Невеста из коробки Куликова Галина
— Ну, вина на вас, безусловно, есть, — сварливо сказала Мила. — Вы меня обнадежили! Я ведь ждала результатов профессионального расследования.
— Э-э-э… — промямлил Борис, не поднимая глаз.
— Ладно-ладно, — сказала Мила. — На первый раз прощается. Но теперь-то мне что делать? Ума не приложу!
— Мы с Константином как раз сейчас собираемся обсудить этот вопрос.
— Обсуждайте, — разрешила Мила. Она считала, что эти двое несут за нее определенную ответственность.
— Но вам точно никто не звонил? И никому из ваших знакомых ничего не просил передать? — уцепился за нее Борис, стараясь не глядеть на возбужденную Муху.
— Ни-че-го, — по слогам ответила ему Мила. — И вообще я думаю, что тот таинственный тип, который заключил сделку с вашим дедушкой, просто-напросто надул его с телефоном. Может быть, он вообще назвал ему первые пришедшие в голову цифры?
— Но зачем?! Сначала он обрывает с дедушкой контакты, а потом оплачивает его лечение в европейской клинике? Вы представляете, какие это деньги?
— Ну… Может быть, ему дорог ваш дедушка, и он имеет на него виды, но себя раскрывать не хочет? Что ему мешает поддерживать с вашим дедушкой одностороннюю связь?
— Да, это так, — согласился Борис, стряхивая со своего ботинка хвост разлегшейся на площадке Мухи. — Но разве не подозрительно, что как раз в это время вокруг вас началась какая-то возня?
— Не просто возня! Убили двух человек. Толика Хлюпова, на месте которого должна была быть я, и Сашу Листопадова, который меня охранял!
— Не понимаю, — пробормотал Борис. — Допустим, вас прикончили… — Мила вздрогнула. — Ну, это всего лишь предположение, — поспешно добавил он. — Кто и что от этого выгадал? При чем здесь наркотики? Наш дедушка? Для кого вы являетесь помехой? Может быть, вы знаете что-нибудь эдакое? Какую-нибудь страшную тайну?
— Я ничего не знаю, факт. И, кроме всего прочего, это не тема для обсуждения в подъезде.
— Значит, завтра в милиции мы с Константином должны подтвердить вашу версию о том, что Листопадов был вашим сердечным другом? — перескочил на другое Борис.
— Да-да, прошу вас! Боюсь, что если сейчас вывалить на милицию весь этот ушат грязи, они запутаются и заподозрят меня.
— Пожалуй, — согласился Борис. — Но что вы думаете делать дальше? Судя по всему, вас совершенно точно решили прикончить. Вы, да и мы с Костиком, не можем так просто ждать несчастья! Что мы будем делать, оказавшись с вашим трупом на руках?
— Пошли вы к черту! — рассердилась Мила. — Придумайте что-нибудь сами, в конце-то концов! Муха, вставай. Если придумаете, — на секунду обернулась она, — не забудьте сообщить мне.
Она начала засовывать ключ в замок, но дверь не открывалась.
— Кто там? — послышался через секунду взволнованный голос Гуркина.
— Я, кто же еще? — буркнула Мила, пристально наблюдая за тем, как Борис поднимается по лестнице наверх.
— Здравствуй, Тыквочка! — на пороге стоял взъерошенный Андрей. — Ой, собака! Откуда она?
— Соседская. Выдана мне напрокат для защиты от злоумышленников.
Мила окинула Андрея оценивающим взглядом. Да, на нем простенькая рубашка и джинсы, и выражение лица совершенно стандартное. Почему это ей прежде казалось, что Гуркин выглядит жалко? Наверное, это она сама себя накрутила. Жалость — самая худшая спутница женщины. Из одной только жалости женщина может наделать таких глупостей, совершить столько непоправимого!
— Как ты попал в квартиру? — спросила она гораздо жестче, чем рассчитывала.
Гуркин захлопал глазами и растерянно ответил:
— Ты же сама мне дала ключи! После дня рождения прадедушки…
Он суетливо полез в карман куртки и добыл связку, которая раньше принадлежала Орехову. Мила узнала ее по брелоку в виде крошечного автомобиля.
«Значит, Илья не соврал, — подумала Мила. — Ключи болтались где-то в квартире. Но зачем я вдруг вручила их Гуркину? Я ведь не хотела! И мое подсознание не хотело! Что, если Андрюша врет? Он сам мог найти ключи и присвоить их, а потом свалить все на меня, пьяную. Может, он пользуется этими ключами уже давно? И без моего ведома проникает в квартиру? Спрятал здесь наркотики, например? Звонит по телефону…»
— Что ты делал здесь один? — спросила Мила, скидывая обувь и проходя прямо в комнату. Она осматривала обстановку со всей пристальностью, на которую была способна. Муха последовала за ней и принялась обнюхивать мебель, словно тоже прониклась подозрительностью.
— Я? Да ничего… — растерялся Гуркин. — Сидел… Читал… Лежал… У меня сегодня присутственный день, — осторожно напомнил он. — Ну… В том смысле, что я должен был прийти.
— Кофе будешь?
— Нет-нет, я сыт.
— И сыт, и пьян, выходит, — пробормотала Мила. — Ну, ладно, лежи дальше. А я на кухню.
Когда Мила доставала из сумочки кошелек, чтобы проинспектировать свои финансы. Муха неожиданно взволновалась и начала совать свой мокрый подвижный нос прямо внутрь сумки.
— Ну, что тебе, что? — нетерпеливо спросила Мила, раскрывая сумочку пошире и позволяя овчарке обнюхать все как следует.
Муха заскулила и попыталась ухватить зубами свернутый комочком носовой платок.
— Ах, вот что тебя так заинтересовало! — воскликнула Мила, вспомнив, что в платок она завернула ту самую таблетку, которую стащила из пузырька Николая. — Интересно…
На взгляд Милы, таблетка ничем не пахла. Тем не менее Муха волновалась все сильнее. Она тихонько повизгивала и скребла лапой линолеум.
— Что ж, — сказала Мила, отламывая от таблетки половинку. — Если Николай жив, значит, и для тебя это не смертельно. На-ка, съешь.
Мила протянула кусок таблетки на ладони Мухе. Та мгновенно слизнула «угощение» и, облизнувшись, уставилась Миле в лицо.
— А все! — заявила та. — Вторую половинку я приберегу. А чуть позже покормлю тебя чем-нибудь более подходящим для такой большой собаки. Лежать!
Муха послушно легла, однако через некоторое время выскользнула из кухни, и тут же послышался негодующий крик Гуркина:
— Тыквочка! С собакой что-то странное!
Мила вбежала в гостиную и увидела, что Муха и в самом деле ведет себя нетривиально. Она лежала на спине и каталась с боку на бок, свесив язык с одной стороны рта. Время от времени она разевала рот и издавала длинные мяукающие звуки.
— Муха! — позвала Мила:
— Ужинать!
Муха не обратила на нее никакого внимания. Мила принесла в комнату кусок фарша и принялась тыкать ей в нос. Фарш не произвел на собаку никакого впечатления.
«Вот оно! — подумала Мила, холодея сердцем. — Николай тайком поедает какую-то „дурь“, несомненно. У собачки всего от полтаблетки поехала крыша».
— Мы сегодня никуда не пойдем? — спросил Гуркин, покачивая ногой в жутком десятирублевом носке.
«Интересно, как он ухитряется так классно перевоплощаться? Ничего не забыть, проверить каждую мелочь… Зачем?» Это «зачем» витало в воздухе, покуда Мила допивала свой кофе.
— Тыквочка! — снова раздался из комнаты визг Гуркина. — Она хочет меня съесть!
— С чего ты взял? — крикнула Мила, неохотно поднимаясь.
— Она ко мне принюхивается!
Гуркин лежал на диване, замотанный в плед. Муха взгромоздилась сверху и жарко дышала ему в лицо, время от времени облизывая ему нос.
— Она такая тяжелая, Тыквочка! — простонал Гуркин. — Кроме того, не могу сказать, что я страшно люблю собак. Отзови ее!
Мила принялась звать Муху, но та плевать на нее хотела. Она продолжала усердно вылизывать Гуркина и даже ухом не повела.
— Тыквочка! Позвони ее хозяевам! Пусть они ее уведут!
— Вот еще! — рассердилась Мила. — Тогда я опять останусь без охраны.
— Тыквочка, предприми какие-нибудь меры!
— Послушай, может быть, ты ел что-нибудь особенное? — предположила Мила. — Что-то, чего собачке тоже хочется попробовать?
— По этому поводу она собирается залезть мне в желудок? Я ничего не ел, убери ее!
— Если я ее разозлю, она тебя укусит, — с сомнением проговорила Мила. — Ну, ладно, рискнем.
Она обняла Муху за шею и потащила за собой. Та мешком свалилась на пол и снова принялась кататься по нему. Вскочивший Гуркин засобирался домой. Потом посмотрел на часы и тут же остыл.
— Пожалуй, я еще отдохну, — пробормотал он. — Не могла бы ты закрыть ее в ванной?
— Еще чего! Это же собака, а не черепашка! Кроме того, как же она будет меня охранять, если я стану держать ее в ванной?
— Но я же пока еще тут! Тебе нечего бояться!
— Разве ты готов сражаться не на жизнь, а на смерть?
— Зачем на смерть? — опешил Гуркин. — Тыквочка, ты не расскажешь мне, что происходите твоей жизни?
Мила и сама хотела бы это знать. Что происходит в ее жизни? В ней происходят ужасные вещи! Да и сам Гуркин был одной из тех загадок, которые ей хотелось бы разгадать.
— У меня кризис среднего возраста, — заявила Мила, вздернув подбородок. — Я ищу свое место в жизни.
— Но почему тебе для этого нужны собаки и телохранители?!
— Всякий кризис сопряжен с неприятностями, — пробормотала Мила и наклонилась к Мухе. — Кажется, она заснула.
Во сне собаку терзали какие-то демоны. Она скулила и вздрагивала всем телом, пугая Гуркина, который честно высидел положенное время на диване. Затем поспешно засобирался и, надевая куртку, все никак не мог попасть в рукава. «Он совершенно не похож на того человека, которого я видела в ресторане с блондинкой. Какое перевоплощение! Какой талант!»
— Ну, до встречи, Тыквочка! — робко сказал Гуркин, протискиваясь в дверь.
— До встречи! — откликнулась Мила, гадая, про себя, что она будет знать о нем к следующему разу.
«Кажется, дурацкой таблеткой Николая я усыпила собаку, — подумала она, трогая ногой Муху, которая в ответ на это приоткрыла один глаз и тихонько тявкнула. — Но не мог же муж Ольги с утра принимать снотворное?» Впрочем, Муха очень скоро пришла в себя и отправилась инспектировать мусорное ведро. Мила задумалась над оставшейся половиной таблетки и даже лизнула ее, на большее, впрочем, не отваживаясь. Скорее всего, это все же наркотик, и у овчарки в связи с его употреблением были собачьи галлюцинации.
Когда в квартире прозвенел нежданный звонок, Муха с лаем кинулась в коридор.
— Спокойно, собачка! — сказала Мила, оттесняя ее от двери, чтобы прильнуть к глазку. — Боже мой! Только этого мне еще и не хватало для полного счастья!
На лестничной площадке стояла Гулливерша Лариса. Вся ее поза выражала угрюмую решимость — руки засунуты в карманы плаща, голова опущена вниз, так, словно она собиралась бодаться.
Мила схватила Муху за ошейник и открыла дверь.
— Где он? — спросила Гулливерша, не поздоровавшись и даже не взглянув на большую собаку, рвавшуюся ее обнюхать. — Позовите его немедленно!
Мила мигом сообразила, кого она ищет, и поцокала языком.
— Какой пассаж! Илья смылся, не так ли?
— Позовите его, — с прежней настойчивостью потребовала Лариса, глядя на Милу сверху вниз.
— У меня для вас плохие новости, — радостно ответила та. — У Ильи новая девица! Поэтому здесь его, конечно, нет.
— Вы все врете! — рассердилась Лариса. — Какая девица, если он только что убежал от жены? От вас. Из-за меня, кстати, если вы забыли!
— Судя по всему, Орехов вступил в возраст, когда мужчины идут вразнос. Вчера — я, сегодня — вы, завтра — Леночка…
— Леночка? — недоуменно переспросила Гулливерша. — Какая, блин, Леночка?!
— Леночка Егорова. Знаете такую? Лично видела, как она терлась щекой о моего мужа, словно кошка о табуретку.
Лариса сильно побледнела и покачнулась на каблуках.
— Не советую вам падать, — заволновалась Мила. — Даже по диагонали вы не уместитесь на лестничной площадке. Пожалуй, вам лучше зайти. Я накапаю вам валерьяночки. Или плесну коньячку. Что вы предпочитаете?
— Воды! — попросила Лариса губами в перламутровой помаде.
Муха принялась вдохновенно обнюхивать Ларису. Когда та устроилась на табуретке, перегородив вытянутыми ногами всю кухню, Муха улеглась возле ее ступней и, наставив уши, преданно уставилась ей в лицо. «Красивая женщина способна покорить даже собаку!» — подумала Мила, а вслух сказала:
— Как получилось, что Илья бежал и от вас тоже?
— Н-не знаю, — пробормотала Лариса, осушая второй стакан воды. — Он не сообщил, что сбегает. Я думала, он у вас. Или что у них с Дивояровым снова какие-нибудь сбои. Думала, он сидит в Горелове и следит за тем, как Лушкин отлаживает оборудование. Этот их таинственный проект постоянно отвлекал Илью от нашей зарождающейся близости…
Мила прикрыла глаза, чтобы Лариса не заметила в них живого жадного блеска. Черт побери тайный проект! Вот это да. Надо вытрясти из Гулливерши все, что она знает. И при этом не заронить в ее душу подозрения. Может быть, стоит сделать вид, что она и так в курсе дела? Кстати, Лушкин — кто бы это мог быть? И что такое Горелово? Деревня? Несмотря на демократизм, Орехов никогда не любил подолгу оставаться за городом. Почему же затеял новый проект в какой-то деревне? Потому что он тайный? И его надо держать подальше от любопытных глаз?
А что, если этот новый проект как-то связан с наркотиком, изобретенным дедушкой братьев Глубоковых? Возможно, люди Орехова монтируют оборудование для производства новой партии? Мила вскочила и отвернулась к раковине, наливая в чайник свежую воду.
— Ну, — сказала она, радуясь, что Лариса не видит ее лица, — Горелово ведь не так далеко, чтобы не возвращаться на ночь в Москву! Сколько туда ехать, я не помню?
— На машине полчаса, — без выражения ответила Лариса.
— Ну, вот, полчаса. А если у него дел по горло, вы могли бы сами добраться на электричке и остаться на ночь.
— В доме Лушкина? — внезапно вознегодовала Лариса. — Ни за какие коврижки! Этот тип — типичный женоненавистник! Я все время боялась, что он меня отравит!
— Поганками? — не удержалась и спросила Мила.
— Ядом, ядом! Он настоящий маньяк.
«Веселенькое дело! — с изумлением и испугом подумала Мила. — Судя по всему, разгадка всех ужасов лежала у меня под носом! Только зачем Орехову или его подручному Лушкину меня убивать? Я ведь до сих пор ничего не знала об их новом предприятии. То есть вообще ничего. Даже не догадывалась. Чем же тогда я им так страшно помешала?»
— Каким же образом, — вслух спросила она, — Леночка Егорова оттеснила вас от тела моего мужа? Мне казалось, он без ума от вас!
— Не знаю, — промямлила Лариса, уставившись в противоположную стену. — Со стороны Ильи я не чувствовала охлаждения…
Мила поняла, что павшую духом Ларису надо разозлить, только тогда нужные сведения полетят в разные стороны, словно брызги шампанского.
Муха, которой надоело созерцать безупречную человеческую красоту, отправилась в комнату и прыгнула на диван. Вероятно, ей под лапу попал пульт дистанционного управления, потому что телевизор внезапно ожил. Судя по голосам, донесшимся из комнаты, шел мультфильм «Маугли».
— Они называли меня… желтой рыбой, кажется? — вопрошал удав Каа.
— Червяком, червяком. Земляным червяком, отвечала Багира.
— Я только что заезжала к Орехову по делам, — вдохновенно начала Мила. — И слышала, как Леночка злословила по вашему поводу. Она… Она называла вас длинной тощей глистой.
— Что-о-о?! — великолепные Ларисины губы собрались в напряженное блестящее колечко.
— И еще — рассохшейся оглоблей, — кивнула Мила, разливая по чашкам заварку. — И небоскребом.
— Но Илья сам всегда над ней издевался! — Лариса вся подобралась и даже спрятала свои нескончаемые ноги под табуретку. — Он считал брак Егорова чертовски неудачным!
— Хм, брак! — пожала плечами Мила. — Судя по всему, в брак они вступать не собираются. У них другие планы.
— Ах, какая негодяйка эта Леночка! — простонала Лариса. — Где у вас тут телефон?
Она схватила поданную трубку и быстро набрала номер. Мила с любопытством следила за ней. Впрочем, финт не удался — к телефону никто не подошел. Поглядев на часы, Лариса закипела быстрее чайника:
— Он не подходит к телефону!
— Наверное, очень занят, — коварно намекнула Мила.
— Я выцарапаю ему глаза! — сквозь зубы прошипела Лариса. — Нет, лучше ей! Я…
— А что, если он уехал в Горелово? — бросила пробный камень Мила. — То есть они уехали вместе? Есть реальный шанс застукать их вдвоем. Если Илья скрывает от вас свою новую связь, вы можете потребовать объяснений.
— Едемте вдвоем! — приказала Лариса, вскакивая на ноги. — Вы — все еще жена, у вас есть право вторгаться на его территорию! Только собаку оставьте, а то она подерется с Трезором.
— Трезор — это доберман? — с опаской поинтересовалась Мила.
— Болонка. Маленькая, но отчаянная до безрассудства.
Глава 23
На улице было темно и стыло. Возможно, Ларису бил озноб. Мила же дрожала от возбуждения. Луна пошла на убыль и несмело сияла в глубине неба, словно стесняясь отломленного краешка. Воздух с привкусом бензина был холодным и мог показаться свежим лишь человеку, только что выбравшемуся из непроветренного помещения.
Едва они вышли на обочину шоссе, на Ларису стали ловиться любители ночных развлечений.
— Наверное, это ужасно, — сказала Мила, пристально взглянув на нее снизу, — иметь такой рост и такую фигуру. Каждый мужик к тебе приценивается. Придется спрятать вас в кустах, покуда я, как приличная женщина, не поймаю машину.
Лариса послушно полезла в кусты, раздвигая ветви, словно пловец, попавший в тину.
— Как Орехов мог бросить особу с таким покладистым характером? — удивилась ей в спину Мила, после чего повернулась лицом к встречной полосе и подняла руку. Тут же возле нее тормознула иномарка.
— Сколько берешь, киска? — громко спросила веселая голова, высунувшаяся в окошко.
— Я не беру, а даю! — рассердилась Мила, державшая в кулаке двести рублей.
— Ну, так почем даешь, киска? — не сдавалась голова.
— Какая я тебе киска! Я тебе в матери гожусь! — рассвирепела Мила.
В иномарке открылось еще одно окно, и в нем появилась вторая голова, сильно пьяная.
— Ну, так почем ты, мать? — спросила она заплетающимся языком.
— Ах, ну что за ешкин кот! — топнула ногой Мила. — Пожилая женщина не может поймать машину, чтобы съездить в деревню навестить Трезора! Беспощадные новые времена! — Повернув голову, она крикнула:
— Вылезай обратно, все бессмысленно!
Когда Лариса полезла из кустов, иномарка испуганно рванула с места. Вместо нее в обочину тут же ткнулся облезлый «Москвич».
— У вас чего там, олень? — спросил хмурый мужик с «беломориной», висящей на нижней губе.
— У меня там очаровательная девушка, которая мечтает добраться до чертовой деревни Горелово за двести рублей, — злобно ответила Мила.
Оценив вылезшую из кустов девушку, водитель сказал:
— Ну, если она складывается, то повезу.
— Я там не помещусь! засопротивлялась Лариса, увидев продавленные сиденья и глотнув шоферского дыма.
— Я понимаю, ты — предмет роскоши, — говорила Мила, временно переходя на «ты» и силой запихивая Ларису в салон. — Для таких, как ты, существуют лимузины и все такое… Но если ты сейчас пойдешь на попятный, Орехов уплывет навсегда. И в лимузине будет кататься Леночка!
Довод подействовал, и Лариса скользнула в салон так ловко, словно змея под камень.
— Орехов — чертовски завидная партия! — почти сразу же принялась подогревать ее Мила. — Сама не знаю, как я упустила такое сокровище!
— Почему вы помогаете мне? — вопросила Лариса, плотнее запахивая плащ. Вероятно, в дороге от тряски ее мозги оживились.
— Вы еще спрашиваете! — фальшивым тоном воскликнула та. — Мы прожили с Ореховым столько лет! Я просто не хочу, чтобы он пошел по рукам. Одно дело — найти себе новую женщину, доказывая себе и всему миру, что ты еще парень ого-го, и совсем другое — начать менять партнерш с молодецкой скоростью. В этом есть что-то пошлое, вы не находите?
Шофер с ухмылкой поглядел на нее, выпустив целое облако дыма, но Мила, привычная к вечным Ольгиным перекурам, даже не потрудилась развеять это облако взмахом руки. Зато Лариса позади от души закашлялась.
— Эй! — предостерегла ее Мила. — Вам нужно следить за дорогой. Никто из нас не в курсе, как заехать в загадочное Горелово.
Почему-то ей представлялось, что Горелово — дыра, каких поискать, — с колодцами и дюжиной покосившихся домов. На деле оказалось, что это большой охраняемый поселок. При въезде в него нарисовался шлагбаум, его сторожил дюжий вооруженный молодец. Он посветил им по очереди в лицо мощным фонарем и, по всей видимости, узнал Ларису, потому что громко сказал:
— Здрась-те!
— Митенька! — хихикнула та, поведя плечиком. — Приветик!
Митенька поднял шлагбаум, не отпустив ни одного замечания. Милу это порадовало.
— Послушайте, может быть, вы нас подождете? — обратилась она к водителю. — Уедете богаче еще на триста рублей. Всего пятьсот за плевую работу прокатить туда-сюда двух хорошеньких женщин. Как вы на это смотрите?
— Шестьсот, — сказал водитель, который по достоинству оценил расстояние, отделявшее Горелово от шоссе, ведущего в Москву. — Без меня вы здесь надолго застрянете.
— Ну, хорошо. Только машину надо будет оставить где-нибудь на подходах к дому.
— Остановите здесь! — скомандовала Лариса, пристально вглядывавшаяся в освещенную фонарями перспективу.
— И развернитесь на всякий случай, — посоветовала Мила, выбираясь наружу. — Мало ли что.
— Надеюсь, за нами не будут гнаться? — полушутя поинтересовался водитель, провожая ее глазами.
— Гнаться? Да это мы идем с целью застукать моего мужа с его второй любовницей! Еще кто за кем будет гнаться!
— Вы — жена, а кто это с вами?
— Его первая любовница.
— Хм, хм, — пробормотал водитель. — Надеюсь, отголоски ваших развлечений до меня не докатятся.
Лариса тем временем пошагала к видневшемуся в отдалении одноэтажному домику, в окнах которого горел свет. Рядом прорисовывался контур длинного темного строения с плоской крышей.
— Это что, конюшня? — шепотом спросила Мила, боясь потревожить окрестности громким голосом.
— Что вы! Это и есть новое производство.
— А что, что там производят? Вы ведь в курсе? — не утерпела и в лоб спросила Мила.
Вряд ли, конечно, Лариса знает о наркотиках, но какую-то официальную версию ей должны были выдать. Однако та ее разочаровала.
— Понятия не имею. Это секретный проект. Они все так следят за тем, чтобы не проболтаться! И Илья, и Дивояров, и Лушкин. Даже шофер Володя Мешков нем как рыба.
— А Лушкин — это кто? — задала интересовавший ее вопрос Мила.
— Один из них. Не знаю… Как кто? Лушкин, и все. Этот дом принадлежит ему. И участок, где Илья с Дивояровым пробуют свой проект, — тоже. Короче, он тут хозяин, на этой земле.
— Забор здесь совсем плевый. Сейчас мы перелезем, подберемся к окнам и поглядим, что там делается! Занавесочки-то — тьфу! — тонюсенькие!
— В настоящий момент главное — поймать Трезора, — озабоченно сказала Лариса.
— Что значит — поймать? Он будет бегать по окрестностям и тявкать, а мы станем его ловить, чтобы заткнуть ему пасть?
— Ах, все гораздо проще. Трезор вихрем понесется на нас, и в тот момент, когда он прыгнет, надо поймать его и поцеловать.
— Зачем это? — мрачно спросила Мила. — Это обязательно? Знаете, давайте вы пойдете впереди.
Словно похваляясь своими потрясающими ногами, Лариса подобрала полы плаща и просто переступила через декоративную загородку. Миле пришлось попотеть, прежде чем она плюхнулась на клумбу внутри огороженного участка. Тут же из темных кустов на них с молчаливой неотвратимостью понеслось нечто белое с разлетающимися ушами.
— Трезорка! Ласточка! Иди ко мне, песочка! — воскликнула Лариса.
Трезор прыгнул, и Лариса ловко, словно они сто раз репетировали этот трюк, подхватила его под передние лапы. После чего смачно поцеловала в нос.
— Тьфу! — тихо сказала Мила. — Надеюсь, он обойдется одним поцелуем. Или требуется, чтобы его перецеловали все гости по очереди?
— Ш-ш-ш! Трезор, будь хорошим мальчиком, не тявкай!
Лариса опустила кудрявую псину на землю, и та засеменила впереди, путаясь у нее под ногами.
— Да он выдаст нас в любой момент, гневно прошептала Мила.. — Собаки не умеют хранить молчание.
Это была уловка с ее стороны. Больше всего на свете ей хотелось попасть внутрь того каменного сарая, где, судя по всему, находилось оборудование, по виду которого можно было бы догадаться о том, что на нем изготовляют.
— Давайте запрем его… там! — предложила она Ларисе, указывая пальцем на «подпольный цех».
Ларису совершенно явно, больше всего на свете, интересовали светящиеся окна жилого дома.
— Не обращайте внимания на собачку! — отмахнулась она.
В знак протеста против столь пренебрежительного к себе отношения Трезор задрал вверх морду, часто и взволнованно подышал и неожиданно громко тявкнул.
— Вот видите! — укоризненно воскликнула Мила. — Только вы заглянете в окно, как он все испортит.
— Ну, хорошо, оттащите его подальше.
— Дверь в том сарае открывается? Или там сигнализация?
— Господь с вами! Какая сигнализация? Поселок охраняется. Ключ в каменной вазе, той, которая слева.
Мила взяла Трезора под мышку и быстрым шагом отправилась в указанном направлении. Пес взволнованно шевелил ногами в воздухе и тянул морду вверх.
— Хочешь поцеловаться? — с подозрением спросила Мила. — Придется тебе немножко походить нецелованным. Я не способна целоваться с собаками. Вот вернется Лариса…
В свете фонаря, освещавшего подъезды к дому, она увидела дверь, по обеим сторонам которой стояли два здоровенных каменных вазона, украшенных кусочками цветной керамики. Смотрелись они здесь, надо сказать, довольно дико. «Судя по всему, Лушкин по натуре монументалист, — подумала она. — Или любит помпезность».
Пошарив в вазе, стоявшей по левую руку, Мила обнаружила, что она не полая и внутри есть лишь маленькое углубление. Там лежал длинный толстый ключ с замысловатыми бороздками.
— Конечно, я не Буратино, — шепнула она Трезору, — но эта дверь может привести меня в волшебную страну, где убийца наконец появится перед всем миром без черных колготок на лице.
Замок открылся совершенно бесшумно. Мила шагнула в темноту, которая пахла чем-то незнакомым, странным и пугающим. В помещении было довольно влажно. Трезор забил всеми четырьмя лапами, словно бежал по воздуху, и Миле пришлось спешно опустить его на пол.
Читать бесплатно другие книги:
