Евангелие от атеиста Богоссян Питер
РР: Так вы говорите, что коалы не могли добраться до Австралии без этих листьев?
ПБ: Нет, я ничего такого не говорю. Я просто спрашиваю. Как коалы попали в Австралию, если там, где остановился ковчег, на суше не было эвкалиптов?
(РР внезапно вынимает телефон и звонит. Я терпеливо жду. На другом конце никто не отвечает. Он оставляет сообщение для своего религиозного лидера и повторяет вопрос: «Как коалы попали в Австралию после того, как ковчег остановился?»)
ПБ: Когда вы чего-то не знаете, вы звоните кому-то, чтобы спросить, правильно?
РР: Да…
(РР заводит несущественный разговор о религиозной иерархии в своей церкви. Я прерываю его через две минуты.)
ПБ: Возможно, если эти вопросы будут подняты в аудитории, когда ваш сын вернется домой или, если он не живет дома, когда вы с ним увидитесь, вы могли бы обсудить их с ним. Как вы думаете, это помогло бы?
РР: Нет.
ПБ: Нет?
РР: Ну да, но у него не должно быть вопросов.
ПБ: У всех есть вопросы. У вас есть вопросы. Вы только что позвонили пастору с вопросом.
РР: Это другое.
ПБ: Получается, вы имеете право задавать вопросы, а у него их быть не должно?
(Долгая пауза.)
РР: У него могут быть вопросы.
ПБ: Теперь, пожалуйста, подумайте хорошо, прежде чем ответить. В этой комнате двое отцов – у меня двое детей и, как и вы, я очень их люблю и искренне желаю всего самого лучшего для них. Вы действительно думаете, что для вашего сына будет лучше не иметь вопросов? Действительно ли такой жизни вы хотите для своего сына? Правда?
(Долгая пауза.)
РР: Нет.
ПБ: Согласен. И я такого для своих детей не хочу.
(Пауза.)
ПБ: Этим мы и занимаемся на курсе критического мышления, который посещает ваш сын. Я прошу студентов задавать вопросы обо всем. Обо всем. Я задаю вопросы. Так же, как я задавал вам вопросы сейчас. Я никогда не говорю, что они должны думать. Я только задаю вопросы.
(Мы расстались, достигнув взаимного понимания и пожав друг другу руки.)
Вмешательство 2
Следующая дискуссия состоялась с коллегой-преподавательницей. Психолог, чуть за пятьдесят, искренне верующая христианка (ИВХ). Она начала разговор, когда случайно услышала, что я атеист.
ИВХ: Я просто не могу поверить в то, что вы отвергаете любовь Христа. Почему вы так поступаете?
ПБ: Это нелепо. Почему вы считаете свою иррациональную веру истинной?
ИВХ: Сказал безумец в сердце своем: нет Бога.
ПБ: Это не ответ на мой вопрос. Это как сказать, что номер девять – магический счастливый номер в нумерологии.
ИВХ: Мне действительно жаль вас. По-настоящему. Я…
ПБ: Но это по-прежнему не ответ на мой вопрос. Почему вы считаете свою иррациональную веру истинной?
ИВХ: Она такова по многим причинам.
ПБ: Приведите мне три главные причины. Или одну, так даже лучше.
ИВХ: Бог любит вас. Без любви Христа вы будете прокляты навечно.
ПБ: Допустим, а среди ваших студентов есть представители иудаизма?
ИВХ: Я никогда не спрашивала своих студентов о религии, но я уверена, что есть, в конце концов, я преподаю намного дольше вас.
ПБ: Как вы чувствуете себя, зная, что не все из ваших студентов разделяют вашу веру, зная, что они будут прокляты навечно? В конце концов, христианство не предполагает вечного блаженства для представителей других религий.
ИВХ: Что вы хотите этим сказать?
ПБ: Например, в индуизме считается, что ни одна из религий не является единственно верной, но каждый верующий заслуживает терпимого отношения и может достичь спасения.
ИВХ: Я иду дальше толерантности. Я обучаю и забочусь обо всех своих студентах. Я даже не стала бы разговаривать с вами, если бы не беспокоилась за вас – не тревожилась о вашем спасении.
ПБ: Что важнее – обучать студентов и заботиться о них или учить их надежным способам мышления?
ИВХ: Я делаю и то и другое.
ПБ: Но если бы вам пришлось выбирать?
ИВХ: Но мне не надо выбирать.
ПБ: Хорошо, что важнее: иметь надежный способ постижения истины или придерживаться убеждений, которые считаешь истинными?
ИВХ: Мои убеждения истинны.
ПБ: Откуда вы знаете?
ИВХ: Я вижу это каждый день.
ПБ: Можете привести мне пример?
ИВХ: Это все вокруг нас, каждый день, все время.
ПБ: Что вокруг вас? Вы имеете в виду деревья и прочее?
ИВХ: Да, деревья, но все окружающее – это творение Бога. Я вижу Его в своей жизни каждый день.
ПБ: И что вы имеете в виду?
ИВХ: Ваша проблема в том, что вы не хотите открыть свое сердце Богу и дать любви Господней возможность войти в ваше сердце.
ПБ: Если бы кто-то захотел открыть свое сердце Христу, захотели бы вы перейти в индуизм? Вы бы все равно попали в рай.
ИВХ: Нет. Ни с одной другой религией я не чувствовала бы себя хорошо.
ПБ: При чем здесь хорошее самочувствие?
ИВХ: Я отдала свою жизнь Христу. Я знаю Его любовь и знаю чувства, которые испытываю.
ПБ: Просто чтобы я понял: вы уверены в истинности своих убеждений на основании того, что чувствуете? Правильно?
ИВХ: Да, я чувствую Его любовь каждый день, и она делает меня лучше.
ПБ: Хорошо, но мы говорим об истине, а разговор перешел на следствия присутствия веры в жизни человека, например на его определенные чувства. Вы сказали, что ваша вера истинна и тому есть множество причин, и я все еще жду, когда вы назовете одну.
ИВХ: Я просто знаю, что она истинна.
ПБ: Гораздо честнее сказать: на самом деле я не знаю, истинна она или нет, но я знаю, что мне с ней хорошо. Разве это не был бы более честный способ прожить свою жизнь?
ИВХ: Возможно, но только если бы я не думала, что она истинна.
ПБ: Но вы не можете представить никаких причин, почему вы думаете, что ваша вера истинна. Ваши чувства не делают ее истинной. Если нет ничего другого, вы как психолог можете опереться на годы профессионального опыта и признать это, не правда ли?
(Молчание.)
Копай глубже
Статья
Peter Boghossian, «Should We Challenge Student Beliefs?» (Boghossian, 2011c).
Книги
Paul Boghossian, Fear of Knowledge: Against Relativism and Constructivism (Boghossian, 2006c).П19
Austin Dacey, The Future of Blasphemy: Speaking of the Sacred in an Age of Human Rights (Dacey, 2012).
Greg Lukianoff, Unlearning Liberty: Campus Censorship and the End of American Debate (Lukianoff, 2012).
Hemant Mehta, The Young Atheist’s Survival Guide: Helping Secular Students Thrive (Mehta, 2012).
Alan Ryan, The Making of Modern Liberalism (Ryan 2012).
Интернет-ресурсы
The James Randi Educational Foundation (JREF; http://www.randi.org/site/): «Образовательный фонд Джеймса Рэнди был основан в 1996 году, чтобы помогать людям защищаться от паранормальных и псевдонаучных утверждений. JREF предлагает все еще не востребованный миллион долларов тому, кто предоставит доказательства паранормальных способностей при условии контроля. Через программы, семинары и инновационные ресурсы для преподавателей JREF стремится вдохнуть жажду к исследованиям в новое поколение критических мыслителей».
FIRE (Foundation for Individual Rights in Education; http://thefire.org/): «FIRE (Фонд прав личности в образовании) защищает и поддерживает права личности в американских колледжах и университетах. Эти права включают свободу слова, равенство перед законом, правовые гарантии, свободу вероисповедания и свободу совести – важные качества свободы и достоинства личности. Главная миссия FIRE – защищать незащищенных и информировать соответствующие американские сообщества и население относительно угроз этим правам в кампусах и о средствах их предотвращения».
Secular Coalition for America (SCA; http://www.secular.org): «Светская коалиция Америки – это 501(с)(4) правозащитная организация, цель которой – распространять отличные от других сообществ разнообразные мнения нетеистических сообществ США. Мы находимся в Вашингтоне, чтобы иметь быстрый доступ к правительству, партнерам-активистам и средствам массовой информации. Наши служащие лоббируют конгресс США по вопросам, представляющим особый интерес для нашего округа».
The Skeptics Society’s Skeptical Studies Curriculum Resource Center (http://www.skeptic.com/skepticism-101/): «Огромный бесплатный портал ресурсов для обучения студентов скептическому мышлению. Здесь находится постоянно пополняющаяся коллекция книг, списков литературы, конспектов лекций, рекомендаций для проведения практических занятий, презентаций PowerPoint, студенческих проектов, документов и видео, которые вы можете скачать и использовать в собственных курсах». (Тут можно найти мои конспекты лекций по курсам «Атеизм», «Критическое мышление» и «Знание, ценность и рациональность».)
Примечания
П1. В классическом либерализме упор делался на свободу, в социальном либерализме же признается, что свобода ограничивается не только властью, но и обстоятельствами. Другими словами, социальный либерализм признает, что определенные факторы (национальность, пол, сексуальная ориентация, религия) ограничивают свободу, а потому многие либералы выступают за вмешательство государства (см. Закон о гражданских правах 1964 года). Социал-либералы доказывают, что общество активистов нужно для обеспечения «единого игрового поля» и реализации принципов классического либерализма.
Современная академическая левизна признает, что другое ограничение свободы – это социальная установка. Установки удерживают индивидов от открывающихся перед ними возможностей просто потому, что первые принадлежат к конкретной группе. Оправданно требовать, чтобы другие знали о социальном консенсусе, ограничивающем возможности человека, и пытаться ликвидировать его. Однако есть разница между предубеждением против индивидов на основании их принадлежности к той или иной социальной группе (это плохо, потому что предубеждение направлено против людей) и культурным критицизмом (который хорош, потому что направлен против идей). Американский философ Остин Дэйси (р. 1972) красноречиво говорит о том, что мы оказываем людям медвежью услугу, когда не говорим от их имени, в какой момент они становятся жертвами собственных групп. В качестве примера он приводит подавление свободы слова мусульманами.
П2. Сначала эти термины были результатами критической рефлексии – и получили привилегию там, куда раньше никто не осмеливался заглянуть, – но в своей нынешней мутировавшей форме они разрушают способность к критической рефлексии и рациональному анализу, затягивая удавку на ценностях, которые они должны представлять.
П3. Исторически философия сосредоточивалась на поисках истины. Современная же философия занимается поисками смысла. Смысл субъективен – это поворот в сторону нашего опыта в мире и языка, который мы используем для описания этого опыта. Это радикальная перемена, сдвиг, поворот в мышлении – уход от объективности, истины, независимой метафизики и поворот в сторону повествования, личного опыта, смысла и субъективности (Tassi, 1982).
В этой интерпретационной парадигме индивидуальному опыту отдается предпочтение перед миром, который существует независимо от субъекта познания (Boghossian, 2011a, с. 714–715). Если мы объясняем мир через первичность субъективности, то доксастических ошибок (ошибок убеждения) быть не может. Дело в том, что невозможно вынести решение об истинности или ложности высказывания, если отсутствует объективный мир. Без мира, существующего отдельно от субъекта, говорил английский философ и ученый Фрэнсис Бэкон (1561–1626), невозможно познание природы. То есть без независимого, объективного мира не может быть коррекционного механизма, который определил бы истинность или ложность высказывания. И поскольку мир не может судить о ложности или истинности высказывания, все высказывания получают статус «личного дела каждого», даже такие демонстративно эмпирические, как «у мужчин на одно ребро меньше, чем у женщин» или «Холокоста не было».
Каждое высказывание приобретает такой же эпистемологический статус, что и высказывания, касающиеся личных предпочтений, таких как «пирог с вишнями невкусный» или «песня Led Zeppelin “Staiway to Heaven” – это красивая песня». Интерпретируемые через призму субъективности, высказывания могут быть истинными для одного субъекта познания и ложными – для другого (Boghossian).
П4. Эпистемологический релятивизм преобразует релятивизм во вкусовщину. Лучшее опровержение релятивизма, которое я читал, приводит американский психолог Крис Свойер (Meiland & Krausz, 1982). В краткой, но толковой статье «Истина для» Свойер до конца развенчивает идею того, что нечто может быть истинным для одного человека и ложным для другого.
В контексте эпистемологического вмешательства релятивизм обычно проявляется в виде «Это просто истинно для вас». Когда я слышу такое, то спрашиваю собеседника, к кому он обращается, когда болеет, – к врачу или бабке-знахарке. Если он отвечает, что к бабке и что разницы нет, я говорю, что не думаю, что он сейчас искренен в своих словах.
П5. Мультикультурализм стал искаженной формой плюрализма. Термин «плюрализм» очень многозначен. В современном контексте под плюрализмом подразумевается, что все меньшинства (национальность, пол, сексуальная ориентация, религия) должны иметь законные права (Lamb, 1981). Плюрализм имеет внутреннюю ценность и является неотъемлемым элементом цивилизованного общества. Мультикультурализм и плюрализм пытаются достичь похвальных социальных целей; они идут к этим целям, опираясь на описание различий в популяции.
П6. Подумайте об этом с точки зрения родителей. Хорошие родители критикуют поступки детей, а не самих детей.
П7. Избыток толерантности отключает критическое суждение.
П8. Невероятно, но либералы утверждают, что это результат внешней политики США. Однако причину подобного состояния дел мы здесь не рассматриваем; здесь речь идет только о точности моего описания этих обществ.
П9. Еще одно объяснение бесчинств мусульманских экстремистов состоит в том, что западные страны не следовали правилам, навязанным им в одностороннем порядке. Попытка навязать такие правила, конечно, сама по себе уже не толерантна. Тем не менее, многие представители левых кругов – и даже умеренные либералы – интерпретируют «осквернение» Корана как недостаток толерантности. Однако толерантность не может, не должна и не означает необходимость подчиняться правилам системы убеждений, к которой человек себя не относит.
П10. Левые могут возразить, что это эксплуатация либерального стремления к эмпатии. В книге «Возмущение не является праведным» Лонгсайн и я доказываем, что попытка укрыть идеи от рассмотрения, дискуссии, исследования или критицизма должна расцениваться как логическая ошибка (Longsine & Boghossian, 2012).
П11. Современные академические левые не воздерживаются от суждений абсолютно, как поступают культурные релятивисты. Скорее, они воздерживаются от суждений до той степени, до которой культура кажется чужой и/или чуждой, либо до степени, до которой они воспринимают культуру как непонятую или виктимизированную Западом. У современных левых ислам занимает верхнюю строчку иерархии убеждений и практик, которые нельзя критиковать.
Академические левые круги страстно судят элементы западной культуры. Например, они гордятся тем, что порицают западные учреждения, финансовые системы и корпорации. Но при этом некоторые из них воздерживаются от суждений относительно клитеродектомии в Северной Африке, одновременно громко порицая гендерный дисбаланс среди спикеров конференции.
П12. Эту фразу я прочитал в книге австралийского философа Рассела Блэкфорда «Ислам, расисты и легитимные дебаты» (Blackford, 2012a). Блэкфорд приписывает эти слова американскому философу Жану Казезу.
Фраза о выведении критики из игры особенно уместна в случае левой политики и критицизма ислама. Современные левые выступают в роли положительного героя, морально уравнивая критицизм ислама (идеи) с интернированием американцев японского происхождения (люди) во время Второй мировой войны, например.
П13. Чтобы способствовать соблюдению прав индивидов и групп, многие колледжи ввели кафедры «разнообразия». Эти службы заняты поиском задач. Часто они не входят в традиционные академические структуры и отчитываются непосредственно президенту. Тот факт, что университетская система была перестроена, чтобы включить службы этнического разнообразия, которые в обход традиционных академических структур отчитывались бы непосредственно перед президентом, показывает привилегию, уважение и серьезность, сопровождаюшие идеологию.
П14. Английский философ Гилберт Райл (1900–1976) использовал понятие «категориальная ошибка» для объяснения приписывания свойства чему-либо, что, возможно, не может обладать этим свойством. Например: «Стул разгневан» или «Цифра 16 чувствует себя спокойно».
П15. Хорошая и эмоциональная книга, которую я всем рекомендую: «Отставляя ислам: говорят отступники» Ибн Варрака (Warraq, 2003). Варрак приводит реальные истории людей, решивших оставить ислам. Эти истории одновременно и прекрасны, и вызывают тревогу.
П16. Бюро по вопросам демократии, прав человека и трудовых отношений Госдепартамента США утверждает: «В частности, богохульство и переход в другую веру из ислама, называющийся апостазией, карается смертью в Афганистане, Иране, Пакистане и Саудовской Аравии» (United States Department of State, 2011a). Апостазия карается смертью не только в этих странах. В Мавританском уголовном кодексе: «Статья 306 уголовного кодекса запрещает апостазию. Она утверждает, что любой мусульманин, признанный виновным в преступлении, получит возможность покаяться в течение трех дней, а если он не покается, то будет приговорен к смертной казни, а его имущество будет конфисковано казначейством» (United States Department of State, 2011b).
П17. Исходный вариант этого раздела был опубликован в The Philosophers’ Magazine (Boghossian, 2012).
П18. Обратите внимание, я не пишу «Если до них все еще не дошло». В преподавании важно говорить не о понимании студентов, а о качестве ваших объяснений. Например, я спрашиваю: «Я понятно выражаюсь?», а не «Вы поняли?» Таким образом я беру на себя ответственность за ясность изложения, и студенты охотнее участвуют в обсуждении, если не считают, будто преподаватель думает, что они плохо понимают материал. Наконец, я часто повторяю: «Если это непонятно, пожалуйста, дайте знать. Вы поможете мне улучшить мою способность объяснять».
П19. Примерно два раза в месяц меня спрашивают, не родственник ли я Полу Богоссяну. Я дружу с Полом, но мы не родственники.
Глава 9. Стратегия сдерживания
Представьте себе, что религия – это вирус с уникальным набором свойств.
ВИЧ не похож на вирус гриппа, но оба заражают людей, подавляют защитные механизмы организма и размножаются.
Религии…
1. Заражают людей.
2. Создают антитела, или запускают защиту, против других вирусов.
3. Контролируют определенные психические и физические функции и прячутся в организме так, что сам индивид не в состоянии их обнаружить.
4. Используют конкретные методы распространения.
5. Программируют хозяина на самовоспроизведение вируса.
Все религии более или менее преуспевают в каждой из этих областей.
Даррел Рэй. «Вирус Бога» (Darrel Ray, The God Virus, р. 23)
Как и тело, наш ум также подвержен разрушительному воздействию токсинов.
Вера – это неклассифицированное когнитивное заболевание, маскирующееся под нравственную добродетель. Каждый из нас боится заболеть и делает все необходимое, чтобы выздороветь. Но с вирусом веры все иначе. Люди, зараженные им, чувствуют благодарность и признательность за свой недуг. Но, помимо благодарности, часть трудностей в избавлении от вируса веры заключается в том, что она, как доказал Деннетт, воспринимается в качестве нравственной добродетели (Dennett, 2007). Зараженные верой люди думают о ней не как о болезни, а как о даре, даже благословенном даре.
Пугает то, что многие неверующие люди не боятся заразиться. Причины этого сложны и, возможно, относятся к области нейробиологии (Berns et al., 2012; McNamara, 2009; Newberg, 2006; Previc, 2006), однако бльшая часть проблемы кроется в том, что вера переплетена с нравственностью. Люди, зараженные вирусом веры, убеждены: быть верующим очень важно, и вера во что-то – что угодно – это добродетель (Dennett, 2007; Dennett & LaScola, 2010).
Этот широко распространенный, удивительно устойчивый феномен – этот мем – получил такое развитие, что стал устоявшейся культурной ценностью и априори рассматривается как истина: «Верь во что-то. Защищай то, во что веришь. Вера – это хорошо. Вера – это важно. Вера делает нас лучше. Верующий человек – хороший человек».
Мы – общество – сделали веру и отстаивание того, во что веришь, важными добродетелями. Даже расхожая фраза «Защищай то, во что веришь» ассоциируется с чем-то позитивным – добродетелью, к которой нужно стремиться, а ее отсутствие – нравственный дефект.
Должен ли человек защищать то, во что верит, или нет, зависит исключительно от того, во что человек верит и почему. Иметь твердые убеждения – это не добродетель. Нельзя сделать верные выводы о нравственности человека, исходя из силы его убеждения: страстно верить не значит быть хорошим человеком. Более того, «защищать то, во что веришь» и «верить во что-то» – это ценности, доксастически закрепляющие конкретные убеждения.
Важно, чтобы мы были убеждены в вещах, которые являются истинными.П1 Важно, чтобы была обоснованная взаимосвязь между тем, во что мы верим, и существующим положением дел. Только когда наши верования и убеждения в точности соответствуют реальности, мы можем менять внешние условия, которые ведут нас к процветанию. Если мы перестаем уважать истину, то больше не ищем ее. То же самое происходит и с зараженными верой: они перестают искать, и это один из самых огорчительных и трагичных фактов.
Уличная эпистемология – жизненно важный и даже необходимый первый этап в борьбе с уверенностью, догматизмом, суевериями, псевдонаукой и верой. Но она одна не может привести нас к Новому просвещению и Эпохе разума. Нам нужно добиться фундаментальных изменений в образе мыслей людей, касающихся их оценки веры, верований и убеждений, разработать и повсеместно внедрить широкомасштабные решения, направленные на эти кажущиеся непреодолимыми проблемы.
Цель данной главы – показать читателям потенциальные изменения и предложить способы борьбы за победу разума. Предложения перечислены от простых к сложным в плане реализации. Этот список не полон.
1. Использовать слово «вера» только в религиозном контексте.
Слово «вера» используется как синоним «надежды», «доверия» и «уверенности». Но в религиозном контексте верующие вкладывают в него другой смысл. Например, «вера» почти всегда связана с утверждениями о знании (мы обсуждали это во второй главе). То есть когда верующие говорят, что верят в то, будто Христос излечивал от проказы (Мф, 8:1–4; Мк, 1:40–45; Лк, 5:12–16) и от паралича (Мф, 9:1–8; Мк, 2:1–12; Лк, 5:17–26), они не хотят сказать, что надеются, будто он излечил их. Они утверждают, что он на самом деле излечил их.
Среди примеров использования слова «вера» в нерелигиозном контексте можно назвать следующие: «Я верю, что ты сдашь завтра экзамен», «Вы верите своему супругу», «Она верит, что самолет не разобьется». Когда слово «вера» употребляется таким образом, это дает повод для того, чтобы слово «вера» использовалось в качестве синонима «надежды», «доверия» и т.д. в религиозном контексте. Сделать это весьма проблематично, потому что как только верующих просят дать определение веры (когда им уже продемонстрировали, что они не могут этого сделать и на самом деле не знают, совершал ли Христос эти чудеса), они обычно укрываются за словами «надежда», «доверие» и «уверенность», отказываясь от знания и убежденности.
Наши слова, описывающие наше отношение к вещам и сами вещи, важны. Важно, какие слова мы используем. Некоторые слова загоняют нас в ловушку воображаемой картины мира – ошибочной и вводящей в заблуждение. Если вы используете слово «вера» в обычном разговоре, то предоставляете возможность для ошибочной интерпретации собственного опыта и открываете лазейку для утверждений из различных религиозных традиций. Я выступаю за изменение словоупотребления, в первую очередь применительно к слову «вера», но также и к другим словам и выражениям.П2 Я не лингвист, предлагающий новые правила английского языка. Я не говорю, что слово «вера» или выражения со словом «Бог» надо запретить. Я не языковая полиция. Я не утверждаю, что неверно использовать слово «вера» в нерелигиозном контексте или что необходимо ввести лингвистический мораторий на использование этого слова.П3 Моя цель – быть полезным, а не диктовать, что делать.
Я выступаю за то, чтобы мы были более внимательны и осмотрительны при выборе слов для рассказа о наших чувствах, описания планов на будущее, определения того, что нам важно, за что и против чего мы выступаем. Мы должны разумнее относиться к выбору слов и более вдумчиво – к способу мышления о мире, нашей ответственности перед обществом, нашей защите того, что нам небезразлично, и нашему пониманию собственной способности изменять мир. Мы должны разрушить барьер, созданный длительным использованием слова «вера» в различных контекстах; мы должны думать о том, какие слова употребляем в речи, и осознавать, что произносим слова, не соответствующие нашим представлениям о мире.
Я рекомендую сменить словоупотребление еще и потому, что слишком многие привыкли к комфортному ощущению, которое дает определенная картина будущего, не поддерживаемая достаточными доказательствами. Но людям должно быть удобно от незнания будущего, потому что тогда они занимают активную позицию: если вы заботитесь о будущем и хотите, чтобы что-то было сделано, вы делаете это. Вы не можете знать будущее, так что действуйте. Не ждите, пока все случится само собой. Не молитесь. Не верьте. Не полагайтесь на вымышленные сущности. Действуйте.
2. Стигматизировать религиозные утверждения как расистские
Люди, которые твердо держатся за убеждения, не имеющие доказательств, должны быь «на задворках» нашего общества, а не в коридорах власти.
Сэм Харрис. Конец веры (Sam Harris, The End of Faith, 2004)
Одна из среднесрочных и долгосрочных целей сдерживания – заклеймить веру как методологию и религиозные утверждения, проистекающие из этой методологии, так же, как заклеймили расистские высказывания. Ранее вместе с Шермером и другими я показал, что нам необходимо задействовать модель, используемую в движении за гражданские права. Это трехэтапный процесс. Во-первых, это публичное клеймение веры как неадекватной эпистемологии (этот этап сейчас, по всей видимости, начался); во-вторых, веру необходимо перестать использовать в качестве оправдания; в-третьих, люди должны перестать использовать веру: вера, аналогично идее, что рабство допустимо, должна просто исчезнуть. Мы видим, как это происходит, на примере движения за права женщин, когда дискриминация толкнула их на борьбу за равенство. Со временем место веры займут разум и рациональное мышление, не опосредованные культурными ценностями.
Что касается краткосрочной перспективы, есть одна вербальная техника «Стол для взрослых», которая помогает сдерживать религиозные обоснования. Человек может сесть за «стол для взрослых», если представит убедительные доказательства своей позиции. В отсутствие таковых заявитель вынужден сесть за «детский стол». Например, человек считает, что гомосексуалистам надо запретить усыновлять детей, поскольку они более склонны к физическому насилию. Это эмпирическое заявление, которое можно подтвердить или опровергнуть средствами науки. Делаете эмпирически доказуемые заявления, даже если выводы неприглядны, – и получаете право голоса в беседе, вы заслужили право сесть за «стол для взрослых». Размахиваете древними текстами и ждете, что остальные признают их авторитетными источниками, – вам придется сесть за «детский стол». Сидящие за ним могут говорить обо всем, о чем только пожелают, но у них нет ответственности взрослых и голоса при определении государственной политики.
Смысл техники «Стол для взрослых», этой стратегии сдерживания, в том, чтобы взять на себя эпистемологическую ответственность и добиться того, чтобы ее взяли на себя и другие. Верующие не заслуживают того, чтобы к ним относились как к способным нести ответственность взрослых и применяли к ним те же стандарты обоснования, что к рационалистам. Вставая на позицию вмешательства, замалчивая критику и разрешая верующим публично озвучивать свои выводы на основании религиозного мышления, мы доводим ситуацию до опасного состояния и укрепляем верующих в мысли о допустимости их заблуждений, серьезно рассматриваемых другими взрослыми.
Метафору «Стол для взрослых» лучше всего использовать с лидерами религиозных общин, привыкшими к уважительному отношению. Если вам удастся вовлечь в разговор имамов, мулл, раввинов, пасторов, проповедников, клириков, свами, гуру, капелланов, шаманов, священников, целителей и других религиозных лидеров, прямо и настойчиво требуйте доказательств их заявлений. А когда они не смогут их представить, скажите: «Вы притворяетесь, будто знаете вещи, которых не знаете. Садитесь за “стол для детей”, это разговор для взрослых».
3. Паррезия[50]: говорить правду перед лицом опасности
Мы боимся вести открытый, честный, прямой диалог, хотя должны бояться глупых и опасных идей, поскольку если прямой и честный диалог может оскорбить чувства некоторых, то глупые и опасные идеи могут стать фатальными для всех нас.
Мэтт Торнтон, общественный деятель
Мы живем в обществе, где религиозные утверждения не оспариваются. Слишком часто люди боятся выступить против религиозных заявлений. Мы не хотим задеть чувства других и храним молчание. С этим необходимо покончить.
Из-за добровольного молчания религиозные утверждения проникают в широкие слои населения и в систему выборов; люди привыкают к тому, что их верования не оспариваются, и считают их все более и более достоверными; верующие продолжают ошибочно полагать, будто их вера делает их лучше.
Одно из лекарств от этого – честность и прямота. Дайте верующим ту же обратную связь в диалоге. Будьте честными. Будьте прямолинейными. Будьте резкими. Не оправдывайтесь. Не жалуйтесь, не извиняйтесь, не мямлите, защищая разум. Не сбавляйте тон и не говорите с ними как с детьми. Никогда не говорите: «Прошу прощения, но…», или: «Простите, но я должен сказать…», или: «Извините, что упоминаю об этом…». Вместо этого прямо скажите людям, что вы думаете и почему вы так думаете. Держите удар и наносите удары сами. Говорите правду перед лицом опасности. Будьте членом команды «Паррезия». Будьте уличным эпистемологом.
И не тревожьтесь о том, что люди не будут вас уважать. Они начнут уважать вас больше, а не меньше, если вы искренне и прямо будете оспаривать их утверждения. Честных, искренних людей уважают. Тех, кто ведет себя неестественно, откровенно трусит, не уважают.
4. Будьте в курсе
Изучайте. Читайте. Смотрите на YouTube дискуссии с ведущими апологетами веры. Слушайте качественные подкасты. Подпишитесь на массовые открытые онлайн-курсы.П4 Будьте информированы.
Если вы еще не читали их книги, советую начать с Четырех всадников и Майкла Шермера (я предлагаю начать с Харриса и Шермера и закончить Докинзом и Деннетом). Затем прочитайте некоторые диалоги Платона («Государство», «Апология», «Евтифрон», «Горгий») и ключевые работы Ницше («Утренняя заря, или Мысли о моральных предрассудках», «Так говорил Заратустра: Книга для всех и для никого», «По ту сторону добра и зла», «К генеалогии морали», «Сумерки идолов» и «Антихрист»).П5
Для предотвращения доксастической замкнутости важно читать работы известных защитников веры. Я предлагаю двоих – Элвина Плантингу и Уильяма Лейна Крэйга, хотя надеюсь, что вы не покупали их книг; их проекты не нуждаются в вашей поддержке. Если хотите купить одну из их книг, покупайте не новую и поддержите местный книжный магазинчик, чтобы автор не получил процент с гонорара.
Наконец, в разделах «Копай глубже», расположенных в конце большинства глав, предлагаются дополнительные источники информации.
5. Участвовать
Не каждый может стать уличным эпистемологом. Некоторые люди не предрасположены к этому. У других нет к этому склонности. Третьих все еще удерживают социальные страхи или боязнь нарушить межличностные отношения.
Если вы и не станете уличным эпистемологом, вы все равно можете внести свой вклад в процветание разума и рациональности. Подумайте, какой уникальный вклад вы можете внести: если вы адвокат, предлагайте юридическую помощь; если вы звукорежиссер, помогайте создавать программы для широкой общественности или помогайте светским группам с подкастами; если любите развлекать, проводите в своем доме мероприятия в поддержку местных групп, пропагандирующих свободное мышление; если вы любите писать, пишите статьи с разоблачениями иррациональных и абсурдных идей и действий (печатные издания изголодались по осмысленным текстам); если вы организатор, создавайте группы для сбора средств или помогайте организациям с надежной репутацией; если вы уличный активист, пикетируйте религиозные мероприятия;П6 если у вас нет времени или желания в чем-то участвовать, пожертвуйте деньги одной из светских организаций.
Будьте активными. Участвуйте. Занимайтесь волонтерством. Голосуйте на выборах за кандидатов, поддерживающих разум. Используйте свой индивидуальный набор умений и голос для пропаганды разума и борьбы с иррациональностью. Вносите свой вклад.
6. Экспериментировать и предавать гласности
Разрабатывайте и тестируйте собственные стратегии борьбы с вирусом веры. Публикуйте результаты в книгах и журналах, выкладывайте на YouTube. Пишите книги, художественные и документальные, пьесы, учебные материалы и письма, песни, снимайте фильмы, создавайте произведения искусства. Пусть другие учатся на ваших успехах и неудачах. Гораздо лучше сделать что-то и провалиться, чем не делать ничего.
7. Налаживать связи между университетами и общинами
Система высшего образования должна быть использована как «инкубатор» разума и рациональности. Один из способов добиться этого – формирование союзов между университетами и местными общинами. Некоторые преподаватели, профессора и целые факультеты могут связаться с такими известными и уважаемыми организациями, как Общество скептиков, Образовательный фонд Джеймса Рэнди, Фонд Ричарда Докинза в поддержку разума и науки, Центр изучения, Светский студенческий альянс, проект «Разум» и другими, и спросить, как они могут помочь в распространении рационального и критического мышления, в понимании широкой публикой роли науки.
Эти союзы могут принимать различные формы: публикации в сети студенческих работ по конкретной проблематике, комментарии учебного плана, участие в исследованиях для журнальных статей, преподавание курса критического мышления в местных школах, рецензирование журнальных статей – всё, что поможет вашим соседям. Цель такого партнерства – содействие придерживающимся одинаковых убеждений некоммерческим организациям, стремящимся расширить сферу своего влияния и лучше выполнять свои обязанности по распространению разумного, рационального и научного.П7 К тому же партнерства предоставляют преподавателям возможность пропагандировать разум, переводить теорию в практику, помогать своим общинам, находить и готовить студентов, которые хотят продолжить обучение.
8. Рассматривать веру как кризис системы здравоохранения
Поведение биологических вирусов удивительно напоминает методы религиозной пропаганды. Такое ощущение, что обращение в веру изменяет личность. По аналогии с вирусом, вирус Бога инфицирует и подавляет способность к критическому мышлению индивида, с учетом его религии, примерно так же, как бешенство поражает определенные отделы центральной нервной системы. Простой мысленный эксперимент показывает, как вирус Бога притупляет критическое мышление. Он заражает индивида, делая его устойчивым к другим вирусам. Переносчики инфекции в биологии передают паразитов, вирусы или болезнетворные микроорганизмы от одного носителя другому. Переносчики религии действуют аналогичным образом. Священники, имамы, пасторы и т.д. являются вирусоносителями и заражают все новых людей. Вирус собирает для этого все ресурсы и накладывает табу на заражение конкурирующими вирусами. Иногда вирусы проигрывают. Расходы на распространение вируса настоятельно требуют его защиты даже в случаях проигрыша, например, священника-педофила. Постоянно возникают новые мутации. Периодически некоторые из них вспыхивают как эпидемии (например, лютеранство) и заражают уязвимых людей и целые культуры.
Даррел Рэй. Вирус Бога (Darrel Ray, The God Virus, 2009, р. 32)
Есть группы, учреждения и организации, активно способствующие распространению ненадежных эпистемологий: Альянс защиты свободы (Alliance Defending Freedom), Фонд защиты свободы (Alliance Defense Fund), Американский центр закона и правосудия (American Center for Law and Justice), Христианское правовое общество (Christian Legal Society), Христианская ассоциация права (Christian Law Association), Национальный правовой фонд (National Legal Foundation), крупные и маленькие церкви, синагоги, мечети, храмы и т.д. Такую популярность ненадежных процессов мышления и поддерживающих их учреждений необходимо рассматривать как кризис здравоохранения. Цель этого раздела – не объяснить, какой должна быть политика, или описать конкретные вмешательства. Я хочу добавить свой голос к голосам людей, которые считают, что веру нужно воспринимать как вирус ума (Brodie, 1996) и относиться к ней как к другим эпидемиям: локализовать и ликвидировать.П8
Общество разработало механизмы для борьбы с инфекциями и патогенами, передающимися через воздух, воду или пищу (например, механизмы, гарантирующие, что земли свободны от токсинов). Сейчас созрела насущная потребность широкомасштабных реформ в образовательных системах, церквях и других учреждениях, пропагандирующих ошибочные эпистемологии.
Однако есть серьезные проблемы, связанные с этикой, структурой и свободой слова, которые препятствуют разработке и институционализации широкомасштабных эпистемологических вмешательств. Принимая во внимание конституционные и основные права, нужно не создавать эпистемологические санитарные организации, а разрабатывать вмешательства для противостояния распространению этих вирусных эпистемологий (не следствий эпистемологий, а самих эпистемологий). Такие вмешательства должны пропагандировать, восхвалять и даже рекламировать надежные эпистемологии.П9 То есть стратегии вакцинации и сдерживания должны пропагандировать ценность убеждений на доказательной базе. Как конкретно это можно реализовать – тема, требующая дальнейшего изучения.
Я еще раз подчеркиваю, что не выступаю за то, чтобы вера стала незаконной, точно так же как нельзя поставить вне закона расизм. Я выступаю за рассмотрение проблемы веры с точки зрения здравоохранения и разработку вмешательств на основании этой модели.
9. Приносить финансовые убытки распространителям ложных эпистемологий
Ключевое условие сдерживания – принесение финансовых убытков любому учреждению, пропагандирующему ложную эпистемологию, начиная с самых рьяных распространителей – религиозных организаций.П10 В конечном счете безналоговый статус религиозных организаций должен быть снят, особенно потому, что подобные исключения не делаются для других некоммерческих организаций. (В США это произошло по меньшей мере двенадцать лет назад.)П11
После того как эти организации будут финансово ослаблены, их богатство и влияние пойдут на убыль. Вот две наилучших и политически перспективные среднесрочные (от пяти до шести лет) цели, достижение которых ухудшит финансовое положение религиозных организаций.
• Ликвидировать «освобождение от федеральных налогов с большей части средств, которые они [клирики] тратят на жилье, что составляет примерно треть от их компенсации» (Henriques, 2006a). Следует отметить, что то же освобождение от налогов «недоступно для работников некоммерческих организаций, чей масштаб и цели сопоставимы с таковыми религиозных организаций, например церковью пастора Уоррена, или для получающих низкую зарплату учителей и людей, работающих с детьми из бедных кварталов, которые тоже служат своим общинам… Как и для людей в светских некоммерческих организациях, занимающихся гуманитарной помощью» (Henriques, 2006a).
• Отменить льготы по закону о пенсионном обеспечении, предоставленные религиозным организациям. «На религиозных работодателей не распространяется Закон о пенсионном обеспечении работников, который устанавливает требования о публикации финансовой отчетности и ограничения на злоупотребления служебным положением (“конфликт интересов”) в отношении назначения пенсии работникам. Это исключение привело к нескольким случаям, когда работники в религиозных больницах вдруг оказывались без пенсии вследствие действий, которые исключены Законом о пенсионном обеспечении» (Henriques, 2009b).
Обе меры должны нанести серьезный удар по финансам религиозных организаций и ограничить их способность вербовки новых членов.
Религиозные организации не сдадут свои выгодные позиции так просто, но когда вера будет обесценена, время и закон потребуют, чтобы каждая церковь, мечеть, синагога и каждый храм платили налоги. Среди тех, кто способствует этому фундаментальному сдвигу, можно назвать Фонд свободы от религии (Freedom From Religion Foundation (FFRF): http://ffrf.org/). Поддерживая этот фонд, вы поможете внести изменения в законодательство и сдержать веру.П12
10. Воспитывать скептичных детей (атеистов)
Буквально все религии полагаются на воспитание в раннем детстве как на основную стратегию инфекционного заражения.
Даррел Рэй. Вирус Бога (Ray, 2009, р. 23)
Мой сын, достигнув возраста «непослушания», заявил мне, что собирается стать фундаменталистом.
Питер Богоссян
Много книг посвящено тому, как воспитать ребенка хорошим католиком, мусульманином, мормоном или бахаи. Но нет специальных программ, которые учили бы, как воспитать ребенка так, чтобы он не притворялся, будто знает вещи, которых не знает. В этом разделе я излагаю собственные мысли по этому поводу, опираясь на мнения известных атеистов и личную переписку с ними, вновь обращаясь к литературе по воспитанию детей в религиозной традиции и используя данные крупного обзорного исследования, в котором изучались процессы развития головного мозга и формирования убеждений у детей.
Это может показаться странным – растить детей так, чтобы они не придерживались иррациональных метафизических убеждений. Да, это странно, но жизненно необходимо. Как можно вырасти скептически настроенным человеком в обществе, где подавляющее большинство людей верующие, и в культуре, которая неодобрительно относится к атеизму и даже порицает атеистов?
Начнем с того, что воспитать скептически настроенных по отношению к религии детей достаточно просто. Дети, как правило, перенимают религиозные убеждения своих родителей, и это хорошая новость для атеистов (Acock & Bengston, 1980; Erikson, 1992, р. 141–148; Hoge, Petrillo, & Smith, 1982; Iannaccone 1990, р. 309; Myers, 1996). Многие дети из религиозных семей отказываются от своей веры и не возвращаются к ней. И если вера в Бога продолжит свое стремительное падение, то социальное принятие атеизма и количество атеистов будут расти (The Global Religious Landscape, 2012). Это благоприятный расклад для наших детей в будущем.
Нет рецептов, следуя которым, можно гарантированно воспитать ребенка атеистом, но если вы будете поощрять развитие критического мышления, скептицизма, гуманизма и свободомыслия, то с большой долей вероятностью сделаете его невосприимчивым к бредовому мышлению и желанию притворяться, будто знаешь вещи, которых не знаешь. Поскольку все это взаимосвязано и взаимозависимо, показать детям, насколько важен скептический склад ума, и научить их думать скептически представляет собой, возможно, главную ценность из всех образовательных ценностей (Luce, Callanan, & Smilovic, 2013). Атеизм – это скептицизм, примененный к конкретному экстраординарному заявлению, и необходимо учить детей применять скептицизм к сообщениям в целом, не только к религиозным и экстраординарным метафизическим заявлениям.
Гораздо важнее развить предрасположенность к скептическому взгляду на мир, чем критическое мышление. Если вы будете культивировать предрасположенность к скептицизму, ваши дети, скорее всего, не подхватят вирус веры. Каждый может развить в себе способность к критическому мышлению (это как научиться ездить на велосипеде), но без установки человек не будет действовать сообразно собранным данным (так ни разу и не проедет на велосипеде). Другими словами, если вы обладаете нужной компетентностью для воздействия на проблему, но не хотите менять свое мнение на основании полученных результатов, тогда сбор информации был бессмысленным. Это был когнитивный фарс.
Эти склонности и умения развиваются, в первую очередь, за счет имитации, или моделирования. Есть множество интересных работ по педагогике, коррекционной и общей психологии, в которых затрагивается тема моделирования просоциального поведения. Другими словами, поступайте так, как вы хотели бы, чтобы поступали другие, в том числе ваши дети. Например, если вы хотите, чтобы ваши дети любили читать, не читайте им сами, но пусть они видят, как читаете вы. Если вы не хотите, чтобы ваши дети притворялись, будто знают вещи, которых не знают, не прикидывайтесь, будто вы знаете то, чего не знаете. Будьте моделью поведения, которое вы хотите, чтобы они переняли.
Не будьте слишком назойливыми и жесткими. Говорите прямо, но моделируйте доксастическую открытость: скажите своим детям, что всегда готовы рассмотреть доказательства конкретных религиозных утверждений (исцеление верой, люди, говорящие на мертвых языках, которых никогда не слышали, реинкарнация и т.д.) Затем выслушайте, проявляя искренний интерес. Помогите им оценить утверждения, фокусируясь на процессе рассуждений, который привел к таким выводам. Например, сосредоточьтесь в разговоре не на реинкарнации, а на том, откуда люди знают, что с ними случилась реинкарнация. Например, можно ли с уверенностью положиться на процесс выбора следующего Далай-ламы?
Знакомство с разными религиями также может оказаться хорошей профилактикой ничем не обоснованных убеждений. Если вы представите веру как нечто «иное», мистическое и загадочное, то подтолкнете детей к тому, от чего хотите их оградить. Вместо этого читайте различные религиозные тексты, посещайте с ними религиозные службы, с готовностью отвечайте на любые детские вопросы (и не только о вере и о религии). Не делайте из религии запретный плод: читайте с детьми религиозную литературу, выступайте в качестве модели поведения, которое вы хотели бы, чтобы они имитировали, честно выслушивайте их и мягко поощряйте взаимное критическое рассмотрение процессов рассуждений друг друга.
11. Вернуть религиозный бред в DSM
Руководство по диагностике и статистике психических расстройств (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders; DSM), публикуемое Американской психиатрической ассоциацией (American Psychiatric Association; APA), – это основной документ, которым пользуются врачи. Это диагностический свод правил.П13 В настоящий момент религиозный бред исключен из DSM и не считается психическим нарушением. Ниже приведено определение бреда по DSM:
«Устойчивое ложное убеждение, основанное на неверных выводах о внешней реальности, несмотря на убежденность остальных в другом и неопровержимые и наглядные доказательства обратного. Это убеждение обыкновенно не разделяется другими членами культуры или субкультуры индивида (например, это не догмат религиозной веры). Если ложное убеждение включает оценочное суждение, оно рассматривается как бред только в том случае, когда суждение настолько крайнее, что не вызывает доверия. Бредовая убежденность присутствует в течение непрерывного отрезка времени, и вывод о ней иногда может быть сделан на основании поведения индивида. Зачастую непросто отличить бред от сверхценной идеи (в последнем случае индивид придерживается иррационального убеждения или идеи, но не столь упорно, как в случае бреда)» (курсив мой) (2000, с. 765).
Жизненно необходимо, чтобы религиозный бред был восстановлен в DSM. Когда он будет внесен в DSM, появятся совершенно новые категории исследования и лечения проблем, связанных с религией. Будут убраны существующие ныне этические препятствия, изменится список болезней, лечение которых покрывается страховкой, в школах появятся специальные образовательные программы о религии, будет оказываться помощь детям, приобщенным к той или иной вере, будут узаконены вмешательства, призванные избавлять людей от болезни веры.
Восстановление пункта, который классифицирует феномен как официально признанное психическое расстройство, сделает законным проведение официальных исследований по излечению этой болезни. Кроме того, такие классификации позволяют исследователям оценивать тактики лечения и продолжать совершенствовать их. Разумеется, будут институциональные и социальные барьеры, препятствующие исследованиям в этой спорной области, но достаточно внести это одно изменение, и главный барьер – получение разрешения IRB на освобождение людей от иллюзии веры – будет сразу преодолен.
Возможно, удаление подобного исключения, запрещающего классифицировать религиозный бред как психическое заболевание, – самый важный фактор для сдерживания и, вполне вероятно, даже излечения веры. Восстановление в DSM религиозного бреда позволило бы ученым и практикующим врачам вкладывать ресурсы в решение проблемы терапии веры, а также в этические вопросы, связанные с религиозными вмешательствами. В долгосрочной перспективе, когда теоретическая база будет полной и будут разработаны тактики лечения, результаты можно будет использовать для информирования служб общественного здравоохранения в целях сдерживания и полного истребления веры.
Вмешательство
25 октября 2011 года я читал в Портлендском университете лекцию для научного сообщества Sigma Xi – организации, в которую входят ученые и научные сотрудники множества университетов и колледжей. На этой междисциплинарной встрече присутствовали около двухсот ведущих ученых из Орегона.
Название моей лекции первоначально звучало так: «Иисус, Мухаммед, Зубная фея и другие зловредные существа». Однако организатор вежливо попросил меня смягчить название. Я предложил следующее, каковое и было незамедлительно принято: «Иисус, мать Тереза, Зубная фея и другие зловредные существа».
По окончании лекции один ученый (ОУ) поднял руку.
ОУ: Меня крайне оскорбило то, что вы говорили сегодня.
(В аудитории стало тихо.)
ПБ: Ваша обида для меня ничего не значит. Если у вас есть аргументы или доказательства, я с удовольствием послушаю вас. Ваши слова об оскорблении не более чем пустой звук.
ОУ: Мою жену исцелил Иисус Христос.
ПБ: Откуда вы знаете? Люди постоянно заболевают и выздоравливают. Почему вы думаете, что ваш бог приложил руку к выздоровлению вашей жены?
ОУ: У нее было неизлечимое заболевание.
Это пример «вывода идеи из игры» по Казесу. ОУ хотел прекратить обсуждение, скорее всего потому, что считал недопустимой публичную дискуссию на подобные темы. И действительно, аудитория не просто притихла, я буквально видел, как все съежились, как будто хотели оказаться невидимыми.
Затем двое присутствующих подошли ко мне и сказали, что мое поведение (то, что я не испугался нападения) перевернуло их представление о жизни. Они никогда не видели, чтобы кто-то встал в открытую оппозицию привилегированному религиозному утверждению. Одна молодая женщина даже сказала мне, что моя реакция на обвинения ОУ изменила ее жизнь. Она сказала, что это дало ей надежду.
Копай глубже
Для родителей
Читать бесплатно другие книги:
