Лето ночи Симмонс Дэн
— По-моему я имел в виду то зло, которое исходит от поступков людей, — ответил он.
Отец Каванаг сложил газету.
— А-а, древний вопрос о воплощении Зла. Ну что ж, тебе известно, чему учит нас Церковь.
Майк покраснел, но все-таки отрицательно покачал головой.
— Та, та, та, — теперь священник его явно поддразнивал. — Тебе не мешало бы повторить уроки катехизиса, Майкл.
Майк кивнул.
— Ага, но все-таки что говорит Церковь насчет зла?
Отец Каванаг достал пачку Мальборо, щелчком выбросил оттуда сигарету, зажег ее. Затем кончиками пальцев осторожно снял с языка щепотку табаку. Его голос стал серьезным.
— Ну, тебе известно, что Церковь признает существование Зла как независимой силы… — Он встретил недоумевающий взгляд Майка. — Например, Сатана. Дьявол, другими словами.
— О, да, — Майк вспомнил исходящий из туннеля запах. Сатана. Неожиданно вся суета показалась ему немножко глупой.
— Многие теологи, как например Фома Аквинский и другие, штудировал проблему зла на протяжении многих веков, пытаясь понять, как оно может быть самостоятельной силой, в то время как власть Святой Троицы является всевышней и неоспоримой, как говорит об этом Святое Писание. Вполне удовлетворительных ответов получено не было, но безусловно догматы Церкви призывают нас верить, что зло имеет свою собственную власть, своих собственных посланцев… Ты следишь за ходом моей мысли, Майкл?
— Да, вроде, — неуверенно ответил Майк. — Значит это может быть… Посланцы зла это что-то наподобие ангелов?
Отец Каванаг вздохнул.
— Ну, если принять средневековые формулировки… То да. Но да, по существу так, именно этому учит нас Церковь.
— Какова природа посланцев зла, отец?
Священник задумчиво барабанил пальцами по щеке.
— Какова природа? Ну, прежде всего, мы имеем демонов, конечно. Инкубов. И суккубов. Данте дал в своей комедии описание целых семей и образцов демонов. Например, замечательных созданий с именем типа Драгигннаццо, что можно перевести как «подобный большому дракону», и Граффиакане, что означает «тот, кто стрижет собак», и…
— А кто этот Данте? — с воодушевлением прервал его Майк, взволнованный перспективой возможной встречи с этим замечательным человеком, который был экспертом в таких важных вещах.
Отец Каванаг еще раз вздохнул и затушил сигарету.
— Я забыл, что мы полагаемся на систему обучения, которой следовало бы находится в седьмом круге Ада. Данте, мой мальчик, это поэт, живший и умерший приблизительно семь веков назад. Боюсь, что я несколько отошел от предмета нашей дискуссии.
— Майк допил кофе, отнес чашку в раковину и принялся осторожно мыть ее.
— А эти вещи… Ну, эти демоны… Они обижают людей?
Отец Каванаг нахмурился.
— Но мы ведь говорим о созданиях, бывших порождением разума людей. А эти люди жили в невежественные времена, Майкл. Стоило им заболеть и они начинали винить в этом демонов. Единственным лекарством в то время были пиявки…
— Кровососы? — Майк был явно шокирован.
— Да. Демонам приписывали вину за человеческие болезни, душевные расстройства… — Он помолчал, видимо вспомнив, что сестра его алтарного служки страдает именно таким расстройством. — За апоплексию, плохую погоду… Словом за все то, что они не могли объяснить. А могли объяснить в те времена лишь очень немногое.
Майк вернулся к столу.
— Но вы сами как считаете, такие вещи на самом деле существовали… Существуют? Они все еще могут преследовать людей?
Отец Каванаг скрестил руки на груди.
— Я полагаю, что Церковь дала нам замечательную теологию, Майкл. Но постарайся представить Церковь в виде гигантской драги, добывающей золото со дна реки. Она приносит людям много золота, но приносит много и грязи и пустой породы.
Майк нахмурился. Он терпеть не мог, когда отец Каванаг пускался в подобные сравнения. Он называл их метафорами, но сам Майк называл их «увертками».
— Они существуют взаправду?
Отец Кавнаг убедительно вытянул руки вперед, держа их ладонями вверх.
— Возможно не в буквальном смысле, Майкл. Но в фигуральном, безусловно.
— Если они действительно существовали, — продолжал настаивать на своем Майк, — могли ли всякие церковные штуки остановить их, как это бывает в кино с разными вампирами?
Священник мельком улыбнулся.
— Церковные штуки?
— Вы знаете о чем я… Кресты, гостия.
Святая вода… Все такое.
Отец Каванаг поднял брови, будто его дразнили. Майк, напряженно ожидая ответ, не заметил этого.
— Конечно, — кивнул священник, — если все это… Церковные штуки, как ты выражаешься,… Действует на вампиров, то оно должно подействовать и на демонов. Разве не так?
Майк кивнул. Он решил, что на сегодня с него достаточно, отец Кавнаг будет думать, что он рехнулся, если он после этих разговоров о вампирах и демонах расскажет ему о солдате. Священник пригласил мальчика на «холостяцкий ужин» в ректорской в пятницу, но Майк был вынужден отказаться. Еще раньше Дейл предложил ему поехать на ферму к дяде Генри, чтобы поисследовать окрестности на предмет пещеры бутлегеров. Вообще-то, с тех пор как они познакомились, это было их обычное времяпрепровождение, хоть Майк сильно подозревал, что этой пещеры и в природе-то не существует, но ему всегда очень нравилось играть на ферме дяди Генри. Плюс обед там всегда означал что-нибудь очень вкусное и хоть в пятницу Майк, конечно, не станет есть мясо, но и без этого там будет уйма вкусных вещей. Например, свежайшие овощи прямо с грядки.
Майк попрощался, взял велосипед и как сумасшедший заторопился домой, мечтая о том, чтобы лужайка перед домом была подстрижена, а все домашние дела переделаны и чтобы он мог поиграть. Проезжая мимо Старого Централа, он вспомнил, что Джим Харлен уже несколько дней как вернулся из больницы и с запоздалым уколом вины вспомнил о том, что они до сих пор не навестили друга. Кстати вспомнил и о том, что сегодня в Пеории похороны дяди Дьюана.
Мысль о смерти напомнила Майку о Мемо, которая, вполне возможно, находится сейчас дома где никого нет. Кроме Кетлин, разумеется.
Майк поехал мимо школы, все быстрее нажимая на педали, прямо к дому.
В среду вечером Дьюану позвонил Дейл, но беседа была краткой и нелегкой. Голос Дьюана звучал ужасно устало и соболезнования Дейла смутили их обоих. Дейл рассказал о приглашении на ферму к дяде в пятницу и наседал на него до тех пор, пока Дьюан не сдался и не сказал, что наверное придет. Несмотря на это Дейл отправился спать совершенно подавленный.
— Ты думаешь, эта штука все еще под кроватью? — прошептал Лоуренс часом позже. Выключать свет они не стали.
— Мы же проверяли, — прошептал в ответ старший брат. — Ты сам видел, что там ничего не было.
Лоуренс упросил брата подержать его за руку. Дейл согласился на компромисс и разрешил тому ухватить его за рука пижамы.
— Но мы же видели это…
— Мама сказала, что это была тень или что-то вроде этого.
Лоуренс нахально показал фигу.
— Так это, по-твоему, тень держала дверь кладовки?
По спине Дейла пробежал холодок. Он вспомнил то настойчивое, неумолимое давление, которое он тогда ощутил. Что бы это ни было, оставаться внутри оно явно не хотело.
— Ладно, — тихо сказал он, и сам почувствовал, как прозвучали нотки страха в его голосе, — во всяком случае оно убежало.
— Нет, не убежало, — голос Лоуренса был едва слышен. — Откуда ты знаешь?
— Просто знаю и все.
— Ну тогда, скажи, где оно?
— Оно ждет.
— Где ждет? — Дейл бросил на брата взгляд и увидел, что тот напряженно смотрит на него. Без очков глаза Лоуренса казались огромными и темными.
— Оно все еще под кроватью, — сонно шепнул он и закрыл глаза. Дейл, вытянув из его пальцев рукав, сжал ладонь брата. — Оно ждет, — пробормотал Лоуренс, погружаясь в сон.
Дейл взглянул на десятидюймовый промежуток, разделявший их кровати. Ребята хотели вообще сдвинуть их вместе, но мама запретила, сказав, что ей будет неудобно пылесосить пол. Ладно, десять дюймов тоже неплохо. Легко держаться за руки, и ничто большое не сумеет выпрыгнуть на них.
Но рука может достать. Пальцы с когтями. А может голова на длинной шее.
Дейл опять вздрогнул. Нет, это глупо. Мама была права, им это просто почудилось, как почудились тогда шаги мумии. Или НЛО.
Но тогда мы же ничего не видели.
Дейл зажмурил глаза. Последней мыслью, промелькнувшей у него в голове, перед тем как он провалился в сон, была мысль о зияющем пространстве между кроватями, и от этой мысли он снова распахнул глаза, и лежал, напряженно глядя в темное пространство между кроватями.
Черт. Если наши кровати стоят так близко друг к другу, то ОНО может оказаться под моей кроватью так, что я этого и не увижу. Оно может занести над нами свои ужасные черные щупальцы м схватить нас обоих сразу.
Лоуренс прерывисто вздохнул, на подушку капнула слюна. Дейл смотрел на противоположную стену, считая мачты на нарисованных на обоях корабликах, и стараясь дышать потише. Чтобы лучше слышать. Чтобы успеть расслышать звук, который может раздаться перед нападением.
Глава 18
В четверг Старику пришлось поехать в дом к дяде Арту, чтобы разыскать кое-какие юридические бумаги и Дьюан, несмотря на явное нежелание отца, увязался с ним.
Старик пребывал в раздраженном настроении, очевидно страдая от желания запить по-серьезному. Дьюан понимал, что сдерживается он только из-за любви к брату и нежелания уронить себя в глазах остальных членов семьи.
Частично тревога Старика проистекала еще из-за того, что он не знал, как поступить с прахом дяди Арта. Он пришел в ужас, когда люди из похоронного бюро вручили ему тяжелую декоративную урну с прахом, которая отправилась с ними в обратный путь из Пеории в качестве молчаливого и нежеланного пассажира.
После обеда в среду, еще до звонка Дейла, Дьюан пошел взглянуть на нее еще раз. Старик вошел в комнату следом за ним, держа трубку в руках.
— Белые камешки, которые похожи на кусочки разломанного мела, это кости, — сказал отец, пытаясь раскурить трубку.
Дьюан молча приподнял крышку.
— Когда они отправили тело в печь, температура в которой примерно равняется температуре на поверхности солнца, — продолжал Старик, — можно было ожидать, что не останется ничего, кроме золы и воспоминаний. Но кости, оказывается, упорная штука.
Дьюан сел на стул около камина, в который никто из них почти никогда не садился. Его ноги внезапно стали ватными и в то же время какими-то странно тяжелыми.
— Воспоминания тоже упорная штука, — произнес он, сам удивляясь этой избитой фразе. Такое было не в его вкусе.
Старик хмыкнул.
— Не имею ни малейшего понятия, куда это деть. Варварский, в сущности, обычай, как подумаешь.
Дьюан бросил взгляд на урну.
— Думаю, что прах полагается развеять над тем местом, которое имело большое значение в жизни данного человека, — тихо произнес он. — Место, где он был счастлив.
Старик еще раз хмыкнул.
— Ты знаешь, Дьюнни, Арт действительно оставил завещание. Но он ни единым словом не намекнул мне, где следует развеять его прах. В месте, где он был счастлив… — И Старик погрузился в размышления, попыхивая трубкой.
— Главный читальный зал библиотеки университета Бредли подошел бы лучше всего, — сказал Дьюан.
Старик рассмеялся.
— Да, Арту бы это тоже понравилось, — на минуту он отвел глаза в сторону. — Есть еще идеи?
— Еще он любил рыбачить на речке Спун. — Тут Дьюан почувствовал, как саднящая спазма горя снова сжала его горло и сердце. Он пошел на кухню за стаканом воды. Когда вернулся, трубка Старика уже не дымилась, и он старательно вколачивал из нее золу в камин. Зола. Прах.
— А ты прав, — сказал Старик неожиданно. — Возможно, там он был наиболее счастлив. Мы с ним ездили рыбачить на Спун Ривер даже тогда, когда он не переехал из Чикаго. И он часто брал тебя туда, помнишь?
Дьюан кивнул и сделал вид, что пьет, чтобы не отвечать. В эту минуту как раз зазвонил телефон, оказалось, что это Дейл, и когда Дьюан вернулся, Старик уже ушел в мастерскую возиться с обучающей машиной, которую назвал Марк V.
На реку они отправились сразу после восхода солнца, когда рыба всплывает к поверхности, чтобы подкормиться, и Дьюан пожалел, что не взял с собой удилище. Церемонии как таковой не было: Старик подержал мгновение вазу над водой, будто бы раздумав освобождать ее от содержимого, затем, когда первый луч солнца коснулся ветвей кипарисов и ивы под ними, внезапно опрокинул вазу над водой и постучал по дну, чтобы оттуда выпали последние остатки.
Кости упали с тихим всплеском, который привлек мальков и по меньшей мере одного окунька, которых Дьюан увидел на мелководье. Сначала прах образовал на воде легкую серую пленку, она поплыла вслед за течением и закружилась вокруг коряги, хорошо знакомой Дьюану по его рыболовецким подвигам. Затем более быстрое подводное течение понесло ее к мосту, и линия пленки распалась на части, ушла ко дну и смешалась с речной водой.
Дьюан зашвырнул в воду камешек, вспомнив те времена, когда, сопровождая взрослых на рыбную ловлю, сам скучал. Наверное, бросая камешки он распугивал рыбу, которую дядя Арт пытался поймать. Но дядя никогда не жаловался.
Дьюан встал, отряхнул руки и стал по тропинке взбираться на крутой берег к машине. В первый раз он обратил внимание на то, как похудел за последние недели его отец и какой темной и морщинистой стала его шея. Щеки серебрились серой щетиной и теперь Дьюан по-настоящему почувствовал, что его Старик и вправду стар.
Дом дяди Арта лишился запаха присутствия человека и сразу стал влажным и нежилым.
Когда Старик занялся ящиками и полкой с картотекой, Дьюан инстинктивно направился к старым блокнотам и корзине для бумаг. Дядя Арт был таким же маниакальным любителем посидеть с ручкой как и он сам.
Бах. Скомканный листок лежал в корзине под смятой пачкой из-под сигарет и остальным мусором. Возможно его выбросили в ночь на воскресенье, как раз накануне несчастного случая.
1. Проклятый Колокол или Стелла, или как его там, в конце концов остался целым и невредимым. Упоминание о нем имеется в разделе «Медичи» Книги Закона.
2. Шестьдесят лет, шесть месяцев, шесть дней. Допуская, что этот абсурд и невозможность стали реальностью, и принимая, что события, о которых говорил Дьюан, имели место из-за того, что эта штука «ожила» после всех этих веков молчания, нужно допустить, что на рубеже столетия произошло жертвоприношение. Вскоре после прибытия колокола из Нью-Йорка в 1900 году. Следует проверить в городе. Найти людей, которые могут помнить о случившемся. Ничего не говорить Дьюану, пока не получу ответов.
3. Краули утверждает, что Колокол, иначе Стелла, использует людей. И заключает словами о «посланцах Мира Тьмы», не уточняя, что именно он имеет в виду. Проверить сведения о «существах на улицах Рима» во времена Борджиа и Медичи.
4. Связаться с Эшли-Монтэгю. Заставить его говорить.
Дьюан перевел дыхание, свернул листок и сунул его в карман фланелевой рубашки, затем вышел на террасу. Трава на лужайке сильно разрослась. Какие-то насекомые громко жужжали у самых его ног, а в кронах деревьев оглушительно трещали цикады, доводя Дьюана до головокружения. Он уселся на металлический стул, задрал ноги на перила и уставился в никуда, размышляя. И только, когда Старик вышел на террасу и вдруг застыл у двери, только тогда Дьюан понял, кого он ему напомнил… На этом стуле, в этой позе. На кого он похож.
В руках у Старика были все нужные бумаги. Они заперли входную дверь, понимая, что пройдут, быть может, недели, а то и месяцы, пока они снова приедут сюда, чтобы навести порядок перед аукционом.
Дьюан не оглянулся, когда они на полной скорости проехали по аллее.
Выбор Дьюана пал на миссис Мун.
Матери библиотекарши было уже порядком за восемьдесят и она всю жизнь прожила в Элм Хэвене, причем с самой юности в доме на углу Депо Стрит и Второй Авеню, то есть прямо напротив Старого Централа. Дьюан знал ее лишь постольку, поскольку видел вместе с мисс Мун на прогулках, во время своих приездов в город.
Мисс Мун он знал хорошо. Дьюану было четыре года, когда дядя Арт привез его в город, чтобы записать в библиотеку.
Мисс Мун слегка нахмурилась и покачала головой, глядя на упитанного малыша, стоящего перед ее стойкой.
— Но у нас совсем немного книжек с картинками, мистер Макбрайд. Мы предпочитаем, чтобы родители… Э… Наших маленьких читателей пользовались своими абонементами, выбирая книги для малышей.
Дядя Арт ничего не ответил. Вместо этого он взял с полки ближайший том и вручил его четырехлетнему Дьюану. «Читай» велел он.
— Глава Первая… Я появляюсь на свет, — читал Дьюан. — Окажусь ли я героем моей собственной жизни, или этот статус будет удержан кем-нибудь еще, покажут страницы этой книги. Для того, чтобы начать описание моей жизни с самого начала я пишу, что я родился (по крайней мере меня так информировали и я этому верю) в пятницу, в полночь. Было отмечено, что часы начали бить как раз, когда…[28]
— Хорошо, — сказал дядя Арт и вернул книгу на полку.
Мисс Мун нахмурилась и затеребила цепочку от часов, но все-таки выписала абонемент на имя Дьюана Макбрайда. И в течение многих лет эта карточка была самой ценной из всего, что принадлежало Дьюану, несмотря на то, что мисс Мун всегда относилась к нему с холодностью где-то даже обидной. Наконец она определила свою роль, как роль контролера за тем, чтобы пухлый четырехлетний малыш не брал слишком много книг за один раз, и делая ему выговоры, когда он книги задерживал. Но, как вскоре оказалось, задерживал он их не потому, что не успевал прочесть, нет, он успевал пожирать все стопки книг в течение первых же дней после возвращения из библиотеки, но потом ему приходилось ждать несколько дней, пока отец снова подбросит его в город.
Когда, уже во втором классе, Дьюан посвятил себя чтению таинственных историй Нэнси Дрю, приключениям женщины-детектива из романов К. С. Форестера и всех романов Роберта Льюиса Стивенсона, мисс Мун указала, что книги Нэнси Дрю это, скорее, чтение для девочек, это был ее термин и язвительно осведомилась нет ли у Дьюана сестры.
Дьюан усмехнулся, поправил очки, дерзко ответил «Не-а» и пересчитал отобранные пять книг, чтобы убедиться в том, что он не перешел границы нормы. Все книги принадлежали перу Нэнси Дрю. Когда он покончил с этой серией, он открыл для себя Эдгара Райса Берроуза и провел великолепное лето, пересекая степи Барсума, джунгли Венеры и — наиболее жадно — «среднюю террасу джунглей» лорда Грейстока. Дьюан не был уверен, что понимает, что такое «средняя терраса», но он попытался соорудить нечто подобное в куще приземистых дубов, росших вдоль ручья. Уитт, склонив голову набок, наблюдал ничего непонимающими глазами за тем, как Дьюан прыгает с ветки на ветку и ест, не слезая с дерева.
На следующее лето Дьюан взахлеб читал Джейн Остин и в этот раз мисс Мун ничего не сказала о том, что это чтение для девочек.
Дьюан отправился в город сразу после того, как покончил с утренними делами. С каждым годом Старик обрабатывал поле все меньшей и меньшей площади, одалживая большую часть из своих трехсот сорока акров мистеру Джонсону, так что и дел становилось все меньше. Дьюан продолжал ходить за скотом, проверять, чтобы весь он был во время напоен, но, когда животные паслись на пастбище, дел было тоже немного. Транспортировка навоза была закончена еще в мае, так что тут Дьюану было не о чем беспокоиться.
Этим утром он закончил ремонт шестирядного культиватора: гидравлический подъемник на задней рабочей части опускался слишком быстро, поэтому Дьюан приспособил к нему съемный гидравлический цилиндр и смазал и закрепил дополнительную раму. Все время пока Дьюан трубился над культиватором, из угла сарая над ним угрожающе нависал большой комбайн, снабженный початкоочистителем. Старик отвозил его на центральную ремонтную станцию, чтобы подправить блок очистителя, он всегда старался улучшить машины, совершенствуя их, снабжая одними дополнительными устройствами и устраняя другие, до тех пор, пока они вообще не переставали напоминать машины, полученные с завода. Что касается этого початкоочистителя, то Дьюан заметил, что Старик хотел улучшить его носовую часть. Теперь с каждого из восьмирядного блока была снята защита и Дьюан, заглянув внутрь, увидел сверкающую сталь режущих валов, конвейеров и передающей цепи.
Большинство фермеров в округе цепляло початкоочистители прямо к тракторам или покупало самодвижущиеся тележки, но Старик приобрел настоящий старый комбайн и уже к нему приспособил восьмирядную головку. Это гарантировало быструю работу в урожайные годы, но и означало трудность ухода за сложным агрегатом, а также требовало усовершенствования молотилки, очистителя и других агрегатов огромной машины.
Иногда мальчик думал, что Старик для того и осел на ферме, чтобы иметь возможность возиться с машинами.
В то утро, едва покончив с культиватором, Дьюан повернулся взглянуть на громоздящийся над ним комбайн. В круге света, льющемся из окна над головой, режущие валы сверкали подобно занесенным мечам, и Дьюан решил было самому поработать над комбайном, чтобы приятно поразить отца. Но потом решил не лишать самого Старика такого удовольствия. Кроме того, ему еще нужно было накормить скот и прополоть несколько грядок до завтрака, а он еще хотел успеть съездить в город до десяти часов.
Дьюан мог бы дождаться, пока его отвезет Старик — он до сих пор не любил идти пешком последние полторы мили Джубили Колледж Роуд — но он знал, что тот и так уже целую неделю удерживается от запоя и в пятницу точно окажется у Карла или в забегаловке «Под Черным Деревом». Дьюан не хотел быть с ним в это время.
Поэтому он пошел пешком. День был ясным, солнечным и удушливо жарким. Дьюан расстегнул три верхние пуговички на сорочке, обнажив небольшой треугольник загорелой кожи на белой груди.
На окраине города, у дома О'Рурка он немного передохнул. Майка не было дома, но одна из его сестер разрешила Дьюану напиться воды из насоса на заднем дворе. Дьюан так и сделал, с удовольствием замечая в воде привкус железа и других элементов, потом побрызгал ею на голову и руки.
Когда он постучал в дверь дома миссис Мун, старая леди возникла на пороге, опираясь одновременно на две трости, и в сопровождении целого выводка кошек.
— Мы с вами знакомы, молодой человек? — спросила она. Дьюан подумал, что голос миссис Мун звучит как пародия на голос дам прошлого века: такой же высокий, дребезжащий и богатый модуляциями.
— Да, мэм. Меня зовут Дьюан Макбрайд. Мы вместе с Дейлом Стюартом и Майком О'Рурком несколько раз водили вас на прогулку.
— Кто, вы сказали?
Дьюан вздохнул и повторил все сначала погромче.
— Но я пока не готова идти на прогулку. Я еще не поужинала.
Миссис Мун говорила ворчливо и с некоторой долей сомнения. Кошки, выгибаясь, терлись о ее трости и прижимались к распухшим ногам, обмотанным телесного цвета бинтами. Дьюан вспомнил о солдате с его обмотками.
— Нет, мэм, — сказал он. — Я только хотел задать вам несколько вопросов кое о чем.
— Вопросов? — она отступила назад в сумрак гостиной. Старый дом, в котором они с дочерью жили, был совсем небольшим и имел такой запах, будто несчитанные поколения кошек никогда из него не выходили.
— Да, мэм. Не больше двух.
— О чем? — Она близоруко на него уставилась и Дьюан понял, что он для нее не больше, чем тень в дверном проеме. Он сделал шаг назад… Предусмотрительный шаг умного коммивояжера, демонстрирующий мирные намерения и доверие.
— Да всего только… О старых днях, — ответил он. — Я пишу школьный доклад о жизни в Элм Хэвене на повороте столетия. И я подумал, не будете ли вы так добры… Дать мне некоторую… Ну как бы атмосферу.
— Некоторое что?
— Некоторые детали, — сказал Дьюан. — Пожалуйста.
Пожилая дама заколебалась, с помощью обеих палочек сделала поворот и ушла, сопровождаемая кошками, ушла обратно, оставив его в одиночестве перед дверью. Дьюан заколебался, не зная, что предпринять.
— Что же вы, — послышался из сумрака дома ее голос, — не стойте там. Заходите. Я готовлю для нас с вами чай.
Дьюан сидел, пил чай, жевал печенье и задавал вопросы, выслушивая рассказы миссис Мун о ее детстве, ее отце и об Элм Хэвене в старые добрые дни. Миссис Мун во время рассказа крошила пальцами печенье и медленно, но верно на ее коленях вырастала горка крошек. Коты поочередно запрыгивали на кушетку и аккуратно подбирали крошки, пока миссис Мун рассеянно гладила их спины.
— А как насчет колокола? — спросил наконец Дьюан, убедившись в надежности памяти пожилой леди.
— Колокол? — миссис Мун помедлила. Кошка вытянулась вверх, как будто намереваясь похитить что-то вкусненькое прямо из пальцев.
— Вы упомянули о некоторых своеобразных вещах, имевшихся в нашем городе, — быстро продолжал Дьюан. — А тот большой колокол из школьной башни? Вы понимаете о чем я говорю?
Миссис Мун на мгновение растерялась.
— Колокол? Когда был этот колокол?
Дьюан вздохнул. Сейчас вся эта тайна казалась ему чепухой.
— В 1876 году, — тихо произнес он. — Когда мистер Эшли привез его из Европы… Миссис Мун неожиданно хихикнула. Его зубные протезы были чуть свободноваты и она все время поправляла их языком.
— Глупый мальчик. В 1876 году я только родилась. Как я могу что-нибудь помнить о событиях того года?
Дьюан моргнул. Его воображение тут же нарисовало эту морщинистую и дряхлую старушку в виде тоже морщинистого, но розового и свежего ребеночка, приветствовавшего мир в том самом году, когда армия Кастера была наголову разбита. Он подумал о тех переменах в мире, которые произошли при ее жизни — появились самодвижущиеся повозки, телефон, разразилась Первая Мировая Война, Америка стала мощной державой, люди запустили спутник, и за всем этим она наблюдала из-под вязов на Депо Стрит.
— Значит про колокол вы ничего не помните? — уточнил Дьюан и стал убирать карандаш и блокнот.
— Почему же, конечно, я помню колокол, — прозвучал ответ и миссис Мун потянулась за новой порцией лакомства для кошек. — Это был прекрасный колокол. Отец мистера Эшли привез его из Европы во время одного из своих путешествий. Когда я училась в Старом Централе, он каждый день звонил, сначала в восемь пятнадцать, а потом в три часа.
Дьюан уставился на нее во все глаза. Он заметил, что руки его дрожали, когда он потянулся за блокнотом и начал записывать. Это было первое подтверждение того, что колокол Борджиа действительно существовал.
— Вы помните что-нибудь необычайное, связанное с колоколом?
— О, мой дорогой, в те дни все, что было связано со школой и колоколом, было необычайным. Одного из нас… Из маленьких детей… Каждую пятницу назначали тянуть за веревку и объявлять о начале занятий. Помню однажды выбрали меня. О, да, это был прекрасный колокол…
— Вы помните, что потом с ним случилось?
— Да, конечно. Я хочу сказать, я не уверена… — На лице миссис Мун появилось странное выражение и она отсутствующе уставилась на печенье. Две кошки тут же утащили его, когда она подняла дрожащие пальцы ко рту. — Мистер Мун… Мой муж Орвил, я имею в виду, а не мой отец… Мистер Мун не был причастен к тому, что случилось. Никоим образом. — Она вдруг вытянулась и наставила костлявый палец на блокнот Дьюана. — Ты это обязательно запиши. Ни Оливера, ни отца даже не было здесь, когда… Когда случилась эта ужасная вещь.
— Да, мэм, — кивнул Дьюан, держа карандаш наготове. — Так что же случилось?
Обе руки миссис Мун словно вспорхнули. Кошки метнулись с ее колен.
— Как же, ужасная вещь. Вы знаете, об этой ужасной вещи мы даже не любим говорить. Почему вы хотите написать об этом? Вы кажетесь таким милым молодым человеком.
— Да, мэм, — сказал Дьюан, почти не дыша. — Но мне велели написать обо всем. И я буду вам очень признателен за помощь. О какой ужасной вещи мы сейчас говорим? Что-то связанное с колоколом?
Миссис Мун словно забыла о том, что мальчик здесь, сидит вместе с ней. Она не сводила взгляда с темного угла, где копошились ее кошки.
— Нет, не… — начала она, ее голос был едва слышнее шепота. Дьюан услышал, как под окном прогрохотал грузовик, но миссис Мун даже не моргнула. — не с колоколом, — продолжала она. — Хотя его повесили именно на колоколе.
— Повесили кого? — теперь и Дьюан говорил шепотом.
Миссис Мун повернула голову в его направлении, но взгляд ее явно отсутствовал.
— Как же, того ужасного человека, конечно. Того, который убил… — Она издала какой-то страшный звук и Дьюан увидел на ее глазах слезы. Одна из них проложила по морщинкам путь прямо к уголку рта. — Того, кто убил и съел маленькую девочку, — закончила она чуть громче.
Дьюан перестал писать и замер.
— Запишите это, обязательно, — скомандовала пожилая леди и снова ткнула пальцем в его сторону. Ее взгляд оторвался оттуда, куда был прикован все время и теперь она горящими глазами смотрела на Дьюана. — Пришло время это все записать. Обязательно все записать. Только непременно включите в ваш доклад, что ни мистера Муна, ни Орвила здесь… Как же, их даже в округе не было в то время, когда произошла эта ужасная вещь. А теперь, начинайте!
И все время пока она говорила, ее голос казался Дьюану шуршанием старого пергамента. Он записывал все. Пришло время записать обязательно все.
Глава 19
Дейл лично отправился к Харлену, чтобы пригласить его на обед в пятницу к дяде Генри. Только увидев приятеля, он понял, как одиноко тот все время себя чувствовал. Мама Харлена, мисс Йенсен, не была вполне уверена, что Джим достаточно здоров, чтобы отправиться на такую далекую прогулку. Но Дейл вручил приглашение ей тоже и она уступила его уговорам.
Отец Дейла прибыл домой около двух часов и уже в половине четвертого они все вместе отправились на ферму, Харлен с рукой, упакованной в тяжелую гипсовую шину сидел на переднем сиденьи микроавтобуса вместе с мамой и Кевином, а Майк, Дейл и Лоуренс разместились на заднем. Все пребывали в прекрасном настроении и, едва автобус спустился с холма и поехал мимо кладбища, они запели.
Дядя Генри и тетя Лина вынесли стулья во двор, в тень под деревьями и там же встретили гостей. Сразу после обмена приветствиями началась дружелюбная болтовня, пока Бифф, немецкая овчарка дяди Генри, прыгала вокруг всех в экстазе гостеприимства. Взрослые разместились на больших адирондакских стульях,[29] а мальчики разобрали лопаты в сарае и отправились на дальнее кладбище. Они шли медленнее, чем обычно, и даже против обыкновения воспользовались воротами, открыв их перед Харленом, а не перепрыгнули через забор. Хоть Харлен в общем чувствовал себя отлично.
Наконец на самом дальнем конце пастбища, там где уже виднелся лес, растущий вдоль текущего к югу ручья, они отыскали отметки, которые сделали еще предыдущим летом и начали копать. Они искали Пещеру Бутлегеров.
Сведения об этой пещере относились скорее к области преданий, но в рассказах дяди Генри звучали достоверные подробности о ней и теперь вся эта история превратилась для мальчиков в настоящее евангелие. Началось это еще в двадцатых годах, когда действовал сухой закон, как раз перед тем, как дядя Генри купил эту ферму. Ее предыдущий владелец позволил нелегальным торговцам спиртным из соседнего округа воспользоваться старой пещерой, чтобы устроить там свой тайник. Постепенно пещера превратилась в главный склад. Была даже подведена грунтовая дорога. Пещеру расширили, устроили вход и даже оборудовали внутри нее кабачок с продажей запрещенного виски.
«Многие из самых классных гангстеров бывало останавливались здесь по дороге из Чикаго, — рассказывал детям дядя Генри. — Я готов поклясться на целой стопке Библий, что однажды здесь побывал Джон Диллинжер, а трое ребятишек от Аль Капоне приехали сюда, чтобы убрать Микки Шогнесси… Но Микки прослышал об этом и удрал к своей сестре, она жила чуть дальше по Спун Ривер. Поэтому крутая троица только обстреляла пещеру из ружей да вынесла часть запасов спиртного.»
Конец этих рассказов был наиболее интригующим моментом. Легенда гласила, что однажды, как раз незадолго до отмены сухого закона на пещеру Бутлегеров был совершен рейд таможенных инспекторов. Вместо того, чтобы вывезти товар, федеральные власти предпочли взорвать вход, и своды пещеры обрушились на винный погреб, сам кабачок со столиками, стойкой бара из махагонового дерева и пианино, а также на три грузовика и автобус, которые стояли у склада. Затем они уничтожили и саму дорогу к пещере, чтобы уж никто и никогда не мог подобраться к пещере.
Друзья Дейла как и он сам были уверены, что сама пещера ничуть не пострадала, а разрушился только вход. Возможно только шесть или восемь футов земли отделяет археологическую тайну от остального мира. Если б они только могли найти верное место на склоне холма, чтобы начать копать… На протяжении многих лет дядя Генри оказывал мальчикам большую помощь, то он показывал обнаруженный им старый след от колес или куски ржавого металла, которые должны были означать вход в пещеру, то обнаруживал выемку в склоне холма, которая непременно являлась либо входом либо одним из запасных выходов, то, когда интерес мальчиков угасал после долгих дней раскопок и поисков под палящим солнцем, припоминал новые подробности истории.
— Генри, — обратилась к нему однажды тетя Лина, непривычно строгим голосом, — прекрати забивать детям головы всякими сказками.
На что дядя Генри с достоинством выпрямился, перекинул жвачку табаку за другую щеку и сказал:
— Это не сказки, мать. Эта пещера наверняка где-то здесь поблизости.
Это было именно то, в чем ребята нуждались. И за эти годы самое восточное пастбище дяди Генри — используемое для выпаса бычка в те годы, когда он у дяди Генри имелся — постепенно стало выглядеть как ручей у мельницы Саттера[30] в 1848 году, когда Дейл с друзьями буквально вылизали каждую ямку и лощину, уверенные, что вот в этот-то раз они наверняка обнаружили вход в пещеру. Дейл часто видел во сне, как он втыкает лопату в землю и она проваливается вглубь, и перед ними открывается темная пещера, возможно со все еще горящей газовой лампой и запахом самогона в воздухе, застоявшимся за тридцать лет.
Дьюан прибыл часам к шести — отец подбросил его под дороге в забегаловку «Под Черным Деревом» — и примерно полчаса провел в разговорах со взрослыми, расположившимися на тенистом газоне, вместо того, чтобы сразу помчаться на дальнее пастбище к ребятам. Сегодня ради такого торжественного случая он надел новые вельветовые брюки и красную фланелевую рубашку, подаренные ему дядей Артом на Рождество. Правда этого никто не заметил.
На пастбище он обнаружил небольшую горку свежевыкопанной земли и усталых мальчиков, сидящих вокруг огромной ямы диаметром фута три. Склон под ними был буквально засыпан большими камнями, которые они вытащили из ямы.
— Привет. — И Дьюан уселся на одни из камней. — Думаете в этот раз наткнулись на вход?
Тени стали длиннее и в этой части пастбища уже было довольно сумрачно. Ручеек журчал где-то поблизости, не больше чем футах в двадцати ниже по склону, как раз позади ровной площадки, которую Дейл называл «дорогой бутлегеров».
Дейл вытер лоб, оставив на нем полосу грязи.
— Да, может быть. Смотри… Позади этого большого камня мы нашли гнилую деревяшку.
— Старая коряга, да? — кивнул Дьюан.
— Нет! — сердито выкрикнул Лоуренс. Его футболка представляла собой сплошное грязное пятно. — Это одна из досок над входом в пещеру.
— Притолока, — пояснил Майк.
Дьюан снова кивнул и поддел деревяшку носком черного кеда. На ней виднелись следы от срубленных сучков.
— Гм-м, — промычал он.
— Я уже сказал им, что они занимаются глупостями, — беззаботно заметил Джим Харлен. Он подвинулся, чтобы гипсовая шина легла немного поудобнее, по всему было видно, что его рука все еще болит, а бинт, обмотанный вокруг головы, напомнил Дьюану фильм «Красный Знак Доблести» Крейна. Он попытался представить Джима в роли Генри Флеминга.
— Ты тоже копаешь? — спросил у него Дьюан.
Харлен насмешливо фыркнул.
— Еще чего. Я лучше займусь продажей спиртного, когда мы его здесь отыщем.
— Думаешь оно будет пригодным? — голос Дьюана звучал невинно.
— А как же, почему нет? Ведь вино и всякие такие вещи становится только дороже после того, как их некоторое время выдерживают в подвалах. Правильно?
Майк О'Рурк рассмеялся.
Читать бесплатно другие книги:
