Невеста из коробки Куликова Галина

Глава 21

Ольга действительно не стала сердиться. Она быстро уложила Милу в кровать и убежала согревать постель Николаю. Да и утром, раскрыв глаза, Мила увидела сначала не ее, а маму, которая уже соорудила на голове сложную прическу и накрасила губы.

— Милочка! — сообщила она. — У нас в доме кто-то гавкает. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

— Да, мамочка, это овчарка, она поживет у меня несколько дней. Ее зовут Муха, и с ней, наверное, надо погулять, чтобы она перестала лаять.

— Ладно, я скажу папе, — кивнула мама, ни капли не обеспокоившись. — Надеюсь, она не кидается на прохожих?

— Если честно, мамочка, я просто не знаю. Но на тумбочке лежит поводок, поэтому папа может пристегнуть Муху и не давать ей ни на кого кидаться.

Вслед за мамой в спальне наконец появилась Ольга в шикарном пеньюаре.

— Извини, — сказала она, — что я ночью не смогла тебя расспросить: накануне мы с Николаем были в гостях и очень устали. Поваляемся еще минут сорок. Если хочешь, подожди нас завтракать.

Мила слышала, как родители посюсюкали над Мухой и, пристегнув ее к поводку, куда-то ушли. Понежившись минут десять, Мила вылезла из постели и, прихватив полотенце, отправилась в ванную. Из-за того, что она шла босиком, шагов ее слышно не было. Вероятно, именно поэтому торчавший в коридоре Николай ничего не услышал. Прежде чем сделать поворот, Мила остановилась поправить волосы, и тут увидела спину Ольгиного мужа. По его поведению она сразу поняла, что он занят чем-то особенным. Чем-то, что он хотел бы скрыть от других.

Мила тут же спряталась за угол и осторожно высунула голову. Николай открыл встроенный шкаф, в котором хранилась старая верхняя одежда, вышедшие из употребления зонты и сумки. После этого встал на цыпочки, пошарил рукой по полке справа и вытащил из-за шерстяного шарфа пузырек. Открутил крышку, достал оттуда что-то неразличимое глазу и, закинув в рот, быстро проглотил. Потом спрятал пузырек обратно и хотел было уже закрыть шкаф, когда шарф неожиданно упал на пол. Причем упал с глухим стуком, как будто в нем было что-то тяжелое. Николай наклонился, чтобы водворить его на место, потянул за один конец, шарф развернулся, и из него на пол выпала Ольгина сумочка. Та самая сумочка, которую у нее украли при нападении. Та самая, о которой она так сожалела, — с замком-поцелуйчиком.

Николай повертел головой по сторонам, и Мила была вынуждена на какое-то время убрать свой нос, чтобы тот не попал в поле его зрения. От избытка чувств она закусила косточку указательного пальца. Когда Николай удалился и дверь спальни захлопнулась за ним, Мила рванула к шкафу и убедилась, что ей ничего не почудилось. Сумочка была там, но Мила не стала громко кричать и требовать правосудия. Надо сначала все рассказать сестре, чтобы можно было схватить негодяя на месте преступления. Неужели он в сговоре с бандитами? А пузырек? Может быть, именно там находится тот наркотик, поисками которого так озабочены братья-обманщики? Мила уже не сомневалась, что никакие они не Глубоководные. Только теперь она ощутила, что от этой фамилии за версту несет водевилем.

Откопав на полке пузырек, Мила с превеликой осторожностью открыла его и, заглянув внутрь, увидела, что он доверху наполнен большими белыми таблетками без запаха. Подозрительным казалось то, что сам пузырек был без опознавательных знаков — на нем не было ни маркировки, ни этикетки, ничего. Мила осторожно вытряхнула одну таблетку на ладонь и опустила ее в карман халата. Потом возвратила пузырек на место и отправилась в душ. Через пятнадцать минут свежая, но мрачная, она уселась за кухонный стол и принялась шумно отхлебывать кофе из кружки.

Ольга с Николаем появились гораздо позже. Ольга была румяная, томная и пахла маслом для растираний. Впрочем, она тотчас же потянулась за сигаретами, и приятный аромат был задушен на корню.

— Сначала бы тебе стоило поесть, дорогая, — не слишком настойчиво посоветовал Николай. В отличие от жены он выглядел бледным и нервным.

Мила уставилась на него вприщур, не в силах сдержать эмоций. Ольга стукнула ее ногой под столом и прошипела:

— Опять начинаешь? Прекрати!

— Нет-нет, что ты! Просто мне показалось, Николай чем-то страшно расстроен.

— Она права, — неожиданно ответил Николай, глядя куда-то в сторону. — Я расстроен.

— Еще час назад я бы сказала, что у тебя отличное настроение, проворчала Ольга.

— С тех пор кое-что произошло.

— Что же? — хихикнула глупая Ольга. — Ты отлучился из спальни всего на пять минут…

— Вот тогда и произошло, — пожал плечами Николай, по-прежнему избегая смотреть сестрам в глаза. — Я кое-что нашел.

Мила мгновенно выпрямилась, словно ее ударили между лопаток, Ольга же легкомысленно переспросила:

— Нашел? Что же? Кошелек?

— Я нашел, Ольга, твою сумочку. Ту, которую у тебя якобы украли во время похищения.

«Господи, да он не виноват!» — про себя воскликнула Мила, не зная, то ли сердиться, то ли радоваться. С одной стороны, надо было радоваться, потому что Ольга любила этого засранца и была бы просто раздавлена, окажись он мошенником. С другой стороны, Мила уже прикидывала, как половчее сдать Николая милиции, чтобы все дело, закрученное вокруг нее, начало стремительно раскручиваться в обратную сторону. И вот, пожалуйста, такая досада — не виноват.

— Я полез в старыми шкаф в коридоре, — зачастил Николай.

— Зачем это? — нахмурилась Ольга, сделавшаяся чертовски подозрительной с того самого вечера, как Мила во всеуслышание объявила о ее возрасте.

— Вспомнил, что у меня в кармане дубленки завалялись ментоловые леденцы. В горле запершило.

Мила засунула руку в карман халата и потрогала таблетку. Леденцы, как же!

— Ты не простудился? — заволновалась невнимательно слушавшая Ольга. По крайней мере, смысл сообщения о сумке до нее пока что не дошел.

— Так вот, когда я открыл дверцу шкафа, — мрачно продолжил Николай, — на меня сверху упал шарф. В него что-то было завернуто.

— Клад! — весело воскликнула Ольга, облизывая пальцы после очередного кусочка сладкого.

— Нет, дорогая, я же сказал: это была твоя сумочка. Та, с которой ты отправилась в ночной клуб.

— Прости? — растерялась Ольга, сообразив наконец, что легкий тон здесь совершенно неуместен. — Моя сумочка? С замком-поцелуйчиком?

— Она самая, двухцветная, твоя любимая.

— Но как она оказалась в шкафу?

— Понятия не имею.

— Из нее ничего не пропало?

— Я не стал смотреть, решил сначала поделиться информацией с вами обеими.

— Но почему же ты так долго молчал? — вознегодовала Ольга.

— Ну, у тебя было прекрасное настроение, — смутился Николай. — Не хотелось портить его внезапно, без подготовки. Сейчас ты, по крайней мере, выкурила свою первую сигарету…

Ольга вскочила с места и метнулась в коридор. Мила и Николай без спешки последовали за ней. Оба точно знали, что там увидят.

— Все на месте! — воскликнула Ольга, ожесточенно копаясь в сумочке. — Документы, деньги — все тут! Совершенно удивительный случай. Уникальный. Как сумочка попала в наш шкаф?

— Давай спросим у мамы, — предложила Мила. — Может быть, в доме побывал кто-нибудь посторонний?

Мама с папой и собакой как раз возвратились домой. Первой в квартиру влетела грязная и, судя по всему, голодная Муха. Она, скользя, пробежала по паркету и, скрывшись в кухне, чем-то зачавкала.

— У тебя совершенно невоспитанная собака! — заявил папа, возмущенно всплескивая руками.

— Я знаю, но особо не переживаю, потому что она не моя.

— Но тебе пойдет только в плюс, если ты ее воспитаешь! — Папа, как всегда, был уверен, что воспитание — самая прогрессивная деятельность на свете.

Мила поспешно пообещала вплотную заняться Мухой, папа удовлетворился и, с тревогой поглядев на Николая, удалился в кабинет с пачкой свежих газет в руках. Мила поняла, что, выпрашивая деньги на пластическую операцию, Ольга слегка сгустила краски.

После того как папа ретировался, они с Ольгой вдвоем набросились на маму с расспросами.

— Да-да, — сказала мама. — Я что-то такое припоминаю.

Через десять минут выяснилось, что в доме за последнее время перебывала куча посторонних людей. Заходил почтальон, который принес посылку от тети Марины из Самары, дети, собиравшие деньги на корм голодающим пони, агитаторы от ЛДПР, электромонтеры, снимавшие показания со счетчика, а также подростки, сочувствующие неоиндуистской группе трансцендентальной медитации Махариши Махеш Йоги, предлагавшие фрязинские кексы, изготовленные на предприятии ЗАО «Махариши продактс».

— Преступник мог подсунуть сумочку детям, — решила Мила, после того как мама призналась, что все вышеперечисленные личности заходили внутрь квартиры и провели некоторое время в коридоре, в непосредственной близости от шкафа, где была сделана находка. — За мороженое, за копеечное вознаграждение они вполне могли согласиться подложить безобидную вещь в чужую квартиру. Ведь это не бомба какая-нибудь. Возможно, тот тип в бандане придумал для детей весьма правдоподобную историю. Я уже и сама насочиняла их целую дюжину.

Дело о похищении Ольги действительно выглядело ужасно загадочно и не поддавалось никакому объяснению. Даже буйной фантазии Милы не хватило на то, чтобы придумать для него обоснование.

— Нет-нет, все последние события как-то взаимосвязаны, — сказала она, сжимая виски ладонями. — Когда мы наконец узнаем правду, все покажется нам таким простым, уверяю тебя!

— Но когда мы узнаем эту правду? — печально спросила Ольга.

— Я ведь еще не рассказала тебе кое-что о нашем так называемом частном детективе, — ошарашила ее Мила, когда Николаю наконец надоело сидеть с ними на кухне и дышать сигаретным дымом. — Этот Константин Глубоководный — просто самозванец. И вообще ни на кого не работает.

Мила принялась увлеченно рассказывать сестре о том, что случилось ночью и как она подслушала беседу братьев-обманщиков.

— Но Мила! — возопила Ольга, двумя руками отпихивая Муху, которая собиралась полакомиться окурками из пепельницы. — В таком случае выходит, что с тех пор как в тебя стреляли, дело не продвинулось вперед ни на миллиметр!

— Выходит, так, — подтвердила та.

— В таком случае ты все в той же опасности! Это ужасно. Надо срочно что-то делать!

— Мы пришли к тому, с чего начинали, тебе не кажется? — спросила Мила.

— Кстати, — спохватилась Ольга. — А Орехов что, не проявлял себя?

— Ну как же? После того как ты его накрутила, он явился ко мне, исполненный скепсиса, и сообщил о том, что ты вынудила его принять участие в моей судьбе.

— И ты его выставила, — тоном утверждения сказала Ольга.

— Естественно. Саша Листопадов в тот момент был жив, и я не чувствовала себя беззащитной.

— Но все-таки этот Константин не такой поганец, как может показаться на первый взгляд! — внезапно сказала Ольга. — Он нашел для тебя человека…

— И его убили, Ольга!

— А он не собирается заявить в милицию, ты не в курсе? Все-таки, думаю, он должен испытывать чувство вины…

— Как ты считаешь, мне стоит сказать ему, что я все знаю о нем и его брате?

Ольга пожала плечами.

— Я бы на твоем месте спряталась. В том числе и от братьев тоже. Поезжай, дорогая, к Орехову.

— Мы ведь его тоже подозреваем! — попеняла Мила.

— Да, конечно, но не будет же он расправляться с тобой в тот момент, когда ты станешь у него прятаться?

— Почему? Устроить несчастный случай с феном в ванной комнате — пара пустяков для такого рискового человека, как Илья.

— Я позвоню ему и скажу, что ты едешь, — решительно поднялась Ольга. — Он не посмеет даже пальцем тебя тронуть.

— И ты вот так просто, допуская, что Орехов — убийца, отправляешь меня к нему? — не сдержала возмущения Мила. — Вместо того, чтобы умолять меня остаться?

— Хочешь правду? — спросила Ольга, напряженно глядя на свои тапочки.

— Разумеется.

— После того случая на дне рождения прадедушки я не хочу, чтобы ты слишком долго находилась с Николаем под одной крышей.

— Что я слышу?! — закричала возмущенная Мила. — Я — в опале?! Из-за этого… этого… Ты?! Меня?! Отсылаешь прочь?! А этот…

— Кто-то недавно потрудился напомнить «этому», что мне сорок шесть лет, — ехидно сказала Ольга. — Ты моложе меня и гораздо свежее. Не хотелось бы стать свидетельницей томных взоров, которые мой муж будет бросать в твою сторону.

— Пусть только попробует бросить, — пробормотала Мила с угрожающей интонацией в голосе.

Ольга, не слушая ее, направилась к телефону, попутно наступив Мухе на хвост. Муха гавкнула, и Ольга едва не свалилась на пол от неожиданности.

— Кроме того, у тебя теперь есть собака! — обрадовалась она внезапно пришедшей в голову мысли. — Когда будешь у Орехова, давай ей пробовать каждое предлагаемое тебе блюдо.

— Да если Муха по моей милости отравится, Гаврик меня распнет, — рассердилась Мила. — Нет уж, лучше сразу отравлюсь я! Впрочем, у этого существа луженый желудок. Я сама видела, как она съела винную пробку, три окурка и полиэтиленовый пакет из-под скумбрии. Думаю, яд проскочит через нее, словно кусок масла.

Глава 22

Тем не менее ближе к вечеру она уже стояла на лестничной площадке новой квартиры Орехова и переминалась с ноги на ногу. Это стояние могло бы надолго затянуться, если бы не Муха, которой надоело бездействие. Она принялась бегать по лестничной площадке и подавать голос. Испугавшись, что сейчас отовсюду повылезают соседи. Мила вздохнула и решительно нажала на кнопку звонка. Леночка Егорова сказала, что у Орехова с его Гулливершей произошла какая-то ссора. Можно надеяться, что он один и приютит «все еще жену» на пару-тройку дней.

Когда Орехов открыл дверь и увидел за ней Милу, на лице его мелькнул ужас, который, впрочем, почти мгновенно сменился брезгливым изумлением.

— Это снова ты?! — воскликнул он, отступив на шаг в глубь коридора.

— Кажется, я здесь первый раз, — обиделась Мила. — Что значит это твое «снова»?

— То и значит, что, договорившись о разводе, супруги имеют право на личную жизнь, — отрезал Илья. — Я же постоянно решаю твои проблемы.

— Решаешь? — взревела Мила, оскорбленная до глубины души. — И сколько же моих проблем ты уже решил?

Муха, растревоженная их возбужденными голосами, громко гавкнула, потрясла годовой, потом почесала задней ногой свой живот и, уставившись на Орехова, грозно заворчала.

— Зачем ты привела с собой чертову собаку? — рассердился тот, непроизвольно прикрываясь дверью.

В этот момент из глубины квартиры до них донесся раздраженный вопрос:

— Любимый, кто там? Куда ты пропал?

Мила еще не успела опознать этот голос, как его обладательница сама появилась за спиной Орехова.

На ней была шелковая «двойка» — широкие брюки и халат канареечного цвета, который, как про себя отметила Мила, ее, безусловно, старил.

— Леночка? Егорова? непроизвольно воскликнула она, с невероятным изумлением наблюдая за тем, как эта самая Леночка жестом собственницы положила руку с грязными ногтями на плечо Ильи. — Какого…

Мила была потрясена. Илья никогда не жаловал Леночку. За глаза он называл ее грязнулей и пачкулей, а также «волкодавкой», имея в виду скрытые черты характера. Неужели все изменилось так быстро? Достаточно было Леночке захотеть…

— Ах, так вот зачем ты приходила на самом деле! — воскликнула Мила, поведя бровью. — На самом деле тебя интересовал не твой муж, а мой. И мои планы относительно него.

Орехов потрясенно взглянул на Леночку. Вероятно, он даже представить не мог, что она побывала у его жены.

— По крайней мере, я поступила честно, — пожала плечами та. — Я открыто спросила у тебя, собираешься ли ты разводиться. По всему было ясно, что к Илье ты никогда не вернешься. Что он тебе больше не нужен.

«Тактическая ошибка, — злорадно отметила Мила. — Орехову подобное слышать неприятно. Это написано у него налицо». Впрочем, он довольно быстро взял себя в руки.

— Вы что, собираетесь обсуждать меня в моем же присутствии? — с иронией спросил он. — Может быть, отложите это приятное занятие?

— Пусть она подождет тебя в кровати, — мрачно сказала Мила. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— У Ильи от меня нет секретов, — промурлыкала Леночка и потерлась головой о плечо Орехова.

Миле это не понравилось. Мухе почему-то тоже. Она заворчала и задрожала верхней губой, показав зубы.

— Какая неухоженная собака! — презрительно скривившись, заметила Леночка.

— То же самое она могла бы сказать о тебе! — парировала Мила, выразительно уставившись на ее ноги.

На носке, который выглядывал из тапочки, зияла круглая дырка.

Леночка фыркнула и, пошевелив оголившимся пальцем, наконец отлипла от Орехова и уплыла куда-то в глубину квартиры.

— Забавно, — сказала Мила светским тоном, — как быстро у людей меняются вкусы.

— Мои вкусы неизменны, — парировал Орехов. — Просто теперь нет надобности их скрывать.

— Значит, ты всегда был без ума от Леночки, а мне вешал лапшу на уши только для того, чтобы польстить моему самолюбию?

— Что-то вроде того.

— Ну, ладно. В связи с тем, что я тут увидела, разговор потерял всякий смысл. Прощай, Илья. Да, кстати, — внезапно вспомнила она, останавливаясь на ступеньках совершенно в духе лейтенанта Коломбо. — А вы с Леночкой не боитесь афишировать свои чувства? Ведь дело Егорова еще не закрыто? Что, если милиция подумает, будто бы вы убили его, чтобы соединить свои судьбы? Возможно, и с деньгами у тебя не слишком плохо потому, что доля Егорова вовсе не уплыла? А инвестор Дивояров — это так, ширма?

— Дура! — выплюнул Орехов. — Придерживай язык, поняла? Чтобы, кроме меня, этого бреда никто не слышал!

— Хм, — сказала Мила. — Меня настораживает твоя реакция.

Она взяла Муху за ошейник и гордо начала спускаться вниз. Уже на первом этаже она поняла, что дверь квартиры Орехова так и не захлопнулась. Что, если он до сих пор в шоке?

Из машины, дежурившей напротив подъезда Милы, выпрыгнул Алик Цимжанов и окликнул:

— Милочка! Радость моя! Подожди!

Мила, которая каждую секунду ожидала пули, ножа или удушения, подпрыгнула от неожиданности и рассерженно осадила его:

— Алик! Будь же менее экспансивным, тогда, может быть, Софья успокоится сама по себе. Кстати, как она?

— Обошлось, — выдохнул Алик, жадно разглядывая Милу. — В последнее время ты выглядишь просто потрясающе!

— Это что, издевка? — мрачно спросила она.

— Ничего подобного. Пусть ты менее ухожена, но в тебе с некоторых пор горит жаркий огонь, который воспламеняет меня.

— Алик, зачем ты приехал? — с подозрением спросила Мила. — Если тушить горящий внутри тебя пожар, то я пас.

— Нет-нет, Милочка, я приехал попрощаться. Мы с Софьей уезжаем на месяц в Египет.

— Разве можно выдержать месяц на такой жаре?

— Ну, мы собираемся поселиться в отеле, — пояснил Алик. — В отелях имеются кондиционеры и холодильники, которые делают лед.

— Чудесно. Я должна порадоваться за вас?

— Как ты не понимаешь? Я приехал сообщить, что тебе больше не о чем волноваться!

— В каком смысле? В том, что ты увозишь Софью и мне не нужно беречь лицо?

— Нет-нет, поразмыслив, я пришел к выводу, что кто-то охотится за нами, за нашей семьей. Меня хотели застрелить на балконе редакции, и тот же человек напал на Софью в лесу. Человек в черном. Ты же тут совершенно ни при чем.

— Прости, но кто тогда душил меня ночью? — рассердилась Мила. — Кто подсыпал поганок в овощную смесь, хранившуюся в моей морозильной камере? Кто убил Сашу Листопадова?

— Ах, да, действительно, ты ведь рассказывала мне по телефону. Но в любом случае тебе будет легче. Поскольку это другой убийца, — уверенно заявил Алик. — Какой-то совсем другой. Не мой. То есть не наш с Софьей. Возможно, просто такое совпадение: что одновременно твои враги захотели прикончить тебя, а мои вознамерились расправиться со мной и Софьей. И из-за того, что все так совпало, ты и запуталась. Попробуй исключить человека в колготках на голове из своей схемы, и ты увидишь, как все здорово упростится!

Подбежавшая Муха принялась с остервенением нюхать брючину Алика. Тот занервничал и раздраженно сказал:

— Фу! Фу, псина!

— Что-то у меля в голове ничего не упрощается, — призналась Мила. — Но я, так и быть, обдумаю твою версию.

— Но это еще не все. Милочка!

— Не все?

— Надеюсь, что, когда мы возвратимся из Африки, ситуация утрясется и мы наконец сходим с тобой в ресторан. Я просто сплю и вижу…

— Знаешь, Алик, — сказала Мила, которой постоянный риск развязал язык. — Если бы ты действительно «спал и видел», то взял бы в Египет меня. И уберег бы от опасности, и выразил свои чувства.

— А как же Софья? — остро глянув на нее, спросил тот.

— Софья осталась бы дома. Ты мог бы соврать, что едешь в длительную командировку в Набережные Челны или что-нибудь в этом роде. Вот это был бы поступок рыцаря. А ты поступаешь, как свинья.

— То есть ты мне отказываешь? То есть, когда я вернусь, ты не пойдешь со мной в ресторан и все прочее?

— В ресторан, может быть, пойду, — ответила Мила. — А про «все прочее» можешь забыть навсегда,

— А если я буду ухаживать за тобой? — интимно понизив голос, спросил Алик. — Ты не прогонишь меня?

— Посмотрим, — неопределенно ответила Мила, вспомнив о гонорарных ведомостях, которые подписывал Алик. — Надеюсь, тебе доведется действительно поухаживать за мной, а не за моей могилкой.

— Ах, ну что ты такое говоришь? — воскликнул Алик, делая вид, что речь идет о каком-то пустяке. — Кстати, почему бы тебе не съездить к сыну в Германию? Тоже своего рода страховка. Твой муж вряд ли будет против.

— Если ты пришел, чтобы дать мне бесплатный совет, то я в нем не нуждаюсь.

— Гав! — громко сказала Муха, усевшись возле ее ног и подозрительно глядя на Алика.

— Чья это псина? — спросил тот, озираясь по сторонам. — Она испытывает ко мне повышенный интерес.

— Псина моя. И это не интерес, а подозрение в твоей благонадежности. Так что не будем целоваться на прощание даже символически. Иначе я за нее не ручаюсь.

Алик отступил на несколько шагов и вынужденно улыбнулся:

— Дорогая, я надеюсь, поразмыслив, ты поймешь все правильно.

— Алик, мы знакомы с тобой столько лет, сколько я себя помню. Я тебя понимаю правильно с первого раза. Ты меня, надеюсь, тоже.

Алик мгновенно помрачнел.

— Возможно, я принял неверное решение, — пробормотал он. — Можно, я позвоню тебе позже?

— До Африки или после?

— Твоя ирония меня ранит.

Муха склонила голову набок и вывалила язык.

— Мне кажется, она приглядывается к твоим штанам, — предостерегла Мила. — Садись поскорее в свой автомобиль.

— Мне не хочется расставаться вот так.

— Но это ты сам придумал расставаться, — не стала утешать его Мила. На нее напала мстительность. Ей хотелось, чтобы другие тоже чувствовали себя плохо.

Когда Алик уехал, Мила впустила Муху в подъезд. Та очень быстро обнаружила Бориса и прижала его к замаранной непристойными надписями стене.

— Нас с братом завтра с утра вызывают в милицию по поводу Саши Листопадова, — сразу же сообщил он, вжимаясь в стену лопатками. — Значит, вы просите не рассказывать всю, правду?

— Как ваша настоящая фамилия? — мрачно спросила Мила.

— Глубоковы мы. Борис и Константин. И стою я здесь, чтобы предупредить о том, что в вашей квартире засел тот тип, который изображает из себя неимущего ученого, Гуркин. Константин навел о нем справки. Все точно: он живет в достатке, ваш Гуркин. Константин хотел прижать его к ногтю, но я не разрешил. Думаю, за ним стоит понаблюдать попристальнее, прежде чем выкладывать карты на стол. Лучше пусть он думает, что вы ничего не знаете о его настоящей жизни. Так будет легче подловить его на чем-нибудь.

— Хорошо-хорошо, — успокоила его Мила, оттаскивая возбужденную Муху. — Вот только как он попал внутрь? Я ведь ключей ему не выдавала! Это что-то новенькое…

— Вы собираетесь ночевать дома? — поинтересовался Борис, с тревогой глядя на Милу.

— Да. Только не вздумайте сидеть в подъезде. Если еще и вас убьют…

— Но… — попытался возразить Борис, хлопая честными глазами.

— Я все про вас с братцем знаю. Мы с Асей довольно долгое время провели на балконе и все-все слышали. И про дедушку, и про наркотик, и про незнакомца. Ох, ну и здорово же вы сбили меня с толку! Чего только я про вас не думала!

— Мы не желали вам зла, — скромно потупился Борис.

Муха плотоядно облизнулась, глядя на его смущение.