Свидетели Крысолова Пронин Игорь
— Не чини её, Андрюша! — Манана пошла к нему, раскинув руки. — Давайте лучше все разденемся и станцуем голыми при луне!
— Не переигрывайте, Чачава! — брезгливо сморщилась феминистка в Центре. — Чините «Ниву» ещё минут пятнадцать, Коваль. Остальные походите немного вокруг, хватит дурачиться.
Даниловой хотелось курить. Вот сейчас, кажется, можно зайти в эти кустики, и никто ничего не заметит… Но это иллюзия, поляну просматривают со всех сторон десятки глаз. Работа под прикрытием, будь она неладна! Но крысы действительно опасны, трупы находят всё чаще. Наташа сделала несколько шагов, и пистолет едва не провалился в сексапильные колготки — единственную нижнюю часть туалета. Она негромко матюгнулась.
— Капитан Данилова?! — Центр всегда настороже.
— Одевать бы нас попроще! Нарядили как блядей, оружие пристроить некуда.
— Таковы особенности вашего задания…
— Так всё равно же ничего не видно! Ночь!
— Жалуйтесь своему руководству.
— Пожалуюсь. Прошу сразу включить в рапорт моё недовольство экипировкой. Сержанту Чачаве придётся снимать юбку, чтобы лезть через забор, в присутствии разнополого сослуживца, это унизительно. Манана! — Наташа достала пистолет и запихнула его под мышку, прижала. Всё равно не видно, у крыс ведь нет ПНВ. — Принеси, пожалуйста, водички!
— Ты тоже не хочешь танцевать голая при луне? — Манану одели ещё хлеще, чем Наташу, и теперь она отчаянно спотыкалась на высоченных каблуках. — Ёптель… Ноги переломаю тут. Свои красивые длинные ноги!!! — проорала сержант Чачава в темноту.
— Хватит, Чачава, — устало попросил Центр. Тишина. Шумит листва на деревьях, шуршат шины пролетающих по МКАД автомобилей, но эти звуки лишь часть тишины здесь, почти в самой сердцевине Москвы. Нет здесь никаких крыс, нет, как и в предыдущих местах. Пустая ночь. Может, в самом деле голыми поплясать? Хоть будет что вспомнить.
— Пить хочется! — напомнила Наташа.
— Не пойму, куда бутылка делась… — Манана возилась в машине. — Иди сюда, Наташ, а то я юбку порву. Жалко же, — добавила она через «индивидуалку».
Конечно, жалко! Одевались за казённый счёт, в своём на задание никто бы не пришёл. Но вещи в их распоряжении уже две недели, срок возврата окончился, так что они теперь как бы тоже стали своими. Манана в юбке ниже колен действительно выглядит привлекательно… Данилова представила сержанта на танцполе, фыркнула.
— Иду.
— Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого драндулета! — подал голос и Андрей. — Центр, сколько мне ещё раком стоять?
— Я скажу, когда хватит, — ласково пообещала незнакомка.
Наташа подошла к «Ниве», ласково отодвинула Манану и влезла в салон. Бутылка оказалась под сиденьем, сержант элементарно поленилась её найти. Сделав несколько глотков из самоохлаждающегося сосуда, Данилова выглянула наружу:
— Будешь, Андрей?
— Попозже. Ты не поможешь мне тут немного?
От него прилетело маленькое облачко табачного дыма. Вот хитрец! Спрятал голову под капот и курит там. Может быть, и правда помочь?.. Нет, уж очень это вызывающе будет выглядеть.
— Справляйся сам, Андрюшка… — Наташа ступила на траву, сделала несколько шагов, ещё немного отпила.
Манана в это время двинулась через полянку к кустам. Луна и в самом деле выглядела роскошно, вот только была какой-то маленькой. На экранах уж если луна — так луна, а это… Детский мячик подбросили. Хотя всё равно красиво. Манана что-то крикнула, Наташа не разобрала, зато через «индивидуалку» отчетливо слышалось журчание. Ох уж эта работа под прикрытием, ни икни, ни пукни.
— Фак! — вдруг почти взвизгнула сержант и одновременно выдернулся из-под капота Коваль, сигарета предательски прилипла к губе. По ушам ударил странный, похожий на короткий резкий вой звук, и в руке Наташи сам собой оказался пистолет. — Крысы, Наташка!!! Ай! «Гром», «Гром»!
Манана закричала во весь голос, а потом вдруг умолкла. Стих и громкий треск в кустах.
— «Гром»!! — повторила Данилова, с пистолетом в вытянутой руке делая первый шаг. Что же они тянут, ублюдки?! — «Гром»!!
Свет не вспыхнул. В темноте Андрей кого-то углядел, начал стрелять. Данилова, проклиная неуклюжие сабо, обегала машину, а в темноте уже кричали от боли. Не успела она порадоваться за товарища, как рядом с Ковалем что-то ярко сверкнуло. Перед тем, как ослепнуть, в короткий миг Наташа успела увидеть, как лейтенант взлетает в воздух, нелепо размахивая руками, как откидывается назад его полуоторванная голова. Уже падая, Данилова услышала взрыв, осколки звонко секли «Ниву».
— Манана! — Она старалась проморгаться, вернуть себе способность различать хотя бы силуэты. — Манана, ответь!
— Сержант Чачава! — громыхал Центр, перекрывая зов Даниловой.
Сержант Чачава не отвечала, уже не могла ответить. Сбросив неудобную обувь, Наташа выскочила из-за «Нивы», стреляя наугад. Очень важно достать хоть одного, а потом на крик, на звук… Со всех сторон висел слепящий туман, ревели сирены. Она перепрыгнула через труп Коваля.
— Данилова, остановитесь! Вы мешаете группе захвата!
— Сука!!!
Вот и Манана. Юбка на щиколотках, трусики тоже, а горло перерезано, и там, в кровавом зеве, что-то ещё… Над поляной затрещали выстрелы, издалека послышался низкий рокот. Некуда бежать. Наташа присела над телом, заслоняя лицо от прожекторов, всмотрелась. Крысы не пожалели времени, выдернули язык снизу, через рану. Зачем?
— Данилова, оставайтесь на месте! Подтвердите факт потери!
— Лейтенант Коваль мёртв, сержант Чачава мертва, подтверждаю. — Приближался вертолёт, вот уже зашевелились волосы. Наташа вытянула в сторону правую руку. — Указываю место посадки. Медицинской помощи не требуется.
— Врача Даниловой! — приказала кому-то женщина из Центра. — Я вижу кровь, слева!
Наташа недоуменно осмотрела левую руку. Действительно кровь. Короткий рукав топика разорван, что-то твёрдое застряло в мышце.
— Это осколки, — пожаловалась Данилова подбежавшим людям, но в рокоте лопастей вертолёта её не было слышно.
Покидать место нападения крыс Наташа отказалась, да никто особенно и не настаивал. В большом кунге, чудом проехавшем на поляну, ей сделали перевязку. К пластическому хирургу можно и утром, а пока Данилова потребовала сигарету.
— Я не знаю… — растерялся врач. — Наверное, на улице можно. Вы ведь уже не совсем на задании…
— Сигарета есть или нет? — Наташа начала звереть.
— Я не курю на службе.
— Ну и иди к чертям! А где тела?
— В морозилке, — совсем смутился медик. — В соседнем отсеке, но туда нельзя без разрешения майора Новикова, вы его отыщите сначала.
Наташа ничего не ответила, выпрыгнула в приоткрытую дверь. Её сильно шатнуло — не от потери крови, просто от пережитого. Вокруг бегали люди, множество задействованных в операции людей. Почему они не сберегли двух полицейских? Совсем недалеко стояла «Нива», тел действительно уже не было.
— Где майор Новиков? — Здоровой рукой Наташа схватила за воротник пробегавшего мимо парня в форме патрульного.
— Кто? — удивился тот, хотел вырваться, но вдруг увидел повязку. — Извините. Я сейчас поищу. Вам нехорошо?
— Нет, мне отлично! — фыркнула Наташа, отпуская патрульного. — Иди, найди этого майора, скажи: капитан Данилова хочет попрощаться с друзьями. Потом вернись и помоги мне найти «морозилку».
— Я только отпрошусь у лейтенанта… — Патрульный помахал какими-то бумажками и исчез.
Наташа опустилась на траву. Ей показалось, что повсюду кровь. Вряд ли… С телами у нас поступать умеют: мигом отснимут со всех сторон, зафиксируют время, пробормочут на диктофон заключения экспертов и упакуют в плёнку. Потом подпишут акты. Вся суета, творившаяся сейчас на поляне, посвящена именно актам — актируется всё! Погибли полицейские из Седьмого Особого, пора прикрывать задницу. Где располагались группы огневой поддержки? Акт. Как проморгали приближение крыс наблюдатели с ПНВ? Акт. Почему прожектора включили не сразу? Акт. Да не один, много актов, чтобы занять круговую оборону, и на каждом «живые» подписи. Отказывается кто-нибудь подписать? Актировать отказ!
Плечо начинало ломить, оттаяла анестезия. Ни одного знакомого лица вокруг, но все обегают сидящую на траве женщину с пятнами крови на модном топике, все понимают, кто она. Наташа оглядела себя. Да, вид что надо… А где пистолет?.. Нет, не потеряла!
— Майор Новиков разрешил! — Патрульный вернулся в тот самый момент, когда Данилова отошла чуть в сторону — подтянуть надоевшие колготки. — Хотите, подержу пистолет?
— Подержи себе в штанах что-нибудь. Как тебя звать?
— Сергей Мартиросян, старший сержант Семнадцатого…
— Сережа, ты «Ниву» видишь? Вот где-то недалеко от неё, быть может, остались лежать мои сабо. Это обувь такая блядская, — уточнила Наташа, заметив недоумение патрульного. — Поищи, будь другом, и принеси к «морозилке». Где она?
— Вот, посредине кузова дверь. — Вежливый Мартиросян чуть ли не подал ей руку.
— Спасибо.
Поднявшись на сброшенное железное крылечко, Наташа оглянулась. Сергей бродил вокруг «Нивы», шлем он теперь держал в руке. Симпатичный блондинчик с мягкими скулами, аккуратным носом, «индеец». Надо будет удержать его при себе. В «морозилке» толклись, о чём-то тихо споря, человек пять, у каждого в руке бумажки — акты, акты.
— Где Коваль и Чачава? — спросила Наташа у пожилой женщины с по-восточному раскрашенным лицом.
— А вы кто? — нахмурилась она и расправила плечи, чтобы виднее были капитанские погоны. — Барышня, тут не бульвар.
— Это Данилова… — шепнул ей полный мужчина. Наташа не стала тратить на вредную бабу времени, отпихнула её здоровым плечом и вошла. В топике, под которым у неё были только похабные тату, выглядывавшие из многочисленных вырезов, сразу стало холодно. Голубые огоньки горели над двумя ящиками.
— Отойдите! — Она ухватилась сразу за обе ручки, вдавила кнопки.
— Новиков разрешил… — послышалось сзади. — Идёмте.
— Ну всё равно так нельзя, — отчётливо произнесла медичка.
Данилова наполовину вытянула ящики, откинула плёнки. У Андрея горло разорвано взрывом, у Мананы разрезано от уха до уха. Язык сержанта по-прежнему выглядывал в прорезь.
— Сволочи. — Наташа погладила Манану по щеке. — Я их найду, если ещё живы. А ты, Андрюша, сберёг для меня сигареты?
Пачка «Давидофф» в кармане рубашки почти не пострадала. Задвинув Манану, Наташа занялась обыском карманов лейтенанта в поисках зажигалки.
— Позвольте, капитан Данилова, а чем это вы занимаетесь?
— Включите в рапорт. — Наташа помахала перед медичкой добычей и бедром задвинула легко скользнувший в паз ящик с телом. — Или в акт. Я буду снаружи, подпишу.
— Нет, минуточку! — Та загородила дорогу, но Наташа шутить не собиралась, несильно стукнула вредную бабу босой пяткой под колено.
— Уйди, дура! Три дня до пенсии не доживёшь!
Снова оказавшись на траве, Данилова поторопилась закурить. Мало ли психов — и в самом деле заберут сигареты. Сергей уже ждал, как-то по-собачьи держа перед собой сабо.
— Их актировали уже, опечатали, но я сказал: вы босиком. Отдали, только я расписался. Как бы за вас, понимаете?
— Да не волнуйся, не пропадут. — Наташа влезла в глупые шлёпки на платформе. — Курить хочешь?
— Я на службе.
— Ну и дурак. Что там творится, догнали крыс? Вообще расскажи, как всё произошло.
— Ну… — Сергей покрутил в руке шлем, нахмурился, потом заговорил быстро, чётко: — Мы просто дежурили на шоссе, в километре к северу. Когда прошла команда «гром», перекрыли движение, а скоро нам и «отбой» дали. Я с лейтенантом приехал сюда, чтобы задокументировать всё как полагается, и, пока толкался здесь, кое-что слышал. Было четыре группы поддержки плюс наблюдатели, прожектора, снайперы, вертолёт в воздухе, всё как обычно. Крысы появились неожиданно, сержант погибла мгновенно. Никто их не видел, и заранее в кустах они оказаться не могли — вся местность зачищалась ранее. Поэтому со светом вышла накладка, опоздали на несколько секунд… Они ждали команды от наблюдателей, а получили от вас, понимаете? А может быть, это Центр не передал вовремя, тут ещё не разобрались. Только лейтенант успел сориентироваться и застрелить одного.
Зато крысы всё поняли сразу, использовали осколочное взрывное устройство и пошли к парку. Тут их увидели снайперы, а потом и свет зажгли, пошёл плотный огонь. Двое крыс не добежали до ограды, зато…
— Сколько их было? — прервала его Данилова, вытаскивая из пачки вторую сигарету.
— Крыс? Я не знаю. Думаю, не больше десяти.
— Да хоть бы четверо! Почему кому-то дали уйти, как это возможно?!
— Я не знаю, — тихо повторил Сергей. — Но в ограде оказалась дыра, лаз, которого не было днём. В парке тоже сидела группа прикрытия, и снайперы на деревьях, но мне кажется… Они прошли их. И по-моему, есть раненые, я видел здесь носилки только что.
— Отлично… Вот что, сделай для меня ещё одно доброе дело: найди кого-нибудь из Седьмого. Они, наверное, надеются, что я сама домой уехала или сдохла здесь по-тихому.
Старший сержант Мартиросян исчез, мгновенно затерялся в темноте. Темноте?! Да, за время их разговора успела погаснуть половина прожекторов.
Наташа медленно пошла вдоль госпиталя на колёсах, у кабины наткнулась на полицейского в камуфляже, с перевязанной рукой.
— Хочешь? — протянула ему сигареты.
— Спасибо. — Боец прикрыл ладонями от несуществующего ветра огонёк протянутой зажигалки. — Кто такая будешь?
— Из Седьмого, с нас весь бардак начался.
— Повезло тебе. А выглядишь симпатично! — Полицейский хамовато усмехнулся наряду Наташи.
— Тебе тоже повезло.
— Лучше и не скажешь. Я за оградой лежал, выцеливал. А у крыс — арбалеты. Один болт в винтарь, так что пальцы едва не оторвались, один в ключицу, один прямо перед лбом о прут ограды срикошетил. Веришь?
— Верю. Не верится, что ты выстрелить не успел.
Он несколько раз молча затянулся, огонёк сигареты подсвечивал плохо выбритые щёки.
— Понимаешь… Не люблю я в пустое место стрелять. — Снайпер опять помолчал, из-за кабины госпиталя кто-то его окликнул. — Пора. Адресок мой не запишешь?
— Стань хотя бы майором сначала.
— Ага… Они то есть, то нет, понимаешь? Надо их шквальным огнём сносить, по площадям лупить. А иначе не выйдет, это же не обычные крысы, слышал я уже о таких. Спасибо за табак, я пошёл.
Наташа сплюнула ему вслед. «Корчит из себя вояку, а на деле — бежали прямо на него, и не попал. Вот и самец, весь из себя в камуфляже, небритый, при оружии. Проститутка. Лучше бы тебе в лоб этот болт прилетел!»
— Наташенька! — Из уже почти полной темноты вылетела Насырова, обняла. — А я, дура, думала, ты с Тофиком уехала. Он же был здесь, сволочь, не нашёл тебя, значит. Ты что, куришь? Ну и правильно, расслабься.
— Хочешь сигарету? — Наташа отстранилась, как могла мягче. — Это Андрея, я уже из «морозилки» забрала, имей в виду. Там какая-то капитан чересчур непонятливая, пришлось…
— Разберёмся, — отмахнулась подполковник. — Мне курить нельзя, ты же знаешь. Я теперь до утра буду при исполнении. Прикрытие не сработало, а валить всё будут на Седьмой, операция-то наша.
— Рая, неужели кто-нибудь из них ушёл?
— Похоже на то, — вздохнула Насырова. — В парке они оторвались, но ведь никуда не денутся, сейчас по периметру уже развернулись посты. Выловят! Наверное… — неуверенно закончила она.
— Это похоже на то, что было в прошлом году. — Наташа закурила третью. — Правильно? Когда убили Шангу и Игоря.
— Сейчас ещё рано говорить.
— Где тела крыс? В «морозилке» только наши.
— Тофик увез в Центр. Именно потому, что… Очень странно всё. Я в дороге слушала переговоры, все растерялись. — Насырова замолчала, дав пройти мимо группе переругивающихся техников, продолжила, понизив голос: — Снайперы почти не стреляли. Не знаю, как их начальство будет оправдываться, но, судя по переговорам, они не видели целей. Поэтому Тофик выцарапал тела и сразу погнал к экспертам. Ты же знаешь, он очень переживал за тот прошлогодний случай. Всё очень похоже и… Поговорим с тобой завтра, приезжай, как только сможешь.
— Ёптель! — Наташа зло затушила сигарету о кузов. — Выходит, мы в тот раз не всех нашли! А при чём тут эксперты, Раиса?
— Тофик хочет понять, те ли это крысы. Может быть, тогда мы вообще никого не нашли… Или нашли не тех. Мне надо идти, Наташа, подождёшь меня? Пименов требует всех на разбор, но это не будет долго.
— Нет, я поеду… МКАД рядом, доберусь.
Простившись с Насыровой, Наташа не успела сделать и нескольких шагов, как наткнулась на Мартиросяна. Патрульный явно ожидал дальнейших распоряжений.
— Серёжа, а у тебя транспорт есть? — По праву женщины капитан обняла его за талию, хлопнула по ягодице.
— Мотоцикл, — с готовностью откликнулся Сергей. — Только без коляски. Смена у меня кончилась, могу отвезти вас домой.
— Можно на «ты».
Они прошли сквозь ряды злополучных деревьев, расстояние между которыми, возможно завтра, всё равно будут измерять. Для акта. По МКАД в обычном порядке двигались машины, их фары высвечивали застывшую у обочины полицейскую спецтехнику, разнообразную и бессильную. Сергей покашлял:
— Наденьте, пожалуйста, шлем, У меня нет запасного, но мы поедем медленно, и я…
— Во-первых, говори «надень». Во-вторых, не бойся, если с постов на тебя пожалуются, я заступлюсь. Скажу, что приказала. В-третьих, спасибо. — Наташа нацепила шлем патрульного, опустила стекло. — Садись, нам далеко ехать, в Строгино. И может быть, свяжешься с домашними?
— Зачем?
— Скажешь, что задерживаешься. До утра, например.
— Я… — Сергей сел на мотоцикл, опять прокашлялся. — Я один живу. А знаете… Знаешь, у меня тут совсем близко квартира.
— Я в чужих квартирах не сношаюсь, Серёжа.
Наташа обняла спину слегка ошалевшего патрульного и даже пожалела, что надела шлем. Сейчас бы прижаться щекой к тёплому мягкому кожзаменителю, вздремнуть… Как Манана. Обязательно надо найти этих крыс или суперкрыс, кем бы они ни оказались. Полицейских не убивают безнаказанно, это больше чем закон.
Когда мотоцикл тронулся, она подумала, что, хотя на чужих записях оказаться не желает, свою камеру надо включить обязательно. Симпатичный парень, услужливый, да ещё выглядит как стопроцентный «индеец». Вот только… Она вспомнила про «индивидуалку» и сорвала с уха клипсу. Настало время расслабиться, до близкого уже утра осталось немного времени на личную жизнь.
Съезжая с МКАД в жилые кварталы, Сергей переключился на электропривод. Почти бесшумно прокатившись по безлюдным, слабо освещённым улицам, они быстро достигли дома Наташи. Она похлопала водителя по плечу, тот послушно подрулил к самому подъезду. У открытой двери настороженно вытянулся консьерж — старик почему-то обожал ночами торчать снаружи.
— Можно здесь мотоцикл оставить?
— Не упрут, не волнуйся. — Наташа отдала патрульному шлем, первой поднялась в холл, приветственно махнув рукой консьержу.
— Добрый вечер, госпожа Данилова, — посторонился он. — Добрый вечер, господин.
Старик давно ни на что не годился, но закон о трудоустройстве не позволял от него избавиться. Что ж, пусть сидит здесь. Лифт сразу раскрылся. Всю дорогу до четырнадцатого этажа Наташа рассматривала себя в зеркало. Сильно пострадавший топик, переливающиеся, драные на левом колене колготки, сабо…
— Нравится мой костюмчик?
— Ну… Это не ваш. Не твой.
— Нравится, я знаю, всем вам такое нравится. Не бойся, я не обижусь — вошла в образ.
В холле у лифта сильно пахло табаком, несмотря на открытое окно. Сосед Артём как раз в это время суток любил предаваться порокам в общественном месте. Капитан Данилова не только знала об этом, но иногда даже присоединялась.
— Свинья какая-то! — сморщил нос Сергей. — Вызвать бы наряд, пусть проверят весь подъезд на никотин.
— И меня тоже, да? — Наташа распахнула дверь в квартиру. — Входи. Сейчас ночь, если кому в форточку и надует — не почувствуют.
— Вот в этом и свинство! — не мог успокоиться патрульный. — Получается, люди уже спать не могут в безопасности, даже летом без фильтров дышать невозможно.
— Да, да… Иди мой руки, только быстро, не занимай долго ванную.
Наташа зажгла свет, прошла в дальнюю, маленькую гостиную. Вот сейчас бы повалиться прямо на эту кушетку, чтобы белья не пачкать, и уснуть как есть… Нет, нельзя расслабляться, с утра пора приниматься за дело. Месть крысам — вот что теперь самое главное. Она содрала с себя безнадёжно испорченное тряпьё, скинула ненавистные сабо, потом прошла в спальню и запихнула пистолет под кровать.
— Хочешь, я кофе сварю? — Сергей стоял в дверях, комкал в руках бумажное полотенце и изображал полное отсутствие интереса к голой хозяйке.
— Не перестарайся только, — буркнула Наташа, проходя мимо.
— Что?.. Сварить, да?
— Нет, не надо кофе, хватит с меня и сигарет. На кухне есть бар, а на его дверце — рецепты. Смешай мне «Анисовый», себе что хочешь. Только не напейся!
— Я не пью. — Полицейский шел за ней. — У меня не совсем правильная реакция на спиртное, так что если можно, то сварю себе кофе и покурю немного.
— Ладно. — Наташа задержалась у входа в ванную. — Оружие у тебя есть?
— Нет, нам же нельзя домой забирать! — Сергей рассмеялся. — Я сегодня ствол даже не получал, а то бы пришлось заезжать в участок.
— Дисциплинированный. Молодец.
Она прикрыла дверь, не глядя набрала код. Хорошо дома — пятая программа была рассчитана как раз на такое состояние. Сначала тёплая вода, постепенно переходящая в горячую, потом с лёгким контрастом холодная, почти до ледяной, опять горячая, немного, и снова тёплая. Наташа упёрлась руками в стенки душевой, подставив себя под бьющие со всех сторон толстые нежные струи.
Почему Манане вытащили язык в разрезанное горло? И надо обязательно узнать, на месте ли оружие. Не спросила, ничего не спросила! Это последствия шока. Граната. Если бы Наташа оказалась ближе, её разорвало бы, как Андрея. И если бы «Нива» не закрыла от осколков… Она вспомнила про повязку, потрогала руку. Вроде бы доктор не схалтурил, воду не пропускает.
Силы постепенно возвращались. Наташа выпрямилась, погуляла по кабинке, погладила колючий лобок. Стоило бы всерьёз заняться собой, включить эпилятор, но это утром, Сергей потерпит. Или выгнать его?.. Почему-то там, на проклятой поляне, захотелось секса. Данилова сунула в рот зубную щётку. Механизм заурчал тихонько, завибрировал — у него много работы, это потому что курила.
Программа отработала своё, струи опали. Зеркальные стены душевой мгновенно высохли, Наташа оглядела себя. Для нерожавшей женщины тридцати восьми лет очень неплохо, не зря на неё косятся соседки. Работа в полиции сопряжена с посещением спортзала, а это почти та самая презренная «забота о внешнем». Даже некоторые мужчины на улице глядят осуждающе — думают, что Наташа хочет им понравиться. Наплевать, главное — нравиться себе.
— Лицо в починку ещё рано, — поделилась со своим отражением капитан Данилова. — Глаза оставим карие и волосы как есть.
Волосы Наташа не красила, оставляла тёмными, только стригла очень коротко. Это шло к высокому черепу и длинной тонкой шее, жаль только плечи от возраста и тренировок немного округлились, потеряли юношескую угловатость. Умеренной температуры воздух уже досушивал светло-коричневую кожу, лишь немного подправленную пигментами — естественный желтоватый отлив Наташе не нравился.
— А эпилятор пусть отдыхает, перебьётся наш «индеец»… — Данилова вышла из ванной.
По квартире и в самом деле распространился аромат только что сваренного кофе. Хозяйка прошла на кухню и с неудовольствием посмотрела на Сергея, осторожно делающего первый глоток. Недокуренная сигарета лежала под колпаком фильтратора.
— Долго ты возился!
— Джезву искал, — виновато заморгал патрульный. — Но коктейль я смешал, он в спальне, на тумбочке.
— Это правильно, только давай-ка иди, мойся, я не собираюсь тебя часами дожидаться! Пять минут тебе. Кофе потом допьёшь.
Данилова демонстративно фыркнула и ушла в спальню. Излишняя хозяйственность тоже может быть утомительна. Дай ему волю — он ещё и до пирожных доберётся, потом завалится в ванну с массажем, а женщина будет ждать, со сном бороться. Самец, что с него взять… Постель он тоже, конечно же, не разобрал. Наташа стащила покрывало и улеглась, вытянув ноги поверх одеяла. Перина не спеша подстраивалась под её вес и положение. Надо бы было добавить упругости, но лень. Она дотянулась до бокала, попробовала.
— Терпимо, — вынесла вердикт Наташа и всё-таки взяла пульт — включить камеру сразу, чтобы потом не забыть. — Терпимо, но лучше бы я смешала сама. Если задержится дольше десяти минут, усну.
Мысли всё крутились вокруг языка Мананы. Крысы какие-то особенные, необычные, пугающие. Снайперы их не видят… Что за чушь?! Мутанты в городе, ужасы в новостях. За полтора года существования Седьмого Особого отдела их оперативные группы побывали на сотнях таких заданий. И только один раз всё пошло наперекосяк, только один раз полицейские погибли. Тогда сменили руководство, усилили почти в три раза прикрытие, и вот теперь опять.
— А ведь всё забыли, только Тофик помнил… — Наташа побегала пальцами по пульту — чуть прикрыла окно, расправила шторы.
Не дождавшись рассвета, хрипловато запела какая-то самая ранняя птица. Зачем Наташа притащила сюда этого Мартиросяна? Надо было сразу лечь и уснуть, а утром, после врача, пойти к Насыровой. Пусть Раиса расскажет, что у неё там накопилось по крысам, пусть отдаст всю аналитику. Наташа имеет на это право, ведь двое её подчинённых улеглись в ящики «морозилки».
— Не даст… — Данилова допила коктейль, закатила бокал под кровать, чтобы не тянуться опять к тумбочке. — Не даст, потому что оперативник аналитики знать не должен. Лучше бы я эксперта в постель затащила, а не патрульного…
— Ты что-то сказала? — Сергей вошёл почти бесшумно, перед собой он нёс аккуратно сложенную форму, как будто случайно прикрываясь ею.
— Чепуха. — Наташа сползла пониже, раскинула ноги. — Иди ко мне, уже вставать скоро.
Патрульный бросил на ворсистый ковёр одежду, подобрался к хозяйке. Он очень старался успокоить дыхание, но из этого мало что получалось. Наташа не без удовольствия подумала, что действительно ему нравится. Самцу всё равно, она или другая с похожим телом — и всё же это было приятно.
— У тебя свои волосы? Ничего с ними не делал?
— Нет, — хрипло буркнул Сергей.
— Какой ты белый… Просто классический «индеец», русачок. Не обижаешься? — Наташа поправила его руки, провела пальцем по груди, лобку мужчины. Про эпиляцию не забыл, внимательный.
— Я не обижаюсь. Только какой же я индеец? Я Мартиросян, это нерусская фамилия.
— Зато я — Данилова! — засмеялась Наташа. — Не в фамилии же дело. Хватит… Где ты там? Вставляй.
Пару минут она просто гладила его по спине, ощущала ладонями подрагивающие мышцы. Сергей старался быть нежным, но это только раздражало. Да и к чему так пыжиться? Вагинальный оргазм Наташу никогда не интересовал. Решив понемногу заканчивать, она взялась помочь себе пальцем и тут же замерла.
— Стой… Отойди.
Сергей испуганно выскользнул, отполз. Наташа села, потерла виски:
— «Сицилийский галстук».
— Что?
— «Сицилийский галстук», вот как это называется, когда горло режут так глубоко, чтобы можно было вытащить вниз язык. С Мананой поступили именно так, и очень быстро, сноровисто. Значит, был опыт, верно? Опыт и знание о такой штуке. Надо поговорить с экспертами, аналитиками.
— Ясно… — Сергей робко погладил её по бедру. — Тогда…
— Да отстань ты, не будь самцом. — Наташа сбросила его руку. — Не идёт у меня из головы сегодняшняя история, так что извини, хватит. Смешай мне ещё, только чуть меньше водки.
Патрульный вышел, она услышала его вздох в коридоре. «Вот ещё, вздыхать собрался! Можно подумать, кто-то перед ним в чём-то провинился». Наташа замоталась в лёгкое одеяло, опёрлась локтем на спинку кровати. Сон куда-то ушёл, за окном голосило уже несколько птиц.
— Я вот всё думаю… — Сергей вернулся, прикрывая неуместно теперь торчащий член рукой с бокалом. — Наталья, а откуда берутся бомжи?
— Во-первых, я не Наталья, я Наташа, так меня зовут. Во-вторых, не произноси гадких слов в моём доме, пожалуйста.
— Прости! Ну, я хотел сказать — крысы. Ведь Москва на спецрежиме, значит, попасть они сюда не могут.
— Крысы всё могут, — поучительно сказала Наташа. «Анисовый» в этот раз действительно удался лучше. Способный парнишка. — Это ты не пройдёшь ночами сотни километров, днём под кустами отлёживаясь и питаясь всяким дерьмом, а они пройдут.
— Да зачем? — Патрульный прилёг, полуотвернувшись от хозяйки. — Пусть бы жили там, где… Ну, где-то же ведь они жили? А их будто что-то тащит в Москву. Здесь им на улицу даже ночью не высунуться; дня не проходит, чтобы какое-нибудь их логово не накрыли. А они всё не переводятся почему-то… И кстати, пройти через режимный Кордон не так-то просто, я его видел месяца два назад. Полоса оборудована как следует, по крайней мере в районе Можайска. Я спрашивал — случаев попыток перехода почти нет.
— Тебе никто не обязан отвечать, — поморщилась Наташа. — Спрашивал он!
— У тебя другая информация? — Сергей подождал, но хозяйка молчала. — Недавно пятеро стариков сдались. Все грязные, вонючие, испитые. Вышли прямо на нас и сами попросились в приёмник. Говорили, что завелись такие твари в городе, что страшно стало жить.
— И ты поверил?
— Я просто… просто хочу тебе помочь. Ты же думаешь об этих странных крысах? Подошли незаметно, а потом вырвались из кольца, затерялись в парке. В самом центре города! Вот если бы мне такое рассказали, я бы точно не поверил.
— Да, — рассеянно согласилась Наташа, закатила ещё один опустевший бокал под кровать, к первому. — Ты бы это… Я вижу, угомониться никак не можешь? Иди в ванную, не стесняйся, сделай там себе что нужно. Только аккуратно, не испачкай ничего.
— Нет, не хочу! — Сергей с досадой отмахнулся, перевернулся на живот. — И откуда у них такая жестокость? Ведь крысы часто нападают просто так, даже ничего не берут. Просто убьют, да ещё и помучают, если успеют… Я за год работы насмотрелся.
— Сколько тебе?
— Двадцать три. Однажды нашли в трубе… Ну, это под шоссе такая труба, чтобы ручей тёк. Нашли тело без рук, без ног. Зачем всё это? Наташа, мне сказали. Недавно… Один человек. Сказал, что бомжи, то есть крысы, прости! Что они по большей части местные. Москвичи, здесь родились и выросли. Сказал, что конвоировал в приёмник группу и там встретил старого знакомого. Говорил с ним. Это правда?
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Ты ведь из Седьмого, вы всё знаете про крыс.
— Я простой оперативник. — Наташа устроилась на подушке. — Да, хоть и капитан. Нам звания за дело давали, а не за ум. Седьмой Особый создавали именно под войну с крысами, когда они совсем стали наглеть, тогда же и спецрежим ввели. Москвичи становятся крысами… С чего бы это, Сергей? У тебя кто-нибудь из друзей разве стал крысой?
Патрульный вздохнул, подполз чуть ближе, осторожно положил голову на живот Наташе.
— Нет, но один парень из школы пропал. Наверное, его убили… Говорят, многие пропадают.
— Говорят!
— В Москве тридцать миллионов населения. Каждый год приезжает миллион и уезжает столько же. Это я из новостей знаю… Откуда-то берутся крысы, их забирают в приёмник, но появляются новые. Раньше такого не было. Раньше их и не трогали почти, я помню. Потому что раньше они не нападали, не убивали, не жрали людей.
— Ты наслушался сказок… — Наташа стала гладить его по пушистой голове. — Я, офицер Седьмого Особого отдела, Крысятника, ничего не слышала о людоедстве.
— Я видел тело мужчины. Его привязали к дереву, прямо в квартале, и вырвали сердце. Сердце не нашли. — Сергей жалобно посмотрел на Наташу, в сумерках блеснули глаза. — Я знаю, что не нашли, половина нашего батальона обшаривала округу.