Каньон Тираннозавра Престон Дуглас

17

В читальне клуба «Амстердам» царила обычная тишина. Ее нарушало лишь негромкое шуршание газет, да — время от времени — постукивание льда в стаканах. Стены, обитые дубовыми панелями, потемневшие картины и массивная мебель создавали в клубе атмосферу утонченности, не подвластной времени. Ощущение это усиливалось благодаря аромату кожи и старинных книг.

В одном из уголков, удобно расположившись в глубоком кресле, сидел, залитый ярким электрическим светом, Айэн Корвус. Он потягивал мартини и внимательно изучал последний номер «Сайентифик америкэн». Вдруг Корвус быстро перелистал журнал и нетерпеливо бросил его на столик. В семь часов вечера, по субботам, читальня обычно уже начинала пустеть: члены клуба отправлялись ужинать. Корвусу не хотелось ни есть, ни с кем-либо разговаривать. Со времени последнего выхода Мэддокса на связь прошло уже трое суток. Корвус понятия не имел, где он и чем занят, а связаться с ним без риска не было возможности.

Корвус поерзал в кресле, положил ногу на ногу и сделал большой глоток мартини. Приятное тепло разлилось у него в груди, поднялось к голове, однако не принесло успокоения. От Мэддокса зависит столь многое… от Мэддокса зависит все. В карьере Корвуса наступил переломный момент, а он, Айэн, в буквальном смысле находится в руках бывшего заключенного.

Мелоди и сейчас работает в минералогической лаборатории над дальнейшим анализом того образца. Она оказалась специалистом высочайшего уровня; ей удалось выяснить гораздо больше, чем ожидал Корвус. И в самом деле, Мелоди потрудилась столь успешно, что в душу Айэна стало закрадываться легкое беспокойство: а вдруг потом разделить с ней славу будет, вопреки его ожиданиям, вовсе не так просто, как он предполагал вначале? Вероятно, Корвус ошибся, доверив это важное и значительное исследование одной Мелоди и не поучаствовав в работе лично, чтобы оправдать почести, которых удостоится впоследствии.

Мелоди обещала позвонить в одиннадцать и сообщить последние результаты. Он проверил время — оставалось четыре часа.

Ее открытий уже сейчас более чем достаточно для представления на заседании кафедры. Это настоящая удача. Они просто не смогут отказать Корвусу в постоянной должности и допустить, чтобы он, фактически имея на руках самого ценного ископаемого динозавра всех времен, перешел в другой музей. Неважно, насколько Корвус им неприятен, неважно, насколько, по их, мнению, список его публикаций не соответствует требованиям. Все равно эту окаменелость они не упустят. Везение просто небывалое — но нет, подумал Корвус, здесь не в везении дело. Везение, как говорится, обусловлено подготовкой и благоприятным стечением обстоятельств. Подготовился Корвус хорошо. Более полугода назад до него дошли слухи, будто Марстон Уэзерс вскоре должен найти нечто грандиозное. Корвус знал: старый мошенник отправился куда-то на север Нью-Мексико, он хочет незаконно присвоить динозавра, находящегося на землях, подведомственных Бюро, иными словами, на государственных землях. Корвус понял, что есть прекрасная возможность конфисковать ископаемое у вора и вернуть находку научному миру. Корвус оказал бы важную услугу обществу, а заодно и себе лично.

Он не на шутку встревожился, когда выяснилось, что Мэддокс убил Уэзерса. Однако оправившись от первоначального потрясения, счел этот поступок абсолютно верным. Теперь дело крайне упрощалось: уже не объявится человек, на котором лежит весь груз ответственности за хищение незаменимых научных образцов с государственной земли.

Ох уж эта подготовка… Мэддокс не просто с неба упал: однажды он связался с Корвусом именно потому, что тот — специалист с мировым именем, изучающий динозавров семейства тираннозаврид. Корвус, догадавшийся воспользоваться Марстоном Уэзерсом с целью получения первоклассного ископаемого экземпляра, немедленно сообразил, насколько полезным может оказаться Мэддокс, если только выйдет из тюрьмы. Он рисковал, хлопоча о его освобождении, однако ему помог тот факт, что Мэддокс отбывал срок по обвинению в непредумышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах, а не в тяжком убийстве второй степени. У Мэддокса был чертовски хороший адвокат, кроме того, в тюрьме Джимсон отличался хорошим поведением. И наконец, когда пришло время и у Мэддокса появилась первая возможность досрочного освобождения, никаких родственников или друзей жертвы не явилось на слушание, чтобы поведать о своем горе и своей скорби. На слушании выступил сам Корвус, поручившись за Мэддокса и предложив взять его на работу. Это подействовало, и комиссия по условно-досрочному освобождению отпустила Джимсона.

Спустя какое-то время Корвус понял: Мэддокс обладает редкими качествами, он весьма обаятелен и умен, хорошо говорит, имеет приятную и представительную внешность. Появись он на свет при других обстоятельствах, мог бы сделаться очень неплохим ученым.

Подготовка плюс благоприятное стечение обстоятельств. До сих пор все шло отлично. Корвусу и впрямь следует успокоиться и позволить Мэддоксу выполнить поручение до конца и достать блокнот. Блокнот приведет его непосредственно к ископаемому. Блокнот — вот ключ, который откроет все двери.

Корвус нетерпеливо глянул на часы, одним глотком допил мартини и взял со столика «Сайентифик америкэн». Теперь его волнение улеглось.

18

В тусклом свете керосинового фонаря Салли Бродбент смотрела, как ее похититель снимает рубашку. Сталь кандалов холодила ей запястья и лодыжки, в воздухе пахло сыростью, где-то капала вода. Салли представления не имела, где она находится — наверное, в какой-нибудь пещере или в старой шахте. Женщина ощущала медный привкус во рту и головную боль; она чувствовала некоторую отстраненность, словно все это происходило с другим человеком.

Салли не верилось, что похититель позволит ей уйти, когда заберет у Тома блокнот. Она была уверена: он способен ее убить, по его глазам видно. К тому же этот человек совершенно не старается спрятать, скрыть свое лицо и столько говорит о себе.

— Эй, ну что, нравится?

Он стоял лицом к Салли, уже полуобнаженный, улыбался углом рта и легонько поигрывал мышцами груди и бицепсами.

— Готова?

Он вытянул руки вперед, чуть сгорбился. Затем резко повернулся и встал к ней спиной.

Салли ахнула. На всю спину у него было вытатуировано изображение нападающего тираннозавра рекса с навостренными когтями и разинутой челюстью, настолько реальное, что, казалось, ящер сейчас бросится на смотрящего. Мужчина поиграл мускулами, и динозавр будто бы на самом деле зашевелился.

— Круто, да?

Салли смотрела во все глаза.

— Ты меня слышишь вообще? — Он все еще стоял к ней спиной, напрягая сначала одни группы мышц, затем другие и заставляя тираннозавра поднимать поочередно правую и левую лапы, двигать головой.

— Да. Я вижу твою татуировку.

— Я когда в тюрьме сидел, то решил: мне нужна наколка. Есть такая традиция — соображаешь, о чем я? Да и нельзя без этого — татуировка каждому рассказывает, что ты за птица и с кем водишь компанию. Ребята без наколок обычно становятся чьими-нибудь шлюхами. В общем, мне без татуировки было никак. Но я не хотел делать просто «череп и кости, смерть пришла к вам гости». Я мечтал о наколке, которая стала бы моим опознавательным знаком. Которая всем дала бы понять, что я не собираюсь ни под кого прогибаться, что я сам по себе и никто мне не указ. Потому-то я и выбрал тираннозавра рекса. Более норовистой зверюги на свете никогда не было. И тут мне пришлось искать модель. Если б я просто подставил спину какому-нибудь козлу, он бы мне там Годзиллу изобразил — по своим идиотским зэковским представлениям о том, как должен выглядеть тираннозавр. А мне требовался реальный ящер. Чтоб с научной точки зрения правильно был выполнен.

Мужчина потянулся, его спинные мышцы вздулись, и тираннозавр будто щелкнул челюстями.

— И я написал одному эксперту по тираннозаврам, всемирно известному. Он мне, конечно, не отвечал. Разве станет такая шишка переписываться с осужденным убийцей, который мотает срок в Пеликан Бэй?

Похититель негромко усмехнулся, снова поиграл мускулами спины.

— Гляди как следует, Салли. Ни в одной книге, ни в одном музее не найти более точного изображения тираннозавра рекса. Сюда, можно сказать, перенесены данные всех новейших исследований.

Салли сглотнула, прислушалась к его словам.

— В общем, целый год эксперт по динозаврам играл в молчанку, а потом вдруг ответил. Ничего себе у нас получилась переписочка. Он присылал мне последние научные сведения, даже те, которые еще не были опубликованы. Рисунки свои собственные слал. А наколку мне делал настоящий татуировщик-профессионал. Две недели работал. Пока тираннозавр постепенно оживал, тот динозавровед с воли отвечал на любые мои вопросы. Время свое на меня тратил. Он во все — во все вникал, чтоб тираннозавр получился как настоящий.

Снова движение спинных мышц.

— Мы стали друзьями, да чего там, почти братьями. А потом он знаешь что сделал?

Едва шевеля губами, Салли только и смогла выговорить:

— Что?

— Из тюряги меня вытащил. Мне дали от пятнадцати до двадцати пяти за непредумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, а он за меня поручился на слушании. С деньгами помог, на работу взял. И когда этот эксперт попросил об услуге, отказать я просто не мог. Знаешь, что за услуга такая?

— Нет.

— Достать ту записную книжку.

Салли снова сглотнула, подавив новую волну страха. Он никогда бы не стал рассказывать о подобных вещах, если бы не собирался убить ее.

Мужчина перестал играть мышцами, повернулся к Салли лицом и натянул рубашку.

— Видишь теперь, почему я на себя столько забот взвалил? Все, надо идти звонить. Жди.

И, развернувшись, он вышел из маленькой темницы.

19

Подъезжая к Тусону, Том взглянул на дисплей мобильного телефона: связь, наконец, появилась. Том посмотрел на часы. Половина шестого. Он пробыл у Дирборна дольше, чем предполагал. Придется поторопиться, чтобы успеть на самолет, вылетающий в шесть тридцать.

Том набрал свой домашний номер — проверить, как там Салли. После нескольких гудков включился автоответчик. «Привет, это Том и Салли. Том уехал по делам, мне тоже пришлось неожиданно покинуть город, поэтому мы не можем перезвонить вам прямо сейчас. Мне очень жаль, что некоторые уроки верховой езды пропадут. Я всем обязательно перезвоню позже. Оставьте ваше сообщение, спасибо».

Раздался звуковой сигнал, и Том отключился. Он удивился и вдруг почувствовал беспокойство. Что за внезапная необходимость покинуть город? Почему Салли не позвонила? Может, она звонила, а его мобильный в доме Дирборна был вне зоны действия сети? Том быстро проверил, нет ли неотвеченных вызовов, — нет, таковых не поступало.

С растущей тревогой он снова позвонил домой и внимательнее прислушался к автоответчику. Голос жены звучал отнюдь не как обычно. Том съехал на обочину и еще раз набрал номер, на сей раз вслушиваясь очень сосредоточенно. Что-то было не так, ох, не так! Сердце у Тома в груди вдруг гулко забилось. Ни в коем случае не следовало оставлять ее одну! Он выехал обратно на шоссе — взвизгнули шины, — прибавил газу и позвонил в полицию Санта-Фе, попросив позвать детектива Уиллера. Тома долго и мучительно, в два захода соединяли с нужным номером; наконец, знакомый бесстрастный голос ответил.

— Говорит Том Бродбент.

— Да-да.

— Я сейчас не в городе, минуту назад звонил домой, и там что-то не так. Жена должна быть дома, а ее нет. На автоответчике она оставила странное сообщение. Кажется, Салли силой заставили наговорить все это. Что-то случилось.

После паузы детектив сказал:

— Я прямо сейчас туда съезжу и посмотрю.

— Я попрошу вас еще кое о чем. Пожалуйста, постарайтесь найти Салли.

— Думаете, ее похитили?

Том замялся.

— Я не знаю.

Пауза.

— Хотите сообщить нам еще что-нибудь?

— Я рассказал вам все, что знал. Выезжайте скорее.

— Я отправлюсь туда лично. Если дверь заперта, мы можем ее взломать?

— Да, разумеется.

— Когда вы возвращаетесь в город?

— Самолет из Тусона прилетает в семь тридцать.

— Скажите мне свой номер мобильного, я вам перезвоню из вашего дома.

Том назвал Уиллеру свой номер, и их разговор закончился. Его переполнило чувство вины и охватило ощущение собственного бессилия. Как же он сглупил, оставив Салли одну!

Изо всех сил давя на газ, Том помчался по шоссе. Он несся со скоростью более ста миль в час. Опоздать на самолет было нельзя — ни в коем случае.

Через пять минут зазвонил мобильный.

— Это Том Бродбент?

Звонил не Уиллер.

— Знаете, я жду важного…

— Заткнись-ка, Томми, и слушай сюда.

— Что такое…

— Закрой рот, говорю.

Наступило молчание.

— Твоя цыпочка у меня. Ей ничего не грозит — пока. Блокнот — вот все, что мне нужно. Сечешь? Отвечай просто «да» или «нет».

Том сжал трубку так сильно, словно хотел раздавить ее.

— Да, — наконец выговорил он.

— Я получаю блокнот, и ты тут же получаешь Салли.

— Послушай, если ты хотя бы…

— Я повторять не буду. Пасть заткни.

Том услышал, как незнакомец тяжело дышит в трубку. Его голос произнес:

— Ты где сейчас?

— Я в Аризоне…

— Когда вернешься?

— В полвосьмого. Послушайте…

— Нет, я хочу, чтоб ты меня послушал. Очень внимательно. Это ты можешь?

— Да.

— Как только самолет приземлится, садись в машину и гони в Абикью. Проедешь по городу, потом свернешь на 84-е шоссе, к северу от насыпи. Не останавливайся ни на минуту. Где-то в девять ты должен быть на месте. Блокнот с тобой?

— Да.

— Хорошо. Возьмешь его и положишь в пластиковый пакет с молнией. Напихай туда чего-нибудь, чтоб было похоже на мешок с мусором. Мусор должен быть желтым, понял? Ярко-желтым. Поезди по 84-му между насыпью и поворотом на Ранчо привидений, со скоростью шестьдесят миль в час, не быстрее и не медленнее. Мобильник не выключай. Связь там вполне нормальная, только кое-где не ловит. Я тебе позвоню и скажу, что делать дальше. Усек?

— Да.

— Номер рейса у тебя какой?

— 662-й, Юго-западные авиалинии.

— Хорошо. Я позвоню и точно узнаю, во сколько сел самолет. Через час двадцать пять минут ты должен быть у Ранчо привидений. Домой не заезжай, ничего не делай, газуй прямиком в Абикью. Понял? И поезди туда-сюда между насыпью и Ранчо, пока я не позвоню. Шестьдесят миль в час, помни и не забывай.

— Да. Но если ты ей что-нибудь сделаешь…

— Чтоб я, да обидел Салли? С ней все будет прекрасно — при одном условии: ты делаешь все в точности, как я говорю. И еще, Том. Никаких легавых. Дай объясню почему. Если вызывают полицию, похитителю всегда приходится солоно. Со статистикой подобных случаев знаком? Полицейские приезжают — значит, похититель потерпел неудачу. Следовательно, жертва погибает. Понимаешь, куда я клоню? Ты звонишь в полицию — всё, я попал. Копы хватают меня, делают свое дело, и им плевать на тебя и твои проблемы. В общем, ты не утерпишь — я не утерплю, и Салли умрет. Понял ты меня? Позовешь легавых — значит, распрощаешься со своей женушкой. Увидишь ее уже только на железной каталке в морге. Ясно?

Том молчал.

— Ясно я выразился?

— Да.

— Хорошо. Все только между нами, и мы с тобой постоянно держим себя в руках. Мне — блокнот, тебе — жену. Полностью владеем собой. Понятно?

— Да.

— И никаких легавых?

— Никаких легавых.

— У меня радио настроено на полицейскую волну, и вообще я по-любому узнаю, вызвал ты легавых или нет. И потом, я ж не один, а с помощником.

Тут звонивший прервал разговор.

Том с трудом вел машину и едва видел дорогу. Почти сразу телефон зазвонил опять. На сей раз это был Уиллер.

— Мистер Бродбент? Мы у вас дома, в гостиной, и боюсь, тут кое-что не так.

Том сглотнул, не в силах выговорить ни слова.

— В стене мы обнаружили пулю. Ребята уже практически извлекли ее.

Тут до Тома дошло, что он виляет по шоссе, давя ногой на педаль и выжимая почти сто десять миль в час. Он притормозил и неимоверным усилием воли попытался сосредоточиться.

Словно издалека донеся голос Уиллера:

— Вы меня слышите?

Том обрел дар речи.

— Детектив Уиллер, я хотел бы поблагодарить вас за труды, но все уже в порядке. Салли только что звонила. С ней ничего не случилось.

— Да?

— Ее мама заболела, и ей пришлось поехать в Альбукерке.

— Но джип стоит в гараже.

— Салли взяла такси — та машина не на ходу.

— А фургон?

— А, мы им пользуемся только для перевозки лошадей.

— Понятно. Что касается пули…

Том с усилием выдавил из себя непринужденный смешок.

— Ах да… Она… она там уже давно.

— А мне кажется, стреляли недавно.

— Пару дней назад. Мой пистолет выстрелил случайно.

— Правда? — Вопрос прозвучал холодно.

— Да.

— Не могли бы вы назвать калибр оружия?

— Револьвер «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра. — Том помолчал и повторил: — Я же говорю, простите за беспокойство, детектив, в самом деле. Тревога оказалась ложной.

— Здесь, на ковре, еще пятно крови. Оно тоже «уже давно»?

Том не находил нужного ответа. Его затошнило. Если эти ублюдки ранили ее…

— А много там крови?

— Небольшое пятнышко. До сих пор еще влажное.

— Даже не знаю, что вам сказать насчет него, детектив. Может быть, кто-то… порезался. — Том судорожно сглотнул, пытаясь говорить убедительно.

— Кто? Ваша жена?

— Я не знаю.

Том вслушивался в шипение, раздававшееся в трубке. Надо лететь, надо выполнять приказания того человека. Никогда Том не простит себя за то, что оставил Салли одну.

— Мистер Бродбент, вам знаком термин «резонное основание»?

— Да.

— Вот оно-то у нас и имеется. Судите сами: с вашего разрешения мы вошли в дом и обнаружили резонное основание на проведение обыска. При наличных обстоятельствах ордер нам не требуется.

Том снова сглотнул. Если похититель сейчас следит за домом и увидит там толпу полицейских…

— Только пожалуйста, побыстрее.

— Вы говорите, самолет приземляется в семь тридцать? — спросил Уиллер.

— Да.

— Я хотел бы видеть вас и вашу жену — неважно, мама у нее болеет или еще что стряслось. Сегодня вечером. Ровно в девять, в полицейском участке. Возможно, вы решите прийти с адвокатом, мы с вами уже о нем беседовали. Чувствую, он вам понадобится.

— Я не могу. Только не в девять. Это невозможно! И потом, моя жена в Альбукерке…

— У вас уже нет выбора, Бродбент. Или вы являетесь в девять, или я беру ордер на ваш арест. Вам ясно?

Том проглотил слюну.

— Моя жена тут ни при чем.

— Если вы ее не приведете, ваше положение ухудшится. А ведь оно и так плоховато, приятель.

Телефон отключился.