Невеста из коробки Куликова Галина

Глава 17

Покормив Листопадова, Мила предложила ему ночевку на диване, но он отчего-то отказался и сообщил, что проведет ночь на лестничной площадке. Часа в два пополуночи Мила для контроля покрутила изнутри замок на входной двери и увидела в глазок, что Листопадов тут же высунулся сверху. Успокоенная, она отправилась спать и впервые за последнее время заснула сразу и надолго. Из царства сновидений ее вырвал настойчивый трезвон, который кто-то поднял, звоня в ее входную дверь. Взглянув на часы, она обнаружила, что стрелка только что сползла с семи утра.

Протирая глаза кулаками, Мила походкой пьяного матроса дошла до коридора и обнаружила на лестничной площадке Ольгиного мужа Николая. Его внешний вид просто вопил о неприятностях. Расхристанная куртка, шарф на спине, словно высунутый язык, никакого пробора — волосы встрепаны и торчат в разные стороны, будто их специально распушали феном.

— Что? — мертвым голосом спросила Мила, распахивая дверь.

Николай ворвался в коридор, не видя ничего вокруг себя.

— Ольгу похитили! — плачущим голосом воскликнул он. — Стукнули по голове, засунули в машину и увезли в неизвестном направлении!

— Ты сам видел? — ахнула Мила.

— Видел. Меня тоже стукнули по голове. А потом наступили черным сапогом на горло и сказали: «Позвонишь в милицию, ее убьют!»

Николай пробежал в комнату и принялся кружить по ней, словно игрушка на батарейках.

— И ты. Конечно, не позвонил в милицию? — уточнила Мила, начиная бегать за ним.

— Конечно, не позвонил. Как я мог?! Она моя жена, и я хочу, чтобы она вернулась обратно!

— Кому ты сказал о случившемся? — допытывалась Мила, подтягивая пижамные штаны повыше.

— Никому. Сразу же, как очухался, поехал к тебе.

— Почему ко мне? — хмуро спросила та.

— Ну как же? — растерялся Николай. — Вы с ней так близки, так откровенны. Я подумал, может, ты знаешь, из-за чего все это случилось?

— Ничего я не знаю! — огрызнулась раздавленная известием Мила. — И что теперь делать, не знаю. Господи, какой ужас!

Она плюхнулась на разобранную постель и в буквальном смысле слова схватилась за голову. Николай тотчас же рухнул поблизости на ковер и уткнул буйную голову Миле в колени. Плечи его вздрагивали. Мила краешком сознания отметила, что даже в горе от него несет любимой туалетной водой отвратительного качества.

— Успокойся, успокойся, — дрожащим голосом попыталась утешить Николая Мила и даже погладила его по затылку осторожно, словно чужую собаку.

Николай зарыдал еще сильнее, орошая ее пижаму всамделишными слезами. Ей это не понравилось, поэтому она взяла его за волосы и, потянув за них, приблизила к себе его жалкое лицо.

— Успокойся! — приказным тоном велела она. — Давай еще раз, только подробно и по порядку. Как вы с Ольгой очутились на улице рано утром?

— Мы… Мы возвращались из ночного клуба. — Николай неуклюже поднялся на ноги и плюхнулся рядом с Милой на кровать. — Это не так далеко от дома. И Ольга захотела прогуляться. Заставила меня идти с ней пешком.

— Она здорово перебрала? — уточнила Мила, читая правду по бегающим глазкам Николая.

— Как ты догадалась? — удивился тот.

— Кто бы на моем месте не догадался? Итак…

— Она громко пела и требовала, чтобы я подпевал.

Мила мрачно кивнула. В прошлый раз, когда ей довелось гулять вместе с сестрицей, та во время прогулки не только пела, но и плясала, и их остановил милицейский патруль, который, правда, позже еле унес ноги от обнаглевшей Ольги.

— Так в каком месте на вас напали? — не сдавалась Мила.

— Во дворе, неподалеку от дома. Знаешь, там есть такая арка…

— Знаю. И что ты можешь сказать о нападающих?

— Я видел только одного. Он был огромного роста, заросший щетиной, в черной бандане и чернокожий.

— Негр?! — изумилась Мила.

— Нет-нет, не негр. Я имею в виду — на нем были кожаные штаны и кожаная куртка.

Мила тотчас же представила, как ее сестру увозит небритый байкер, перекинув через седло мотоцикла.

— У него была машина, — словно подслушав ее мысли, продолжал Николай. — Стекла были темные, поэтому я не видел, кто за рулем. А может быть, за рулем никто вообще не сидел и этот тип был один!

— А какая машина?

— Какая-то, я не знаю. Я… Я не слишком хорошо разбираюсь в моделях автомобилей.

— Странно и глупо. Почти все мальчишки разбираются в моделях.

— Когда я был маленьким, — без тени сарказма ответил тот, — ничего подобного по улицам не ездило. Мила! — тут же жалобно добавил он. — Я бы выпил чего-нибудь горячего, чаю или кофе…

Мила повела его на кухню и одновременно допытывалась:

— Не понимаю тебя, Николай! Тебе не велели звонить в милицию, пообещав, что в этом случае с женой ничего не случится. Но что-то же они должны потребовать взамен?

— Ты думаешь, выкуп?

— Я не знаю, но ты должен был ехать домой и сидеть возле телефона! Это логично — ждать звонка от похитителей. Ты же летишь ко мне, бросив Ольгу, что называется, на произвол судьбы.

— Но как ты не понимаешь — я в трансе! — обиделся Николай, глядя на нее полными боли глазами. — Я испуган, растерян… Я раздавлен, наконец!

«Может быть, обратиться к Глубоководному? — подумала Мила. И тут же отказалась от этой идеи. Даже если он согласится что-то делать, то розыски затянутся на неопределенное время. — А что, если похитители потребуют взамен Ольги мою шкуру? — пришла ей в голову неожиданная и неприятная мысль. — Так сказать, баш на баш. Не может быть, чтобы каким-то темным силам одновременно потребовались мы обе. Хотя… Может быть, это как-то связано с папой? С его бывшей службой?»

Мила тут же себя одернула. Папа сто лет уже не работал, да и в лучшие времена не обладал никакой особо ценной информацией, разве что о внутрипартийных делах. Вряд ли верные ленинцы до такой степени злопамятны. Кроме того, по описанию Николая, похититель выглядел скорее как настоящий головорез и не походил на приверженца идеям Ильича.

Когда Мила соорудила две большие кружки с молоком, Николай жалобно попросил колбасы.

— Наверное, голод напал на меня из-за потрясения, — предположил он.

Мила молча наделала для него бутербродов, изумляясь матушке-природе.

— Боже, что же теперь будет? — спросил Николай с набитым ртом. — Может быть, все-таки обратиться в милицию?

Мила не успела ничего ответить, потому что в дверь снова позвонили. Она вскочила на ноги, едва не опрокинув табурет, и метнулась в коридор. Однако это был всего лишь водопроводчик Митяй, который явился проверять отопление. Он был мелким, но кряжистым мужчиной неопределенных лет. Скорее молодым, чем старым, но за это голову на отсечение Мила давать бы не стала.

— Я только на момент, — пообещал он, бочком протискиваясь мимо нее в квартиру. — Потрогаю батарею на кухне, ладно? Ты, хозяйка, того, не волнуйся.

Видимо, у Милы был еще тот видок. Николай, услышав их диалог, заранее скрылся в комнате. Митяй же, потрогав батарею, принюхался к витавшим по кухне запахам и спросил:

— Арабика?

— Чего? — не поняла Мила.

— Значит, мокко, — вздохнул знаток кофе и показал заскорузлым пальцем на Милину кружку:

— Можно?

— Валяйте, — мрачно разрешила она.

Митяй в два глотка расправился с напитком и, крякнув, как после приема «на грудь», вытер тыльной стороной ладони рот и отправился восвояси. Мила бросила опустевшую кружку в раковину и налила себе новую. Потом двинулась в комнату искать Николая. За это время он снял с себя свитер, оставшись в футболке, обтянувшей все выпуклости его молодого торса. «Тоже мне, атлет, — с неожиданным раздражением подумала она. — С такими бицепсами не смог защитить собственную жену».

Когда Мила думала о судьбе Ольги, у нее внутри все леденело. В подсознании постоянно крутилась мыслишка о том, что похищение как-то связано с покушениями на нее саму, Но как? Она до сих пор не находила в этих покушениях рационального зерна, не могла понять, кому и почему стала помехой? В последнее время у нее вообще стала появляться мысль, что все как-то само собой утряслось — ведь попыток убить ее больше не было. И вот теперь нападение на Ольгу, которое вообще спутало все карты. «Почему меня хотели убить, а Ольгу похитили? — размышляла, Мила. — Почему Ольга им нужна живая, а я была нужна только мертвая?» На эту загадку не было ответа. Размышляя таким образом, Мила впала в прострацию. Она сидела на кровати, так и не удосужившись сменить пижаму на что-нибудь более цивильное.

Николай тем временем побывал на кухне, допил там кофе, доел бутерброды и снова появился в комнате. Сытость никак не повлияла на его плаксивое настроение. Он снова начал нудить, чем страшно Милу разозлил. Впрочем, она ни разу его не одернула, изо всех сил заставляя себя уважать его чувства.

— Мила! — позвал Николай после того, как она связалась с родителями и сбивчиво поинтересовалась, не звонил ли кто рано утром. Никто не звонил, и она потерянно уронила лицо в ладони. — Мила! — повторил Николай.

— Чего? — сквозь пальцы отозвалась она.

— Мила, мне страшно, — шепотом сказал тот. — У меня нехорошее предчувствие. И. даже руки дрожат, погляди.

Мила посмотрела, как дрожат его руки, но говорить ничего не стала. Ей бы самой впору пасть кому-нибудь на грудь. Николай для этих целей явно не годился, его надо утешать, как ребёнка. Он ныл, скулил, стенал и в конце концов оказался-таки у Милы в объятиях. Потом как-то так получилось, что в объятиях оказалась она у него.

Только почувствовав во рту знакомый запах зубной пасты. Мила поняла, что события разворачиваются как-то не так, как надо. Она замычала и изо всех сил отпихнула от себя Николая. Как ни странно, это не произвело на него никакого впечатления. Из рук он ее не выпустил, напротив, еще теснее прижал к себе, так сильно, что Мила в кои-то веки почувствовала себя тощей и хрупкой. «У меня будет деформация позвоночника! — в панике подумала, она. — Один диск сместится, после чего начнет развиваться патология. Я останусь инвалидом!» Взбрыкнув еще раз, Мила поняла, что подлый Николай вовсе не ищет утешения, а самым наглым образом пользуется ее беспомощностью.

Тогда она пошла на хитрость: сначала расслабилась, как будто сдалась, а потом несильно укусила гада-свояка за язык. Он, как и планировалось, невольно отпрянул, довольно громко взвизгнув при этом. Пытаясь отдышаться, Мила в бешенстве смотрела на него. Николай закрыл рот двумя руками и подпрыгивал на кровати, как ребенок, пробующий упругость матраса.

— Ты! — воскликнула Мила, вскочив на ноги, и, схватив подушку, в сердцах огрела его по голове. — Гадкий, низкий, похотливый павиан! Твою жену, может быть, в этот момент режут на кусочки!

— А что я могу сделать? — довольно злобно ответил Николай, вырвав у нее подушку и промокнув наволочкой капельку крови, выступившую на губе. — Если я обращусь в милицию, ее убьют. А так, может, нет. Остается ждать и верить. Я надеялся, мы скрасим друг другу трудное ожидание.

— У меня просто нет слов, — сказала Мила и обессиленно откинулась назад, упав на кровать. Матрац подбросил ее вверх, но расслабиться ей не удалось. — Николай снова оказался тут как тут и возобновил свои приставания.

— Послушай, — держа ее за руки, выдохнул он. — Неужели у тебя нет потребности сбросить стресс? Мы могли бы отлично утешить друг друга!

— Я все расскажу Ольге, когда она вернется!

— А я расскажу свою версию, — неприятно ухмыльнулся он, снова дохнув на нее мятой. Вероятно, его слюнные железы вырабатывали ментол. — После того, как ты напала на меня в ресторане, Ольга поверит мне, а тебе не поверит!

В его голосе заранее звучали победные нотки. Мила в тайне согласилась с тем, что он прав.

— Я с самого начала поняла, что ты крыса. — Она согнула коленку и изо всех сил ударила туда, куда положено бить женщинам в таких случаях.

На этот раз Николай заорал на всю вселенную, словно раненый осел. Мила была уверена, что его слышно не только на лестничной площадке, но и на улице. Сейчас прибежит Листопадов и ворвется с вопросами. Безо всякого сожаления глядя на свернувшегося клубочком Николая, она пошла в коридор, ожидая звонков и нетерпеливого стука в дверь.

Однако ничего подобного не произошло. Листопадов или не слышал воплей, доносящихся из подведомственной ему квартиры, или временно покинул свой пост. «Вот был бы удар по его профессиональной чести, — не без ехидства подумала Мила, — если бы меня пристукнули, а он в самый ответственный момент сидел бы в туалете».

Несолоно хлебавши она возвратилась в комнату и сказала краснощекому после пережитого Николаю:

— Немедленно выметайся из моей квартиры и возвращайся домой. Не вздумай улизнуть, сиди и жди телефонного звонка. И никакой самодеятельности — инициатива будет исходить только от меня.

— Ты чокнутая, — процедил Николай, хватая свой свитер. — Нормальная женщина на твоем месте…

— Покончила бы с твоей потенцией раз и навсегда, — отрезала Мила. — Убирайся! Считаю до десяти.

Она еще не добралась до трех, а тот уже вылетел на лестничную площадку и загремел вниз по лестнице.

Мила остановилась на пороге. Дождавшись, пока внизу хлопнула дверь, она негромко позвала, задрав голову:

— Эй!

Никто не откликнулся. Замирая от недоброго предчувствия, Мила на цыпочках взбежала по лестнице вверх, ожидая увидеть буквально что угодно. Но наверху никого не было. «Куда же подевался мой верный страж? — забеспокоилась она, — Может быть, Глубоководный дал команду снять с меня наблюдение? И он просто-напросто ушел домой и лег спать? Нет-нет, — тут же одернула она себя. — Листопадов хороший мужик, он бы меня предупредил!»

Запершись на все замки, часа два она занималась накопившимися домашними делами, пытаясь выбросить из головы страхи по поводу Ольги. У нее ничего не получалось. От волнения за жизнь сестры ее начало тошнить. Она решила, что ждет еще два часа, а потом берет Николая под мышку и едет в милицию. Появится хоть какой-то шанс на ее спасение.

И Листопадов тоже. Вот куда он подевался? В конце концов Мила не выдержала и набрала номер телефона Константина. Приятный голос сообщил, что в настоящий момент абонент недоступен. Ясное дело: когда он нужен позарез, его не достать.

Едва определенные ею самой два часа прошли, Мила двинулась к телефону с твердым намерением звонить Николаю, чтобы активизировать его для решительных действий. Но, как только она подняла трубку, ожил дверной звонок. От неожиданности Мила подпрыгнула и уронила трубку обратно. «Наверное, это Листопадов», — подумала она. Когда она распахивала дверь, налицо ее было написано оживление. Однако оно тут же испарилось, когда Мила увидела, кто стоит на пороге.

А стоял на пороге милиционер с печальным лицом. Когда Мила шепотом поздоровалась, милиционер вздохнул и сказал:

— Можете уделить мне немного времени? У вас в подъезде человека убили.

Глава 18

Листопадов умер, не приходя в сознание, после того, как ему разбили голову неизвестным тяжелым предметом и затащили в подвал. Дверь была открыта в связи с тем, что водопроводчик Митяй занимался там своими прямыми водопроводческими обязанностями. Сам Митяй лежал поодаль от тела и, хотя был жив, не реагировал ни на голоса, ни на свет. Его отправили в больницу, и врачи сообщили, что Митяй проглотил большую дозу снотворного. Милиции предстояло выяснить, какое отношение имеет водопроводчик к смерти Листопадова. Пока они опрашивали соседей, и Мила была второй после Капиталины Захаровны. Она понятия не имела, что говорить. Рассказать правду? Про то, как все началось? Про человека в черных колготках, про отравленную «мексиканскую смесь», про исчезновение Ольги, про частного детектива, снимающего квартиру наверху…

Мила отлично понимала, что, если она вывалит все это на следователя, ее надолго заберут из дома. И уж тогда у нее не будет возможности позаботиться о сестре, да и вообще она может не выпутаться из неприятностей без потерь. А то еще ее саму заподозрят в убийстве. Но сказать, что она вообще не знает Листопадова?.. Нет, так поступить она не могла. Даже не потому, что кто-нибудь из соседей обязательно ее уличит, а из чисто, человеческих соображений.

Узнав, кого убили, Мила не сдержала чувств и сильно плакала.

— Это… Это мой друг, — соврала она, немного успокоившись. — Интимный. Я встречалась с ним. Недолго. Почти ничего про него не знаю. Так, всякую ерунду.

— Ну-ну, — сказал милиционер, облегченно вздохнув. — Личность, стало быть, установлена. — Придется вам, гражданочка, рассказать нам о своем знакомстве с убитым во всех подробностях.

«Только бы Глубоководный меня нечаянно не выдал! — подумала Мила, кусая губы. — Если он неожиданно возвратится в квартиру и напорется на милицию, то может запросто рассказать правду. Если это, конечно, ему выгодно».

Проведя некоторое время в милиции, Мила возвращалась домой в состоянии, близком к истерике. Она ведь так и не успела позвонить Николаю. А вдруг с ним уже связались похитители и, пока она давала показания, Николай начал действовать самостоятельно? Один, без поддержки, этот хлюпик мог здорово напортачить.

Когда Мила уже подошла к подъезду, дверь неожиданно вылетела наружу, и на улицу, словно дикая пантера из клетки, вырвалась живая и невредимая Ольга. Вид у нее, правда, оказался изрядно потрепанным, но ни синяков, ни следов пыток заметно не было. Одета она была ужасно странно — в большие не по размеру джинсы, стянутые на талии кожаным ремнем, и мужскую водолазку, от которой воняло аптекой. Сверху на ней красовалась дешевая куртка из кожзаменителя с подвернутыми в три раза манжетами.

Сестры одновременно издали по восторженному воплю и бросились Друг другу на шею.

— Как же ты меня испугала! — кричала Мила, ощупывая сестру.

— Да я сама испугалась, — призналась та.

— Как ты вырвалась на волю? — накинулась на нее Мила. — Николай заплатил выкуп?

— А за меня что, требовали выкуп? — оживилась Ольга.

— Пока не знаю. А ты виделась с Николаем?

— Его нет дома. А ты с ним виделась?

— После того, как тебя вырвали прямо у него из рук, он прилетел ко мне и рыдал, словно мальчик, — сообщила Мила ту часть информации, которая могла бы, безусловно, порадовать сестру. — Похититель сказал ему, что, если он обратится в милицию, тебе кранты. Мы никак не могли решить, верить ему или не верить. И вот собирались все-таки не поверить, но тут такое произошло! Я потом тебе расскажу. Но что случилось, Ольга? Почему ты на свободе? Ты сбежала?!

— Ах, Милка! Это большая человеческая драма! Так просто не расскажешь. Пойдем к тебе, тяпнем по маленькой…

Мила в ужасе отпрянула:

— Нет, дорогая, давай обойдемся без «тяпнем». И ко мне не пойдем. Лучше в какое-нибудь кафе.

— Только если ты заплатишь. Сумку у меня украли! Ту, двухцветную, с замочком-поцелуйчиком, помнишь? Мою любимую. Она стоила больше ста баксов!

— Считай, что дешево отделалась, — сказала Мила, потащив ее прочь от подъезда. — Уйдем отсюда поскорее.

Они спрятались в крошечном кафе на пять столиков, и Ольга первым делом потребовала у бармена за стойкой пачку сигарет. Придвинув к себе пепельницу, она принялась чиркать спичками, но, поскольку страшно нервничала, головки отламывались и разлетались в разные стороны, словно маленькие болиды. Наконец ей удалось поджечь первую сигарету, после чего последовала минута молчания. Пока сестрица наслаждалась куревом. Мила принесла поднос с кофе и ватрушками.

— Ах, я только сейчас почувствовала, что проголодалась! — воскликнула Ольга. Вообще-то аханье было не в ее стиле. Вероятно, на нее так подействовало похищение.

— Ну, теперь рассказывай поскорее! — потребовала Мила, расправляясь с первой ватрушкой. Когда она нервничала, то всегда старалась наполнить желудок пищей, чтобы не заработать гастрит.

— Мы с Николаем решили отправиться в ночной клуб…

— Это ты очень издалека начала, — перебила ее Мила. — Давай сразу по существу. Когда подъехала машина…

— Это тебе Николай рассказал про машину?

— Ну, да!

— Я не видела никакой машины. В тот момент я кружилась, раскинув руки, и представляла, что я лечу. Над головой было бездонное небо… И тут меня кто-то треснул по башке. Все. Я больше ничего не помню.

Мила застыла с недожеванным куском во рту.

— Как ничего? — даже рассердилась она. — А как ко мне приехала — тоже не помнишь?!

— Да нет, ты не поняла. Я, конечно, через некоторое время пришла в себя. Это было так… так… невероятно! — наконец подобрала она нужное слово. — Как в кино, ей-богу! Я чувствую, у меня все заклеено — глаза, рот, руки, ноги… Все! И кто-то — наверное, похититель, понимаю я, — разрезает на мне одежду острым ножом. Сверху донизу!

Мила проглотила остаток ватрушки и с ужасом поглядела на сестру;

— Так он что, оказался насильником?!

— Да нет, просто извращением, — махнула та рукой.

— Что же он с тобой сделал? — шепотом уточнила Мила.

— Раздел до трусов, привязал к дереву и смылся! — с ноткой обиды в голосе ответила та. — Можешь себе представить такое зверство? На улице страшный холод, я вся затвердела, словно пластилиновая ворона, и поняла, что приму смерть от переохлаждения. Не знала, где я. Подать голос не могла, только мычала.

— Куда он тебя увез? Где ты оказалась? — с замиранием сердца переспросила Мила.

— В лесу. В темном холодном лесу, — с надрывом ответила Ольга. — Это я узнала буквально через пять минут. На мое счастье, неподалеку от того дерева, к которому меня привязали, находилась деревня. А в этой деревне жил доктор. Он, Милка, так похож на тебя!

— Да? — с подозрением спросила та. — Чем же, интересно? Белокур и страдает целлюлитом?

— Нет-нет, он до первого снега собирает корешки, представляешь?

— Хочешь сказать, местный доктор отправился в лес копать корешки и наткнулся на тебя?

— Точно! Можешь себе представить сцену? Я, практически голенькая и беспомощная, мычу, мотаю головой! Доктор, когда увидел это, долго в себя прийти не мог.

— Это и есть большая человеческая драма? — осторожно уточнила Мила.

— Ну, что ты! Большая человеческая драма началась тогда, когда доктор меня расклеил — рот, нос, ноги… Знаешь, это была такая широкая клейкая лента. Но едва он только принялся за руки, появилась — кто бы ты думала? Его жена!

— В лесу?

— Именно что в лесу. Ну, не верила она мужу. Не верила, что он каждый день с огромным упорством собирает в лесу корешки. Заподозрила глупая баба, будто свидания у муженька. И решила за ним проследить. И надо же ей было выбрать для этого именно сегодняшнее число! В общем, я, синенькая от холода, словно баклажан, со все еще спутанными руками подпрыгиваю на месте, пытаясь согреться. Доктор сопит от напряжения, торопясь освободить меня от последних пут, и тут раздается истошный вопль, от которого у меня кровь застывает в жилах. Я спрашиваю: «Это что, местная собака Баскервилей?» Доктор отвечает: «Что-то вроде того. Это моя жена. Не обращайте внимания. Кажется, она немного расстроена». Не знаю, почему он сказал «немного». Я уверена, что от ее воплей в радиусе километра передохли все белки. По счастью, доктор успел освободить мне руки, прежде чем фурия бросилась на меня. Ну, я тебе скажу, это был бой! Тетка оказалась маленькой, но сильной. Если бы я вовремя не схватила ее за волосы, думаю, она прокусила бы мне живот. Ее зубы клацали в трех миллиметрах от моей печени!

— А доктор что? — с замиранием сердца поинтересовалась Мила. — Неужели не мог вмешаться?

— Он не знал, сколько времени я торчала возле этого дерева. Боялся, что если я сразу же не начну активно двигаться, то подхвачу воспаление легких. Это он уже мне потом объяснил, когда мы встретились во второй раз.

— Приятный человек! — с сарказмом заметила Мила.

— Доктор не продумал всего одной детали: как остановить собственную дражайшую половину. С меня уже пена падала хлопьями, когда он наконец посоветовал мне спасаться бегством. Женушка его оказалась хрома на правую ногу. Вероятно, он женился на одной из своих пациенток.

— И что ты?

— Что я? Я дернула прочь.

— Голая? — испугалась Мила.

— Зришь в корень. У доктора я из одежки ничегошеньки позаимствовать не успела. Но самое забавное было то, что я бежала, не оглядываясь. Я была уверена, что фурия гонится за мной по пятам. Мне даже казалось, что я слышу за собой ее дыхание! Увидев просвет среди деревьев, я рванула туда и очутилась на шоссе местного значения.

Ольга принялась раскуривать вторую сигарету от окурка предыдущей, втягивая щеки внутрь. Несмотря на ужасную одежду и растрепанную голову, выглядела она по-прежнему потрясающе. Жену деревенского доктора, в принципе, можно было понять.

— Так ты бежала практически голая по шоссе? — не поверила Мила.

— Чего ты удивляешься? Не могла же я по собственной воле снова свернуть в лес! Меня бы ждала там неминуемая гибель!

— Кто же тебя одел? — Мила подбородком указала на сестрицын наряд.

— Добрые люди, — повела бровями Ольга и, повесив сигарету на край пепельницы, взялась за свою ватрушку.

— Вижу, — с определенной долей сарказма заметила Мила, — что все добрые люди были мужчинами.

— Ну, это само собой разумеется. Возможно, какие-то женщины тоже хотели проявить отзывчивость, но они просто не успели.

— Ага! Мужики были проворнее.

— Так точно. На шоссе меня догнал местный автобус. Поскольку ходит он раз в четыре часа, народу в нем было набито предостаточно. Завидев меня, шофер не стал сигналить, а пристроился в хвосте и сбавил скорость. Вероятно, пытался сообразить, спортсменка я, нудистка или просто сумасшедшая. Потом решил, что это не его ума дело, и пошел на обгон. Ну, тут я проявила сообразительность. Закрыла лицо руками и сделала вид, что рыдаю. Автобус остановился, пассажиры высыпали наружу, а тут и доктор подъехал.

— Какой доктор? Тот, из леса?

— Ну, конечно! Не подумала же ты, что он позволил убежать голой женщине в неизвестность?

Положа руку на сердце. Мила именно так и подумала.

— Он меня одел, обул и привез в Москву. Кстати, очень обаятельный мужчина. Если бы я была одинока…

— Ольга, но ты не одинока, поэтому не отвлекайся.

— Не застав Николая, я позвонила тебе, но трубку никто не брал. Я подумала: вдруг ты в ванне или стираешь, и дернула прямо сюда.

— Ты с ума сошла? — удивилась Мила. — Как ты себе это представляешь: я узнаю, что мою сестру увезли неизвестные, и принимаюсь за стирку?

— Но я ведь не знала, что случилось с Николаем! — возразила Ольга. — Если бы он, допустим, тоже не вернулся домой, нас бы с ним хватились ой как не скоро.

Ольга была права на сто процентов. Однажды она прямо с улицы увезла Николая за границу на уик-энд просто потому, что бедняжка заскучал. И при этом никого из родных не предупредила.

— Ольга, а зачем тебя похитили? — с тревогой в голосе спросила Мила. — С какой целью?

— Откуда мне знать? Я же тебе говорю: сначала меня лишили сознания, а очнулась я уже в лесу с заклеенными глазами.

— Это был здоровый мужик в бандане и кожаных штанах, — сообщила Мила то, что узнала от Николая.

Вполне оклемавшуюся Ольгу это сообщение, пожалуй, даже восхитило.

— Вот это да! — воскликнула она. — Могу себе представить, как чувствовал себя мой бедный муж!

— Он чувствовал себя отвратительно, — не погрешила против истины Мила.

— Не смотри на меня с таким подозрением. У меня нет знакомых парней, которые ходят в косынках и кожаных штанах. Я давно уже вышла из того возраста, когда тянет на молодых бандитов.

— По-моему, ты как раз в него только входишь. Сопляк Николай, можно сказать, — первая ласточка.

— Ой, Милка, а ты-то сама как неважно выглядишь!

— Еще бы, — скорбно ответила та. — Новости у меня ужасные. Сашу Листопадова убили. Прямо у меня в подъезде.

Ольга закрыла рот обеими руками.

— Когда? — наконец выдохнула она.

— Прямо сегодня.

— А милиция? Ты милиции все рассказала? — напряженным голосом спросила Ольга.

— Ничего не рассказала. Даже не знаю, что на меня нашло. Придумала, будто Листопадов за мной ухаживал. Недавно, мол; познакомились. Может быть, не надо было врать? И я все только усложнила? Но ведь, Ольга, если я начну громоздить правду, мне никто не поверит. Тут уже столько всего переплелось!

— Но Теперь тебя вообще некому защищать! — воскликнула Ольга. — Мила, это ужасно! Иди в милицию, пусть тебя даже арестуют на какое-то время, зато ты будешь в безопасности.

— Я сделала ставку на Глубоководного, — заявила Мила, с громким стуком бросив чайную ложечку в блюдце. — Хоть он и темная лошадка, но он мне нравится.

— Одной твоей симпатии недостаточно для того, чтобы защититься! Происходят убийства, Мила! Меня ведь тоже могли сегодня убить!

Мила побледнела, но ничего не ответила.

— Кстати, — перешла на более спокойный и мрачный тон Ольга. — Почему же меня все-таки не убили? Если похититель рассчитывал на то, что я замерзну и умру, то он здорово рисковал, выбрав дерево, которое растет так близко к дороге и к деревне.

— Может быть, он не знаком с местностью? — предположила Мила.

— Ну да! Говоришь, это огромный детина? Мог бы занести меня поглубже — десять минут хода, — и все!

— Думаешь, он хотел, чтобы тебя нашли?

— Ничего конкретного я не думаю. Потому что не вижу во всем этом смысла.

— Но какой-то смысл есть! — горячо возразила Мила. — Просто так людей не хватают на улицах.

— Кстати, — спохватилась Ольга. — Надо позвонить домой. Вдруг Николай уже объявился? Он ведь продолжает переживать.