Каньон Тираннозавра Престон Дуглас

11

Было уже около четырех, когда Том въехал на стоянку рядом с торговой галереей «Силвер Страйк», которая располагалась на густо застроенной окраине Тусона, посреди моря убогих лачужек. Том поставил на стоянке взятую напрокат машину и по раскаленному асфальту прошел к входу в галерею. Внутри кондиционеры охладили воздух почти до арктических температур. Магазин, где торговали окаменелостями, оказался на противоположном, «непрестижном» конце галереи. Том увидел на удивление скромную витрину, где за стеклом, практически полностью замазанным побелкой, лежало несколько окаменелостей. Табличка на двери гласила: «Только оптовые продажи. Прием покупателей по предварительной договоренности».

Дверь была заперта. Том позвонил, что-то щелкнуло, и он вошел.

Помещение больше напоминало адвокатскую контору, чем офис одного из крупнейших на Западе оптовых торговцев окаменелостями. На полу лежало бежевое ковровое покрытие, на стенах висели плакаты, прославляющие предпринимательство и высокопрофессиональную работу с клиентом. Между столами, за которыми сидели секретарши, имелось пространство, где посетители могли дожидаться приема. Там стояли два кресла с темно-серой обивкой и стол из стекла и хрома. Полку у стены украшали несколько окаменелостей, а на кофейном столике рядом с крупным аммонитом[20] лежала стопка журналов об ископаемых и минералах, а также брошюры, рекламирующие Тусонскую выставку минералов и драгоценных камней.

Одна из секретарш подняла глаза, пристально оглядела посетителя в тысячедолларовом костюме от Валентино и ботинках ручной работы и нарочито приподняла бровки:

— Что желаете, сэр?

— У меня назначена встреча с Робертом Бисоном.

— Ваша фамилия?

— Бродбент.

— Присядьте, пожалуйста, мистер Бродбент. Принести вам чего-нибудь выпить? Кофе? Чаю? Минеральной воды?

— Нет, благодарю.

Том сел, полистал журнал. При мысли о хитрости, к которой он собирался прибегнуть, у него засосало под ложечкой. Костюм, что был сейчас на нем, обычно висел в шкафу вместе с дюжиной других, никогда не надевавшихся. Их привез Тому отец из Лондона и Флоренции.

Через минуту на секретаршином столе зазвонил телефон.

— Мистер Бисон готов вас принять. — Она кивнула на дверь со вставкой из матированного стекла. На табличке значилось просто: «БИСОН».

Дверь открылась, Том поднялся и увидел в проеме крупного мужчину с начесанными на лысину волосами, в рубашке и галстуке, но без пиджака. Его было не отличить от заваленного работой адвоката в каком-нибудь провинциальном городке.

— Мистер Бродбент? — Бисон протянул Тому руку.

Кабинет, однако, все-таки выдавал тот факт, что Бисон работает не в области бухучета или права. На стенах висели плакаты, изображающие разные окаменелости, а стеклянная витрина вмещала множество окаменевших крабов, медуз и пауков; в самом же центре ее стояла причудливая каменная бляшка с отпечатком ископаемой рыбы, у которой в брюхе была еще одна рыба, а у той внутри, в свою очередь, — совсем уж мелкая рыбешка.

Том уселся в кресло, Бисон — за стол.

— Вам нравится эта маленькая безделушка? Она не дает мне забыть, что в нашем мире рыба рыбе… волк.

Том издал принужденный смешок в ответ на остроту, которой Бисон, очевидно, начинал переговоры со всеми потенциальными клиентами.

— Милая вещица.

— Ну, мистер Бродбент, — продолжал Бисон, — раньше я не имел удовольствия с вами работать. Вы недавно в этом бизнесе? Владеете магазином?

— Я оптовый торговец.

— Мы сотрудничаем со многими оптовыми торговцами. Странно, однако, что я не встречал вас ранее. Нас ведь, знаете ли, не так много.

— Я начал совсем недавно.

Бисон сцепил руки в замок, оперся о стол и посмотрел на Тома, бегло оглядев его костюм.

— Не дадите ли мне вашу визитку?

— Обычно я не ношу ее с собой.

— Ну, и что же я могу для вас сделать, мистер Бродбент? — Бисон склонил голову набок, словно ожидая объяснений.

— Я рассчитывал, что вы покажете мне некоторые образцы.

— В таком случае я быстренько проведу вас по складским помещениям.

— Отлично.

Бисон тяжело встал из-за стола и повел Тома через комнаты, занимаемые офисом, к незаметной задней двери. Отпер ее, и они с Томом оказались в зале, своими размерами напоминавшем магазин «Сэмз Клуб»[21]. Правда, здесь вместо товаров для дома на полках высились горы окаменелостей — тысячи, возможно, даже миллионы. По всему залу сновали мужчины и женщины с ручными вилопогрузчиками или с тачками, нагруженными камнями. В воздухе стоял запах каменной пыли.

— Раньше здесь помещался универмаг «Диллард», — объяснил Бисон, — но эта часть галереи никогда, похоже, для розничной торговли не использовалась, и мы выкупили ее по хорошей цене. Здесь одновременно и склад, и демонстрационный зал, и торговый — все вместе. В одну дверь завозят необработанные окаменелости, из другой выходит готовая продукция.

Бисон взял Тома под локоть и повел по залу, указывая на стену, вдоль которой громоздились гигантские каменные плиты желто-коричневого цвета. Они были обложены мягкими прокладками, завернуты в целлофан и крест-накрест перевязаны веревками.

— Только что получили отличное сырье с Грин-Ривер. Материал просто прекрасный. Мы можем вам продать его в квадратных ярдах, а вы потом расколете плиты, реализуете по частям и впятеро увеличите свое состояние.

Они поравнялись с контейнерами, наполненными окаменелостями, в которых Том распознал аммониты.

— Наша фирма — мировой лидер по продаже аммонитов. Мы предлагаем раковины полированные и неполированные, заключенные в цементирующую среду и уже извлеченные из нее, продаем на вес и поштучно, как обработанные, так и необработанные экземпляры. — Бисон, не останавливаясь, миновал полку за полкой. На каждой стояли ящички с затейливо закрученными раковинами аммонитов. Он остановился, запустил руку в один из ящичков и достал раковину. — Вот эти самые простые, по два доллара за фунт, необработанные, не извлеченные из породы. Вон там лежат образцы, заключенные в пирит, а здесь есть несколько прекрасных экземпляров в агатовидном обрамлении. Они дороже.

Бисон пошел дальше.

— Если вас интересуют насекомые, то как раз сейчас мы получили несколько отличных пауков из Намибии, их нашли в глинистых сланцах Нкоми. Есть новое поступление крабов из Германии, из Хайнигена. На них сейчас большой спрос, идут по двести-триста долларов за штуку. Агатовидное дерево продаем на вес. Отлично подходит для изготовления сувениров. Имеются криноиды, окаменелости с отпечатками папоротников, а также копролиты, дети их любят. У нас есть все, а цен ниже, чем здесь, вы нигде не найдете.

Том слушал. Тут Бисон остановился, взял с полки камень.

— Многие экземпляры еще даже не расколоты. Можно продавать их прямо так, чтобы покупатель сам извлек окаменелость. Дети берут по три-четыре штуки за раз. Обычно внутри оказывается листик или папоротник. А иногда — кость или челюсть ископаемого животного. Говорят, в некоторых кусках породы находят и целые черепа млекопитающих. Азартное, знаете ли, занятие. А вот…

Он протянул Тому камень и проворно снял с наковальни геологический молоток.

— Ну-ка, расколите.

Том взял молоток и, вспомнив, под каким предлогом он сюда явился, неуверенно повертел инструмент в руках, прежде чем положить камень на наковальню.

— Той стороной, которая острее, — тихо подсказал Бисон.

— А, да, конечно. — Том перевернул молоток и звонко стукнул по камню. Тот раскололся надвое, внутри оказался единственный листик ископаемого папоротника.

Том чувствовал на себе задумчивый взгляд Бисона.

— А что у вас есть из… эээ… более редких материалов? — спросил Том.

Бисон молча прошел к запертой железной двери и впустил Тома в комнату поменьше, без окон.

— Здесь мы держим высококлассный товар — ископаемых позвоночных, мамонтовую кость, яйца динозавров. Вообще-то нам недавно пришла новая партия яиц гадрозавра из Чанши. По крайней мере, у шестидесяти процентов скорлупа не повреждена. Я их продаю по сто пятьдесят за штуку. Вы сможете отдавать за четыреста-пятьсот.

Он отпер шкафчик, вынул окаменевшее яйцо из гнезда — им служила скомканная газета — и поднял его повыше. Том взял и осмотрел яйцо, затем, вернув Бисону, поспешно достал из кармана шелковый носовой платок и вытер ладонь. Этот незначительный жест не ускользнул от внимания Бисона.

— Минимальный заказ — дюжина яиц. — Бисон подошел к длинному металлическому ящику в форме гроба, открыл его, и Том увидел гипсовую глыбу неправильной формы, размером приблизительно три на четыре фута. — Вот кое-что действительно ценное — динозавр струтиомим, сорок процентов скелета, не хватает только черепа. На днях поступил из Южной Дакоты. Легально, абсолютно легально, прислан с крупной частной фермы. Находится внутри породы, нуждается в обработке.

Бисон очень пристально поглядел на Тома.

— Все, чем мы здесь торгуем, добыто на законном основании, есть заверенные документы с подписью землевладельца. — Он помолчал. — Ну, так что же именно вам нужно, мистер Бродбент? — Улыбка исчезла с его лица.

— Только то, что я сказал.

Все шло именно так, как рассчитывал Том: ему удалось вызвать у Бисона подозрения.

Тот наклонился вперед и тихо произнес:

— Вы не торговец окаменелостями. — Он снова обвел беглым взглядом костюм Тома. — Кто вы? Агент ФБР?

Том покачал головой, робко и виновато улыбнулся.

— Поздравляю, мистер Бисон, вы меня раскусили. Верно, я не торговец окаменелостями. Но и не агент ФБР.

Бисон продолжал пристально смотреть на него, уже безо всякого дружелюбия, обычно свойственного жителям западных штатов.

— Тогда кто вы?

— Я инвестиционный банкир.

— Какого же дьявола вам от меня надо?

— Я работаю с узким кругом постоянных привилегированных клиентов, живущих на Дальнем Востоке — в Сингапуре и Южной Корее. Мы инвестируем их деньги. Иногда наши клиенты желают сделать какое-нибудь экстравагантное вложение: в картины старинных мастеров, в золотые прииски, в скаковых лошадей, во французские вина…

Том остановился, а потом добавил:

— В динозавров.

Они надолго замолчали. Наконец, Бисон переспросил:

— В динозавров?

Том кивнул.

— Кажется, я не очень убедительно смотрелся в качестве торговца окаменелостями.

К Бисону отчасти вернулось дружелюбие, но теперь он держался еще и с видом человека, который доволен тем, что его не удалось провести.

— Да уж. Прежде всего, этот ваш шикарный костюм. И потом, как только вы взяли в руки геологический молоток, я сразу понял: никакой вы не торговец окаменелостями. — Он хихикнул. — Итак, мистер Бродбент, кто же ваш клиент и какого именно динозавра он хочет приобрести?

— Мы можем разговаривать без обиняков?

— Естественно.

— Его зовут мистер Ким, он процветающий промышленник из Южной Кореи.

— Наш струтиомим был бы очень удачной покупкой — сто двадцать тысяч…

— Моего клиента всякий хлам не интересует. — Том заговорил в другой манере, надеясь, что новый образ уверенного в себе и заносчивого инвестиционного банкира получится убедительным.

Улыбка сбежала с лица Бисона.

— Это не хлам.

— Мой клиент управляет южнокорейской промышленной империей, где вращаются миллиарды долларов. Когда он, как-то раз скупив на рынке акции одной компании, «поглотил» ее, генеральный директор той компании покончил с собой. Нельзя сказать, чтобы это событие не удовлетворило мистера Кима. Мой клиент принадлежит к миру, где выживает сильнейший, там все по Дарвину. Для штаб-квартиры корпорации ему нужен динозавр, глядя на которого, все понимали бы, кто есть мистер Ким и как он ведет дела.

Воцарилось долгое молчание. Потом Бисон спросил:

— И что это может быть за динозавр?

Том растянул губы в улыбке.

— Тираннозавр рекс, конечно.

Бисон нервно хихикнул.

— Понимаю. Вы наверняка в курсе, что во всем мире есть лишь тринадцать скелетов тираннозавра, и каждый находится в каком-нибудь музее. Последнего найденного тираннозавра продали за восемь с половиной миллионов. В общем, тут дело серьезное.

— Мне известно, что, возможно, продаются — негласно — еще один-два тираннозавра.

Бисон кашлянул.

— Не исключено.

— А насчет «серьезных дел» вот что я вам скажу: о вложении на сумму меньше десяти миллионов с мистером Кимом лучше вообще не заговаривать. Тратить время на мелочи ему просто ни к чему.

Бисон медленно переспросил:

— Десять миллионов?

— Это минимум. Мистер Ким планирует внести до пятидесяти миллионов. И даже больше того. — Том понизил голос и наклонился к собеседнику. — Вы все поймете, мистер Бисон, если я вам скажу, что для моего клиента не имеет особого значения, где и как обнаружили окаменелость. Важно одно: чтобы это был тираннозавр рекс.

Бисон облизнул губы.

— Пятьдесят миллионов? Сделки на такие суммы несколько выходят за пределы моей компетенции…

— Тогда простите, что отнял у вас время. — Том повернулся и хотел уйти.

— Подождите минутку, мистер Бродбент. Я не сказал, что не могу вам помочь.

Том задержался.

— Возможно, мне удастся познакомить вас с нужными людьми. Если… М-м, разумеется, если мои усилия и затраченное время будут оплачены.

— В инвестиционном бизнесе, мистер Бисон, все участники сделки получают вознаграждение в соответствии с величиной их вклада.

— Именно это я и рассчитывал услышать. Что касается комиссии…

— Мы сможем заплатить вам комиссию в размере одного процента к моменту совершения покупки. Иными словами, вы получите комиссию за организацию нашей встречи с нужным человеком. Идет?

Лишь на мгновение Бисон нахмурил лоб, производя подсчеты, и вот уже на его круглом лице заиграла неуверенная улыбка.

— Думаю, мы сработаемся, мистер Бродбент. Как я сказал, я знаю одного господина…

— Охотника за динозаврами?

— Нет, нет, вовсе нет. Он рук пачкать не любит. Его, скорее, можно назвать торговцем динозаврами. Этот человек живет недалеко отсюда, в небольшом пригороде Тусона.

Наступило молчание.

— Ну и?.. — спросил Том, стараясь, чтобы в голосе прозвучала нужная доля нетерпения. — Чего же мы ждем?

12

Доходяга Мэддокс ждал, сидя на корточках позади конюшни. Дети кругами ездили по площадке, раздавались их взвизгивания вперемешку с хохотом. Джимсон просидел в укрытии уже целый час, и лишь теперь занятия для маленьких дебилов, или как там называются эти недоразвитые, близились, похоже, к концу. Дети попрыгали на землю и вскоре уже помогали расседлывать и чистить лошадей — их потом увели за дом, кормиться. Мэддокс ждал, мышцы его ныли, он был на взводе и жалел, что пришел в три, а не в пять. Наконец дети стали громко прощаться. Пикапы и внедорожники с оживленными богатенькими мамашами за рулем один за другим выезжали со стоянки, располагавшейся позади дома. Все не переставая махали руками и кричали: «До свидания!»

Мэддокс посмотрел на часы. Четыре. По-видимому, прибираться Салли будет одна и не смотается, как в прошлый раз. Заканчивается длинный день, она устала. Наверняка пойдет в дом, отдыхать. Может, ванну примет…

Додумывая эту интересную мысль, Мэддокс наблюдал за последним внедорожником. Отъезжая от дома, тот взметнул облако пыли, которое медленно уплыло и растаяло в золотистых лучах вечернего солнца. Стало совсем тихо. Джимсон смотрел, как Салли идет через двор, неся целую охапку поводов и уздечек. Она выглядела сногсшибательно в ковбойских сапожках для верховой езды, джинсах и белой рубашке. Ее светлые волосы рассыпались по спине. Салли приблизилась к конюшне, вошла. Мэддокс слышал: вот она ходит туда-сюда, развешивает уздечки, разговаривает с лошадьми. В какой-то момент Салли оказалась не более чем в нескольких футах от Мэддокса, засевшего по другую сторону хлипкой деревянной стены. Но время действовать еще не пришло. Салли нужно хватать уже в доме, ведь там, в замкнутом пространстве, любой произведенный ею шум будет приглушен. Хотя ближайшие соседи живут в четверти мили отсюда, звук как-никак распространяется, а мало ли кто может проходить или проезжать мимо и быть в пределах слышимости…

До Мэддокса снова донеслись звуки из конюшни: лошадиное фырканье и цоканье копыт, шарканье лопаты, шепот Салли, снова что-то говорившей животным. Через десять минут она оставила конюшню и вошла в дом через заднюю дверь. В окно кухни Мэддоксу было видно, как Салли ходит, набирает в чайник воды из-под крана, ставит чайник на плиту, достает кружку и какую-то коробку — наверное, с чайными пакетиками. Женщина села за стол, и дожидаясь, пока закипит вода, стала листать журнал. Чаю выпьет, а потом в душ? Точно не известно, поэтому лучше поспешить. Во всяком случае, Салли сейчас как раз в очень удобном для Мэддокса месте — на кухне. Заваривать и пить чай она будет минут пять точно, вот этим-то промежутком времени он и воспользуется.

Мэддокс действовал быстро: натянул полиэтиленовые тапочки и дождевик, на голову — сетку для волос, резиновую шапочку и чулок. Выдвинул и задвинул обратно магазин пистолета. Завершая приготовления, развернул листок с планом дома, в последний раз внимательно его рассмотрел. Он знал наверняка, чт сейчас сделает.

Мэддокс обошел конюшню и встал у той стены, которая не просматривалась из окна кухни. Потом выпрямился, безо всяких помех пересек двор, проник в патио, и тут же прижался к стене дома. Двери патио оказались справа. Джимсон заглянул в гостиную — пусто: Салли пока на кухне. Он живо просунул клинышек в замок так, чтобы клинышек высунулся с другой стороны, и дернул его вниз. Замок поддался, громко щелкнув. Мэддокс юркнул внутрь через узенькую щель и, закрыв дверь, прижался к угловой стене в том месте, где гостиная небольшим коридорчиком соединялась с кухней.

Послышалось, как на кухне отодвинули стул.

— Кто там?

Мэддокс не шелохнулся.

Несколько тихих неуверенных шагов по коридору, ведущему в гостиную.

— Там кто-то есть?

Мэддокс выжидал стараясь дышать тише. Сейчас она войдет и узнает, откуда шум. Джимсон снова услыхал нерешительные шаги по коридорчику. Внезапно они прекратились — видимо, Салли остановилась у входа в гостиную. Она как раз зашла за угол и оказалась так близко к Мэддоксу, что он слышал ее дыхание.

— Эй! Здесь кто-нибудь есть?

Может, вернется обратно на кухню. А может, пойдет к телефону. Но она колебалась… Пришла на шум, стоит в дверях, в гостиной никого… да мало ли — веточка, падая, задела окно, или птица в стекло ударилась. Мэддокс точно знал, что именно подумала Салли.

Из кухни донесся тихий свист, быстро сделавшийся пронзительным. Вода в чайнике вскипела.

Вот проклятье!

Шорох, Салли поворачивается, и вот Мэддокс уже слышит ее удаляющиеся по коридору шаги.

Он кашлянул, негромко, но отчетливо, чтобы она вернулась.

Шаги замерли.

— Кто там?

Чайник на кухне засвистел громче.

И вдруг Салли ворвалась в гостиную. Мэддокс выскочил из укрытия в тот самый момент, когда увидел, совершенно пораженный, что в руке у нее револьвер. Она резко повернулась, Джимсон бросился ей под ноги, в ту же минуту раздался выстрел. Сильным толчком Мэддокс повалил Салли на ковер. Она завизжала, катясь по полу; светлые волосы спутались, револьвер отлетел в сторону. Но тут в воздухе мелькнул кулак Салли, и Мэддокс ощутил довольно чувствительный удар в висок.

Сучка желтоволосая.

Он ошалело нанес ответный удар, попав левой рукой, или ногой — он даже не понял — во что-то мягкое. Оказалось — хорошо попал, и теперь ему удалось прижать Салли к полу, а самому взгромоздиться сверху. Она хватала ртом воздух, билась, но Мэддокс навалился на нее всей своей тяжестью и прижал ей к уху пистолет.

— Ты, сучка!

Он уже почти — почти — спустил курок.

Салли вскрикнула, дернулась. Мэддокс плотнее прижал пистолет к ее голове. Он лежал сверху, словно клещами стиснув ее брыкающиеся ноги своими. Ему удалось овладеть собой. Боже, чуть не пристрелил ее… А может, еще и придется…

— Если понадобится, я тебя убью. Убью.

Салли снова задергалась, что-то невнятно промычала. Она была невероятно сильная, прямо дикая кошка.

— Слышала — убью. Не вынуждай меня, а то, ей-богу, грохну, если не будешь лежать смирно.

Мэддокс говорил совершенно серьезно, и она, поняв это по его интонации, перестала сопротивляться. Как только Салли утихла, Джимсон ногой попытался зацепить револьвер, валявшийся на ковре футах в десяти от них.

— Не шевелись.

Он чувствовал ее под собой, от страха она икала. Хорошо. Пусть трясется. Только что Мэддокс едва-едва не совершил убийство, и вкус несостоявшегося преступления все равно пьянил его.

Он дотянулся ногой до револьвера, подтянул к себе, поднял с пола и убрал в карман. Затем засунул дуло своего «Глока» Салли в рот и сказал:

— Повторяю еще раз. Ты теперь знаешь: в случае чего я запросто тебя кончу. Кивни, если поняла.

Внезапно она с силой извернулась и яростно пнула Мэддокса в голень, однако ей было не на что опереться, и Джимсон пресек ее сопротивление, резко, до боли сдавив ей рукой горло.

— Не смей тут брыкаться!

Она опять завозилась.

Мэддокс с силой повернул дуло пистолета, так, что Салли чуть не подавилась.

— Это настоящая пушка, усекла, сука?

Салли перестала сопротивляться.

— Делай, что я скажу, и я никому не причиню вреда. Кивни, если поняла.

Салли кивнула, и он слегка ослабил хватку.

— Пойдешь со мной. Тихо и спокойно. Но сначала сделаешь одну вещь.

Никакого ответа. Мэддокс поглубже просунул дуло пистолета.

Кивок.

Салли, стиснутая в его объятиях, дрожала всем телом.

— Сейчас я тебя выпущу, и ни звука. Не смей орать. Никаких резких движений. Если не будешь делать все в точности, как я скажу, убью на месте. Поняла?

Кивок. Опять икает.

— Знаешь, что я тут ищу?

Помотала головой. Мэддокс все еще лежал сверху, обхватив ноги Салли своими и крепко держа ее.

— Мне нужен блокнот. Тот, который твоему мужу отдал старатель. Блокнот в доме?

Она мотнула головой.

— У мужа?

Ответа не последовало.

Значит, у мужа. Хотя бы в этом Мэддокс уже уверен.

— Теперь, Салли, слушай внимательно. Я время терять не собираюсь. Хоть один неверный шаг, один твой крик, одна идиотская выходка — и я тебя прикончу. Все просто.

Он говорил абсолютно серьезно, и теперь Салли тоже поняла его.

— Я сейчас с тебя слезу и сделаю шаг назад. Ты пойдешь к тому автоответчику на столе. Наговоришь на пленку такое сообщение: «Привет, это Том и Салли. Том уехал по делам, мне тоже пришлось неожиданно покинуть город, поэтому мы не можем перезвонить вам прямо сейчас. Мне очень жаль, что некоторые уроки верховой езды пропадут. Я всем обязательно перезвоню позже. Оставьте ваше сообщение, спасибо». Можешь это сказать нормальным голосом?

Ответа не последовало.