Лес за Гранью Мира (сборник) Моррис Уильям

Глава XII

Ральф с Урсулой проводят зиму в горах

У Ральфа и Урсулы было много работы, которую надо было выполнить, поэтому время для них проходило быстро. О поиске Источника они почти не думали, потому что знали – им нужно дождаться переменчивых весенних дней. Их работа не была им в тягость. Ральф, хоть и был сыном короля, мог стать неплохим земледельцем – он владел всеми искусствами и ремёслами, распространёнными в его стране, а Урсула выросла в деревне, её отец был крестьянином, и она знала всё, что требуется знать деревенской девушке.

Кроме того, они испытывали друг к другу нежные чувства. По правде говоря, Ральф, внимательно наблюдавший за Урсулой, пришёл к мысли, что она охотно любила бы его, как жена любит мужа. В себе самом он был уверен полностью – что бы ни случилось, он не отречётся от любви к ней. И всё же глубоко в сердце он боялся, что она откажет ему, если он поцелует её или приласкает, как мужчина может приласкать девушку, поэтому он запрещал себе что-либо предпринимать, хотя страстное желание временами жестоко терзало его душу.

Теперь они редко носили свои доспехи, разве что когда ходили туда, где могли встретиться дикие звери. Урсула сшила красивый наряд, подходящий для женщины, из сюрко и оленьих шкур, которые они добыли. Что до коней, то Ральф с Урсулой седлали их редко, но зато часто впрягали в сани, сделанные из древесных стволов, чтобы перевозить добычу в свой дом в скале. Кони отъелись, кормясь травой и диким овсом, что рос на верхней террасе долины ближе к северным горам, где почва была песчаной. В целом, место это было пустынным. Ральф и Урсула не нашли в долине ни единого признака человеческого жилья. И с тех пор, как всадники Аттербола исчезли в ночи, единственным человеком, которого они видели, был Мудрец.

Осень сменилась зимой, пришли морозы и снега, а с гор задули яростные ветры. И всё же погода не мешала им выходить из пещеры, и они выходили, чтобы пополнить запасы продовольствия, почти каждый день. Эти прогулки не представляли для них никакой опасности: следовало остерегаться разве лишь сугробов.

Так вдвоём за дружескими беседами они и провели эту зиму. Жили они всё так же как друзья, а не как возлюбленные.

О цели своего путешествия они говорили редко – она казалась им слишком сложной. Они привыкли друг к другу, и Урсула уже без боязни рассказала Ральфу о своём пребывании в замке Аттербол. Теперь позор и печаль её пленения как будто принадлежали кому-то другому, настолько далёким казалось то время. Но её рассказ был таким печальным, что Ральф помрачнел и сказал:

– Клянусь Николаем Угодником, хорошо бы, если нам случится ещё раз пересечь горы, заехать к лорду Аттерболу, вытащить эту глупую свинью из его замка и убить на радость всему народу. Но ведь рядом со мной будешь ты, мой друг, как же я возьму тебя с собой на смертельную битву?

– Нет, – возразила девушка. – Когда бы ты ни поехал туда, поеду и я, и одна судьба ляжет на нас обоих. Мы подумаем об этом на обратном пути и спросим у Мудреца, как нам поступить. Кто знает, что произойдёт к тому времени. Вспомни, как горела Свеча Аттербола, когда мы пересекали каменное море, и вспомни, что она предвещает.

На время Ральф удовлетворился таким ответом.

Друзья часто вспоминали те маленькие земли, из которых они пришли, и как-то раз посреди такого разговора Урсула сказала:

– Но увы, друг мой, зачем я всё это рассказываю тебе? Ведь кроме моего брата, который любит меня, правда, несколько своеобразно, а именно: считая, что я должна делать всё, что он скажет, ведь он мужчина, – у меня там не осталось никого из родных, если не считать того, что все жители одной деревни немножечко родственники. Думаю, милый мой, у меня нет родины, и ни в одном доме не ждут меня.

Ральф же ответил:

– Все страны, любая страна, в которую ты придёшь, с радостью примут тебя, а я прослежу, чтобы это было именно так!

И он вспомнил о том, как в Верхних Лугах встречали гостей, и представил Урсулу на возвышении пиршественного зала дворца.

Так шло время до самого Сретения*. Тогда мороз ослаб, снег начал таять, и с гор заструились ручьи. Река вышла из берегов, и в долине началось половодье. Ральф с Урсулой посуху могли отойти лишь на небольшое расстояние от своей пещеры, до зелёного кургана, или холма, что возвышался у входа в неё. Но в воде плавали птицы: дикие утки, чирки и лысухи. Этих птиц Ральф с Урсулой и ловили. Иногда они ходили по мелководью, а иногда плавали на плоту, отталкиваясь шестом. Вода радовала их так же, как до этого снег. А потом началась настоящая весна: после того, как дожди смыли принесённую разливом грязь, зазеленела трава, пробился и зацвёл подснежник, появился чистотел, зацвела слива, и нарцисс жёлтым ковром застлал траву между толстыми стволами каштанов. Проливные дожди сменяло солнце, ветер дул западный, и от рассвета до вечерних сумерек без умолку пели дрозды и скворцы. Тогда Ральф решил, что даже если и не существует Источника на Краю Мира и всё, что говорил им Мудрец, – лишь сказка, которую придумали в Городе Мечты, было бы гораздо лучше, если бы Урсула стала ему женой, а не оставалась просто другом. Иногда Ральф ходил задумчивый и тихий, даже если Урсула была рядом. Она заметила это и запретила себе нежно смотреть на него и нежно с ним говорить, хотя часто кровь приливала к её щекам, когда он с обожанием глядел на неё. Она каждый раз вздыхала, замечая его желание, которое мучительно усиливало её собственную страсть, и терпеть всё это было больно и трудно.

Глава XIII

Об Урсуле и медведе

Это произошло ясным весенним утром. Ральф в одиночестве сидел на холме возле их дома в скале. Урсула же ушла на луг, чтобы развеяться и искупаться в реке. Юноша прилаживал кинжал к длинному ясеневому древку, чтобы сделать крепкое копьё. С началом весны медведи снова зачастили на луга долины. Только вчера Ральф и Урсула наткнулись в песчаном уголке близ гор на целое медвежье семейство. Это были самец с самкой и медвежатами. Звери заметили людей издалека, но так как солнце отражалось от их оружия, медведи их не тронули, хотя в этих глухих местах они были свирепыми и горячими и не терпели соседства кого-то, кто не принадлежал к их роду. После этой встречи Ральф попросил Урсулу не выходить без его меча. Меч был острым и крепким, а девушка достаточно сильной, чтобы управляться с ним. Но только Ральф подумал обо всём этом, как сразу же заметил тот самый меч – он висел на ветке рябины возле входа в пещеру. Тут в сердце юноши закрался страх, он встал, взял своё новое копьё, перепоясался мечом и спешно, широко зашагал через луг. Между ним и рекой росла каштановая роща, за которой до самой воды шёл пустой зелёный берег.

Когда Ральф вошёл в рощу, он ясно услышал пронзительный крик. Это не мог кричать никто иной, кроме Урсулы. Ральф с ответным криком бросился в ту сторону, откуда доносился звук, и не успел выбежать из-под деревьев, как увидел Урсулу. Она, нагая, убегала от огромного, как вол, медведя. Юноша вновь закричал и побежал быстрее. В тот самый момент Урсула, от того ли, что заметила его и у неё появилась надежда на скорую помощь, или от того, что устала бежать, остановилась и обернулась к зверю. Ральф разглядел в её руке небольшой топор, которым в тот же момент Урсула со всей силы замахнулась на медведя. Зверь по своей привычке встал на задние лапы, защищаясь передними, и выбил топор из её рук. Девушка вскрикнула и, уклонившись от зверя, снова кинулась бежать. Медведь тоже не медлил. Уже казалось, что он вот-вот догонит её, как подоспел Ральф. Он пронзил бок зверя своим копьём с длинным наконечником, а затем, не тратя времени на то, чтобы достать его, в мгновение ока вынул свой меч и отрубил медведю переднюю лапу, а вторым ударом вонзил клинок в его плечо так удачно, что тот достиг сердца, и медведь с глухим стуком упал замертво.

Тогда Ральф оглянулся на Урсулу, но она уже прибежала назад, к берегу реки, и теперь одевалась. Юноша подождал её возле убитого зверя. Он держал наготове меч – на тот случай, если придёт и медведица, так как убитый был самцом. Тем не менее, Ральф не заметил никакой новой опасности, пока Урсула одевалась и шла к нему быстрыми шагами. Он смотрел на неё, и когда она подошла, не сказав ни слова, обнял и страстно поцеловал. Она не воспротивилась этому и целовалась с ним так, словно сама не могла насытиться.

Наконец, они оторвались друг от друга и теперь медленно, держась за руки, шли назад, к дому в скале. По дороге Урсула рассказала Ральфу, что когда она выходила из воды на берег, то увидела медведя. Он бежал на неё со всех ног, поэтому она схватила топор и кинулась прочь.

– У меня тогда было мало надежды, милый друг, – сказала она, – я уже думала, что ты теперь останешься один в этой глуши.

С этими словами она повернулась к юноше и, снова обняв его, заплакала от радости, что оба они живы.

Так, медленно, они подошли к входу в пещеру, и Ральф сказал:

– Давай сядем здесь, на траве, и если ты не устала от бега и сражения, то я спрошу тебя кое о чём.

Девушка со вздохом облегчения легла на траву. Когда же Ральф присел возле неё, она сказала:

– Я хочу дать отдых рукам, ногам и всему телу, но сердце моё не устало, так что спрашивай, милый друг.

Вокруг пели птицы, и западный ветер разносил аромат цветов. Ральф немного помолчал, любуясь красотой своей подруги, а затем спросил:

– Я хочу спросить вот о чём. Какого рода были твои поцелуи этим утром: были ли это поцелуи друга или поцелуи возлюбленной? Назовёшь ли ты меня возлюбленным, а не другом? Возляжем ли мы вдвоём на брачное ложе этой самой ночью?

Девушка посмотрела на него пристально и с нежной, совсем не стыдливой и не глупой улыбкой ответила:

– О, милый мой друг и самый милый мой возлюбленный! Это три вопроса, а не один, но на все три я отвечу так, как велит мне сердце. Во-первых, я скажу тебе, что поцелуи мои были такими же, что и твои, и если твои не были поцелуями любви, значит, я обманулась. Затем я скажу тебе, что если ты будешь моим настоящим другом, то я не премину назвать тебя возлюбленным. Что же до третьего вопроса… Ответь, разве сейчас время для этого?

Она говорила, запинаясь, а Ральф сказал ей:

– Посмотри, любимая, как сегодня прекрасна земля! Какое время и какое место может быть лучше этого? Неужели лучше будет для нас двоих – а мы же любим друг друга – отложить исполнение того, что сделает наше счастье полным? Ведь тогда это прекрасное время будет запятнано нашим желанием!

– Ах, возлюбленный мой, – сказала девушка, стыдливо глядя на него, – как же оно может быть запятнано тем, что не запятнало нас?

– Послушай, – возразил ей Ральф, – сколько ещё мы будем наслаждаться покоем и красотой, сколько продлится наш отдых и наше спокойствие? Здесь и сейчас земля принимает нас, и ничто нам не препятствует, но завтра всё будет иначе. Подумай же, дорогая, ведь всего лишь час назад то чудовище могло погубить тебя прежде, чем мы легли бы в объятиях друг друга!

– Увы! – вздохнула она. – Если бы я и сотню раз лежала в твоих объятиях или даже сотню сотен, разве не лишился бы этот мир для меня всякого смысла, если бы ты покинул его навсегда? Но, друг мой и возлюбленный мой, с радостью исполнила бы я твоё желание, чтобы ты был бы счастливее… да и я также! И если ты прикажешь мне, я так и сделаю! Но всё же сперва я должна рассказать тебе, о чём думаю. А думаю я о том, что многие столетия, ещё с тех пор, когда наши предки были язычниками, мужчина, собиравшийся взять в жёны девушку, приглашал свидетелей, и весь народ знал об этом. Ты ведь помнишь – близится время прихода гонцов от невинного народа. Каждую весну они приходят к этой пещере, чтобы узнать, нет ли в ней кого, кому они могли бы помочь дойти до Источника на Краю Мира. Поэтому, если хочешь (только если хочешь, мой дорогой), давай подождём их, если это не растянется надолго. И тогда у нас будут свидетели нашего брака перед Господом и его созданиями, живущими в этом глухом уголке. Но пусть всё будет так, как хочешь ты.

– Конечно же, я хочу исполнить твою просьбу! – воскликнул Ральф. – Подожду прихода гонцов. Но как было бы хорошо, если бы они пришли уже сегодня! Только я попрошу тебя об одном: не сдерживай своих чувств и не запрещай мне целовать и ласкать себя так, как позволено помолвленным.

Девушка засмеялась:

– Конечно, нет! Почему я должна мучить тебя… или себя? Мы этого не вынесем!

И с этими словами она обняла Ральфа за шею и стала его целовать.

Некоторое время спустя они молча слушали песни гнездующихся птиц. Наконец, Ральф спросил:

– Скажи, любимая, после чего ты решила, что разорвалась твоя помолвка с тем, кого ты оплакивала в таверне Буртона, или делала вид, что оплакивала?

Она ответила:

– После того, как я увидела тебя. Я подумала тогда, что никогда не смогу стать твоей, и с тех пор часто горевала об этом.

Тогда Ральф сказал:

– Я молод и слаб, но послушай, я исцелю твоё горе, как если бы обладал могучей силой. Я решил сейчас же вернуться с тобой в Верхние Луга, ибо любовь сильнее всего.

– Нет, – возразила девушка. – Ты говоришь неискренне. Мы оба знаем, что, несмотря на любовь, опасности обратной дороги преодолеют нас, если мы не испьём из Источника на Краю Мира.

Влюблённые замолчали, но вскоре Урсула поднялась на ноги и сказала:

– А теперь я пойду готовить. Но сначала, – и тут она слегка улыбнулась, – ответь, почему ты не спросишь, не поранил ли меня зверь? Или в ожидании близкой свадьбы ты перестал обо мне заботиться?

Юноша ответил:

– Нет, конечно. Я же видел, что ты не ранена. На тебе не было ни капли крови, ни пятнышка.

Девушка покраснела:

– Ах, да, я и забыла, какой ты остроглазый…

Она медлила уходить, а Ральф не отрывал от неё взгляда. Наконец, он сказал:

– Радость переполняет моё сердце, и тело моё горит. Будет лучше, если я пойду и сдеру шкуру с этого тролля, что посмел так близко подойти к тебе. Обещай, что не отойдёшь от входа в наш дом, и держи под рукой меч с копьём, а также шлем с кольчугой, да так, чтобы ты могла быстро надеть их.

Девушка рассмеялась:

– Странный наряд для стряпухи, Ральф, друг мой! Но я сделаю, как ты велишь, мой господин и моя любовь.

Ральф сходил в пещеру за её доспехами, а потом, поцеловав её на прощание, отправился свежевать медведя, что лежал в двух фарлонгах от пещеры. Дойдя до этого места, Ральф сразу же принялся за работу. Это заняло у него некоторое время, так как зверь был огромным. Покончив с этим делом, Ральф повесил шкуру и тушу на дерево и спустился к реке, чтобы умыться, а затем быстро отправился домой.

Глава XIV

Посланники невинного народа

Когда Ральф, возвращаясь из каштановой рощи, был уже так близко к их с Урсулой дому, что мог ясно разглядеть его, пред ним предстало нечто неожиданное. У входа в пещеру стояли люди, и среди них по блеску доспехов Ральф различил Урсулу. Рядом находились вьючные животные, притом это были быки. Ральф прибавил шаг, чтобы быстрее узнать, что происходит, и на всякий случай обнажил меч. Подойдя к скале, он увидел двух юношей и одного старца, а неподалёку – пятерых быков, троих для верховой езды и двоих гружёных. Урсула по-дружески разговаривала с этими людьми, и Ральф догадался, что это прибыли посланники невинного народа. Они были красивы: хотя и с несколько тёмной кожей, но с точёной фигурой, крепкого сложения и довольно высокие. Они улыбались и выглядели жизнерадостными. У старца была длинная седая борода, но глаза его ярко сияли, а руки были крепкие и гладкие. Одежда их была из белой шерсти, оружия они с собой не носили – только у каждого имелся топор из зелёного камня, каким-то сложным способом привязанным к рукояти, да у обоих юношей по крепкому луку и связки стрел.

Ральф поприветствовал их и попросил расположиться на холме, чтобы перекусить. Гости добродушно приняли его приветствие и сели, а Урсула принесла из пещеры всё необходимое для трапезы. Пища уже жарилась над костром, разведённом на холме, где Ральф с Урсулой обычно и готовили, поэтому вскоре Урсула разделила еду между гостями и Ральфом. Так они ели и пили вместе, и, пока еда не закончилась, никто не заводил речи о цели прихода гостей, зато с удовольствием разговаривали о ручье, о цветах, растущих в долине и горах, да о диких животных, обитающих в округе.

После трапезы посланцы поднялись на ноги, поклонились Ральфу с Урсулой, и старец взял слово:

– Вы, светлокожие люди, ответьте, есть ли у вас какое дело в этих заброшенных краях, или вы случайно пришли сюда, блуждая, и не знаете теперь, как вернуться?

– Отец, – сказал Ральф, – мы прошли долгий путь и цель наша – вопрос жизни и смерти, ибо мы ищем ИСТОЧНИК НА КРАЮ МИРА. Посмотрите, вот знак этого: ожерелья, что есть у каждого из нас, они знакомы вам.

Старец вновь поклонился Ральфу с Урсулой и сказал:

– Хорошо. В таком случае вот как мы с вами поступим: мы будем вашими провожатыми вплоть до Дома колдуньи, где вы получите иную помощь. Согласны ли вы отправиться в путь сегодня же? Через час мы будем готовы.

– Нет, – ответил Ральф, – мы не выйдем до завтрашнего утра, если это возможно, а потому я попрошу вас – сядьте и отдохните, у меня есть что сказать вам.

Посланники вновь сели, а Ральф поднялся, взяв Урсулу за руку. Они встали перед старцем, и Ральф сказал:

– Эта девушка – моя подруга в поиске, и я желаю взять её в жёны этой же ночью. Она согласна на это. Но вначале скажите, не станет ли наш брак и познание друг друга препятствием в нашем поиске? Ибо если это так, мы обуздаем наши желания и вопреки им продолжим путь.

Старик добродушно улыбнулся:

– Нет, сын мой, мы никогда не слышали, чтобы это могло препятствовать поиску. У нас сегодня великая радость – мы не только встретили тех, кто ищет Источник на Краю Мира, но и стали свидетелями любви таких прекрасных людей, как вы. Мы приходим сюда год за годом, исполняя просьбу самой красивой женщины в мире. Она завещала нам это, когда возвращалась от Источника на Краю Мира, и много-много лет прошло с тех пор, как мы в последний раз нашли здесь ищущих его. Тем более рады мы вам. Мы привезли с собой на наших вьючных животных дары для вас: одежду, яства и вино, и как вы угощали нас этим утром, так и мы угостим вас этим вечером. Если хотите, мы возведём вам в этой роще шатёр, такой, какой строится нашим народом в брачную ночь.

Ральф согласился и поблагодарил посланников. Тогда старец вскричал:

– Вставайте, сыновья мои, и покажите нашим дорогим друзьям свою сноровку!

Юноши тут же, не медля ни секунды, вскочили, стреножили быков и сняли с них всю поклажу, а затем спустились, перейдя луг, в каштановую рощу, нарубили ивовых ветвей и запаслись другой подобной древесиной, потом притащили колья и связали вместе ивовые ветви. Иногда они просили Ральфа с Урсулой помочь им, и те с радостью присоединялись к работе. Для двух странников большим счастьем было после стольких месяцев вновь видеть лица сынов человеческих и вновь беседовать с ними. А юноши невинного народа любовались Урсулой и восхищались статностью и силой Ральфа.

Постепенно приближался вечер. Уже был возведён прекрасный плетёный шалаш. Его покрыли шкурами, что хранились в пещере, увешали гирляндами, а пол усыпали цветами. Закончив работу, все вернулись на холм перед домом в скале. Старец уже распаковал груз, приготовил еду, и теперь пёк на костре пироги. Рядом с ним стояли плотно скреплённые обручами бочонки с вином и деревянные чаши, украшенные резьбой, и лежала одежда из тонкой белой шерсти, расшитая в необычной, но красивой манере яркими перьями птиц. Она предназначалась Ральфу и Урсуле.

И вот нарядили молодых, подали еду и наполнили чаши. Незадолго до заката все расселись на зелёном холме, и начался пир. Он продолжался до тех пор, пока не настала ночь и всё вокруг не осветилось светом луны. Тогда Ральф взял Урсулу за руку, встал с ней перед старцем и попросил его и юношей, пришедших с ним, быть свидетелями их брака. Затем молодые поцеловали своих гостей и, окружённые ночной прохладой, рука об руку отправились в свой брачный шалаш.

Глава XV

Ральф и Урсула приходят в земли невинного народа

Утром Ральф с Урсулой быстро собрались в дорогу, ведь вещей, которые они брали с собой, было совсем мало. Уходили с радостью, хотя и чувствовали, что успели немного полюбить своё зимнее жилище. Итак, когда, наконец, они тронулись в путь, день только начинался. Юноши невинного народа сильно удивлялись необычным для них коням и доспехам путников, но старик сказал, что однажды, в молодости, он отводил к Источнику человека, который ехал на коне и был одет в рыцарские доспехи.

Местность, по которой пролегал их путь, была безлюдной, но не пугающей. Они быстро, в три дня, миновали горы, которые по прошествии ещё трёх дней казались уже облачками, замершими в небе за спиной у путников. Повсюду росли деревья. Прекрасные долины сменялись низкими холмами, но людей по-прежнему не было. Отряд продвигался медленно, так как быки шли довольно неспешно. Через восемь дней после начала пути им повстречалась отара взъерошенных овец, которых пасли четверо: двое мужчин и две женщины, одетые так же, как и их провожатые, только попроще. Пастухи поприветствовали их добродушно, но скорее почтительно, чем по-дружески, и долго обсуждали между собой коней и доспехи. Отряд прошёл мимо них и на следующий день достиг широкой долины. Там не было недостатка в воде и густой траве, местами попадались рощи и везде стояли хижины. Теперь Ральф с Урсулой часто встречались с людьми – как мужчинами, так и женщинами. Вокруг паслись коровы и овцы, на огороженных участках земли росла пшеница, на склонах холмов располагались виноградники (на кустах уже появился зелёный виноград). Земля казалась такой плодородной, какой только может быть, а все люди, что им встречались, – добрыми и почтительными.

Вечером того же дня отряд прибыл в город невинного народа. Город был маленьким, совсем не огороженным на случай войны, с низкими зданиями. Но не было здесь ни грязи или болезни, ни бедности или несчастья, а все жители выглядели весёлыми и красивыми. Одевались они, как и проводники, в белую шерстяную одежду грубой выделки.

Вести о прибытии путников бежали впереди них, поэтому встречать их вышли все горожане. Теперь они стояли по обе стороны от дороги и приветствовали гостей, почтительно склонив головы.

Ральф и Урсула проехали так до ворот большого прекрасного дома, который носил три названия: Храм, Палата собраний и Гостевой дом. Перед его вратами стояли старейшины народа. Когда Ральф и Урсула натянули поводья, старейшины и наиболее почтенные горожане вышли вперёд и радостно приветствовали гостей, хотя и старались придать торжественность своим голосам:

– Добро пожаловать, трижды желанные Искатели! Пусть ваша жизнь станет долгой и счастливой, и пусть вашим уделом станет любовь доброго народа земли!

Затем старейшины собрались вокруг путников и пригласили их сойти с коней и отдохнуть. Обращаясь с гостями очень любезно, они привели их в Палату собраний, где уже ожидали красивые и статные мужчины и женщины. Мужчины взяли под руку Ральфа, а женщины – Урсулу и повели в комнаты, где их искупали и, сняв дорожные одежды, облачили в белое шерстяное убранство из очень тонкой душистой ткани. Затем гостей короновали цветами и отвели обратно в зал, где теперь собралось много людей. Их посадили на возвышение, словно они были королём и королевой или, что вернее, божествами. Когда люди невинного народа увидели их там такими прекрасными, они закричали от радости и потом всё время выкрикивали приветствия.

Затем гости пировали вместе с этим добрым народом. Когда же все наелись, несколько юношей и девушек запели очень нежные песни. Слова их были просты и бесхитростны: в них пелось о красоте земли да о счастливой любви созданий, её населяющих.

После этого, когда уже наступила глубокая ночь, гостей провели в спальню. Её не украшали пышно и богато, но начисто вымыли и устлали цветами, благодаря чему в ней стоял свежий и приятный аромат, и ночь в этой комнате любви показалась Ральфу и Урсуле нежной и сладкой.

Глава XVI

Ральф и Урсула приходят к Дому колдуньи

Наутро добрые люди невинного народа не задерживали гостей, хотя и опечалились их отъезду. Ещё до полудня старые провожатые собрались в путь. Старику и двум его внукам, а юноши были его внуками, простой люд оказывал почести, как провожатым небесных людей – так они назвали Ральфа с Урсулой. В путь выступили в том же порядке, как и раньше. Только вместо двух вьючных быков взяли с собой пятерых, поскольку, как объяснил старик, дорога на этот раз была не только длиннее, но и опаснее. Надо было миновать ужасное место, в котором не водилось и не росло ничего и никого: ни человека, ни животного, ни травы. Таким оно и оказалось. Уже в конце первого дня пути отряд подошёл к началу этой пустыни, а на четвёртый день углубился в самое её сердце. Пустыней оно называлось по праву: повсюду были камни, валуны и песок. Гор не было, хотя встречались холмы. Вода, изредка попадавшаяся на пути, была грязной и вонючей. Переход оказался долгим, и Ральф подумал, что и в самом деле было бы очень тяжело её пересечь, если бы не провожатые, поэтому вдоль дороги он оставлял отметки и знаки и запоминал расположение скал и холмов, чтобы пройти назад этой же дорогой.

Двенадцать дней они шли по пустыне, а на тринадцатый она начала немного изменяться: появилась трава, правда, её было совсем немного, и чистая вода, вдалеке показались холмы, сплошь поросшие лесом, но всё же путникам ещё целый день пришлось пробираться через болото и низкий кустарник, прежде чем они достигли леса. Вначале высились сосны, спустя какое-то время они пропали, и путники ехали по безлесной, но хорошо орошаемой, поросшей травой земле, где настреляли много дичи. Затем начались леса из дубов и каштанов с изредка попадавшимися буковыми зарослями.

Отряд очень долго ехал по лесу, но так как было самое начало мая, то это путешествие казалось им приятным. Недостатка в пище они теперь не испытывали, добывая то одно, то другое и так пополняя запасы. В середине июня ясным и жарким днём они, наконец, увидели Дом колдуньи. Он выглядел именно так, как Ральф представлял его себе по гобелену, что видел в Замке Изобилия: маленький домик, построенный так же, как строят дома в его собственной земле на западе. Кровля не покосилась, окна и двери не разбились, забор стоял ровно. У дома паслись козы, за оградой росла и вовсю цвела высокая пшеница, хотя Ральф ожидал увидеть пшеницу поломанной и дикой, а вместо дома – поросший травой холм или полуразвалившиеся стены.

К сердцу Ральфа снова подкралась тоска от воспоминаний о прошедших днях и сладости его кратковременной любви. Он со всех сил старался сдержать эти чувства, но Урсула всё же смотрела на него с волнением, так сильно он изменился в лице из-за своих переживаний.

Старый проводник заметил, что юноша растроган, и решил, что тот удивляется, как в глухом лесу домик остался целым. Старик сказал:

– За этим местом мы также присматриваем по просьбе удивительной и любимой нами госпожи. Мы следим за тем, чтобы дом не превратился в руины. Здесь всегда живёт кто-то из нашего народа: ежегодно примерно в это время мы посылаем двух или больше людей, чтобы они остались в доме на год, поэтому в нём всегда есть кто-нибудь, кто и содержит всё в такой чистоте. Что же до чужаков, то никогда я не видел в нём Искателя Источника. Только один раз пришёл к нам седой старик, такой же, как я, только во всём немощнее меня…

Ральф слушал старца, но почти не слышал, о чём он говорит. Словно всё горе, которое он так давно похоронил в своём сердце, теперь вырвалось наружу. Юноша повернулся к Урсуле, и их взгляды встретились. Девушка застенчиво и с волнением смотрела на возлюбленного, а он не мог долее сдерживать себя – закрыл лицо руками (они уже остановили коней возле калитки) и разразился рыданиями. Плакал он долго – он оплакивал друга, чьи ноги так часто ступали по этой дорожке и чьё сердце, хотя и не билось больше, привело их сюда для того, чтобы они могли обрести счастье. Урсула от любви и жалости к нему тоже заплакала.

Старик со своими внуками отвернулись, чтобы не видеть, как они плачут, спустились на землю и подошли к дверям дома, где уже стояли мужчина и женщина из их народа. Ральф медленно слез с коня и встал около Урсулы, которая уже была на земле. Юноша из-за охватившего его стыда боялся прикоснуться к ней, она же по-доброму взглянула на него и сказала:

– Дорогой друг, тебе нет причины стыдиться. Хоть я и молода ещё, но я знаю, как это печально, когда всплывают воспоминания о любимом, но уже умершем человеке. Прошу тебя, успокойся, люби живых и помни о мёртвых.

При этих словах Ральф снова залился слезами, ведь он был молод, и в его сердце борьба ещё не утихла. Вскоре он поднял голову, смахнул с глаз слёзы, улыбнулся Урсуле и сказал:

– Я вспомнил, как она рассказывала мне об этом месте, вспомнил нежный её голос, и не смог сдержаться.

Девушка же ответила:

– О друг мой, ты добр, и я люблю тебя!

Они взялись за руки, прошли в калитку и приблизились к дверям дома, где их уже поджидали сторожа, которые, увидев подходивших к ним гостей, быстро направились им навстречу и хотели было в знак почтения упасть пред ними на колени, но Ральф с Урсулой запретили им это. Они обняли и поцеловали их, и несколько раз поблагодарили за добрую встречу. Сторожа – и мужчина, и женщина – были крепкого телосложения и на вид казались добрыми людьми, не молодыми и не старыми.

Вместе они вошли в дом, где оказались в той самой комнате, в которой когда-то Госпожа Изобилия не могла сдвинуться с места от страха перед колдуньей, сидевшей обнажённой за своей чёрной работой.

Сильна была совместная радость гостей и встречавших! Сторожа выставили на стол разные яства и напитки, и гости в прекрасном расположении духа поели и попили. Наконец, старец, что привёл их из Каштановой долины, сказал:

– Дорогие друзья, я говорил вам, что эти двое юношей – мои внуки. Они сыновья мужчины и женщины, которых вы здесь видите. Этот мужчина – мой сын. Так повелось, что заботу о поиске Источника на Краю Мира исстари доверяли нашему роду, передавая от отца к сыну. Поэтому я часто бывал у этого дома и узнал об этом месте всё, что только может быть узнано. Мой отец приводил меня сюда ещё мальчиком. Именно тогда я и видел человека, о котором, последнем до вас, мы знаем наверняка, что он испил воды из Источника. Это был (я говорил о нём) тот седовласый старик, похожий на меня, только немощнее. Правда, на обратном пути он стал сильным и крепким и выглядел гораздо лучше, чем я сейчас. Я слышал, как он назвал своё имя моему отцу. Его звали Мудрецом из Города Мечты.

Ральф взглянул на Урсулу и произнёс:

– Да, отец, именно благодаря ему мы и узнали всё о пути сюда. Именно он посоветовал нам прийти к дому в скале посреди Каштановой долины.

– Значит, он всё ещё жив, – сказал старец.

Ральф ответил ему:

– Жив, и он красивый и сильный старик.

– Верно, верно, – отозвался старец, – эти пятьдесят лет словно были вычеркнуты из его жизни.

Тогда Ральф спросил:

– Скажи мне, отец, искал ли Источник на Краю Мира кто-нибудь из вашего народа?

– Нет, никто.

Ральф удивился:

– Это-то мне и непонятно, ведь вы живёте так близко от него и так много знаете об отдельных участках пути к нему.

– Сын мой, – ответил старец, – ты говоришь правду, вода Источника даст испившему счастье: он переживёт многие поколения, сохранит красивую внешность, и возможно даже – его будут чтить. Но она не может дать человеку полного бессмертия. Боги на то и даровали нам смерть, чтобы жизнь не была нам в тягость. Сейчас наш народ процветает: у нас нет таких болезней и мора, которые, как я слышал, есть в других землях. Так говорил Мудрец из Города Мечты, и я удивлялся его словам. Мы ничего не знаем о борьбе и войне, мы не желаем ничего, чего нельзя было бы легко достичь, поэтому-то мы и живём долго и боимся, что если мы захотим жить ещё дольше, то боги нашлют на нас войны, болезни, чрезмерные желания и усталость от жизни. Более того, вряд ли все захотят отправиться на поиски Источника на Краю Мира, и тогда те немногие, что найдут его и испьют его воды, станут сильнее и мудрее прочих, и захотят стать земными богами или, возможно, будут терзать нас и сделают наши жизни невыносимыми. Обо всём этом до нас дошли предания, в которых рассказывается, что давным-давно так оно и было в далёких землях. Для нас настали бы тяжелые времена, если бы с нами случилось то же самое.

Ральф потупил взгляд и промолчал. Казалось, неспешные слова старика убивали его радость от поиска Источника. Но старик улыбнулся юноше и продолжил:

– Но что касается вас, гости, это другое дело. Вы из мира за горами, вы сильнее, чем мы, и скорее похожи на богов, так вас все описывают. Вы проводите свои жизни, желая то, что с трудом можете сами достать, вы нацеливаете свои сердца на высокое и стремитесь подчинить своей воле самих богов. Поэтому вы изведали болезни и горе и часто умираете прежде, чем приходит срок, а потому вы уходите, оставляя недоделанным то, для чего, по вашему мнению, вы родились, а это печально для любого человека. Поэтому-то вы и желаете исцеления и успеха, не разбирая, к добру ли это приведёт или ко злу. Так что правы вы, что выбрали путь к Источнику на Краю Мира, чтобы сделать совершённым то, что следует, и чтобы вы могли послужить своим товарищам и освободить их из неволи, в которой они томятся у тех, кто силён, но неумён и недобр. Мы слышали об этом странные рассказы.

Ральф покраснел, когда услышал эти слова, Урсула с волнением посмотрела на него, но тут разговор перешёл на более простые и знакомые вещи.

Затем Ральф, Урсула, их проводники и сторожа домика гуляли по лесу. Старец привёл их к древнему лесному алтарю, на котором колдунья принесла в жертву козу, показал низину, где леди нашла в снегу мёртвую женщину с ожерельем, и место близ дома, где колдунья изводила свою невольницу, ставшую позже Госпожой Изобилия. Затем они прошли ещё дальше, в Долину Знаний и туда, где леди встретила королевского сына. Все эти места были теперь почти святынями для невинного народа, да и для Ральфа они значили не меньше. В домике стоял красивый ковчежец – в нём хранились вещи, принадлежавшие леди: туфли и платье. Они, вместе с пахучими травами, были завёрнуты в прекрасную ткань. Этим вещам поклонялись, как поклоняются мощам святых. В другом ковчежце лежала книга, где были записаны знания об Источнике и о пути к нему. Но Мудрец предупреждал Ральфа об этой книге – читать её следовало только на древнем лесном алтаре, только вдвоём, без посторонних, притом одеться полагалось так же, как они одевались, слушая чтение Мудреца. Ральф с Урсулой выполнили всё в точности, найдя полагающиеся одеяния в ковчежце вместе с книгой. Каждый день рано утром они носили книгу к алтарю и читали из неё, пока не обрели полагающиеся знания.

Так они провели восемь дней, а на девятый вновь отдыхали и веселились вместе с хозяевами этой земли. На десятый же день гости оседлали коней и, распрощавшись со всеми, отправились в путь, который они теперь очень хорошо знали по книге. С собой в дорогу они взяли хлеба и прочей еды, столько, сколько могли унести, а также мехи, которые хотели наполнить чистой водой прежде, чем войдут в безводную пустыню.

Глава XVII

Путь через лес к Иссохшей пустоши

Итак, Ральф и Урсула отправились в путь. Вначале они почти не разговаривали друг с другом, но когда Дом колдуньи остался далеко позади, Ральф протянул руку и остановил Урсулу. Они спешились у раскидистого дуба, сняли доспехи и нежно любили друг друга, радостно плача от своей печали и любви. Затем Ральф, прислонившись к толстому стволу рядом с Урсулой, сказал:

– И вот мы опять одни где-то за тридевять земель от людей. Возможно, Источник на Краю Мира уже близко, и я подумал, что если мы обретём то, что ищем, и вернёмся живыми к нашему народу, то ведь может настать день, когда мы состаримся. Тогда, какими бы молодыми мы ни казались на вид, мы будем так же одиноки, как и в этот час. Люди будут значить для нас ничуть не больше, чем эти деревья и дикие звери, что живут среди них.

Урсула взглянула на него и засмеялась, как смеются только очень счастливые люди. Она сказала:

– Ты слишком торопишься встретить беду, любимый мой! Всё будет хорошо. Мне бы только полюбить твой народ так, как я люблю сейчас вот эти деревья и диких зверей, для которых этот лес – родной дом.

Девушка встала и, обняв ствол дуба, поцеловала его морщинистую кору так же, как Ральф несколько минут назад целовал её гладкие ножки. На ветке рядом с ней появилась малиновка. Птичка прыгала, совершенно не боясь людей, ведь животные этого леса, не зная человека, были почти ручными и больше боялись коней, чем всадников. Урсула опустилась на колени, обняв одной рукой Ральфа, а другую протянув к малиновке. Птичка порхнула на её запястье и уселась так, как сидит охотничий сокол, которому на голову надели капюшон, чтобы он был смирным. Малиновка высвистывала весёлые напевы, словно разговаривая с чужаками. Урсула наградила певицу остатками прерванного обеда, птичка вспорхнула и села ей на плечо, устроившись поближе к щеке. Девушка счастливо засмеялась:

– Посмотри, любимый, разве дикие твари не услышали мои слова и не послали этого прекрасного гонца, чтобы он предрёк нам светлое будущее?

– Хорошо бы, – засмеялся Ральф, – но дуб так и не заговорил, несмотря на все твои поцелуи, да и подруга твоя, малиновка, – посмотри! – уже упорхнула, увидев, что у тебя не осталось для неё еды.

– Она полетела к Источнику на Краю Мира, – ответила девушка, – и советует нам, чтобы и мы собирались в путь. Не будем задерживаться и сядем на коней. Если хочешь знать правду о том, что у меня на сердце, то признаюсь тебе – я боюсь, как бы какой-нибудь случай не отнял тебя у меня прежде, чем мы испьём воды из Источника.

– Да, – ответил Ральф, – а в глубине моего сердца затаился другой страх – вдруг нет Источника, а если и есть, то в нём нет исцеления? Тогда смерть и обратный путь могут разлучить нас. Это самое плохое из того, что лежит у меня на сердце, – мой трусливый страх.

Девушка обняла его, приласкала, поцеловала и воскликнула:

– Тогда наше путешествие прекрасно, и прекрасен этот час у зелёного дуба, и смелое, верное у тебя сердце – оно привело тебя так далеко и помогло добиться моей любви!

Они вновь надели доспехи, сели на коней и поехали вперёд. Два дня с ними ничего не происходило, но на третий день пути лес начал редеть и постепенно перешёл в каменистую пустошь, похожую на ту, через которую они проходили, прежде чем добрались до Дома колдуньи, но в отличие от той пустоши, эту, как волны огромного моря, пересекали каменные гряды. Путники старались преодолевать их в самых высоких местах, чтобы не заблудиться в лабиринте маленьких холмов и тупиковых долин.

Перед тем, как войти в этот лабиринт, путники наполнили из чистого ручья мехи. Этому ручью они сильно обрадовались, ведь вся пустошь была покрыта соляным налётом. Там ничего не росло – только редкие маленькие кустики полыни.

На второй день их пути по этой уродливой пустоши, когда они забрались на вершину одного из каменных хребтов, Ральф, видевший очень далеко, вдруг остановился и закричал:

– Стой! Там человек с оружием!

– Где он? – спросила Урсула. – Что он делает?

– Он вон на том холме следующего хребта. Кажется, он спит, прислонившись спиной к скале.

Юноша надел тетиву на свой турецкий лук, вытащил стрелу, и они осторожно продолжили путь. Спустившись к подножию хребта, Ральф поприветствовал человека громким окриком, но не получил ответа, и они стали подниматься. Наконец, Ральф сказал:

– Теперь я вижу его лицо под шлемом, и оно темно, а глаза его пусты. Я сойду с коня и подойду к нему пешим, а ты, возлюбленная, оставайся в седле.

Когда же он подошёл ближе, то обернулся и крикнул девушке:

– Он мёртв, иди сюда!

Она поднялась на гряду, спешилась, и вот они уже вместе стоят над этим человеком, прислонившимся к большому камню, словно для отдыха. Сколько он так лежал, Бог знает, ведь в солёном сухом воздухе пустыни плоть засохла на его костях, а не сгнила, и выглядела теперь, как упругая кожа. Он всё ещё был в доспехах странного древнего вида, на поясе у него висел меч, но не было похоже, что его кто-то ранил. Под утёсом рядом с ним нашли коня, мёртвого и сухого, как и его хозяин, а когда оглядели другой склон гряды, то увидели ещё одного коня в таком же состоянии. Рядом с рыцарем лежала и женщина, чьи волосы и одежда ещё не успели истлеть полностью. На её плечах были золотые кольца, туфли тоже украшало золото, а рука всё ещё сжимала рукоять ножа, торчавшего из её груди, – было похоже, что она сама лишила себя жизни.

Ральф и Урсула похоронили этих двоих под грудой камней и отправились дальше, но спустя две мили они нашли ещё одного мёртвого воина, а рядом с ним безоружного старика, которых тоже похоронили под грудой камней.

За этим занятием их застала ночь. Стемнело, поэтому они устроились на ночь, утешая друг друга, и проспали два-три часа, поднявшись при первых проблесках зари. Они сразу же сели на коней и поехали дальше, чтобы как можно скорее пересечь эту беспощадную пустошь. Страх сжимал их сердца.

В этот день они так часто встречали мертвецов, что уже перестали останавливаться, чтобы похоронить их, боясь самим остаться рядом с ними непохороненными. Они ехали до наступления ночи и ещё несколько часов при свете звёзд, ярко горевших в ясном холодном небе. Наконец, они так сильно устали, что легли среди мертвецов и крепко уснули.

На следующее утро, проснувшись (а спать путники легли на вершине одной из каменных волн) и решив, что Урсула ещё мирно спит, Ральф оглядел ужасную пустыню, оглядел мертвецов и не увидел этому ужасу конца и края. Тогда он тихо заговорил сам с собой:

– Будет ли конец этой пустоши? Все люди, лежащие здесь, наверняка были такими же Искателями Источника, как и мы. А если бы они повернули обратно в какой-то момент своего пути, могли бы они избежать смерти в пустыне? Не повернуть ли нам сейчас? Может быть, действительно вернуться? Наверняка отсюда мы ещё сможем дойти до того приятного леса, что лежит перед пустошью.

Ральф говорил так сам с собой, но Урсула, которая совсем не спала, села и ответила ему:

– Если бы опасностей в этой пустыне не было неимоверно много, и их не было бы чрезвычайно сложно встретить открытой грудью, то разве тогда предупреждали бы нас Мудрец и его книги о самых ужасных из них?

Ральф возразил:

– Здесь лежат все эти мертвецы, а нас не предупреждали о них. Правда, вчера на скалах мы часто видели знак того, что мы ещё на верной дороге. Без него я решил бы, что всё это лишь западня и предательство.

Девушка покачала головой и, немного помолчав, сказала:

– Ральф, мой милый, видел ли ты это (она указала на ожерелье на своей шее) на ком-либо из мертвецов, что встретились нам вчера?

– Нет, – ответил Ральф, – не видел, хотя, по правде говоря, я искал его.

– Я тоже смотрела, – сказала она, – ибо вечером меня охватили дурные предчувствия. Но сейчас я скажу тебе: давай доверимся этому знаку, доверимся доброте Мудреца и любви невинного народа. И твоей удаче, юноша с далёких зелёных полей, которая привела тебя невредимым на край земли, далекий от Верхних Лугов.

Путники сели верхом и отправились дальше. Они снова и снова встречали мёртвых и каждый раз смотрели, есть ли на них ожерелье, и ни разу не нашли. Тогда Урсула сказала:

– К чему Мудрецу и книгам рассказывать нам об этих мёртвых телах? Они всего лишь убранство пустыни, словно цветы, что верующие кидают перед носилками с мощами святого во время праздничной процессии, чтобы по ним ступали ноги прихожан и приходских священников. Конечно, если бы они были живы и могли бы ударить своими мечами и, схватив нас, утащить в плен, то это было бы другое дело, но сейчас они меня не пугают.

Ральф вздохнул:

– Хорошо, но даже если мы не умрём в этой пустоши, всё равно их вид достоин сострадания: так много жизней было погублено, так много разбито надежд.

– Верно, – отозвалась девушка, – но разве в оставленном нами мире люди не умирают? В замке Аттербол я видела сцены и похуже. Более того, замечу, что это войско мертвецов появилось не за один день, и не за один год, но в течение долгого-долгого времени. Они умирали по одному, по двое, по трое. Ты же видел, что их одежда и доспехи принадлежат разным эпохам. Некоторые из них истлели больше, чем другие. Сколько может протянуть мертвец в этой сухой пустоши? Послушай, люди умирают и в оставленном нами мире, но здесь мы видим всех мертвецов сразу. Они лежат тут очень долго.

Юноша ответил:

– Я не боюсь ни пустоши, ни мертвецов, если и ты их не боишься, возлюбленная моя. Но я буду оплакивать их бедные души.

– И я буду, – согласилась Урсула, – а теперь давай отправимся дальше в путь, чтобы потом мы смогли вернуться к тем, чьё горе мы в силах исцелить.

Глава XVIII

Путники приходят к Сухому Дереву

Некоторое время спустя путники подъехали к самой высокой гряде из тех, что, как волны, преграждали путь через Иссохшую пустошь. Спешившись и ведя коней на поводу, медленно взбирались они наверх, но не успели достичь вершины, как в просвете между валунами увидели что-то похожее на огромные рога, поднимавшиеся над землёй. Ральф и Урсула, удивившись, обнажили мечи и остановились на несколько секунд, гадая, не могло ли это быть какое-нибудь ужасное чудовище, что обитает в пустоши. Но так как рога не шевелились, путники собрались с духом и тронулись дальше.

Взобравшись на самый верх, они осмотрели долину. Она была со всех сторон закрыта каменистой грядой, только с дальнего края оставившей узкий проход, так что напоминала один из древних римских амфитеатров, которые ещё можно кое-где увидеть. Скамьи этого амфитеатра не пустовали: со всех сторон на склонах долины сидели или лежали люди. Там встречались и женщины, но по большей части мужчины, многие из которых были вооружены, а некоторые держали в руках мечи. Казалось даже, что они двигались, когда кружащий по долине ветер шевелил лохмотья, оставшиеся от их одежд, да играл волосами женщин. Посередине этого безрадостного амфитеатра высилось огромное ужасное дерево, чьи верхние ветви и были теми рогами, которые Ральф с Урсулой заметили, поднимаясь к вершине каменного гребня. Дерево было безлиственным и без тонких гибких веток, зато из его ствола выходило около пятидесяти больших сучьев. Глядя на него, можно было засомневаться, не является ли оно произведением рук человеческих, а не земли. Корни дерева окружал пруд с чистой водой, где отражались долина и яркое небо, да так чётко, словно в зеркале из хорошо шлифованной стали. Сучья дерева были сплошь увешаны щитами с гербами, рыцарскими шлемами, мечами, копьями, топорами и кольчугами. Вышина же его была около сотни футов, если считать от ложа долины.

Какое-то время Ральф и Урсула молча смотрели на это чудо, а затем с их губ сорвался один и тот же крик:

– СУХОЕ ДЕРЕВО!

Тогда Ральф вложил меч обратно в ножны и сказал:

– Думаю, мне следует спуститься туда. Ничто не причинит нам вреда, ведь все эти люди мертвы, как и те, которых мы видели раньше.

Урсула повернулась к нему с горящими щеками и сверкающими глазами и пылко произнесла:

– Да, да, конечно, давай спустимся, чтобы не пропустить чего-нибудь нужного!

С этими словами девушка тоже вложила меч в ножны, и они вдвоём начали спускаться по склону долины, в котором будто были выбиты ступени, так что они не испытывали трудностей при спуске. Им приходилось часто отворачиваться, когда путь проходил мимо мертвецов, но они заметили, что их высохшие лица были искажены, словно все они умерли в мучениях. В то же время, казалось, перед смертью что-то очаровало их, и лица были так схожи, будто вышли из одной мастерской.

Наконец, Ральф с Урсулой спустились к подножию дерева. Они взглянули на его ветви, на воду у его корней и решили, что дерево это выросло само. Они видели его корни, выходящие из холма, который поднимался островком в середине пруда. Корни опутывали холм целиком и, казалось, даже колыхались вокруг. Путники обошли дерево со всех сторон, рассмотрели щиты, висящие на его ветвях, но не узнали ни одного герба, хотя их там было очень много. И доспехи, и оружие тоже были самые разные.

Когда они уже решили возвращаться к тому месту, где оставили коней, Ральф сказал:

– Я хочу пить, да и, наверное, ты тоже. Здесь хорошая, чистая вода, давай попьём отсюда и наполним наши мехи, ведь путь через пустыню, похоже, предстоит ещё долгий.

С этими словами он встал на колени, чтобы набрать пригоршню воды, но Урсула оттащила его назад и в ужасе закричала:

– О, Ральф, не делай этого! Разве ты не заметил? Да, эта вода прозрачна и чиста так, что видно даже гальку на дне, но когда ветер кружит около нас и поднимает подол наших одежд, на поверхности воды не остаётся ряби, ведь ясно, что она тяжела от яда. И следов вокруг нет, как у других водопоев, о, остерегись, Ральф!