Чеслав. Воин древнего рода Тарасов Валентин

Заглянув в свои потайные закрома, ступы, горшки да плошки и собрав какие-то травы и снадобья, Мара положила все это в свой плат. При этом она что-то постоянно шептала себе под нос, а затем, крепко завязав его, скомандовала Чеславу:

— Веди!

Чеслав, подхватив горящую головешку из костра, пошел к выходу из пещеры. Мара последовала за ним.

У ворот городища Чеслав, ухнув филином, подал знак сторже открыть им вход.

— Кого там по лесу ночью носит? — раздался из-за ворот строгий голос рыжего Борислава. Сегодня была его очередь охранять ворота. Напуская на себя важность, он старался говорить как можно солиднее.

— Это я, Чеслав, — отозвался юноша.

— Входи. Велимир сказывал, что ты придешь.

Ворота приоткрылись.

— Я не сам, — предупредил Чеслав, пропуская вперед Мару.

Рассмотрев женщину, Борислав преградил ей путь.

— Ты же знаешь, что ей заказано сюда ходить. Она изгнана. Совет рода и Колобор…

— Прикуси язык, сверчок! — цыкнула на него Мара. — Вот скрутит тебя хворь, приползешь ко мне и молить будешь о помощи. Погляжу, вспомнишь ли ты тогда о том, что я изгнана.

— Это для Сокола! — Чеслав готов был броситься в драку.

— Пусти ее, Борислав, а то еще зараза какая приключится от нее, — с опаской в гоосе присоединился к разговору длинный Серьга, напарник Борислава по сторже. — Если что, мы ее не видели.

Борислав, немного поколебавшись, отступил.

— Вот и ладно, детки, — необычно сладким голосом произнесла Мара и вошла в городище.

Осторожно продвигаясь по селению, Чеслав и Мара добрались до жилища старого Сокола.

— Погоди, Мара, я сперва посмотрю, что там внутри, — тихо сказал Чеслав знахарке и вошел в хибару.

Переступив порог, юноша разогнулся и едва не задел головой крышу, которая, казалось, придавила этот вросший в землю домик. В тесной, почти крохотной хатенке стоял густой полумрак, с которым тщетно боролись догоревшие поленья в очаге. Чеслав не сразу рассмотрел лежащего в углу Сокола и две фигуры, склонившиеся над ним. Обратив внимание на вошедшего юношу, одна из фигур двинулась ему навстречу. Это была Руда, дочь Сокола и единственная хозяйка его жилища. Жена старого охотника умерла еще лет десять назад, и теперь в его жизни если и было что дорогое, то это дочь.

— Здравствуй, Чеслав! — разглядев гостя, кротко поприветствовала его девушка.

Было видно, что ее глаза припухли от слез, но в присутствии посторонних она старалась сдерживать себя и быть гостеприимной хозяйкой. — Проходи, не стой у порога.

— Как отец?

Руда печально покачала головой. Только теперь, когда его глаза привыкли к полумраку, Чеслав смог рассмотреть второго присутствующего у ложа раненого. Это был волхв Колобор. Казалось, он совсем не заметил появления молодого человека. Что-то тихо бормоча, но так, что смысл его слов невозможно было разобрать, волхв медленно покачивался вперед-назад. Глаза его были закрыты. Сокол лежал на своем ложе необычно спокойный и бездеятельный. Его бледное, обескровленное лицо казалось уже не таким свирепым. А торчащие во все стороны волосы придавали ему даже какой-то смешной вид. Но присутствующим было не до смеха. Дыхание раненого было тяжелым, неровным, время от времени из его горла вырывались свистящие хрипы.

Неожиданно Колобор прекратил свое бормотание. Проведя рукой по лицу лежащего, волхв наконец открыл глаза. Затем он достал откуда-то из своей хламиды амулет и надел на шею Соколу.

— Что скажешь, мудрый Колобор? — не удержался Чеслав.

— А, это ты, сын Велимира?! — Волхв посмотрел в его сторону и, помолчав, изрек: — Все во власти богов. Я просил за него и буду дальше просить у Великих. Река жизни еще течет, но все мелеет и мелеет. Если к утру не полегчает, он уйдет к предкам.

В тишине раздался сдавленный всхлип Руды. Но девушка постаралась подавить его.

— Значит, боги решат, что пришел его час. — Колобор строго посмотрел на Руду. — Все в их власти.

Еще раз дотронувшись до лица раненого и что-то невнятно прошептав, волхв вышел из жилища. Не сдержав себя от нахлынувшего горя, Руда со сдавленными рыданиями опустилась возле ложа отца. Чеслав выглянул за порог дома и тихо позвал:

— Мара!

Через несколько мгновений из темноты появилась знахарка.

— Видела, как Колобор вышел отсюда. Едва лбами не столкнулись. Он бы меня живьем съел.

Оглядевшись, она строго и повелительно сказала Руде:

— Не время еще рыдать, девонька, добавь поленьев в огонь, чтоб горел ярче. Мне видеть надо!

Как только огонь вспыхнул с новой силой, Мара подошла к очагу и распростерла над ним руки, прося у него помощи. Пошептавшись с огнем, она словно бы омыла руки в пламени и только тогда подошла к раненому. Долго всматривалась в его лицо и слушала дыхание. Затем решительно потребовала:

— Дайте мне стрелу, которой подстрелили его.

Руда поспешно протянула ей стрелу.

— Вот, Колобор достал из раны. — Девушка, подчиняясь строгой старухе, снова взяла себя в руки и с готовностью выполняла все ее распоряжения.

Внимательно изучив стрелу, Мара с сожалением заключила:

— Глубоко вошла. Кипяти воду, Руда, а ты, Чеслав, помоги мне перевернуть его. Да осторожно, детинушка!

Сделав все, что от него требовала знахарка, Чеслав вышел на улицу, чтобы не путаться у нее под ногами в тесном жилище. Он понимал, что сейчас проку от его присутствия в доме никакого, теперь все было в руках Мары.

После душной, натопленной хатки Чеслав с удовольствием вдыхал прохладный ночной воздух. Он прилег на пригорок и посмотрел на рассеянные по ночному небу светила.

«А не идем ли мы против воли Великих? — подумал Чеслав, но тут же отогнал эту крамольную мысль. — Если Мара сможет помочь Соколу, значит, она это сделает тоже по воле богов. А иначе и быть не может…»

О многом еще успел подумать Чеслав, потому как немало времени прошло, прежде чем Мара вышла из дома Сокола.

— Думаю, рановато пока что Соколу к предкам. Побегает еще по лесу мужик, — устало произнесла старуха, а потом, помолчав, добавила: — Не Соколу та стрела предназначена была.

— А кому? — осторожно спросил Чеслав.

— Сам мне скажи: кому?

Отряду, выступившему на поиски чужаков, которые ранили Сокола, так никого и не удалось обнаружить. С утра прошел дождь, и небесная вода смыла следы, оставленные разбойниками. Да и чужаки, видно, были не из тех, кто оставляет после себя много следов и знаков. Старый могучий Лес не помог искателям разгадать, кто же скрывается со злым умыслом среди его деревьев. Возможно, пришлые покинули эти места. Следопыты возвратились ни с чем… Сокол, борясь за жизнь, так и лежал в беспамятстве и горячке, а потому ничем не мог помочь в разгадке, кто же напал на него.

После посвящения юношей в мужчины в городище было принято устраивать большое празднество с обильным угощением и гостями из соседних селений. Не изменили традиции и теперь. Хозяйки принялись хлопотать у очагов, а их перепалки все громче раздавались по всему селению.

Празднеству предшествовала охота. За дичью для пиршества отправилось несколько ватаг.

Велимир выехал на охоту вместе с сыновьями. Не без удовольствия, гордясь сопровождающими его сыновьями, Велимир проехал через все селение за ворота городища. Не одна девица, а то и замужняя женка, любуясь, смотрела вслед таким молодцам. Ветер, конь Чеслава, радуясь, что наконец-то он вместе с хозяином отправляется в путь, выступал гарцующим ходом.

— Ну, не балуй, Ветер! — строго прикрикнул Чеслав, стараясь походить на сдержанного отца и тем самым скрыть свою радость от предстоящей охоты.

Будь он сейчас сам, то пустил бы Ветра во всю прыть и ястребом влетел бы в пределы леса.

Охотиться решили на кабана. К полудню добрались до места, где ранее были замечены лесные свиньи. Приблизившись к низине, в которой любило укрываться от зноя кабанье стадо, спешились. Тихо подошли к свиньям со стороны, противоположной ветру, чтобы их не учуяли. Велимир опытным взглядом присмотрел крупного секача, рывшегося в прошлогодней листве чуть поодаль от маток с поросятами. Оставив здесь Чеслава в качестве загонщика, он с Ратибором проследовал далее для засады.

Норовистому Ветру не очень нравилось стоять без движения. Пофыркивая с тихим недовольством, он то и дело перебирал ногами. Чеславу самому не терпелось ринуться вперед, но он был опытным охотником и знал, что ожидание на охоте не менее важно, чем погоня. И вот его внимательное ухо уловило крик ворона — знак, поданный отцом к началу загона. Зычно гикнув, Чеслав сорвался с места и понесся прямо на кабанье стадо.

Свиньи, потревоженные криком и шумом надвигающегося на них всадника, кинулись прочь. Избранный секач прокладывал себе путь сквозь густые кусты. Прорвавшись, он резво, со всех своих четырех копыт припустил, стараясь оторваться от преследователя. Чеслав гнал его в сторону, где, как он знал, притаились отец с братом. Наконец-то они с Ветром могли полностью отдаться азарту погони.

Неожиданно две стрелы, со свистом вылетев из кустов, которые находились с двух сторон по ходу бега зверя, почти одновременно впились в холку кабана. Секач, почувствовав боль, резко остановился. Глаза его налились кровью, а поднявшаяся дыбом шерсть свидетельствовала о том, что животное в ярости. Заметив приближающегося к нему Чеслава, кабан развернулся и бросился в его сторону. Чеслав, не растрявшись, на скаку натянул лук и выпустил стрелу в зверя. Его стрела, настигнув дичь, присоединилась к двум другим. Кабан опять остановился. И в этот момент из своих укрытий на поляну выехали Ратибор и Велимир. Ратибор выпустил еще одну стрелу. Секач, увидев новых обидчиков, рванул в сторону Велимира. Мужчина хладнокровно спрыгнул с коня и с малым копьем в руке стал дожидаться приближения животного. Когда кабан был уже едва не в шаге от него, Велимир ловко отскочил, увернувшись от клыков зверя, и попытался достать его копьем. Но копье, пройдя рядом, не попало в цель. А ослепленный болью и яростью кабан проскочил мимо охотника. Тогда Велимир выхватил нож и, не теряя времени, в два прыжка настиг секача. Пока тот не успел развернуться к повторному нападению, Велимир со всей силы всадил клинок в его налитый кровью глаз. Безжалостное лезвие, пробив глазницу зверя, поразила и его мозг. Секач замер на какое-то мгновение, как будто удивляясь, что нашлась такая сила, которая смогла остановить его, и рухнул как подкошенный на землю. Сделав еще несколько хриплых вдохов, он судорожно дернулся и замер. Над ним, тяжело дыша, стоял победитель — Велимир…

Отдышавшись и обменявшись первыми впечатлениями от схватки, охотники перетащили тушу кабана к месту, где оставили поклажу с провизией.

— Вот, теперь можно и перекусить, сыны, а то слышу, как у Ратибора в животе жабы квакают, — сказал Велимир и принялся располагаться на поляне под молодым дубком.

— Ой, таки квакают, отец, — признался Ратибор.

— А у меня кикиморы пляшут, — присоединился Чеслав.

— Ну, посмотрим, что нам там бабы снарядили, — сказал Велимир, доставая из котомки провизию.

Плотно и с аппетитом подкрепившись снедью и оставив на пне краюху хлеба для благосклонного к ним лесного духа, Велимир достал из котомки кувшин, завернутый в шкуру, а сверху закрытый и завязанный кожей.

— Ай да Болеслава, знала, что радостно будет медку испить после погони ярой. Молодец баба, расстаралась, — довольно крякнул Велимир и, сперва понюхав, жадно прильнул к кувшину.

За отцом и сыновья с удовольствием угостились напитком.

— Славный медок! И ведь умеет по-своему изготовить его хозяйка наша. Травинку какую добавит, а уже вкус иной, чем у других. Искусница! — нахваливал Велимир Болеславу.

Слышала б сама Болеслава, умерла б от счастья.

— И в этот раз новым смаком тетенька порадовала, — поудобнее расположившись на траве, с удовольствием заметил Ратибор.

— Любо! — поддержал брата разомлевший от еды и питья Чеслав.

— Вот и вам таких хозяек надо, сыны, — убежденно произнес Велимир. — Празднество отгуляем, начнем для тебя девку искать, Ратибор. Но с умом да разбором. Такому молодцу достойная пара нужна.

Ратибор, до этого довольный и радостный, сник и угрюмо опустил голову.

— Что молчишь, сын? — не унимался Велимир. — Ответь отцу!..

Ратибор застыл как каменный, и только учащенное дыхание выдавало его волнение.

— А может, все же… — наконец подал он голос, — я возьму ту… что мне по душе, отец?

— Дурень! — рассердился Велимир. — Мы ведь уже обсудили толком… И ты согласился со мной, что так и тебе, и роду нашему, и детям твоим, что народятся, лучше будет.

— Согласился… Но я все думаю… — У Ратибора вырвался вздох.

— А ты не думай! — зло и твердо бросил отец.

— А меня, отец, хоть режь, но я от своего выбора не отступлюсь. Украл девку, и она будет моей, — благодушно отозвался Чеслав.

Он чувствовал, как сладковатая, словно выпитый мед, слабость берет все его тело в плен.

— А тебе вообще еще рано о паре думать, младший! Вперед брата скачешь… Есть Голуба, и пользуйся.

— Не надо Голубу!.. — закричал Ратибор, пытаясь встать, но почему-то не смог этого сделать и опять повалился на траву.

Чеслав почувствовал, как волна протеста, несогласия с отцом, которая вновь накатила на него, пытается побороть слабость, сковавшую его тело. Он хотел возразить, доказать отцу свою правоту, но силы его куда-то делись… Осталась только воля, но и ее какая-то неведомая сила вдруг схватила за горло и стала душить… душить… душить…

— Неждана… будет… моей… — пробормотал Чеслав, и его веки неожиданно склеились.

Он совсем не хотел этого. Они сомкнулись сами по себе, против его воли. Юноша чувствовал, как солнце пытается прорваться сквозь них, и от этого все вокруг стало неожиданно красным… А потом наступила темнота…

Чеслав очнулся от того, что в голове, словно дятел по дереву, билась мысль: «Холодно! Как холодно!» И, уже пробуждаясь, он понял-таки, что все его тело пронизывает холод и спать из-за этого мучения нет никаких сил.

Он с трудом открыл глаза и увидел перед собой мутную пелену. Сделав над собой усилие, юноша потянулся, возвращая к жизни занемевшее тело, а затем сел. Только теперь он понял, что за пелена покрывала его. Молочный утренний туман стелился низко над землей. Чеслав с трудом встал на ноги, но тут же, пошатнувшись, едва не упал. «Что за напасть? Я слаб, как дитя годовалое!» — удивлялся своему состоянию парень. Он стоял по колено в тумане, который заполонил поляну, и в недоумении оглядывался по сторонам. Невдалеке, на другом конце поляны, фыркая, паслись кони. «Но куда же подевались брат и отец?» — не мог понять Чеслав. Кажется, только сейчас они здесь сидели и трапезничали все вместе. Чеслав всего лишь на минуту прикрыл глаза, а уже утро…

Юноша сделал несколько неуверенных шагов. Его нога задела какой-то предмет. Чеслав поднял его, и это оказался горшок, из которого они вчера пили мед. Отбросив горшок, юноша ступил дальше. Под его ногой оказалось что-то мягкое. Нагнувшись, он понял, что это рука. Разгоняя туман, Чеслав увидел лицо отца. Его глаза были закрыты.

— Отец, — тронул он за плечо Велимира.

Велимир никак не отреагировал. «Во как нас сморило!» — мелькнуло в голове Чеслава. Он попытался растормошить отца сильнее, но безуспешно. И только несколько мгновений спустя он заметил темное пятно, расползшееся на рубахе Велимира, а потом увидел, что из груди отца, там, где находится сердце, торчат два ножа… Он узнал их сразу. Один нож был его, с вырезанной на ручке охотой на волка, тот, что отец подарил ему на посвящение, а второй — Ратибора, подаренный Велимиром ранее, на посвящение старшего сына.

Отец мертв!!!

Чеслав судорожно вдохнул воздух и тут же, почувствовав от этого вдоха невыносимую боль в груди, попытался его выдохнуть, но не смог. Он открыл рот, чтобы криком выдавить из себя раскаленное железо, которое разрывало его грудь. Однако крика он не услышал. В его ушах стояла тишина…

Только когда Чеслав почувствовал, как чья-то сильная рука дернула его за плечо, и увидел перед собой Ратибора, он оборвал свой крик.

— Ты чего?! — Ратибор оторопело смотрел на него.

Чеслав перевел взгляд на тело отца. Тогда и Ратибор увидел… и понял… Брат как подкошенный упал на колени перед мертвым родителем. Ратибор не кричал. Он молча смотрел на отца.

Так они и сидели, застыв, — два брата перед телом убитого отца.

Чеслав словно во сне видел, как на поляне из тумана появились люди, их соплеменники. Они что-то говорили им, показывая на тело Велимира, что-то спрашивали, трясли их за плечи. Но Чеславу было не до них. У его отца из груди торчали два ножа! Его и Ратибора!.. Он и хотел бы остановить этот кошмарный сон, проснуться, но, сколько ни силился, — не мог. Затем пришедшие взяли тело отца и понесли, а их с Ратибором повели следом.

В этом сне они дошли до городища и вошли в ворота. Со всех сторон к процессии стал сбегаться встревоженный народ. Женщины, мужчины, старики, дети. Женщины, завидев их, пугались и начинали плакать, а мужчины о чем-то горячо спорили… У их дома навстречу им выбежала Болеслава и от увиденного замахала руками, зашлась плачем и опустилась на землю.

«Когда же закончится эта пытка и я наконец проснусь?» — билось в голове Чеслава.

Чеслав очнулся от того, что в тишине вдруг услышал свое имя. Возле него стоял Ратибор и, крича в самое ухо, звал его:

— Чеслав!

— Не кричи, Ратибор, уху больно, — попросил брата Чеслав.

— Что с тобой? Я зову, зову тебя, а ты словно спишь с открытыми глазами.

Только теперь Чеслав заметил, что они находятся в клетушке, где обычно хранилось общинное зерно. Прошлогоднего зерна осталось мало, и эта бревенчатая кладовая смогла вместить их с братом.

— А почему мы здесь? — Чеслав с недоумением посмотрел на брата.

— Нас заперли здесь. — Ратибора раздражало состояние и вопросы младшего брата.

— Зачем?

— Потому… Потому как… — Ратибор, еще больше рассердившись, стал метаться по ограниченному пространству клетушки. Но потом, взяв себя в руки, с тяжелым вздохом произнес: — Потому как думают, что это мы… убили отца.

— Убили отца?.. — повторил Чеслав.

«Значит, это не сон. И все происходило на самом деле. Я проснулся и увидел… отца. И два ножа в его сердце — мой и Ратибора…» — пронеслось в голове Чеслава, и он почувствовал, как ледяной холод пробежал по его спине.

— Значит, это не сон… — прошептал он.

— Да какой сон?! Опомнись, Чеслав!.. — снова сорвался Ратибор. — Я проснулся от твоего крика и увидел тебя, орущего над отцом. А в его груди были наши ножи!

— Я тоже проснулся. И не увидел вас. А потом… нашел отца…

— Теперь в городище думают, что это мы его…

Чеслав посмотрел на Ратибора, как будто видел его впервые. На лице брата, под глазами, залегли глубокие тени. На лбу, между бровей, прорезалась глубокая морщина. Желваки под кожей ходили ходуном. От горя он как будто стал старше. Всегда внешне спокойный, он и сейчас старался сдерживать себя, но, очевидно, боль от потери была слишком велика и поэтому выплескивалась наружу.

— Понимаешь? Они думают, что это мы!..

— Ополоумели они, что ли?.. — возмутился Чеслав. Кровь бросилась ему в лицо. — Но ты им сказал, что мы этого не делали?

— Сказал. — В голосе брата Чеславу послышалась какая-то обреченность.

— А они?

Ратибор устало опустился рядом с братом. Помолчав, ответил:

— Собирают совет родов, старейшин. Будут решать-судить…

— Да что тут судить? — взвился Чеслав. — Искать надо! Да не увидеть мне больше солнца, я сам готов разорвать голыми руками того, кто это сделал!

Ратибор снова тяжело вздохнул и заскрежетал зубами.

— Чеслав… А если это и правда… мы?.. — Было видно, что именно этот вопрос мучил Ратибора сейчас, как больной зуб. И задать его брату для него было нелегко. — Я ведь не помню ничего… Мы, кажется, спорили с ним, а потом я как в яму провалился.

— Я тоже… не помню, — задумчиво произнес Чеслав, а затем горячо и убежденно добавил: — Но знаю, уверен, что мы этого не делали, не могли. У нас бы руки отсохли скорее. Великие не допустили бы этого!

— Я тоже в этом уверен. Но кто-то же его убил!

Ближе к вечеру на поляне у капища, где совсем недавно проходила церемония посвящения, собрался совет рода и племени, а также старейшины. С важностью и степенностью расселись они полукругом на пнях и колодах. Здесь были все самые уважаемые и мудрые мужи, удостоенные чести быть в совете. На почетном месте восседал волхв Колобор, слово и мнение которого были очень весомыми.

Когда все были в сборе, на поляну привели Ратибора и Чеслава. При их появлении среди почтенных соплеменников прокатился приглушенный рокот. Несмотря на постигшее их горе, посеревшие лица и глубоко залегшие под глазами черные круги, братья держались с достоинством. Они открыто и безбоязненно смотрели в глаза собравшимся.

Вести совет поручили Зимобору, отцу красавицы Зоряны. Преисполненный важности, он неспешно поднялся со своего места, сделал шаг вперед и, обведя глазами всех присутствующих, произнес своим хрипловатым голосом:

— Славим Даждьбога Сварожича, отца и защитника нашего!

— Славим! — дружно подхватил совет.

— Почтенные соплеменники, члены совета, уважаемые старейшины, — обратился Зимобор к совету. — Собрались мы сегодня по печальному поводу. Горе постигло наше племя. — Помолчав, он прокашлялся и продолжил: — Славный сын рода своего Велимир отправился в мир предков наших, память им светлая.

— Светлая и долгая память! — вразнобой повторили остальные.

— Но ушел Велимир от нас не потому, что пришел его час, а потому, что чья-то подлая рука — или руки — оборвала нить его жизни. Обезглавила его род.

Среди присутствующих вновь прокатился возбужденный рокот.

— И наш долг — найти тех поганцев, которые совершили это черное деяние. Найти и покарать, как требует того справедливость. — Закончив свою речь, Зимобор искоса посмотрел в сторону братьев.

— Ведомо, что с Велимиром… мля-мля-млям… были два его сына, Ратибор и Чеслав. Пусть они скажут, что с… мля-мля-млям… отцом их сталось, — прошамкал дед Божко, самый древний из старейшин.

Взгляды членов совета прикипели к братьям. Ратибор переступил с ноги на ногу и, смутившись, отвел взгляд. Чеслав же с вызовом смотрел в глаза соплеменников.

— Поведай нам, Ратибор, что стряслось с Велимиром, — подал голос Колобор.

Ратибор исподлобья взглянул на присутствующих и заговорил:

— Мы охотились, добыли вепря, притомились маленько, решили передохнуть, а заодно и перекусить. А потом сморило нас, видать, на сон. А проснулись… глядим — у отца ножи в сердце торчат… Только мы не знаем, кто это сделал.

— Нож, если, конечно, его прицельно не метнуть, только вблизи поразить может. А тут — два ножа сразу… Как такое могло быть? — не унимался Зимобор.

— Брат же сказал, что мы не знаем, как это случилось, — не выдержал Чеслав. — А ножи наши, те, что отец нам с братом на посвящения подарил, вы сами знаете. А отца, видать, во сне… убили.

— Кто?

— Знали, сказали б, а то и помстились бы уже, — горячился юноша. — Может, те чужаки, что в Сокола стрельнули?

Чеслав чувствовал, как внутри него кипят злость и раздражение, но не мог понять причины. Наверное, все-таки он злился больше на самого себя и свое бессилие разрешить загадку гибели отца, поскольку не мог дать ответ, кто же это сделал.

Старики зачесали бороды. Совет опять забурлил.

— Предлагаю спросить тех, кто первый обнаружил Велимира, — заговорил Сбыслав. Он доводился Велимиру двоюродным братом, а Чеславу и Ратибору — дядькой.

Члены совета утвердительно закивали.

— Пусть кликнут кузнеца Тихомира, — распорядился Зимобор.

На поляну перед советом, широко ступая, вышел Тихомир. От постоянной близости к огню кожа на его руках, лице и груди стала бронзового цвета и только зимой чуть светлела. Было видно, что он чувствует себя неловко от всеобщего внимания.

— Расскажи нам, Тихомир, что ты видел, когда нашел тело Велимира.

Тяжело вздохнув, как будто брался за непосильную для себя работу, кузнец промолвил:

— Ну дык… — И замолчал.

— Говори, Тихомир!

— Дак на охоте мы были… Все ватаги вернулись. А Велимира… с сынами и до утра не было, сами знаете. Ну, тогда ж и порешили… искать идти… Они, конечно, и в лесу могли заночевать, если шибко заохотились… чтоб, значит, в темноте не плутать… Однако в лесу кто-то шалить стал… Постреливать… Ну и от беды подальше чтоб… пошли мы поискать Велимира. А то ведь кто-то же стрельнул в Сокола, — закончил Тихомир и тяжело перевел дух.

Было видно, что с молотом ему управляться гораздо сподручней, чем держать такую длинную речь. От усилий его сорочка покрылась пятнами пота.

— Ну а как вы нашли-то их, Тихомир? — напомнил кузнецу, что это еще не конец, Сбыслав.

— А-а… Ну дык… — Тихомир задумался. — Мы… дык… крик услышали жуткий. То ли вой… нелюдской. Ну и струхнули малость… А вдруг лешак? Но и на волка-зверя походило… Однако у батюшки Леса попросили помощи и побегли туда… А там Велимир на поляне… и сыновья возле него… Только они как не в себе были. Мы им того… молвим: что сталось? А они как… не понимают… — Тихомир развел руками.

— И больше никого в округе не видали? — опять прошамкал дед Божко.

— Как есть, никого… — простодушно ответил кузнец.

Тихомира отпустили с миром, поскольку ничего нового больше он сказать не смог.

— Выходит, окромя вас, на поляне никого не было, — снова обратил внимание совета на братьев Зимобор.

— Уж не хочешь ли, Зимобор, сказать, что это мы отца нашего… жизни порешили? — Было видно, что Ратибору тяжело давались эти слова.

— Я таких слов не говорил… А то пусть совет решает, что и как, — сложив руки на своем внушительном животе, ответил Зимобор.

— У кого же язык повернется сказать такое?.. Пусть посмотрит мне в глаза и прямо скажет об этом! — выскочил вперед Чеслав.

— Остынь, Чеслав, мужи достойные для того и собрались здесь, чтобы не делать поспешных выводов. А разобраться и решить все по совести, как и велят нам наши боги Великие, — остановил парня волхв Колобор.

Совет затих. Было видно, что все присутствующие думают, но ни у кого из них нет готового ответа или решения.

— Ой, мудрено! — послышался чей-то озабоченный шепот.

— А с чего бы это парням вздумалось… мля-мля-млям… отца, родившего их, к предкам отправлять? Вот чего я не разумею… Мля-мля-млям… Сказ на них какой напал, что ли? — неожиданно задумчиво произнес дед Божко, не то разговаривая сам с собой, не то все же делясь мыслями с другими.

— Да, тут нескладно как-то выходит… — подхватил Сбыслав. — Все мы знаем и Ратибора, и Чеслава. На наших глазах парни выросли, возмужали. И ничего плохого за ними никогда не водилось. Ну, может, разве что горячи слишком бывали порой, особенно Чеслав. Да это для мужика не помеха. И отца своего они всегда почитали, как и положено, и в повиновении его были. Верно я говорю?

— Верно! Верно! — подтвердили члены совета.

— Верно-то верно… Да вот Кривая Леда хотела кое-что поведать совету, — снова подал голос Зимобор. — Уж и не знаю, о чем, но вдруг болтовня бабы нам в помощь будет?

Перед советом появилась Кривая Леда со своей неизменной клюкой.

Кривой Леду стали называть давно, еще когда она и старухой не была. А произошло это из-за драки, когда Леда, неугомонная по натуре, сунула свой любопытный нос в семейные дела одной из соплеменниц. А та, недолго думая, решила проучить молодку и оттаскать ее за косы. Говорят, драка вышла шумная и красочная. Вмешаться пришлось даже главе рода, чтобы растащить не на шутку увлекшихся участниц. Так вот, в пылу этой драки соперница Леды так развоевалась, что схватила попавшийся под руки горшок и метнула в обидчицу. Горшок угодил Леде прямо в лицо, после чего она окривела на один глаз и ко всему прочему получила прозвище, увековечившее эту драку. Теперь, если женщины поселения ссорились, в их перепалках и угрозах часто можно было слышать: «Ох, я тебе сейчас так задам, что Кривой Леде позавидуешь». И это означало серьезность намерений соперниц.

Теперь Леда была уже старухой, но тяги к чужим тайнам не утратила, а наоборот, еще больше стала интересоваться жизнью соплеменников. И со временем приобрела богатейший опыт и умение в этом непростом, но таком увлекательном для нее занятии…

Она бойко прошла на поляну, и, судя по ее прыти, было непонятно: зачем ей клюка? Но, наверное, с палкой старуха чувствовала себя более уверенно — было чем защищаться в случае очередного нападения какой-нибудь из соплеменниц, в чьей жизни решила бы поучаствовать не в меру любопытная Леда.

Она цепко ощупала всех членов совета своим кривым глазом, скользнула по Ратибору и Чеславу и уставилась на Зимобора.

— Вот она я.

— М-м-да… — Зимобору стало неприятно от взгляда старухи. «Уставилась, как не к добру, кикимора болотная», — подумал он, а вслух сказал: — Совету стало известно, Леда, что ты в силу своего любопытства… знаешь нечто такое, что может помочь нам разобраться в смерти Велимира.

— Это какого такого любопытства? — изумилась Леда, округлив свой здоровый глаз. От возмущения ее искривленный нос вздернулся кверху. А вся она напряглась так, как будто собиралась броситься в новую битву, защищая свою попранную честь и достоинство. — Ничего такого не знаю. Напраслину на меня люди наговаривают. Живу себе былиночкой, никого не трогаю, так есть же поганцы, что скверну обо мне разносят…

— Говори, если есть что сказать. А не то мы ведь и заставить можем! — прикрикнул на старуху Зимобор, тем самым остановив поток ее возмущения.

— Вот и делай людям добро, так тебя же…

Зимобору порядком надоело кривляние старухи. От возникшего желания двинуть ее по затылку он почувствовал в руках зуд.

— Ну! — Голос у него был хриплым, и оттого окрик казался еще более устрашающим.

— Случайно, видят боги, случайно… — испуганно залепетала Леда. — У реки-водицы как-то присела я передохнуть под кусточком, в холодке, и вижу: Велимир с сыном, значит, Чеславом, на берег к челнам пришли… И так жестоко промеж себя спорят!.. Просто страсть какая! Я далеченько была, уразумела только, что про девку речь шла. Велимир сыну одно, а Чеслав ему что-то поперек еще пуще. А отец тогда хрясь его по шее. Юнец отбег, крикнул что-то Велимиру в сердцах. Кажись, грозил чего-то, а затем убег прочь. Раздосадованный весь такой! — Замолчав, Леда оглядела членов совета, высматривая, какую реакцию произвел ее рассказ.

— Ну, так к чему ты все это наплела, сорока? Мало какие… мля-мля-млям… разговоры промеж отцом и сыном бывают, — не выдержал дед Божко.

— А к тому, что я сразу смекнула, про какую девку спор затеян. — Леда даже икнула от возбуждения. — Про ту, что Чеслав в лесу подобрал, а до того у Мары в пещере прятал. А я случайно прознала про девку и Велимиру, как главе рода, и рассказала про непорядок… А затем еще, как в Сокола-то стрельнули, видела, как у дома-то Велимир с Чеславом сидели и разговаривали. А я там шла…

— Случайно? — поддел Леду дед Божко.

— Как есть случайно. — В азарте Леда даже и не заметила издевки. — И слышу, как Велимир говорит, что, мол, девка — чужачка. А Чеслав ему свое: имею право, и все. И как вскинутся оба с бревна! И опять Велимир к шее сына приложился. Я так и обмерла! А тот ему снова чем-то грозился. Далее не расслышала, далеченько было, да и недосуг мне было там оставаться. Но только они еще что-то про какой-то поганый род спорили, но я уже не уразумела…

— Так это ты, старая коряга, подслушивала нас?! — Чеслав готов был наброситься на старуху и прибить ее на месте.

Леда, несмотря на годы, резво отпрыгнула подальше от парня и угрожающе выставила свою клюку. Не раз уже побывав в потасовках, она, наученная горьким опытом, умела быстро ретироваться.

— Ой-ой-ой, лютый какой! Жуть! Вот так он и с отцом злобствовал. — Леда чувствовала себя оскорбленной. — Подслушивала! А мне что ж, уши затыкать, если кто кричит на всю округу? А я случайно…

Чеслав снова дернулся в ее сторону.

— Остынь, Чеслав! — вмешался в перепалку Сбыслав. — Перед советом любой слово молвить может, коли его слушать хотят. И даже если эти речи совсем не сладки. А ты лучше поведай совету, правду ли говорит Леда?

Чеслав раньше и сам собирался обратиться к совету, чтобы рассказать о Неждане и просить разрешения взять ее себе за жену. Ждал только посвящения. Но сейчас он понимал, что это не самый подходящий случай, чтобы выполнить свои намерения. А после толкований Леды и подавно. «Смотри, как все повернула, болячка-пропастница!» Но и оставить без ответа уважаемых соплеменников он теперь не мог.

— Старуха поведала вам то, что подсмотрела да домыслила скудоумно, а правды в ее словах — чуть.

— Как же, как же, я чистую правду сказала, боги тому свидетели! Да чтоб у меня язык вспух, коли что сбрехала! — выкрикнула Леда и тут же, испугавшись, прикрыла рот ладонью.

— Уймись, баба! — осадил ее дед Божко. — Такой язык, как у тебя, никакая зараза не возьмет.

— Кривая Леда тут девицу помянула… Ту, что я из леса привел… Только я не нашел ее в лесу, а умыкнул… из другого племени… дальнего городища… — Чеслав решил пока не говорить всей правды совету о том, из какого рода его пленница. — Умыкнул, чтобы взять себе за жену.

Последние слова Чеслава не оставили равнодушными ни одного из присутствующих мужчин, вызвав бурное обсуждение новости.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Первым, рабочим названием этого сборника было «Отложенные Пришествия», и в него входят три очень раз...
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые ...
Мы живем в динамичное время, в мире, который меняется так быстро, что прошлое от будущего отделяет б...
Вероника — странная, в понимании других, девушка, погруженная в свои сюжеты и фантазии больше, чем о...
«Какое-то странное чувство восторженности вселилось в меня. Восторг перед волшебным зеркалом, где цв...
Триединый цикл местами смешных, местами серьезных рассказов.Первый подцикл, «Теистические диалоги», ...