Лес за Гранью Мира (сборник) Моррис Уильям

Глава VIII

Леди заканчивает свой рассказ

– Что ж, друг мой, после того как мы прожили там долгое время, однажды мы всё же вышли на поиски Источника на Краю Мира. Каждый из нас был отмечен для этих поисков таким же ожерельем, какие сейчас у тебя и у меня на шее. И опять я ничего не расскажу тебе обо всём, что произошло с нами во время этого пути, потому что я приведу тебя к этому Источнику, хотя мне самой, вероятно, его вода уже не понадобится.

Ральф спросил:

– А ты сама поведёшь меня? Не лучше ли будет тебе переждать в надёжном месте, пока я не вернусь? Ведь путь туда может быть трудным, рискованным и полным опасностей…

– Что? – переспросила леди. – Как же я расстанусь с тобой после того, как нашла тебя? Да и кто поведёт тебя, мой милый юноша? Мужчина, который захочет предать тебя? Или женщина, которая захочет предать меня? Впрочем, любимый мой, нам же не надо идти туда ни завтра, ни долгое время после того, как пройдёт завтра, и время это будет наполнено нашей нежностью.

Но вернусь к рассказу. Нам нужно было отправиться на поиски до того, как годы возложат на нас свою тяжёлую ношу. Если говорить кратко, то после многочисленных трудностей и опасностей мы нашли Источник и испили его воды. Тогда жизнь и душа вернулись к нам, словно и не было прошлых лет. Моя юность вернулась ко мне, сделав такой, какой ты видишь меня сегодня. А моя спутница стала женщиной сорока лет, сильной и красивой, такой, какой я видела её, когда она пришла в мой сад в дни моего царствования. Такими мы вновь вернулись в Дом колдуньи, чтобы отдохнуть там некоторое время после нашего пути и нашей радости.

И вот – это было где-то лет пять назад – моя наставница сказала мне: «Сестра, я обучила тебя всему, что твоё сердце может принять от меня. Теперь ты закалилась в этой мудрости, и, кроме того, снова, как я уже давно предсказывала, каждый мужчина, посмотрев на тебя, почувствует к тебе любовь. Я не хочу сейчас пытаться узнать, какой будет твоя дальнейшая жизнь или каким будет твой конец – это опечалило бы нас обеих. Но вот что я знаю: ты теперь будешь сама устраивать свою жизнь по своему желанию, а не по моему, и мой путь отныне уже не совпадает с твоим. Я вижу, что вскоре мы разойдёмся с тобой, ибо я намерена, пока ещё жива, отправиться в самые древние части мира на поиски глубочайшей мудрости. Я не хочу больше иметь дела с королями и воинами, не хочу видеть города людей. Ты же уже не сможешь покинуть их. Итак, я говорю тебе: прощай!»

Я заплакала при этих словах, но не стала спорить, потому что знала, что она говорит правду. Я поцеловала её, и мы расстались. Она пошла через лес, а я осталась ждать в Доме колдуньи, пока пройдёт какое-то время.

Но не прошло и месяца с её ухода, как однажды утром я, стоя на пороге дома в окружении своих коз, увидела, как из лесу выехали люди. Я дождалась, пока они подъедут к воротам и спешатся. Их было трое, и среди них не было ни одного юноши, но был старик. Его белоснежные кудри струились волнами из-под шлема. Все незнакомцы были в рыцарских доспехах, но поверх кольчуг были только белые габардины без гербов или других знаков. Они вошли в ворота и прошли в сад. Я поприветствовала их и спросила, что им нужно. Старик прямо на траве стал передо мной на колени и произнёс: «Если бы я был так же молод, как я стар, то моё сердце остановилось бы от твоей красоты, но сейчас я спрошу тебя о другом: далеко за этим лесом разнеслись слухи о женщине, живущей в самых глубоких дебрях. Говорят, она испила из Источника на Краю Мира и обрела беспредельную мудрость. Мы втроём отправились искать эту женщину, и если это ты, нам нужно посоветоваться с тобой».

Я ответила ему, что слышали они именно обо мне, и попросила задать свой вопрос.

Старик сказал: «Пятьдесят лет тому назад, когда я был ещё юношей, в стране Серебряной Башни жила прекрасная королева. Мы очень крепко любили её, так как она разделяла с нами годы испытаний, живя в безлюдном лесу. Мы не были её подданными, мы принадлежали к братству свободных воинов, которое называлось Братством Сухого Дерева, и жили в надежде, что она вернётся к нам, став нашей госпожой и королевой. Настало время, когда, казалось, ей начали угрожать различные бедствия, и мы могли бы помочь ей, а она могла бы вновь стать нашей спутницей, как вдруг она исчезла из города, и никто не знал, куда она направилась. Поэтому члены нашего Братства поклялись искать её столько, сколько потребуется, пока не найдут. И из тех поклявшихся остался я один. Остальные либо уже скончались, либо слишком немощны для этого, либо покинули наше Братство, – я был самым юным из них. Эти же двое – мои сыновья, которых я вырастил и научил тому, что знаю сам, передав им надежду на то, что когда-нибудь могут прийти лучшие времена, и найдётся наша госпожа и королева, или хотя бы могила, где покоится её тело. Ты мудра, скажи, ты знаешь, где лежат её кости?»

Когда я услышала рассказ старика, я была тронута до глубины души и не знала, что и сказать. Но потом страх покинул мою душу, и я решила поведать ему правду. Начала я так: «Сэр рыцарь, меня не надо уговаривать. Прошу тебя, поднимись с колен». Он встал, и я спросила: «Джеффри, что произошло с белой ланью после того, как знамёна покинули дикий лес?» Старик уставился на меня, и мне показалось, что слёзы показались на его глазах. Тогда я продолжила: «Что случилось с младшим ребёнком леди Джойс, с маленькой девочкой, которую мы оставили в лихорадке, отправившись в Верхний замок?» Снова старик не сказал ни слова, лишь с удивлением посмотрел на меня. Я опять спросила: «Скажи, видел ли ты вновь старый дуб возле ручья, тот дуб, половина которого отвалилась во время грозы в том последнем июле, что мы провели там?»

Тогда и в самом деле слёзы хлынули из его глаз. Он плакал, как могут плакать только старики. Когда же он, наконец, совладал с собой, то спросил: «Кто же ты? Кто ты такая? Дочь ли ты миледи, как эти рыцари мои сыновья?» Я же ответила ему: «Я отвечу на первый из твоих вопросов – леди, которую ты ищешь, на самом деле жива и процветает, так как испила воды из Источника на Краю Мира, который избавил её от груза лет. О, Джеффри, скажи, разве ты не узнаёшь меня?» Я протянула ему свою руку и тоже заплакала, потому что вспомнила давно ушедшее время. Этот старик был тем юношей, который чуть не умер, когда я с мужем бежала от старого короля. Он стал членом Братства Сухого Дерева и следовал за мной в моих странствиях, добровольно служа мне в лесу в те дни, когда я была счастливее всего.

Но теперь он припал к моим ногам не как вассал, но как возлюбленный, и целовал их, и был вне себя от радостной встречи. Сыновья же его, мужи лет сорока, высокие, воинственного вида, целовали мне руки, оказывая знаки почтения.

Когда же мы вновь пришли в себя, старик Джеффри, радость которого стала менее бурной, сказал: «У нас говорят, что когда ты воссела на престол, как и должно было случиться, а члены Братства покинули землю Серебряной Башни, ты обещала нашим предводителям, что однажды вернёшься к Братству Сухого Дерева и поселишься среди нас. Сдержишь ли ты своё обещание?» Я ответила ему: «О, Джеффри, если ты последний из тех, кто пытался найти меня, а в то далёкое время, когда я жила среди вас, ты был ещё мальчишкой, то кто же из членов Братства ещё помнит меня?» Он повесил голову, помолчал сперва, а затем ответил: «Мы стали стариками, но ты ещё можешь жить среди нашего народа, если, конечно, мои глаза не обмануты некой схожестью, которая потом исчезнет». «Нет, – сказала я, – какой ты видишь меня сейчас, такой я и останусь ещё долгое время». «Что ж, – сказал Джеффри, – где бы ты ни была, ты будешь королевой нашего народа».

«Нет, – возразила я, – я не хочу снова быть королевой». Он засмеялся и произнёс: «Это выбирать не тебе».

Я попросила: «Расскажи мне о Братстве Сухого Дерева. Как они там? Они стали крепче или, наоборот, слабее?» Он ответил: «Они все воины и защитники от старых до молодых, но дела их не идут в гору. Они бросили лесную глушь и построили большой замок над маленьким городком под названием Хэмптон, который теперь зовётся Хэмптон под Утёсом. Замок-то стоит как раз на утёсе. Там мы выдерживаем осады Города Четырёх Рек, который сейчас процветает, и во всей округе нет такого большого города, как он».

Я сказала: «А что ты расскажешь мне о земле Серебряной Башни? Её народ процветает?» «Нет, – ответил он, – их разорвали на куски глупость, война и жадность. Столица опустела, её улицы поросли травой, и купцы обходят стороной дороги, ведущие в неё. Никто не преуспевает там с тех пор, как ты оставила эту землю».

«Нет, – возразила я, – не оставила – я сбежала от их злобы, чтобы меня не схватили и не сожгли ещё раз. Ведь теперь уже не было бы никого, кто спас бы меня». «Разве всё было именно так? – удивился старый Джеффри. – Впрочем, сейчас уже всё равно, те дни прошли».

«Что ж, – сказала я, – зайдите в мой дом, ешьте, пейте, ложитесь спать, а завтра я приму решение».

Так они и сделали, а ранним утром я спросила Джеффри: «Скажи, что произошло с Землёй Изобилия и с замком, который мой муж выстроил там для меня? Это место оставалось нашим убежищем на протяжении всей войны за престол Серебряной Башни как до того, как вы присоединились к нам, так и после этого». Джеффри ответил мне: «Там всё спокойно, на эти земли никто не наложил своей руки. В этой долине, окружённой лесом, живёт простой народ, который ещё хранит память о тебе. Старики говорят, что немного времени прошло с тех пор, как ты перестала посещать ту землю, и они готовы поклоняться тебе больше, чем святым, да так бы они и делали, если бы не старейшины Торна, хозяева тех мест».

Я немного подумала, а затем ответила ему: «Джеффри, ты проводишь меня в населённые людьми места, а по пути или тогда, когда мы прибудем в города и королевства, мы окончательно уже решим, куда я направлюсь. Послушай, мне нравилось быть в Братстве Сухого Дерева, но я считаю, что вряд ли сейчас стоит пойти к ним и поселиться с ними».

Старик, казалось, был доволен этими словами. На самом деле, теперь первая радость от нашей встречи, когда молодость его вновь вскипела в нём, прошла, и ему было сложно откровенно говорить со мной, он был подавлен и смущён, словно между нами произошло что-то, заставившее нас охладеть друг к другу.

Итак, в тот же день мы покинули Дом колдуньи, в который я больше не вернусь, кроме как рука об руку с тобой, любимый мой. Когда же мы прибыли в населённые земли, Джеффри и его сыновья отвели меня к Замку Изобилия, где всё было в точности так, как он мне описывал. Я поселилась там, но не презирала тех немногочисленных крестьян, которые жили вокруг, а была добра к ним. Хотя они и прославляли мои дары, и почитали меня, как почитают святых, и любили, всё же эта любовь была смешана со страхом, и я неохотно вмешивалась в их жизнь. Там я и жила. В книге же, что ты нашёл в замке, что-то ложь, а что-то правда. Она написана со злобы ко мне. Я купила её у проходящего мимо монаха, который вначале сильно перепугался, узнав, что приехал к моему замку. А о гобеленах тронного зала я тебе уже рассказывала. Мой муж, королевский сын, приказал сделать их в память о лесной глуши, где он нашёл меня, и о невольничьей жизни, от которой он меня избавил. Там я и жила почти до нынешних дней в мире и покое и долгое время не показывалась в Братстве, хотя многие из них навещали меня в моём Замке Изобилия. Но горе мне! Ведь чаще всего их посещения оканчивались тем, что из моих многочисленных даров они просили лишь один – тот, что, увы! я не могла им дать, – дар любви. Его я даровала тебе, любимый мой. О, как я боюсь, что он покажется тебе слишком малым, чтобы ты смог простить меня и отдать мне всю свою любовь, такую желанную для меня!

Глава IX

Путники вновь отправляются в дорогу

– Смотри, – сказала леди, – я так долго рассказывала тебе о своём прошлом, что настал вечер. Нам снова пора отправляться в путь. Не потому, что я опасаюсь нашего преследователя, а потому, что хочу привести тебя из этой глуши в более приятное жилище, туда, где я сама жила какое-то время. Кроме того, там ты не умрёшь от голода. Я думаю, мы доберёмся до этого места. Не правда ли?

– Да, весьма похоже на правду, – ответил он. – Я знаю, что ты можешь предвидеть события до того, как они произойдут.

Она засмеялась и сказала:

– Но всё то, что произошло с тех пор, как я вышла, чтобы встретить тебя в Замке Изобилия, я не предвидела дальше одного дня. Я знаю только то, что нам нужно будет пройти место, в которое я теперь веду тебя, и запастись там провизией. Может быть, ты разочарован? Чудо убито – и так сгинут все чудеса, что приписывают мне, или почти все… Пойдём, пора в дорогу!

Итак, они взялись за руки, покинули это приятное место и снова быстро пошли через густой сосновый лес, где идти было просто. Вокруг было тихо, и Ральф произнёс:

– Любимая моя, ты рассказала мне о многом, но так и не упомянула о том, как вышла замуж за рыцаря Солнца и о том, что произошло между вами.

Она ответила, покраснев при этом:

– Если ты не будешь настаивать, я расскажу тебе лишь немногое. Он желал, чтобы я вышла за него, хотя это и было против моей воли. Однажды я прекратила бороться с ним и поехала в Солнечную долину, лежащую далеко от Замка Изобилия. Там-то и произошло предательство Вальтера Чёрного. Он любил меня и просил моей любви, а когда я отказала ему, поклялся перед моим мужем, что это я искала его любви. Он придумал также, что я научила его колдовству, с помощью которого мы могли бы быть вместе, и получалось, что барон ухаживал за женщиной, которая досталась бы не ему, а другому человеку. Рыцарь Солнца, близко к сердцу принимавший многочисленные рассказы о моём колдовстве, правдивые или лживые, поверил другу. Он любил его и всё ещё любит, а вот любовь ко мне, напротив, умирает в его сердце. Но в те первые дни предательства он горел любовью, превращённой в ненависть. Тогда-то меня опозорили и изгнали. Об этих днях я расскажу тебе только то, что брат моего мужа, высокий воин, которого ты видел, наткнулся на меня почти сразу после моего изгнания. Он тогда шёл к рыцарю Солнца, чтобы увидеться с ним. Он полюбил меня, но не так, как мой муж. Он был нежен и добр. Тогда-то я и отправилась с ним в Хэмптон к Братству Сухого Дерева. Народ тех мест устроил великое празднество в честь моего прибытия. Они помнили, как много лет назад просили меня стать их королевой. С тех пор я живу то в Хэмптоне, то в Замке Изобилия, а высокий воин для меня стал словно бы братом.

Ральф спросил:

– Ты королева Хэмптона?

– Да, – ответила леди, – в некотором роде. Но там есть и другая королева, более могущественная, чем я. Если бы она могла, то повесила бы меня на стене Замка на Утёсе. Она сурова, жестока и уже немолода.

– А может быть, – спросил Ральф, – некоторые из злых дел, что приписывают тебе, это её дела?

– Именно так, – ответила она. – Иногда я не могла открыто выступить против неё, поэтому использовала приобретённую мною мудрость, чтобы избавить несчастных людей от её гнева и злобы. Более того, последний раз я сделала что-то подобное в ту самую ночь после нашего расставания, когда мы сбежали из Города Четырёх Рек.

– Как ты это сделала? – спросил Ральф.

Она ответила:

– Когда я ускакала от тебя в тот счастливый день освобождения, моё сердце трепетало от ощущения жизни, что ты даровал мне, и от того, что я встретила тебя. В честь этой радости я поклялась освободить первого пленного или приговорённого к смерти, которого встречу. Я быстро очутилась в Хэмптоне под Утёсом, поскольку он расположен недалеко от лесной развилки. Там я услышала, что четырёх наших схватили люди из Города, и мне стало ясно, что я должна освободить их, если смогу. Кроме того, мне доставляло удовольствие думать, что я в полной безопасности могу ходить по улицам вражеского города, куда меня только недавно вели на казнь. Ты знаешь, как я помогла им. Но вот, когда я вернулась к своему народу после вашего с Роджером отъезда, то услышала, что один чужестранец, а вернее чужестранка, попала в нашу тюрьму. Её привели к нашей королеве, будто вражескую лазутчицу, и королева приговорила её к смерти. Казнь должна была состояться через день-два. Я решила, что ещё не свободна от своей клятвы, потому что те освобождённые были моими друзьями и я в любом случае должна была постараться помочь им. Я подумала, что выполню своё обещание, если помогу этой несчастной, поэтому ночью, в тишине, я вывела её из тюрьмы и провела через ворота и мимо всех охранников. При моих знаниях это было легко. Я проводила её до полей, что между Хэмптоном и лесом. В это время заря уже занялась на небе, и я смогла разглядеть спасённую мной девушку, хотя мы ещё ни слова не сказали друг другу. Тогда она спросила: «Ты убьёшь меня здесь или отведёшь в более зловещую тюрьму?» Я ответила: «Ни то и ни другое. Я освободила тебя и теперь прослежу, чтобы не было погони столько времени, сколько тебе хватит, чтобы скрыться». Она же спросила: «Какую благодарность ты хочешь получить от меня за это? Зачем ты это сделала?» Я ответила ей: «Я сделала это потому, что обрела большое счастье!» Она же воскликнула: «Хотела бы и я обрести счастье!» Я спросила её, чего бы ей хотелось теперь, когда она стала вновь свободной. Она сказала: «Я потеряла нечто, что любила, нашла другое и тоже потеряла». Я спросила: «Разве ты не можешь найти потерянное?» Она ответила мне: «Я потеряла его в этом лесу, но если и найду его, все же не получу». «То, что ты ищешь, не любимый ли? – спросила я. – Как он выглядит?»

И что бы ты думал, друг мой? Она сразу же начала описывать тебя, и вскоре я знала, что она встречалась с тобой, и, возможно, даже после того, как я тебя покинула. Сердце моё страдало, ведь, скажу теперь правду, она молода и необыкновенно красива, как если бы вся была сделана из жемчуга, и к тому же нежна, как роза. Я боялась, что она снова может встретить тебя в этом лесу. Я спросила её, что она ищет, а она ответила, что ищет Источник на Краю Мира, который мог бы исцелить её печаль. Я обрадовалась этому, решив, что так она будет далеко от тебя, не подумав тогда, что мы с тобой тоже захотим его найти. Поэтому я отдала ей то ожерелье, которое моя хозяйка-колдунья сняла с шеи мёртвой женщины. Я ушла вместе с ней в дикий лес, где научила её тому, как добраться до Источника, и тому, что ей следует делать. И вновь скажу тебе, что она была нежна, но в сердце её таилась какая-то печаль. И такая она была мудрая и спокойная, что я боялась её, хотя в то же время и полюбила. Да и сейчас всё ещё люблю, так как считаю её лучше себя. Она больше подходит для тебя и твоей любви, чем я. Ты знаешь её?

– Знаю, – ответил Ральф. – Она и в самом деле мила. Но тебе совсем не стоит бояться её. Правда и то, что я видел её и разговаривал с ней после того, как ты ускакала прочь. Она пришла к той развилке в Гиблом Лесу на рассвете дня, следующего после того, когда я освободил тебя, и, по правде сказать, она искала или смерти, или воды Источника, которая положила бы конец её печали.

Ральф улыбнулся и продолжил:

– Что же касается того, будто она больше подходит для меня, чем ты, то я не хочу и слышать об этом. Посмотри, любимая моя, она пришла и ушла, и вот её нет, а ты здесь, и ты останешься.

При этих словах леди остановилась и повернулась к Ральфу. Любовь вспыхнула в ней так сильно, что все слова показались лишними, словно её весёлость и лёгкость поглотил огонь чувств. И Ральф забыл обо всём, когда увидел на её щеках слёзы радости и любви, и она целовала и обнимала его там, в глубине леса.

Глава X

О Палатах Любви в лесной глуши

Спустя какое-то время влюблённые вновь подчинились рассудку и продолжили свой путь. Солнце клонилось к закату за их спинами, и лес наполнился длинными тенями. Вскоре путники вышли из чащи, и перед ними открылись заросшие травой обрывистые узкие долины. Деревья и кусты теперь попадались лишь местами. Песчаниковые холмы вырастали из этих долин и обрывались утесами вниз к поросшему деревьями подножию. Часто встречались олени, крупные и не очень. Они почти не боялись людей. Ральфу эта земля показалась невероятно красивой, и он радовался этой красоте. Леди же стала задумчивой. Наконец, она сказала:

– Ты решил, что эта земля красива. Так и есть. И в то же время это самый глухой уголок из всех в округе. Мне кажется, когда-то это была прекраснейшая страна. Здесь стояли замки, хижины и усадьбы, где жили люди, множество людей, занятых самыми разными делами… Но сейчас эти времена прошли, и здесь не осталось ни единого признака человеческого жилья. Разве лишь эти курганы: вон тот… и тот… Возможно, это останки древних стен, давно уже ушедших в землю. Ведь теперь даже охотники или случайные путники тут редкие гости.

Ральф ответил ей:

– Ты говоришь так, словно когда-то об этой земле складывали легенды и предания. Расскажи мне, связаны ли они со страной на берегах широкой реки, через которую мы с Роджером переправлялись в тот день, когда ехали в Замок Изобилия? Он упомянул, что существуют сказания о подвигах и ужасных событиях, происшедших там.

– Верно, – подтвердила леди, – так оно и есть. Тот ручеёк, что бежит вон там, у подножья утёсов, впадает в ту самую большую реку, что вы видели. Она называется Полноводной. Правда и то, что есть много легенд о войнах и бедствиях, превративших эту землю в пустыню. В этих легендах вполне могла сохраниться толика правды, а может быть, они даже полностью правдивы. Но они перемешались с преданиями о королевстве Серебряной Башни. Эти пустынные места на самом деле часть нашей страны. И они были пустынны уже в то время, когда я правила здесь. Некоторые (и, возможно, Роджер в их числе) считают, что я являюсь причиной опустошения этих земель, но считающие подобным образом мало разбираются в настоящем положении дел.

– Так я и думал, – кивнул Ральф. – Завтра мы с тобой пересечём большую реку. Есть ли там лодка? Или брод, через который мы её перейдём? Или мы переправимся каким-либо иным образом?

Леди вновь развеселилась, засмеявшись при этих словах:

– О, милый мой мальчик! Переходить её мы будем завтра, а не сегодня. Пусть этот подвиг придётся на завтрашний день, а сегодняшний и без того прекрасен. И он будет ещё прекраснее, когда ты поешь и спокойно сядешь рядом со мной, и мы отдохнём до утра. Но чтобы это случилось, поспеши чуть-чуть. Нам не следует (насколько это возможно из-за кустов) упускать из виду этот ручей.

И они пошли быстрее. Наконец, Ральф спросил:

– Почему твои ноги никогда не устают, любимая?

– О, дитя моё, – вздохнула она, – ты же слышал мою историю и знаешь, что на их долю выпадала и более трудная работа, чем сегодня. Кроме того, скоро они отдохнут. Смотри! Там мы проведём этот вечер, пока не поднимется солнце нового дня. Этот дом только для тебя и для меня, и никого там не будет, кроме нас.

С этими словами леди указала на место, где примерно в пятидесяти шагах от ручья, что бежал, то разливаясь, то сужаясь, поднимался утёс. Ровная полянка между этим утёсом и ручьём, поросшая зелёной травой и терновыми кустами, плавно спускалась к изгибу ручья, возвышаясь над ним примерно на десять футов посередине, и прерывалась невысоким береговым обрывом. В склоне утёса Ральф увидел вход в пещеру, но не разглядел, была ли она глубокой или нет.

– Иди, – произнесла леди, – не задерживайся. Я знаю, что ты голоден, а кроме того посмотри, как низко уже опустилось солнце!

Она схватила юношу за руку и побежала с ним к берегу ручья, туда, где поток, разливаясь между двумя склонами, становился мельче, а затем под завесой ветвей ольхи и терновника переходил в глубокий пруд. Леди изящно прошла по ряду больших камней, лежащих в журчащей воде, и остановилась посередине, на самом большом камне. Подобрав платье, она сначала со счастливой улыбкой посмотрела вверх по течению, а затем, обернувшись через плечо на Ральфа, сказала:

– Это время года каждый раз приносит мне что-нибудь хорошее. Когда я проходила здесь по пути в Замок Изобилия, я увидела, что камни смыло водой, но не все, а лишь несколько, так что я сумела пересечь поток, почти не замочив ноги. Тогда я принесла из-под утёса камень и положила его посередине ручья. Вот он, этот камень, я сейчас стою на нём. В тот раз я решила, что когда приведу тебя сюда, я, дойдя до него, остановлюсь и заговорю с тобой, а вокруг пусть течёт прохладная вода. И вот мы дошли до этого места, и я говорю с тобой!

Ральф глядел на неё и пытался что-то ответить, но губы не слушались его – так сильно разгорелась в нём любовь. Леди нежно на него посмотрела, а затем нагнулась, изучая журчащий и булькающий у самых её ног поток. Она несколько раз коснулась воды и лишь тогда продолжила:

– Посмотри на мои ноги, как им нужна вода! Они прошли всю эту дикую землю и всё ещё могут бегать и прыгать. Но подождите, бегуны, нам предстоит многое сделать. Идём же, любовь моя!

Леди, не оборачиваясь, протянула Ральфу руку и, прежде даже чем он успел взять её, легко сошла к нему на траву и провела его к утёсу и зелёной полянке перед ним. Когда же они пришли туда, она поцеловала его и, повернувшись лицом к долине, торжественно произнесла:

– Да будет благословен этот дом в лесной глуши, этот летний дворец и эти Палаты Любви!

Некоторое время леди молчала, и Ральф не решался нарушить эту тишину. Но вот она повернулась к нему, весело улыбаясь, и сказала:

– Смотрите, как бедный юноша томится по пище всё время, пока длится день! Ах, возлюбленный, тебе придётся немного потерпеть. Наши слуги, наверное, ещё не слышали о нашей свадьбе, поэтому мы сами должны накормить друг друга. Неужели это так плохо?

Он засмеялся, глядя на неё влюблёнными глазами, и взял её за запястье. Но она высвободила свою руку и вошла в пещеру, а вышла оттуда уже с медным котелком, дужка которого была сделана из железа, и с сумой, где лежала еда. Всё это она сложила у его ног и снова скрылась в пещере. На этот раз она принесла оттуда фляжку с вином и кувшин. Затем леди подхватила котелок, легкий, изящный, с красивой чеканкой, и побежала к реке. Вскоре она вернулась с ним, уже наполненным водой. Несла она его на голове, а спина её была прямой, как копьё, что в день турнира движется над барьером, скрывающим рыцаря, ещё не положившего его на упор. Дойдя до Ральфа, она поставила котелок перед ним, положила руки на его плечи и поцеловала юношу в щёку, затем сделала шаг назад, хлопнула в ладоши и произнесла:

– Вот и хорошо, но есть и другие дела, с которыми мы должны справиться до отдыха: украсить спальню, собрать дрова для костра, приготовить еду, замесить тесто, испечь хлеб и сделать иную подобную работу. Всё это выполню я, а ты в это время подстрели какую-нибудь дичь.

Она снова забежала в пещеру, вынесла из неё лук и колчан со стрелами и спросила:

– Ты умеешь стрелять?

Он же ответил:

– Я неплохо стреляю.

– А я хорошо! Я учусь легко всему, что нужно уметь делать в лесу, но этим вечером мне придётся доверить охоту тебе. Иди быстрее и возвращайся так же быстро. Сними кольчугу и попробуй поохотиться в кустах внизу долины. Принеси мне оленя или косулю, или зайца, или кролика да искупайся после в запруде возле перехода из камней, а я искупаюсь, пока ты будешь охотиться, и когда ты вернёшься, всё будет готово и останется только пожарить твою добычу.

Ральф снял доспехи, но задержался немного, глядя на любимую. Она спросила:

– Почему ты не идёшь? Пора охотиться.

Он ответил ей:

– Сначала я хотел бы взглянуть на пещеру, которая послужит нам сегодня спальней. Ты не проводишь меня туда?

– Нет, – ответила она, – у меня много дел, но ты, если хочешь, можешь сходить сам.

Ральф нагнулся и вошёл в пещеру. Внутри она оказалась просторной и чистой, с высоким потолком и мелким белым песком под ногами. Воздух там был свежим.

Юноша встал на колени, поцеловал пол и произнёс:

– Благослови, Господь, пол этой пещеры, сегодня здесь будет лежать моя любовь!

Он встал, вышел и увидел леди, которая наклонилась над входом и наблюдала за ним. Она смотрела на него с волнением и любовью. Он ответил ей радостным взглядом, обнял за талию, прижал к груди, а затем, схватив лук со стрелами, побежал вниз по склону и через ручей к месту своей охоты.

Ральф прошёл чуть дальше, чем собирался, прежде чем наткнулся на косулю и убил её метким выстрелом из лука. Он разделал тушу как полагается и отправился обратно. Когда он подошёл к ручью и взглянул вверх, он увидел огонёк, горящий у входа в пещеру, но леди там не было, хотя ему и показалось, что её платье промелькнуло вблизи одного из терновых кустов. Тогда он снял одежду и вошёл в запруду. Ральф заметил, что камни на берегу, у обрыва, были всё ещё мокрыми от ног леди в том месте, где она выходила из воды, и он был рад искупаться там, где недавно купалась она.

Но плавая и резвясь в нагретой солнцем запруде, Ральф вдруг услышал ржание лошади. Юноша не был уверен в том, что звук не послышался ему, а потому замер, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Тогда он улыбнулся, вспомнив о Соколе, своём коне, и нырнул под воду. Когда же он в таком же приподнятом настроении вынырнул, хватая ртом воздух, он услышал цоканье копыт. Казалось, кто-то взбирается вверх по каменистому склону (который Ральф заметил чуть раньше), направляясь к противоположной стороне поляны.

Смертельный страх сжал сердце юноши, когда он подумал о том, что его возлюбленная осталась там одна. Ральф выскочил из воды, одним рывком натянул на голову рубашку, но не успел он просунуть руки в рукава, как услышал громкий мужской голос, больше напоминавший рычание. Когда же он справился с рукавами и схватил лук, в спешке надевая тетиву, то услышал громкие стенания. Это леди жалостно взывала к нему:

– Помоги! Помоги мне, любимый мой!

Сердце в его груди сжалось, но он должен был вначале приладить тетиву, а то какую помощь мог он оказать, будучи голым и безоружным? Наконец, с луком было покончено, и Ральф со стрелой наготове перепрыгнул ручей и побежал вверх по склону.

Поднявшись к месту, где, казалось, он мог обрести счастье, он мгновенно увидел всё: у входа в пещеру стоял Серебряный, близ него на земле лежала леди, а между ней и Ральфом стоял рыцарь Солнца, и последние лучи заходящего светила золотили его шлем и герб.

Заметив Ральфа, рыцарь сразу же повернулся к нему, потрясая над головой мечом, на клинке которого виднелись капли крови, и закричал:

– Ведьма мертва! Блудница мертва! А ты, вор, укравший её у меня, чтобы лечь с ней в лесной глуши, ты тоже умрёшь!

Не успел он договорить, как Ральф натянул лук и спустил тетиву. Между ними было всего двадцать шагов, и стрела, пущенная метким лучником, попала великану прямо в глаз. Рыцарь, не издав больше ни звука, с грохотом замертво свалился на землю.

Ральф же, издав громкий горестный крик, бросился вперёд и упал на колени перед леди. Она лежала, зарывшись лицом в траву. Он поднял её и бережно перевернул на спину. Из большой раны на груди текла кровь. Ральф оторвал полосу от своей рубахи, чтобы перевязать рану, но леди, так и не придя в себя, испустила последний вздох прежде, чем юноша успел что-то сделать. Ральф так и остался стоять на коленях рядом с ней. Он глядел на возлюбленную, словно не понимая, что ему делать теперь.

Леди нарядилась, как смогла, готовясь встретить Ральфа после охоты. На рыжих волосах лежал венок из таволги, талию украшала гирлянда из цветов шиповника. Ступни она оставила голыми после купания, а кольца на пальцах повернула камнями наружу, показывая своё счастье.

Ральф немного постоял, глядя на мёртвую, а потом, издав горестный крик, побежал вниз по склону, через ручей, и бегал так по кустарнику, словно сумасшедший, до тех пор пока не устал. Едва держась на ногах, он вернулся к Палатам Любви, сел возле недавно обретённой возлюбленной, припоминая все слова ушедшего дня, сказанные ими друг другу. Уже наступила прекрасная, наполненная благоуханиями летняя ночь. Ральф, сдержав слёзы, хотя сердце его переполнялось ими, протянул вперёд руку и дотронулся до возлюбленной, но она лежала неподвижно, и его рука ощутила мраморный холод её тела. Тогда Ральф в голос зарыдал в этой ночной глуши, где никто не мог его услышать, а потом встал и пошёл прочь, мимо Серебряного, который стоял рядом, вытянув голову, и временами ржал. Ральф сел на краю поляны, и сами собой к нему стали приходить воспоминания о милых его сердцу полях Верхних Лугов и о том, какие там устраивали игры и развлечения. Вспомнил он и песню, что пели во дворце по вечерам, вспомнил своих друзей и подруг. Грудь его поднялась, а лицо скривилось, и он долго и громко плакал, словно никак не мог остановиться. Но вот он устал, лёг на спину и заснул. Спал он до тех пор, пока солнце на летнем небе не поднялось уже совсем высоко. В первый момент после пробуждения он ещё чувствовал радость, а в следующий, хотя и не вспомнил ещё, что случилось вчера, ощутил какую-то боль в душе, которая, казалось, навсегда лишала его способности быть счастливым. Он обернулся и увидел, как неподалёку Серебряный щиплет траву и как леди лежит неподвижно, словно статуя, хотя мир вокруг неё уже полон жизни и движения. Затем он смутно стал припоминать всё, что случилось, и страшные предчувствия сжали его сердце. Он поднялся на колени, повернулся к леди и тогда вспомнил, что она умерла, и зарыдал от горя, так грубо вошедшего в его озарённую молодостью и силой жизнь.

Но вот, наконец, Ральф поднялся на ноги, побродил по округе и наткнулся на угасшие угли вчерашнего костра, в котором леди пекла для него хлеб, лежащий теперь неподалёку. Юноша почувствовал, что голоден, взял хлеб и съел его, хотя слёзы всё это время струились по его щекам, смешиваясь с хлебом. Насытившись, Ральф почувствовал себя сильнее, и жизнь теперь показалась ему не такой печальной. Когда же он подумал о том, что ему нужно будет делать теперь, одна мысль стала неотвязно преследовать его.

Ральф спустился к воде, чтобы утолить жажду. Он прошел мимо тела рыцаря Солнца, и жестокий гнев закипел в сердце юноши, гнев на того, кто разрушил его счастье. Но когда, выпив воды и умыв лицо и руки, Ральф вернулся назад, он уже твёрдо знал, что должен сделать. Юноша поднял тело возлюбленной и с невыразимой печалью отнёс его в пещеру. Затем он нарубил ветвей и прикрыл ими её лицо и всё тело. Закончив эту работу, он сходил к каменистой осыпи на ту сторону поляны и наносил оттуда больших камней, которыми и завалил её тело так, что его полностью не стало видно. Потом он вышел из пещеры и посмотрел на тело своего врага. Ральф сказал себе, что в том месте, где покоится его любовь, всё должно быть пристойно и в порядке. Он встал над телом и произнёс:

– Мне не за что ненавидеть его, ведь если он ненавидел меня, то это длилось недолго, да к тому же он ничего не знал обо мне, так что пусть кости его будут скрыты от волка и коршуна. Но он не будет лежать рядом с ней. Я воздвигну над ним каменный курган, здесь, на этой поляне, где нет больше тебя, моя радость.

Сказав так, Ральф приступил к делу. Он выпрямил тело усопшего, сложил вместе его огромные ноги, закрыл глаза, сложил на груди руки и навалил сверху кучу камней и ещё долго бросал их, хотя этого уже и не требовалось.

Ральф ещё до похорон надел то, что оставил у ручья. Теперь же он облачился в шлем и кольчугу и прикрепил сбоку меч. Затем, когда он уже собрался покинуть это грустное место, он обратил внимание на Серебряного, который всё это время стоял неподалёку. Ральф подошёл к нему, снял седло и уздечку и сложил их в пещере, а потом сказал коню, что тот может идти, куда хочет. Но после этого юноша, всё ещё оставаясь на поляне, долго оглядывался вокруг, не видя ничего и никого, кто мог бы ему помочь. Он никак не мог придумать, что должен делать дальше, но всё же в его голове созрели две мысли. Их он не отверг, как все прочие, хотя они и не сильно смягчали его горе. Первая из них была о доме в Верхних Лугах, который был для него несказанно дорог, а вторая – об Источнике на Краю Мира, хотя он ничего не значил для юноши, будучи только часто слышимым названием.

Глава XI

Ральф выходит из лесной глуши

Долго стоял Ральф, обдумывая всё это. Наконец, когда уже приближался день, он вышел из оцепенения и стал медленно спускаться по зелёному склону. Когда он пересёк ручей и уже вошёл в кустарник, из его глаз полились слёзы, вызванные жалостью к самому себе. Он на некоторое время остановился и задумался: «Куда же, в таком случае, я иду?» Юноша подумал о Замке Изобилия и о воинах Сухого Дерева, о Хайеме и о благородных воинах аббатства, о Верхних Лугах и о собственном народе, но всё это показалось ему неважным, и он спросил себя во второй раз: «Как же я могу вернуться? Терпеть досужих зевак, которые будут спрашивать о моих странствиях и о том, что я намерен делать дальше?» Он вспомнил прекрасную девушку из гостиницы в Буртоне, её нежные губы и сразу же вспомнил о своей любви и о том, как она закончилась. Ральф застонал и прошептал: «Теперь она скитается по земле так же, как и я». И он начал думать об её поисках и об ожерелье дамы Катерины, его крёстной. Это ожерелье он всё ещё носил у себя на шее. Ральф решил, что ему нечего рассуждать – надо просто идти вперёд и выбирать свою судьбу. Теперь ему казалось, что у него есть только одно дело на свете и нет никаких других. И хотя для этого дела он был слишком усталым и печальным, его мысли вернулись к насущному, к тому, что требовалось от него сейчас. Ральф понимал: в первую очередь ему нужно выбраться из этой глуши туда, где он сможет вновь услышать рассказы об Источнике на Краю Мира. Ведь здесь о нём вряд ли что-то узнаешь.

Итак, по собственной воле или нет, но ноги несли его вперёд, а вернее, вниз по течению ручья, который, как сказала леди, впадал в широкую реку, называвшуюся Полноводной. Юноша рассуждал так: «Когда я приду туда, то первым делом найду какой-нибудь замок или крупный город. А там, возможно, разузнаю что-нибудь о местных жителях. Может быть, мне найдут подходящее дело, выполнить которое в любом случае будет проще, чем придумывать занятие самому себе».

Ральф шёл вперёд, пока не закончился лес. Деревья росли всё реже, а поросшие короткой травой холмы стали ниже и длиннее. Этот низменный участок хорошо подходил для разведения овец. И в самом деле, иногда Ральфу попадались овцы, а пару раз вдалеке он видел пастуха. Ральф уже оставил ручей в стороне, так как ему показалось, что поток поворачивает на север, делая широкую петлю. Наконец, юноша вышел на дорогу, проходящую напрямую через эти земли. Он решил, что эта дорога приведёт его к Полноводной, поэтому пошёл по ней.

Очень скоро ему начали попадаться люди. Первыми Ральф встретил двух воинов, каждый из которых нёс через плечо длинный меч. Когда они поравнялись, Ральф остановился и пристально вгляделся в их лица, но ничего не ответил на их приветствие. Те, в свою очередь, не собирались тратить на него своё время и, видя, что незнакомец отнюдь не хил, а напротив, так же, как и они, хорошо вооружён и не похож на труса, пошли дальше.

Затем он встретил двух женщин, сидевших на краю дороги. Рядом с женщинами стоял осёл, нагруженный двумя корзинами с разными сельскими товарами. Ральф не остановился; он, хотя и повернул лицо в их сторону, смотрел на них не дольше, чем если бы они были деревьями. Молодая женщина, пригожая на вид и довольно броско одетая, встала, разглядев его лицо, приподняла подол платья и изящно поклонилась, а когда Ральф прошёл мимо, вздохнула и долго потом смотрела ему вслед.

Через некоторое время юноша повстречал двух всадников. Это были хорошо одетые купцы, а позади них ехали три простолюдина, их слуги. Все они были вооружены и обратили на Ральфа внимания не больше, чем он на них. Впрочем, почти сразу, как они скрылись из виду, Ральф остановился и сказал себе: «Возможно, было бы лучше, если бы я пошёл в ту же сторону, что и они, а то эта дорога вряд ли приведёт меня куда-нибудь, где я смогу отдохнуть».

Но как раз в этот момент он услышал за своей спиной стук копыт, и вскоре его нагнал всадник в бригантине* и шлеме, с длинным копьём в руке и сумками на луке седла. Было похоже, что это кто-то из слуг некоего лорда скачет по поручению. Всадник поклонился Ральфу, и тот пожелал ему доброго дня. Юноша уже передумал догонять предыдущих путников. Он развернулся и пошёл прежней дорогой.

Наконец, Ральф взобрался на самый высокий холм из тех, что переходил до этого, и, взглянув вниз с его вершины, увидел совсем близко от себя большую реку, текущую по той самой обширной равнине, которую они с Роджером уже однажды пересекали. Тогда Ральф сел на зелёном берегу близ дороги. На сердце у него было так тяжело, что ничто из увиденного не могло прибавить ему радости. Все краски мира поблекли для него. Но вскоре юноша несколько пришёл в себя. Глядя вниз, на воду, он заметил, что в том месте, где дорога спускалась к реке, поток расширялся, но казалось также, что там было очень мелко. Волны весело журчали и блестели на послеполуденном солнце, хотя погода стояла безветренная. Кроме того, большая, поднимавшаяся вверх дорога на другом берегу блестела от воды. Ральф решил, что это брод.

Долина перед ним была густо заселена. На противоположном берегу реки стояла небольшая деревушка, а на этом – то там, то тут виднелись телеги и сараи, на лугах кормились овцы и коровы. Этот мир был совсем не похож на тот, из которого Ральф только что вышел.

Глава XII

Ральф встречает друзей и едет в Город Белой Стены

Взглянув в сторону брода, Ральф увидел, как через деревню по направлению к реке скачут люди. Когда они пересекали брод, юноша понял, что это большой отряд. Он насчитал приблизительно три десятка всадников, оружие которых блестело в солнечных лучах.

Ральф подумал, что лучше подождать, когда они подъедут, и посмотреть, сможет ли он присоединиться к ним, поэтому он не стал входить в воду, а остался там, где был. Прошло ещё немного времени, и вот первый из воинов поднялся на холм. Он уже проезжал мимо Ральфа, поднявшегося, чтобы посмотреть на скачущих и дать им возможность заметить его самого. Всадники не обратили на юношу никакого внимания. Зато он отметил, что несмотря на оружие, имевшееся у каждого из них, и крепкое телосложение, воинов в отряде было не более десятка. С ними ехали человек пять купцов (Ральф распознал их по одежде), остальные же с виду походили на слуг. Догадка подтверждалась и тем, что с проезжавшими было много вьючных лошадей и мулов. Ральфа никто не приветствовал, но это его нисколько не волновало. Он и сам ни к кому не обратился, спокойно ожидая, пока они все проедут. Но когда почти весь отряд, кроме трёх последних всадников, миновал его, Ральф с криком бросился им наперерез. Одним из них оказался не кто иной, как Блез, его старший брат. Рядом ехал Ричард Рыжий. Судя по их виду, дела у них шли неплохо. На Блезе был чёрный плащ, отороченный золотом, и скакал он на прекрасном сером коне, на Ричарде же были хорошие рыцарские доспехи.

Они сразу узнали Ральфа и натянули поводья. Блез соскочил с коня, обнял брата и воскликнул:

– О, благословен тот день, в который двое родичей из Верхних Лугов встретились в чужой земле! Но что ты делаешь здесь, Ральф? Я думал, ты веселишься в Верхних Лугах, не зная опасностей и тревог.

Ральф отвечал ему с улыбкой, а сердце его бешено стучало от радости:

– Почему же я не мог отправиться на поиски приключений, как остальные? Вот я и сбежал от отца с матерью.

– Это нехорошо, юный лорд, – сказал Блез, похлопав брата по щеке.

В это время к ним подошёл Ричард Рыжий. Казалось, он радовался встрече чуть ли не вдвое больше Блеза, к которому обратился с такими словами:

– Я же говорил, милорд, что этого цыплёнка сложнее всего будет удержать в курятнике. – Затем он обернулся к Ральфу. – Добро пожаловать на большую дорогу, лорд Ральф. Но где же Ваш конь? Откуда Вы прибыли и куда направляетесь? Может быть, Вы попали в переделку и, чтобы выбраться из неё, вам требуются деньги?

Ральф чувствовал, что рассказывать правду будет тяжело и мучительно, но горькие воспоминания охватили его, и он ответил так:

– Угадал, Ричард. Я попал в переделку и скорее проиграл, чем одержал победу, но, по крайней мере, я на свободе и со мной почти всё моё золото.

– Это хорошо, – отозвался Ричард, – но откуда у Вас золото?

Ральф грустно улыбнулся, вспомнив, с каким лёгким сердцем он отправлялся в путь и каким добрым было лицо дамы Катерины, его крёстной. Он сказал:

– Клемент Коробейник решил, что хочет поставить кое-что на мою удачу, так что я не попрошайничал.

– Что ж, – ответил Блез, – если у тебя нет теперь никаких дел, ты можешь поехать с нами, брат. Мне везло в последние дни, хотя это была удача не короля и не рыцаря: я покупал и продавал. Здесь мало кто знает о Верхних Лугах и об их правителях, а потому никто и не обвинит меня в том, что я очернил наше честное имя. Ричард, приведи коня для лорда Ральфа. Нам не за чем задерживаться тут.

Ричард отправился выполнять поручение, и пока они ждали его, Ральф спросил об остальных братьях. Блез ответил, что не видел их и не слышал о них ничего. Тогда Ральф спросил, куда едет отряд. Блез сказал, что они держат путь в Город Белой Стены, пристанище для торговцев из разных стран – там находится славный рынок.

Тут вернулся Ричард с конём для Ральфа. К этому времени юноша успел подумать, что в таком городе он обязательно услышит что-нибудь об Источнике на Краю Мира.

Итак, Ральф вскочил на коня, и все тронулись в путь. По дороге Ральф, отчасти интересуясь судьбой брата, а отчасти не желая отвечать на вопросы о своей судьбе, попросил Блеза рассказать поподробнее о его путешествиях. Блез ответил, что они с Ричардом после отъезда из Верхних Лугов ездили с места на место, пока, наконец, не прибыли в большой город. Город этот только что сдался после осады, и союзники, захватившие его, искали торговцев, которые приобрели бы у них трофеи. Блез оказался первым или одним из первых, у которого было для этого и желание, и деньги. Союзники должны были как можно скорее покинуть город, а потому продали всё за бесценок, так что деньги, подаренные Блезу отцом, увеличились в несколько раз. После этого Блез приехал в другой славный город, где нашёл удобный рынок для торговли своими товарами. Там он купил ещё больше того, что, как он считал, будет просто продать. Так он ездил из города в город и нажил большое богатство. И вот, наконец, услышав, что о Белой Стене говорят как о лучшем городе для торговцев, лучшем из тех, где он побывал до этого, он и ещё один торговец вооружили и оплатили воинов для защиты товаров. Они отправились в дикий лес на приключения и в безопасности вышли из него.

Затем, наконец, Блез спросил Ральфа о его странствиях, и тот заставил себя рассказать обо всём так правдиво, как мог, умолчав лишь о леди и её печальном конце.

Разговор длился долго, и Ральф старался выглядеть так же, как остальные, пряча в глубинах сердца свою печаль.

Дорога заняла весь день до самого вечера, но отряд прибыл в Город Белой Стены ещё до того, как там закрыли ворота. Город оказался большим, красивым, с высокими, хорошо укреплёнными стенами. Их отстроили совсем недавно, чтобы во время обороны там поместилось столько воинов, сколько необходимо.

Ральф и его брат отправились в гостиницу для торговцев и удобно устроились на ночлег.

Глава XIII

Ричард разговаривает с Ральфом об Источнике на Краю Мира. О Городе Мечты

На следующее утро Блез отправился торговать, и, кроме того, ему нужно было зайти в ратушу*. Он просил Ральфа пойти с ним, но тот отказался, оставшись в большом зале гостиницы, где сидел в печальных раздумьях, пока на смену одним посетителям приходили другие. В тот день он ничего не услышал об Источнике на Краю Мира. Так прошёл и следующий день, а потом ещё один. Только иногда Ральф подолгу разговаривал с Ричардом, который тоже бывал здесь. Вернее, Ричард говорил, а Ральф делал вид, что слушает.

Этот самый Ричард был старым и мудрым и очень сильно любил Ральфа. Возможно, даже сильнее, чем лорда Блеза, своего господина, чьего увлечения торговлей и всем, что к ней относилось, он не разделял. Ричард успел присмотреться к Ральфу и понять, что на сердце у юноши лежит какая-то печаль, поэтому на шестой день их пребывания в Городе Белой Стены, утром, когда все торговцы разошлись по делам и в зале гостиницы остался только Ральф, Ричард подошёл к нему и сказал:

– Милорд, это не тюрьма.

– Конечно, нет, – согласился Ральф.

– Если Вы всё ещё сомневаетесь в этом, можете подойти к двери и посмотреть, не заперта ли она и не задвинут ли засов.

Ральф слабо улыбнулся, встал и произнёс:

– Я пойду с тобой, если хочешь, но, по правде говоря, сегодня я буду не самым весёлым спутником.

Ричард спросил:

– А вчера или позавчера было бы по-другому, милорд?

– Нет, – сказал Ральф.

– А изменится ли что-нибудь завтра? – спросил Ричард.

Ральф покачал головой.

– Всё же я думаю, что изменится, или можете назвать меня глупцом.

– Ты добр, Ричард, – отозвался Ральф, – я пойду с тобой и сделаю всё, что ты захочешь. Но вот что я скажу тебе: сердце моё больно.

– Да, – подтвердил Ричард, – этого Вы могли и не говорить, милый юноша. Даже на бегу можно заметить это на Вашем лице. Впрочем, пойдёмте.

Они вышли на улицу, и Ричард привёл Ральфа на рыночную площадь и показал лавку Блеза (а дела его шли в гору), но Ральф не захотел подходить близко, чтобы не вступать в разговор с братом. Тогда они пошли в большую и красивую ратушу, и запах свежеструганного дуба (крышу ещё не покрасили) заставил Ральфа вспомнить детство, когда он бегал по зданию нового суда в Верхних Лугах. Затем Роджер с Ральфом отправились в кафедральный собор и прослушали мессу, которую служили на алтаре, освящённом в честь святого Николая Угодника, покровителя Ральфа. Это был очень большой собор, очень красивый и даже не слишком старый, ведь Город Белой Стены не так давно начал разрастаться и богатеть. Алтари в его приделах по своей красоте были несравнимы с теми, которые Ральф видел в Хайеме Придорожном.

Когда же они вышли из собора, бледный Ральф взглянул на Ричарда усталым взглядом, словно спрашивая: «И чем мы займёмся теперь?»

Он выглядел таким скорбным и удрученным, что Ричард, несмотря на жалость и беспокойство за него, едва мог сдержать смех. Всё же оруженосец предложил Ральфу:

– Что ж, сын мой (а я люблю Вас как сына), раз этот красивый город не очень-то Вас радует, выйдем за его стены.

Он увёл юношу с рыночной площади, и вскоре они пришли к восточным воротам, которые назывались Воротами Святого Петра. Пройдя через них, Ральф с Ричардом оказались под городскими стенами на заливных лугах. Остановившись на мостике через ручей (таких ручьёв в округе было очень много), Ричард вновь заговорил с Ральфом:

– Милорд, нехорошо, если королевский род Верхних Лугов прервётся. Ведь сейчас сэр Блез, которому я служу, занялся благородным ремеслом, с Вашего позволения, купца, а не благородным ремеслом рыцаря. Хотя он и говорит, что оставит его, когда разбогатеет, но и то, и другое вряд ли произойдёт. Лорд Грегори не лучше, а вернее, даже хуже, разве что он никогда не разбогатеет, так как не умеет владеть собой. А лорд Хью, если немедленно не вернётся в Верхние Луга, скорее всего будет убит в какой-нибудь беспричинной драке.

– Верно, – согласился Ральф, – но что из этого? Не привёл же ты меня сюда, чтобы рассказать о недостатках сыновей моей матери?

Ричард продолжил, будто не замечая слов Ральфа: