Свидетели Крысолова Пронин Игорь
— Мы-то как раз платим налоги в отличие от… асоциальных элементов, — напомнила Наташа, — Или ты про детей? По-моему, это очень глупый закон о принудительном рождении трёх детей. Его и не выполняет почти никто.
— Да, хотя, между прочим, неплохо платят, если выполнишь. Говорят, что скоро обязаловку поднимут до четырёх детей. Не веришь? Я тоже, уж очень смешно получится… Ладно, меньше народу — больше кислороду. Вернёмся к делу. Подземелье принадлежит теперь крысам — учти, что я решил так называть только наших врагов, убийц полицейских. А те, кто пытается под землей что-нибудь разнюхать или просто не убрался вовремя, всё чаще пропадают. И всё чаще крысы выходят наверх — видимо, не хватает пищи внизу.
— Чем это поможет нам их найти? — Данилова вздрогнула при слове «пища».
— Тем, что найти их, по всей видимости, вовсе не трудно. — Тофик всё-таки поднялся и направился к бару. — Тебе налить сока?
— Нет, спасибо! — Наташа скинула кроссовки, забралась в кресло с ногами, мельком глянула на браслет. Отправить, может быть, привет Сергею? Слишком длинные разговоры, стало скучно. — Тофик, но чего ты от меня хочешь?
— Ничего. Но ты сказала, что хочешь их найти, верно? Не передумала?
— Нет. Но я пока не понимаю, зачем мне этот доклад с сайта, зачем ты мне всё это рассказываешь. Я должна пойти вниз? Тогда просто покажи вход и дай мне связь, вот и всё.
Тофик остановился за её спиной. Шейка тонкая, смуглая, затылок выстрижен. Он попробовал вспомнить её глаза. Восточный разрез, тёмные… Или уже поменяла цвет? Нет, никакого секса, это будет отвратительно — переспать с девчонкой, а потом отправить её на смерть.
— Главное, чтобы ты вернулась, понимаешь? Я набросал для тебя несколько маршрутов, есть сопровождение.
— Кто? — заинтересовалась Наташа.
— Не из наших. Видишь ли… Это ведь личное дело для тебя и для меня, так? Я спуститься вниз не могу, попробую, пользуясь своим положением, поддержать тебя сверху. Но и одна ты не пойдёшь. Есть у меня два парня. Один из диггеров, когда-то любил рисковать шеей. Второй из бомжей, вернулся недавно из приёмника.
— Им нельзя возвращаться на старое место жительства! И потом, зачем мне наркоман? Я лучше одна пойду, чем с таким спутником.
— Он вылечился. Возвращаться ему было нельзя, но он вернулся… И тут же кое-кому переломал кости. А диггер стал хакером, недавно попался на взломе. Оба у меня вот здесь! — Тофик продемонстрировал волосатый кулак. — Здоровые ребята, не наркоманы, не убийцы. Оба отвечают за тебя головой. Я даже… Но это только если ты захочешь. Я могу дать им оружие.
— Ты думаешь, всё так серьезно? — усмехнулась Наташа. — Знаешь, давай пока без оружия. Покажешь маршруты?
— Покажу… — Тофик опять опустился в кресло. — А лучше пришлю, уже поздно. Сначала пройдёшь совсем немного по старому метро, просто чтобы присмотреться. Участок там тихий, но… Надо, надо брать оружие, Наташа! Мы сейчас просто не знаем, что происходит под городом. Бомжи мои не идут далеко, прячутся у входа, дрожат там ночь, а утром просятся в приёмник. Цыгане пропали. Послать кого-то из Седьмого в приказном порядке я не могу, да и Раиса не даст. Она ведь тоже трезво оценивает опасность и понимает, что ещё одна потеря — и всё, карьера окончена. Ты как себя чувствуешь? Сможешь завтра начать?
— Смогу… — Наташа немного растерялась. — Уже завтра? Слушай, Тофик, мы ведь с тобой затеваем… Как это называется? Внештатная операция, не санкционированная руководством, да? И ещё ты направил меня на закрытый городской сайт. Это ведь даже не конец карьере, это срок, я права?
— Срок для меня, если не успеем. А вот если ты их обнаружишь, сообщишь, то я своей властью, пусть даже в обход Раисы, кину вниз всех наших. Вот тогда с доказательствами на руках я сам пойду наверх. И не в городское Управление, а сразу в НБ. Там поймут, если будет что показать. А если мы с тобой уймёмся и поведём себя как обычно… И за ребят не отомстим, и очень скоро потеряем новых.
— Ночные охоты продолжатся?.. Слушай, Тофик, а почему нельзя организовать чистку подземелий, как в прошлый раз?
— Потому, что тогда у меня были внизу глаза и уши, а теперь нет ничего. Вот Раиса и не хочет рисковать, тем более что Управление против. Их можно понять — если крысы ушли на поверхности, то могут ещё легче уйти внизу. И с чем мы тогда останемся? С невосполнимыми потерями? Наташенька, я, знаешь, хочу тебя ещё раз спросить: ты действительно хочешь до них добраться? — Тофик подался вперёд, приблизил свои чёрные холодные глаза. — Действительно?
Так вот для чего он позвал её к себе! Наташа с трудом сдержала улыбку. Он боится. Возможно, боится сам идти туда, в гнилые тоннели старого метро, и уж конечно, боится посылать туда подчинённую. Но ей почему-то совсем не было страшно. Нападение у МКАД было неожиданным, поэтому и удачным. Почти удачным — всё же за двух полицейских крысам пришлось заплатить тремя своими жизнями. Больше такого не будет.
— Связь, Тофик. Мне нужна связь больше, чем твои парни. И ещё, я хочу пойти со своим служебным «рокотом». Это возможно?
— Да, конечно! — Подполковник опустил глаза. — Дома подумай, что тебе нужно ещё. Я добуду. Чернозуб поможет, если что… А вот со связью хуже. Там не работают наши обычные цепи, ты ведь знаешь. Много металла, метровые слои почвы. Но вы понесёте ПРШК-3, это такие армейские блоки слежения, они выполнят функции антенн, будете их по ходу движения устанавливать.
— И ещё. Завтра я, пожалуй, ещё не готова. Послезавтра, с утра.
— Как хочешь.
— Ну и… всё.
Тофик молчал, ей показалось, что он подавил вздох. Наташу охватил приступ злости. То патрульный, молодой парень, заявляет, что ему страшно, то этот пожилой индюк корчит из себя непонятно что.
— Мне пора! — Данилова сунула ноги в кроссовки, встала. — В сортир только забегу. Как ты столько пьёшь?
— Привычка с молодости. — Тофик не двинулся с места.
В туалете было грязно. Мужчины вообще не любители наводить чистоту, но хотя бы провести по унитазу салфеткой с антисептиком можно? Где кончается автоматизация, кончается и самец. Хлопнув дверью, Наташа прошла сразу в прихожую, взялась за замок.
— Проводишь?
— Захлопни там, Наташенька, — попросил Тофик из гостиной. — Кстати, ты бы такси вызвала отсюда.
— Я уже вызвала, — соврала Данилова. — Привет жене.
— Что?..
Наташа не ответила, вышла.
Улица ударила в лицо жаром — теперь асфальт отдавал накопленное за день тепло. Душно. Она стала было набирать на браслете вызов, потом передумала. Экспресс — прекрасный транспорт, особенно ночью, когда в вагонах полно сидячих мест. До станции пятнадцать минут пешком.
Ночью на улицах Хотьково так же безлюдно, как и в Строгино. А вроде бы много молодёжи… Хотя с какой стати им гулять сейчас? Всё равно так же жарко, как и днём, даже хуже. Наташа поймала себя на том, что расстегнула пуговицу — ближайшую к рукояти «рокота». Неужели страх заразителен?
Полутёмная улица, много зелени, шум листвы. Если кто-нибудь захочет подобраться сзади, она его не услышит. Сразу захотелось оглянуться, рука поползла под комбинезон. Наташа остановилась, заставила себя закрыть глаза. Всё хорошо. Это — Москва. Полицейским нельзя бояться. Потом очень медленно обернулась.
Никого. Да и ветра почти нет, тихо. У кого-то на нижних этажах открыто окно, диктор бормочет новости. Наташа подошла ближе. Жара, неожиданная, непредвиденная, метеорологи приносят извинения. За что? Разве хорошая, солнечная погода — это плохо?
Она втянула носом ночной воздух… Запах горелого асфальта. Громко, нарочно шумно ступая, Наташа заспешила к станции. Впереди вдруг показалась высокая женская фигура, вынырнула прямо из кустов.
— Вы не видели мою кошечку?! — заголосила она, прежде чем Наташа успела остановиться. — Потерялась кошечка, не приходит уже несколько дней!
Всё казалось тревожным. В вагоне Экспресса, скользящем над городом по тонкому рельсу, Наташа села в угол, привалилась щекой к прозрачному пластику. Огни, огни… Но темноты между ними гораздо больше. А на Балтике в это время, наверное, ещё полно народу на улицах.
Прямо перед ней сидели двое мужчин, два синхронно покачивающихся затылка. Амплитуда одного была шире — он был здорово пьян. Второй, часто оглядываясь, что-то шептал ему на ухо.
— Да перестань! — раздраженно отмахнулся пьяный.
— Точно говорю!
— Перестань! — Мужчина запрокинул голову, Наташа увидела у него в руке флягу.
— Ну, как хочешь. — Его собеседник опять оглянулся, будто чуя полицейского. — А я точно знаю.
— Что ты знаешь? — фыркнул пьяный. — Откуда ты можешь знать? Сплетен наслушался? А я сам, сам говорил с врачами. Крысы это, бомжи поганые.
— Тише, тише.
— Чего мне бояться? Все дети спят уже, можно называть бомжей бомжами. И мне врач сам сказал: крысы с голоду грызут уже и друг друга, и всех, до кого дотянутся!
— Не кричи.
— А соседка моя? — Пьяный ещё раз приник к фляге. — У неё муж в санэпидем… эпидемстан… Нет… Ну, в этой службе. Собак бродячих в городе не стало! И кошек, и вообще кто-то всех сожрал. Понял?
— Да понял, понял. Помолчи, уже скоро приедем.
Стоило бы вызвать наряд, конечно — правила употребления лёгких наркотиков нарушаются совершенно нагло. Но Наташе не хотелось шевелиться. В городе назревает паника… Кто сожрал собак? Крысы, конечно. Столько лет кормились с помоек, а тут вот на тебе, свежего мясца захотели. Чушь какая-то.
— Куда приедем? А, «Беговая»… Это Экспресс? Надо было ехать через «Кунцево», быстрее.
— Какая разница? Кунцевского вагона ждали бы ещё полчаса.
— Это как посмотреть, у них тут всё хитро… График только примерный, на самом деле от купленных билетов всё зависит. У меня брат был вагоновожатым. Слушай, а что ты мне заливал? — Пьяный обнял собеседника, помешав ему в очередной раз оглянуться. — Что это клоны взбунтовались? Ха-ха! Дурак, клона с человеком не перепутаешь. Ты чего? — Он тоже обернулся. — Здравствуйте, гражданка! Мы вам не мешаем?
— Нет. — Вагон приближался к цели. Ещё минуты три, не больше, можно потерпеть.
— Вот я говорю: клона отличить можно очень просто. Поэтому чушь всё это про их восстания.
— Я не говорил про восстания, — начал оправдываться второй перед Наташей. — Просто вот тут зашёл в Сеть одну, пиратскую… С кем не бывает? И там один пишет, что правительство клонирует людей, потому что закон о деторождении не выполняется. Я сам-то не верю, а…
— И сказал, что клоны в Москве ночами людей режут! — погрозил другу пальцем пьяный, подмигнул сразу обоими глазами Наташе. — Он, гражданка, не понимает, что клона можно отличить сразу!
— Как же это? — Вагон уже замедлял ход, Данилова встала.
— По глазам. У них взгляд такой… — Пьяный нахмурился, потом, наоборот, выпучил глаза. — Пустой у них взгляд! Вот поставьте передо мной десять человек — я сразу скажу, кто из них клон!
— Вы нас извините, пожалуйста! — выкрикнул вслед Наташе второй.
Данилова первой шагнула на платформу, сбежала вниз по ярко освещённой лестнице, на ходу вызывая такси. Когда вышла со станции на улицу, сразу увидела зелёный огонёк. За рулём сидела женщина в косынке, печально глядя перед собой. Наташа прижала к машине браслет, дверь отворилась.
— Личную карту вставьте, — вместо приветствия потребовала женщина.
— Конечно. — Наташа даже растерялась. — А как же иначе?
— А так, что попадаются такие, которые дома её забывают. А потом выходят за ней и не возвращаются, — объяснила таксист. — Маршрут?
Наташа назло ей не стала ничего говорить, просто выдвинула пассажирский планшет, ткнула пальцем в Строгино, потом на увеличенном масштабе отыскала свой подъезд, Женщина восприняла это спокойно, тронула машину, поглядывая на свою карту.
— Расстояние короткое, время ночное, поедем на электричестве. Минут десять.
— Хорошо. — Наташа посмотрела на табличку. Коровина Инна Алексеевна, стаж пятнадцать лет, восемь с последней аварии. Хороший специалист, вот только глаза странные. Будто кофе накачалась или ещё чего-нибудь. Проверить?.. Нет, гражданский долг теперь Наташа будет в другом месте выполнять, в тоннелях старого метро.
— У вас дети есть? — вдруг спросила она.
— Сын. — Женщина-таксист ответила спокойно, без раздражения. — А потом у меня отсрочки пошли по медицинской части.
— Настоящие?
— Как ты сама-то думаешь? У тебя ведь детей нет. Я права?
— Да, — призналась Наташа. — Но у меня другая история.
— Расскажи, — предложила Коровина.
— Да, боюсь, поздно уже для историй. Ехать недалеко.
— Зачем же тогда меня спрашиваешь? Ты из полиции, я понимаю, но тогда уж карту предъявляй.
— Как же я предъявлю, если она в щели должна быть? — хихикнула Наташа, но получилось фальшиво. — Я не при исполнении. Просто стало интересно.
Почти всю дорогу они проехали молча. Только на мосту Коровина заговорила снова:
— Правда, что вы клонов ищете?
— Не поняла.
— Слух такой… Что клоны разбежались по городу и полиция их ловит. А они якобы в старых домах прячутся. Что ты смеёшься? — Коровина улыбнулась, неожиданно приятно. — Можешь не отвечать, конечно, смех — лучший ответ. Сплетня, значит. А у нас некоторые уже боятся в мёртвые районы ездить.
— Мёртвые районы? Это что?
— Ну, где пустые дома. Город сейчас экономит, пенсионеров переселяют куда-нибудь в центр, а дома отключают и от воды, и от электричества. Мы зовём — мёртвые районы. Сегодня Майкл у нас говорит: никогда не поеду, хоть увольняйте! А я ему: дурак, кто же тебя туда ездить попросит? Там ведь не живёт никто. А он: клоны! Вот дурак. А ещё китаец.
— Смешно, — кивнула Наташа. — А много мёртвых районов? Я бывала там с облавами на крыс, но редко.
— Посмотри на мою планшетку. Мы зелёным отмечаем, там всегда быстро проедешь, если что.
Данилова привстала, сквозь прозрачный пластик поглядела на карту водителя. На планшет была выведена почти половина города, сплошь в толстых зелёных черточках. Центр они не затрагивали, но на окраинах часто сливались в целые островки. Островки, уже не принадлежащие Москве…
— Как много!
— Экономит мэрия. Ну и правильно, я считаю. Только дома эти надо сносить, а не консервировать. Асфальт сковырнуть, деревьев понасадить… Правильно?
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Машина остановилась. Наташа выдернула карту, отругала про себя загоревшиеся на экране цифры. Дорого обходится такси, ручной труд. Если продолжать пить кофе и пиво в общественных местах, заказывать курительницы, ездить в наёмном экипаже — недолго и разориться.
— До свидания.
Коровина не попрощалась ни словом, ни жестом, тронула машину с места сразу же, как закрылась дверь. У подъезда стоял старик консьерж; узнав Наташу, он тут же вытащил руку из-под пиджака. Что у него там? Неужели оружие?
— Добрый вечер, госпожа Данилова!
— Добрый вечер. Караулите?
— Зачем же? — Старик чуть не подпрыгнул, будто уличённый в чём-то. — Нам караулить ни к чему, за нас полиция тревожится!
В лифте Наташа послала вызов Сергею, сказала, что едет в Экспрессе. Однако, когда добралась до своего этажа, обнаружила его уже на площадке.
— Знаю я эти шутки! — довольно сообщил он и тут же озабоченно нахмурился: — Здесь опять накурено. Слушай, надо что-то делать, такое терпеть нельзя.
— Не нуди, — попросила Наташа. — Я устала, иди мешать коктейли.
Дмитрий проснулся с птицами, их щебет вошёл в его сон и — победил. Это было для беглеца в диковинку — обычно, ночуя на земле, он ждал рассвета с открытыми глазами. Разминая затёкшее тело, бывший лейтенант прошёлся по пустому двору, потом, позёвывая, определил по теням восток и направился туда, к скрытому за домами солнцу.
Сон его не удивил, Живец ещё вчера понял, что капитан Данилова привиделась ему неспроста. Табачок… Злой у тебя табачок, зелёный человек. Дмитрий не мог вспомнить его лица. Кажется, европеец: прямой нос, тонкие губы. А вот цвет волос… Да были ли у зелёного человека волосы?
— Всё это ничего хорошего не обещает, — пробурчал Живец, зябко ёжась. — Совсем ничего. И думаю я, что лучше бы досмотреть этот сон до конца, и поскорее.
— Вы что-то сказали? — Из-за угла выглянул старик в заплатанном переднике, с метлой. Рядом вышагивала старая пузатая собака.
— Так, ерунда… — Дмитрий остановился. Обычный старик, с клипсами наушников, дворник. — Здесь есть поблизости… булочная?
— Да вот, у вас за спиной магазин! — Старик кивнул на тот домик, возле которого Живец и провёл ночь. — Они откроются через час. А на проспекте автоматы, только вы не в ту сторону идёте.
— Не в ту сторону?.. — Что-то было не так. Но что? Старик отвернулся, и Дмитрий быстро оглядел себя. Пистолет вроде не торчит, вид помятый, но вполне обычный… Чутьё заставило остановить удаляющегося дворника: — Вы вчера ничего не слышали? Вроде облава была там, у гипермаркета. В парке.
— Облава? — Старик даже снял одну клипсу, собака тоже остановилась, посмотрела подозрительно. Глаза у неё сильно гноились. — А вы кто, извините?
— Я… — Дмитрий сконфуженно почесал затылок. — Вы только не говорите никому… Я курсант школы полиции, нас в помощь послали… Я как бы в засаде был, наблюдал за улицей, ну и уснул.
— То-то я смотрю, ты будто из мусоровозки вывалился! — Дворник опёрся на метлу и тяжело вздохнул. — Вот как с такими, как ты, разговаривать? Вы же по-хорошему не понимаете! Ему серьёзное дело доверили, а он уснул!
— Ну, так вышло… — Дмитрий приблизился, расстегнул куртку и открыто поправил пистолет, хотя необходимости в этом не было. — А теперь не знаю, где старший мой. По связи на диспетчера выйти — нагоняй…
— Тьфу! — Старик смотрел на Живца просто с омерзением. — Я вот сам сейчас про тебя им расскажу!
— Не надо, отец…
— Не надо? А спать на задании — надо? Сейчас такое время, что без головы проснёшься! Хорошо ещё, если сам погибнешь, а то ведь и товарищей подведёшь!
— А вы видели кого-нибудь? Чем дело-то кончилось?
— Одну бабу подстрелили в том самом парке, у станции, — смилостивился старик. — А с ней мужик был в спортивном костюме, вооружён, так он успел уйти. Полдня и ночь его искали, нет результата, уж распустили всех твоих давно… А я… — дворник улыбнулся, — я ведь, как тебя увидел, подумал — а вдруг он? Вот, хотел уж вызов послать! — Он вытащил из глубокого кармана руку, показал зажатый в пальцах браслет. — Так что повезло тебе, малохольному. Вот приехали бы товарищи да набили тебе морду, а потом разобрались бы и набили ещё раз, посильней!
— Спасибо, отец… — Криво ухмыляясь, Дмитрий сделал шаг вперед и полоснул ножом под острым кадыком.
Так было проще. Дворы сейчас пустые, хрипа в такую рань никто не услышит, а значит, есть шанс уйти до тревоги хоть на пару кварталов. Или лучше вернуться в парк?.. Живец, поигрывая ножом, стоял над умирающим дворником и разглядывал рычащую, пятящуюся от него суку. Двинулся было к ней, но собака проворно отскочила.
— Умна, — вынужден был признать Дмитрий. — Живи, только под руку не лезь.
Чутьё погнало его вперёд через незнакомые кварталы, на северо-восток. Сколько здесь ещё таких дворников? Сколько старушек, которые могли прислушаться к разговору под окнами? Дмитрий перешёл на трусцу, и чутьё одобрило это, даже посоветовало двигаться побыстрее. Сеть загонщиков оказалась более плотной, чем он думал. Наверняка, попробуй Живец продолжить путь в темноте, его сцапали бы на пустынной улице. А теперь облава закончена… Стоило ли убивать деда? Стоило, тот всё сообразил бы очень быстро. Не так быстро, чтобы иметь шанс остаться в живых, но всё же.
Позади, держась на расстоянии в пару десятков метров, мелко семенила собака. Дмитрий на бегу притормозил, но хитрое животное тоже сбавило скорость. Попробовать отогнать её камнями? Только время потерять и привлечь внимание. Собака бежала молча, будто не желая тратить на лай последние силы.
Через несколько спящих кварталов слева мелькнула станция мини-метро, и Живец решительно свернул. Пора сменить тактику: выскочить из кольца внаглую, кратчайшим путём. Выбежав на опустившуюся платформу, он оглянулся на пустой перрон. Никого, только собака. И как она проскочила через турникеты?
Изучив схему, Живец решил двигаться по кратчайшему маршруту. Сейчас только половина шестого утра, самое опасное для него, безлюдное время, и каждая минута дорога. Дотянуть хотя бы до восьми, когда улицы и вагоны наполнятся людьми… Но в центре это произойдёт ещё раньше, туда и надо прорываться.
Добравшись до станции Экспресса, Живец не успел оплатить проезд в первом появившемся вагоне, пришлось ждать следующего. Он встал у сетевика, не зная, в каком направлении пойдёт следующий. Позади раздались мелкие цокающие шаги.
— Ты?!
Собака выдохлась, у неё тяжело раздувались бока, в глазах застыла мука.
— Ты как?.. — Живец занервничал. — Допустим, ты поехала на мини-метро, но как узнала, где я вышел?.. Ну-ка, иди сюда. Ну!
Сука попятилась, не обращая внимания на сжатый кулак, в котором могло бы находиться лакомство — по крайней мере, Дмитрий надеялся, что она так подумает.
— На, понюхай! Это вкусно!
Прежде ему не приходилось близко иметь дело с собаками. Что она сделает? Укусит за пятку, когда решит, что Дмитрий потерял бдительность? Он отвернулся, опёрся о сетевик, рассматривая первых пассажиров, ещё заспанных в такую рань. Чутьё молчало.
— Хитрая! — резко обернувшись, Живец обнаружил животное всё в той же позе. — Что же тебе надо?
Рядом встал полный, несмотря на утреннюю свежесть уже вспотевший человек, уставился в плеер, смаргивая сон. Дмитрий вспомнил, что, по мнению покойного хозяина собаки, вид у него «будто с мусоровоза вывалился». Отыскав пластиковый рекламный щит, он как мог пригладил волосы и тут же увидел подъезжающий вагон. Времени как раз хватило оплатить проезд до Коньково и войти, чиркнув картой по одному из идентификаторов у двери.
— Ты чья? — Полный вошёл в соседнюю дверь, а свой вопрос обратил к собаке, которая спокойно пристроилась возле него, сосредоточив всё внимание на Дмитрии. — Это ваша?
— Нет, приблудная какая-то, — улыбнулся Живец, опускаясь на сиденье. — Пусть едет, если ей в Коньково нужно.
— Пусть, конечно… — Толстяк тоже плюхнулся и отпихнул собаку ногой. — Отойди только от меня, у тебя блохи небось. Хотя нет, ошейник вот…
Дмитрий прикрыл глаза, ему не хотелось продолжать разговор. Чутьё не имело ничего определённого против собаки, но и успокоиться не давало. Что-то с ней не то… Лучше бы отвязаться. Надёжнее всего завести в тихий угол да и устроить ей эвтаназию, достаточно пожила. Но, во-первых, Живец понятия не имел, как следует убивать собак, а во-вторых, отчего-то жалел её.
В дороге он стал просчитывать, какие ещё неприятности могут поджидать его в Экспрессе. Вагоны отправляются по тому или иному маршруту в зависимости от потребностей пассажиров, которые вычисляются через Сети, на основании произведённых оплат. Сейчас с Дмитрием ехало всего человек десять, это потому, что ещё очень раннее утро. Наверняка большая часть пассажиров ездит так каждый день, вот и вагон приходит словно по расписанию. Но если явится целая компания и захочет ехать, например, в Химки, остальным придётся подождать. Из этого следует… Дмитрий помотал головой, прогоняя сон. Следует, что пока он не должен быть заметен в общем потоке. Куда все — туда и он, нельзя покупать билеты до «нетипичных» станций.
Они прибыли в Коньково в самом начале седьмого. Рано, слишком рано… Но и оставаться на станциях Экспресса опасно. Покосившись на собаку, Дмитрий вышел из вагона вместе со всеми, остановился у сетевика. Животное устроилось поодаль, обнюхивая какой-то огрызок.
— Ну, что тебе от меня надо? — буркнул, шагнув к собаке, Живец.
Она отбежала, на них оглянулась какая-то женщина лет шестидесяти, подозрительно прищурилась. Дмитрий посмотрел ей в глаза, заставив отвернуться, потом хлопнул себя по ляжке рукой:
— Джесси! Пошли!
Почему Джесси?.. Пусть так, главное, что собака спокойно пошла следом. Чего же она всё-таки хочет? Улицы почти пусты, но к станции экспресса уже стекаются тонкие ручейки пешеходов. Уходя от неё, Живец будет как на ладони — вот он, единственный двигающийся против потока. Да ещё с собакой. Стоп. А ведь это примета! Ищут-то человека без собаки.
Ерунда, одёрнул Живец сам себя. Если после штурма Башенки им и не удалось заполучить все его приметы, то теперь пробел давно восполнен. Возможно, несколько камер уже засекли беглеца, счастье ещё, что облава в Звенигороде окончена. Это было очень, очень рискованно — соваться в Экспресс… Собака по сравнению с этим риском — пустяк. Дмитрий втянул голову в плечи и зашагал против течения, торопясь покинуть открытое пространство возле станции.
Он намеренно не оглядывался, пока не добрался до знакомого парка. Здесь, присев, чтобы поправить застёжки на кроссовках, Дмитрий увидел собаку снова.
— Встряхнёмся, старуха?
Пропустив мимо парочку физкультурников, он побежал следом, стараясь сохранять дистанцию. Джесси идея совершенно не понравилась, но она покорно затрусила следом. Живцу опять стало жалко ни в чём не виноватую псину. Почему она не хочет отвязаться?.. А может быть, просто пришло её время умереть и она, в отличие от людей, спокойно ждёт своей участи?
Сменив маршрут, Дмитрий наискосок преодолел негустую берёзовую рощицу, взбежал на холмик и легко перепрыгнул через невысокий заборчик. Теперь он оказался в полосе отчуждения возле грохочущей в бетонном лабиринте крупной развязки. Ещё немного…
Джесси отстала, наверное, у забора. И всё же Живец ожидал её появления, спускаясь по бетону к ручью, закованному в замусоренные набережные, время от времени сменявшимися бурлящими трубами. Чутьё подсказывало: собака рядом.
За поворотом он едва не налетел на испуганно шарахнувшихся в сторону мальчишек, которые что-то пытались выловить из мутной воды.
— Почему не в школе?
— Так рано же ещё…
— Карты давайте!
— Дяденька… — дежурно скуксились оба искателя приключений. — У нас плеер упал, там… Мы думали, его сюда вынесло, и…
— Какой ещё плеер! Не знаете, что на улицах творится?! Я вот по утрам не сплю, чтобы гонять таких, как вы. Скажите спасибо, что сейчас же с вашими родителями не связался. Марш отсюда! — Дмитрий картинно указал пацанам дорогу и увидел появившуюся из-за поворота Джесси. — Собаку мою в воду не столкните!
Мальчишки мгновенно отправились в указанном направлении. Эти будут молчать, Живец не сомневался — родители вмиг лишат их всякой свободы, если узнают, куда забредают их чада. Дмитрий прошёл ещё несколько шагов и оказался в тени вибрирующей от множества машин эстакады.
— Вот здесь, Джесси, — сказал он и забрался выше по бетонному склону. — Видишь, трещина. А в трещине пакет… А в пакете другая одежда, пистолет и мой завтрак. Отвернёшься, пока я буду переодеваться?
Джесси смотрела молча, изо всех сил задрав голову. Ей это было тяжело, слюнявый подбородок чуть подрагивал. Дмитрий надел серый комбинезон, отметив про себя, что у Даниловой был почти такой же. Два пистолета — явный перебор, но не выбрасывать же лишний, пусть даже это и самоделка. Возвращаться к этому случайному тайнику уже нельзя.
— У меня их пять, вот таких. — Живец спустился к чуть отступившей Джесси, распаковал и откусил галету. — В Химках есть, в Люберцах, в Медведково, в Гольянове и здесь. Я всегда стараюсь держать вот такие мелкие схроны ближе к центру. И знаешь что? Никогда ни один из них не был кем-то найден. Хотя казалось бы… Но кто будет искать? Вот такие пацаны? Детей мало, и, как правило, за ними неплохо приглядывают. Крысы? Бродягам здесь неинтересно, поживы нет. Видишь — только пачки из-под сигарет, что из машин всякая мразь кидает. Будешь? Попробуй.
Живец кинул собаке остаток галет, но та лишь отступила ещё на шаг, даже не понюхав угощение. Не было сил убить ее, что-то не складывалось…
— Не хочешь? Зря. Ты теперь много обо мне знаешь, а рассказать никому не сможешь. Обидно? Если обидно, то проваливай.
Он пошёл дальше и вскоре, вскарабкавшись по заросшему травой косогору, выбрался к шоссе. Пробежав метров двести по краю дороги под сопровождение раздражённых гудков, Дмитрий перемахнул через ограждение и оказался на пешеходной улочке. Людей становилось всё больше. Ещё немного — и можно будет чувствовать себя в полной безопасности.
Джесси догнала его минут через пятнадцать. Каким образом ей удалось повторить путь Живца, было совершенно непонятно.
— Сейчас будем долго идти. Пешком, Джесси, доверять можно только своим двоим. А потом… потом, наверное, надо будет что-то решать на твой счёт. Вот только я должен присесть…
Голова закружилась, фигуры прохожих вытянулись, наклонились к земле. Живец успел выбросить вперед руку и не ударился об асфальт, но опереться на неё не вышло, перед глазами оказалось небо. Он услышал обеспокоенный голос, кажется, женский, да, конечно женский, но главное, чтобы Джесси не загрызла его сейчас, когда он уже ничего не чувствует. Проклятые сны!
Она проснулась рано, когда солнечные лучи ещё только-только начали проникать в комнату. Сергей негромко похрапывал, запрокинув голову и свесив с кровати руку. Тихонько перебравшись через него, Данилова прошла в кухню, налила себе молока и уселась на подоконник.
Ей хотелось просто смотреть на пустую в этот час реку и слушать негромко бормочущую «тарелочку», настроенную на новостной канал. Она не вникала в слова диктора, заранее зная, что ничего интересного он не скажет. И правильно — зачем тревожить жителей? Всё равно они ничего сделать не могут. Так же, как и простой патрульный или даже капитан оперативной части Седьмого Особого отдела. Знание нужно только тем, кто может им распорядиться.
И вот теперь кое-какое знание есть у Наташи. Завтра надо идти под землю, в тоннели… Она прекрасно их помнила, год назад весь отдел буквально не вылезал оттуда. Старое, заброшенное метро, частью залитое бетоном, частью затопленное водой. Множество ходов, прорытых крысами, целые катакомбы. Подвалы, рукотворные пещеры прямо под фундаментами домов, множество нор к коллекторам. Если даже всю полицию освободить от несения службы и отправить туда, вряд ли удастся вычистить эти сточные канавы полностью.
Неужели под каждым крупным городом существует такая мерзость?.. Наташа допила молоко, собралась идти в ванную, и тут запищал браслет, высветив имя подполковника. Браслет с вечера лежал на тумбочке у кровати, и, чтобы не тревожить Сергея, хозяйка побежала в гостиную, к компьютеру, ответила на вызов. Появившийся на экране Тофик шевельнул бровями — не ожидал, что Данилова отзовётся в видеорежиме.
— Уже не спишь? Зато, как вижу, только что проснулась.
— Да ладно, не язви.
Наташа приняла вызов, приблизив лицо к камере, но узнала Тофика и, не стесняясь наготы, отошла, не спеша завернулась в покрывало с кушетки.
— И не собирался, Наташка, не до того. Мы нашли убежище крыс, тех самых, наших. Твари скрывались в магазинчике, возле самого парка.
— Ты уж совсем о них как-то… Будто и не люди. Они, конечно, успели уйти, да?
— Ушли перед рассветом, и жена хозяина сразу связалась с нами, — уточнил Тофик. — Она единственная, кому удалось выжить.
— Не поняла… — Наташа потрясла головой, прогоняя остатки сна. — Постой! Ты же говорил, что ещё в первую ночь все дома проверили!
— Всё очень просто, — ухмыльнулся подполковник и исчез с экрана. Вместо него появился двухэтажный домик. — Вот он, частный магазинчик в отдельно стоящем здании, прямо через дорогу от парка. Называется «Мансур», торгует продуктами и всякой мелочёвкой, хозяин неоднократно привлекался за нарушение талонного режима, но, на своё несчастье, лицензию сохранил.
Магазин как магазин. Первый этаж поделен пополам между торговым залом и складскими помещениями. Теперь витрины разбиты, но товары почти не тронуты, на полу тёмное пятно… Тофик демонстрировал ей оперативную съёмку, время от времени пропуская большие куски. Вот лестница, на стене рисунок.
— Обрати внимание!
На рисунке бросился в глаза некий предмет, в котором благодаря четырём кругам по углам можно было угадать «Ниву». Рядом в клочки разрывает человека, видимо, от взрыва, обозначенного чем-то вроде неровной звезды. В углу длинноволосая и грудастая женщина, совсем не похожая на сержанта Чачаву. Кто-то огромным, в рост человека, ножом режет ей горло. Он высок, лоб перечеркивает красная линия.
— Честно говоря, мы уже встречали раньше рисунки в тоннелях. Красная повязка на лбу, по мнению наших экспертов, обозначает какого-то конкретного человека. Возможно, самого художника.
— Почему же ты вчера не показал мне это творчество? — хрипло спросила Наташа.
— Времени у нас было мало, а проку от рисунков никакого. Обычно художник пользуется углём, реже кровью или даже грязью. Рисовали разные люди… Так говорят эксперты, по крайней мере. Но несколько рисунков принадлежат одному автору, когда разберёмся с этим — я тебе расскажу. Пошли дальше. — Тофик опять запустил фильм. — На втором этаже, как видишь, жилое помещение, обычная квартира. Есть ещё подвал, но туда крысы не ходили… Странно. Ну да ладно, сейчас будут трупы.
Невидимый оператор вошёл в спальню. На залитой кровью постели лежал даже не человек, а какие-то клочья человека.
— Я бы без тебя не догадалась…
— Хозяин. Ещё здесь жил его брат, не буду тебе его показывать: примерно в таком же состоянии. Когда крысы пришли, то сразу схватили дочь хозяина, девочку тринадцати лет. Они не разговаривали, но всё было и без слов понятно. Хозяин спрятал их в морозильную камеру… Патрульные быстро всё проверили и ушли. Ну, что у тебя такое лицо? — Тофик показался на экране. — Да, там кого-нибудь накажут, понизят, уволят. Но никакой вины за ребятами не вижу, им надо было проверить целый квартал! Камера большая, в ней мясо, рыба, колбасы… Они попросили открыть, заглянули и ушли. Хозяева ведь говорили, что всё в порядке, понимаешь?
— Понимаю. Но всё равно это вина патрульных.
— Ну, знаешь… В таком случае, это вина хозяев магазина. В общем, после отбытия полицейских крысы вели себя тихо. Просто всё время держали нож у горла девочки. Знаками показали, что уйдут ночью, покидать магазин никому не разрешили. Но, заметь, не запрещали пользоваться Сетями! Думаю, они просто не знают, что это такое. Ничем не интересовались, забились в спальню и дремали там по очереди. Кормились больше мясным, но не побрезговали хлебом и свежими овощами. Вот смотри, остатки их последней трапезы. — Тофик показал ковёр, засыпанный костями и огрызками. — Точнее, предпоследней… Когда стемнело, одна… один из крыс, так будет вернее, сходил на разведку, спустя час вернулся. В парке к тому времени наших людей почти не осталось. Но вместо того, чтобы покинуть магазин, твари решили повеселиться. Сначала они стали насиловать девочку, и хозяин запер жену в туалете. Она пробовала выбраться через потолок, там прикреплён простой лист железа, но не смогла его приподнять, упала, ударилась об унитаз и потеряла сознание. Вот так и осталась жива. Спрашивай.
Но Наташа встала и быстро вышла из комнаты. В спальне, не обращая внимания на приподнявшего голову Сергея, отыскала недопитый с вечера коктейль.
— У тебя кто-то есть? — насторожился Тофик.
— А почему ты так рано на службе? — не ответила Наташа. — Ещё только… Шести нет!
— Вызвали, — пожал плечами подполковник. — Я думал, ты спросишь о чём-то более существенном. Но расскажи-ка мне, кто в соседней комнате. Знаешь, это не очень порядочно с твоей стороны…
— Я же не знала, что ты будешь показывать мне фильмы! — возмущённо зашипела Данилова в микрофон. — Он спал, ничего не слышал.
— Кто такой?
— Патрульный, молодой парень, Мартиросян.
— Мартиросян?.. — Тофик протянул руку к невидимой клавиатуре. — Ну, ладно. Тогда поговорим позже.
— Нет, подожди. Серёжа! — Данилова обратилась к заглянувшему в комнату патрульному. — Иди пока в ванную, мне надо поговорить.
Мартиросян кивнул и скрылся, тут же хлопнула дверь ванной. Исполнительный, в очередной раз отметила Наташа.
— Вот и всё, можем продолжать.
— Тогда — спрашивай, — повторил Тофик.
Данилова сделала большой глоток из бокала.
Читать бесплатно другие книги:
