Печальный кипарис Кристи Агата
— Я видел… назовем его для удобства вашим кузеном… мистера Родерика Уэлмана.
Краска медленно залила белое гордое лицо, и Пуаро понял, что на один из своих вопросов, даже не задав его, он уже получил ответ.
Элинор переспросила:
— Вы видели… Родди?
— Да. Он делает для вас все, что может. Кстати, мистер Уэлман богат?
— Своих денег у него немного.
— А привычки у него дорогостоящие, верно? Рассеянно, словно думая о другом, девушка ответила:
— Это не казалось нам важным. Мы знали, что когда-нибудь…
Внезапно она остановилась. Пуаро быстро подхватил:
— Вы рассчитывали на наследство? Это вполне понятно.
Затем он продолжал:
— Вероятно, вы слышали о результатах вскрытия тела вашей тетушки. Она умерла от отравления морфином.
— Я не убивала ее.
— И не помогали ей убить себя?
— Убить себя?.. О, я понимаю. Нет, не помогала.
— Знали вы, что ваша тетка не составила завещания?
— Нет, я и понятия не имела об этом, — ответ прозвучал равнодушно, как бы механически.
— А сами вы составили завещание?
— Да
— В тот самый день, когда доктор Лорд говорил с вами об этом?
— Да.
Снова лицо девушки залил румянец.
— Позвольте спросить, кому вы оставили ваше состояние, мисс Карлайл?
— Я оставила все Родди, Родерику Уэлману.
— Знает он об этом?
— Разумеется, нет.
— Завещание составлял для вас мистер Седдон?
— Да. Я написала ему.
— Вы отправили письмо сами?
— Нет, оно ушло из дому вместе с другими письмами.
— Итак, вы написали его, вложили в конверт, запечатали, наклеили марку и бросили в почтовый ящик, откуда его затем взял почтальон, не так ли? Вы не размышляли над письмом и не перечитывали его.
Элинор удивленно смотрела на него.
— Я пошла за марками, а вернувшись, перечитала его, чтобы удостовериться, что все изложено ясно.
— Был кто-нибудь в комнате вместе с вами?
— Только Родди.
— Знал он, что вы делаете?
— Я уже сказала вам, что нет.
— Мог кто-нибудь прочитать письмо, пока вы ходили за марками? Конкретнее, не мог ли его прочитать мистер Родерик.
Голос Элинор был звонок и насмешлив, когда она сказала:
— Могу заверить вас, мосье Пуаро, что мой кузен, как вы его называете, не читает чужих писем.
— Так принято думать. Но если бы вы знали, как часто люди делают то, чего делать не следовало бы.
Девушка только пожала плечами. Как бы мимоходом Пуаро задал новый вопрос:
— Ведь именно в тот день вам впервые пришла мысль убить Мэри Джеррард.
И в третий раз краска залила лицо Элинор.
— Это вам Питер Лорд сказал?
Пуаро заговорил мягко, без нажима:
— Значит, это было именно тогда? Когда вы заглянули в окно и увидели, что она пишет свое завещание? Тогда вы вдруг подумали, как это будет забавно и удачно, — если Мэри Джеррард внезапно умрет.
Элинор сказала, задыхаясь:
— Он знал… Он взглянул на меня и догадался.
— Да, — согласился Пуаро, — доктор Лорд знает многое. О, он не дурак, этот молодой человек с веснушчатым лицом и рыжими волосами.
— Это правда, что он послал вас помочь мне?
— Правда, мадемуазель.
Девушка вздохнула.
— Я не понимаю, не понимаю его.
Пуаро заговорил почти повелительным тоном:
— Послушайте, мисс Карлайл. Вы должны рассказать мне все, что произошло в тот день, когда умерла Мэри Джеррард: где вы были, что делали. Более того, я хочу знать даже, что вы думали.
Она молча смотрела на него. Затем на ее губах проступила странная кривая улыбка.
— Вы, должно быть, немыслимо наивный человек. Неужели вы не понимаете, как легко я могу солгать вам.
Эркюль Пуаро благодушно ответил:
— Это не имеет значения.
Девушка смотрела на него в недоумении, и он пояснил свою мысль:
— Дело в том, мадемуазель, что ложь раскрывает не меньше, чем правда. Иногда даже больше. Итак, начнем. Вы встретили вашу домоправительницу, добрую миссис Бишоп. Она хотела пойти с вами и помочь вам, но вы не позволили, Почему?
— Я хотела побыть одна… Чтобы подумать…
— Понятно. Куда вы направились потом? Элинор вызывающе вскинула голову.
— Я купила паштет для сандвичей.
— Две банки?
— Две.
— И пошли в Хантербери. Что вы делали там?
— Я поднялась в комнату тети и начала разбирать ее вещи. Затем я спустилась в буфетную, приготовила сандвичи, уложила их на блюдо и отправилась в сторожку. Мэри и сестра Хопкинс были там. Я пригласила их в дом позавтракать. Мы все вместе прошли туда и ели сандвичи в гостиной.
— А потом?
— Потом?
— Элинор смотрела на собеседника каким-то неподвижным взглядом.
— Я вышла в буфетную. Странное у меня было состояние, я была, словно во сне. Сестра мыла там посуду.
— Да, да, но что произошло потом, о чем вы тогда подумали?
— На запястье у сестры был след как от укола. Я упомянула об этом, и она сказала, что укололась о розу близ сторожки. Розы близ сторожки… Когда-то мы с Родди играли в войну Алой и Белой роз… И там, в буфетной, все вдруг вновь нахлынуло на меня, словно детство вернулось. Эта отвратительная пелена ненависти, окутывавшая мой мозг, исчезла будто по волшебству. Я уже не ненавидела Мэри и не хотела ее смерти…
— Она остановилась на мгновение.
— Но тем не менее, когда мы вернулись в гостиную, она умирала.
Вновь наступило молчание. Пуаро не сводил с собеседницы пристального взгляда. Та вспыхнула.
— Ну что же, вы снова спросите меня, убила ли я Мэри Джеррард?
— Я не буду спрашивать вас ни о чем. Есть вещи, которых я не хочу знать.
Глава двенадцатая
Доктор Лорд, как и было условлено, встречал поезд на станции. Он внимательно всматривался в лицо вышедшего из вагона Пуаро, но не мог прочесть на нем ровно ничего. Молодой врач вздохнул и сказал:
— Я постарался получить ответы на все интересующие вас вопросы. Во-первых, Мэри Джеррард уехала отсюда в Лондон 10 июля. Во-вторых, у меня холостяцкое хозяйство, и нет никакой экономки. Вы, должно быть, имеете в виду миссис Слэттери, домоправительницу моего предшественника. Я могу сводить вас к ней сегодня утром, если хотите. Затем вы хотели побывать в Хантербери. Это легко устроить. По правде говоря, меня удивляет, что вы еще ни разу там не были. Ведь именно на месте преступления можно обнаружить какой-нибудь ключ к тайне.
Пуаро снисходительно улыбнулся.
— Вы слишком увлекаетесь детективными романами. Было бы излишним разыскивать в Хантербери что-то после того, как там поработала наша расторопная полиция.
— Но вот сейчас вы же хотите там побывать, — возразил Питер.
— Да, сейчас это необходимо. Видите ли, теперь я знаю, что именно ищу. Прежде чем пустить в ход зрение, следует пораскинуть мозгами.
— Следовательно, вы полагаете, там еще может оставаться что-то… интересное.
Пуаро спокойно ответил:
— Да, мне кажется, мы кое-что там найдем.
— Что-нибудь доказывающее невиновность Элинор?
— А вот этого я не говорил.
Лорд остановился как вкопанный.
— Вы что, хотите сказать, что еще считаете ее виновной?
— Ответа на этот вопрос, друг мой, вам придется немного подождать, — серьезно произнес Пуаро.
Пуаро завтракал с доктором у него дома, в уютной квадратной комнате с окном, выходящим в сад.
— Вытянули вы из старухи Слэттери, что хотели? — полюбопытствовал его гостеприимный хозяин.
Пуаро кивнул.
— А что, собственно, вы рассчитывали от нее услышать?
— Слухи и сплетни. Разговоры о прошедших днях. Корни некоторых преступлений надо искать в прошлом. Я думаю, мы столкнулись как раз с одним из таких преступлений.
Его собеседник заговорил несколько раздраженно:
— Не могу понять, куда вы гнете. И к чему держать меня в неведении.
Тот покачал головой.
— Пока в этой тьме еще даже не брезжит свет. Меня по-прежнему сбивает с толку тот факт, что ни у кого, кроме Элинор Карлайл, не было причин убивать Мэри Джеррард.
— Вы не можете быть уверены в этом, — возразил врач.
— Не забывайте, что какое-то время она была за Границей.
— Помню, помню… Я навел кое-какие справки. У меня есть собственные шпионы.
— Можете ли вы положиться на других?
— Конечно. Не бегать же мне самому, высунув язык, и дилетантски делать то, что за небольшую сумму прекрасно сделает профессионал. Уверяю вас, друг мой, у меня есть очень полезные помощники, в том числе один бывший взломщик
— Господи боже, да на что он вам?
— В последний раз я поручил ему тщательно обыскать квартиру мистера Уэлмана
— Что же он там искал.
Пуаро уклонился от прямого ответа, сказав несколько загадочно:
— Всегда лучше точно знать, в чем именно тебе солгали.
— Уэлман сказал вам не правду?
— Безусловно.
— Кто же еще солгал вам?
— Да, я думаю, каждый: сестра О’Брайен из-за свойственной ей романтичности, сестра Хопкинс из упрямства, миссис Бишоп из недоброжелательства. Вы сами…
— Какого черта! — бесцеремонно прервал его собеседник.
— Уж не думаете ли вы, что я лгу вам?
— Пока еще нет, — признал Пуаро с лукавым огоньком в глазах.
В Хантербери они отправились пешком. Там их встретил молодой, симпатичный на вид парень, работавший в саду. Он почтительно приветствовал доктора Лорда.
— Доброе утро, Хорлик. Пуаро, это Хорлик, садовник. Он был здесь в тот день.
— Где же вы работали в то время?
— Главным образом на огороде, сэр.
— Оттуда дом не виден?
— Нет, сэр.
— Так что, если бы кто-нибудь подошел к дому, скажем, к окну буфетной, вы бы его не увидели?
— Нет, сэр.
В разговор вмешался доктор Лорд.
— Неужели вы не видели никого и ничего: ни человека, болтающегося близ усадьбы, ни, например, машины у ворот.
Лицо Хорлика выразило недоумение.
— Машины, сэр? Там, возле задней калитки, была ваша машина, а больше ничего.
Лорд был поражен.
— Моя машина?! Это совершенно невозможно. Я в то утро ездил в Уитенбери и вернулся только к двум часам.
Хорлик выглядел смущенным
— А я был уверен, что видел вашу машину, — сказал он с сомнением.
Врач быстро закончил беседу
— Ну, это не имеет значения. До свидания, Хорлик. Когда они отошли, Питер Лорд возбужденно заговорил:
— Наконец-то кое-что! Чья машина была у калитки в то утро?
— А вы уверены, что не ваша? Вы не могли перепутать день.
Доктор заверил его, что об этом не может быть и речи.
— Тогда, друг мой, мы, кажется, действительно наткнулись на что-то существенное. Давайте-ка посмотрим, может ли кто-нибудь подойти к дому незамеченным.
На полпути к зданию от аллеи отходила тропинка, ведущая сквозь кустарник. Они пошли по ней, и спустя несколько минут Питер схватил спутника за руку, указывая на одно из окон дома.
— Вот окно буфетной, где Элинор Карлайл готовила сандвичи.
— И отсюда, — подхватил Пуаро, — всякий мог видеть, как она это делает. Насколько я помню, окно было открыто?
— Оно было распахнуто настежь, ведь день был очень жаркий.
Эркюль Пуаро размышлял вслух:
— Значит, если кто-то хотел, оставаясь незамеченным, понаблюдать за тем, что происходит внутри, он должен был найти себе здесь удобный наблюдательный пункт.
Оба начали внимательно оглядываться вокруг. Питер Лорд вдруг подозвал к себе Пуаро, отошедшего на несколько шагов.
— Посмотрите там, вон за теми кустами. Здесь недавно кто-то стоял, и довольно долго. Видите, как утоптана земля по сравнению с окружающим участком.
Пуаро подошел к нему.
— Да, это подходящее местечко. Его не видно с аллеи, а через открытое окно можно прекрасно наблюдать за тем, что делается в буфетной. Ну-с, что же делал наш неизвестный друг, стоя здесь? Может быть, курил.
Мужчины нагнулись, внимательно глядя себе под ноги, разгребая упавшие ветки и листья. Внезапно Пуаро издал сдавленный возглас. Молодой врач бросился к нему.
— Что такое?
— Спичечная коробка, друг мой. Пустая спичечная коробка, глубоко втоптанная в землю, мокрая и полураздавленная.
Детектив осторожно поднял находку.
— Смотрите, на этикетке надпись на иностранном языке! — воскликнул Лорд.
— Да это по-немецки!
— А Мэри Джеррард была недавно в Германии.
Молодой человек ликовал:
— Ну, наконец-то! Вы не можете отрицать, что теперь у нас в руках нечто конкретное. Сами посудите, у кого из местных могли быть иностранные спички.
Пуаро, однако, явно не разделял восторга своего спутника. В его взгляде отражалось замешательство.
— Все это не так просто, как вы думаете, — проговорил он.
— Тут есть одно серьезное «но», неужели вы сами не видите?
— Я не вижу, скажите мне… Пуаро вздохнул.
— Ну, если вам это не бросается в глаза… Ладно, давайте пройдем в дом.
Питер Лорд открыл ключом заднюю дверь и провел своего спутника в буфетную. Там они огляделись, и врач пояснил:
— Вот на этом столе Элинор Карлайл готовила сандвичи. Обрывок аптечной этикетки нашли в этой вот щели на полу, под раковиной для мытья посуды.
Встретив спокойный взгляд Пуаро, он загорячился:
— Нет никаких доказательств того, что Элинор прикасалась к этой окаянной трубочке с морфином. Говорю вам, кто-то наблюдал за ней снаружи, из кустов. Она пошла в сторожку, а этот человек проскользнул сюда, распечатал трубочку, раскрошил несколько таблеток и сунул их в верхний сандвич. Он даже не заметил, что клочок этикетки оторвался и завалился в щель. Потом этот тип поспешил назад, сел в свою машину, и поминай, как звали.
Пуаро снова вздохнул.
— И вы все еще ничего не видите? Просто удивительно, до чего несообразительным может быть умный человек.
Лорд с трудом сдерживал гнев.
— Вы что, не верите, что кто-то стоял в кустах, заглядывая в окно?
— Нет, в это-то я верю.
— Ну, значит, мы должны разыскать этого типа!
Несколько загадочно Пуаро пробормотал:
— Не думаю, чтобы нам для этого пришлось далеко ходить. Ну, хорошо, давайте осмотрим дом.
Они стояли в комнате, где умерла Мэри Джеррард. Питер Лорд распахнул одно из окон и сказал, слегка вздрогнув:
— Здесь словно в могиле…
Пуаро думал о своем.
— Ах, если бы стены могли говорить! Здесь, в этой комнате, надо искать истоки этого странного дела.
Он еще несколько минут постоял молча, а потом встряхнулся.
— Мы обошли весь дом и видели все, что можно было увидеть. Покажите мне теперь сторожку, друг мой.
Там, как и в доме, все тоже было в порядке. Комнаты, хотя и пыльные, чисто прибраны, почти пусты. Мужчины пробыли в помещении всего несколько минут. Когда они вновь вышли на крыльцо, залитое солнечным светом, Пуаро ласково притронулся рукой к листьям вьющихся роз, опутывавших решетку.
— Знаете, милый доктор, как называется этот сорт роз? Это Зефирен Друфэн…
Врача розы не интересовали, он только раздраженно буркнул:
— Ну, и что из этого?
Эркюль Пуаро продолжал:
— Когда я встретился с Элинор Карлайл, она говорила мне о розах. Именно в тот момент я начал видеть, нет, нет, еще не дневной свет, а лишь его проблеск, как бывает, когда приближаешься к выходу из туннеля.
Питер Лорд хрипло спросил:
— Что она говорила вам еще?
— Она рассказывала о своем детстве, об играх здесь, в этом саду, о том, как ссорились они с Родериком Уэлманом, когда играли в войну Алой и Белой роз. Он предпочитал белую розу Йорков — холодную и неласковую, а она, по ее словам, любила красную розу Ланкастеров — полную аромата, тепла и жизни. И в этом, друг мой, разница между Элинор Карлайл и Родериком Уэлманом.
— Разве это что-нибудь объясняет?
Пуаро кивнул:
— Это позволяет понять Элинор Карлайл, женщину, по натуре гордую и страстную, до отчаяния влюбленную в мужчину, который неспособен любить ее… А теперь давайте вернемся на минутку на то место в кустах.
Они шли молча. Лицо Питера Лорда стало еще более хмурым и озабоченным. Когда они пришли на место, Пуаро погрузился в свои мысли, а врач пристально наблюдал за ним. Неожиданно детектив заговорил с досадой и раздражением:
— В сущности, это элементарно просто. Неужели вы не видите уязвимого места в вашей теории? Согласно ей, какой-то человек, предположительно знавший Мэри Джеррард в Германии, приехал сюда с намерением убить ее. Но посмотрите, друг мой, посмотрите же! Пустите в ход свои глаза, если уж ум вам ничего не подсказывает. Что вы видите отсюда? Окно, не так ли? И в нем девушку, Элинор Карлайл, занятую приготовлением сандвичей. Но позвольте вас спросить: каким образом человек, наблюдавший за Элинор Карлайл, мог знать, что эти сандвичи будут предложены Мэри Джеррард? Никто, абсолютно никто не знал этого, кроме самой Элинор Карлайл. Ни сама Мэри Джеррард, ни сестра Хопкинс. Так если человек стоял здесь, наблюдая, если он потом влез в окно и подсыпал яд в сандвичи, какой вывод из этого следует? Что мог этот человек думать и предполагать? Только одно: что эти сандвичи, съест сама Элинор Карлайл…
Глава тринадцатая
Читать бесплатно другие книги:
