Чеслав. Воин древнего рода Тарасов Валентин

Давным-давно, когда Мара была еще молодой, ее изгнали из городища. Никто уже не мог сказать, за что именно, но слухи об этом ходили среди людей разные. Кто-то утверждал, что она попыталась помочь разродиться женщине, и у той появилось на свет чудище уродливое. Другие болтали, будто она свела с ума какого-то парня, и тот лишил себя жизни. Иные говорили, что она совершила великое святотатство — пошла против воли богов. А некоторые, оглядываясь по сторонам, шептали в ухо близким, что Мара воспротивилась воле волхва Колобора, и тот, конечно же, не мог стерпеть этого. Но кое-кто считал, что это было гораздо раньше, до Колобора. Таковой была молва.

Изгнанная соплеменниками Мара ушла из городища и поселилась здесь, в сердце каменной горы. Но люди про нее не забыли. Женщина обладала даром целительства и могла лечить разные хвори, а возможно, не только их… Некоторые приписывали ей и другие способности и силы. Но об этом, даже шепотом, говорили редко, боясь разгневать богов.

Именно из-за способностей Мары и не зарастала тропинка к ее мрачному жилищу. Время от времени кто-то из поселенцев, в отчаянии решившись обратиться к ней, втайне от всех приходил к отшельнице со своими горестями и болью. Мара не отказывала. Бывали случаи, когда ее звали к хворому в городище, если он сам был не в силах прийти. Она являлась тайно под покровом ночи и, сделав свое дело, тут же исчезала. Но это случалось редко. И шли на это самые отчаянные или могущественные представители рода.

Чеслав, поначалу почти бежавший по тропинке, на поляне перешел на степенный шаг. Ему хотелось выглядеть мужчиной, а не каким-то желторотым юнцом. Он не достиг еще и середины поляны, когда в проеме пещеры появилась Мара. Это была седая, худощавая, с испещренным морщинами лицом, но не согбенная женщина. Она стояла на пороге своего жилища, как величественная хозяйка этих мест, и терпеливо ждала, когда подойдет Чеслав.

— Здравствуй, Мара! — поклонился ей юноша.

— И тебе здоровья и сил, парень!

— Я принес тебе хлеб. — Чеслав достал из сумы один из хлебов и отдал женщине.

Мара взяла хлеб и, поднеся к лицу, глубоко и с удовольствием вдохнула его запах.

— Домом, очагом, спокойствием пахнет… — И тут же резко перевела взгляд на Чеслава. — Не боишься порушить?

Юноша сперва растерялся, но затем уверенно покачал головой.

— Гляди, парень!.. — И Мара вновь понюхала хлеб, закрыв глаза, то ли от его приятного запаха, то ли задумавшись.

Чеслав стоял теперь, переминаясь с ноги на ногу, и не знал, что сказать дальше.

— Ну, чего ждешь? Иди, не меня ты пришел сюда повидать. — Мара открыла глаза и кивнула в сторону пещеры.

— Как она?

— Нелегко тебе с ней будет, — с какой-то житейской грустью сообщила ему старая знахарка, глядя Чеславу прямо в глаза.

— В лесу зверь тоже не так-то прост. Ничего, справлюсь! — решительно заявил парень и прошел мимо Мары в ее обиталище.

Это была небольшая, но и не такая уж маленькая пещера, приспособленная под жилье. Посередине был сооружен обложенный камнями очаг, в котором горел огонь, освещая своими всполохами помещение. Возле очага стояли сухие, почти гладкие от времени пни, заменяющие хозяйке лавки. Где-то вверху, в каменном потолке, была небольшая дыра, сквозь которую пробивался дневной свет и туда же уходил дым. Возможно, именно сюда когда-то Перун попал своей молнией.

Все жилище знахарки было заполнено травами, медами, воском, кореньями, ветками, высушенными цветами, а то и лесными тварями. Все это висело и стояло в многочисленных ступках, плошках, горшках, кувшинах и сумах у стен пещеры, и оттого здесь царил своеобразный дух леса и костра.

От основного зала шло несколько ответвлений. Чеслав подошел к одному из них. Вход в него закрывала деревянная дверь, приваленная внушительным камнем. Собравшись с силами, а возможно, и с мыслями, Чеслав сдвинул камень с места, а затем, справившись с каменным запором, отставил в сторону последнюю преграду — дверь. За ней была темнота.

Выждав, пока глаза привыкнут к мраку, Чеслав заметил в углу какое-то движение… Вернувшись к костру, он взял из него горящую головешку и вошел в небольшую пещеру, похожую на каменный мешок. В углу, закутавшись в овечью шкуру, сидела Неждана, похищенная им пленница.

Она провела в этой пещере всю ночь, ненадолго забывшись коротким и тревожным сном. За дверью, время от времени что-то бубня себе под нос, подавала признаки жизни мерзкая старуха. До пленницы, казалось, ей не было никакого дела. Только когда Неждана тщетно пыталась оттолкнуть дверь, старуха смеялась тихим противным смехом.

Чеслав опустился возле Нежданы на колени и, переломив хлеб, половину протянул ей.

— Возьми… поешь!

Неждана не двинулась с места.

— Возьми, голодная ведь.

Неждана осторожно взяла хлеб и стала есть. Чеслав тоже откусил от своей половины. Затем он принес воды в ковше. Неждана пила жадно и, утолив жажду, отдала ковш Чеславу.

— Тебя как зовут?

Девушка молчала. Чеслав, не дождавшись ответа, осторожно, боясь спугнуть, дотронулся до ее лица и нежно провел рукой по щеке. Неждана отвернулась.

— Отчего молчишь?..

Неждана зябко поежилась.

— Не бойся меня.

Чеслав приблизился к ней и попытался обнять, прижать к груди. Неждана вся напряглась и, отодвинувшись к стене, сжалась в комок. Юноша медленно провел рукой по ее телу и дотронулся до грудей. Девушка попыталась отстраниться от него, еще больше вжавшись в каменную стену, но Чеслава это не остановило. Уперев руки в стену так, что девушка оказалась между ними, и лишив ее тем самым возможности ускользнуть, он стал искать ее губы своими губами, горячими и требовательными. Но когда нашел, почувствовал, что упрямо сомкнутые уста пленницы не собираются отвечать на его нетерпеливый поцелуй. Преодолевая молчаливое сопротивление чужачки, юноша опустил ее на шкуру и попытался проникнуть между ее ног. Неждана отчаянно сопротивлялась, а когда поняла, что их силы неравны, заплакала.

Увидев слезы, Чеслав отпустил ее. Опять эти слезы! Почему-то при их появлении он чувствовал, что сила и решимость покидают его. Он сел рядом с Нежданой, опустив голову и тяжело дыша. Сердце рвалось из груди… В голове шумело… Мысли и чувства путались… Он хотел ее со всей страстью юности, но только не силой. И как теперь поступить, юноша не знал.

— Я увел тебя для себя… — сквозь зубы процедил он, а затем выкрикнул — зло, с отчаянием, плохо осознавая и почти не слыша собственного голоса: — И ты будешь со мной! Будешь! Чего бы мне это ни стоило и как бы ты ни сопротивлялась! Будешь!..

Юноша резко встал и, не глядя на девушку, пошел прочь. Он чувствовал, что если сейчас не уйдет, то сделает что-то непоправимое и непростительное для себя, для нее, а ему не хотелось этого. Он мог это сделать, но не хотел!

Из пещеры Чеслав уже не вышел, а выбежал и, ничего не говоря, проследовал мимо Мары.

— Терпение, парень, терпение! — услышал он голос Мары, прозвучавший ему вслед.

«Терпение, терпение!» — стучало в голове Чеслава по дороге в городище. Но где его взять, когда ты еще только начинаешь пить из ковша жизни и тебе не терпится столь многое попробовать?

Раздосадованный неудачей, Чеслав явился домой. Жилище встретило его пустотой: в доме никого не было. Тогда он пошел в хлев и увидел Голубу. Девушка стояла на коленях и доила козу. Молоко белыми струями одна за другой выстреливало в горшок: чвирк-чвирк, чвирк-чвирк.

Чеслав стремительно подошел к девушке и взял за плечи, оторвав от занятия.

— Что ты? — посмотрела на него Голуба.

Юноша схватил ее за руку и потащил на сеновал, а когда она слабо заартачилась, поднял ее на руки и таки унес туда. Он молча и яростно овладел ею. Голуба покорно снесла эту повинность.

Когда Велимир заметил, что его старший сын Ратибор стал засматриваться на девушек, а за ним на подходе был и Чеслав, то он решил упредить события. «Юноши в силу входят: головы горячие, кровь бурлит. Как бы шкоды не наделали!» В это же время Голуба стала входить в девичий возраст. «Девка своя, при доме. Пусть уж лучше с ней балуются, чем потом с сородичами разбираться». Решением Велимира первым ее мужчиной стал Ратибор. Через время ее познал и младший брат.

Днем Чеслав отправился к опушке леса. Сюда мужчины городища приходили поупражняться в стрельбе из лука. Не успел Чеслав как следует прицелиться, чтобы выпустить первую стрелу, как явился его друг Кудряш. Имя ему такое при рождении дали неспроста. Его голова и впрямь была кудрява. И из-под этой шевелюры выглядывали почти всегда озорные и веселые глаза. — Ты куда пропал? Я тебя повсюду искал, а тебя как корова языком слизала, — напустился на Чеслава товарищ.

— На охоте был.

— О! А меня почему не взял с собой? — насупился Кудряш.

— Так от твоей трескотни, Кудряш, вся живность разбежится.

— Так уж и разбежится… — В голосе юноши послышалась обида, но тут же снова в его глазах блеснуло озорство, а затем и подозрение. — И утром тебя нигде не было. Темнишь ты, Чеслав, скрываешь что-то. Ох, я-то тебя знаю!..

Чеслав и Кудряш дружили давно, сколько себя помнили, наверное, с тех самых времен, как научились ползать и отбирать друг у дружки деревянные и глиняные игрушки. Подвижный Кудряш был балагур и весельчак, заводила на любом празднике и гулянке. Но верховодил в этой дружбе сорвиголова Чеслав.

— А Зоряна меня измучила, все выпытывала, словно рогатиной к частоколу придавила: «Где Чеслав? Куда подевался? Скажи да расскажи, Кудряшечка!» — Кудряш ловко изобразил Зоряну. — Даже миленьким назвала!

— Ой, брешешь ты, Кудряш! — Чеслав покачал головой, зная любовь друга к преувеличению и сочинительству сказок и небылиц.

— Да чтоб меня кикимора поцеловала! — Кудряш попытался сделать лицо серьезным.

— Допросишься — поцелует. Ну а ты что ей?

На лице Кудряша расплылась уморительная улыбка. Он лениво потянулся, словно после сна, а затем с серьезной миной выдал:

— Сказал, что ты повстречал в лесу русалку, она тебя зачаровала и теперь ты бегаешь слушать ее сказки. Да потихоньку сохнешь по ней, маешься, одичал, страдаешь… Зоряна меня чуть прутом не отходила.

— Дурило! — невесело отозвался Чеслав. — Ты бы лучше о посвящении подумал. А то осрамишься, так девки точно проходу тебе не дадут, задразнят.

— Да уж! Так и осрамлюсь?..

Кудряш деловито закатал рукава, поплевал на руки, пристроился рядом с другом и натянул тетиву лука. Потом закрыл один глаз, передумал и закрыл другой, прицелился во врытый в землю на краю опушки столб, служащий мишенью, и отпустил наконец тетиву.

— Мимо, — констатировал Чеслав, махнув рукой.

— Да, солнце прямо в глаз светило! — свято веря своему оправданию, заявил Кудряш.

— Какое солнце?! Тебе, Кудряш, руки родители плохо смастерили!.. — донесся до них зычный гогот.

За разговором они и не заметили, как к ним подошел Борислав, рыжеволосый парень их возраста. В руках у него тоже был лук.

— Зато тебе гоготалку твои справно сладили, — не остался в долгу на обидные слова Борислава Кудряш.

— Что, стараетесь? Боитесь опозориться на посвящении? — Борислав криво усмехнулся, а затем весело заржал. — Видел, видел нынче, как ты, Чеслав, по лесу зайцем скакал.

«Это когда я от Мары шел. Надо быть осторожнее», — отметил про себя Чеслав. А вслух как можно спокойнее ответил:

— Испытание покажет, кому смеяться доведется… А ты-то чего по лесу шатуном слоняешься?

— Я? Да так… Дела да заботы были, — неопределенно ответил смутившийся было Борислав.

— Ну и у меня дела, — отрезал Чеслав.

Борислав, явно красуясь и с усмешкой поглядывая в сторону Кудряша, стал на исходную метку для стрельбы. А Чеславу как бы невзначай бросил:

— Никак у Мары был? Запрет волхва нарушал… — И отпустил тетиву своего лука.

Стрела точно угодила в столб. Почти сразу же ее расколола другая, пущенная Чеславом.

— А ты не суй свой конопатый нос в горшок с чужим молоком — целее будет, да и молоко не прокиснет, — предупредил он Борислава.

Пущенная же Кудряшом стрела снова пролетела мимо, и парень в досаде помянул многих мелких лесных духов.

— Это кто ж такой меткий?

Со стороны леса, куда только что улетела шальная стрела Кудряша, с лукошком в руках появилась Зоряна. За ней бежал блажной Вышата, размахивая утерянной стрелой.

— Ну вот, только помянул лесную ватагу, а они уж здесь, — едко заметил Кудряш, недовольный приходом новых свидетелей его неловкого упражнения с луком и стрелами.

— Слышу голоса, дай, думаю, гляну, кто это на стрельбище управляется. Светлого дня тебе, Чеслав. Редко видно тебя что-то… — стрельнув глазами в сторону парня, сказала Зоряна.

Чеслав, едва глянув в сторону девушки, молча кивнул, якобы полностью сосредоточившись на цели.

— Шла бы ты, Зоряна, шла… да не мешала бы парням делом важным заниматься, а то только сбиваешь, под руку словами пустыми бросаясь, — с преувеличенной озабоченностью заявил Кудряш.

— Да что ж тут важного? — с трудом скрывая улыбку, поинтересовалась Зоряна. — Прицеливайся да стреляй!

— Вам, девкам, все забавой легкой кажется, а тут знаешь, какие умение да сноровка нужны?! Знаешь?! Не бабье это дело! — Кудряш постарался высказаться как можно строже и серьезнее, но от этого получилось еще уморительнее.

— Ой ли?! — со смехом переспросила Зоряна.

— А той ли?! — Недовольству Кудряша не было предела.

Стрелять ему совсем расхотелось.

— Не бабье!.. Не бабье!.. — Вышата стал гоняться за легкокрылой бабочкой, летавшей над поляной, и выкрикивать на разные голоса: — Не бабье!

— Чеславушка, дай-ка свой лук! — задиристо попросила Зоряна, шагнув к парню.

— Еще чего! Не бабьего то ума дело! — пробурчал недовольно Чеслав и лук не дал.

Многие женщины в их племени, всю жизнь живущие в суровом окружении леса и вынужденные бороться за свое существование не только со зверем диким, а и с людом недобрым, запросто могли управляться с оружием. Были среди них такие, для которых лук был привычным, как и домашняя утварь. Но Чеслав не любил, когда трогали его оружие. А тем более женщина! В глубине души он боялся сглаза или порчи какой на свое охотничье снаряжение и опасался, что оно перестанет служить ему исправно, лишится меткости. А сглаз дело нешуточное! Да и не один он так думал, а многие мужчины их племени.

Зоряна недовольно насупила свои собольи брови.

— А ты, Борислав?.. Тоже не дашь? — Девушка подступилась к Бориславу.

Парень засомневался было, но ему трудно было отказать Зоряне.

— Тебе, Зоряна, что хочешь… — И он передал девушке свой лук.

Зоряна обвела парней лукавым взглядом, приложила стрелу к тетиве, с усилием натянула, прицелилась и отпустила… Стрела точно угодила в столб, а девушка с вызовом посмотрела на Кудряша. Тот же, явно уязвленный, недовольно фыркнул, крякнул и, резко вскинув лук, выстрелил… И неожиданно для самого себя тоже попал в цель. Какое-то время он стоял в недоумении и хлопал глазами, не веря своей ловкости, а затем, все же убедившись, что таки попал, тут же надулся от важности и, приосанившись, посмотрел на Зоряну.

Девушка прыснула от смеха:

— Ой, сейчас лопнешь, Кудряшечка!.. Ой, лопнешь!.. — А перестав смеяться, добавила: — А все одно в стрельбе со мной тебе лучше не состязаться — продуешь!..

— Да уж конечно!.. — возмутился Кудряш.

— Вышатушке тоже лук нужен! — заявил Вышата, бросивший гоняться за мотыльком и теперь внимательно наблюдавший за происходящим.

Зоряна же между тем подошла к Чеславу и кротко, так, чтобы никто не слышал, спросила:

— Ребята да девки вечером на игрища собираются… Придешь?

— Недосуг нынче, — не глядя ей в глаза, ответил парень и натянул тетиву.

Так прошло несколько дней. Чеслав с утра исчезал в лесной чаще, пытаясь расположить к себе непреклонную пленницу. Затем возвращался раздосадованный и угрюмый. А на следующее утро опять спешил к ней с новой надеждой.

Как-то за обедом, когда вся семья была в сборе, Велимир внимательно посмотрел на Ратибора.

— Думаю, жену тебе пора подыскать, Ратибор, — сказал он сыну, когда тот с вопросом в глазах перехватил отцовский взгляд.

Все посмотрели на Ратибора, а у Голубы даже ложка выпала из рук. Ратибор тоже перестал есть, и лицо его почему-то внезапно побледнело.

— Вот пройдет Чеслав посвящение, поедем в городища других родов да по хуторам — девок посмотрим, — продолжал развивать свою мысль Велимир.

— Отец!.. — Ратибор осекся, глянув в непреклонные глаза Велимира.

— Сам выберешь, а я посоветую…

В доме наступила тишина, в которой было слышно только жужжание мух.

— Хорошо, отец, — после паузы выдохнул Ратибор.

— Вот и порешили, — дождавшись желаемого ответа, подвел итог Велимир.

Затем по-хозяйски обвел взглядом остальных.

— А твои, Чеслав, как дела? — обратился он к младшему сыну. — Готовишься к испытанию? Сокол тебя хвалит.

— Стараюсь, — ответил Чеслав, уже без большого желания зачерпнув ложкой кашу из горшка, стоящего посередине.

— Что-то ты притих. Давно ни о каких шалостях твоих не слышал.

— Взрослеет. — Болеслава с любовью посмотрела на юношу и хотела погладить по голове, но тот увернулся.

— Не балуй его, Болеслава, — предупредил Велимир.

У дома послышались чьи-то шаги, и через мгновение в дверном проеме появилась косматая шевелюра.

— Мир дому и хозяевам! — Сокол пригладил всклокоченную на ветру бороду.

— Здоровья и долголетия нашему гостю! — с почтением приветствовал Сокола Велимир. — Проходи, садись за стол и раздели пищу нашу.

Болеслава подхватилась из-за стола и кинулась за ложкой для гостя.

— Благодарствую, хозяин, но не голоден я. А вот от кваса холодненького не откажусь. Попотчую, — вытер губы в предвкушении удовольствия гость.

Болеслава поставила перед Соколом кувшин с квасом, и тот, подхватив его своей огромной пятерней, приник к сосуду. Руки у Сокола и впрямь были большие. Мало кто из племени мог обхватить такой кувшин одной рукой. А Сокол делал это с легкостью. Он выпил квас большими глотками, ни разу не переведя дух. А затем опустил кувшин на стол и одобрительно крякнул:

— Ох, и хорош квасок, хозяйка, душевный! — И снова вытер губы.

Болеслава от похвалы так и зарделась. Какой хозяйке не будут приятны столь лестные слова о ее умении?

— На здоровье, Сокол! Может, еще?

— Боюсь, разорвет меня.

Утолив жажду и воздав должное хозяйке, Сокол вновь вернул своему лицу свирепое выражение. Он заговорил серьезно и озабоченно:

— Пришел я к тебе, Велимир, сказать, что видел в лесу следы чужие. Люди пришлые появились неподалеку от городища.

Известие встревожило Велимира. Появление любого нового человека у городища могло принести беду, как это уже бывало не раз.

— Кочевые?

— Чур! Чур! Чур! — призвала в защитники дух Болеслава, отгоняя от себя рукой невидимую напасть.

— Кажись, нет. По следам — наших племен народ. Но не ближних. Леший их задери! — Сокол мотнул гривой.

— Много их?

— Пока не знаю. Следы невнятные, как будто сторожко уж больно ходит кто. По сухому-то не видно, а дождя давно не было. Если бы у ручья, на сыром песке, не увидал, так и не приметил бы. А потом уж присматриваться начал и понял, что таки кто-то бродит по нашей округе…

Вся семья с напряженным интересом слушала Сокола.

— Может, охотники забрели? — предположил Ратибор.

— А чего вокруг городища шастают? — Сокол посмотрел на парня своими глубоко посаженными глазами. — А если уж забрели, так почему в селение открыто не явились?

— Недосуг им было.

Все уставились на главу рода. Велимир, помолчав, деловито и озабоченно произнес:

— Надо охрану предупредить, чтобы зорче смотрели. Да народ в городище оповестить, чтоб в лесу осторожнее были. А ты, Сокол, пригляди за окрестностью. Будем надеяться, что полюбопытствуют пришлые и уйдут.

— Да уж я пригляну. Жаль, что пока самих непрошеных не видел, а только следы. Так бы понятнее было, чего они тут околачиваются, лешие.

Обсудив еще кое-какие меры предосторожности и попрощавшись с хозяевами, Сокол ушел.

Чеслав во время разговора не произнес ни слова. Он усиленно гнал от себя мысль, что появление чужих могло быть вызвано его недавней удачной охотой. Ведь он был так осторожен! Нет, нет, он хорошо запутал свои следы.

— Тетенька, тетенька, дай хлебушка Вышате! — донеслось с улицы.

Болеслава, подхватившись с места, отломила кусок хлеба, зачерпнула ложкой кашу, намазала на него с горкой и направилась к выходу.

— Ты куда? — спросил Велимир.

— Дам поесть парню. Бабка его, наверное, опять расхворалась. Хлеб не пекла.

— Не приваживала б ты его, Болеслава, к дому… Отнесла б им в избу, — недовольно проворчал Велимир.

— Что ж поделать, как он уже под нашей стоит?

Сердобольная Болеслава вышла за порог.

— Хлебушек, хлебушек сладенький! Вышата ой как любит хлебушек, тетенька! — донесся радостный голос юродивого.

Вышата был на два года старше Чеслава. Его мать Яра родила его после купальской ночи, но парень, с которым она была в ту летнюю ночь любви и празднования свадьбы Даждьбога-Солнца Великого и Утренней Зари, почему-то не захотел взять ее за жену, а она так и не открыла его имя, сколько ни настаивали ее родители. Отец даже поколачивал ее несколько раз, чтобы призналась, но девушка осталась непреклонной. Так никто и не узнал, кто же отец Вышаты. Мальчик рос, как и все в городище сорванцы, предаваясь играм и забавам.

Но спустя какое-то время Яра неожиданно исчезла из городища, бросив малолетнего сына на родителей. Никто не знал, куда она пропала и почему. Ходили слухи, что ее видели то в одном дальнем селении, то в другом, то на хуторах глухих. Но то были лишь слухи…

После исчезновения Яры за Вышатой начали замечать некоторые странности. Мальчик стал заговариваться, вести себя неразумно. Поначалу думали: малец балуется, что свойственно его возрасту. Но дальше стало понятно, что с парнем беда. Его сверстники набирались ума-разума, опыта и умения, а Вышата так и оставался по уму дитем малым. Теперь уже все уверились, что парень — блажной. Дед его помер, и жил теперь Вышата со своей бабкой, которая сама часто хворала.

Да и был это теперь не мальчонка, а здоровенный парень — широк в плечах, крепок в руках и ногах, а вот на голову да здравый смысл — слаб. Община относилась к юродивому с состраданием. Хозяйки часто подкармливали вечно голодного Вышату, жалели его и благодарили Великих, что их чада не такие.

Чеслав оттолкнулся ногами от шаткой лодки и головой ушел в воду — только круги разошлись по поверхности. Кудряш, от неожиданности едва не вывалившись из лодки, попытался сохранить равновесие суденышка и поспешно вцепился в его борта. Через несколько секунд из воды с гиком вынырнул Чеслав. Увидев, как Кудряш пытается выровнять лодку, но при этом еще больше раскачивает ее, он весело загоготал.

— А, болячка тебе в бок! Чтоб тебя так подкидывало всю ночь! Чтоб твою ложку так качало, когда ты ее в рот сунешь! — кричал возмущенный Кудряш.

Чеслав подплыл к лодке и придержал ее, не дав зачерпнуть воды. Как только суденышко перестало качаться, Кудряш воскликнул:

— А вот я тебе!.. — И сам кинулся в реку к своему товарищу.

С воплями и визгом они стали бороться в воде и пытаться в шутку утопить друг друга, напирая на плечи и голову, или, поднырнув и схватив за ногу, утащить ко дну.

С раннего утра друзья сели в выдолбленную из деревянной колоды лодочку и отправились на рыбалку. И теперь, наловив рыбы и устав от сосредоточенного и спокойного занятия, с удовольствием разминались в воде. За шумом и фонтанами брызг они не сразу услышали, что их кто-то зовет. Чеслав первым увидел на берегу фигурку соседского мальчишки, который энергично размахивал руками и что-то кричал во все горло.

— Чего это он? — удивился Чеслав.

— А вот чего… — Кудряш надавил на плечи друга и погрузил его с головой в воду.

— Да погоди ты, пиявка, нас, кажется, кличут, — вынырнув, остановил товарища Чеслав.

Держась за свое суденышко одной рукой и подгребая другой, они стали продвигаться в сторону берега.

— Чеслав, тебя Велимир домой поспехом зовет! — приблизившись, расслышали они голос мальчонки.

— Что за срочность? — недоумевал Чеслав.

Друзья вытащили лодку на берег, оделись и, подхватив свой улов, поспешили в городище.

Велимир был в доме один. Он сидел за столом и о чем-то сосредоточенно думал. Было видно, что он ждал сына.

Чеслав вошел в дом и остановился у порога.

— Звал, отец?

— Звал.

— Я рыбу принес… — Юноша положил рыбу возле очага. — Что-нибудь стряслось?

Велимир внимательно смотрел на сына.

— О том, что стряслось, я у тебя хотел спросить, Чеслав, — наконец спокойно произнес Велимир.

— Не пойму, о чем ты, отец? — вполне искренне удивился Чеслав.

— О девке…

От неожиданности Чеслав почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине, а в голове завертелся хоровод вопросов, который тут же рассыпался под тяжестью одной мысли: «Он знает!»

— Я хотел рассказать тебе, отец, но позже.

— Когда?

— После посвящения.

— Когда о твоей пленнице знало бы уже не только наше, но и соседние селения?

— Я осторожность… блюсти старался… — попытался заверить Чеслав, но под тяжелым взглядом отца сбился и, помолчав, спросил: — Как ты прознал?

— Ты среди людей живешь!.. — Велимир с досадой вздохнул. — Кривая Леда заприметила, что ты зачастил к Маре в пещеру. Думала, захворал. А потом разведала, что у Мары девушка томится под присмотром. У Леды любопытства на все городище хватит, а язык такой, что им лес рубить — не зазубрится, сам знаешь… Хорошо, ко мне первому прибежала поделиться открытием. Аж лопалась от нетерпения! Но, думаю, скоро о твоей тайне только ленивый знать не будет. Кто она?

— Я ее умыкнул… Для себя.

— Тебе Голубы мало?

Чеслав не мог да и не хотел объяснять отцу, почему он решил украсть чужачку и что притягивает его к похищенной. Да и как объяснить отцу, если и сам до конца так и не смог понять себя?

— Это другое… Я ее возьму за жену.

— А не рано ли?

— Через несколько дней я пройду посвящение, и род и племя признают меня полноправным мужем.

— Откуда она?

На этот вопрос Чеслав ответил не сразу. Он хотел бы и вовсе не отвечать на него или хотя бы соврать, но не мог.

— Из рода Буревоя, — произнес он и затаил дыхание.

Эта новость для Велимира была уж слишком неожиданной, так что он даже не сразу нашелся, что сказать сыну.

— Чеслав… Ты же знаешь, что наш род и род Буревоя состоят во вражде!

— Знаю…

— Еще наши предки прокляли этот род и нам завещали не знаться с ним.

— Это было давно. Уже и старики не помнят причины той распри, — не сдавался Чеслав.

Велимир, раздраженный упрямством сына, повысил голос, и юноша уловил в нем железный отзвук, который появлялся всегда, когда глава рода был непреклонен.

— И жен брать из их гнилого племени мы не должны! Чтоб не мешалась кровь предков наших с проклятой кровью!..

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Первым, рабочим названием этого сборника было «Отложенные Пришествия», и в него входят три очень раз...
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые ...
Мы живем в динамичное время, в мире, который меняется так быстро, что прошлое от будущего отделяет б...
Вероника — странная, в понимании других, девушка, погруженная в свои сюжеты и фантазии больше, чем о...
«Какое-то странное чувство восторженности вселилось в меня. Восторг перед волшебным зеркалом, где цв...
Триединый цикл местами смешных, местами серьезных рассказов.Первый подцикл, «Теистические диалоги», ...