов: — На всякий случай, я живу в «Гранд-отеле».

Сонька подкатила к «Гранд-отелю» в дорогой карете, расплатилась с извозчиком и проследовала в здание гостиницы. Служащий отеля с готовностью встретил гостью, полюбопытствовал:

— Мадемуазель желает остановиться в отеле?

— Нет, — печально ответила она. — Мне необходимо получить информацию об одном господине.

— Кто этот господин?

Сонька достала из сумочки визитку, протянула служителю:

— Я его сестра.

Тот прочитал имя, указанное на визитке, удивленно поднял брови:

— Вы сестра господина Филиппа Гаро?

— Да, я Софи Гаро. Мне необходимо повидать брата.

Служитель замялся:

— С чего вы взяли, что барон остановился именно в нашем отеле?

— У меня есть такие сведения. Он сейчас у себя?

— Нет, сейчас он отсутствует. — Служитель отеля явно не знал, как себя вести. — Ваш брат решительно запретил давать о нем какую бы то ни было информацию.

— Но я его родная сестра!

— Именно. Речь шла прежде всего о родственниках.

Сонька достала из сумочки крупную купюру, протянула мужчине.

— Он в игорном доме?

— Да, барон редко бывает в отеле. Главным образом в игорном зале.

Девушка расстроено помолчала, покусала губы:

— Простите, еще вопрос. У него нет проблем с оплатой гостиничного номера?

Служитель снисходительно улыбнулся.

— Вам ли не знать, что ваш брат богатый господин? Сколько бы он ни проиграл в рулетку, на оплату номера у него деньги всегда найдутся.

— У меня просьба. Не говорите господину Гаро, что я была здесь. Пусть это будет нашей тайной.

— Я в этом заинтересован не меньше, чем вы, мадемуазель.

Гостиничный номер, в котором остановилась Сонька, был по-настоящему роскошен: пять комнат, две ванные, дорогая мебель, зеркала и хрусталь. Девушка открыла дверь и принялась снимать перед зеркалом шляпку. Неожиданно она остолбенела, взглянув в зеркало: за ее спиной, на диване, сидел давний Сонькин друг и петербургский соратник, вор Красавчик. Одет он был совершенно по-европейски, по-европейски белозубо улыбался и даже сделал пальцами «козу». Сонька бросилась к нему, расцеловала.