Хижина в горах Браун Сандра
Детективы как будто обдумывали ее слова. Найт посмотрел на Грейнджа, и тот сказал:
– Это лучшее из того, что мы получили.
Как будто для того, чтобы смягчить свое очевидное неудовольствие, он вежливо спросил, планирует ли Эмори продолжать тренировки для участия в марафоне.
– Немного погодя, – она посмотрела на поврежденную ступню и торопливо добавила: – Я не буду готова к ближайшему марафону.
– Какая неприятность, – вздохнул Найт. – Джеф говорил нам, сколько сил вы потратили на его организацию, чтобы этот марафон стал событием.
Интересно, знают ли они об их яростной ссоре по этому поводу? Эмори не видела смысла спрашивать об этом.
Детектив Найт встал, давая понять, что беседа закончена.
– Что ж, не хочу вас утомлять.
– Увижу ли я вас завтра перед тем, как мы с Джефом отправимся обратно в Атланту?
– Вероятно, нет, – сказал Найт.
– Тогда я хочу поблагодарить вас сейчас. Я знаю, что вы приложили много усилий к тому, чтобы найти меня.
– Это наша работа.
– Все равно, спасибо вам.
– Пожалуйста.
Когда детективы уже собрались выйти, Эмори сказала:
– Не могли бы вы оказать мне еще одну любезность? Попросите, пожалуйста, доктора Батлер зайти ко мне.
– Напомните мне, кто из них доктор Батлер.
Грейндж подтолкнул напарника к двери.
– Женщина.
Когда доктор Батлер вошла в палату, Эмори обрадовалась, что женщина одна. Когда она подошла к кровати, Эмори протянула руку и пожала ее пальцы.
– Прежде всего спасибо вам с Нилом за то, что вы все бросили и приехали сюда.
– Все в клинике сходили с ума от беспокойства. Администраторы, служащие, сестры. Даже пациенты. Мы с Нилом вообще не знали, что делать. Ты сердце и душа нашей клиники.
– Этого я не знала.
– Не нужно ложной скромности. Практика была твоей идеей, твоей инициативой. И потом, мы все тебя любим.
– Вы доказали это, предложив вознаграждение, – хрипло сказала Эмори. – Боже, мне снова нужен платок.
Она вытащила бумажный квадратик из коробки и промокнула глаза.
– Ты действительно себя хорошо чувствуешь или это спектакль?
– Со мной все в порядке. Мне просто нужно попросить тебя кое-что для меня сделать, и это очень личное.
– Разумеется, Эмори, – доктор Батлер подошла ближе. – Все, что угодно.
– Пожалуйста, принеси мне несколько противозачаточных пилюль «на следующий день», – Эмори увидела, как первоначальный шок в глазах ее подруги сменился ужасом.
– Он изнасиловал тебя? Тот мужчина из хижины? Ты сказала об этом помощникам шерифа? В отделении уже приготовили специальный набор? Как насчет Джефа? Ты уже сказала…
– Изнасилования не было.
Спокойный тон Эмори остановил женщину. Она громко сглотнула.
– Мы были близки, но секс был по согласию. Это было… – Эмори замолчала, чтобы из сжавшегося горла не вырвалось рыдание.
Потеряв дар речи от этого признания, доктор Батлер рухнула на стул, который недавно освободил Сэм Найт. На этот раз она просто смотрела на Эмори. Когда наконец к ней вернулся голос, женщина спросила:
– Эта история, которую ты рассказала детективам, вымысел?
– По сути – нет.
Эмори не стала рассказывать подробно, что является полуправдой и умолчанием, а что чистейшим вымыслом. Не стоит вынуждать подругу и коллегу лгать ради нее.
– Я не могу прийти в себя, – доктор Батлер вздохнула. – Не знаю, что и сказать.
– Тут нечего говорить.
– Умоляю, скажи хоть что-то. Это настолько на тебя не похоже…
– Секс без защиты?
– Секс с незнакомцем. Он же был незнакомцем, не так ли?
– Был им четыре дня назад, – Эмори мечтательно улыбнулась. – Не слишком долгое знакомство.
Не в силах выносить сочувствие подруги, смешанное с изумлением, она отвернулась и посмотрела на букет красивых белых калл, который принес в палату Джеф вскоре после того, как ее туда положили.
– Видишь ли, в этом нет ничего неожиданного, – продолжала Эмори. – Я почти уверена, что у Джефа есть любовница, причем уже некоторое время. Я могла бы использовать это как оправдание своего поступка, но это было бы нечестно и недостоверно. Я сделала это не ради того, чтобы наказать Джефа. Дело в том, что я вообще не принимала в расчет Джефа. Я хотела быть с этим мужчиной, и он хотел быть со мной. Только это и имело значение.
– Ты с ним еще увидишься?
– Нет.
У тебя будет слишком много воспоминаний, Док.
Они лежали утомленные, крепко прижавшись друг к другу, дополняя друг друга словно части головоломки, сплетя ноги-руки. Она почти уже засыпала, когда он потерся лицом о ее волосы и прошептал эти слова.
Тебе было бы легче, если бы их не было.
Это он добавил потом.
Возможно, он не рассчитывал на то, что она услышит эти его слова или скрывавшуюся за ними печаль. Он наверняка почувствовал себя обреченным никогда больше не испытать полного счастья, как это было теперь с Эмори.
– Эмори, кто он такой?
Голос доктора Батлер прервал ее горько-сладкие воспоминания, и она прошептала:
– Я не знаю. Об этом я не лгала. Я даже не знаю его имени.
– Но ты с ним спала.
– Да, и я не жалею и никогда не пожалею об этом.
Эмори почувствовала, что из уголков ее глаз покатились слезы, и торопливо вытерла их.
– Но есть практические вопросы, которые необходимо решить. Как ты знаешь, я прекратила принимать противозачаточные таблетки полгода назад. Я тогда подумала, что ребенок, возможно…
Эмори замолчала и еще раз обдумала то, что собиралась сказать. Ее слова прозвучали бы так, словно она перекладывает вину на Джефа. Но ей не следует ни в коем случае обманывать себя и верить в то, что муж в ответе за то, что она сделала прошлой ночью.
– У моего брака неопределенное будущее, и я не могу рисковать, осложняя его еще и беременностью.
– Никаких мер предосторожности?
– Они были приняты, но ничего… научного. Или надежного.
Щеки Эмори запылали, когда он вспомнила его стон: «Боже, это мучение», когда он пытался в последний момент избежать опасности.
– Ты можешь принести мне таблетки? Я не могу попросить их у персонала отделения, потому что на их благоразумие я рассчитывать не могу. Но я знаю, что могу доверять тебе.
– Конечно же, я их тебе принесу. Но ты и сама знаешь, что предохранение для экстренных случаев не дает стопроцентной гарантии.
– Я понимаю. Но чем раньше я приму первую таблетку, тем лучше. Именно поэтому я прошу тебя принести их мне как можно быстрее, а не жду завтрашнего дня, когда я могла бы купить их сама.
– Немедленно иду за ними, – доктор Батлер встала и направилась к двери, но Эмори ее остановила.
– Элис!
Та повернулась и посмотрела на нее.
– Спасибо тебе.
Элис покачала головой:
– Не за что.
– Я благодарю тебя за умение молчать и за то, что ты моя подруга.
Глава 24
Ребекка Уотсон, не обращая внимания на проливной дождь, подошла к арендованной машине Джека со стороны водителя и постучала в окно.
Чтобы его опустить, надо было завести двигатель, на это ушло пять-шесть секунд. Но эта задержка как будто еще больше рассердила женщину. Стекло поехало вниз. В салон полетели капли дождя. Ребекка почти прошипела:
– Специальный агент Коннел.
– Я не знал, вспомните ли вы меня.
Ее свирепый взгляд отмел это утверждение как смехотворное.
– Если бы вы приехали, чтобы сообщить мне, что мой брат мертв, вы могли действовать напрямую и позвонить в парадную дверь. Вы бы не стали просиживать здесь полночи, а потом шпионить за мной целый день. Так что вас сюда привело?
Она заметила слежку, и этот факт подсказал Джеку, что Ребекка сохраняет бдительность. Она внимательно смотрит, не следит ли кто за ней. Он спросил:
– Мы можем поговорить?
– Да пошли вы…
– Хорошо. Вы готовы сотрудничать.
Она могла бы убить его своим взглядом.
– Я проделал такой долгий путь. Прошу вас.
Это ее не тронуло.
Джек бросил взгляд в направлении дома.
– Он живет с вами?
– Вы что, ума лишились?
– Он в этой части страны? Живет по соседству? В соседнем квартале?
Ребекка не произнесла ни слова.
– Если вашего брата нет поблизости, то чем вы рискуете, если поговорите со мной?
Она не сказала «да», но не сказала и «нет», не послала его еще раз. Поэтому когда женщина развернулась и пошла прочь, Джек заглушил мотор, вышел из машины и пошел следом за ней к дому.
Она не предложила ему укрыться под ее зонтом, поэтому Джек прикрыл голову курткой. Когда они подошли к крыльцу, он постарался стряхнуть с куртки воду, насколько это было возможно. Ребекка вошла в дом первой, но только после того, как вынула почту из ящика.
– Здесь ничего такого, чтобы могло вас взволновать, но убедитесь сами, – она сунула ему в руку стопку корреспонденции. Он прижал ее к своей мокрой куртке. Не посмотрев ни одно письмо, он аккуратно сложил все на столике в прихожей.
Ребекка скрестила руки на груди.
– Итак, вы здесь. Зачем вы проделали весь этот путь?
– Можно мне воспользоваться ванной?
Она с минуту смотрела на него, как будто пыталась понять, шутит он или нет. Решив, что агент не шутит, она ответила:
– Конечно.
Жестом она пригласила его следовать за ней по центральному коридору до крошечной туалетной комнатки, устроенной под лестницей.
Пройдя вперед, Ребекка подняла крышку бачка.
– Видите? Ничего кроме вот этого, как его там…
– Поплавкового устройства.
Она опустила крышку на место, звякнув фаянсом, и указала на зеркало в раме над раковиной.
– Аптечки нет, проверять вам нечего. Вы можете разобрать слив под раковиной, но если вы это сделаете, то вам придется все собрать обратно или оплатить мне услуги сантехника.
– Я вас понял, Ребекка.
– И не забудьте вымыть руки.
Выходя, она с грохотом захлопнула дверь.
Джек Коннел не только вымыл руки и вытер их полотенцем, но и промокнул им мокрые от дождя лицо и шею. Он поправил галстук и расчесал пальцами влажные волосы.
Несколько минут спустя, облегчив мочевой пузырь и придав себе презентабельный вид, он вошел в гостиную. Ребекка включила настольные лампы и сидела в уголке дивана, подобрав под себя ноги. Черные лодочки на высоких каблуках, которые она скинула, валялись под кофейным столиком. Женщина невежливо ткнула пальцем в кресло, которое выглядело менее уютным и комфортным, чем диван.
Они посмотрели друг на друга. Джек заговорил первым:
– Мне нравится ваша новая прическа.
– Пинк ее скопировала.
– Она знает, что делает.
– Хватит комплиментов. Как вы меня нашли?
– Благодаря вашей подруге Элинор.
– О! – это застало ее врасплох. Выражение ее лица стало грустным. – Как она?
– Хорошо. Ждет первенца через несколько месяцев.
– Значит, она все-таки вышла замуж за Тима?
– Его фамилия Гэскин?
Ребекка кивнула, а когда он подтвердил, что именно эту фамилию Элинор носит в браке, она сказала:
– Когда мы виделись в последний раз, их отношения становились серьезными. Она счастлива?
– Сияет. Младенец – девочка, – Джек рассказал ей о визите в дом из песчаника и описал его. – Элинор позвонила мне после того, как увидела по национальному телевидению репортаж о марше протеста в Олимпии.
Ребекка глубоко вздохнула.
– Я тоже его видела. Я бы никогда не стала участвовать в марше, если бы думала, что попаду под прицел камеры.
– Вы выделялись из толпы.
Она провела рукой по коротко остриженным волосам.
– Мне даже в голову не приходило, что меня кто-то узнает.
– Элинор узнала. Она была уверена, что это вы. Я – нет. Уверенность пришла лишь вчера, когда я увидел, как вы выходите из дома и забираете почту из ящика.
– После стольких лет вы все еще ищете.
Джек пожал плечами.
– Я все еще не нашел вашего брата. Вы моя единственная ниточка.
– Повезло мне…
– Я не такой плохой.
На это женщина не ответила.
Он оглядел приятную комнату. Джек ничего не знал об интерьерах домов, что качественно, что мусор, что в моде. Его квартира была функциональной, и это было ее единственным достоинством. Но, на его неопытный взгляд, гостиная Ребекки была оформлена со вкусом. Несмотря на то, что сказал Уэс Грир об ассортименте в ее магазинчике, комната не была завалена безделушками.
И в ней самой не было ничего нарочитого. Простой черный свитер, узкие черные брючки. Из украшений только наручные часы на черном кожаном ремешке и длинная одинарная нить жемчуга. Он был того же цвета, что и ее волосы. Резкий контраст черного и белого во всем, единственное пятно цвета – ее глаза.
– Ваша дочь Сара очень выросла, – сказал Джек.
– Она играет в школьном оркестре.
– На каком инструменте?
– На виолончели. Сейчас она на репетиции. Сегодня очередь другого родителя развозить детей по домам. Она будет дома примерно в шесть пятнадцать, – Ребекка посмотрела на свои практичные часы. – Я хочу, чтобы вы ушли до этого времени.
– Девочка помнит Уэстборо?
– Разумеется.
– Она говорит о своем дяде?
– Постоянно.
– Что именно?
– Что скучает по нему.
– И что вы ей отвечаете?
– Что я тоже по нему скучаю.
Он выдержал ее взгляд, потом заговорил снова:
– Ребекка…
– Я теперь Грейс.
Джек склонил голову к плечу.
– Почему Грейс Кент?
– Это имя предложил тот человек, который делал для меня все фальшивые документы. Я не могла предложить ничего другого, поэтому согласилась с его выбором.
Несмотря на ее признание в федеральном преступлении, он улыбнулся.
– Я подумал, что вы, возможно, вышли замуж за парня по фамилии Кент.
– Мне не нужен новый муж.
– После такого, который был у вас, я не могу вас за это винить.
– Вы уже сказали ему, где мы живем?
Она еще не договорила, а Джек уже качал головой.
– И я не собираюсь этого делать. Я здесь не для того, чтобы хоть чем-то огорчить вас. Хотя я мог бы арестовать вас за то, что вы живете под вымышленным именем.
– Какой вы страшный, плохой агент ФБР, – поддразнила его Ребекка. – Вам что, нечем больше заняться?
– О, я занят. Сейчас я расследую странный случай, произошедший в штате Юта. До этого я занимался странным происшествием в Уичита-Фоллс, штат Техас, которое до этого дня не имеет объяснения. Первое происшествие, которое привлекло мое внимание, имело место в Кентукки.
Ее лицо превратилось в маску.
– Что вам известно о футбольном тренере из Солт-Лейк-Сити?
– Он, случайно, не мормон?
– Нет. Он переехал туда из Виргинии.
– Разве в Виргинии нет мормонов?
– Как по-вашему, что могло заставить тренера по футболу накануне игры в чемпионате взять бейсбольную биту и вдребезги разнести себе бедренную кость? Во всяком случае, он заявляет, что сам нанес себе травму.
Джек дал ей возможность осознать сказанное. Ребекка промолчала.
– И что еще странно, – продолжал он, – можно было бы подумать, что его команда тринадцатилетних мальчишек, их родители и жители общины встревожены произошедшим. Но никто из тех, кто его знает, не сожалеет о его вынужденной отставке. Его команда добивалась побед, но многие задавались вопросами по поводу тех методов, с помощью которых он мотивировал своих игроков.
Ходили слухи, что он внушал страх. Унижал любого ребенка, совершившего ошибку. Я говорю, слухи, потому что сами дети молчали о том, что происходило во время тренировок и после проигранной игры. Один из отцов сказал мне, что его сын как будто боится проговориться.
В вечер происшествия тренер сказал бригаде «Скорой помощи», своей жене, полиции, священнику и всем, кому только смог, что он сам себя искалечил. Потом он замолчал. Ни деталей. Ни причины. Ничего. Не далее как вчера он все еще отказывался говорить о том, что произошло тем вечером, – Джек многозначительно посмотрел на собеседницу. – Вы видите в этом иронию?
– Как же я могла это пропустить? Вы практически написали все большими буквами на стене. История интересная, но я не понимаю, какое она имеет отношение ко мне.
– Хотите, чтобы я и это разжевал для вас?
– Если вы полагаете, что я в чем-то виновата, то почему вы не арестуете меня?
– Я не хочу арестовывать вас.
– Тогда какие у вас оправдания для того, что вы прятались вчера вечером в кустах и сегодня весь день следовали за мной по пятам?
– Мне не доставляет удовольствия шпионить за вами.
– Тогда прекратите.
– Обязательно. Скажите мне, где ваш брат, и…
– Я не знаю.
– Ребекка…
– Грейс.
– Неважно, – Джек в ответ тоже повысил голос. – Вы ждете, что я поверю в то, будто у вас не было никаких контактов с вашим братом за четыре года?
– Я этого не говорила. Я сказала, что не знаю, где он, и я действительно не знаю.
– Значит, вы все-таки контактируете с ним. Как часто вы общаетесь? Раз в год, раз в месяц, дважды в неделю? Как он выходит с вами на связь?
Женщина вытянула вперед руки ладонями вниз.
– Доставайте ваши бамбуковые палки. Или вы предпочитаете окунать меня головой в воду?
Выведенный из себя Джек встал, обошел свое кресло, положил ладони на его спинку и слегка наклонился. Он попытался заставить Ребекку опустить глаза, но тщетно. У женщины была такая же манера смотреть сквозь человека, как и у ее брата. Отвернувшись, Джек пробормотал:
– Проклятая семейная черта.
– Что?
– Ваши глаза.
– Вы не первый, кто говорит об этом. Когда мы были детьми… – она не договорила.
Джек обошел кресло и снова сел в него.
Читать бесплатно другие книги:
