Икс или игрек? Кристи Агата
– Действительно, такое предположение лишено всяких оснований. Его выдвинул майор Блетчли, и как ему не стыдно! – горячо сказала миссис Бленкенсоп. – Нет, если не несчастный случай, тогда, значит, потеря памяти. Такие вещи происходят с людьми гораздо чаще, чем принято думать, особенно в трудные времена, вроде теперешних.
Миссис Перенья кивнула. Но при этом с сомнением поджала губы. Искоса бросив взгляд на Таппенс, она проговорила:
– Но ведь, знаете, миссис Бленкенсоп, нам мало что известно о мистере Медоузе, вы согласны?
– Что вы имеете в виду? – строго спросила Таппенс.
– Ах, пожалуйста, не сердитесь. Я лично совершенно этому не верю. И никогда не верила.
– Не верите – чему?
– Ну, всем этим разговорам.
– Каким разговорам? Я ничего не слышала.
– Понятно, вам не стали передавать. Откуда это пошло, даже и не знаю. По-моему, мистер Кейли первый предположил. Он, правда, вообще человек подозрительный, вы меня понимаете?
Таппенс разбирало любопытство.
– Прошу вас, объясните, о чем вы?
– Просто было высказано мнение, что, может быть, мистер Медоуз… понимаете… вражеский агент из этой ужасной пятой колонны.
Таппенс постаралась вложить в свою реплику весь гнев возмущенной миссис Бленкенсоп:
– Ну, знаете, ничего абсурднее я в жизни не слышала!
– Ваша правда, я тоже ничего такого не думаю. Хотя, с другой стороны, мистера Медоуза часто видели за разговором с тем парнем из Германии – он его расспрашивал про химическое производство, про завод, – и тут у нас решили, что, наверно, они действовали заодно.
Таппенс спросила:
– А вы, миссис Перенья, не допускаете мысли, что относительно Карла допущена ошибка?
По лицу миссис Переньи пробежала судорога.
– Я бы рада была думать, что все это неправда.
– Бедняжка Шейла, – вздохнула Таппенс.
Глаза миссис Переньи сверкнули.
– Почему бедная девочка должна страдать? Почему с ней должно было случиться такое горе? Разве не мог кто-нибудь другой ей понравиться?
Таппенс покачала головой.
– Такая судьба. Мы не выбираем.
– Вы правы, – глухо, горестно проговорила миссис Перенья. – Такая судьба. Нам на роду написаны слезы и обиды, прах и пепел. На роду написано, что нам будут душу рвать и мучить. Довольно я насмотрелась на жестокость и несправедливость этого мира. По мне, так я бы его разрушила и уничтожила, и начали бы снова, ближе к земле, безо всех этих законов и правил и без владычества одного народа над другим. Я бы…
Ее прервал кашель. Гортанный, звучный. На пороге, заполняя крупным торсом весь дверной проем, стояла миссис О'Рурк.
– Я не помешала?
С лица миссис Переньи – словно мокрой губкой провели по грифельной доске – мгновенно сошли следы только что бушевавших чувств, осталась только озабоченность хозяйки пансиона, чьи постояльцы причиняют беспокойство.
– Нет, что вы, миссис О'Рурк, – ответила она. – Мы тут обсуждали, что могло приключиться с мистером Медоузом? Удивительно, как это полиция до сих пор ничего не разузнала.
– Полиция, – презрительно хмыкнула миссис О'Рурк. – Какой от нее прок? Никакого, ни на грош. Они на то только и годятся, что автомашины штрафовать да преследовать бедняков, которые не выправили лицензию на содержание собаки.
– А вы какого мнения о нем, миссис О'Рурк? – спросила Таппенс.
– Что люди поговаривают, вы слышали?
– Насчет того, что он фашист и вражеский агент? Слышала, – холодно ответила Таппенс.
– Может, и так, – рассудительно сказала миссис О'Рурк. – В этом господине с самого начала кое-что меня настораживало. Я ведь, знаете, за ним наблюдала. – Она улыбнулась, глядя прямо в глаза Таппенс, и как все ее улыбки, эта тоже получилась слегка устрашающей – улыбка людоедки. – Непохож он был на мужчину, отошедшего от дел, которому нечем заняться. На мой взгляд, если хотите знать, он приехал сюда не просто так, а с какой-то целью.
– И когда полиция вышла на его след, скрылся? – подхватила Таппенс.
– Очень даже возможно. А вы как считаете, миссис Перенья?
– Не знаю, – вздохнула миссис Перенья. – Ужасно неприятное происшествие. Столько разговоров!
– Ну и что? Разговоры вам не повредят. Ваши постояльцы все так увлечены, сидят вон на террасе, гадают да головы ломают. Договорятся до того, что-де этот тихий безобидный господин собирался нас всех тепленьких в постелях взорвать и бомбами разбомбить.
– Вы нам не сказали, что вы-то сами думаете? – напомнила Таппенс.
Миссис О'Рурк опять улыбнулась своей свирепой улыбкой.
– Думаю, что он сейчас сидит где-то живой и невредимый и в полной безопасности…
«Говорит так, как будто знает, – подумала Таппенс. – Но он не там, где ей представляется!»
Таппенс поднялась к себе в комнату. Пора было готовиться. Из комнаты супругов Кейли выбежала Бетти Спрот с радостной озорной ухмылкой на мордочке.
– Ты что там натворила, проказница? – спросила Таппенс.
Бетти протянула к ней ручки:
– Гуси, гуси, вы куда?
Таппенс подхватила:
– Белые, идете? По лесенке вверх… – Она вскинула Бетти высоко над головой. – По лесенке вниз… – Она повалила девчушку на пол.
Но тут появилась миссис Спрот и увела Бетти одеваться на прогулку.
– Прятать? – уходя, с надеждой предложила Бетти. – Прятать?
– Нет, сейчас нельзя играть ни в какие игры, – решительно сказала ей мать.
Таппенс зашла к себе в комнату, надела шляпу (какая досада, Таппенс Бересфорд шляп никогда не носила, но Патриция Бленкенсоп, по ее глубокому убеждению, без шляпы обойтись не могла).
Она заметила, что кто-то переложил шляпы у нее в стенном шкафу. Обыскивали комнату? На здоровье! Все равно не найдут ничего, что бросало бы тень на безупречную миссис Бленкенсоп.
Письмо Пенелопы Плейн она в рассеянности оставила на туалетном столике, спустилась вниз и вышла из пансиона.
Было ровно десять часов, когда Таппенс завернула за ворота «Сан-Суси». Времени вдоволь. Она посмотрела на небо и при этом случайно наступила одной ногой в темную лужу. Но, не обратив на это внимания, пошла своим путем.
Сердце у нее в груди отплясывало веселую джигу[75]. Успех – успех – все получается!
2
В Ярроу была маленькая железнодорожная станция на некотором отдалении от самого городка. У выхода со станции ждал автомобиль, за рулем его сидел молодой человек приятной наружности. Он вежливо приложил руку к высокой фуражке, но Таппенс почудилось в этом жесте что-то неестественное.
Она с сомнением пнула шину одного колеса.
– По-моему, она слабо надута, вам не кажется?
– Ехать недалеко, мадам.
Таппенс успокоенно кивнула и села в автомобиль.
Но поехали они не в сторону городка, а по направлению к холмам. Петляя, въехали на вершину, свернули вбок и спустились в глубокий овраг. Из тени под купой деревьев им навстречу вышел человек. Автомашина остановилась, Таппенс вылезла и оказалась лицом к лицу с Тони Марсдоном.
– Бересфорд в порядке, – сразу же сообщил он. – Мы отыскали его еще вчера. Он в плену у противной стороны, и по важным соображениям мы оставили его там еще на полсуток. Дело в том, что в некий пункт должен пристать катер, который нам непременно нужно захватить. Поэтому Бересфорд пока сидит тихо, чтобы не выдать раньше времени наши планы. – Он вопросительно заглянул Таппенс в лицо: – Вы меня поняли?
– Да, конечно.
За деревьями виднелся какой-то непонятный ворох парусины, и он привлек внимание Таппенс.
– Так что с ним все будет в порядке, – заверил ее Марсдон.
– С Томми безусловно все будет в порядке, кто в этом сомневается, – отмахнулась Таппенс. – Зачем вы разговариваете со мной как с малым ребенком? Мы с ним оба не побоимся рискнуть, если надо. А что это там такое лежит?
– Это… м-м-м… Об этом как раз и пойдет речь. Мне поручено сделать вам одно предложение. Но только… честно говоря, мне оно не по сердцу. Понимаете ли…
Таппенс надменно посмотрела на него.
– Почему же не по сердцу?
– Но ведь… поймите меня правильно… вы мать Деборы. Ну и… что скажет мне Дебора, если…
– Если я схлопочу пулю в затылок? – уточнила Таппенс. – Лично я бы посоветовала вам ничего ей об этом не говорить. Человек, сказавший, что объясняться не имеет смысла, был совершенно прав.
Потом она приветливо улыбнулась и сказала:
– Дорогой мой, я отлично понимаю ваши чувства. Вы считаете, что одно дело, когда вы или Дебора, вообще кто-нибудь из молодого поколения, идете на риск, это нормально, а вот людей пожилых надо ограждать от опасностей. И все это совершенная чушь, потому что, если кто-то должен погибнуть, гораздо лучше, чтобы это был человек пожилой, уже проживший лучшую часть своей жизни. И вообще, перестаньте смотреть на меня как на святыню, то есть мать Деборы, и просто расскажите, какую опасную и неприятную работу мне предстоит выполнить?
– Знаете что? – восторженно проговорил ее молодой собеседник. – По-моему, вы великолепны, просто великолепны!
– Обойдемся без комплиментов, – сказала Таппенс. – Я и сама о себе высокого мнения, поэтому нет надобности меня расхваливать. Так что, собственно, требуется?
Тони указал на ворох ткани.
– Это остатки парашюта, – пояснил он.
– Ага, – произнесла Таппенс. Глаза ее заблестели.
– Был сброшен одиночный парашютист, – продолжал Марсдон. – По счастью, дежурные добровольцы проявили себя дельными ребятами, они вовремя заметили парашют и по приземлении ее схватили.
– Ее?
– Это была женщина в форме медицинской сестры.
– Жаль, что не монахиня, – сказала Таппенс. – Тут столько рассказывают про монахинь, протягивающих в автобусе деньги на билет в мускулистом волосатом кулаке.
– Нет, это была не монахиня и не переодетый мужчина. А женщина средних лет, небольшого роста и миниатюрного телосложения.
– То есть вроде меня.
– Вы угадали.
– Ну, и что дальше?
Марсдон медленно произнес:
– А дальше зависит от вас.
Таппенс улыбнулась.
– Я согласна, дело решенное. Куда я должна отправиться и что сделать?
– Миссис Бересфорд, вы просто героиня. Вы потрясающе отважная женщина!
– Куда мне отправиться и что сделать? – нетерпеливо повторила Таппенс.
– Инструкции, к сожалению, очень скупы. В кармане у парашютистки оказался листок, на котором по-немецки написано следующее: «Дойти пешком до Ледербэрроу, направление на восток от каменного креста. Асальф-роуд, 14, доктор Биньян».
Таппенс подняла глаза – на вершине холма виднелся каменный крест.
– Он самый, – сказал Марсдон. – Дорожные знаки, понятно, сняты, но Ледербэрроу – довольно большой населенный пункт, и, двигаясь на восток, вы мимо не пройдете.
– Далеко?
– Не меньше пяти миль.
Таппенс слегка поморщилась.
– Полезная предобеденная прогулка, – сказала она. – Надеюсь, доктор Биньян пригласит меня отобедать, когда я до него доберусь.
– Вы говорите по-немецки, миссис Бересфорд?
– Лишь настолько, чтобы объясняться в гостиницах. Придется сказать, что у меня строжайшие инструкции: говорить только по-английски.
– Это очень рискованно.
– Вздор. Кому может прийти в голову, что произвели подмену? Или на мили кругом все знают, что спустился парашютист?
– Те двое добровольных охранников задержаны начальником полиции, чтобы они не вздумали хвастаться своим подвигом перед знакомыми.
– Может, кто-нибудь еще это наблюдал. Или слышал разговоры.
– Моя дорогая миссис Бересфорд, здесь каждый божий день ходят разговоры, что кто-то видел, как спустился один парашютист, или два парашютиста, или три, четыре и так далее вплоть до ста.
– Да, пожалуй, – согласилась Таппенс. – Ну что ж. Ведите меня.
Тони сказал:
– Костюм у нас здесь. И наготове женщина из полиции, специалистка по гриму. Идемте.
Под сенью деревьев оказалась наскоро сколоченная лачужка. У входа стояла немолодая женщина весьма деловитого вида. Она быстро оглядела Таппенс и одобрительно кивнула.
Таппенс вошла под крышу, уселась на деревянный ящик и отдалась в профессиональные руки. Наконец гримерша отступила на шаг, поглядела на свою работу и сказала:
– Ну вот. По-моему, у нас получилось очень даже недурно. А ваше мнение, сэр?
– Превосходно, – подтвердил Тони.
Таппенс протянула руку и взяла у гримерши зеркало. При виде своего лица она чуть не вскрикнула от изумления.
Выщипанным бровям был придан новый рисунок, отчего выражение лица стало совершенно другим. Маленькие кусочки липкого пластыря, прикрытые начесанными на уши волосами, подтянули кожу и изменили контур лица. На носу появилась небольшая нашлепка, так что у Таппенс вдруг стал орлиный профиль. Умело наложенный грим прибавил ей несколько лет, по обе стороны рта шли вниз выразительные глубокие складки. А в целом лицо приобрело вид покладистый и слегка глуповатый.
– Вот это мастерство! – восхитилась Таппенс и потрогала нашлепку у себя на носу.
– Осторожнее, – предостерегла ее гримерша. Она достала две каучуковые полоски. – Вы сможете держать это за щеками?
– Ничего не поделаешь, по-видимому, придется, – поморщившись, ответила Таппенс.
Она заложила прокладки за щеки, подвигала челюстями. Они особенно не мешали.
– Ничего страшного, – вынуждена была признать она.
После этого Тони скромно вышел за дверь, а Таппенс скинула свою одежду и облачилась в форму медсестры. Форма оказалась более или менее впору, только чуть тесновата в плечах. И довершила ее новый облик синяя санитарная шапочка. Только переобуться в туфли с квадратными носами Таппенс наотрез отказалась.
– Если я должна пройти пять миль пешком, – решительно сказала она, – я могу это сделать только в собственной обуви.
И Тони и гримерша признали ее резоны, тем более что ее собственная обувь, синие же уличные башмаки, вполне подходили к сестринской форме. Таппенс поинтересовалась содержимым синей сумки. Пудреница, губная помада, два фунта четырнадцать шиллингов и шесть пенсов английских денег, носовой платок и удостоверение личности на имя Фриды Элтон, Манчестер-роуд, 4, Шеффилд. Она переложила туда же и свою пудреницу с помадой и встала, готовая в путь.
Тони Марсдон отвернул голову и хрипло проговорил:
– Я ощущаю себя последней свиньей, что отпускаю вас на это дело.
– Сочувствую вам.
– Но, понимаете, нам жизненно необходимо получить хоть какую-то информацию о том, где и как будет производиться высадка.
Таппенс похлопала его по плечу.
– Не казнитесь, мой мальчик. Хотите верьте, хотите нет, но я получаю большое удовольствие.
И Тони опять сказал:
– Вы просто героиня!
3
Немного усталая, Таппенс остановилась перед домом номер 14 по Асальф-роуд и прочла на дверной дощечке, что доктор Биньян, оказывается, не врач, а хирург-стоматолог. Краем глаза она заметила Тони Марсдона – он сидел за рулем спортивного автомобиля чуть дальше по той же улице.
Они договорились, что Таппенс дойдет до Ледербэрроу пешком, как было сказано в инструкции, потому что если она приедет в автомобиле, кто-нибудь может это заметить. И действительно, когда она шла, над холмами пролетели два вражеских самолета, снизились, описали круг и скрылись. Они вполне могли разглядеть одинокую женщину, шагающую по направлению к городу.
Тони вдвоем с полицейской гримершей выехал из оврага в другую сторону, сделал большой крюк и остановил машину дальше по Асальф-роуд. Теперь все было готово.
«Ворота на арену распахиваются, – сказала себе Таппенс. – Выходит христианка и отправляется на свидание со львами[76]. Что ж. Зато, по крайней мере, никто не скажет, что у меня скучная жизнь».
Она перешла через улицу и позвонила у двери. Интересно, очень ли нравится на самом деле Деборе этот молодой человек, Марсдон? Дверь отворила пожилая женщина. У нее было невыразительное крестьянское лицо – не английское лицо.
– Я к доктору Биньяну, – сказала Таппенс. Женщина неторопливо оглядела ее с ног до головы.
– Вы, наверно, будете сестра Элтон?
– Да.
– Тогда будьте добры подняться в кабинет доктора.
Она посторонилась, закрыла за Таппенс дверь и пошла впереди по застланному линолеумом коридору. Они поднялись на второй этаж. Женщина открыла дверь в кабинет и сказала:
– Будьте добры подождать здесь. Доктор к вам скоро выйдет.
И удалилась, закрыв за собой дверь.
Обычный стоматологический кабинет, довольно бедно оборудованный и обставленный. Таппенс взглянула на зубоврачебное кресло – в кои-то веки оно ей ничем не грозит! Правда, она все же волновалась, но по совсем другим причинам. Сейчас дверь откроется и войдет «доктор Биньян». Кем он окажется? Незнакомым человеком или кем-то, с кем она уже встречалась раньше? Если это будет тот человек, которого она, можно сказать, почти ожидает…
Дверь отворилась.
Вошедший оказался вовсе не тем, кого Таппенс почти ожидала увидеть! Это был человек, мысль о котором ей и в голову не приходила.
Это был капитан-лейтенант Хейдок.
Глава 14
1
Целая вереница предположений о возможном участии капитан-лейтенанта Хейдока в исчезновении Томми пронеслась у Таппенс в голове. Но она от них решительно отмахнулась, пока что. Сейчас надо сосредоточиться.
Узнает ее Хейдок или не узнает, вот интересный вопрос. Она заранее подготовила себя к тому, чтобы не выказать ни малейших признаков удивления или узнавания, с кем бы ни довелось столкнуться, и за себя была практически уверена: она не показала виду, что знает его.
Она встала и приняла почтительную позу, какая приличествует простой немецкой женщине перед властелином Вселенной.
– Итак, вы здесь, – сказал капитан-лейтенант.
Он говорил по-английски и держался совершенно так же, как обычно.
– Да, – ответила Таппенс и добавила, представляясь: – Сестра Элтон.
Хейдок улыбнулся, как будто она пошутила.
– Сестра Элтон! Превосходно.
Он одобрительно посмотрел на нее.
– Вид у вас безупречный.
Таппенс наклонила голову, но промолчала. Инициативу она предоставляла ему.
– Вам, я думаю, известно, что от вас потребуется? – продолжал он. – Садитесь, пожалуйста.
Таппенс послушно села. И ответила:
– Я должна получить от вас подробные инструкции.
– Очень верно, – кивнул Хейдок. Ей почудилась в его голосе легкая издевка. – Вам известен день? – спросил он.
– Четвертое число.
Хейдок удивленно вздернул брови. На лбу у него образовались глубокие складки.
– Гм, так, значит, вы знаете?
Таппенс помолчала, а потом произнесла:
– Пожалуйста, сообщите мне, что я должна сделать?
– В свое время, моя милая, – ответил Хейдок. Выдержав паузу, он спросил: – Вы, конечно, слышали про «Сан-Суси»?
– Нет, – ответила Таппенс.
– Не слышали?
– Нет, – твердо сказала Таппенс. «Посмотрим, как ты разберешься с этим», – подумала она.
На лице капитан-лейтенанта Хейдока появилась кривая усмешка. Он раздельно проговорил:
– Значит, вы не слышали про «Сан-Суси»? Это меня удивляет, весьма, ибо у меня было такое впечатление, что вы там жили весь прошедший месяц… – Наступила мертвая тишина. – Так как же, миссис Бленкенсоп?
– Не знаю, о чем вы, доктор Биньян. Я прибыла сюда только сегодня утром. Спустилась на парашюте.
И снова эта усмешка, на сей раз определенно злобная.
– Несколькими ярдами[77] материи в кустах легко можно создать нужную иллюзию, – проговорил он. – И я вовсе не доктор Биньян, уважаемая. Доктор Биньян по официальному статусу – мой дантист, и время от времени любезно предоставляет мне свой кабинет.
– В самом деле? – пробормотала Таппенс.
– В самом деле, миссис Бленкенсоп. Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас вашим настоящим именем – миссис Бересфорд?
Опять установилась напряженная тишина. Таппенс глубоко вздохнула. Хейдок кивнул.
– Как видите, игра проиграна. «Ты вошла в мою светелку, молвил Мушке Паучок»[78].
Таппенс услышала легкий щелчок, и в руке у Хейдока блеснуло стальное лезвие. Он продолжал, но теперь уже угрожающим тоном:
– И не советую вам кричать и звать на помощь соседей. Не успеете вякнуть, как распроститесь с жизнью, а если и вскрикнете, никто не обратит внимания, вы ведь в зубоврачебном кабинете, здесь часто, бывает, кричат.
Таппенс сдержанно заметила:
– Вы, я вижу, все предусмотрели. А вам не приходило в голову, что у меня могут быть друзья, которым известно, где я?
– О, все еще надеетесь на голубоглазого героя? В данном случае, впрочем, кареглазого… Сожалею, миссис Бересфорд, но Энтони Марсдон – один из наших самых верных приверженцев в этой стране. Как я уже сказал, несколько ярдов парусины способны создать полную иллюзию. Вы легко клюнули на историю с парашютом.
– Не понимаю, к чему весь этот цирк?
– Ах, не понимаете! Мы хотели, чтобы вашим дружкам было труднее вас выследить. Если бы даже кто-нибудь сумел выйти на ваш след, он привел бы его в Ярроу и к человеку, встречавшему вас в машине. А тот факт, что где-то между часом и двумя в Ледербэрроу пришла пешком медицинская сестра, лицом совершенно на вас не похожая, едва ли кто-нибудь свяжет с вашим исчезновением.
– Сложный расчет, – заметила Таппенс.
– Меня восхищает ваша выдержка, – сказал Хейдок. – Весьма восхищает. Сожалею, что принужден буду, гм, оказать на вас давление, но нам необходимо знать, что вам удалось разведать в «Сан-Суси».
Таппенс не ответила.
Хейдок вполголоса произнес:
– Советую вам не запираться. Зубоврачебное кресло и инструментарий открывают, знаете ли, кое-какие возможности.
Таппенс бросила на него презрительный взгляд.
Хейдок подался вперед. И раздельно проговорил:
– Да, я вижу, вы обладаете изрядной твердостью духа, людям вашего склада это свойственно. Но как насчет второй половины картинки?
Читать бесплатно другие книги:
