Круг Матарезе Ладлэм Роберт

Утром эта горничная закончит свое дежурство. Тут-то я ее и вызову в свой номер, решил Скофилд.

Брэй отошел от двери и направился было в ванную, но вновь услышал какую-то возню в коридоре.

Хорошо одетая женщина вышла из номера напротив с сумочкой в руках. Горничная стояла в дверях, провожая ее взглядом. Та удалялась, ругаясь. Слова были произнесены громко и отчетливо:

– Скажите ему, чтобы он убирался к черту! Он просто извращенец. Будь проклято это место, полное извращенцев!

Выслушав брань сбежавшей постоялицы, горничная вошла в номер и закрыла за собой дверь. Да, ей хорошо заплатили. Но она получит куда больше поутру. Как только она выйдет из номера, Скофилд вступит с ней в переговоры. Интересно, кто ей платит? И где он? Тетива натянута до предела. Теперь главное – терпение. Терпение и бдительность!

Талейников вышагивал по улице, сознавая, что ступает неровно. Он устал и изо всех сил старался быть начеку, чтобы не столкнуться с кем-либо из прохожих. Он заставлял себя считать шаги, трещины на асфальте, кварталы от одной телефонной кабины до другой. Радиоприемник больше не годится – слишком шумно вокруг и к тому же батарейки вот-вот сядут. Он не рассчитывал, что придется ждать так долго. Времени на покупку нового переговорного устройства у него не было. Как долго придется еще выжидать установления контакта? Какое-то сумасшествие!

Было двадцать минут двенадцатого, жизнь в Вашингтоне била ключом, люди спешили по своим делам, машины и автобусы заполнили улицы…

Телефонные звонки в номер отеля на Небраска-авеню продолжали поступать:

– Брэндона Скофилда, пожалуйста. Я хочу сообщить ему нечто чрезвычайно важное…

Чертовщина!

Что сейчас делает Скофилд? Где он? Где его посредники?

Всех своих людей Талейников вывел из отеля. Там оставалась теперь только пожилая женщина, одетая в форму горничной и сменившая первую подсадную утку. Она сидела в номере и пыталась отвечать на продолжавшиеся звонки. Судя по акценту, беспрерывно звонившая в отель женщина была француженкой. Она занимала линию не больше двадцати секунд – десять или двенадцать. Либо это профессионалка, либо ее инструктировали профессионалы: практически не представлялось возможности проследить, откуда поступают звонки, и тем более установить номер звонившей.

Василий направился к телефонной будке, что находилась в пятидесяти метрах от входа в отель на противоположной стороне улицы. Он зашел в кабину уже в четвертый раз. Он даже помнил все надписи, нацарапанные на стенах. Он закрыл за собой стеклянную дверь, достал из кармана монету и вставил ее в ячейку. Услышав гудок, он приготовился набрать номер, но рука его застыла на диске.

Прага!

Наверное, глаза подводят. Ведь этого не может быть! Человек, который вышел из такси, остановившегося напротив, был знаком Василию. Во всяком случае, он знал его лицо. Они встречались в Праге!

Это был убийца. Он часто прибегал к шантажу как по политическим, так и по другим мотивам. За ним тянулся шлейф убийств, изнасилований, краж, но его не могли взять, не то ему пришлось бы отсидеть лет десять. У него не было никаких убеждений, он убивал за деньги, а не по идейным соображениям. Американцы щедро платили ему. Он хорошо владел любым оружием, в том числе ножом.

Тот факт, что этот человек разгуливал по Вашингтону, да еще неподалеку от злополучного отеля, означал лишь одно: он связан со Скофилдом. Но смысл такой связи не доходил до Талейникова. Ведь у Беовулфа были десятки мужчин и женщин в разных городах, он мог вызвать к себе и попросить о содействии любого, но никак не помощника из Европы. И уж конечно, он не мог обратиться за помощью именно к этому человеку. Зачем Скофилду садист? Но тогда почему этот человек здесь? Кто его вызвал? Кем он послан? И где остальные?

Почему? Этот вопрос больше всего волновал Василия. Наверняка связь "Берн – Вашингтон" установлена. Определенно до этого додумался лично Скофилд, возможно случайно. Но при чем тут убийца из Праги? Кому понадобилось связаться с Прагой и вызвать этого террориста, которому лучше всего платили американцы?

Кто его мишень?

Неужели Беовулф Агата?

Бог мой! Да, все ясно! В Вашингтоне и раньше прибегали к этому способу, так похожему на способы и методы Матарезе. "Тучи сгущаются над Вашингтоном", вспомнил Талейников. Так вот что это значит: Скофилда не просто отстранили от дел, его собираются вывести из игры физически. Уже отдан приказ о его уничтожении. Но Василий должен убедиться в этом. Не исключено, что человек из Праги прибыл "в командировку" с другим заданием: ему предписано убрать русского, а не американца.

Рука Талейникова все еще лежала на телефонном аппарате. Он быстро нажал на рычаг, забрал монету и подумал, стоит ли рискнуть. Он заметил, что интересующий его человек перешел улицу и, взглянув на часы, направился ко входу в кафе. Значит, там у него должна состояться встреча, и где-то поблизости скорее всего находятся другие участники задуманной операции. Василий прекрасно понимал, что не может позволить себе упустить случай. Рискнуть придется. Он должен выяснить, кто мишень. Никто не знает, сколько времени осталось. А вдруг не больше минуты?

Среди сотрудников посольства в Вашингтоне был один человек, которого Василий знал по Риге. Ветеран КГБ, этот рижанин участвовал в подавлении мятежа в Латвии и лишился ноги во время той операции много лет назад. Когда-то Талейников приятельствовал с ним. Разумеется, теперь не время проверять дружеские чувства, но выбора у Василия не было. Он помнил все номера телефонов посольства – они не менялись годами, – и быстро набрал нужный.

– Много лет прошло с той трагической ночи в Риге, – проговорил он, как только на другом конце провода сняли трубку. А затем поспешно добавил: – Я слышал, наш прежний шифровальщик убит в Севастополе. Вот горе!

– Смотря по обстоятельствам, – услышал он профессионально уклончивый ответ. Голос был ровный, спокойный. – Эти обстоятельства не выяснены, – продолжал человек. – Не могли бы вы подождать некоторое время, пока я отойду к другому телефону?

Василий застыл с трубкой в руке. Если ожидание продлится более тридцати секунд, это будет означать: прежняя дружба не выдержала испытания временем. Ибо русские знали способы, как установить, откуда звонят в посольство, и прослушать телефонный разговор даже здесь, в столице Соединенных Штатов. Василий напряженно следил за секундной стрелкой: 28, 29, 30, 31… 35. Он уже собрался повесить трубку, но тут раздался голос:

– Талейников? Это ты?

Василий услышал характерный звук, свидетельствовавший о том, что его собеседник применил заглушку, некое электронное устройство, позволяющее воспрепятствовать прослушиванию.

– Да, старина, – ответил Василий. – А я чуть было не повесил трубку.

– Кажется, совсем недавно мы были в Риге. Так быстро бежит время. Что произошло? До нас тут дошли ужасные слухи.

– Поверь, я не предатель.

– Но здесь никто в это не верит. Все считают, что ты просто перешел дорогу кому-то из больших московских чинов, наступив при этом на чью-то любимую мозоль. Ты сможешь вернуться?

– Когда-нибудь…

– Не могу поверить предписаниям относительно тебя. Так ты здесь?

– Я должен быть здесь. Должен во имя России, ради всех нас. Поверь мне. Мне необходимы кое-какие сведения, и как можно скорее. Если кто-то в посольстве и располагает ими, так это только ты.

– В чем дело? Что ты хочешь узнать?

– Я только что видел человека из Праги, одного из тех, чьи специфические способности используют американцы. В свое время мы завели на него подробное досье, и, как мне кажется, оно существует до сих пор. Знаешь ли ты что-нибудь…

– Беовулф Агата! – прервал его человек из посольства. – Это Скофилд, не так ли? Так вот что привело тебя сюда?

– Скажи мне, пожалуйста, что ты знаешь?

– Оставь его, Талейников. Оставь его их людям. С ним все кончено.

– Бог мой, я был прав! – проговорил Талейников, не спуская глаз с кафе на противоположной стороне улицы.

– Я не знаю, о чем ты, но мне точно известно о последнем тройном перехвате. Они послали сообщения в Прагу, Марсель и Амстердам.

– Они сколотили команду, – прервал его Талейников.

– Ты должен остаться в стороне. Ты и так сумеешь отомстить, причем наилучшим способом. Его возьмут свои же… После всего, что он для них сделал.

– Но этого не должно случиться! Есть кое-что, чего ты не знаешь.

– Это произойдет независимо от наших знаний, и остановить это мы уже не в силах.

Неожиданно внимание Василия привлек прохожий, переходивший улицу менее чем в десяти метрах от телефонной будки. Что-то было в его лице такое, что заставило Василия задержать на нем взгляд. Человек шел, озираясь, почти рыская глазами, словно высматривая кого-то сквозь толстые затемненные стекла очков. На нем был недорогой твидовый пиджак, в одежде сквозила некая небрежность на французский манер. Да и всем своим обликом он походил на француза. Пешеход бросил взгляд на отель и ускорил шаг. Ага, появился марселец!

– Приходи сюда, в посольство, – продолжал дипломат. – Что бы там ни было, ничего не может приключиться, если принять во внимание твои прошлые огромные заслуги. – Он стал настойчивее. Даже слишком настойчив.

Так. Значит, бывший приятель из Риги проявляет настойчивость. Это насторожило бы любого профессионала.

– Сам факт твоей добровольной явки пойдет тебе на пользу. Видит Бог, мы тебя в обиду не дадим. Мы объясним твой рывок за кордон желанием разделаться со Скофилдом, эмоциональным порывом. Он, как-никак, убил твоего брата.

– А я убил его жену.

– Убийство жены не повод для кровной мести, это всем понятно. Поступи как полагается. Возвращайся, Талейников!

– Я могу рассчитывать на твою защиту? – быстро спросил Василий.

Уговоры старого приятеля становились подозрительными. Станет он влезать в это дело, пока сам не уверен в оправдывающих Василия обстоятельствах.

– Конечно, я поддержу тебя.

Это была явная ложь. Никто не мог предоставить ему никакой защиты. Что-то тут было не так.

Тем временем человек в темных очках, подойдя к дверям кафе, сделал вид, что изучает меню, вывешенное под стеклом. Он вытащил сигарету и не спеша прикурил. Солнце отражалось в стеклах кафе, но Василий успел заметить, как там внутри… тоже вспыхнул огонек спички. Контакт между Прагой и Марселем состоялся.

– Благодарю за совет, – медленно проговорил Василий в трубку. – Я подумаю об этом и перезвоню.

– И чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше для тебя, – ответил дипломат. – Ты уж не откладывай. Твое положение не улучшится, если ты свяжешься со Скофилдом. Тебя не должны видеть там…

Там? Где "там"?

Василий мгновенно среагировал на последние слова дипломата. Так значит, он знает об отеле на Небраска-авеню. Значит, связь "Берн – Вашингтон" не Скофилд вычислил. Оказывается, КГБ идет по следу. Советская разведка участвует в ликвидации Скофилда?! Но почему?

Неужели Матарезе?

Времени на раздумья уже не оставалось, надо было действовать.

…Беовулф Агата не отсиживается где-то в укромном месте в ожидании звонков от своих помощников. Он сам в это;! отеле! И потому не стоило засылать подсадных уток, выманивать людей Скофилда, чтобы пойти по следу к намеченной цели. Цель сама оказалась в пределах досягаемости. Скофилд был на линии огня, выжидал, невидимый, следивший, но неотслеженный.

– Ты должен послушаться моего совета, Василий. – Речь дипломата теперь зазвучала гораздо живее. Очевидно, он уловил нерешительность в ответах контрразведчика. Если его бывшему сотруднику по Риге предстоит быть уничтоженным, то это должно быть сделано любым способом на территории посольства, что гораздо предпочтительнее, чем факт обнаружения трупа в каком-нибудь американском отеле, ведь тогда возникнет подозрение в причастности Талейникова к убийству американского агента иностранными спецслужбами.

Это могло означать только одно: КГБ раскрыл американцам место возможной встречи Талейникова и Скофилда, но время им в тот момент не было известно. А теперь они узнали и о сроках. Кто-то из служащих Госдепартамента сообщил им. Конечно, все должно быть сделано руками людей со стороны. Ни американские, ни русские службы не должны быть замешаны.

Василий должен был выиграть сейчас хоть несколько минут. Единственное, что у него осталось, это минуты.

– Я слышу и слушаю, – проговорил он, имитируя голосом колебания неуверенного человека, борющегося со своими чувствами. – Ты прав. Я ничего не выиграю, скорее потеряю все. Я вверяю свою судьбу в твои руки. Если сумею поймать такси в этом сумасшедшем потоке, то буду в посольстве минут через тридцать. Обязательно дождись меня, ты мне нужен.

Он надавил на рычаг, обрывая разговор, и тут же опустил в автомат новую монету. Он набрал номер телефона в отеле. Теперь нельзя было терять ни секунды.

Трубку взяла пожилая женщина.

– Он здесь? – Она была поражена тем, что сообщил Василий.

– Похоже, где-то там. Полагаю, только его присутствие в гостинице может все объяснить: и эти дурацкие звонки француженки, и то, что он догадался о приманке. Он слышит сквозь стены, подслушивает у двери своего номера. Ты все еще в форме горничной?

– Да, уж очень я устала, чтобы переодеваться.

– Проверь все номера поблизости.

– О Боже! Да ты знаешь, о чем просишь? Что, если он…

– Я знаю, за что плачу тебе. Ты получишь гораздо больше, если сделаешь то, что я говорю. Нельзя терять ни секунды. Я перезвоню тебе через пять минут.

– А как я узнаю его?

– Он не пустит тебя к себе в номер.

Брэй сидел без рубашки между открытым окном и дверью, овеваемый потоками холодного воздуха. Он принял меры, чтобы в комнате стало совсем прохладно, это позволяло ему сохранять бодрость. Усталый человек засыпает в тепле, а если холодно, озноб его бодрит.

Металлический звук вставляемого в замок ключа насторожил его. Кто-то открывал номер напротив. Брэй поднялся и закрыл у себя окно. Затем поспешил к дверному "глазку". Вот сейчас ловушка захлопнется. Он сгорал от нетерпения. Ему казалось, что дольше ждать он не в силах. Из номера напротив показалась пожилая горничная – полотенца и простыни все еще переброшены через плечо. Судя по выражению ее лица, она была ошеломлена, но отнюдь не обескуражена. По-видимому, иностранец, нанявший ее, чтобы отвечать на назойливые телефонные звонки, пообещал ей только что неслыханную сумму, решил Брэй.

Значит, она секунду назад получила по телефону новое распоряжение, а потому вышла. Но тогда кто-то еще должен оставаться. Ведь кто-то же будет отвечать на телефонные звонки приятельницы Брэя. Или нет? Пташки Талейникова не выдержали, покинули небо и пошли на посадку.

Она удалилась, распахнув ловушку. Теперь весь вопрос во времени. Похоже, вот-вот появится охотник. Он выйдет из засады, чтобы проверить ловушку. И сам же попадет в нее, предвкушал Брэй.

Он подошел к чемодану и достал свежую сорочку. Накрахмаленную, неуютную, как прохладные апартаменты. Она раздражала кожу и бодрила тело, словно холодный воздух. Он надел сорочку и направился к столу, чтобы достать свой "Магнум-4" с глушителем.

Однако то, что он вдруг услышал, поразило его: в дверь его номера кто-то стучал. Нежданный посетитель топтался под дверью в нетерпении. С чего бы это? Ведь Брэй загодя принял меры предосторожности: вывесил табличку на двери своего номера 213 с просьбой не беспокоить его, обезопасившись таким образом от ненужных визитов и гостей и прислуги.

И тем не менее табличка не сработала, несмотря на то что ее действие Брэй подкрепил некоторой суммой, врученной администратору. Кто это там ломится? Слепец? Неграмотный?

Это была "горничная". Пташка Талейникова все-таки в полете. Скофилд прильнул к "глазку" и увидел прямо перед собой, что называется, крупным планом усталые глаза, морщины на немолодом лице. Тоже недосыпает, подумал он. Глаза тем временем глянули вправо, затем влево и остановились на нижней филенке двери. Разумеется, она видела табличку на двери, но презрела просьбу Брэя. Непонятное поведение… и что-то странное в лице, отметил про себя Брэй. Но времени рассматривать "горничную" более внимательно уже не оставалось, пора было вступать в переговоры. Он спрятал оружие под рубашку и откликнулся:

– Да? Кто там?

– Горничная, сэр, – последовал ответ. Женщина говорила гортанным голосом, невнятно и как провинциалка. – Управляющий велел мне проверить напряжение в сети во всех комнатах.

Это была откровенная ложь – пташка Талейникова выпорхнула слишком поспешно, не успев придумать благовидный предлог.

– Войдите, – сказал Скофилд, отпирая дверь.

– Номер двести одиннадцатый не отвечает, – опять сообщила телефонистка, все больше раздражаясь настойчивостью звонившего.

– Попробуйте еще раз, – попросил ее Талейников, не спуская глаз со входа в кафе на противоположной стороне улицы. – Они могли выйти на минутку, но обязательно должны вернуться, мне определенно известно это, так что попробуйте еще раз, я жду.

– Как вам угодно, сэр, – проговорила телефонистка и снова подключилась к телефону в номере 211.

Чертовщина! Уже девять минут прошло с тех пор, как она отправилась на поиски Скофилда. Девять минут, чтобы проверить четыре номера, что соседствовали с 211-м! И даже если предположить, что все четыре номера заселены и ей пришлось объясняться с клиентами, то все равно этого времени было более чем достаточно. Когда кто-то кого-то беспокоит, диалог бывает обычно коротким: уходите, мол, не беспокойте меня, и все.

Спичка вновь вспыхнула, и ее маленькое пламя отразилось в темном стекле кафе. Где-то внутри за невидимым с улицы столиком некто тоже зажег спичку. Это был условный сигнал. Теперь и человек из Амстердама появился!

Талейников изучал направлявшегося ко входу в кафе. Это был высокий человек в черном пальто, на шее серый шелковый шарф, шляпа тоже серого цвета, с большими полями – черты лица не разглядеть.

Частые звонки, посылаемые телефонисткой в комнату 211, оставались без ответа. Василий начал строить самые немыслимые предположения: не заглотил ли Скофилд наживку? Если так, то американец находится в гораздо большей опасности, чем предполагал Василий, следя из телефонной будки за командой, присланной из Европы. Неужели телефонистка на коммутаторе работает на Скофилда и предупредила его? Значит американец решился на риск и впустил к себе пожилую элегантную горничную, чтобы разъяснить ее личность. Но этот риск куда более велик, чем Скофилд предполагает. "Горничная" всадит в него пулю в то самое мгновение, когда почует хоть какую-нибудь опасность. Скофилд даже не сообразит, откуда раздался выстрел, да он и не подумает, что у этой дамы может быть оружие.

– Мне очень жаль, сэр! – зло проговорила телефонистка. – Но двести одиннадцатый номер не отвечает. Предлагаю позвонить еще раз. – Она не стала ждать ответа и отключилась.

Неужели все же телефонистка? И он решился на отчаянный шаг, крайне опасный – он мог выдать себя. Но сейчас у него не было никакого выхода, да к тому же он был так измотан, что не мог подыскать альтернативы. Он знал лишь, что надо действовать без промедления, подчиняясь инстинкту и доверяя только своему чутью. Достав из кармана пять стодолларовых банкнот и присовокупив к ним письмо на английском языке, подтверждающее, что он является деловым партнером торговой фирмы в Берне, Василий двинулся к отелю.

Две минуты спустя управляющий представил телефонистке "любезного мсье Бланшара", который имеет обширные финансовые связи в Швейцарии и хотел бы выяснить некоторые недоразумения, связанные с телефонными переговорами. Двести долларов сделали управляющего не менее любезным, чем сам "мсье Бланшар".

– Я прошу простить мне мою назойливость, – мягко начал Талейников, вложив оставшиеся три сотни в напряженную руку телефонистки. – Финансовые дела – это такая сложная и нервная работа… почти бескровная война, постоянная борьба за брокеров и клиентов. У нашей компании как раз такие трудности. А здесь у вас в отеле есть человек…

Минутой позже Василий углубился в чтение распечатки телефонных счетов, зарегистрированных компьютером. Его внимание было сосредоточено на телефонных переговорах, проводившихся из номеров второго этажа. Всего там было пять номеров, причем имена проживающих не имели никакого значения. Местные звонки осуществлялись без фиксации номера звонившего. Междугородние – наоборот. Следовательно, лишь они могли дать хоть какую-то информацию! Где же искать то звено, за которое можно вытащить всю цепь? Из номера 212 было несколько звонков в Европу. Номер 214 чаще всего разговаривал с городами из центральной части США, а из номера 215 звонили на юг. Среди обилия топонимов было что-то, что беспокоило его, но он не мог понять, что именно. Нечто будоражило его память, но он никак не мог догадаться.

Наконец он сообразил. Только одна комната не вызывала никаких сомнений – комната 213. Два звонка были сделаны из нее в Мэриленд и один – в штат Миннесота. Перед глазами Василия всплыли строки из досье Скофилда: "Брэндон Скофилд имеет сестру в Миннеаполисе, штат Миннесота".

На всякий случай Талейников запомнил оба номера, по которым были сделаны звонки, хотя не был уверен, что они когда-нибудь понадобятся.

– Даже не знаю, что и сказать, – обратился он к телефонистке. – Вы были так любезны, предоставив мне эти счета, но они мало чем помогли мне.

– Как вы успели заметить, мсье Бланшар, из двести двенадцатого номера было сделано несколько звонков в Европу. – Телефонистка сменила гнев на милость и, преисполненная собственной значимости, попыталась оказать услугу значительной персоне из Швейцарии.

– Да, я обратил на это внимание, но абоненты в этих городах никак не связаны с нашей фирмой. Однако странно, из двести тринадцатого номера были сделаны звонки в Истон и Миннеаполис. Случайное совпадение, конечно, но там у меня есть друзья. Правда, никакой связи со своим делом я здесь не вижу… – Он старался говорить неопределенно, оставляя возможность для комментариев.

– Между нами, мсье Бланшар, я не думаю, что джентльмен из двести тринадцатого номера все еще там, если вы понимаете, что я имею в виду.

– То есть?

Женщина пояснила свои слова. Табличка "Не беспокоить" появилась на дверях 213-го номера сразу, как только клиент вселился. Даже горничной было приказано оставлять подносы с едой перед дверью в холле. Прислуга, как заявил клиент, будет специально приглашена, если ему потребуется. Но он так и не вызвал ее ни разу за три дня. Ну как так можно жить? Без уборки, без смены белья?.. Может, он ушел?

– Конечно, такие люди попадаются довольно часто, – продолжала телефонистка. – Обычно это либо пьяницы, либо те, кто скрывается от своих жен, проводя время с другими женщинами. Но три дня без уборки номера – это немыслимо. Я полагаю, он нездоров.

– Да, привередливым этого клиента не назовешь, – перебил ее Василий.

– Особенно для государственного служащего…

– Он из правительственных чинов? – снова перебил ее Василий.

– Да это мы здесь так думаем. Правда, об этом знают не все, а только те, кто работают много лет в этом отеле и находятся между собой в хороших отношениях.

– Да-да, старые друзья, я понимаю. Но почему вы так думаете? Что-нибудь случилось?

– Вчера вечером сюда пришел человек и предъявил ночному портье фотографию постояльца из двести тринадцатого номера. Мы все решили, что клиент либо психопат, либо алкоголик. Пришедший ничего конкретного не сказал, но предупредил, что, возможно, в двести тринадцатый номер в течение следующего дня придет врач.

– В течение дня? Это значит сегодня? И, разумеется, человек, показавший фотографию, представился как работник государственной службы? То есть я хочу спросить, как вы догадались, что он уполномочен властями?

– Когда вы проживете столько лет в Вашингтоне, сколько я, мсье Бланшар, вам не понадобятся никакие объяснения и документы, чтобы понять, кто перед вами. Все написано на лицах этих людей.

– Да, пожалуй, я могу это представить. Благодарю вас. Вы очень помогли мне.

Василий быстро вышел из комнаты и направился в холл. Он получил все необходимые подтверждения. Он нашел Беовулфа Агату.

Но не только он. Преследователи Скофилда находились всего в какой-то сотне метров от намеченной жертвы.

Забраться к американцу и предупредить его не было никакой возможности, это означало нарваться на пулю. Связаться с ним по телефону – значит насторожить его и окончательно потерять надежду на его доверие. Старый ненавистный враг предупреждает об опасности со стороны нового врага, о существовании которого предупреждаемый даже не подозревает. Слишком неправдоподобная ситуация. Что же делать? Но способ должен быть найден, и найден без промедления. Если бы было время, то можно было разыскать и послать к Скофилду какого-нибудь человека с объяснением истинного положения дел, то есть такого человека, которому американец доверяет. Но такой возможности уже не существовало. Время на размышления кончилось – человек в черном пальто появился в дверях отеля.