Загадка Эндхауза Кристи Агата
— A-а, — сказала миссис Куртис. — Ну и что ты об этом думаешь? Чем не парочка? Правда, говорят, для брака плохо двоюродное родство. Глухие потом родятся, немые, слабоумные всякие. Он-то в нее влюблен, сразу видно. А вот она — она тонкая штучка, вроде моей знаменитой тети Сары Белинды. Знает, чего хочет, и знает, что нужно мужчинам. Интересно, чего она сейчас добивается? И знаешь, что я думаю, Куртис?
Мистер Куртис что-то пробормотал.
— Этот молодой джентльмен, которого полиция задержала из-за убийства, он-то и есть предмет ее воздыханий, я убеждена в этом. И она явилась сюда поразведать, что-нибудь разузнать. И помяни мое слово, — сказала миссис Куртис, громыхнув посудой, — если уж тут можно что-то узнать, она обязательно узнает.
Глава 14
Мать и дочь
В тот самый момент, когда Чарлз и Эмили отправились навестить майора Барнэби, инспектор Нарракот сидел в гостиной Ситтафорд-хауса и пытался уяснить себе, что такое миссис Уиллет.
Он не мог встретиться с ней раньше, потому что по дорогам до сегодняшнего утра проехать было нельзя. Он по-разному себе ее рисовал, но такого, во всяком случае, не ожидал. Миссис Уиллет, а не он, оказалась хозяйкой положения.
Она энергично вошла в комнату: деловитая, подготовленная к встрече. Перед ним предстала высокая женщина, узколицая, с внимательным взглядом. На ней был замысловатый костюм из шелкового трикотажа, тонкие шелковые чулки, лакированные туфли на высоком каблуке. На руках — дорогие кольца, на шее — нити искусственного, но хорошей выделки жемчуга. Все это никак не вязалось с деревенской жизнью.
— Инспектор Нарракот? — сказала миссис Уиллет. — Мне понятно, что вы пожелали посетить этот дом. Такая трагедия! Просто невозможно поверить. И понимаете, мы узнали об этом только сегодня утром. Мы страшно потрясены. Не присядете ли, инспектор? А это вот моя дочь, Виолетта.
Он было и не приметил сразу девушку, которая вошла вслед за ней, высокую и довольно симпатичную, белокурую, голубоглазую девушку.
Миссис Уиллет села.
— Если бы только я могла вам помочь, инспектор! Я так мало знаю о бедном капитане Тревильяне, но если вам что-нибудь такое придет в голову…
— Спасибо, мадам… Несомненно, никогда не знаешь, что может пригодиться, а что — нет, — медленно проговорил инспектор.
— Я вас понимаю. Может быть, в доме и найдется что-нибудь, что сможет пролить свет на это ужасное событие, но я сильно сомневаюсь в этом. Капитан Тревильян увез все свои личные вещи. По-моему, он боялся, что я трону его рыболовные снасти. Славный он был человек. — Она слегка улыбнулась.
— Вы не были с ним знакомы?
— До того, как я поселилась в доме? Нет! А потом, потом я приглашала его несколько раз, но он так и не приехал. Ужасно застенчивый был, бедняжка. В этом-то и все дело. Я знала немало таких мужчин. Их называют женоненавистниками, говорят о них всякие глупости, а на самом деле всему виной постоянная застенчивость. О, если бы я только добралась до него, — решительно заявила миссис Уиллет, — я бы преодолела весь этот вздор. Такие мужчины требуют внимания.
Инспектор Нарракот начинал понимать оборонительную позицию капитана Тревильяна, занятую им по отношению к своим жильцам.
— Мы обе его приглашали, — продолжала миссис Уиллет. — Ведь правда, Виолетта?
— Да, да, мама.
— В сущности, в душе он простой моряк, — сказала миссис Уиллет. — А женщинам нравятся моряки, инспектор.
Получалось так, что разговор пока всецело вела миссис Уиллет. Инспектор Нарракот убедился, что она чрезвычайно ловкая женщина. Судя по ее поведению, она тут ни при чем, подумал инспектор. С другой стороны, может быть, и виновата?..
— Вот о чем бы я желал получить информацию… — сказал он и задумался.
— Я слушаю вас, инспектор.
— Майор Барнэби, как вам несомненно известно, обнаружил тело. Толчком для его открытия послужил случай, который произошел в этом доме.
— Вы хотите сказать?..
— Да, я имею в виду столоверчение. И вы простите меня…
Девушка слабо вскрикнула.
Он резко повернулся.
— Бедная Виолетта, — сказала миссис Уиллет. — Она была так расстроена. Конечно, и все мы были расстроены. Просто непостижимо! Я не суеверна, но тут уж в самом деле что-то совершенно необъяснимое.
— И это действительно произошло тогда?
Миссис Уиллет широко раскрыла глаза:
— Произошло ли? Конечно, произошло. Я подумала, что это шутка, очень жестокая шутка, дурного пошиба. Я подозревала Рональда Гарфилда…
— Что ты, что ты, мама! Я уверена, что это не он. Он поклялся, что он тут ни при чем.
— Я говорю, что подумала в тот момент, Виолетта. Чем же это могло быть, как не шуткой?
— Любопытно, — сказал инспектор. — И вы были очень расстроены, миссис Уиллет?
— Мы все были расстроены. Мы ведь просто дурачились, без всяких задних мыслей. Вы же знаете, как это бывает. Так приятно повеселиться зимним вечером. И вот неожиданно — это! Я была очень рассержена.
— Рассержена?
— Конечно. Я же подумала, что это кто-то нарочно пошутил.
— А теперь?
— Что теперь?
— Что вы думаете теперь?
Миссис Уиллет растерянно развела руками:
— Не знаю, что и думать. Это просто что-то сверхъестественное.
— А вы, мисс Уиллет?
— Я? — Девушка вздрогнула. — Я… я не знаю. Я никогда этого не забуду. Мне это по ночам снится. Я никогда больше не решусь заниматься столоверчением.
— Я думаю, мистер Рикрофт станет утверждать, что тут не могло быть никакой фальши, — сказала мать. — Он верит в подобные штуки. Правда, я склонна и сама верить. Чем это еще можно объяснить, как не посланием духа?
Инспектор Нарракот потряс головой. Разговор о столоверчении он завел, чтобы (Отвлечь внимание. Его следующим шагом было как бы случайное замечание:
— И не скучно вам здесь зимой, миссис Уиллет?
— О, здесь замечательно! Для нас такая перемена. Мы же, знаете, южно-африканцы.
Ее тон был живым и бесхитростным.
— Ах вот как? Из какой же вы части Южной Африки?
— Из Кейпа[38]. Виолетта никогда еще не была в Англии. Она очарована ею. Снег для нее — романтика. А дом этот и в самом деле очень удобен.
— И что же заставило вас забраться в такой далекий угол?
В его голосе прозвучало как бы неназойливое любопытство.
— Мы много читали о Девоншире, особенно о Дартмуре. Нам и на пароходе попалась одна книга — все о Видекомбской ярмарке. Я так мечтала посмотреть Дартмур!
— Почему же вы остановились на Экземптоне? Это ведь небольшой, малоизвестный городок.
— Ну, мы вот читали книжки, как я говорила, а потом на пароходе оказался молодой человек, который много рассказывал об Экземптоне. Город ему так нравился!
— Как же звали молодого человека? — спросил инспектор. — Он родом из этих мест?
— Как же его звали? Каллен, по-моему. Нет, Смит. Да что это со мной? И в самом деле не могу вспомнить. Вы же знаете, инспектор, как это бывает: знакомитесь на пароходе с людьми, собираетесь встречаться с ними, а сойдете на берег и неделю спустя уже не можете вспомнить их имен! — Она засмеялась. — Такой был замечательный мальчик! И не особенно красивый — рыжеватый, но премилая улыбка.
— И под впечатлением всего этого вы решили снять дом в здешних краях? — улыбнулся инспектор.
— Разве это такое уж сумасбродство с нашей стороны?
«Разумно, — подумал Нарракот, — весьма разумно». Он начал понимать приемы миссис Уиллет. Она старалась отвечать попреком на попрек.
— Значит, вы написали в агентство по аренде и навели справки о доме?
— Да, а они выслали нам сведения о Ситтафорде. Это оказалось как раз то, что мы хотели.
— Не согласился бы жить здесь в такое время года, — усмехнулся инспектор.
— Надо сказать, и мы — тоже, если бы жили раньше в Англии, — ответила миссис Уиллет.
Инспектор поднялся:
— Как вы узнали имя агента в Экземптоне, его адрес? Это, наверное, было нелегко?
Наступила пауза. Первая пауза в разговоре. Ему показалось, что он уловил досаду в глазах миссис Уиллет. На этот вопрос у нее не было готового ответа. Она повернулась к дочери:
— Как, Виолетта? Я что-то не могу припомнить.
В глазах девушки было иное выражение. Она выглядела испуганной.
— Ах да! — сказала миссис Уиллет. — Делфридж. Информационное бюро. Оно совершенно необыкновенно. Я всегда там навожу обо всем справки. Я попросила их назвать мне самого надежного агента, и они сообщили.
«Находчива, — подумал инспектор. — Очень находчива, но одной находчивости недостаточно. Я вас поймал, мадам».
Он произвел беглый осмотр дома. Не было ни бумаг, ни закрытых ящиков, ни запертых шкафов. Миссис Уиллет сопровождала его и бодро поддерживала беседу. Он поблагодарил ее, откланялся и направился к выходу. И тут, оглянувшись, увидел за ее спиной лицо девушки. Выражение его было вполне определенно — страх! Когда никто не наблюдал за ней, лицо выражало страх!
Миссис Уиллет продолжала говорить:
— К сожалению, у нас есть одно досадное обстоятельство. Домашняя проблема, инспектор. Слугам не нравится здесь, все грозятся в скором времени уехать. А весть об убийстве, кажется, их совсем всполошила. Не знаю, что делать. Наверное, придется взять в услужение мужчин. Именно это советует бюро по найму прислуги в Эксетере.
Инспектор что-то машинально ответил. Он не слушал ее болтовни. У него не выходило из головы выражение лица девушки. Да, миссис Уиллет, конечно, не откажешь в сообразительности. Но одной сообразительности тут мало. Если эти женщины не имеют ничего общего с капитаном Тревильяном, что же так встревожило Виолетту?
Он уже было переступил порог, продолжая размышлять над этой загадкой. И тут он использовал свой последний патрон.
— Между прочим, — сказал он, обернувшись, — вы ведь знакомы с молодым Пирсоном?
Последовала пауза. Потом миссис Уиллет заговорила:
— Пирсон?.. Что-то не припоминаю…
— А-ах! — раздалось в комнате позади нее, и послышался звук падения тела.
Инспектор моментально перешагнул порог и вошел в комнату.
Виолетта Уиллет лежала в обмороке.
— Бедная девочка! — расплакалась миссис Уиллет — Все это напряжение, и еще такой удар… Это дурацкое общение с духами, потом убийство… Она такая слабенькая… Я благодарю вас, инспектор… Да, да, пожалуйста, на диван. И если бы вы еще позвонили прислуге… Нет, думаю, больше вы ничем не сможете помочь. Большое вам спасибо…
Инспектор шагал по дорожке, угрюмо сжав губы. Он знал, что Джим Пирсон обручен с той очаровательной девушкой, которую он видел в Лондоне. Почему же Виолетта Уиллет падает в обморок при одном лишь упоминании его имени? Какая тут связь?
Выйдя за ворота, он в нерешительности остановился. Потом он вытащил из кармана маленькую записную книжку. В ней был список обитателей шести бунгало с краткими заметками против каждого имени. Похожий на обрубок указательный палец инспектора Нарракота остановился на записи против коттеджа номер шесть.
«Да, — сказал он себе. — Надо теперь заглянуть к нему».
Большими шагами он бодро двинулся вниз по дорожке и, взявшись за дверное кольцо, постучал решительно в дверь бунгало номер шесть, где проживал мистер Дюк.
Глава 15
Визит к майору Барнэби
Подойдя к парадной двери майора Барнэби, мистер Эндерби весело забарабанил в нее. Дверь тотчас распахнулась, и майор Барнэби с раскрасневшимся лицом появился на пороге.
— Ах, это вы? — сказал он без особого энтузиазма и собрался было сказать еще что-то, но взгляд его остановился на Эмили, и выражение лица его изменилось.
— Это мисс Трефусис, — представил ее Чарлз таким тоном, словно извлекал козырного туза. — Ей очень хотелось познакомиться с вами.
— К вам можно? — спросила Эмили с любезнейшей улыбкой.
— О, несомненно! Конечно, заходите! — запинаясь, сказал хозяин.
Попятившись в гостиную, он принялся зачем-то передвигать столы и стулья.
Эмили, по своему обыкновению, сразу приступила к делу:
— Видите ли, майор Барнэби, я обручена с Джимом, с Джимом Пирсоном. Естественно, я волнуюсь за него.
Двигая стол, майор так и остановился с открытым ртом.
— О, Господи! — сказал он — Плохо дело. Я даже не в состоянии выразить, как я об этом сожалею.
— Майор Барнэби, скажите начистоту, сами-то вы верите, что он виновен? Если да, так и скажите. Я предпочитаю, чтобы мне не лгали.
— Я не считаю, что он виновен, — громко и уверенно произнес майор Барнэби; раз-другой он энергично хлопнул по мягкому сиденью стула и сел лицом к Эмили. — Славный, славный малый. Но не забывайте, он может оказаться и слабовольным. Не обижайтесь, если скажу, что повстречайся на его пути соблазн, и он легко может свернуть в сторону. Но убийство — нет. И поймите, я знаю, что говорю, через мои руки прошло немало подчиненных. Теперь принято подшучивать над отставниками, но кое в чем, мисс Трефусис, мы все-таки разбираемся.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Эмили. — Я вам очень благодарна за эти слова.
— Не выпьете ли виски с содовой? — предложил майор. — Боюсь, что больше ничего нет, — сказал он извиняющимся тоном.
— Спасибо, майор Барнэби, нет.
— Может быть, просто содовой?
— Спасибо, не надо, — сказала Эмили.
— Мне бы предложить вам чаю, — задумчиво произнес майор.
— Мы уже пили, — сказал Чарлз — У миссис Куртис.
— Майор Барнэби, — сказала Эмили, — и кто же, вы думаете, это сделал? Какие у вас на этот счет предположения?
— Нет, будь я проклят, если на кого могу подумать! — сказал майор. — Совершенно ясно, что туда вломился какой-то фрукт, ну а полиция теперь уверяет, что такого не могло быть. Впрочем, это их дело, значит, им лучше и знать. Говорят — никто не забирался, так, стало быть, никто и не забирался. Но только это невероятно, мисс Трефусис. Насколько я знаю, у Тревильяна в целом мире не было ни единого врага.
— И уж вам было бы известно, если бы кто-нибудь такой был? — проговорила Эмили.
— Ну конечно. Я-то уж знал о Тревильяне, наверное, побольше, чем многие его родственники.
— А не можете ли вы вспомнить что-нибудь такое… ну такое, чтобы хоть как-нибудь помогло?.. — спросила Эмили.
Майор потеребил свои коротенькие усы.
— Догадываюсь, догадываюсь о чем вы. Это как в книжках. Должно существовать какое-то незначительное обстоятельство, которое мне надлежит вспомнить, и чтобы оно оказалось ключом. Но нет, простите, ничего такого нет. Тревильян вел обычную, нормальную жизнь. Писем получал очень мало, а писал еще меньше. Инцидентов с женщинами у него в жизни не было, я уверен в этом. Нет, я озадачен, мисс Трефусис.
Все трое смолкли.
— А как насчет его слуги? — спросил Чарлз.
— Они вместе много лет. Абсолютно предан.
— Он недавно женился, — заметил Чарлз.
— Женился на очень скромной, приличной девушке.
— Майор Барнэби, — сказала Эмили, — простите, если что не так скажу, ко разве вы не испугались, узнав… о нем?
Майор потер нос, вид у него был смущенный, как и всегда, когда речь заходила о столоверчении.
— Да, не стану отрицать. Знал, что все это совершенная чушь, и все же…
— Все же каким-то образом почувствовали, что здесь что-то не так, — помогла закончить Эмили.
Майор кивнул.
— Вот это-то меня и удивляет… — сказала Эмили.
Мужчины выжидающе смотрели на нее.
— Я, может быть, не сумею точно выразить то, что хочу, — сказала Эмили, — но дело в следующем: вы говорите, что не верите в столоверчение, и все же, несмотря на ужасную погоду, несмотря на кажущуюся вам абсурдность всего происшедшего, вами овладело такое беспокойство, что вы решились отправиться и самолично убедиться, что с капитаном все в порядке. А вы не думаете, что это могло получиться из-за того… из-за того, что в атмосфере присутствовало нечто такое… Ну, я хочу сказать, — отчаянно продолжала она, не обнаруживая признаков понимания на лице майора, — хочу сказать, что у кого-то в голове, как и у вас, тоже было что-то. И это «что-то» вы каким-то образом почувствовали.
— Ну уж я не знаю, — произнес майор и снова потер нос — Конечно, — услужливо добавил он, — женщины, вот они действительно воспринимают подобные вещи всерьез.
— Женщины! — воскликнула Эмили, а себе под нос тихо добавила — Да, кажется, от этого никуда не денешься. — Она резко повернулась к майору — А что представляют собой эти дамы Уиллет?
— О, они… — Майор порылся в памяти. Он был не мастак давать характеристики. — Они, знаете ли, очень любезные… отзывчивые, ну, словом, в таком вот роде…
— И что это им вдруг потребовался такой дом, как Ситтафорд-хаус, да еще в это время года?
— Представления не имею, — ответил майор. — Да и никто этого понять не может, — добавил он.
— И вам не кажется это слишком странным? — не отступалась Эмили.
— Несомненно, это странно. Однако вкусы бывают всякие. Так и инспектор сказал.
— Глупости это, — сказала Эмили — Люди не совершают беспричинных поступков.
— Ну, не знаю, — осторожно возразил майор Барнэби. — Некоторые не совершают. Вы, мисс Трефусис, не совершите. А некоторые… — Он вздохнул и покачал головой.
— Вы уверены, что они не были раньше знакомы с капитаном Тревильяном?
Майор отверг это предположение. Тревильян обязательно сказал бы ему об этом. Нет, нет, он и сам был удивлен, как и всякий другой.
— Значит, и он находил это странным?
— Конечно. Я вам только что сказал, что все мы были того же мнения.
— А как миссис Уиллет относилась к капитану Тревильяну? — спросила Эмили. — Старалась избегать его?
У майора вырвалсялегкий смешок.
— Что вы, ни в коем случае. Прямо проходу ему не давала, все приглашала посетить их.
— О! — задумчиво протянула Эмили, помолчала немного и снова заговорила — Так она могла, и это вполне возможно, могла снять Ситтафорд-хаус с целью познакомиться с капитаном Тревильяном.
— Мм-да, — задумался и майор. — Полагаю, могла. Пожалуй, дорогой способ осуществлять свои намерения.
— Не знаю, — сказала Эмили. — С капитаном Тревильяном, наверное, трудно было познакомиться иным способом.
— Да, пожалуй, трудно, — согласился друг покойного капитана.
— Любопытно, — сказала Эмили.
— Инспектор тоже об этом подумал, — заметил Барнэби.
Эмили вдруг почувствовала, что ее раздражает этот инспектор Нарракот. Все, о чем она думала, казалось, уже было обдумано инспектором. Это уязвляло самолюбие молодой женщины, которая считала себя проницательнее других.
Она встала и протянула руку.
— Спасибо вам большое, — сказала она просто.
— Если бы только я вам побольше сумел помочь, — сказал майор.-^-Я прямой человек. А если бы был малость посметливее, может, и уловил бы что-нибудь такое, что послужило бы для вас ключом. Во всяком случае, вы можете располагать мною.
— Спасибо, — сказала Эмили. — Буду иметь в виду.
— До свидания, сэр, — откланялся Эндерби. — Я приду завтра к вам с камерой, понимаете?
Барнэби что-то буркнул.
Эмили и Чарлз возвратились к миссис Куртис.
— Зайдем ко мне, — обратилась Эмили к Эндерби. — Надо поговорить.
Она села на единственный стул, а Чарлз — на кровать. Сдернув шляпу, Эмили бросила ее в угол комнаты.
— Теперь послушай, — сказала она — Я думаю, что нашла некую отправную точку. Может быть, я права, может быть — нет, но, во всяком случае, есть мысль. Я уж тут всякого передумала по поводу этого столоверчения. Тебе ведь случалось этим заниматься, не так ли?
— Да, случалось иногда. Но, конечно, не всерьез.
— Разумеется, не всерьез. Такими вещами занимаются в дождливые дни и всякий раз обвиняют друг друга в подталкивании. Ну, словом, раз ты участвовал, ты знаешь, как это происходит. Стол начинает по буквам выдавать чье-то имя, имя кому-то известное. Очень часто его угадывают уже по начальным буквам, но считают, что все это пустое, и на самом-то деле ничего не получится, и в то же время стол, как говорят, подсознательно подталкивают. Я хочу сказать, что угадывание обязательно вызывает непроизвольный толчок, появляется следующая буква, и дело сделано. И бывает, чем меньше вы этого хотите, тем чаще так получается.
— Да, это верно, — согласился Эндерби.
— Я ни на миг не поверю в существование духов и тому подобного. Но предположим, что один из тех, кто участвовал в игре, знал, что капитана Тревильяна в эту минуту убивают…
— Ну, знаешь, — запротестовал Чарлз, — это уж чересчур!
— Необязательно же на самом деле так. Я думаю, что так могло быть. Мы просто строим гипотезу, вот и все. Мы предполагаем, что кто-то знал, что капитан Тревильян мертв, и не смог скрыть этого. Стол выдал его.
— Это, конечно, остроумно, — сказал Чарлз, — но я ни на минуту не поверю, что это правда.
— Мы допустим, что это правда, — решительно сказала Эмили. — Я уверена, что, раскрывая преступления, не надо бояться предположений.
— Да, да, я согласен, — сказал мистер Эндерби. — Мы допустим, что это правда, раз ты так хочешь.
— И что нам надо сделать, — сказала Эмили, — так это как следует изучить тех, кто участвовал в игре. Начнем с майора Барнэби и мистера Рикрофта. Да-а, представляется совершенно невероятным, чтобы кто-то из них был соучастником преступления. Затем идет этот мистер Дюк. Хм-м, в настоящий момент мы ничего не знаем о нем. Он совсем недавно приехал сюда, и вполне возможно, что он-то и есть этот зловещий неизвестный, участник какой-нибудь банды. Поставим против его имени букву «икс». И вот, наконец, мать и дочь. В них есть что-то страшно загадочное.
— Какая же им выгода от смерти капитана Тревильяна?
— На первый взгляд — никакой. Но если моя теория верна, какая-то связь тут должна быть. Нам надо выяснить, в чем же она состоит.
— Хорошо, — сказал мистер Эндерби. — Ну а если нет?
— Что ж, начнем все сначала, — сказала Эмили.
— Слушайте! — вдруг крикнул Чарлз.
Он поднял руку. Потом подошел к окну и раскрыл его, и Эмили тоже услышала звук, который привлек его внимание. Это был далекий звон большого колокола.
Снизу донесся взволнованный голос миссис Куртис:
— Вы слышите — колокол, мисс, вы слышите?
Эмили отворила дверь.
— Что это? — спросила она.
— Это колокол Принстона, мисс, недалеко, в двенадцати милях. Значит, убежал каторжник. Джордж, Джордж, да где же он? Звонят в колокол! Каторжник на свободе!
Она прошла в кухню, и ее не стало слышно.
Чарлз закрыл окно и снова сел на кровать.
— Жаль, что все происходит не так, — невозмутимо сказал он. — Что бы этому каторжнику сбежать в пятницу! Сразу бы наш убийца оказался вне подозрений. И никаких поисков: голодный, отчаявшийся преступник вламывается в дом, Тревильян обороняет свою крепость[39], негодяй наносит ему удар. Все так просто.
— Было бы… — со вздохом добавила Эмили.
— А тут, — сказал Чарлз, — он убегает тремя днями позже. Это же ну абсолютно не вписывается в сюжет.
И он печально покачал головой.
Глава 16
Мистер Рикрофт
На следующее утро Эмили проснулась рано. Будучи здравомыслящей молодой женщиной, она понимала, что сотрудничество с мистером Эндерби, пока утро как следует не наступило, маловероятно. Одолеваемая беспокойством, она не могла больше лежать в постели и решила прогуляться. Она пошла по дороге в сторону, противоположную той, откуда они приехали накануне вечером.
Эмили миновала ворота Ситтафорд-хауса, оставив их справа, и дорога скоро резко повернула вправо, пошла круто вверх на холм, вывела к широкой вересковой пустоши, превратилась в травянистую тропинку, а вскоре и вовсе пропала. Утро было превосходное — свежее, бодрящее, и вид — замечательный. Эмили поднялась на самую вершину Ситтафорд-Тора — фантастического нагромождения серого камня. Отсюда, с высоты, она посмотрела на заросли вереска, где, насколько хватало взгляда, не было видно ни селений, ни дорог. Под ней, на стороне Тора, — серые громады гранитных скал. Минуты две обозревая открывшийся перед ней пейзаж, она обернулась кинуть взгляд на север, откуда пришла. Прямо под ней был Ситтафорд; чуть сбоку от холма — квадратный серый массив Ситтафорд-хауса, за ним — вереница маленьких коттеджей. Далеко в долине виднелся Экземптон.
«Всегда лучше рассматривать все с такой высоты, — с восхищением подумала Эмили. — Как будто ты сверху заглядываешь внутрь кукольного дома».
Если б хоть минутное знакомство с Тревильяном! Но приходилось опираться на мнения других людей, а Эмили пока не знала случая, чтобы чья-нибудь оценка была более точной, чем ее собственная. Кет, впечатления других людей не годились для нее. Они, конечно, могут быть совершенно правильными, но ими нельзя руководствоваться. Нельзя, так сказать, пользоваться углом зрения другого человека.
С досадой размышляя на эту тему, Эмили вздохнула и отправилась дальше.
Она была настолько погружена в свои раздумья, что не замечала ничего вокруг. Она вздрогнула от неожиданности, обнаружив в нескольких футах от себя пожилого джентльмена небольшого росточка. Он учтиво держал в руке шляпу и довольно часто дышал.
— Извините, — сказал он. — Вы, вероятно, мисс Трефусис?
— Да, — сказала Эмили.