Лес за Гранью Мира (сборник) Моррис Уильям

Глава XI

Ральф выбирает путь

Когда Ральф снова проснулся, солнце уже светило сквозь листья орешника, хотя всё ещё было рано. Он отвязал коня, вывел его из кустарника и, остановившись, огляделся. Как раз в этот момент он увидел, что по правую руку от него по лесу, направляясь к перекрёстку, идёт человек. Вот он заметил Ральфа, остановился, натянул тетиву лука и только тогда осторожно подошёл к юноше. Ральф же направился к незнакомцу, не вынимая меча из ножен и ведя Сокола на поводу. Человек остановился и снял с тетивы стрелу. На нём не было доспехов, но на поясе висели маленький топор и охотничий нож. Его одежда была сшита из домотканой материи, и всем своим видом он напоминал крестьянина. Он поприветствовал Ральфа, и Ральф пожелал ему в ответ хорошего дня. Незнакомец был высоким и сильным, темнокожим и черноволосым, с жизнерадостным выражением лица. Обращаясь к Ральфу, он говорил свободно и искренне:

– Куда Вы направляетесь, покидая своё лесное жилище, милорд? Раньше оно служило убежищем для оленей и свирепых разбойников. Думаю, олени вполне могли бы выбрать Вас своим предводителем, чтобы собраться с силами да и одолеть всех разбойников, а заодно и ещё кого-нибудь.

Ральф ответил:

– Ну, на это я вряд ли смогу тебе ответить до тех пор, пока сам не узнаю, куда. Недавно я собирался в Город Четырёх Рек, а теперь думаю пойти в Хэмптон под Утёсом.

– Да ну? – удивился простолюдин. – Если правит чёрт, значит, мы едем в ад.

– Что ты имеешь в виду, добрый человек? – спросил Ральф. – Хэмптон такое страшное место?

И в этот момент ему в голову пришла мысль о том, что вечернее приключение, возможно, имело для него в некотором смысле роковое значение.

Простолюдин ответил:

– Если бы Вы были местным жителем, мне не пришлось бы отвечать на этот вопрос, но раз это не так, я отвечу. Впрочем, сделаю это только после того, как мы поедим. Я теперь голоден, а в суме у меня имеются и хлеб, и сыр. Вы можете присоединиться к моей трапезе, если тоже хотите есть, а скорее всего, Вы хотите, ведь Вы молоды и здоровы.

– Ты прав, – ответил Ральф со смехом. – Кроме того, я могу внести свою лепту в этот лесной стол, ведь и в моей суме осталось кое-что. Так не будем откладывать!

– С Вашего позволения, сэр, – произнёс простолюдин, – мы пройдём пару шагов в ту сторону, к лесному ручью. Там мы сможем пополнить запасы воды, когда опустеет моя фляга.

– А я сделаю встречное предложение, – возразил Ральф. – У меня есть кое-что повкуснее воды.

– И всё же, – отозвался простолюдин, – нам следует пройти к ручью ещё и потому, что здесь мы на открытом пространстве. Нас всего двое, а у этого перепутья дурная слава. Я проведу Вас туда, где мы будем в относительной безопасности и подальше от разбойничьей дороги, так что, если Вы доверяете мне, пойдёмте.

Ральф согласился, и они, отойдя на фарлонг в сторону от развилки, оказались в небольшой лощине, через которую протекал чистый ручей. Вдоль его берегов росла ольха. Простолюдин подвёл Ральфа к самой воде, где кусты закрывали их от постороннего взгляда. Там они сели, достали то, что у каждого было в дорожных сумках и начали есть. Во время этого занятия простолюдин сказал:

– Честный рыцарь, думаю, не ошибусь, если назову Вас так, хочу спросить вот о чём: у Вас какое-то дело в Хэмптоне?

Ральф ответил:

– Да. Я хочу обойти стороной Город Четырёх Рек, потому что, как я слышал, там нашли приют грабители да убийцы.

– Милорд, Вы узнаете, правда ли это, если посетите Город, но я скажу Вам так: там могут и убить, и ограбить, как в самом городе, так и в округе, но всё-таки по сравнению с Хэмптоном под Утёсом – это рай, где живут безгрешные души. Я тот, кто хорошо знает, о чём говорит, поскольку сам долгое время жил в аду, то есть в Хэмптоне, но сейчас я сбежал оттуда и направляюсь в Город Четырёх Рек. Если там меня сочтут за достаточно верного человека, чтобы позволить служить в их войске, то я смогу хоть как-то отомстить тем, кто погубил меня. Думаю, как раз один из них вложил в Ваши уста эту хулу на Город. Разве я не прав?

– Кто знает, – ответил Ральф. – По крайней мере, ты кажешься мне правдивым человеком.

После этих слов Ральф замолчал, раздумывая, не рассказать ли незнакомцу о том, что с ним приключилось, но, когда он вспомнил прекрасную даму, что-то удержало его от этого. В то же время сердце его подсказывало, что в Хэмптоне опасность подстерегает ту, другую девушку. Ральфу было неспокойно, и он решил, что ему нужно последовать за ней в этот город. Простолюдин с любопытством глядел юноше в глаза, но Ральф не замечал этого, поскольку взгляд его был направлен на то, чего не было у ручья. Возможно, если бы Ральф тогда присмотрелся к этому человеку, он решил бы, что жажда мести, о которой тот говорил, не очень-то изменила выражение его лица, на котором, на самом деле, нельзя было разглядеть гнев.

Наконец, простолюдин прервал молчание:

– У Вас есть какая-то история, которую Вы не хотите мне рассказывать. Возможно, я угадал. Вы можете говорить или молчать – это Ваша воля, но Вы честный рыцарь и Вы так добры к бедному человеку (а кроме того, я думаю, что Вы ещё окажете мне услугу), что я расскажу Вам правдивую историю. Во-первых, Город Четырёх Рек – это хороший город, и управляет им добрый властелин. Он не тиран, он не притесняет мирных жителей. Вы можете спокойно поселиться в Городе, и Вас примут за своего. Вашими соседями будут хорошие люди, а не такие трусы, которые испугаются первого встречного разбойника. Кроме того, я скажу Вам, что и жители Хэмптона на самом деле кроткие и невинные, как овцы, просто ими управляют дурные люди. Это не их законные повелители, но они наложили на город тяжкое бремя и терзают его жителей, не останавливаясь даже перед убийством. Наконец, скажу Вам ещё, что я был одним из хэмптонских бедолаг, хоть и не таким кротким, как большинство из них. Возможно, за это меня и лишили моей земли и дома, отдав их другому. Они бы и убили меня, если бы я не сбежал в лес. Мне ещё повезло, что у меня не было ни жены, ни любимой, ни ребёнка, иначе они пострадали бы, как пострадал мой брат, для которого его жена была так дорога, что ради неё он остался в Хэмптоне. Но её забрали у него ради забавы членов Братства Сухого Дерева, которые владеют Замком на Утёсе. Если Вы поселитесь в этом городе, то они станут повелевать и Вами.

Такова моя история, а о Вашей, как я уже сказал, я и не спрашиваю. Впрочем, по-моему, Вы примете верное решение, если отправитесь в Город, со мной ли, сами ли по себе, как гость или как рыцарь, желающий поступить на службу.

Пока простолюдин рассказывал, Ральф присмотрелся к нему и решил, что тот говорит слишком уж спокойно для человека, в чьём сердце живёт столько гнева. На этот раз юноша насторожился и засомневался в его словах. Более того, он хорошо помнил, что сказала ему женщина, которую он спас вчера, помнил и её очарование, и её поцелуи и даже не желал думать о том, что она могла ему солгать. Не хотел он смириться и с тем, что девушка из Буртона могла выбрать такой ужасный город, как Хэмптон, целью своего пути, поэтому он сказал:

– Друг, я не знаю, по какой такой причине я должен участвовать в раздоре между Хэмптоном и Городом Четырёх Рек. И почему я обязательно должен выбирать между ними? Из этого леса дороги ведут только в Хэмптон или в Город? Есть ли поблизости какое-нибудь местечко, где я мог бы передохнуть, прежде чем продолжить свой путь?

Простолюдин ему ответил:

– Неподалёку, к западу от Города Четырёх Рек, есть деревушка. Называется она Крайней. Но это место незащищённое, не огороженное стеной, и находится оно на спорной территории, которую временами держит Город, а временами Братство Сухого Дерева. Так что если Вы остановитесь в этой деревушке и попадёте в руки к членам Братства, на этом Ваша поездка и закончится, а если Вас приведут в Город Четырёх Рек его воины, то войдёте Вы туда совсем иначе, нежели если бы вошли свободным человеком. Что Вы на это скажете? Если я не ошибаюсь и Вы на самом деле честный человек, то кто сможет причинить Вам зло в Городе Четырёх Рек, где правит закон, милостивый и сильный? Если же Вы ищете приключений, что тоже вполне похоже на правду, то там приключений пруд пруди. Я советую Вам отправиться со мной в Город Четырёх Рек. Честно говоря, мне и самому будет проще войти в него, если со мной будете Вы – рыцарь и лорд.

Подумав, Ральф решил, что и в самом деле, не так уж опасно отправиться в Город Четырёх Рек, ведь те два человека, с которыми он сражался, упокоились навеки, так что не осталось никого, кто бы рассказал об этой битве, кроме спасённой им женщины, а её в Городе подстерегают гораздо большие опасности, чем его самого. Кроме того, Ральф подумал, что если случится с ним какое-нибудь несчастье, то он обратится за помощью к старику Оливеру. С другой стороны, юноша сильно хотел попасть в Хэмптон под Утёсом, ведь он, если быть честным, не сомневался, что встретит там вчерашнюю незнакомку.

Пока Ральф размышлял то об одном, то о другом и молчал, не зная, что сказать, простолюдин вдруг прошептал:

– Тише! Ты не спрятал коня в кусты, и теперь он ржёт. (Ральф действительно слышал ржание Сокола.) Сейчас нельзя терять времени. Быстро к коню! Нет сомнений в том, что он ржёт, потому что увидел приближающихся людей, а это могут быть враги, да скорее всего так оно и есть!

Они оба вскочили и поспешили к Соколу, который вышел из ольшаника. Ральф мигом вспрыгнул ему на спину, да и простолюдин не стал ожидать особого приглашения, а тут же последовал примеру юноши. Указывая на просеку, ведущую к большой дороге, он закричал:

– Вон они! Туда! Пришпорьте коня, мой рыцарь! Братство Сухого Дерева вышло дозором! Вперёд! Это вопрос жизни и смерти!

Ральф тронул поводья, и Сокол помчался по дороге, не дожидаясь, когда всадник пустит в ход шпоры. Простолюдин же, обернувшись через плечо, прокричал:

– Вижу их! Три человека на хороших лошадях. Нет, нет, их четверо! – поправился он, и в тот же момент сзади раздался крик. – Пришпорьте коня, юный лорд! Пришпорьте коня! А он у Вас горяч! Да, он хорош, хорош…

Тут и сам Ральф услышал стук копыт по земле. Он пришпорил Сокола, и тот вихрем полетел вперёд.

– Ух ты! – выдохнул простолюдин. – А всё же поторопитесь, ведь они видят, что у Вас хороший конь, и тот, что отстаёт больше всех, достал изогнутый турецкий лук и уже прилаживает стрелу. Похоже, он решил ранить коня – поверните его поводом, пусть он шарахнется в сторону, словно увидел ласку на дороге!

Ральф пригнулся к шее коня и заставил его метнуться в сторону. В этот самый момент он услышал звон спущенной тетивы, и мимо его уха пронеслась стрела. Сокол продолжал скакать галопом, а простолюдин закричал:

– Впереди большая дорога на Город Четырёх Рек! Скачите что есть мочи! Скачите во весь опор! И снова поберегитесь!

Уже вторая стрела была выпущена из турецкого лука. Шум погони приближался, и снова раздался звук спущенной тетивы, но на этот раз стрела упала, не долетев до беглецов. Тогда лесной незнакомец, обернувшись, насколько это было возможно, потряс сжатым кулаком в сторону погони и закричал прерывающимся от скачки голосом:

– Что, подлецы? Я, Роджер, канатный мастер, совью хорошую верёвку вам на шеи!

Затем он повернулся к Ральфу:

– Они разворачиваются, не выносят открытых дорог. Мы уходим от них. Впрочем, ещё не время расслабляться, молодой рыцарь, если Вы любите собственную жизнь больше, чем своего коня. Всадники последуют вдоль дороги через лес на случай, вдруг Вы прирождённый болван и ничему ещё не научились.

– Ага, – ответил ему Ральф, – а теперь ты скажешь мне, что нам следует направиться в Город Четырёх Рек.

– Поистине так, – отозвался простолюдин. – С такой скоростью мы быстро окажемся у его ворот.

– Да, и даже если мы слегка сбавим скорость, – сказал Ральф, немного натягивая поводья, – поскольку, сдаётся мне, погоня прекратилась. Кроме того, я совсем не собираюсь загнать Сокола до смерти, ведь он такой же мой друг, каким можешь стать и ты.

Сокол перешёл на рысцу, а лес как раз начал редеть, и вдоль дороги появились участки обработанной земли. Наконец, Роджер сказал:

– Теперь можете дать своей лошади передохнуть, а мне сойти. Мы среди друзей, и ребята из Братства Сухого Дерева, будь их даже двадцать человек, не рискнут подойти так близко к Городу Четырёх Рек, разве что под прикрытием ночи да тумана.

Ральф остановил коня и спешился вместе с Роджером. Оглянувшись, он увидел каменную башню, выстроенную на холме посреди пшеничного поля, а под ней – несколько простеньких домиков, крытых соломой. Люди работали вокруг, кто-то возвращался с поля или только шёл туда, и никто из них не обращал внимания на двоих мужчин, тихо стоявших рядом с конем. Впрочем, каждый из этих работников был при оружии.

Ральф произнёс:

– Добрый друг, скажи мне, это уже Город Четырёх Рек?

Простолюдин засмеялся и ответил:

– Хороший вопрос, сэр рыцарь: вот стоит сторожевая башня Города, у которой живут хлебопашцы. Со всех сторон в городских предместьях стоят такие башни, числом двадцать семь. В народе ходят предания, и особенно охотно их рассказывают долгими зимними вечерами, предания о Прекрасной Даме, возведшей город после того, как она вышла замуж за Владыку Леса. Он жил в этих местах, как жили его предки, строя на лесных полянах деревянные бражные дома*, крытые соломой. Итак, рыцарь, если хотите, можете спокойно ехать дальше к городским воротам, и, если пожелаете, я могу идти у узды Вашего коня. Это, как я уже говорил, выгодно мне.

Ральф ответил:

– Я прошу тебя пойти со мной, добрый друг, и показать, как проще попасть в эту твердыню.

И вот, когда Сокол отдышался, все отправились в путь мимо богатых полей, широких лугов и прилегающих к ним домов с огородами. Подошли к деревушке, что расположилась на возвышении, и, миновав её, увидели стены и башни Города. Ближе к стенам не было ни домов, ни полей. Там простирались зелёные луга и паслись многочисленные стада овец и коров да петлял ручеёк.

Глава XII

Ральф въезжает в Город Четырёх Рек

Подойдя к городской стене, путники увидели, что построена она из плотного тёсаного камня и столь высока, что за ней скрывались даже городские крыши. Только множество крепких белых башен возвышалось над ней. Дорога вела напрямую к главным городским воротам, перед которыми был дворик, окружённый крепкой стеной. Его охранял большой отряд во главе с капитаном, ходившим взад и вперёд. Путники оказались у дворика вместе с торговцами, которые принесли в город товары, поэтому никто не обращал на них внимания, пока они не подошли к самым воротам, находившимся на другой стороне глубокого чистого рва. Так как день только начинался, мост был спущен, а решётка поднята, и торговцы легко проходили внутрь, но перед входом с каждой стороны стояли хорошо вооружённые воины, а по правую сторону – их капитан. На нём были надеты доспехи, но шлем со своей седой головы он снял. Он останавливал каждого, кто был ему незнаком, и спрашивал о цели, с которой тот въезжал в город.

Когда Ральф вместе с шедшим рядом Роджером подъехал к стражникам, один из охранников преградил им путь копьём и потребовал остановиться, а капитан спросил сухим неприветливым голосом:

– Откуда вы едете, воины?

– Из аббатства Пресвятой Девы Марии Хайемской, – ответил Ральф.

– Ага, – сказал капитан, криво усмехнувшись, – так я и подумал. Должно быть, ты один из подопечных господина аббата.

– Нет, я не из них, – сердито ответил Ральф.

– Ну-ну, – проворчал капитан. – Как же тебя зовут?

– Ральф, сын своей матери, – ответил рыцарь, сдвигая брови.

Капитан спросил:

– И куда же ты направляешься?

– По своим делам.

– Ты не очень-то дружелюбен.

– Как и ты. Твои вопросы отнюдь не дружелюбны.

– Так, так, – произнёс капитан, улыбаясь совсем не по-доброму, – ты кажешься довольно крепким парнем. А задавать такие вопросы – обязанность капитана Северных ворот. Теперь же ответь мне как другу: ты едешь к своему родственнику или приятелю в Город?

Лицо Ральфа просветлело:

– Нет, достойный сэр.

– Что ж, – снова заговорил капитан. – Тогда ты едешь напрямик к противоположным воротам, чтобы через них выехать из города?

– Нет, – ответил Ральф. – Я останусь здесь на ночь, а, по возможности, и на несколько дней.

– В таком случае ты поступишь верно, молодой человек, – сказал капитан. – Ты направишься к постоялому двору? Скажи, к какому.

– Я не знаю, к какому. Я ведь не знаю города.

В этот момент Роджер, находившийся рядом, вмешался в разговор:

– Милорд направится к «Геральдической лилии», что на большой площади.

– Хорошо, – произнёс капитан. – Он причалит к удобной гавани; и, более того, достойный сэр, из этой гостиницы завтра будет прекрасный вид. Лучшего не стоит и желать, милорд. А вот ты, простолюдин, почему ты так хорошо знаешь наш город, хотя я тебя вижу в первый раз, а мне знакомы все наши ремесленники и вавассоры?

Роджер замер, а рыцарь хмуро посмотрел на него. Наконец, Роджер сказал:

– Капитан, я собирался солгать, сказав, что я слуга молодого рыцаря…

Капитан мрачно прервал его:

– Тебе лучше не лгать.

– Верно, сэр, – продолжил Роджер. – Я и сам понял, только не успел об этом сказать. Вы раскрыли бы мой обман, а потому мне не остаётся ничего другого, как выложить Вам всю правду. А правда в том, что негодяи из Братства Сухого Дерева прогнали меня взашей. Меня лишили моей земли у Хэмптона под Утёсом, унесли имущество и убили друзей. Вот потому я и хочу проехать в Город Четырёх Рек, с Вашего позволения, чтобы у меня появился шанс отплатить за мои бедствия. Как говорится, лучшая из бед та, которую ты приносишь сам. Так что, милорд, я прошу Вас, не одолжите ли Вы мне меч и не угостите ли буханкой, чтобы я мог помочь и Вам, и Городу, и самому себе?

Капитан пристально и решительно посмотрел на Роджера, а тот ответил искренним взглядом своих больших глаз. Наконец, капитан стражи сказал:

– Что ж, простолюдин, ты собирался назвать себя слугой этого молодого рыцаря. Значит, пока рыцарь гостит в Городе, ты и будешь ему прислуживать. Когда же он покинет нас, ты вернёшься на это место в первую половину дня, и тогда я дам тебе меч и посажу на коня. Но, – тут он угрожающе кивнул головой в сторону Роджера, – смотри, чтобы ты оказался в «Геральдической лилии», когда потребуются твои услуги.

Роджер промолчал и, казалось, смутился, а капитан повернулся к Ральфу и вежливо произнёс:

– Молодой рыцарь, если ты ищешь приключений, то найдёшь их, присоединившись к нашим воинам. Ты кажешься довольно смелым, и если ты хотя бы вполовину от этого умён, то не упустишь возможности добыть себе и честь, и богатство на службе Городу. Мы со всех сторон окружены врагами и не должны приветствовать никого, в том числе и подозрительного воина, даже если его не связывают с нашим неприятелем ни кровные узы, ни место, в котором он родился. Если ты одобряешь то, что я сказал, то не забудь отослать ко мне этого человека и отныне говори со мной откровенно. Я отправлю тебя к городским правителям, чтобы они позволили тебе беспрепятственно ходить по городу.

Ральф поблагодарил капитана и проехал через ворота на городскую улицу. Роджер, как и раньше, находился у стремени его коня.

Ральф повернулся к Роджеру и несколько недовольно произнёс:

– Ты собирался солгать и уже практически солгал. Как теперь я узнаю, что ты не солжёшь мне? В то же время, тебе придется быть моим спутником, хочу я этого или нет. Ты сам вынудил капитана сказать, что пока я живу в Городе, ты обязан служить мне. А я скажу тебе здесь и сейчас, что у меня зародились на твой счёт дурные предчувствия, не являешься ли ты одним из тех самых деспотов да подлецов, о которых сам же так нелестно выражался только что.

– Верно, – сказал Роджер. – Вы достаточно умны, чтобы принять меня за одного из членов Братства Сухого Дерева. Наверное, именно потому, что я один из них, я только что помог Вам спастись от их преследования. Что же до моей службы, так Вам она не будет в тягость. Я не думаю, что в Городе Вы в такой уж безопасности, как считаете.

– Что? – изумился Ральф. – Почему ты постоянно меняешь мнение? Почему недавно, когда мы ехали через лес, ты говорил, что мне нечего опасаться в Городе Четырёх Рек, что там всё устраивается разумно и по справедливости? Ты выведал что-то новое? Чего мне следует опасаться?

Выражение лица Роджера сразу же изменилось. Казалось, он несколько смутился, как если бы его поймали на слове, но вскоре уже выглядел как обычно:

– Нет, сэр рыцарь, я расскажу Вам всю правду. Там, в лесу, была большая опасность, что Вы попадёте в руки членов Братства Сухого Дерева, поэтому-то я и вправду несколько преувеличил и сказал, что в Городе Четырёх Рек люди живут в безопасности. А как иначе я мог поступить? На самом деле, с какой бы опасностью Вы ни столкнулись здесь, это ничто по сравнению с тем, что ожидало Вас в Хэмптоне.

– Хорошо, – отозвался Ральф. – Но что же грозит мне здесь?

Роджер ответил:

– Если Вы хотите стать здесь своим человеком и поступить на службу в их войско, то Вам ничего не грозит, так как такому хорошему воину никто не будет задавать много вопросов, ведь Ваш искусный меч рубит головы их врагов. Но если Вы откажете им, то вполне вероятно, что они посадят Вас под замок, пока Вы не расскажете, кто Вы и откуда прибыли.

Ральф ничего не отвечал – он думал о том, что это похоже на правду, поэтому продолжал ехать спокойно, пока Роджер не сказал:

– В любом случае, сейчас Вы можете пренебречь моей помощью, но если бы я был на Вашем месте, я бы не стал так поступать. Ведь я могу помочь Вам в будущем и уже немного помог в прошлом.

Ральф был молод и не мог вынести обвинения в неблагодарности, а потому ответил:

– Нет, нет, друг, мы вместе отправимся в «Геральдическую лилию».

Роджер кивнул и пробормотал что-то про себя. Больше они не задерживались в дороге, разве что Ральф то и дело натягивал поводья, чтобы посмотреть на какие-нибудь красивые вещицы. Вдоль улицы шли ряды открытых торговых лавочек, так что вся она была похожа на рынок. Дома здесь стояли добротные, хотя и невысокие, по бокам улицы тянулись широкие мощёные тротуары. Множество людей проходили мимо, туда или обратно. Как мужчины, так и женщины казались Ральфу крепкими и сильными, но не очень приятными на вид. Кроме того, они все были заняты своими делами, а потому мало обращали внимания на Ральфа с его спутником, хотя уже по одежде юноши было понятно, что он чужестранец.

Среди этой пестроты Ральф разглядел здание более пышное, чем остальные. Над его входом висело изображение святого Элигия*, а на первом этаже располагалась такая же лавочка, как и во многих домах на этой улице. В ней были выставлены оружие и превосходные доспехи. Двое мальчишек, служащих у оружейника, стояли рядом, время от времени выкрикивая названия товаров и зазывая покупателей:

– Подходи, выбирай, покупай!

Ральф остановился и заинтересованно начал рассматривать блестящий на солнце товар. Тогда сбоку к нему подошёл один из зазывал и спросил:

– Достойный сэр, Вы, конечно же, хотите что-то купить. Что Вам показать из наших товаров?

Ральф подумал, вспомнил крепкий маленький стальной топор, принадлежавший убитому вчера воину, и попросил показать подобное оружие. Мальчишка принёс очень хорошую стальную секиру, топорище которой было инкрустировано золотом, и назвал её цену. Ральф счёл её приемлемой и достал заплечный мешок, чтобы вынуть деньги. Но только юноша сунул в него руку, как появился мастер-оружейник, высокий и довольно крепкий простолюдин. Он вежливо произнёс:

– Сэр рыцарь, Вы здесь впервые, я не знаю Вас, поэтому я должен попросить Вас показать скреплённое городской печатью разрешение на покупку оружия.

– Ну и ну, чудно! – сказал Ральф. – Разве свободный человек без подписи и печати городского судьи за свои собственные деньги не может купить товары, которые как раз выставлены для того, чтобы их покупали? Нет, возьми свои флорины, мастер, а мне дай топор и закончим шутить на этом.

– Я не шучу, молодой воин, – ответил оружейник. – Если бы Вы были одним из благонадёжных горожан, то купили бы его без вопросов с моей стороны. Я объяснил Вам, как надо поступить по нашему закону, ведь я, мастер-ремесленник, не могу его нарушить. Не гневайтесь, достойный сэр. Я отложу для Вас этот топор до той поры, пока Вы не принесёте мне разрешение или не попросите меня сходить взглянуть на него. Вы можете получить его в ратуше прямо сейчас, после того, как там удостоверятся, что Вы не враг Города.

Ральф увидел, что ничего не достигнет перебранкой с кузнецом и, немного расстроившись, пошёл прочь. Ему стало хуже, когда он заметил, как Роджер слегка ухмыляется.

Вскоре они вышли на рыночную площадь. С одной её стороны стояла городская церковь с прочными стенами и высокой башней, но не очень большая и почти без украшений. Сразу за ней виднелся дом с изображением геральдической лилии. Это было огромное красивое здание, к которому они и направились, но перед ним, на самом виду, посреди площади обнаружили то, на что Роджер указал с выразительной усмешкой, понятной и без слов. Это была высокая виселица с четырьмя перекладинами, вырезанными в форме ветви дерева. С каждой из них свисало по петле. Сверху к виселице крепилась доска, на которой большими буквами было написано: СУХОЕ ДЕРЕВО. Вокруг виселицы разговаривали и смеялись самые разные люди.

Ральф сразу же понял, что повесить должны тех четырёх, которых он вчера видел связанными. Он остановил проходящего мимо франклина и спросил его:

– Послушай, я чужой в этом городе и хотел бы знать – приговор над четырьмя разбойниками приведут в исполнение сегодня?

– Нет, – ответил прохожий. – Завтра. Сейчас они как раз перед судьями.

Роджер спросил мрачным голосом:

– Что ж ты сам не в суде?

– Там не на что смотреть, – ответил прохожий, – и ещё меньше есть что послушать. Разбойников судят быстро. Их не допрашивают под пытками. Интереснее будет поглядеть на работу палача завтра. Вот это действительно знатное зрелище. Но куда лучше было бы, если бы в наши руки попала главная ведьма этих негодяев. Сейчас в народе говорят, что её не поймали и на этот раз. Опасаются, что она вновь проскользнула у нас сквозь пальцы.

Роджер засмеялся и произнёс:

– Народ Города простодушен и ничего не знает о её жизни. Я скажу тебе, что она вполне может оказаться сейчас прямо тут, в Городе, и готовить освобождение тех четырёх, которых вы поймали.

Франклин в свою очередь пренебрежительно усмехнулся и сказал:

– Если уж мы простодушны, то ты точно дурак: разве мы не сильнее Сухого Дерева? Да и числом мы их превосходим. Она обязательно попадёт в наши руки. Как мы можем не узнать её, если она ходит по нашим улицам? У нас что – глаз нет, болван ты эдакий? – и он снова гневно рассмеялся.

Ральф почувствовал в своём сердце что-то вроде страха и спросил франклина:

– Скажите, вы двое говорите о королеве этих разбойников?

– Да, – ответил франклин. – Правда, если быть точным, она их богиня, их пророк, их дьявол, само сердце и душа их злых дел. Но однажды мы поймаем её, и тогда наступит самый страшный день в её жизни, поскольку она умрёт для этого мира.

– Ага, конечно, если она вообще может умереть, – добавил Роджер.

Франклин угрюмо посмотрел на него и сказал:

– Добрый человек, мне кажется, ты многое знаешь о ней… Откуда ты?

Роджер ответил без промедления:

– Из Хэмптона под Утёсом. Я восстал против неё. Я для неё теперь негодяй и беглец, потому-то я так хорошо её знаю.

– Что ж, – сказал франклин, – ты кажешься честным человеком, но всё же я советую тебе попридержать свой язык, когда снова захочешь поговорить о Ведьме Сухого Дерева в нашем городе, иначе можешь навлечь на себя беду.

И франклин направился к виселице, а Роджер, словно говоря сам с собой, произнёс:

– Вот идёт безнадёжный дурак. Впрочем, после разговора с ним нам лучше укрыться за стенами «Геральдической лилии».

Туда они и направились.

Правда, рыночная площадь была широкой, и прошло несколько минут, прежде чем они дошли до двери постоялого двора. В это время Ральф, тревожно нахмурившись, спросил:

– А эта женщина, какая она на вид? Красивая или нет?

– Трудно сказать, – ответил Роджер. – Когда красивая, когда нет, когда молодая, когда старая, когда жестокая, а когда добрая. Но заметь, если она сама добра к людям, то они жестоки, и добра она к ним именно потому, что они жестоки.

Ральф подумал над ответом и удивился, не понимая, та ли это женщина, которую он освободил, или нет. Словно отвечая на его невысказанную мысль, Роджер продолжил:

– Все говорят только об одной женщине из Братства Сухого Дерева, но на самом деле есть много других женщин, чем-то похожих на неё, и это ещё одна причина, по которой они не смогут схватить настоящую королеву, не узнав её среди прочих.

Тут-то они и пришли к постоялому двору. Внутри он оказался довольно красивым, а его зал был даже большим и удобным для такой гостиницы. Из постояльцев было всего три торговца. Путники сразу же потребовали еды, поскольку день уже перевалил за середину. Слуги принесли всё, что полагалось, а конюхи занялись Соколом. Роджер прислуживал Ральфу, словно был настоящим слугой. Затем Ральф поднялся в свою комнату и немного отдохнул, но незадолго до службы девятого часа спустился в зал и обнаружил, что Роджер ходит взад и вперёд, а из посетителей уже никого нет. Ральф сказал ему:

– Хотя ты и не местный, ты хорошо знаешь Город. Не хочешь ли пойти прогуляться и показать его мне? Мне интересно, как здесь живут люди.

Роджер, слегка улыбаясь, ответил:

– Если ты приказываешь мне как мой господин, я пойду. Впрочем, сам я охотнее остался бы здесь. Я устал от утренней погони и переживаний, и у меня на душе неспокойно. Я не могу так просто отложить это в сторону, а потом вспомнить обо всём вновь. Нет, я должен посидеть и подумать.

Ральф решил, что Роджер извиняется более многословно, чем нужно, но не придал этому значения, а только дружески кивнул ему и вышел из постоялого двора, впрочем, оставив там оружие и доспехи по совету Роджера.

Глава XIII

Улицы Города Четырёх Рек

Ральф бродил по улицам, похожим на ту, по которой они с Роджером шли от Северных ворот. Бедные перекошенные домишки не попадались совсем, но не было и больших домов, принадлежащих знатным господам. Все здания были крепко и ладно построены и, как уже говорилось выше, лишь слегка украшены резьбой по дереву или красками. На улицах толпился народ, и Ральф теперь, как и следовало ожидать, охотнее смотрел на женщин. Только через некоторое время он решил, что большинство из них немногим лучше мужчин. И те, и другие здесь были темноволосыми и низкими, и никто из них не одевался красиво, хотя их одежда, как и дома, была прочной и добротной. Правда, иногда Ральфу попадались женщины повыше и посветлее других. Казалось, они родились не здесь, и все, как он заметил, были одеты иначе, чем женщины потемнее. На них не было чепца, и головы их прикрывали только венки или шёлковые ленточки. Их короткие, едва доходившие до колен платья без рукавов были жёлтого, как солома, цвета, зато каждое украшала яркая вышивка. Иногда только эта вышивка и прикрывала женщину, потому что материя, которая шла на эти платья, была очень лёгкой. Обуви на светлых женщинах не было, только сандалии с белыми ремешками на лодыжках, зато у каждой имелось железное кольцо на правом плече.

У большинства мужчин в городе на боку висело оружие, а в руках они держали по посоху. Одеты они были в коричневые или синие камзолы и выглядели так, словно в любой момент, если раздастся призыв, готовы ринуться в бой. Правда, были среди них и мужчины с иной внешностью и иного телосложения. Они не имели оружия, носили длинные яркие одежды, а вокруг головы наматывали пёстро разукрашенную тонкую ткань. Этих Ральф принял за торговцев, поскольку они чаще попадались у палаток и лавочек, которые в этой части города тоже встречались, правда по большей части пустовали, так как к тому времени торговля провиантом уже прекратилась.

Со стороны одного из таких рынков, где продавали рыбу и дичь, Ральф свернул на длинную улицу, которая вела к воротам, расположенным прямо напротив тех, что он миновал, когда заходил в город. Когда Ральф подходил к ним, он увидел, что с внутренней стороны располагалось широкое незастроенное пространство, и воины могли беспрепятственно передвигаться от одного его края к другому. Юноша также заметил, что от каждого прохода Большой площади вёл широкий путь, который заканчивался не иначе, как у других ворот. Замка же Ральф не увидел, и когда он спросил об этом проходящего мимо горожанина, тот засмеялся ему в лицо и сказал, что замком является весь город с домами и другими постройками, и это такой замок, который совсем не легко захватить. На самом деле, Ральф и сам так подумал.

Юноша говорил с горожанином, стоя у Южных ворот. Кроме них двоих там было уже много народа, и ещё больше подходило к воротам, поэтому Ральф не стал уходить, а остался посмотреть, что будет. Почти сразу он услышал со стены громкий звук рогов и труб, и ему показалось, что другие рога отвечают им извне. Так оно и оказалось на самом деле: вскоре звук из-за стены стал громче, народ расступился в стороны, и когда в следующее мгновение ворота широко распахнулись (до этого открыта была только калитка), вошли первые из отряда воинов, пешие, с алебардами, некоторые с луками, а также всадники в полных рыцарских доспехах и конные сержанты.

Они всё шли, и шли, и Ральф понял, что в город возвращается большое войско. Эти невысокие люди выглядели свирепо, и сердце юноши, которому понравился их воинственный вид, наполнилось радостью. Несомненно, они возвращались после битвы: их доспехи были искорёжены, одежда разорвана, а на теле белели лоскутья, которыми наспех перевязали раны.

Следом за войском в город вошли стада коров, отары овец и табуны коней – трофеи последнего набега. За ними следовали подводы, гружённые оружием и доспехами, а иные с тюками, полными товарами да домашним барахлом. Последними в город вошли пленные: одни сами, пешком, а те, кто не мог идти сам, – на таких же подводах. Среди угнанных в рабство были в основном женщины и девочки, из мужчин взяли в плен только маленьких мальчишек. Многие женщины, несмотря на их горе и долгое путешествие, показались Ральфу прекрасными. Глядя на них, он подумал, что, должно быть, они принадлежали к тому же народу, что и красивые светлые женщины, которых он видел на улицах города. Впрочем, одеты они были иначе.

Ральф наблюдал за этим шествием, пока все не прошли в город. К тому времени он устал от жары, пыли, криков, смеха и разговоров, и так как большинство людей последовало за войском и добычей, улицы города вскоре стали совсем тихими и пустынными. Ральф свернул в маленькую тенистую улочку, шедшую на восток от Южных ворот. Юноша медленно шёл вперёд, думая окружным путём вдоль стен добраться до Восточных ворот, а оттуда на Большую площадь. К тому времени, как надеялся Ральф, народ уже разойдётся по домам.

Людей на улице не было, разве что временами встречалась какая-нибудь старуха, сидящая у дверей своего дома, да ещё реже ребёнок рядом с ней. Когда Ральф подошёл к повороту улицы, он увидел простолюдинку, сидящую на чистом белом пороге дома с солнечной его стороны, но в тени высокого олеандра, растущего в большой кадке. Она пряла и пела. Ральф от нечего делать остановился, чтобы послушать. Женщина пела сухим грубым голосом:

Когда женщина закончила петь, из-за угла показалась одна из тех милых девушек в жёлтых платьях. В руке она несла лёгкую корзинку с цветами. Девушка подняла голову, но, увидев Ральфа, опустила глаза и пошла медленнее. Она была на диво мила, и Ральф с удовольствием смотрел на неё. На ней было изящное платье пшеничного цвета, такое тонкое, что руки и ноги прикрывало скорее не оно, а серебряная вышивка. Розовая кожа её лодыжек просвечивала сквозь белые завязки сандалий, а руки украшали серебряные да золотые кольца, надетые, впрочем, вместе с железным.

Но вот она подняла глаза и робко посмотрела на Ральфа, а он довольно улыбнулся ей и подумал, что неплохо было бы услышать её голос, а потому подошёл ближе и поприветствовал девушку. Она же, как ему показалось, охотно ответила ему, хотя и бросила при этом быстрый взгляд на женщину у дверей.

Ральф сказал ей:

– Прелестная девушка, я чужой в этом городе, и я видел то, что не могу понять, и прежде чем я задам следующий вопрос, не скажешь ли мне, кто те пленные невольники, которых провели с войском в Город? Какого они народа и какого рода?

Сразу же выражение лица девушки изменилось. Она оставила свою грациозную игру, выпрямившись и как-то одеревенев, покраснела, нахмурила брови и некоторое время смотрела Ральфу прямо в глаза, а затем прошла мимо быстрым твёрдым шагом, словно его вопрос одновременно расстроил и рассердил её.

Женщина, наблюдавшая за разговором этих двоих с усмешкой на морщинистом лице, тоже резко переменилась, с яростью закричав вслед уходящей девушке: