Ангелы Черчилля Джексон Руби

Дейзи радостно улыбнулась:

– Вообрази, мама, он знал, что я буду наводить о нем справки! Мне это так понравилось, не меньше, чем приезд Эдейра!

Фред, собиравшийся отправить хлеб в рот, опустил руку.

– Эдейр приезжает? Чего же ты молчала, Дейзи Петри?

И захватывающий рассказ пришлось повторить.

Во вторник утром, натянув новые брюки и надев прошлогоднее зимнее пальто Роуз, Дейзи покатила на велосипеде в Старое Поместье. «Аэронка» уже стояла наготове, рядом с ней прохаживались двое – Эдейр и второй летчик, оба такие ладные, что хоть сейчас на пропагандистский плакат. Дейзи слезла с велосипеда, и Эдейр представил ее чеху. Тот отвесил небольшой поклон и потряс ей руку. Год назад ей бы сразу захотелось мчаться домой, чтобы рассказать об этом романтическом эпизоде подружкам, но теперь она знала, что лучше держать такие вещи при себе.

Подполковник авиации Томаш Сапенак был старше Эдейра. Дейзи удивилась: она ждала знакомства с еще одним молодым летчиком. Разве не все пилоты бомбардировочной авиации молоды?

Он был высоким и сухощавым, и худоба эта была не от регулярных занятий физкультурой. Видимо, в детстве он скудно и некачественно питался, подумала Дейзи, невольно сравнив его с тремя своими братьями, настоящими здоровяками. Вернее, теперь с двумя… Это страшное осознание снова стало для нее ударом, и ей пришлось напрячься, чтобы, улыбаясь летчику, скрыть свои мысли.

– Не будем терять время, Дейзи, – сказал Эдейр, которому не терпелось начать. – Вижу, вы запаслись летными очками – тем лучше! Томаш раздобыл для вас летную куртку. Первый полет – а нам надо экономить горючее – совершу с вами я. Следите за всеми моими движениями, всё, прошу прощения, мотайте на ус – я буду объяснять каждое свое действие. А потом, Дейзи Петри, вы поднимете свою тезку в воздух вместе с Томашем, лучшим знатоком этого дела, который сядет у вас за спиной. Ты не позволишь ей выпасть, Томаш, когда будешь учить резкому уходу вниз?

– Постараюсь, Эдейр, но уж больно она миниатюрная. Мало ли, вдруг возьмет и выскользнет?

Они, очевидно, шутили, но с непробиваемо серьезными лицами. «Представь, что это Сэм и Фил, – приказала она себе. – Мальчишки-переростки, что с таких возьмешь?»

– Я готова. С чего мне начать?

– Обычно «башмаки» – так мы называем колодки под шасси, не дающие самолету ехать самому, – убирает наземная служба. Здесь это обычно делает Альф, а сейчас убрать «башмаки» любезно согласился Томаш. У него куча талантов, за которые ему присвоили высокое воинское звание. Но он не прочь поработать руками, следовательно, раскрутить пропеллеры – тоже его задача.

Опять «следовательно»… Как это понимать, кто куда следует? Но спросить она стеснялась. Она представила себе Фишера с газетой. Вот у кого можно было выяснить что угодно! Когда-нибудь она непременно все у него разузнает.

Она натянула второй джемпер поверх первого, надела настоящую летную куртку и очки, залезла в кабину и села за спиной у Эдейра так, чтобы видеть каждое его движение.

Эдейр торопился, зная, что времени в обрез.

– Вот это – кнопка «пуск», жмем на нее, когда авиамеханик раскрутит пропеллер, – начал он. – После этого все мало отличается от вождения отцовского фургона.

Они медленно двигались по дорожке. У Дейзи разыгралась фантазия: «Я в «спитфайре», сейчас я полечу перехватывать «мессершмитт»…

Видимо, Эдейр умел читать мысли.

– Помните, вы спрашивали, буду ли я швыряться во врага чем-нибудь тяжелым?

– Это была шутка.

– Знаю, Дейзи Петри, – сказал он с улыбкой. – Я так смеялся! Иногда бывает полезно вспоминать смешные вещи.

У нее не нашлось ответа. Пока самолет разбегался, она сидела молча. Самолет бежал все быстрее, а потом взмыл в воздух. Только что они были на земле, а теперь пронзали безоблачное небо. Она увидела далеко внизу Старое Поместье с заколоченными окнами, ферму, конюшню…

– Внимание!

Только что, глядя сверху на мир, Дейзи воображала себя зрелой, умудренной, всемогущей. Теперь она почувствовала себя непослушной девчонкой.

– Простите, я всего лишь… Это так… Я слушала…

– Тогда повторите. Я понимаю ваш восторг. Жаль, у нас мало времени…

Он умолк. Она не поняла, что он собирался сказать.

– Томаш уже имеет награды двух правительств, Дейзи. Люди занимают очередь, чтобы получить возможность с ним летать, работать с ним, даже говорить с ним. Вам очень повезло.

Она повесила голову.

– Глядите веселее, Дейзи Петри! Он уже вами восторгается. Давайте, с самого начала!

Она с удивлением и с облегчением обнаружила, что все помнит, и остаток полета провела в приподнятом настроении.

Во время приземления Эдейр еще раз объяснил ей все свои действия. Самолет остановился, она начала вылезать из кабины.

– На место пилота, Дейзи! – скомандовал Эдейр и спрыгнул на землю. – Будь с ней поласковее, Томаш, – услышала она его голос. – Я как-то забыл, что она девушка.

– Дружище, я этого никогда не забыл бы. – Томаш сложился чуть ли не вдвое и уселся за спиной ученицы. – Готово, Дейзи. Вперед!

Его приятный акцент придал ей уверенности. Она была спокойна и собранна. Стая бабочек, кувыркавшаяся у нее в животе с момента приезда на ферму, упорхнула, и теперь она видела только небо над собой, слышала только спокойный голос Томаша, чувствовала в руках только рычаги управления…

– Все, садимся. Эта малютка «Дейзи» – чудесная пташка, такая легкая в управлении, такая удобная. Американские летчики прозвали ее «летающей лоханкой» – не очень вежливо, но это потому, что летчик сидит так близко к земле и летит, вы уж меня извините, на собственном заду.

Вот и все… Она столько об этом мечтала, но осуществление мечты продолжалось меньше часа.

Мало, хочу еще, думала Дейзи, спрыгивая на землю, снимая куртку и возвращая ее Томашу. Надо научиться все делать самой!

– Я так благодарна вам обоим! – сказала она, не переставая чувствовать кусок льда там, где полагалось находиться сердцу. Почему этот чудесный день должен закончиться?

Эдейр посмотрел на часы:

– Как глупо! Я совершенно забыл! Нэнси приготовила для вас яйца, отвезете домой гостинец. Она велела мне прислать вас к ней на кухню.

Стоя на дорожке рядом с ее велосипедом, летчики смотрели, как она бежит на ферму.

– Она прирожденная летчица, Эдейр. Уравновешенна, отличная координация рук и зрения. Все при ней. Почему не позволить ей самой поднять «Дейзи» в воздух?

Эдейр вытаращил на друга глаза.

– Полететь одной? Ты совсем с ума сошел, Томаш? Ей нужно еще тренироваться.

– Не спорю, дружище, но времени у нас совершенно нет, как и многого другого. Летите снова. За горючее не бойся, где-нибудь найдем. Пусть Дейзи сама возьмется за рычаги и внимательно слушает каждое твое слово. А после посадки пусть повторит полет сама. Самый короткий вариант: набор высоты, один круг, посадка. Мы на войне, друг мой. Кто знает, вдруг нового шанса уже не представится? С возрастом понимаешь, как грустишь по несделанному. А по тому, что сделал, грустить не приходится. – Он немного помолчал. – Разве что о краже яблок из сада священника, когда я даже не был голоден…

– Сколько тебе было тогда лет?

– Восемь или девять.

– Злой мальчишка! Прямо из сада духовного лица? Ты меня поражаешь. Тебе повезло, что я не знал об этом, когда приглашал тебя переночевать у меня в конюшне. – Эдейр улыбнулся. – Но свою и ее жизнь я тебе доверяю. Если ты полагаешь, что она готова, я сделаю так, как ты говоришь.

– Ты так не считаешь, Эдейр?

– Вышло так, что я уже не думаю о Дейзи как о полезном авиамеханике и ученице, Томаш. Не пойму, как это случилось…

– Такова жизнь, дружище. Прими это и радуйся. Вот и она. Дейзи! – позвал он. – Летная практика не может ждать, пока женщины наговорятся.

– Прошу прощения. Нэнси сделала нам чай. – Она показала мятый термос.

– Потом, после того как вы взлетите одна. Мы отпразднуем ваш первый самостоятельный полет типичным британским чаем.

– Очень надеюсь, что нет, – усмехнулся Эдейр, но Дейзи и Томаш не поняли его шутку.

Дейзи, прижимая к себе термос, стояла как завороженная.

– Долго нам ждать чая? – пролепетала она.

– Полезайте в кабину, Дейзи, – Томаш забрал у нее термос. – Выпьем после вашего самостоятельного полета.

Не помня себя от ужаса и от восторга, Дейзи смотрела на эту пару, так много для нее значившую, хотя она была знакома с тем и с другим совсем недолго. Потом, молча кивнув, она опять залезла в кабину самолета.

Эдейр сделал то же самое без малейшего усилия.

– Вы очень способная, Дейзи Петри, – обратился он к ней из кресла пилота. – Будете смотреть, что я делаю, ловить и запоминать каждое мое слово. Готовы?

Она кивнула, на мгновение лишившись дара речи.

– Дейзи?

– Готова! – отчеканила она.

Эдейр сделал на «Дейзи» небольшой круг. Его бархатный тембр и завораживающая интонация превращали наставления в высокую поэзию, и Дейзи, боясь скончаться от счастья, сберегала каждое его слово в сокровенном уголке своей памяти.

Посадив самолет, он остановил его прямо перед Томашем.

– А теперь, пилот Петри, садитесь за штурвал сами. Ну, Дейзи, поднимите свою тезку в небеса!

– Нехорошо так шутить!

– Мисс Петри, Томаш потратил четыре тысячи часов своей жизни, обучая летать бездарей. Вас так ни за что не назовешь, и его вердикт гласит: вы готовы. Следовательно, выполняйте приказание.

И Дейзи повиновалась.

У нее восстановился почти нормальный ритм сердцебиения. Она чувствовала, что ее вдохновения, ее опьянения хватит для того, чтобы поднять самолет в воздух. Призвав себя к спокойствию, она принялась выполнять положенные действия, мысленно проговаривая каждое свое движение.

И вот она в полете. Она уподобилась орлу. Прекрасный мир распростерся под ней, мимо, пританцовывая, пробегали облака.

Снизу за ней следили двое искушенных пилотов, всей душой желавших ей успеха и невольно напрягавших все мускулы, словно пытаясь поделиться своей силой и умением с юной летчицей.

– Неплохо, неплохо… – бормотал, запрокидывая голову, Эдейр.

– Что я тебе говорил? – с улыбкой подхватывал его друг.

Минут через пять-шесть Эдейр и Томаш увидели, как Дейзи меняет курс и, постепенно гася скорость, приступает к снижению. Приземление получилось гладким, подъезд к летчикам по травяной дорожке – почти горделивым.

– Настоящая ласточка, возвращающаяся в гнездо, – проговорил Эдейр с улыбкой. – Ты только взгляни на нее: даже самолет с такой летчицей повеселел!

«Дейзи» остановилась, летчица в счастливом изнеможении откинулась в кресле.

– У меня получилось!

– Ты только взгляни на нее! – повторил Эдейр шепотом. – Она выполняет все мои инструкции! Все, выключить подачу топлива!

И он захохотал со смесью восторга и облегчения, когда Дейзи, от избытка чувств утратившая способность управлять собственными конечностями, при попытке вылезти из кабины потеряла равновесие и упала прямо ему на руки. Он крепко обнял ее.

– Ты уже почувствовала самолет, правда? Из тебя выйдет прекрасная летчица! – Он закружил ее, крича: – Она молодчина, Томаш! Дейзи встала на крыло!

– Что верно, то верно, – тихо согласился Томаш. – Но не без помощи отличного самолетика и двоих лучших на свете летчиков. – По-своему поняв недавнюю шутку Эдейра, он добавил: – Самое время поднять чашки с «надеюсь, не британским» чаем от Нэнси.

Греясь чаем, Дейзи гадала, понимают ли они, сколько драгоценного чайного листа Нэнси использовала по этому случаю для заварки. Но время поджимало. Дейзи встала и поблагодарила обоих.

– Не стоит благодарности, мисс Дейзи Петри, – сказал Томаш с улыбкой, пожимая ей руку. – Надеюсь, нам с вами еще предстоит полетать вместе.

– И я надеюсь, – сказал Эдейр. – Я сделаю все, от меня зависящее, Дейзи. Мы оба постараемся вернуться, если будет такая возможность. Без этого не обойтись, если не отказываться от мысли передать самолет ВВС.

– Спасибо. – Она знала, что им надо торопиться в часть, но так не хотелось расставаться! Цеплялась за минуты, заранее чувствуя одиночество. – До свидания, благодарю вас обоих!

Резко отвернувшись, Дейзи зашагала к своему велосипеду.

– Подожди!

Она остановилась и оглянулась. Эдейр бежал к ней.

– Вот, Дейзи Петри, это тебе! Мой счастливый шарф. В нем тебе будет тепло ехать на велосипеде. – Он протянул ей длинный кашемировый шарф светло-лимонной расцветки.

Дейзи еще не доводилось получать подарки от мужчин, не считая отца и братьев. Ей очень хотелось взять шарф – такой красивый, к тому же его вещь. Она уговаривала себя, что обязана принять подарок, тем более что он очень пригодится ей зимой. Но все равно колебалась.

Он подбодрил ее улыбкой:

– Бери, Дейзи Петри. Светский этикет никак не оговаривает дарение старых шарфов.

– Спасибо. – Она взяла шарф и снова села на велосипед.

– Береги себя, Дейзи Петри!

Она улыбнулась:

– И вы берегите себя, Эдейр Максвелл.

У самых ворот она оглянулась, но ни самолета, ни летчиков на дорожке уже не было.

Через полчаса Дейзи вернулась домой, переполненная чувствами: здесь был и восторг самостоятельного полета, и сочетание страха и возбуждения, с которыми она управляла самолетом, и неведомый ей прежде прилив доверия, сохранившийся с того момента, когда Эдейр прижал ее к себе. «Сегодня я умерла бы счастливой!» – мысленно обратилась она к птице, сидевшей на наличнике окна, и тут же содрогнулась. Умереть сегодня, счастливой или нет, значило бы никогда больше не увидеть Эдейра! И Томаша, поспешно добавила она. Эйфория рассеялась, как рассеивается утренний туман от теплых солнечных лучей.

«Я все расскажу Роуз, – решила она. – Мама вряд ли готова к моим самостоятельным полетам».

Глава 8

– Совсем скоро я вернусь на работу, – спокойно сказала как-то днем Роуз, когда они сидели вместе на кухне, слушая единственный источник любых сведений и единственное развлечение – радиоприемник. – Не пора ли тебе отпустить Дейзи?

Флора ничего не ответила, но уже на следующий день, ни слова не сказав дочерям, пропала из дома на час и вернулась с тяжелой сумкой.

– Наша Роуз скоро вернется на работу, Дейзи, но я легко справлюсь в лавке сама.

Близнецы уставились на мать. Неужели она снова стала прежней? Не слишком ли внезапно? Если они проявят беспечность и примут эту перемену как должное, то не ждет ли их скорое раскаяние и постоянная тревога?

– Сегодня в газете пишут о том, как приспособить для сидения в бомбоубежище зимний гардероб. Советуют теплые джемперы с воротниками «поло», резиновые сапоги, ботинки для снега. Мастерить обувь я не сильна, но джемперы свяжу. И занавески сошью. – Она указала на пакет с обертками с бойни и продолжила: – Представьте, мисс Патридж – маленькая чопорная мисс Патридж, не проработавшая в жизни ни одного дня, не считая ее садика и помощи в церкви, – берется помогать мне в лавке! Только время от времени, конечно, и недолго, но все-таки… Думаю, бедняжке в наши грустные времена понадобилась компания. Что ж, здесь она ее получит, не говоря о чашке чая с печеньем – когда у нас будет печенье. И мальчикам Престонам будет от нее прок: все же она лучше образованна, чем ваш отец и я.

Для Флоры это была целая речь, и она сама, судя по ее виду, смутилась от своей говорливости. Но и на этом все не кончилось.

– Вы были моей опорой, девочки, моей и вашего отца, но теперь и мне пришло время вступить в борьбу. Уже завтра утром, до того как начнется налет, я хочу, чтобы ты, Дейзи, пошла и записалась в ВААФ. Нет, молчи, а то я разревусь. Пора с этим решать.

Материалу для занавесок не повезло: до него не дошли руки, потому что снова зазвучал пронзительный сигнал воздушной тревоги.

Измученная еще одной ночью в домашнем убежище, под грохот бушующего вокруг разрушения, Дейзи с трудом доплелась с утра до вербовочного пункта. Там ей задали несколько простых вопросов, в том числе о ее возрасте.

– Учти, девочка, детей мы не берем.

– Мне уже почти девятнадцать, и я хочу приносить пользу. Я бы хотела служить во Вспомогательных женских подразделениях ВВС.

– Очень похвально. Но с ВААФ еще посмотрим. Там нужны женщины с… c опытом. – Дейзи показалось, что сотрудница чуть на сказала «со статусом».

– Неважно, – продолжила та. – Заполни анкету, ступай домой и жди.

– Долго ждать?

– Не знаю. Зависит от того, кто прочтет твою анкету и у кого какие потребности. Когда ты ушла из школы?

Вот оно! Не надо было ей задавать лишних вопросов…

– В 1936-м.

– Чем ты с тех пор занималась? Надеюсь, работала?

– Да, в отцовской лавке.

– В общем, жди и надейся на лучшее. Ступай!

– Я умею водить машину, разбирать двигатели, я ремонтировала самолет.

– А я по уик-эндам ездила верхом с принцессой Елизаветой. С тех пор предаюсь приятным воспоминаниям. Иди домой. О результатах тебе сообщат.

Ни на что не надеясь, Дейзи побрела прочь. Она была страшно зла на себя. Эдейр учил ее рассказать про самолет уже в ВААФ, а не на местном вербовочном пункте. Но она так старалась произвести хорошее впечатление, что выставила себя полной дурой. Вдруг эта женщина, поднявшая ее на смех, сделает на ее анкете пренебрежительную приписку, что-нибудь вроде: «Продавщица с гонором, без квалификации»?

Следующие три недели можно было подумать, что произошло именно это: Дейзи не получала никаких вестей.

Тем временем семью привело в радостное возбуждение второе письмо Фила. Он почти ничего не рассказывал, кроме того, что жив и что ему нравится флотская служба. Но его родным хватило и этого.

– Один из наших мальчиков жив и здоров, Фред, – сказала Флора, на ночь положившая письмо сына под подушку. – Все, теперь я скажу нашей Дейзи: никаких полумер, уезжай. Они всегда кратчайшим путем возвращаются домой, когда их отпускают на все четыре стороны, – храбро закончила она, но из глаз уже готовились хлынуть на бледные щеки горькие слезы.

Приближалось второе по счету военное Рождество. Дейзи все еще старалась мыслить позитивно. Понятно ведь, что тысячи молодых женщин пытаются поступить на службу добровольно, прежде чем их призовут в обязательном порядке. Значит, надо еще подождать.

По городу она теперь ходила со щемящим сердцем. Руины виднелись повсюду: дороги были усеяны воронками, дома пугали пустыми окнами и разбитыми дымоходами, все затянул едкий дым. Она ненавидела его всепроникающий запах. Люди рылись среди обломков своих домов и там, где раньше находились их садики, пытаясь отыскать хотя бы частицу своей прежней жизни.

Дейзи по привычке смотрела себе под ноги, переходя улицу, но все равно чуть не наступила на детский зимний ботинок. Он напомнил ей об окровавленном тельце на пустоши. Детский труп остался тогда обутым; теперь она надеялась, что этот ботиночек дети просто потеряли, заигравшись. Она стояла, глядя на него и размышляя, надо ли его поднять и положить на остаток садовой изгороди.

– Вот он, Генри! Сколько раз тебе говорила развязывать шнурки, прежде чем снять ботинки?

Мальчуган примерно на год старше ребенка, убитого на пустоши, подбежал, чуть не врезавшись в нее, схватил свой ботинок и метнулся назад, к разбомбленному дому. Его радостная мордашка успокоила ее, и она ускорила шаг.

В окнах их квартиры было темно, в доме стояла тишина. Странно, ведь в это время шла радиопрограмма Фредди Грайзвуда «Кухонный фронт», которую Флора никогда не пропускала.

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

Свет неожиданно вспыхнул, в дверях кухни стояла ее мать, помахивая письмом. У нее из-за плеча выглядывал с улыбкой до ушей на лице Фред.

Сэм? Вот был бы подарок к Рождеству!

– Это тебе, дочка.

Конверт был желтый – значит, письмо не от Эдейра. Грейс? Нет, ее конверт был бы белый.

– Ну же, открывай!

Испуганная Дейзи взяла письмо дрожащими пальцами, надорвала его, вынула два листка бумаги и стала читать.

– Что там, Дейзи?

– Прости, папа! Во вторник меня вызывают в Лондон. Здесь справка, которую я должна предъявить, чтобы не платить за проезд. Глазам своим не верю! Я была совершенно уверена, что все испортила!

– Куда в Лондон, дочка?

– Прямо в штаб военно-воздушных сил! Меня, Дейзи Петри, приглашают в штаб ВВС… Вот здесь указан адрес. – Она смотрела на письмо так, словно все еще не могла поверить в свою удачу. – А вот здесь направление на медосмотр. Эдейр говорил о собеседовании, но здесь об этом ничего нет… Смотри, я должна захватить ночную рубашку, туалетные принадлежности и продовольственную книжку – на случай, если меня оставят.

– Когда они начинают, все происходит быстро. Ты ждала почти год, радуйся! Мы чертовски… то есть ужасно, – поправился он, – горды за тебя. Я прав, Флора?

Флора со слезами на глазах обняла дочь:

– Конечно, мы тобой гордимся! Прости, что я тебе мешала, милая.

– Я все понимаю, мама.

– Они обязательно тебя возьмут. Давай-ка все проверим и приготовим, особенно нижнее белье и чулки. Нужно все новое, правда, Фред? Как знать, кто это увидит?

– Лучше бы никто не видел, – твердо сказал Фред.

– А медосмотр, папа?

– Интересно, сколько это стоит? Но у моей Дейзи все равно будет все самое лучшее, не беспокойся. Как же нам будет тебя не хватать, доченька! Мисс Патридж – приятная особа и хорошо считает, но она же нам чужая…

То, что семья лишается Дейзи, переходящей в распоряжение ВААФ, оставалось темой всех разговоров до конца недели. Тем, кто появлялся в лавке, приходилось выслушивать все это в ярких подробностях. Джордж и Джейк ничего не говорили, но в последний день присутствия Дейзи в лавке Джордж преподнес ей плитку шоколада.

– Это не ворованное, – уточнил Джейк.

– Я знаю, ребята. Спасибо. Постараюсь присылать вам открытки.

«До вторника папа произведет меня в командующие ВВС!» – жаловалась Дейзи матери. Но утром во вторник ей оказалось очень трудно вырваться из его объятий и сесть в поезд, который, если не помешает налет, доставит ее в Лондон задолго до назначенного часа. Ее успокаивал мягкий шарф на шее.

Флора расхвалила шарф и, в отличие от Фреда, не порицала дочь за то, что та приняла дорогой подарок.

– Он ушел из ее жизни, Фред, потому и подарил ей старый шарф.

Перед отходом поезда локомотив пыхтел, окутываясь дымом. В вагоны все садились и садились мужчины и женщины в форме всевозможных цветов, среди которых преобладал хаки. Дейзи знала, что из-за постоянной перевозки войск ее шансы найти место для сидения невелики, тем не менее оставалась у двери и махала родителям рукой еще долго после того, как поезд покинул вокзал Дартфорда.

Как ни сильно был разрушен Дартфорд, Лондон выглядел раз в десять хуже. Весь город затянуло дымом. Из-за перекрытых дорог и необходимости то и дело искать обход Дейзи едва не опоздала и примчалась по заветному адресу минута в минуту, запыхавшаяся и немного взъерошенная.

Сотрудница в форме направила ее в дамскую комнату с любезным советом: «Приведите себя в порядок».

– Посмотрела бы я, какой бы она примчалась, если бы тоже бежала сюда от самого вокзала, – пробормотала Дейзи, разглядывая себя в щербатом зеркале.

– Даже хуже, чем сейчас, – подхватил изысканный голос у нее за спиной. Из кабинки вышла стройная, хорошо одетая молодая женщина. По сравнению с таким лимонным платьем и светло-серым пальто даже самый «шикарный» наряд с дартфордской Хай-стрит выглядел бы барахлом не первой свежести.

– Уверена, она такая с самого рождения. – Женщина протянула руку. – Шарлотта Фиверстоун.

– Дейзи Петри, – представилась Дейзи, тряся изящную ручку с маникюром. В новой знакомой на нее произвело впечатление все, включая то, как были уложены ее черные волосы.

– Вы на допрос?

Что за пугающее слово! На лице Дейзи отразилось, видимо, изумление, потому что Шарлотта с улыбкой поправилась:

– Конечно, на собеседование! Боюсь, я иногда выражаюсь слишком легкомысленно. Нервы!

– Я тоже сама не своя.

– Отлично, значит, нас уже двое. Давайте найдем кабинет, где проводят эти собеседования. Они начали с опозданием, так что у нас есть несколько минут.

В приемной перед комнатой для медосмотра сидели несколько молодых женщин. Дейзи и Шарлотта тоже стали ждать. Похоже, нервничали не только они: все от волнения дружно помалкивали. Одни разглядывали фотографии на стенах, другие погрузились в изучение своих ногтей или туфель.

Постепенно приемная опустела.

– Фиверстоун!

Шарлотта вскочила и, прежде чем исчезнуть за дверью, улыбнулась Дейзи:

– Я вас дождусь. Я знаю рядом хорошее местечко, «Лайонс Корнер Хаус». Давайте пообедаем: там подозрительно недорого и вкусно, пальчики оближешь!

– Фиверстоун! – грозно прозвучал повторный вызов.

– Иду! – отозвалась Шарлотта, еще раз улыбнулась Дейзи и поспешила на зов.

Спустя примерно сорок минут, пройдя довольно поверхностную медицинскую комиссию, Дейзи вышла с маленьким чемоданчиком, талоном на подземку до Аксбриджа и оплаченной почтовой открыткой для родителей – сообщением, что домой она не вернется. Судя по всему, на основании заполненной ею первоначальной анкеты и положительного заключения медкомиссии ее записали «женщиной – рядовым авиации ВВС». Она так волновалась, что всего не усвоила, но в памяти остались слова «четыре года». Оставалось надеяться, что она вернется домой раньше этого невообразимого срока.

– Судя по вашему виду, вам не повредит горячий чай!

Шарлотта выполнила свое обещание: она ждала ее внизу лестницы, улыбаясь. У нее тоже был чемоданчик и, без сомнения, билет на подземку. Дейзи была несколько сбита с толку, ей казалось, что им надо торопиться на следующее собеседование.

Шарлотта обратила внимание на ее колебания.

– Они задержались с медосмотром на несколько часов, – сказала она, изрядно преувеличив. – Я уверена, что время сейчас – понятие относительное. Мне надо поесть, вам тоже. Теперь мы на много лет душой и телом принадлежим ВААФ. Мы обе потрясены, но Courage, mon ami, le diable est mort.

У Дейзи было такое выражение лица, что болтушка не удержалась от смеха.

– Простите, такой уж у меня день: я всех отпугиваю. Ничего страшного, просто фраза из французской книжки, которую читал мне мой дед, когда мне было одиннадцать лет, и означает она всего лишь: «Крепись, дружище, дьявол мертв». Это были мои первые французские слова, и для всей нашей семьи они стали мантрой. Иначе говоря, милая Дейзи, все будет хорошо. Идемте, тарелка супа, пусть он и не так хорош, как мамин, потом чашка чая – и мы передаем себя военному ведомству с потрохами.

Выполнив первую часть этой программы, они приготовились продолжать. Приняли их так же, как в первый раз, несмотря на опоздание.

– Не волнуйся так, девочка, – подбодрила Дейзи сотрудница ВААФ в форме. – Мы знаем, что идет война. Присядьте – кто знает, когда в следующий раз вы сможете дать отдых ногам. И загляните в комнату для девочек.

– После того как посидим или сначала? – задорно спросила Шарлотта.

Вскоре Дейзи вызвали к офицеру-кадровику. Это тоже была женщина.

– Чем бы хотелось заниматься вам самой? Каким опытом обладаете, кроме работы в магазине?

Вот оно! Наконец-то ей пригодилась преподанная Эдейром наука.

– Я хочу заниматься самолетами, мисс. Я с пятнадцати лет за рулем, а еще я разбираюсь в моторах.

Женщина пригляделась к ней:

– Разве вы не продавщица?

– Все так, мисс, но у моего отца лавка и фургон для развоза заказов. Обычно этим занималась я. Фургон древний, но я поддерживала его на ходу.

– Интересно! Надо будет вас испытать.

– В этом году я много времени разбирала и опять собирала авиационный двигатель.

– Послушайте, мисс Петри…

– «Аэронка С-3».

– Простите?..

– Это такой самолет, мисс, американский самолет. Его летчик брал меня с собой в полет и дал мне несколько уроков. – Чеха-подполковника она решила не упоминать, чтобы не было впечатления, что она хвастается. – Один раз он даже позволил мне полетать самой.

– Вам цены бы не было, если бы ваш американец снабдил вас рекомендацией. Сядьте за этот стол и ответьте на все вопросы, на которые сможете.