Последний танец Марии Стюарт Джордж Маргарет

– Не плачьте, – сказала она. – Я рада покинуть этот мир, и вы должны радоваться вместе со мной. Как вам не стыдно плакать? Нет, если вы не прекратите эти сетования, мне придется отослать вас. Я обещала, что вы воздержитесь от этого.

Пока она говорила, то отдала Джейн свои четки и крест. Палач попытался забрать их, но Мария укорила его.

Аккуратно, дрожащими руками, Джейн и Элизабет расстегнули черное платье и открыли алое платье внизу. Зрители затаили дыхание. Фрейлины принесли накладные рукава, и она прикрепила их, так что теперь алое сияние окутывало ее до самых пальцев. Джейн сняла с нее вуаль и головной убор и положила на маленький табурет.

На прощание Мария поцеловала свое старое распятие и положила его на табурет вместе с другими вещами, добавив свой часослов. Потом она взяла шарф с золотой каймой, который нужно было повязать на голову, и молча протянула Джейн.

За толпой людей она видела пляшущие языки пламени в камине, который не мог обогреть холодный зал.

«Последнее, что я вижу. Желтые языки пламени и черные одежды. Это не более достойное зрелище, чем любое другое. Ничто не может полностью удовлетворить желание человека видеть этот мир хотя бы еще несколько минут».

Слезы застилали Джейн глаза, и она никак не могла завязать шарф.

«Скорее, я не хочу, чтобы это продолжалось!»

Но трясущиеся руки продолжали маячить у нее перед глазами.

– Успокойся, – сказала Мария. – Я дала обещание. Не плачь, а молись за меня.

Марии пришлось помочь ей закрепить шарф; он частично закрыл ее волосы, наподобие тюрбана.

Теперь Мария ничего не видела. Она слышала дыхание женщин рядом с собой, а потому услышала, как их уводят.

Кто-то помог ей опуститься на колени на мягкую подушку, уложенную рядом с плахой. Она устроилась поудобнее, а потом вытянула руки, ощупывая плаху. Она ощущала ее твердые края под черной тканью. Потом она наклонилась вперед и поместила подбородок в ложбинку, специально предназначенную для этой цели.

Почему все было таким реальным, таким трудным? Предполагалось, что все окажется призрачным и невесомым, как в сновидении, и закончится вспышкой экстаза. Вместо этого она ощущала грубую ткань и ноющие колени, а узел шарфа врезался ей в затылок. Она сглотнула и стала ждать, стараясь не шевелиться.

– In Te Domino confido, non confudar in aeternum… – прошептала она. «Тебе, Господи, вверяю свою душу, да не смутится она вовеки…»

Кто-то прикоснулся к ней. Широкая сильная ладонь выровняла ее положение, надавив на спину. Она чувствовала, как пот просачивается через одежду и проступает под давлением.

– In manus tuas… – «В Твои руки, Господи, вверяю дух мой…»

Она слышала собственный голос. Восприятие было мучительно обостренным.

«Все оказалось совсем не так, как я ожидала… Глубже, тяжелее, необузданнее, слаще, грандиознее… Но я все равно иду к Тебе, Господи… Помоги мне!»

Шрусбери, назначенный распорядителем казни, опустил свой жезл, подавая сигнал. Палач высоко занес топор и сразу же опустил его. Он с ужасом увидел, что промахнулся из-за нервозности и лишь пробил ей череп с одной стороны. Она застонала и тишайшим шепотом произнесла: «Иисусе…» Зрители закричали. Палач быстро поднял топор и ударил со всей силы. На этот раз лезвие прошло через шею, почти отделив голову от тела. Сердитый и пристыженный, он воспользовался лезвием топора как пилой, чтобы рассечь последние связки. Голова упала и откатилась в сторону. Тело опрокинулось на спину с плечами, забрызганными кровью, толчками вытекавшей из шеи.

– Боже, храни королеву Елизавету! – воскликнул палач и наклонился, чтобы взять голову. Он ухватил ее за шарф и поднял в воздух. Внезапно она разделилась; сама голова упала на эшафот, а палач остался стоять с париком и шарфом в руке. Люди ахнули, увидев седые волосы Марии. Лежавшая голова смотрела на них, ее губы шевелились.

– Так сгинут все враги королевы! – закричал граф Кентский, расставив ноги над упавшей головой.

– Да! Так сгинут все враги Священного Писания! – завопил настоятель.

Шрусбери отвернулся и заплакал.

Палач попытался поднять юбки Марии и забрать ее подвязки, что было его привилегией, освященной временем. Пока он рылся в юбках, раздалось приглушенное тявканье, и из складок ткани появился маленький пес. Это был Геддон, который последовал за хозяйкой из ее покоев и спрятался в объемистых юбках.

– Что?.. – вскричал Булл, отдернув руку.

Геддон подбежал к обезглавленному телу и недоуменно обежал вокруг него. Потом он сел рядом с ним и испустил громкий протяжный вой, словно донесшийся из потустороннего мира. Он покатался в крови и встал на страже возле тела.

Джейн и Элизабет бросились к лестнице. Они забыли свою клятву перед госпожой, и ее тело осквернили. Но им преградили путь.

– Нет! Вы не подниметесь туда!

– Мы должны позаботиться о ее теле! Мы обещали…

– Теперь ваши обещания ничего не значат для нее.

Настоятель вскочил на эшафот и схватил Геддона. Он ткнул пса носом в лужу крови и попытался заставить его пить ее.

– Джон Нокс предсказал, что псы будут пить ее кровь! – закричал он. – Пей, дворняга!

Но Геддон с рычанием извернулся и вонзил зубы в его запястье.

– Дьявольское отродье! – взвизгнул каноник и отпустил его.

Паулет положил голову Марии на бархатную подушку и поднес к открытому окну, чтобы показать ее людям, собравшимся снаружи.

Но ничто не было таким, как должно быть. Эта голова принадлежала не Марии, а какой-то незнакомой пожилой женщине. Граф Шрусбери плакал. Мария не испугалась и не выглядела сломленной на эшафоте – нет, она была счастлива и безмятежна. Внезапно его обязанность рассказать королеве Елизавете о том, как сгинула ее великая соперница, показалась далеко не завидной.

Ничто не было таким, как ожидалось.

Они забрали ее распятие и дневник, ее окровавленную одежду, саму плаху и все остальное, к чему она прикасалась. Все это превратилось в пепел на большом костре, разведенном во дворе замка. Не должно было остаться никаких реликвий, никаких памятных вещей. Любые следы земного присутствия королевы Шотландии подлежали уничтожению.

Ничто не было таким, как ожидалось.

Но оставалось тело королевы, которое не могло исчезнуть, свидетели казни, которые будут рассказывать об этом событии и описывать все, что они видели, памятные вещи, которые она уже раздала. Остались места, где она жила, люди, которых знала, ребенок, которого она родила, – и все это было возвышено и вписано в историю той смертью, которую она приняла. Чем тщательнее оттирали эшафот и старались избавиться от ее вещей, тем более ценными становились оставшиеся реликвии.

Когда пламя охватило ее алое платье, где-то в замке зашевелилось и обрело новую жизнь плесневеющее полотно с ее девизом «В моем конце – мое начало».

XXXIV

Adoro, imploro, / Ut liberes me.

Молю на коленях, / Даруй мне свободу.

Когда она обрела свободу, многочисленные Марии Стюарт, заключенные в одном теле, разлетелись по своим владениям, разделяясь на несоединимые элементы.

Молодой и прекрасный дух вернулся во Францию. Он прилетел в Реймс и наконец увидел могилу своей матери, любимой тети и безутешной подруги Мэри Сетон. Он с любовью задержался у стены, где когда-то висело распятие из слоновой кости. Потом чистый дух, не знающий телесных ограничений, полетел в Нотр-Дам, где выслушал надгробную речь о самом себе.

Там, в сумраке огромного собора, где она сочеталась браком в блеске земной славы, ее дух услышал пожилого священника – тогда молодого человека, – рассказывавшего о ней и о былых днях.

– В том месте, где мы сейчас собрались, многие из нас видели королеву Марию в день ее бракосочетания, облаченную в царственный наряд, так густо усыпанный самоцветами, что она сияла наравне с солнцем, прекраснейшая и очаровательная, как ни одна другая женщина на земле. Эти стены украшали золотая парча и бесценные гобелены. Повсюду стояли троны и престолы, занятые принцами и принцессами, которые съехались отовсюду, чтобы принять участие в торжествах. Величественный дворец был наполнен до отказа, с роскошными пирами, пышными балами и маскарадами; на улицах и площадях устраивали рыцарские турниры и поединки. Иными словами, можно сказать, что в те дни наша эпоха превзошла своим блеском величие всех предыдущих столетий.

Прошло немного времени, и все это развеялось, как дым. Кто мог поверить, что такая перемена могла постигнуть ее, которая тогда казалась неуязвимой и победоносной? Кто мог поверить, что мы увидим в заключении ту, которая даровала свободу заключенным, увидим в бедности ту, которая привыкла щедро давать другим, увидим глумление и злобу тех, кого она осыпала почестями, и наконец, как низменный топор палача лишает жизни ту, которая была королевой дважды? Ту, которая делила супружеское ложе с французским монархом, обесчестили на эшафоте, и ее красота, которая слыла одним из чудес света, поблекла в мрачной темнице и была погублена смертью.

Он обвел взглядом собор:

– Это место, которое она окружила великолепием, теперь затянуто черной тканью в знак траура по ней. Вместо свадебных факелов мы видим похоронные свечи, вместо радостных песен слышим вздохи и стенания, вместо рожков и валторн – звон погребального колокола.

Бог как будто решил возвеличить ее добродетели бедствиями и лишениями, которые она претерпела. Другие оставляют своим потомкам заботу о строительстве роскошных монументов, чтобы избежать забвения. Но смерть этой королевы избавляет вас от этой заботы, ибо она запечатлела в сердцах и умах людей образ постоянства, который не принадлежит только нашей эпохе, но пребудет навеки.

Юный дух был тронут и полетел дальше.

Та, которую называли «чудовищным драконом» и «угрозой протестантизму», прилетела в Лондон и наконец увидела Елизавету во плоти. Она видела ее горе и потрясение, когда ей сообщили о казни, и теперь поняла, что министры и советники королевы привели приговор в исполнение по своей воле. Но это не имело значения. Она увидела празднества и поняла меру человеческой ненависти, но ее это не тронуло.

Мать отправилась в Шотландию и увидела Якова, взрослого мужчину, облаченного в черное. Она увидела и придворных, новых людей, которых не было во время ее правления. Старые же – те, кто властвовал над умами и сеял ужас в ее время, – теперь почти исчезли. Но Холируд и Эдинбургский замок остались такими же, как прежде.

Она увидела графа Синклера, идущего в доспехах, и услышала, как Яков сварливо спрашивает, почему тот не выполняет приказ носить траур по королеве Шотландии. Она увидела, как граф ударяет по своим доспехам, восклицая: «Вот настоящий траур по королеве Шотландии!» – и потрясает мечом.

Шотландия… не изменилась. Но теперь она могла любить ее.

Мария, дочь римско-католической церкви и мученица за веру, увидела обилие памфлетов, историй о ее благочестии, портретов и стихотворений, размножившихся сразу же после того, как ее слуги покинули Англию и отправились на континент, где рассказали о ее последних днях. Ее дух был тронут почтением и преданностью католиков, ее единоверцев. Но она не признала образ суровой и целомудренной пленницы, который они создали.

Состоялись две похоронные церемонии и два погребения. Первая прошла через полгода после ее смерти в соседнем соборе Питерборо. Это была англиканская служба, и ее провел настоятель собора. Ее дух не раздражило это обстоятельство; она испытывала лишь сострадание. Отец Депре с крестом на груди шел следом за ними. Елизавета была главной плакальщицей, но, разумеется, не присутствовала там лично. Она отправила на похоронную церемонию свою представительницу графиню Бедфордскую. День выдался очень жарким. Дух знал, что они заключили ее тело в тысячу фунтов свинца, как будто боялись, что она сбежит, поэтому гроб оказался необыкновенно тяжелым.

Прошло время, и состоялись вторые похороны. Гроб медленно ввезли в Лондон по приказу Якова, который теперь был королем Англии и Шотландии. Он хотел оказать честь своей матери и уложить ее на покой в соборе, где покоились останки ее прадеда Генриха VII[32]. В том же соборе под надгробием и статуей, изготовленными тем же скульптором, лежала Елизавета.

Дух увидел собственный гроб, проплывавший лишь в нескольких ярдах от монумента Елизаветы. Их разделяли неф собора, стены и резные скамьи, так что одно надгробие не могло «видеть» другое.

Величественный монумент Марии с черно-белым мраморным балдахином украшала ее статуя белого мрамора, возлежавшая на темной плите. Она была прекрасна, как только могут быть прекрасны земные вещи.

Поэтому дух любил посещать это место и задерживался здесь. Некоторые посетители ощущали ее присутствие, и вскоре пошли разговоры о чудесах и святости.

Они не понимали.

Ее дух печалило осознание того, как мало они понимают. Они не знали, что присутствие духа не являлось чем-то необычным, поэтому со временем мало-помалу дух утратил желание покидать свою обитель.

Он обрел покой в Боге, Который всегда понимал, что все образы Марии Стюарт были единым целым, созданным для вечности.

Изгнание завершилось. Она вернулась домой.

В моем конце – мое начало.

Послесловие автора

Утверждалось, что за «веком королей»: Генриха VIII, Франциска I и императора Карла V – наступил «век королев»: Елизаветы I в Англии, Екатерины Медичи во Франции и Марии, королевы Шотландии. Безусловно, во второй половине XVI века существовало необычно много женщин-монархов, если вспомнить, что перед Елизаветой правила Мария I (Мария Кровавая), а перед Марией Шотландской ее мать Мария де Гиз занимала пост регента. Джон Нокс в своем «Первом трубном гласе против чудовищного правления женщин» утверждал, что неестественно, когда во главе королевства стоит женщина. Он был заклятым врагом Марии Стюарт, королевы его собственной страны, и испытывал к ней личную, а не только принципиальную неприязнь.

Из всех этих правительниц только Мария, королева Шотландии, кажется самой трудной для понимания. При ее жизни мнения о ней сильно разнились, и четыреста лет мало способствовали примирению противоположных взглядов. Была ли она «порочной Иезавелью», созданной воображением Нокса, погрязшей в невежестве и разврате, или же самой терпимой королевой и страдалицей, обожествляемой ее сторонниками?

В попытке ответить на эти вопросы мне пришлось создать составной образ Марии как личности, во многом так же, как современные исследователи пользуются компьютерным моделированием и взаимно перекрывающимися фотографиями для картирования поверхностей, недоступных обычному наблюдению. Я не считала необходимым исключать любые материалы, так как некоторые из них взаимоисключали друг друга. Постепенно начал возникать связный образ женщины, которая была отзывчивой, преданной, храброй, щедрой и одухотворенной, но также не умевшей разбираться в человеческих характерах, непостоянной, импульсивной и склонной к решительным действиям, а не к обдуманной стратегии. Она была умной, но ее интеллект нельзя было назвать блестящим, она обладала художественным и поэтическим талантом, а также немалым обаянием и способностью легко вписываться в любую обстановку, будь то роскошь французского замка или простой купеческий дом в Сент-Эндрюсе. Она не особенно любила изысканную моду и драгоценности, а в ее характере проглядывали мальчишеские и даже воинственные черты. На более позднем этапе ее жизни появился мистический аспект.

Ни одна книга о Марии Стюарт не может обойти стороной спорные вопросы, связанные с ее жизнью.

Действительно ли она любила Джеймса Хепберна, графа Босуэлла и своего третьего мужа?

Кто написал «Письма из ларца»?

Кто организовал смерть Дарнли?

Хотела ли Мария убить Елизавету?

От ответов на эти четыре вопроса во многом зависит вердикт о ее характере.

Я считаю, что она действительно любила графа Босуэлла и добровольно вышла за него замуж. Она слишком решительно стремилась к этому, и я склонна верить ее легендарному заявлению о том, что она «готова отправиться с ним хоть на край света в белой нижней юбке». Почти невозможно поверить, что их роман начался только после смерти Дарнли, но, быть может, я просто хотела дать ей немного счастья, пусть и ненадолго.

Что касается «Писем из ларца», то после многократного анализа текстов знаменитое «второе письмо» выглядит именно так, как могла бы написать расстроенная женщина, страстно влюбленная, но мучающаяся двусмысленностью своего положения, поэтому я принимаю авторство Марии. Это не исключает возможности того, что другие письма, написанные другими женщинами (известно, что Босуэлл имел богатую романтическую историю), были добавлены к письмам Марии. Могла иметь место даже прямая фальсификация. Тон писем сильно варьируется, и некоторые из них действительно не похожи на то, что нам известно о Марии. Даже в любви Мария никогда не была мелочной (хотя могла быть ревнивой или сердитой), а определенные письма выглядят язвительными и злонамеренными, что совершенно не согласуется с ее характером. Ни один оригинал не сохранился, поэтому мы никогда не узнаем о возможных махинациях.

Что касается смерти Дарнли, то я пришла к выводу, что, хотя Мария стремилась освободиться от него, она не давала добро на его убийство. Существуют разные уровни знания, и на самом глубоком уровне она должна была каким-то образом быть в курсе происходящего, но она не была хладнокровной убийцей.

Вопрос о Елизавете – более щекотливая тема. Мы знаем, что во время своего заключения в Англии Мария участвовала в четырех крупных заговорах, и, хотя лишь последний из них конкретно предусматривал убийство Елизаветы, это условие негласно присутствовало во всех остальных. Как еще Мария могла бы стать королевой, если бы Елизавета не умерла? Но вопрос о том, имеет ли несправедливо заключенный человек моральное право на попытку побега любыми средствами, лучше оставить теологам и специалистам по этике и юриспруденции. В реальной жизни гордый и порывистый человек вроде Марии изменил бы собственной натуре, если бы не попытался обрести свободу. В ее истории имелись удачные побеги: из Холирудского дворца после убийства Риччио, из Бортвикского замка и из Лохлевена. Старые привычки умирают тяжело. Возможно, именно эта история придавала ей надежду и мешала понять, что ее положение в Англии коренным образом отличалось от предыдущего жизненного опыта. Ей так и не удалось сделать кого-либо из тюремщиков своими сообщниками и единомышленниками, как удавалось в Шотландии. Все они были верны Елизавете. Я считаю, что Мария сосредоточилась тогда на «аспекте побега», а не на судьбе Елизаветы, поскольку ей было свойственно стремиться к физическим действиям, а не обдумывать долгосрочные последствия. Ко времени «заговора Бабингтона» она, вероятно, оказалась слишком деморализована и не могла ясно мыслить.

Несколько завершающих штрихов: я взяла на себя вольность совместить некоторых персонажей, чтобы избежать путаницы. На самом деле в ее окружении было два французских врача: мсье Люсерж и мсье Бургойн. Но поскольку Бургойн присутствовал при ее казни и написал об этом, я с самого начала сделала его врачом Марии. Были два секретаря с фамилией Нау, братья Жак и Клод, служившие ей в разное время. Было также два брата Мелвилла, Джеймс и Роберт, которые служили послами Марии.

Я воспользовалась различием между шотландскими Стюартами (Stewarts) и французской ветвью этой семьи (Stuarts), проведенным Антонией Фрэзер. Поэтому, когда она вышла замуж за Генри Стюарта, лорда Дарнли, написание фамилии Марии изменилось. Кроме того, когда она жила в Шотландии, ее фамилию произносили как Stuart.

В этом романе присутствуют более двухсот персонажей, упомянутых по имени, и все они являются историческими лицами, за исключением двух второстепенных героев, лучников шотландской гвардии при французском дворе, Патрика Скотта и Роба Макдональда. Также существует более шестидесяти песен, писем и стихотворений, процитированных в романе. Все они подлинные, за исключением «Гимна луне» Ронсара, стихотворения Дарнли о стене Адриана, писем Марии и Босуэлла друг другу из заключения (хотя известно, что они писали друг другу, тем не менее никаких писем не сохранилось), письма Марии от умирающей леди Босуэлл и записок от французского посла о Гиффорде, от сэра Кристофера Хаттона для Елизаветы и от Томаса Моргана для Марии. (Опять-таки известно, что эти записки существовали на самом деле.)

Я не могла удержаться от нескольких хвалебных комментариев в адрес моих предков из клана Скоттов. (Первое имя моего отца происходит от девичьей фамилии его матери.) Я с радостью убедилась, что они до конца оставались с Марией, поэтому я лишь храню верность семейной традиции.

Если вам хочется больше узнать об этом и нарисовать собственный образ Марии, могу рекомендовать следующие биографии. Во-первых, это восьмитомный труд Агнес Стрикленд «Жизнеописания шотландских королев и английских принцесс» (Agnes Strickland. The Lives of the Queens of Scotland and English Princesses, Edinburgh and London: Wm. Blackwood and Sons, 1858), бесценный из-за подробного описания повседневных мелочей жизни Марии. В этом викторианском жизнеописании Мария предстает невинной и почти безупречной. В двухтомнике Т. Ф. Хендерсона «Мария, королева Шотландии: ее окружение и трагедия» (T. F. Henderson. Mary Queen of Scots, Her Environment and Tragedy, New York, Haskell House: 1969 [reprint of 1905 edition]) представлен более взвешенный и критичный взгляд. Однако период ее пребывания в Англии здесь описан лишь в общих чертах. Главная современная биография «Мария, королева Шотландии», написанная Антонией Фрэзер (Antonia Fraser. Mary Queen of Scots, New York: Delacorte, 1969), – бесценный источник информации, где рассматриваются все аспекты жизни королевы.

Кроме того, новые биографии, составленные к четырехсотлетию ее смерти, такие, как «Королева Шотландии» Розалинды К. Маршалл (Rosalind K. Marshall, Queen of Scots, London: HMSO, 1987) и «Мария Стюарт, королева трех царств» под редакцией Майкла Линча (Mary Stewart. Queen in Three Kingdoms, edited by Michael Lynch, Oxford: Basil Blackwell Ltd., 1988), включают подробные научные эссе по таким предметам, как библиотека Марии и доходы от ее вдовьих поместий во Франции. Широко известна «психологическая биография» Стефана Цвейга «Мария Стюарт». Мартин Юм написал книгу «Любовные романы Марии, королевы Шотландии» (Martin Hume. The Love Affairs of Mary Queen of Scots, London: Eveleigh Nash & Grayson, Ltd.). Анализ различных взглядов на характер Марии можно найти в книге Алистера Черри «Принцы, поэты и покровители: шотландские Стюарты» (Alastair Cherry. Princes, Poets and Patrons: The Stuarts of Scotland (Edinburgh: HMSO, 1987).

Если вы хотите знать, как выглядела Мария, то в Национальной портретной галерее Шотландии есть экспозиция аутентичных портретов и гравюр, а также более поздние исторические полотна. Они воспроизведены и проанализированы в каталоге «Образ королевы» Элен Смайлс и Дункана Томпсона (The Queen’s Image, by Helen Smailes and Duncan Thomson (Edinburgh: Scottish National Portrait Gallery, 1987)).

В другой книге, выпущенной к четырехсотлетию смерти Марии, «Путь королевы» Дэвида Дж. Бриза (David J. Breeze. The Queen’s Progress, (London: HMSO, 1987), изображены все здания, связанные с ее жизнью. В книге Дэвида Бриза и Джуди Стил «Шотландия Марии Стюарт» (Mary Stuart’s Scotland (New York: Harmony Books, 1987)) представлены ландшафты и люди из окружения Марии.

Также имеется множество книг о «Письмах из ларца» и убийстве Дарнли. В самой ранней из них, «Исследование писем, якобы написанных Марией, королевой Шотландии, Джеймсу, графу Босуэллу, а также расследование убийства короля Генриха» Уолтера Гудолла (Walter Goodall, An Examination of the Letters said to be written by Mary Queen of Scots to James Earl of Bothwell, also, an Inquiry into the Murder of King Henry, Edinburgh: T.&W. Ruddimans, 1754), предпринята кропотливая попытка аргументированного оправдания Марии. Т.Ф. Хендерсон в книге «Письма из ларца и Мария, королева Шотландии» (T.F. Henderson. The Casket Letters and Mary Queen of Scots, Edinburgh: Adam and Charles Black, 1890) дает более взвешенный подход. Р.Г. Мэхон соорудил модель Кирк-о-Филд в попытке точно установить, что там произошло. Он первым выдвинул теорию о том, что Дарнли сам привез туда порох. Для всех, кто хочет знать подробности этого события, его книга «Трагедия Кирк-о-Филда» (R.H. Mahon. The Tragedy of Kirk O’Field, Cambridge, England: Cambridge University Press, 1930) окажется весьма полезной.

Вот другие книги, важные для понимания тех лет, которые она провела в Шотландии: Robert Gore-Brown. Lord Bothwell (London: Collins, 1937); Frank A. Mumby. The Fall of Mary Stuart (London: Constable and Co., 1921); Jasper Ridley, John Knox (Oxford, England: Oxford University Press, 1968); John Knox. History of the Reformation in Scotland (New York: Philosophical Library, Inc., 1950); Martin A. Breslow. The Political Writings of John Knox (Washington, D.C.: Folger Books, 1985); Gordon Donaldson. All the Queen’s Men: Power and Politics in Mary Stewart’s Scotland (London: Batsford Academic and Educational Ltd., 1983); George MacDonald Fraser, The Steel Bonnets (London: Collins Harvill, 1989).

После прибытия Марии в Англию список персонажей изменяется. См. работы: Conyers Read, Mr. Secretary Cecil and Queen Elizabeth (London: Jonathan Cape, 1955); Lord Burghley and Queen Elizabeth (Jonathan Cape, 1960); Mr. Secretary Walsingham, 3 volumes (Cambridge, Massachusetts: Archon Books, 1967 [reprint of 1925 edition]) – для осмысления позиции политических недругов Марии. Прочитайте труды Alison Plowden. Danger to Elizabeth (London: Macmillan, 1973) и Elizabeth Tudor and Mary Stewart, Two Queens in One Isle (Barnes & Noble, 1984) для понимания сцены, на которой судьба свела Марию и Елизавету. В книге Гордона Дональдсона «Первый суд над Марией, королевой Шотландии» (Gordon Donaldson.The First Trial of Mary Queen of Scots, London: B. T. Batsford Ltd., 1969) рассматривается предтеча финального суда, состоявшегося восемнадцать лет спустя. Краткая и элегантная биография Дж. Э. Нила «Королева Елизавета I» (J. E. Neale. Queen Elizabeth I (London: Jonathan Cape, 1934) по-прежнему считается академическим жизнеописанием «девственной королевы».

Страницы: «« ... 1213141516171819

Читать бесплатно другие книги:

Учебник открывается теоретической, культурологической частью. В ней рассмотрены понятие культуры и е...
Настоящий практикум рассчитан на студентов всех форм обучения, обучающихся по специальностям «Управл...
Книга «Музыкальные истины Александра Вустина» написана Д. И. Шульгиным – известным отечественным уче...
На календаре 2283г. и у тебя светлое будущее. Ты – сын Советника Земного Союза и красивый парень. От...
Монография посвящена исследованию границ социальной идентичности молодого поколения с инвалидностью ...
«Биографию Джозефа Конрада запомнить очень просто. В семнадцать лет – матрос. В двадцать семь – капи...