Печальный кипарис Кристи Агата

Глава вторая

Питер Лорд минуту молча смотрел на него, потом вынул носовой платок, вытер покрывшееся потом лицо и повалился в кресло.

— Уф! — выдохнул он.

— Вы меня прямо в пот вогнали. Я никак не мог понять, куда вы клоните.

Пуаро охотно объяснил:

— Я выяснял факты, говорящие против Элинор Карлайл. Теперь я знаю их. Насколько я понимаю, морфин, которым была отравлена Мэри Джеррард, мог содержаться только в сандвичах. Никто до этого не прикасался к сандвичам, кроме Элинор Карлайл. У Элинор Карлайл была причина для убийства Мэри Джеррард; по вашему мнению, она способна на такое убийство и, по всей вероятности, совершила его. Я не вижу причин думать иначе. Это, друг мой, одна сторона вопроса. Перейдем к другой. Взглянем на дело иначе: если Элинор Карлайл не убивала Мэри Джеррард, то кто это сделал? Или Мэри Джеррард сама лишила себя жизни.

Питер Лорд выпрямился в кресле. На его лбу появилась морщинка. Он прервал рассуждения Пуаро.

— Вы не совсем точны.

— Я?!

— Пуаро был оскорблен в лучших чувствах.

— Я… не совсем… точен?!

Врач продолжал настаивать.

— Да. Вы сказали, что никто, кроме Элинор, не притрагивался к сандвичам. Этого вы не можете знать.

— Но ведь в доме больше никого не было.

— Насколько мне известно. Но мы забываем об одном коротком промежутке времени, когда Элинор вышла из дома и направилась в сторожку. Сандвичи оставались на блюде в буфетной, и кто-нибудь мог воспользоваться этим.

Пуаро глубоко вздохнул.

— Вы правы, признаю. Действительно был момент, когда кто-то другой мог подмешать яд в сандвичи, и мы должны постараться получить представление об этом «кто-то».

Он сделал паузу и продолжал:

— Кто-то другой, не Элинор Карлайл, желает смерти Мэри Джеррард. Почему? Кому-нибудь выгодна ее смерть? Было у нее, что завещать.

Лорд покачал головой.

— Не сейчас. Еще через месяц у нее было бы две тысячи фунтов стерлингов. Элинор Карлайл собиралась перевести на ее имя эту сумму, считая, что таково было желание тетки. Но имущественные дела старой леди еще не улажены окончательно.

— Значит, денежный мотив отпадает, — сделал вывод Пуаро.

— Вы говорите, Мэри Джеррард была красива. Это всегда ведет к осложнениям. Были у нее поклонники?

— Вероятно. Тут я не особенно в курсе.

— А кто в курсе?

Питер Лорд ухмыльнулся.

— Я лучше сведу вас с сестрой Хопкинс. Она знает все, что происходит в Мэйденсфорде.

— Кстати, расскажите мне немного об обеих медсестрах.

— О’Брайен — ирландка. Это хорошая, опытная сестра. Немного глуповата. Может приврать, так, знаете, не со зла, а ради красного словца.

Пуаро кивнул.

— Хопкинс, — продолжал врач, — практичная неглупая женщина средних лет, довольно добрая и расторопная, но излишне любит совать нос в чужие дела.

— Так что если тут замешан какой-то молодой человек из деревни, сестра Хопкинс знает об этом?

— Можете не сомневаться. Но вряд ли нам это что-нибудь даст. Мэри долго не была дома, она провела два года в Германии. Бог мой! — воскликнул врач, осененный новой идеей.

— Может, это какой-нибудь малый оттуда свел с ней счеты.

Пуаро отнесся к этой мысли скептически, но Лорд продолжал цепляться за нее.

— То, о чем думаете вы, — охладил его пыл Пуаро, — слишком отдает мелодрамой. Но один возможный вариант действительно есть.

— Какой же?

— В тот июньский вечер кто-то взял трубочку с морфином из чемоданчика сестры Хопкинс. Возможно, Мэри видела это.

— Она сказала бы об этом.

— Нет, нет, дорогой мой. Попробуйте рассуждать логично. Что подумал бы любой, увидев, как Элинор Карлайл, Родерик Уэлман, сестра О’Брайен или кто-то из слуг открывает чемоданчик и вынимает маленькую стеклянную трубочку? Да просто, что этот человек выполняет просьбу медсестры, которая послала его зачем-то. Мэри Джеррард могла сразу же забыть этот случай, но случайно упомянуть о нем позднее в разговоре с тем самым человеком. Сама она при этом не питала ни малейших подозрений. Но представьте себе самочувствие лица, виновного в смерти миссис Уэлман? Мэри видела, любой ценой нужно заставить ее молчать. Могу заверить вас, друг мой, что тот, кто совершил одно убийство, не задумываясь, совершит второе.

Пуаро на мгновение задумался и потом продолжал:

— Похоже, мы возвращаемся к исходной точке. Кто, вероятнее всего, мог взять морфин? Элинор Карлайл. Мы можем предположить, что она хотела гарантировать себе получение крупного наследства. Мы можем быть великодушнее и предположить, что она действовала из чувства жалости, Стремясь избавить тетку от дальнейших мучений Но так» или иначе она взяла морфин, и Мэри Джеррард видела это. Итак, мы снова приходим к пустому дому и к Элинор Карлайл, только на этот раз у нее другой мотив: спасти собственную шею от петли. Кстати, есть у этой Элинор Карлайл родственники: отец, мать, сестры, кузины?

— Нет, она сирота, — совсем одна на свете.

— Как трогательно! Защитник наверняка разыграет эту тему как по нотам. Кто же унаследует ее деньги, если она умрет?

— Не знаю, не думал об этом.

— Напрасно, — неодобрительно сказал Пуаро

— О таких вещах всегда нужно думать. Написала она завещание, например.

Питер Лорд вспыхнул и нерешительно ответил:

— Я… я не знаю.

Его неуверенность не укрылась от внимания Пуаро, который в конце концов вытянул из врача рассказ о том, как Элинор заглянула в окно коттеджа Хопкинс и как она потом смеялась над увиденным там.

Пуаро задумчиво проговорил:

— Итак, она сказала: «Вы пишете свое завещание, Мэри. Забавно, очень забавно». И вам было совершенно ясно, что происходило в ее уме. Она думала, быть может, что Мэри Джеррард недолго осталось жить…

Лорд прервал его:

— Я ведь только вообразил себе это. Точно я ничего не знаю.

— Нет, друг мой, это не просто воображение, — сказал Пуаро.

Глава третья

Эркюль Пуаро сидел в коттедже сестры Хопкинс. Доктор Лорд привел его сюда, представил, а потом, повинуясь взгляду Пуаро, испарился, оставив того наедине с хозяйкой. Сестра Хопкинс, сначала несколько шокированная явно иностранным видом гостя, быстро оттаивала, обрадованная возможностью поболтать. Она говорила с мрачным удовлетворением:

— Да, страшное дело. Мэри была такая прелестная девушка, красавица, настоящая кинозвезда. И при этом такая скромная, приличная, нисколько не задавалась, несмотря на все внимание, которое ей оказывали. Пуаро ловко ввернул вопрос:

— Вы имеете в виду отношение к ней миссис Уэлман? Кстати, это не казалось вам странным?

— Как знать… Может, это было, наоборот, вполне естественно. Я хочу сказать…

— Хопкинс несколько смешалась…

— Я хочу сказать, Мэри была очень мила, а старики любят видеть около себя молодые лица.

— Мисс Карлайл, я полагаю, часто приезжала навестить свою тетушку? — вставил Пуаро.

Ответ Хопкинс был напоен ядом:

— Мисс Карлайл приезжала, когда это ее устраивало.

— Вам не нравится мисс Карлайл? — невинно осведомился Пуаро.

Его собеседница буквально взорвалась:

— Надо думать! Отравительница! Бездушная убийца! За этим последовали новые похвалы по адресу Мэри.

Улучив момент, Пуаро спросил:

— В деревне у нее наверняка были поклонники?

— Были, например, Тед Бигленд, — сообщила ему сестра.

— Он здорово ухаживал за Мэри и обиделся, когда она не захотела иметь с ним дело. Представьте себе, он винил в этом меня! Можно подумать, я была не вправе давать советы неопытной девушке. Я не хотела, чтобы она продешевила.

Пуаро задал новый вопрос.

— Почему, собственно, вы принимали в ней такое участие?

— Н-не знаю…

— Хопкинс колебалась.

— В Мэри было что-то романтическое, что ли…

— А ведь она была всего-навсего дочерью привратника, не так ли?

— Да… да, конечно. Во всяком случае…

— Она колебалась, глядя на Пуаро, который, в свою очередь, смотрел на нее сочувственно и понимающе.

— Вообще-то, — проговорила наконец Хопкинс, повинуясь непреодолимому желанию посплетничать.

— Мэри не была дочерью старика Джеррарда. Он сам мне сказал. Ее отцом был один джентльмен.

Пуаро пробормотал:

— Я понимаю, а ее мать.

Собеседница вновь заколебалась и, помешкав, сообщила:

— Ее мать была горничной старой миссис Уэлман. Она вышла за Джеррарда уже после рождения Мэри.

— Как загадочно и романтично, — с приличествующим моменту выражением лица откликнулся Пуаро.

Хопкинс безмерно наслаждалась беседой.

— Не правда ли? Совершенно случайно я узнала кое-что об этом деле. По правде сказать, это сестра О’Брайен навела меня на след, но это уже другая история.

Пуаро рискнул спросить:

— Вы знаете, быть может, кто был настоящий отец Мэри Джеррард? — и получил неохотный ответ.

— Может, знаю, а может, и нет. Грехи отцов, говорят, падают на детей. Но я не из сплетниц и не скажу больше ни слова.

Пуаро счел разумным отступить и перейти к другой теме.

— Есть еще один щекотливый момент, но я уверен, что могу положиться на ваши деликатность и знание жизни.

Добродушное лицо сестры Хопкинс расплылось в самодовольной улыбке.

— Я имею в виду мистера Родерика Уэлмана. Как я слышал, он был увлечен Мэри Джеррард?

— Он был без ума от нее!

— Она поощряла его в ухаживаниях.

В ответе Хопкинс прозвучало возмущение:

— Мэри вела себя очень хорошо. Никто не мог сказать, что она завлекала его!

— Но, я полагаю, со временем из этого могло бы что-нибудь выйти?

— Возможно, — признала Хопкинс.

— Но Мэри не стала бы спешить. Она сказала ему здесь, что он не должен так говорить с нею, пока обручен с мисс Элинор. И повторила то же самое, когда он заявился к ней в Лондоне.

Пуаро спросил с глубока заинтересованным видом:

— А что вы сами думаете о Родерике Уэлмане? Например, очень ли он любил свою тетку? Много ли времени проводил около нее, когда она была так больна?

— Вы имеете в виду, когда с ней приключился второй удар? В ту ночь, когда она умерла? Я полагаю, он даже не входил к ней в комнату.

— Вот как.

Хопкинс быстро добавила:

— Она не звала его. И мы понятия не имели, что конец близок. Знаете, многие мужчины так: боятся зайти к больному в комнату. И это вовсе не от бессердечия: просто они не хотят расстраиваться.

Пуаро, однако, настаивал:

— Вы уверены, что мистер Уэлман не входил в комнату своей тетки перед тем, как она умерла? Не мог ли он, например, сделать это, когда вас там не было.

Хопкинс моментально ощетинилась

— Я не бросаю своих пациентов без присмотра, мистер Пуаро.

— Тысяча извинений. Я не то имел в виду. Я просто думал, может, вы спустились вниз вскипятить воду или взять какое-то лекарство…

Смягченная его раскаянием, Хопкинс сказала:

— Я спускалась вниз, чтобы заменить воду в грелках. Это заняло у меня минут пять, не больше.

— А, значит, мистер Уэлман мог в это время заглянуть в комнату… Но довольно об этом. Следовательно, вы больше ничего не можете сказать мне о Мэри Джеррард.

После заметной паузы сестра Хопкинc ответила:

— Я ничего не знаю.

— Вы уверены в этом.

Та сказала несколько невпопад:

— Вы не понимаете… Я любила Мэри.

— И это все, что вы можете мне сказать?

— Да, все, — и это мое последнее слово.

Глава четвертая

В присутствии величественной миссис Бишоп, затянутой в черные шелка, Пуаро держался подчеркнуто скромно, как и подобает ничтожному иностранцу. Войти в доверие к достойной леди было делом нелегким. Во-первых, она крайне неодобрительно относилась к любым иностранцам. Во-вторых, ни в грош не ставила доктора Лорда, представившего ей Пуаро. Доктора она считала безответственным мальчишкой и дерзким выскочкой.

Понадобился умело оброненный Пуаро намек на то, что он в качестве знаменитого детектива вхож в высшие круги общества (коими миссис Бишоп безоговорочно восхищалась), чтобы заставить бывшую домоправительницу разговориться на интересующие его темы. Одной из таких тем была Элинор Карлайл.

— Я думаю, — сказал Пуаро, — миссис Уэлман хотелось еще при жизни пристроить свою племянницу.

Миссис Бишоп кивнула.

— Конечно. Она так радовалась помолвке мисс Элинор и мистера Родерика. Покойная хозяйка всегда надеялась, что они поженятся. Да и они обожали друг друга.

— И все-таки помолвка расстроилась.

Краска бросилась в лицо миссис Бишоп, в ее голосе послышались раскаты грома:

— Из-за происков некоей змеи, притаившейся в траве, мистер Пуаро, да, да.

Пуаро казался должным образом потрясенным и заинтригованным таким заявлении, и воодушевленная миссис Бишоп продолжала:

— В нашей стране не принято говорить о мертвых плохо… Но эта девушка, мистер Пуаро… О, это была хитрюга, каких мало. Кого угодно могла обвести вокруг пальца. Сестру Хопкинс, например, да и мою бедную дорогую хозяйку. Бедняжка быстро сдавала, и эта молодая особа втерлась к ней в доверие. А та в ней просто души не чаяла, никаких денег не жалела. Дорогие школы и образование за границей — и все ради дочери старого Джеррарда! Но ему это было совсем не по вкусу, смею вас уверить. Она лезла туда, где ей было совсем не место, вот что я вам скажу.

Пуаро покачал головой и издал что-то вроде сочувственного квохтанья.

— А уж как она кокетничала с мистером Родериком! Но мужчины все одинаковы: падки на лесть и смазливую мордочку. А ведь у нее был Тед Бигленд, такой славный и достойный парень. Но куда там! Наша важная леди была слишком хороша для него.

Наступила очередь Пуаро.

— Вы очень заинтересовали меня, миссис Бишоп, — медоточиво журчал он.

— У вас редкостный дар несколькими словами точно обрисовать характер. Я ясно представляю теперь себе Мэри Джеррард. Интересно, чем все это могло кончиться?

— Вот именно! — воскликнула миссис Бишоп.

— Я вижу теперь что смерть моей дорогой хозяйки была на самом деле благом. Дело шло к тому, что она могла оставить этой девушке все, до последнего пенни. А та только этого и добивалась. Но, слава господу, зло не всегда торжествует, и на свете еще есть справедливость.

— Да, — сказал ее собеседник, — Мэри Джеррард мертва и обстоятельства ее смерти, по-видимому, совершенно необъяснимы.

Бывшая экономка только отмахнулась.

— Уж эти полицейские со своими новомодными идеями! Мыслимо ли, чтобы такая приличная и воспитанная молодая леди, как мисс Элинор, кого-то отравила?! Ах, надо было мне все-таки пойти с нею тогда, в тот несчастный день, хотя она и не хотела этого.

— Но, — почтительно вставил Пуаро, — у вас, безусловно, были другие важные дела.

— Да нет, ничего особенного. Я просто пошла на кладбище, чтобы положить несколько цветков на могилу миссис Уэлман в знак уважения к ее памяти, вы понимаете.

Пуаро смотрел на нее с восхищением.

— Я завидую вам, миссис Бишоп. Как это прекрасно, когда тебе не в чем упрекнуть себя по отношению к умершим! Я уверен, мистеру Родерику Уэлману не по себе, когда он думает, что так и не повидался со своей тетушкой в ту ночь, хотя, разумеется, он не мог знать, что она отойдет в мир иной так внезапно.

— Но вы ошибаетесь, — живо перебила его почтенная дама.

— Мистер Родди входил в комнату своей тети. В тот момент я сама как раз была на площадке лестницы. Я слышала, как сестра Хопкинс сошла вниз, и решила выйти посмотреть, не нужно ли что-нибудь хозяйке. Знаете, что за народ эти сиделки… Так что я видела, как мистер Родди проскользнул в комнату своей тети. Я не знаю, узнала она его или нет, но, во всяком случае, ему не в чем упрекнуть себя.

— Миссис Бишоп, я вижу, вы женщина весьма здравомыслящая, и на ваше суждение можно положиться, — продолжал ворковать Пуаро, — как вы думаете, отчего умерла Мэри Джеррард.

Та фыркнула.

— Подумаешь, тайна! Конечно, отравилась этим паштетом от Эббота. Он же месяцами держит банки на полках.

— Но морфин… — робко заикнулся Пуаро.

— Я ничего не знаю насчет морфина, но зато знаю врачей: поручите им обнаружить что угодно, и они обнаружат это. Тухлый рыбный паштет их не устраивает, это для них, видите ли, слишком просто!

— А вы не думаете, что Мэри Джеррард совершила самоубийство?

— Она? Самоубийство? Это когда она нацелилась выскочить замуж за мистера Родди? Да ни за что на свете.

Глава пятая

Пуаро не стоило труда вызвать Теда Бигленда на откровенность. Тот, пожалуй, был даже рад случаю поговорить об умершей девушке.

— Значит, сэр, вы хотите допытаться, кто убил Мэри? Трудное дело.

— Следовательно, вы не уверены, что ее убила мисс Карлайл.

Тед нахмурился почти по-детски и медленно ответил:

— Мисс Элинор — настоящая леди. Трудно представить себе, сэр, чтобы она была способна на такое.

— Но тем не менее, — настаивал Пуаро, — Мэри Джеррард умерла и умерла не своей смертью. Прошу вас, подумайте как следует, друг мой. Не знаете ли вы что-нибудь, что поможет мне найти ее убийцу.

Парень медленно покачал головой.

— Кажется просто невероятным, что кто-то убил Мэри. Она была… она была как цветок.

И внезапно на какой-то миг Эркюль Пуаро увидел мертвую девушку другими глазами. Словно этот прерывающийся от искренней скорби голос на секунду вновь вернул ее к жизни во всем обаянии юности. В его памяти одна фраза сменяла другую. Питер Лорд сказал о ней: «Очаровательный ребенок». Сестра Хопкинс: «Настоящая кинозвезда». Миссис Бишоп: «Хитрюга, каких мало». И, наконец, это задушевное, как бы перечеркивающее все другие суждения: «Она была как цветок».

Стряхнув с себя минутную задумчивость, вызванную этими мыслями, Пуаро продолжал расспросы:

— Вы ведь работаете в гараже, не так ли? Вы были на работе в тот день, когда… это произошло?

— Да, проверял машину одного джентльмена. Что-то в ней заело, и пришлось прилично погонять ее по дорогам, Чтобы разобраться, в чем дело. День был такой славный, на изгородях кое-где еще были цветы жимолости. Мэри любила жимолость…

Пуаро перешел к другой теме.

— Скажите, сестра Хопкинс любила Мэри?

— В общем, да, но только она из тех, кто всегда чересчур лезет со своими советами и поучениями.

Пуаро медленно продолжал:

— Предположим, сестра Хопкинс знает что-то, что говорит не в пользу Мэри. Как вы думаете, в состоянии она придержать язык и никому не проболтаться об этом.

Тед взглянул на него с любопытством, но ответил:

— Сомневаюсь, чтобы она могла придержать язык насчет чего бы то ни было. Эта самая заядлая сплетница во всей деревне. Но если она могла бы сделать это ради кого-то, то только ради Мэри. А почему вы спрашиваете.

Его собеседник не уклонился от ответа.

— Видите ли, от разговоров с людьми остается определенное впечатление. Сестра Хопкинс казалась как нельзя более чистосердечной и откровенной. Но у меня такое ощущение, что она о чем-то умалчивает. Это не обязательно что-то важное. Вероятно, это не имеет никакого отношениям совершенному преступлению. Но она говорит не все, что знает. Мне также кажется, что это «что-то» — что бы это ни было — не делает чести Мэри Джеррард. Тед только беспомощно развел руками. Пуаро вздохнул:

— Оставим пока это. Со временем я узнаю правду.

Глава шестая

Пуаро с интересом смотрел в длинное, подвижное лицо Родерика Уэлмана и быстро дал ему в уме безошибочную оценку: комок нервов. Действительно, нервы Родди находились в самом плачевном состоянии: его руки подергивались, глаза были налиты кровью, а голос звучал хрипло и раздраженно. Визиту детектива он отнюдь не обрадовался, но Пуаро проявил спокойную настойчивость.

— Я надеюсь, вам не неприятно, что я пытаюсь помочь мисс Элинор Карлайл?

— Нет, конечно, нет, но…

— Но что я могу сделать, хотите вы спросить? Я могу попытаться выяснить истину и, возможно, обнаружу факты, которые помогут обвиняемой.

Во взгляде Родди промелькнуло сомнение, и он вздохнул:

— Ах, если бы…

Пуаро продолжал:

— Вы поможете мне, если скажете, что лично думаете обо всем этом деле.

Родди встал и беспокойно зашагал по комнате.

— Что я могу сказать? Все это так абсурдно, так фантастично. Чтобы Элинор, Элинор, которую я знаю с тех пор, как она была ребенком, кого-то отравила! Да еще из ревности? Даже мысль об этом смешна, но как убедить в этом присяжных? Они верят только фактам, а факты против нее.

Пуаро задумчиво кивнул.

— Вы, мистер Уэлман, человек с сердцем и умом. Факты осуждают мисс Элинор Карлайл. Вы, с вашим знанием ее характера, оправдываете ее. Так что же, по-вашему, произошло в действительности? Что могло произойти.

Родди являл собой картину полнейшей растерянности.

— Тут сам черт ногу сломит! Полагаю, медсестра не могла сделать этого?

— Она не приближалась к сандвичам, это доказано, и не могла отравить чай, не отравившись сама. В этом я абсолютно уверен. Кроме того, зачем ей было убивать Мэри Джеррард.

Родерик воскликнул:

— Зачем кому бы то ни было убивать Мэри Джеррард?

— В этом, — согласился Пуаро, — самая загадочная сторона дела. Ни у кого не было причин убивать Мэри Джеррард (кроме Элинор Карлайл, добавил он про себя). Следовательно, по логике вещей, Мэри Джеррард не была убита. Но, увы, она убита. Я заранее прошу у вас прощения, мистер Уэлман: так трудно быть одновременно детективом и настоящим джентльменом. Приходится говорить неприятные вещи, задавать людям вопросы об их личных делах, даже об их чувствах. Поймите мое положение, Мистер Уэлман. Тогда мы быстро покончим с тягостной темой, чтобы больше к ней не возвращаться. Правда ли, мистер Уэлман, что вы, скажем, были увлечены Мэри Джеррард.