Ключ Неба Фрей Джеймс

Все игроки

Америка. Германия. Индия. Япония

Сара, Яго и Ренцо смотрят обращение президента на борту «Сессны Ситэйшн CJ4», самолета Ренцо. Они с Сарой чуть с ума не сошли от радости, когда Яго появился на взлетной полосе в Линкольншире. Ольмек постарался помирить их, и те согласились пока не устраивать разборки. Во всяком случае, разногласия временно отошли на второй план. «Сессна» взлетела почти сразу же после того, как Яго объяснил, что сумел нырнуть под поезд и спрятаться в большой канализационной трубе под рельсами, где и дожидался, пока не миновала опасность. Он не злился на Сару за то, что она оставила его, и убедил Ренцо тоже не злиться на нее. Они Играли, и оба выжили в этот день. После дозаправки в новошотландском Галифаксе, где они провели сутки, Сара с Яго, отмахнувшись от возражений Ренцо, заявлявшего, что они ведут себя как дети и что это опасно, летят в тайное убежище кахокийцев на востоке штата Небраска. Там Сару ждет ее семья.

Ей нужно увидеться с родными. Объяснить, что произошло с Кристофером и почему. Рассказать, что случилось, когда она получила Ключ Земли. Попытаться разобраться в собственных мыслях. Может быть, семья ей в этом поможет. Может, это вообще будет последнее их наставление – ей, Игроку кахокийской Линии. Может, родным удастся успокоить ее, примирить с ситуацией, заставить наконец прийти в себя.

И, пока она дома, Сара хочет сходить на могилу Тейта.

Родного брата. Еще одной жертвы Последней Игры. Выступление президента она смотрит молча. По щекам текут слезы. Когда стихают последние слова, девушка не выдерживает. Извинившись, она убегает в туалет.

Только там можно выплакаться вволю.

Ни Яго, ни Ренцо обращение президента не трогает. Они давно готовы к появлению Аваддона – и того, что наступит после. – Забери Ключ Земли и избавься от нее, – шепчет Ренцо, едва за Сарой закрывается дверь.

Яго думает. Потирает шрам на шее – по привычке.

– Не могу.

– Ты должен. Время дорого. Скоро мир перестанет быть уютным и простым. Надо вернуться домой. В дом наших предков. В твой дом. Нужно отдать Ключ Земли Аукапоме Уайне и узнать то, что знает она.

– Ты меня не слушаешь, Ренцо.

– Я всегда слушаю своего Игрока.

– Хватит пичкать меня бабушкиными сказками. Да, ты прав, я знаю. Но я ее не брошу. Как и тебя. Мне нужна твоя помощь, но я не хочу, чтобы ты выносил мне мозг своими сомнениями.

Ясно?

Ренцо выпрямляется. Поднимает голову. Смотрит Яго в глаза – честно, прямо, откровенно. Кивает.

– Да. Ясно, Яго.

– Хорошо. Теперь дальше. Ты прав: нам нельзя больше терять время. И Саре нельзя. Но она выбита из колеи. И я не думаю, что семья поможет ей с этим разобраться. Алопай слишком уязвима. А встреча с родными сломает ее окончательно.

Ренцо тычет пальцем себе за спину.

– Может, тебе ее к психиатру сводить, а? На это у нас есть время?

Яго поднимает руку, и тот умолкает.

– Разворачиваем самолет в Перу, но ей – ни слова, понял? Руки Ренцо падают на колени. Он старается справиться с эмоциями.

– Придется еще раз заправиться.

– Знаю. Остановимся в Мексике, в Валье Эрмосо.

Там все еще живет Мария Рейес Сантос Изил.

У нее и заправимся. Она нас накормит и даст поспать.

В комфорте и безопасности.

Из туалета доносится грохот. Сара колотит по стенам.

По раковине. Слышны рыдания.

Яго оглядывается на дверь. Эта девушка – самая сильная из всех, кого он встречал, и самая ранимая. Он снова трет шрам на шее – и перехватывает вопрошающий взгляд Ренцо. – Яго, она – убийца. Я собственными глазами видел, на что она способна, – там, в Англии. Но она не Игрок. Больше не Игрок. – Хватит, Ренцо. Оставь ее в покое. – Голос Яго резок и полон горечи. – Займись навигационным компьютером. Я сам с ней разберусь.

Эшлинг Копп смотрит обращение президента с заднего сиденья бронированного «Кадиллака CTS». Машина несется по мосту Джорджа Вашингтона. Рядом с девушкой сидит Грег Джордан, Макклоски оккупировала переднее пассажирское сиденье, Маррс – за рулем.

– Хорошая речь, – говорит он.

– Ну конечно, – фыркает Макклоски, – только бесполезная.

Либеральная трепотня о конце света в духе Гоббса.

Эшлинг с ней согласна. Джордан и Маррс – тоже. Хотя никто не говорит этого вслух.

Элис Улапала сидит на кровати в номере берлинской гостиницы и смотрит выступление канцлера Германии. Элис знает немецкий (так же, как французский, латынь, малайский, голландский и – чуть хуже – китайский, не считая полудюжины туземных диалектов), так что с этим нет никаких проблем. Выступление начинается в 10 вечера. Длится 17 минут. В конце канцлер плачет. Пока идет программа, Элис водит оселком по острию одного из своих бумерангов.

Раз за разом.

Вперед и назад.

Снова и снова.

– Что ж, все становится гораздо интересней.

Маккавей с Екатериной смотрят прямую трансляцию.

Пока выступает президент Польши, они молчат. Не сводят с экрана потрясенного взгляда – как почти каждый житель Земли.

Речь заканчивается. Через несколько минут Маккавей наконец отмирает:

– Хорошо, что мы взяли бутылку «Крюга», когда был шанс.

– Да уж, – соглашается Екатерина.

Повисает молчание. Им удалось вытащить Байцахана с того света, но он все еще не пришел в сознание и лежал в постели.

– Рассказать твоему другу?

– Нет, – отвечает Маккавей, не сводя взгляда с двери, за которой лежит дунху. – Байцахана все это не волнует.

Я даже не уверен, что он знает о существовании других людей. В смысле, человечества.

Шари с Джамалем слушают речь премьер-министра Индии. Они в маленькой комнате в убежище Хараппы, среди гор, в, в Долине Вечной Жизни. Если и есть в мире место, где можно пережить столкновение с астероидом, то это . Если только удар не будет нацелен прямо сюда.

Малышка Элис тоже смотрит. Малышке всего два года, но она, кажется, прекрасно понимает всю серьезность и важность слов премьер-министра.

«Такая кроха, но уже столько знает и понимает, такая умница», – думает Шари, и от этих мыслей ей становится страшно.

– Мам, это о моем сне, да? – вдруг вставляет девочка посреди выступления.

«То есть о твоем кошмаре», – мысленно поправляет Шари и, сжав руку мужа, отвечает:

– Да, meri jaan.

– А Аваддон сделает нам бо-бо, да, мам?

– Нет, meri jaan. Все случится далеко отсюда.

– Мы не хотим, чтобы кому-то из нас – тебе, мне, маме – было больно. Поэтому, голубка моя, мы и здесь.

– Хорошо, папа.

Выступление продолжается. Шари снедает страх – но не из-за Аваддона. Астероид должен ударить как можно дальше от Ключа Неба.

Потому что если малышка Элис умрет, умрет и Последняя Игра.

Однако пока они в безопасности.

В безопасности, пока не пришли остальные.

Ань – в Японии, в родном городе Тиёко Такеды. Подключился к нелегальному каналу и смотрит выступление президента Китая на новеньком ноутбуке последней модели. Сидит на корточках прямо на полу. Сейчас он больше похож на рабочего, вырвавшегося на перекур, чем на тренированного убийцу. На нем только черные трусы и цифровые наручные часики Тиёко Такеды.

Бинтов на голове Аня больше нет. Звездообразная россыпь стежков – в том месте, куда вошла пуля. Ребра выпирают, как прутья птичьей клетки. Рука воспалилась и ноет; кожа вокруг вывихнутого большого пальца красно-синяя. На правом бедре – синяк размером с манго. Ань даже не помнит, как умудрился его заработать, но это совершенно неважно.

Прищурив темные глаза, он внимательно смотрит на экран. Президент Китая, в очках, тщательно подогнанном костюме и красном коммунистическом галстуке, вещает о нависшем над человечеством конце света.

Его слова ничуть не трогают Аня. Не печалят, не внушают тревогу и страх. Гигантский астероид – как раз чего-то такого Ань и ожидал. Это будет весело. Все годы, что длилось издевательское обучение, Ань представлял себе эту картину. Представлял тот день, когда судьба каждого жителя Земли станет такой же мрачной, как его собственная. Когда каждый столкнется лицом к лицу со смертью.

Так было, пока он не встретил Тиёко.

Так было, пока он не… не влюбился.

Абсурд какой-то. Он из Линии Шань. Его Линия неспособна на любовь.

Нет.

И вместо того, чтобы радоваться, он чувствует, как слова президента будят в нем гнев.

Для Аня гнев всегда питал его сердце. Вечный пульсирующий ритм. Но этот гнев – другой. Новый. Намного более сильный. Концентрированный. Рожденный из любви, которую он потерял и никогда уже не обретет снова. Гнев с оттенком страсти.

Страсти к ней.

Но Тиёко больше нет, ее не вернуть. И Ань разрабатывает новый план. Нестандартный, непривычный, но верный. Он знает, что это так. Знает, что Тиёко бы с ним согласилась. Надеется, что согласится и вся ее Линия. Ибо этот план справедлив. Этот план несет возмездие.

«Ты Играешь на смерть. Я Играю на жизнь».

Ее слова.

Тиёко.

Выступление подходит к концу. Ань смотрит на ноутбук, а руки его продолжают работу. Плотная коса из шелковистых черных волос, полдюйма толщиной и чуть больше фута в длину. В середине она расширяется до размера узкой ладони. Паутина из черных прядок, в которую вплетены два бледных кусочка кожи размером с двадцатипятицентовую монету и два сморщенных человеческих уха.

Ань поднимает странное изделие повыше. Оно почти готово.

Ожерелье из останков его возлюбленной. Ее волосы. Ее плоть.

Он слушает речь президента.

Китайский глава государства заканчивает выступление теми же словами, что и все: «Мы – едины».

Экран становится черным.

Ань захлопывает ноутбук. Зубами сдирает со своей губы частичку отмершей кожи и выплевывает.

– Нет уж, – произносит он на мандаринском наречии.

Еле заметный спазмХЛОП, но с ним все-таки удается справиться.

– Вы ошибаетесь. Мы не едины. Каждый сам за себя.

http://eg2.co/207

Элис Улапала, Маккавей Адлай, Екатерина Адлай

Германия, Берлин, административный округ Лихтенберг, Гельдбергер-штрассе, восточный конец улицы

Элис сидит под засыхающей липой. Опирается спиной о ствол, колени подтянуты к груди. Осматривает окрестности в маленький, но мощный бинокль. Насвистывает «Вальс с Матильдой». Она обута в сланцы, и пальцы ног отстукивают ритм по пластику.

Солнце взошло почти два часа назад, в 4:58. Появление столь странной персоны – настоящей аборигенки – наверное, прошло бы незамеченным только в каком-нибудь глухом районе Австралии. Но по этой тупиковой улице почти никто не ходит, так что Элис пока не привлекает к себе внимания. Заброшенный район. Идеальное место для подростков, вандалов и убийц.

Вроде нее.

И ведь не скажешь, что людей тут нет. Домов-то полно. К северу от Зольштедтер-штрассе тянется ряд четырех- и пятиэтажек. На западе, вдоль Арендсвег, – многоэтажные многоквартирные здания, наверняка построенные еще восточными немцами. И где-то тут прячется Байцахан.

Внутренний маяк Элис точен настолько, что временами ей становится неприятно. Он звенит в мозгу, как сирена. А иногда, если слишком быстро повернуть голову, становится почти видимым.

Надо избавиться от гаденыша Байцахана.

А потом можно искать Ключ Земли.

Элис поднимается, вешает на плечо большую холщовую сумку.

Идет к зданию. Маленькое чудовище – в 450 метрах, в подвале.

Все, что нужно сделать, – пробраться туда, застать дунху врасплох и покончить с ним.

Бззз. Бззз. Бзззззз. Бзз.

Заслышав слабый шум, Маккавей просыпается. Смотрит на часы в своей скудно обставленной комнате: 8:01. Садится, хмурится, трясет головой.

Что это, черт возьми, жужжит?

Он выпрыгивает из кровати в одних боксерах. Хватает с прикроватного столика позолоченный быстродействующий «Бэби Игл» от фирмы «Магнум Рисеч». В спешке забывает надеть кольцо с отравленной иголкой – Маккавей снимает его на ночь, чтобы не напороться на иглу во сне. Кольцо остается лежать на ночном столике.

Бзззз. Бззз. Бзз. Бзз.

Он добирается до одежды, грудой сваленной на полу, ощупывает слаксы в поисках телефона.

Нет, это не телефон.

Бззззззз. Бзз. Бзз. Бзззззззз.

Он перемещается к центру комнаты, крутя головой по сторонам и прислушиваясь. Откуда идет звук? Жужжание доносится то слева, то справа, то сзади, то спереди. Маккавей в отчаянии крутится на одном месте. Он уже начинает думать, не сходит ли с ума, но тут его осеняет.

Сфера.

Та, которую они нашли с Байцаханом в Золотой комнате под Гёбекли-Тепе.

Он сдергивает рюкзак с крючка на двери. Сумка дрожит и трясется у него в руках. Засунув пистолет за пояс трусов, Маккавей осторожно обхватывает пальцами сферу – устройство, передающее местоположение других Игроков. Оно яростно вибрирует, словно в центре вращается сошедший с ума гироскоп. Набатеец хватается за устройство двумя руками.

Рюкзак падает на пол.

Маккавей подносит сферу к лицу. Между пальцами копьями света льется желтое сияние. Оно танцует, мечется под поверхностью сферы туда-сюда и, наконец, замирает, сжавшись в одну-единственную яркую точку.

Дрожь прекращается. Набатеец отпускает левую руку и всматривается.

Точка движется по пересечению линий. Прищурившись, Маккавей понимает, что это за линии.

Это улицы.

Причем соседние. – У нас гость.

Добравшись до тротуара на Арендсвег, Элис останавливается. Что-то не так. Что-то все время не дает девушке покоя, пока она бесшумно скользит по улицам. Ага, вон оно что. До сих пор ей не попалось на глаза ни одного человека, ни одной машины.

И никого не слышно.

Другими словами, таиться ей вовсе не обязательно.

А ведь сейчас восемь утра. Среда. Люди должны идти на работу, садиться в машины, на велосипеды. Они должны двигаться.

Должны чем-то заниматься.

Но никто ничего не делает.

– Аваддон, – негромко произносит Элис. – Всех напугал Аваддон.

Она спускается с тротуара, чтобы перейти улицу.

– Хотя я бы тоже не особо рвалась на работу.

Кури размышляет о людях, попрятавшихся сейчас по домам.

О людях, которые понятия не имеют, что такое Последняя Игра. Ничего не знают о Линиях, об Игроках, о древней, тысячелетиями скрываемой истории человечества. Они и представить себе не могли, что подобное может случиться. Эти люди не готовы к Событию, – даже если они сами думают, что готовы. Потому что одно дело – запастись оружием, едой, водой, генераторами и топливом, как и сделали уже многие американцы и австралийцы. И совсем другое – осознать неизбежность, а точнее, незамедлительность конца. – И неотвратимость того, что тебе на голову свалится гигантская раскаленная каменюка, – вслух заканчивает она свои мысли. Элис стоит перед черным ходом здания.

Маячок в голове ярко вспыхивает. Осталось 20 метров.

Байцахан близко. Очень близко.

И не двигается.

Спит?

Ранен?

Будь начеку, Улапала. Он – Игрок. Не забывай об этом.

Светящаяся точка на сфере сдвинулась к центру, и очертания улиц исчезли. Все совершенно не так, как в прошлый раз. Когда они с Байцаханом следили за аксумитом, сфера показала Хиляля ибн Ису ас-Сальта, работавшего за компьютером. Когда наблюдали за драмой, развернувшейся в Стоунхендже, то будто кино смотрели. Видели и гибель Му, и выстрел Аня, и кахокийку с ольмеком, завладевших Ключом Земли. Почему вдруг ослабла ее сила? Набатеец размышляет об этом с тех самых пор, как устройство его разбудило. Тот Игрок как-то блокирует сферу?

Кто знает. Маккавей и так это скоро выяснит. Он почти готов. Набатеец натягивает штаны, сует ноги в кроссовки и надевает белую футболку, купленную за 120 евро в магазине под названием «Корнер Берлин Мен». Ткань приятно скользит, облегает мускулистое тело. Вот теперь он точно готов.

Как и должно быть. Маккавей берет пистолет, взводит курок. Предохранителя у «Магнума» нет, так что со спусковым крючком приходится быть осторожным. Зато все, что нужно, – давление в четыре унции на квадратный дюйм, чтобы оттянуть его на 2,477 сантиметра. И пистолет выстрелит. А если после этого освободить спусковой крючок всего на 0,3175 сантиметра, можно стрелять снова. Так что эту игрушку не зря называют быстродействующей.

Набатеец открывает дверь своей комнаты и проверяет коридор.

Никого.

В конце коридора, слева, – комната Байцахана. В другом конце – запертая стальная дверь, ведущая на лестницу.

Наверху, на первом этаже, – квартира Екатерины.

Сначала надо глянуть, как там дунху. Вряд ли, конечно, но вдруг Игрок уже добрался до него?

Прижавшись к стене, Маккавей крадется к левой двери. Та приоткрыта. Изнутри не доносится ни звука. Добравшись до комнаты Байцахана, набатеец садится на корточки. Если там кто-то и есть, он наверняка держит оружие высоко и не станет так низко целиться. Маккавей заглядывает внутрь. Видит угол кровати и половину лица дунху. Тот спит. Повернувшись, он плечом открывает дверь и обводит пистолетом комнату.

Никого.

Осторожно, на цыпочках подходит к Байцахану. Мальчишка нервно ворочается во сне. Глаза под веками мечутся туда-сюда, губы разомкнуты, дергается рука с протезом. Ему снится сон.

Фиг его знает о чем. Наверное, о том, как он щенков топит.

До восстановления мальчишке еще далеко. Рука, по крайней мере, работает. Дунху доволен. Настолько доволен, что даже поблагодарил Екатерину. Впрочем, набатеец подозревает, что второй раз он ее благодарить не станет. Невозможно вообразить, что дунху хоть кому-нибудь сказал спасибо дважды.

Маккавей выходит из комнаты, закрывает дверь и запирает ее.

Запирает Байцахана – ради его же безопасности.

Ты мне нужен, мой маленький убийца. Пока еще нужен.

Он бежит по коридору к стальной двери. Набирает на кодовом замке комбинацию цифр, нажимает #. Замки щелкают, открываясь. Маккавей тянет тяжелую дверь, ступает на лестницу. Он уже собирается запереть дверь за собой, когда слышит наверху два приглушенных выстрела. Набатеец поворачивается и несется по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. «Магнум» у него в руке готов выстрелить в любой момент.

Пока Маккавей возится со сферой, Элис стоит у черного хода. Сбросив на землю сумку, она достает самодельную кожаную перевязь, вешает на плечи. Ее ножи. Бумеранги.

Два – деревянные, острые как бритва, еще один – из темного металла, но не заточенный. Девушка вешает на пояс кобуру – снабженный глушителем матово-черный «Ругер-LCP».

В обойме – патроны с экспансивными пулями. Элис вставляет металлический бумеранг между косяком и дверью. Тянет. Раздается щелчок. Девушка проскальзывает внутрь.

Здесь темно. Единственный источник света – зеленый значок выхода. У боковой стены – четыре мусорных контейнера; в противоположной стене – дверь.

Элис принюхивается. Кривится. Ворчит себе под нос:

– Рыбьи головы и использованные памперсы.

В одной руке нож, в другой – заточенный бумеранг. Выбравшись из мусорохранилища, девушка оказывается в общем коридоре здания. Добирается до Т-образного перекрестка. Задумывается.

– Где же ты, маленькая тварь?

Маячок в голове испускает лучи сразу во всех направлениях, словно цель Элис – прямо под ней. Походив туда-сюда, она убеждается, что самый сильный сигнал ведет вправо. Девушка следует ему. Проходит мимо оранжевых металлических дверей квартир, каждая – на расстоянии 15 метров от предыдущей. Слышит, как за дверьми ругаются люди. Улавливает приглушенные звуки завтрака. Морщится, когда мужчина за дверью с табличкой 1Е рявкает: «Хильда!» Замечает, что во всех квартирах работают телевизоры. Все люди на планете сегодня смотрят телек. Все, кроме нас. Кроме Игроков.

Отличная подсказка.

Дойдя до квартиры 1Н, Элис останавливается. Маячок в голове ослепительно сияет. И, словно бы в подтверждение, из-за двери не доносится ни звука. Это может означать, что хозяев нет дома. Или что новость об Аваддоне ничуть их не испугала.

Девушка прижимается ухом к двери и прислушивается. Сначала – ничего. Потом – звук спускаемой в туалете воды. Шаги. Кто-то босой. Движется справа налево, идет от двери в глубину квартиры. Скрип, словно от несмазанных петель.

Это не тот, на кого она охотится. Иначе бы маячок в голове уже светился как сумасшедший. Но это определенно кто-то.

Еще один дунху? Родственник?

Элис прикасается к ручке. Как и следовало ожидать, заперто. Она отступает на шаг. Можно сломать дверь, но тогда поднимется шум. И если эта квартира – убежище Игрока, защищенное всем, чем можно и чем нельзя, то сюрприза точно не получится.

Можно вскрыть замок, но на это уйдет много времени. Не дай бог появятся соседи и начнут интересоваться, какого черта она тут делает. Вполне разумный вопрос, кстати говоря, если только не пытаться задавать его вооруженной до зубов темнокожей девушке больше 200 фунтов весом, которая, как бы она ни старалась не бросаться в глаза, не сможет раствориться в этом однородном городе.

Поэтому Элис делает то, что сделал бы любой обычный гость.

Она звонит в дверь.

Шаги возвращаются, и кури торопливо отступает в сторону, чтобы не засветиться в глазке.

– Кто там?

Женщина. Говорит по-немецки. Судя по голосу, она средних лет – 40–50. Явный польский акцент. Юго-восток, недалеко от Украины, если Элис правильно расслышала.

– Доброе утро. – Элис говорит на безупречном немецком, без малейшего намека на акцент. – Это Хильда, ваша соседка. Простите, что беспокою, но у меня закончился чай, и я в совершенном расстройстве. А с этими ужасными новостями даже не могу заставить себя выйти из дома.

У вас не найдется немножко?

– Да-да. Сейчас.

Щелкают замки. Скользит и звякает цепочка.

Едва обнаружив, что никакая это не Хильда, Екатерина пытается захлопнуть створку, но Элис тут же ставит перед косяком ногу. Достает складной нож, тянется вперед и упирает его кончик точно под подбородок женщине. Кожа прогибается под острием.

– Молчи. Иди в квартиру. Не подчинишься – убью, – командует кури.

Екатерина – высокая, немного полная. Губы тонкие, красиво очерчены. Темные глаза. Длинные светлые, почти белые волосы. Одета в темное кимоно с длинными рукавами. Босая. На пальцах ног – идеальный педикюр. И она совершенно не испугана.

Она отступает на три шага. Элис входит в квартиру, пинком захлопывает дверь. Не отрывая от женщины взгляда, наклоняется и запирает замки.

– Живой ты отсюда не выйдешь. – Екатерина переходит на английский.

– Зато ты выйдешь. Если будешь делать, что я сказала, – тоже по-английски отвечает девушка.

– Он тебя не выпустит.

– Ай, хорошая девочка. Спасибо, что сообщила. А то я сомневалась, здесь он, или нет.

Легкая краска досады заливает лицо женщины. Она злится на себя за болтливость.

– Я – Элис. А тебя как зовут?

– Екатерина.

– Хорошее имя. Сильное. Ну вот что, Екатерина. Я собираюсь тебя связать. Либо перережу тебе горло. И то, и другое я сделаю за секунду, но предпочла бы все-таки первое. Думаю, ты тоже, нет?

– Yaheela biznoot farehee.

Элис делает шаг вперед. Екатерина отступает.

– Понятия не имею, что это значит. Короче, мы идем к тебе в комнату. Она там, верно?

Кури дергает подбородком в сторону левой двери. Женщина кивает.

– Великолепно. Медленно поворачивайся. Дернешься – и тебя не станет.

Екатерина выполняет приказ.

– Умница.

Элис убирает бумеранг в ножны и быстро охлопывает женщину.

Оружия нет. Никакого. Кури кладет руку Екатерине на плечо.

В другой руке у нее – нож.