Дивная золотистая улика Комарова Ирина

Похоже, нежной дружбы у нас не получится. Ну и ладно. Я сдержанно кашлянула и перешла к делу:

– Марина, вы в курсе истории. Скажите, с вашей точки зрения…

– С моей точки зрения это все глупость и подлость! – неожиданно встрепенулась девушка. – Глупость, что мама захотела папу убить, а подлость – вообще ввязывать ее в ту историю! И ведь пришло же такое в голову!

– А у вас есть предположения, в чью именно голову пришло «такое»?

Марина открыла рот, закрыла его, потом отрезала:

– Нет.

– Ваши мама и тетя предполагают, что это могла быть Сантана, – осторожно подсказала я.

– Ой, нашли кого слушать! Да они Сантану сейчас будут обвинять во всем, что бы ни случилось. И авария на железной дороге из-за Сантаны, и лампочки в подъезде Сантана ворует, и если вдруг землетрясение начнется – тоже ее рук дело будет. Даже имени ее спокойно слышать не могут.

– А вы? Вы относитесь к ней иначе?

– Я ее ненавижу! – отчеканила Марина. – Но это не мешает мне рассуждать здраво. Сантана, хоть она и дура, придумала бы что-нибудь поумнее этой оперетты.

– А, по-моему, и так все очень хорошо придумано, – возразила я. – Вашей маме грозит арест, ваш отец поверил, что она на него покушалась, и теперь он освобожден от моральной, так сказать, ответственности… я имею в виду, что теперь он уже не человек, разрушивший семью, а жертва. Для Сантаны все складывается как нельзя лучше.

– Да я не о смысле говорю, а об исполнении. Зачем Сантане идти к какому-то бомжу? Что, вокруг нее мужиков мало? Это же просто нелепость, что в милиции ему поверили. Повезло, на такого же идиота, наверное, попал. Подумайте сами: пришел бы к вам пьяный заморыш и начал рассказывать такие страсти, вы бы поверили?

В уме я согласилась с такой характеристикой Поршнева: действительно, определение «пьяный заморыш» подходило ему гораздо больше собственного имени и фамилии. Но я-то его видела и даже разговаривала. А Марина?

– Простите, а вы что, этого бомжа знаете? – осторожно спросила я, решив не уточнять, что бомж на самом деле не бомж, а просто алкаш.

Марина моргнула.

– Нет. Откуда?

– Но вы его назвали пьяным заморышем. А может это, как раз, здоровенный амбал? И трезвый?

– Так это мама… – девушка нервно поправила волосы. Она заметно растерялась, и мне это не понравилось. – Мама так сказала. Что он дохляк и заморыш. И что пьяный, тоже она. Сказала, что в милиции, в комнате дышать нечем было, так от него перегаром разило. Вот я и повторяю.

Что ж, объяснение логичное. Хотя мне все равно не слишком нравится. Ладно, это мы потом проанализируем, а пока вернемся к делу и попробуем зайти с другой стороны.

– Скажите, Марина, а ваши родители хорошо жили?

– Нормально, – она пожала плечами. – Не хуже других. По крайней мере, пока Сантана не появилась, за папой ничего такого не водилось.

– Вы очень на нее сердитесь?

– А как вы думаете? Главное, если бы она отца действительно любила, я, может, и смирилась бы. Но ведь там нет ничего, одно притворство! И не смотрите на меня так, я знаю, что говорю. Я ведь тоже в ресторане работаю, заместителем директора по общим вопросам…

– Простите, – я по-ученически подняла руку. – Извините, что перебиваю, но поясните, пожалуйста: заместитель директора по общим вопросам, что это означает? Каков круг ваших обязанностей?

– Это означает – во все бочки затычка, – коротко и доходчиво сформулировала Марина. – И круг обязанностей соответствующий. Предполагалось ведь, что ресторан ко мне отойдет со временем, как родительское наследство. Значит, я должна быть готова им управлять. Контроль за качеством продуктов – я, порядок в зале – я, клиента недовольного успокоить – я, документы в налоговую отвезти – опять я. Так что я этот ресторан знаю вот так, – она продемонстрировала мне пятерню с растопыренными пальцами. – И все, что в нем происходит, тоже. И я вам точно говорю, Сантана ресторан угробит. Потому что она не головой думает, а совсем другим местом. Начальника охраны нового взяла, такой мордоворот! И только ее слушает, на остальных плюет, даже на папу. Гад ползучий! А она с ним спит!

– Положим, этого вы знать не можете, – попыталась я остудить ее пыл.

– Почему не могу? У меня что, глаз нет? Или я вчера родилась? Видела я, как он ее в уголке лапал, а она аж повизгивала от удовольствия. Да она не только с ним, она со всеми подряд, со всеми мужиками в ресторане переспала! До последнего гардеробщика!

– Зачем ей? – не поверила я. – Тем более, гардеробщики. Она что, нимфоманка?

– Сантана – расчетливая авантюристка. Мама думала, что сотрудники ее поддержат, она хоть и в строгости людей держала, и работу требовала, но всегда справедливо к ним относилась. И зарплату хорошую платила, и в пенсионный фонд отчисления, все по-честному. Ее уважали все, ей верили… а как Сантана по их постелям проскакала, все словно разум потеряли – только и смотрят ей в рот. Про маму словно забыли.

– Но в таком случае Елена Юрьевна найдет сторонников среди женской части служащих, – предположила я.

– Ну да, женщины, конечно, за нее. Только их совсем немного в ресторане – две уборщицы и три судомойки. Мама предпочитала мужчин на работу брать. Они в декрет не бегают. И вообще, в мужском коллективе сплетен да интриг всяких меньше – так она считала.

Я в очередной раз вспомнила родную школу, наш практически женский «террариум педагогических единомышленников», и кивнула:

– В общем, правильно считала.

– Ну да, считала, считала и просчиталась. Девчата эту Сантану на клочки разорвать готовы, а толку?

– Понятно. А что вы думаете по поводу участия в этом деле Углянцева?

– Углянцева? – она вздрогнула. Помолчала немного, потом пробормотала, глядя в сторону: – Значит, мама все-таки решила вам сказать.

– Да, решила. Она была у нас сегодня днем.

– Понятно, – теперь Марина смотрела вниз, разглядывала ногти на холеных, ухоженных пальцах. – Углянцев это… это сложный вопрос.

Я ждала продолжения, а она молчала. Вы когда-нибудь пробовали молчать вот так, сидя напротив человека, который прячет от вас глаза? Поверьте, это очень тяжело! Неудивительно, что я не выдержала.

– Что же здесь сложного? Он хочет получит ваш ресторан. И все последние события развиваются в его пользу, разве не так?

– Так, – неохотно признала девушка. – Но я не думаю что это он. Надеюсь, что не он. Понимаете, – она, наконец, подняла голову, – я с ним знакома, давно. Только не хочу, чтобы мама об этом узнала! Обещайте, что вы ей не расскажете! Вообще никому не расскажете!

Я нахмурилась:

– Вы ведете себя несерьезно, Марина. Как я могу такое обещать? Разумеется, я не побегу от вас к Елене Юрьевне. Но своему руководству доложу о нашем разговоре со всеми подробностями. Как вообще можно скрывать такие вещи?

– Как-как, – Марина не стала спорить и настаивать, сама понимала, что ее требование по меньшей мере нелепое. – Очень просто. Никто же не знал, что так все получится. Мы познакомились больше года назад. Встречались недолго, месяца три, может, четыре. Он славный, Анатоль, – она невольно улыбнулась. – И ухаживает красиво, сейчас мало кто так умеет. Цветы дарит, подарки, безделушки всякие. Комплименты говорит. Настоящий роман, как в кино.

Я смотрела на нее с недоумением. Конечно, мое общение с Углянцевым было ограниченным: я несколько раз видела Анатолия Андреевича да прочитала подготовленное Ниной досье. Да, молодой, обеспеченный и в откровенном криминале, судя по досье, не завязан. Но назвать его славным? У меня бы язык не повернулся. Марина заметила мой взгляд и слегка покраснела.

– Я же говорю, это давно было! – она, словно оправдывалась. – И у нас быстро все сошло на нет, увяло как-то. Я познакомилась с Сашей, у Анатоля тоже какие-то девицы появлялись, то одна, то другая. Но мы остались друзьями.

– Как же случилось, что Елена Юрьевна ничего не знала о вашем романе?

– А зачем ей? Мало ли, с кем я встречаюсь? Что ж мне, с каждым своим парнем ее знакомить? Да она с ума сойдет!

Я только вздохнула. Хорошо иметь отдельную от родителей квартиру. Я, может, и хотела бы маму ни с кем не знакомить, да как бы мне удалось? Марина тем временем продолжала:

– А потом Анатоль позвонил мне и спросил, не согласятся ли родители продать ресторан.

– Когда это было?

– В конце октября. В общем, мы встретились, и я ему все объяснила. Про то, как ресторан важен и для меня, и для папы с мамой – никакой Сантаны тогда в помине не было. Я ведь знала, что он занимается такими делами, и как это все происходит, тоже знала. Анатоль многое мне рассказывал… раньше рассказывал, когда мы еще встречались. В общем, я попросила его не трогать ресторан. И он сказал: «Хорошо». А через три месяца прислал к маме своего человека. И я уже не могла ей ничего рассказать, – лицо Марины сморщилось, словно она собиралась заплакать. Но не заплакала, даже не всхлипнула.

– Да, неприятная история, – посочувствовала я. – А поговорить с ним еще раз? Пробовали?

– Конечно. А толку? – она безнадежно махнула рукой. – Он сказал, что очень жаль, но так складываются обстоятельства. Бизнес требует. Сказал, что сделал маме очень хорошее предложение, и напрасно она отказалась. Два раза такие предложения не делают. И теперь я не знаю, как мне быть.

Она все-таки всхлипнула и уставилась на меня.

– Хотите, чтобы я дала вам совет?

– Только если не начнете говорить, что я должна немедленно все рассказать маме. Что рано или поздно она все равно узнает, что любая горькая правда лучше и прочее ля-ля.

– Не начну, – заверила я. – Елена Юрьевна действительно рано или поздно узнает, с этим ничего не поделаешь, но чем позже, тем лучше. Будем надеяться, она отнесется к этому… адекватно. В конце концов, с объективной точки зрения вашей вины здесь нет. Вы пытались, как могли, уладить проблему. А что касается того, как быть… попробуйте поговорить с Углянцевым еще раз. Попытайтесь выяснить, не стоит ли он за всей этой историей. Я обвинения, выдвинутые против Елены Юрьевны, имею в виду.

– А если стоит? – судя по горестному тону, такой поворот Марина считала вполне возможным.

– Знаете, на самом деле, это было бы совсем неплохо. Если бы знать, что Поршнева действительно подговорил, нанял или обманул Углянцев, у вас появились бы рычаги давления на него. Все-таки клевета, ложный донос, введение правоохранительных органов в заблуждение – не шуточки, это уголовное дело. Не думаю, что он сильно испугается, но и на рожон, возможно, не полезет. Значит, с ним можно будет договориться на взаимоприемлимых условиях.

– Возможность поторговаться? – Марина поморщилась и покачала головой. – Попробовать надо.

– Если хотите, можете пригласить на разговор меня или любого другого сотрудника агентства, – предложила я.

На этот раз она согласно кивнула, но ответила не слишком вежливым отказом:

– Не думаю, что это имеет смысл. Лучше я сама. И если это действительно Анатоль, я его… я ему покажу! Он еще пожалеет!

Я с сочувствием посмотрела на девушку. Что она может ему показать? Что она может такого сделать, чтобы Углянцев «пожалел»? Да ничего. Допустим, прорвется к нему в офис, устроит скандал. Ну, разобьет пару безделушек в приемной, порвет пару бумажек на столе секретаря. Как максимум, доберется до физиономии самого Углянцева, оставит на ней пару царапин… Хотя нет, не доберется. Охрана вышвырнет ее из офиса гораздо раньше.

В любом случае, я ничем не могу ей помочь – она сама отказалась. Поэтому, оставляя сочувствие за скобками, я продолжила беседу по заранее намеченному плану и задала вопрос о перстне. Задала больше для очистки совести: у всех спрашивают, как перстень мог попасть к Поршневу, значит и у дочери Котельниковой надо спросить. Но Марина заметно смутилась.

– Перстень? А я ничего не знаю. Мама его носила постоянно, а потом, когда папа… ну, в общем, когда он ушел, то мама перстень сняла. Хотела даже выкинуть сгоряча. Хорошо, я рядом была, успела отобрать.

– А потом?

– Что потом? – она старательно отводила взгляд в сторону. – Потом мама сама радовалась, что не выбросила. Глупо – колечко ведь не три рубля стоит. Лучше продать и купить что-нибудь другое: цепочку или серьги. Знаете, я на днях в ювелирке до того миленькие сережечки видела! И цена разумная, всего восемнадцать тысяч. А еще там есть колье, правда оно подороже – придется доплатить…

Марина явно хотела увести разговор в сторону, но я ее прервала:

– Меня больше интересует, куда делось кольцо после того, как вы не дали его выбросить?

Она замолчала, поджала губы и бросила на меня неприязненный взгляд. Посмотрела на свои подрагивающие пальцы, сжала их в кулаки и только потом неохотно ответила:

– Я его положила в шкатулку.

– Вы сами? Или отдали Елене Юрьевне, и уже она его убрала?

– Я положила перстень в мамину шкатулку, – твердо повторила Марина.

Странно. Я прекрасно помню, как Котельникова, не менее уверенно, говорила, что бросила кольцо на прочие украшения, сверху. Сама бросила, не передавая, дочери. И кто из них врет? Или, скажем мягче, ошибается? И почему так занервничала Марина? Красные пятна на щеках, бегающий взгляд, дрожащие пальцы… и все из-за невинного вопроса, кто спрятал колечко в шкатулку? Пусть меня клиентка простит, но мне придется задать ее любимой доченьке еще несколько вопросов.

Увы. С каждым вопросом, лицо Марины каменело все сильнее, ответы становились все короче, а неприязнь ко мне все выразительней. И она стояла на своем: забрала у матери кольцо, убрала в шкатулку и закрыла крышку. Точка. Все, больше она кольца не видела.

Признав свое поражение, я перешла к фотографии. Но Марина, очевидно, исчерпала все запасы стремления к сотрудничеству. На эту тему она разговаривать просто отказалась. Сама она фотографироваться не любит, никаких фотографий дома не держит и увлечением своего бой-френда не интересуется. Да, мама говорила ей про какой-то снимок, но она понятия не имеет, как он попал к бомжу. Не от нее.

Мое скромно высказанное желание встретиться с фотографом-любителем было встречено с почти нескрываемым негодованием. Марина заявила, что она и так за последнюю неделю два раза поругалась со своим другом – как ей это удалось, если она только сегодня вернулась из Москвы, Марина объяснять не стала. Может, милые по телефону бранились? Одним словом, если она натравит на него ищеек (милая девушка так раскипятилась, что выражений не выбирала), то они вообще никогда не помирятся.

Я, конечно, могла объяснить Марине всю нелепость ее поведения, успокоить и, в конце концов, настоять на своем, но мне почему-то стало очень скучно. Наверное, от усталости. Зачем я буду тратить целый час, чтобы привести в чувство вздорную девчонку, если завтра могу позвонить нашей клиентке. И пусть Елена Юрьевна сама адрес и телефон этого парня у своей доченьки выцарапывает. Так что я быстро свернула разговор и начала прощаться. Когда Марина поняла, что я действительно собираюсь уходить, она успокоилась. Не могу сказать, что к ней вернулось хорошее настроение, но на меня она смотрела уже без отвращения. И даже пообещала:

– Я позвоню Саше. Попрошу его поговорить с вами.

– Спасибо. Хотя вы должны понимать, что этот разговор нужен, в первую очередь, не мне. Он нужен вашей маме.

– Маму жалко, – вздохнула Марина. – Отец тоже переживает. Ну и пусть! Так ему и надо. А маму жалко. Нет, правда, знала бы я, кто на нее ментов натравил, сама бы шею свернула!

Я вышла из подъезда и медленно побрела к автобусной остановке. Странная девушка, эта Марина Котельникова. Точнее, ведет себя странно. И это заставляет задуматься. Мне очень не понравилось, как она заикалась и краснела, говоря о перстне. Фотографию фактически вообще обсуждать отказалась. А ведь забрать тайком от матери кольцо из шкатулки для Марины не проблема, с фотографией тоже никаких сложностей. Мотив у нее есть, даже несколько. Марина могла под видом матери встретиться с Поршневым и заказать убийство отца, чтобы заранее решить все проблемы с будущим наследством. Но старинный роман с Углянцевым раскрывает новые перспективы. Как она его называет, Анатоль? А что, если роман с Анатолем вовсе не увял год назад? И Мариночка готова на все, чтобы помочь ему прибрать к рукам родительский бизнес?

В автобусе мне в голову пришел еще один вариант. А может, и Сантана не просто так, не случайно возле Котельникова появилась? Может, ее Углянцев подослал? Тогда она снова возвращается в подозреваемые. Сантана вполне могла к Поршневу пойти, убийство Котельникова заказывать. И то, что при этом наследство из рук уплывет, не имеет значения. Котельников, может, еще сто лет на Сантане не женится! А с Углянцева девушка свое получит!

Я так глубоко задумалась, что едва не проехала свою остановку – выскочила в последний момент. Впрочем, выскочила же, значит все в порядке. Теперь от родного подъезда меня отделяли только два плохо освещенных безлюдных двора. Я сунула руки в карманы плаща и покосилась на мужчину, сидящего на лавочке рядом с остановкой. Лица не разглядела – слабый свет фонаря доставал только до грязных армейских ботинок. Но высокий рост, мощная фигура… Гошка, что ли, меня караулит? Да нет, не он, просто похож. Хотя, кажется, и этого типа я где-то видела. Жаль, темно, на свету я бы его наверняка узнала. Вот вышел бы он под фонарь…

Вы когда-нибудь слышали, что когда боги хотят повеселиться, они выполняют желания людей? Мужчина поднялся с лавки и шагнул ко мне. Да, действительно, под фонарем я его сразу узнала. Зеленый Амбал, начальник службы безопасности Углянцева! Спасибо большое, лучше бы он оставался там, на лавочке. Надеюсь, он случайно здесь оказался. Я резко отвернулась и двинулась к дому. Что за глупости? Родители уже волнуются, наверное, а я здесь топчусь!

Далеко я не ушла – тяжелая ладонь легла мне на плечо. Голос, впрочем, прозвучал вполне дружелюбно:

– Привет, сестренка! Поздновато домой возвращаешься.

Я перевела дыхание и медленно повернулась:

– Простите? – надменный вид, ледяной взгляд: браво, Рита! Наследная принцесса английского престола, и та не могла бы держаться высокомернее. – Думаю, вы ошиблись.

Зеленый Амбал засмеялся:

– Да ладно тебе рожи корчить, видел я, как ты это делаешь! И ты меня узнала.

– Допустим, – наследную принцессу сменила благовоспитанная барышня, которой очень не нравится, когда ее хватают за плечо малознакомые мужчины. – И что с того?

– Поговорить бы, – он кивнул в сторону оставшейся за нашей спиной лавочки. – Давай сядем.

Несколько секунд я колебалась. Он стоял в очень неудобной позиции, но если ударить, не глядя, каблуком в голень, потом быстрый разворот… нет, я же видела, как он работает. Гоши рядом нет, а одна я с этим громилой не справлюсь.

– Не бойся. Я же сказал, только поговорить хочу.

Он убрал руку с моего плеча, и это решило дело. Я подошла к скамейке.

– Подожди, здесь грязновато, – он вытащил из кармана большой пакет и расстелил его. – Вот, теперь, садись.

– Спасибо, – я старалась удержать прежний ледяной тон, но получилось не очень убедительно. Неудобно хамить человеку, когда он подстилает тебе пакет на грязную лавку. – Я вас внимательно слушаю.

– Брось ты эту филармонию разводить, – глаза быстро привыкли к темноте, и я видела, как он поморщился, усаживаясь рядом. – Чай не чужие.

– Но и не свои. Извините, но с незнакомыми людьми…

– Да какие же мы незнакомые, – он даже руками всплеснул. – Рита, как тебе не стыдно?

– Стоп! – я подняла руку. – Откуда вы знаете, как меня зовут?

– А ты не догадываешься? – он снова коротко хохотнул. – Можно подумать, ты моего имени не знаешь.

– Понятия не имею.

– Тогда позволь представиться, – он вскочил с лавки и отвесил дурашливый поклон: – Вася. Если полностью, то Василий Васильевич Васильев. О месте работы ты тоже понятия не имеешь?

Интересно, почему такие здоровые мужики часто оказываются балаболками? Кажется, комплекция предполагает серьезность и основательность, а что Гошке, что этому углянцевскому подручному – только в цирке клоунами скакать!

– Имею, – не скрывая раздражения, ответила я. – Вы, Алексей Петрович, поговорить хотели? Так садитесь и разговаривайте!

– Ай, умница! – восхитился он, послушно усаживаясь рядом. – Не зря ты мне сразу понравилась. Только зачем так официально? Просто Леша.

– Понравилась? – я подумала, что ослышалась – настолько это было неуместно. – Когда?

Он ухмыльнулся:

– А когда вы меня мордой по асфальту возили. Давненько я так не нарывался.

– Рада, что вы получили удовольствие, – я немного напряглась. Он что, серьезно? – Но боюсь, восторги не по адресу. Мордой по асфальту вас возил мой напарник.

– Ну, еще бы ты меня свалила, – фыркнул Богданов. О тактичности он, как и Гошка, похоже, не слыхивал. Впрочем, я тут же удостоилась и комплимента: – Но Степку ты бросила здорово, тут вопросов нет. Я же говорю, мне понравилось. Люблю крепких девушек.

– У меня есть подруга, чемпионка области по сумо. Познакомить?

– Бог с ней, с подругой. У меня другое предложение. Давай сотрудничать.

– Не поняла, – я, действительно, не поняла. – О каком сотрудничестве идет речь?

– О взаимовыгодном, естественно. Мы, как-никак, коллеги.

– Коллеги? Я сотрудник детективного агентства, а вы работаете на преступника!

– Углянцев не преступник, – немного обиделся он. – Конечно, его делишки дурно пахнут, но все по закону.

– Он не ангел, но чтит уголовный кодекс? – съязвила я.

– Вот именно. И побольше вас, частных сыщиков, чтит. Это вы все время по краю ходите, под статьей о вторжении в частную жизнь.

– Вы меня ждали специально, чтобы гадостей наговорить? – я попыталась встать со скамейки, но Богданов ухватил меня за рукав.

– Нет, конечно. Не уходи. Послушай, я же понимаю, что мне за Углянцева всю жизнь держаться глупо! Вот и оглядываюсь по сторонам, присматриваюсь. Может, я в ваше агентство хочу пойти работать. Ты как, дашь мне рекомендацию?

– Нет, – все еще сердито буркнула я. – Какие рекомендации, я второй раз в жизни с вами разговариваю.

– А тебе мало? На меня ты и в прошлый раз неизгладимое впечатление произвела.

– Я думала, это мой напарник впечатление произвел.

– Он тоже, – серьезно согласился Богданов. – Вы хорошо работаете вместе. Но поверь, я вам обедни не испорчу.

– Все равно, я про вас ничего не знаю.

– Ну, кое-что ты знаешь. И потом, я же не собираюсь завтра к вам идти наниматься. Будет у тебя время ко мне присмотреться.

– Что вы имеете в виду, Алексей Петрович?

– Я же сказал, взаимовыгодное сотрудничество. Я тебе помогу, ты мне. Ты не торопись отказываться, подумай. Я – человек полезный. Ну, договорились? – он протянул мне раскрытую правую ладонь.

– Полезный, – медленно кивнула я, – тут вы правы.

Вы уже поняли, о чем я подумала? Вот он, информатор, секретный сотрудник, сам ко мне в руки идет! Как мне Сан Сергеич объяснял: «Ты оказываешь услугу человеку, он тебе, все исключительно добровольно». И вот сейчас Зеленый Амбал Алексей Петрович Богданов исключительно добровольно хочет оказать мне услугу. И почему, спрашивается, я должна от этого отказываться? Я пожала протянутую руку.

– Только одно условие, – быстро добавил он, – будешь говорить мне «ты». И называть не Алексеем Петровичем, а Лешей.

– Это не одно, а два условия, – улыбнулась я. – Но, так и быть, договорились. А теперь расскажи мне про Углянцева. Какой он как человек? Как бизнесмен?

– Бизнесмен удачливый и не слишком разборчивый. До чего дотянется, то и хапает. У него столько всяких предприятий, что он сам, по-моему, про все точно не помнит. Там и автозаправки, и рестораны, и казино, и еще черт знает что. Но управляется он ловко, все доход приносит. А как человек, что ж… с гнильцой, спорить не буду. На моральный кодекс строителей коммунизма и на заповеди библейские он положил давно и прочно. У него только один есть человек, которому он доверяет и о котором заботится – он сам. Бабник. За те пять лет, что я на него работаю, он только постоянных любовниц три десятка сменил. Представляешь, как мне его подружки жизнь осложняли! У него же врагов, больше чем блох на бездомной собаке.

– А чем он сейчас занимается?

– Тут я тебе сразу ответить не могу. Он всегда две-три схемы одновременно крутит. Тебя что-то конкретно интересует?

– Вообще-то да. Ты когда-нибудь слышал о ресторане «Фараон»?

– Не только слышал, мне там и бывать приходилось. Вполне приличное заведение.

– А насчет планов Углянцева по поводу этого ресторана тебе что-нибудь известно?

– «Фараон»? М-м-м, – Леша пожевал губами. – Нет, так сразу не могу сказать. Не помню. Я же за всеми его делами не слежу, у меня другая сфера.

– А узнать можешь? – я затаила дыхание.

– Конечно, – просто ответил он, не замечая моего волнения. – Почему нет?

– А кстати, о библейских заповедях. Скажи, пожалуйста, смерть Панкратова… помнишь, главный бухгалтер фирмы «Колизей» в яму с металлоломом упал? Это действительно несчастный случай был?

– Ты что, Рита, обидеть хочешь? Я же сказал, Углянцев жлоб, но не преступник. Или думаешь, это я бухгалтера в яму столкнул? Просто не повезло мужику. Сам виноват – не умеешь пить, не пей. Или пей дома, под присмотром жены.

Оказывается, не такое это сложное дело – вербовать информатора. Леша отвечал спокойно и деловито. Ни одной попытки увильнуть или отмолчаться! Этот парень начинал мне нравиться. Осталось только уточнить, что он называет взаимовыгодным сотрудничеством. То есть его вклад понятен, а вот чего он ждет от меня?

В ответ Леша ухмыльнулся, снова напомнив мне Гошку.

– Для начала я рассчитываю на хорошее отношение. А там видно будет.

– Леша, а у тебя из-за нас неприятностей не было? Ну, когда я Панкратова с Углянцевым в машине сфотографировала?

– А ты как думаешь? Я ведь не просто так, со скуки, ищу, куда мне пристроится.

– Он тебя уволить собирается?

– Не, я сам уйти хочу. Надоел он мне хуже горькой редьки. Болван.

– И ты хочешь к нам в агентство? Но мой голос совсем не решающий, я сама там меньше трех месяцев работаю.

– Я не говорю, что конкретно к вам хочу – это один из вариантов, и только. С моей квалификацией я в любом случае без работы не останусь. Конечно, у вас там подобрался хороший коллектив, но должность начальника службы безопасности, я думаю, не предусмотрена. В общем, это я так, на крайний случай. Мне понравилось, как вы работаете, и я хочу с вами дружить.

Выражаясь официальным языком, высокие договаривающиеся стороны достигли консенсуса. Мы еще раз пожали друг другу руки, и Леша проводил меня до подъезда. По дороге мы серьезных тем не поднимали – болтали о разной чепухе. Он пригласил меня в кино, и я не стала скрывать, что мне это приятно. Впрочем, соглашаться я тоже не спешила – пообещала «потом, как-нибудь, когда буду свободнее». Леше мой ответ не слишком понравился, но спорить он не стал. Только намекнул, что кроме кинотеатров есть масса самых разных заведений культуры и шоу-бизнеса, которые можно посетить. Цирк, например. Или что-нибудь более злачное – ресторан, ночной клуб, казино.

Хм, а это интересная мысль! Действительно, посидеть в «Фараоне» имеет смысл. Разумеется, не развлечения ради – исключительно по работе! Да и в казино Углянцева заглянуть стоит. Оценить обстановку.

Расстались мы друзьями, обменявшись номерами сотовых телефонов.

На работу я пришла веселая и довольная. А почему бы и нет? Домой вчера вернулась не так уж поздно, очень мило поболтала с мамой о разных пустяках, хорошо выспалась и вкусно позавтракала. А если учесть, что теперь я, как выражается любимый начальник, «нажила» личного информатора, то вполне можно считать, что жизнь складывается удачно.

Гошки на месте не было, а сидеть в кабинете одной мне не хотелось, поэтому я пошла к Ниночке. Она как раз закончила обработку свежих газет и теперь раскладывала вырезки по соответствующим папкам.

– А где любимый шеф? Опаздывает?

– Начальство не опаздывает, начальство задерживается, – рассеянно поправила меня Нина.

Я отодвинула стопку газет и присела на край стола. Может, рассказать про Лешу Богданова, похвастаться? А вот и нет, фигушки! Сказано, личных информаторов держат в тайне! Значит, и я про своего словечка никому не скажу!

Зазвонил телефон, я сняла трубку.

– Добрый день. Вас приветствует детективное агентство «Шиповник», – пропела я, подражая Нине. – Чем мы можем вам помочь?

– Привет-привет! Мне бы договориться девочку снять на пару часов, – ответил наглый и очень неприятный голос.

– Что? – растерялась я.

– Девочку, говорю. Смышленую и симпатичную. Думаю, ты подойдешь.

– Извините, – ледяным тоном произнесла я, – боюсь, вы не туда попали. Мы не оказываем подобные услуги.

И, не дожидаясь ответа, положила трубку.

– Что там? – спросила Нина, аккуратно укладывая очередную папку на стеллаж.

– А, придурок какой-то. Девочку ему подавай, – я спрыгнула со стола.

– Какую девочку?

– Смышленую и симпатичную. Я же говорю, придурок. Звонил в бордель, а попал к нам. Номер, и то правильно набрать не может.

Телефон снова зазвонил, и я остановила Нину, потянувшуюся к трубке:

– Не бери! Наверняка это опять он!

– А если клиент? – возразила Нина.

– Он, сто процентов. Такие идиоты всегда очень приставучие, я знаю.

– Надо же, какой у тебя жизненный опыт богатый, – усмехнулась Нина. – Ладно, если это он, то я покажу, как таких типов отваживать. А если клиент, сама убедишься, что ошиблась.

Она сняла трубку и включила громкую связь. Разумеется, я не ошиблась – это был никакой не клиент, голос в приемной прозвучал все тот же. Вот только тон был уже не наглый, а скорее удивленный. И слов, которые прозвучали, я никак не ожидала.

– Нина, ты что? Не узнала меня?

– Ой! – Ниночка прыснула и прикрыла рот ладонью. – Витя, привет! Это не я трубку брала, а наша новая сотрудница. Ты ее напугал, она тебя за сексуального маньяка приняла.

– Да-а? Ну, извинись за меня перед барышней.

Как этому Вите удалось нейтральными и даже вежливыми словами дать понять, что у него-то все в порядке, а вот в моих умственных возможностях он сильно сомневается! Ладно, может он и не сексуальный маньяк, но тип все равно крайне неприятный. А неприятный тип, не интересуясь больше незнакомой девушкой, которой походя нахамил (да, я уже поняла, что это была шутка, но я подобные шутки считаю хамством), продолжил разговор.

– Нина, а Сан Сергеич на месте?

– Нет, не пришел еще. Позвони через часок.

– М-м-м… Не годится, лучше я подъеду часам к трем. Он будет свободен?

– Пока ничего не намечается. Я предупрежу, он будет тебя ждать.

– Значит, договорились – к трем ставь чайник.

– Слушаюсь, командир! А тебе что, действительно девушка нужна?

– Ага, завтра днем на пару часов. Ты как, не против?

– Это ты спрашиваешь после того, что в прошлый раз учудил? Я, между прочим, до сих пор кошмары смотрю по ночам, с тобой в главной роли. Нет, Витенька, у меня нервы слабые. Да и шеф Риту пошлет, сто процентов.

Я растерянно смотрела на нашего секретаря. Разговор мне не нравился. Собеседник Нины тоже не выразил восторга.

– Риту? Это ваша новенькая что ли? Последнее приобретение?

– Да. И кстати, очень удачное приобретение.

– Это ты так считаешь?

Вопрос был задан настолько язвительно, что мне стоило некоторого труда промолчать.

– Не только я, Сан Сергеич тоже. И Гоша.