Лето ночи Симмонс Дэн

— Ничего особенного, — сказал священник. — Случается, что старые могилы оседают, и потом требуется подсыпать новой земли. Видишь, тут уже проклюнулись свежие ростки, скоро все зарастет травой и недели через две ничего будет не заметно.

Майк прикусил ноготь.

— За могилами следит здесь Карл Ван Сайк, — тихо проговорил он.

— Да?

— Могли бы вы благословить эту могилу, отец? — спросил Майк.

Отец Каванаг слегка нахмурился.

— Произвести экзорцизм, Майк? — и он улыбнулся. — Боюсь, что это не так легко, мой друг. Лишь немногие из священников обладают правом производить экзорцизм… Это, к счастью, уже полузабытый ритуал. И слава Богу… Да и им требуется особое разрешение, либо от епископа, либо от самого Папы.

Майк пожал плечами.

— Ну просто благословите, — попросил он снова.

Священник вздохнул. Налетевший опять ветер теперь показался гораздо холоднее, словно бы он предвещал бурю. Стемнело, и краски мира постепенно угасли: камни на всех могилах стали одинаково серыми, травяной ковер монохромно бледным, линия деревьев у горизонта казалась почти черной. Даже тучи потеряли свой розовый оттенок. На восточном склоне неба зажглась одинокая звезда.

— Думаю, наше благословение опоздало для бедного солдата, — сказал отец Каванаг.

Майк потянулся было за бутылкой со святой водой, но увидел, что священник уже поднял правую руку, сложив пальцы для благословения в жесте, который самому Майку казался наиболее могущественным из всех жестов в мире.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — произнес отец Каванаг. — Аминь.

С некоторой долей поспешности Майк протянул ему бутылочку. Отец Каванаг улыбнулся и покачал было головой, но потом окропил могилу несколькими каплями воды и снова перекрестил ее. С некоторым опозданием Майк повторил его жест.

— Ты удовлетворен? — спросил его отец Каванаг.

Майк напряженно смотрел на могилу. Никаких стонов из-под земли. Никаких струек дыма оттуда, куда упали капли святой воды. Он подумал, а не идиот ли, собственно, он.

Они медленно двинулись к воротам кладбища, туда, где стояла машина и священник начал рассказывать мальчику о некоторых погребальных обрядах разных времен.

— Отец, — Майк замер на месте и испуганно схватился за рукав ветровки священника, указывая в другую сторону.

До ограды кладбища оставалось всего несколько рядов могил. Кусты вечнозеленых растений, что-то вроде можжевельника с толстыми мощными сучьями и колючими иглами, темнели футах в пятнадцати от них. Они казались такими же старыми, как самые старые из могил, примерно начала века. Три дерева образовали почти правильный треугольник, между ними темнела маленькая полянка.

В самой гуще кустов стоял Солдат. Последний отсвет сумерек освещал его широкополую шляпу, медную портупею, грязновато-серые обмотки.

Что-то внутри Майка даже воспарило от радости, хоть сердце испуганно забилось. Он настоящий! Отец Каванаг видит его! Он настоящий!

Священник действительно видел это. Его тело напряглось, потом расслабилось и он наклонился к Майку. Чуть улыбнувшись он произнес:

— Конечно, Майкл, — прошептал он. — Мне следовало бы догадаться, что если кто и станет подшучивать над такими вещами, то не ты.

Солдат стоял, не двигаясь. Его лица из-за шляпы не было видно.

Отец Каванаг, отстранив рукой Майка, пытавшегося его удержать, сделал ему навстречу три шага. Мальчик застыл на месте.

— Сын мой, — проговорил священник. — Подойди ко мне. — Его голос звучал негромко, увещевающе, будто он звал спуститься с дерева непослушного котенка. — Подойди ко мне, и мы побеседуем.

Никакого движения в тени деревьев. Солдат казался высеченным из камня серым монументом.

— Сын мой, давайте мы с вами побеседуем, — снова повторил отец Каванаг. Он сделал еще два шага вперед и был теперь примерно в пяти футах от молчаливой фигуры.

— Отец, — тревожно позвал его Майк.

Отец Каванаг оглянулся через плечо и улыбнулся.

— В какую бы игру они не играли сейчас, Майкл, думаю, что мы можем… И в это самое мгновение Солдат не то что прыгнул, скорее он каким-то страшным образом катапультировался из кустов. Звук, с которым он бросился на священника, напомнил Майку ту бешеную собаку, с которой Мемо сражалась несколько лет назад.

Отец Каванаг был примерно на фут выше, чем Солдат, но фигура в хаки ударила его высоко, руки и ноги обвились вокруг его тела подобно тому, как большая кошка обхватывает ствол дерева, они оба упали навзничь и покатились. Священник был слишком ошеломлен для того, чтобы издать какие-нибудь звуки кроме кряхтения, а из груди Солдата вырывалось лишь рычание. Они покатились по скошенной траве, пока не оказались прижатыми к одному из старых камней, Содат оседлал священника и своими длинными руками сжал его горло.

Глаза отца Каванага выпучились, рот широко раскрылся, и из него наконец вырвался крик. Но скорее это был не крик, а сдавленное хрипенье. Шляпа Солдата все еще держалась на нем, но поля отогнулись и теперь Майк видел бледно-восковое лицо и глаза похожие на мраморные шарики. Рот Солдата был распахнут, нет, не распахнут, скорее он зиял подобно дыре вырубленной в глине, и внутри этой дыры Майк видел зубы. Слишком много зубов, целый круг коротких, белых клыков внутри круглого безгубого отверстия пасти.

— Майкл! — прохрипел отец Каванаг. Видно было, как он изо всех сил сопротивляется длинным пальцам Солдата, сжимающим его горло. Священник корчился и извивался, но небольшая фигурка плотно оседлала его грудную клетку, колени в хаки словно впились в траву. — Майкл!

Майк очнулся, прыжком одолел те десять футов, которые отделяли его от борющихся, и стал молотить обеими руками по узкой спине Солдата. Но это не было похоже на удары по человеческой плоти, скорее казалось, что он борется с мешком, наполненным кишащими червями. Спина корчилась и извивалась под тканью мундира. Майк стукнул Солдата по голове, сбив с него шляпу. Верх головы был совершенно безволосым, противного бело-розового цвета. Мальчик еще раз стукнул по этой голове.

Солдат высвободил одну руку, оторвав ее от горла отца Каванага и наотмашь ударил Майка. Футболка на мальчике лопнула и он обнаружил, что, пролетев несколько футов, упал в заросли можжевельника.

Он перекатился на живот, вскочил на ноги и с треском рванул огромный сук с ближайшего дерева.

Солдат наклонялся все ниже к шее и груди священника. Щеки его стали раздуваться, будто его рот был набит жвачкой табаку, и теперь она просилась наружу. Сам рот странно удлинился, будто зубы внезапно выросли из десен.

Отец Каванаг высвободил левую руку и кулаком ударил Солдата в лицо. Майк увидел, как на щеке и брови у того появились вмятины от удара, будто кулак рассерженного скульптора оставил след в мягкой глине. Но всего лишь через секунду эти вмятины затянулись, и лицо Солдата вновь приняло прежнюю форму, глаза вернулись на место и уставились на священника.

Пасть этого чудовища вытягивалась прямо на глазах у Майка, становилась похожей на вылепленную из плоти воронку. Отец Каванаг закричал. Непристойный хобот был теперь пяти футов в длину, вот уже восьми, и вот он прижимается к горлу отца Каванага.

Майк бросился вперед, крепко уперся ногами в землю, так будто он был на ринге, и сильно размахнувшись, ударил Солдата по черепу своей палкой. Гулкий звук удара разнесся по кладбищу.

На мгновение Майку показалось, что он буквально снес Солдату голову. Череп и челюсть у него выгнулись под невозможным углом, и, повиснув на длинной нити шеи, упали на плечо. Ни у одного существа позвоночник не мог бы выдержать такого наклона.

Белые глаза бешено завертелись, болтаясь как комочки белой глины, и сфокусировались на Майке. Левая рука Солдата быстрее змеи рванулась вперед, схватила сук и вырвала его из руки Майка. Толстая ветка, не меньше трех дюймов в толщину, хрустнула как спичка.

Голова Солдата выровнялась, к ней вернулась прежняя форма, пасть стала расти быстрее, все больше приближаясь к телу священника.

— Боже мой! — выкрикнул отец Каванаг. Крик завершился странно захлебывающимся звуком. Солдата вырвало прямо на священника. Майк отшатнулся, его глаза в ужасе расширились, и он увидел, что поток, извергшийся из вытянувшейся пасти, представлял собой коричневую массу кишащихся и копошащихся червей.

Они сыпались на лицо отца Каванага, на его грудь, шею. Они ползли по закрытым векам священника, забирались под расстегнутый воротник его рубашки. Некоторые из них упали прямо в его распахнутый рот.

Отец Каванаг захлебывался и извивался, пытаясь выплюнуть на траву живую массу, пытался увернуться. Но Солдат склонялся все ниже, лицо его все продолжало удлиняться, теперь он сжимал горло священника ставшими нечеловечески длинными пальцами. Сцена напоминала карикатуру на любовника, пытающегося сорвать долгожданный поцелуй. Черви продолжали извергаться из его раздутых щек и воронки рта.

Майк шагнул вперед и замер, сердце его остановилось от ужаса, когда он увидел, что черви, извивавшиеся на груди отца Каванага стали зарываться прямо в его плоть. Исчезая в отце Каванаге. Другие заползали внутрь щек и напряженной шеи.

Майк закричал, потянулся за сломанным суком, и вспомнил вдруг про пластмассовую бутылочку в него в кармане.

Он схватил Солдата за воротник, почувствовав пальцами грубую шерсть и тягучую, колышущуюся субстанцию под ней, и выплеснул воду из бутылки прямо на спину этого существа, не ожидая, что результат будет большим, чем он был при благословении могилы.

Но результат оказался гораздо большим.

Спина при попадании на нее святой воды зашипела, как бывает шипит кислота, попадая на мясо. В ткани появился ряд дыр, как будто ее прошила пулеметная очередь. Солдат издал звук подобный тому, как шипит большое животное при падении в кипящую воду, скорее шипение и клокотание, чем визг, спина его изогнулась подобно неправдоподобной арке, затылок восковой головы коснулся ботинок. Бескостные руки скрючились как щупальцы и замолотили воздух, пальцы удлинились дюймов до десяти и заострились подобно лезвиям.

Майк отпрыгнул назад и выплеснул остаток содержимого бутылки прямо в лицо чудовища.

В воздухе запахло серой, перед мундира Солдата охватило зеленое пламя, и он покатился прочь со скоростью, невообразимой для человеческого тела. Отец Каванаг оказался освобожденным и лежал без движения. Тело его сотрясала рвота.

Майк шагнул вперед, понял, что запаса святой воды у него больше нет и остановился футах в пяти перед зарослями можжевельника. Солдат замер, уткнувшись лицом в землю и, согнув пальцы, стал быстро зарываться вглубь, он скользил сквозь мертвый дерн и сухие иглы также легко, как черви зарывались в плоть отца Каванага.

Уже через двадцать секунд Солдат полностью исчез из виду. Майк подошел поближе и увидел на том месте в земле свежий туннель, из которого несло вонью разложившегося мяса. Прямо на его глазах туннель стал затягиваться и съеживаться и скоро превратился в еще одно углубление в свежей земле. Мальчик повернулся к отцу Каванагу.

Священник с трудом поднялся на колени, но теперь он бессильно облокачивался головой на могильный камень. Его продолжало рвать, приступы рвоты повторялись снова и снова, хоть желудок уже опустел. На его теле не видно было червей, остались только кроваво-красные отметки на щеках и груди, очевидно он рванул рубашку, чтобы найти их. Хватая ртом воздух, отец Каванаг продолжал шептать: «О, Иисус, Иисус, Иисус». Это была литания.

Майк перевел дух, подошел поближе и обнял священника за плечи.

Теперь отец Каванаг уже рыдал. Он позволил Майку помочь ему подняться на ноги, шатаясь они побрели к воротам.

Уже совсем стемнело. Автомобиль казался темной тенью у черной ограды кладбища. Слабый ветер шуршал листьями деревьев и колосьями, а Майку чудилось, что это звуки издают твари, ползущие по траве позади него, роющие туннель под землей, по которой они шли. Он пытался поторопить отца Каванага.

Он с трудом пытался подавить отвращение, поднимающееся в нем, когда он прикасался к телу священника. Майк воображал как черно-коричневые черви, кишащие под кожей его спутника, переползают на него, но не мог оставить священника одного. Тот еле переставлял ноги.

Они достигли ворот, машина стояла рядом. Мальчик подтолкнул отца Каванага к сиденью водителя, быстро обежал кругом машины, уселся сам и, перегнувшись, захлопнул дверцы с обеих сторон. Отец Каванаг оставил ключ зажигания в машине, и Майк повернул его. Двигатель заработал, Майк тут же включил свет и фары, осветив ближайшие из могильных камней и купы деревьев. Высокое распятие в дальней стороне кладбища осталось в тени.

Священник с трудом что-то пробормотал.

— Что? — переспросил Майк, прерывисто дыша. Эти темные тени вправду ползут по кладбищу или ему только кажется? Трудно было сказать.

— Ты… Тебе придется… Самому вести машину, — выдохнул отец Каванаг. Он буквально обмяк на сиденье, почти свалившись на Майка.

Мальчик досчитал до трех, распахнул дверцу, стремглав обежал машину и шмыгнул на сиденье водителя, отодвинув тело стонущего священника. Он быстро захлопнул за собой дверцу. Что-то действительно двигалось около стены сторожки.

Майку доводилось несколько раз вести отцовскую машину, да и отец Каванаг несколько раз позволял ему садиться за руль папомобиля, когда они отправлялись с пасторскими визитами. Майк едва мог разглядеть дорогу поверх высокого приборного щитка и капота линкольна, но его ноги доставали до педалей. Он поблагодарил мысленно Господа за то, что тут была установлена автоматическая трансмиссия.

Майк снова включил зажигание, чуть подал машину назад, к шестой окружной, чуть не съехал в канаву с противоположной стороны, быстро остановился и нечаянно заглушил мотор. Но машина довольно легко завелась снова.

Тени среди могильных плит, они ползут к ограде.

Майк газанул, позади машины струя гравия хлестнула футов на тридцать, когда он преодолевал крутой подъем холма, затем на высокой скорости машина миновала пещеру, пивную «Под Черным Деревом», черную стену леса. Майк чуть было не проехал поворот на Джубили Колледж Роуд и снизил скорость, заметив, что он уже мчится мимо водонапорной башни со скоростью семьдесят восемь миль в час.

Он ползком проехал по темным улицам городка, уверенный, что сейчас Барни ли кто-нибудь еще увидит и остановит его и почти желая этого. Отец Каванаг лежал молча, сотрясаясь в дрожи.

Майк выключил мотор и чуть не разрыдался от облегчения, когда остановился у круга света рядом с ректорской. Выйдя из машины, он помог выбраться отцу Каванагу.

Священник был смертельно бледен и дрожал, как в лихорадке, глаза его закатились под трепещущими веками. Отметины на груди и щеках походили на шрамы от стригучего лишая. В свете фонаря они казались багровыми.

Майк стоял, барабаня в дверь и молясь, чтобы миссис Мак Кафферти, экономка отца Каванага, не ушла домой. На крыльце зажегся свет и невысокая женщина выступила вперед. Ее лицо раскраснелось, видимо, от жара плиты, она все еще была в переднике.

— Боже Милостивый, — всплеснула она руками. — Ради Бога, что…, — и она бросила на Майка вопросительный взгляд, как будто мальчик был виновен в несчастье с молодым священником.

— Он заболел, — все, что нашелся сказать Майк.

Миссис Маккафферти бросила еще один взгляд на отца Каванага, кивнула и помогла Майку дотащить того по лестнице к нему в спальню. Майк подумал было, что странно, что леди помогает священнику раздеться, но потом сообразил, что она относилась к отцу Каванагу как к сыну.

Когда наконец священник был уложен в постель и укрыт чистыми простынями, он продолжал стонать, лицо было покрыто потом. Миссис Маккафферти уже успела измерить ему температуру, оказалось сто три градуса, и протерла его лицо влажным полотенцем.

— Что это за следы? — спросила она, чуть не касаясь пальцем багровых окружностей.

Майк только пожал плечами, не решаясь заговорить. Когда она вышла из комнаты, он тут же метнулся к зеркалу и распахнул на груди рубашку, чтобы увериться, что на нем нет таких же следов. Они зарывались прямо в тело. Возбуждение, вызванное притоком адреналина, угасло и теперь Майк ощущал только тошноту и сильное головокружение.

— Я позвоню доктору, — объявила только что вошедшая в комнату миссис Мак Кафферти. — Но не этому Вискесу, а доктору Стаффни.

Майк кивнул. Доктор Стаффни не практиковал в Элм Хэвене, он работал в качестве хирурга-ортопеда в больнице св. Франциска в Пеории, но он был католиком. Майк видел его несколько раз в год во время мессы, а миссис Маккафферти, конечно, не собиралась доверять доктору — протестанту.

— Ты останешься здесь, — утвердительно сказала она. Она хотела, чтобы мальчик ввел врача в курс дела, рассказав обо всем, что произошло. Черви вгрызались прямо в тело.

Но Майк покачал головой. Он и сам бы хотел остаться, но было уже темно, и отцу нужно было уходить на работу в ночь. Мемо остается дома одна, не считая мамы и девочек. И снова отрицательно покачал головой.

Миссис Маккафферти стала было укорять его, но он молча прикоснулся на прощание к руке отца Каванага, она была холодной и липкой наощупь, и на ватных ногах сбежал вниз по лестнице.

Майк пробежал уже почти половину квартала, когда кое о чем вспомнил. Задыхаясь, с рвущимися наружу рыданиями, он повернул назад к ректорской, пробежал мимо нее и юркнул в боковой вход в собор. С полки около входа он схватил чистый льняной алтарный покров и направился в мрак алтаря.

Внутри храма было тепло и тихо, пахло ладаном множества служившихся тут месс, красные огоньки свечей бросали отсвет на иконы, изображавшие Крестный Путь Спасителя, висевшие по стенам. Майк набрал в свою пластмассовую бутылочку святой воды из купели, стоявшей у входа, преклонил колени и, поднявшись, снова подошел к алтарю.

Опустившись на колени, он постоял минуту, сердцем зная, что то, что он собирается делать, это смертный грех. Ему не дозволялось прикоснуться к гостии, даже если она падала во время причащения, и он не успевал подхватить ее маленьким медным блюдом. Только отец Каванаг — рукоположенный в сан священника — мог коснуться евхаристии, представлявшей частичку тела Господня.

Майк про себя произнес слова покаянной молитвы, поднялся по ступенькам и снял освященную евхаристию с ее места на верху алтаря. Затем он снова преклонил колени, произнес короткую молитву, обернул гостию в чистое покрывало и положил в карман.

Весь путь до дому Майк проделал бегом.

Когда он был уже у двери, Майк услышал тихое движение вне дома, около курятника. Он замер, его сердце было готово выпрыгнуть из груди, но вида он не подал. Мальчик медленно вынул бутылку со святой водой, отвинтил крышку и высоко ее поднял.

В темноте послышались тихие звуки.

— Выходи, проклятый, — прошептал Майк, делая шаг в ту сторону. — Выходи, раз ты явился.

— Эй, О'Рурк, — послышался тихий голос Джима Харлена. — Где тебя носило?

Вспыхнуло пламя зажигалки и осветило лица Харлена, Кева, Дейла, Лоуренса и Корди Кук. Даже непредвиденное появление девочки не могло удивить Майка. Он шагнул к двери сарая.

Пламя вспыхнуло и погасло. Глаза Майка стали привыкать к темноте.

— Ты даже не поверишь, что у нас произошло, — голос Дейла звучал напряженно.

Майк улыбнулся, зная, что в темноте никто не увидит его улыбку.

— А ты попробуй, расскажи, — шепотом сказал он.

Глава 25

Утром мальчики отправились на ферму Дьюана Макбрайда. Вся четверка ехала на велосипедах и это обстоятельство заставляло ребят сильно нервничать. Стратегический выход из создавшегося положения предложил Майк: в случае появления Школьного Грузовика половина из них должна спешно укрыться в поле с левой стороны дороги, а вторая половина — в поле с правой стороны. Веское возражение, разумеется, выдвинул ни кто иной как Харлен, который заметил, что именно в поле и погиб Дьюан. «Им не стоило никакого труда схватить его в поле».

Но других, лучших предложений ни у кого не нашлось.

Сама идея отправиться на ферму Дьюана принадлежала Дейлу. Прошлой ночью когда они проговорили в курятнике почти час, свою историю выложил каждый из ребят. Предварительно они уговорились, что никто не станет ничего скрывать, если только дело касается тех странных событий, которые происходят этим летом. Каждый рассказ был еще более загадочным, чем предыдущий, но никто ни над кем не подтрунивал и не обзывал психом. Последним рассказывал Майк.

— Окей — хоккей, — подытожила все услышанное Корди. — Теперь мы услышали обо всем, что случилось. Какие-то гады укокошили моего брата и вашего друга, а теперь пытаются пришить остальных. Чего нам делать?

Ответом на этот вопрос послужило общее невнятное бормотание. Затем раздался голос Кевина:

— А почему вы решили ничего не рассказывать взрослым?

— Но я рассказал! — возразил Дейл. — Я рассказал папе о том, что видел что-то в подвале.

— И он нашел там дохлого кота.

— Ну да, но я-то видел совсем другое…

— Мы тебе верим, — успокоил его Кевин, — но почему ты не рассказал ему и своей маме, что там был Тубби Кук? Его тело, я хотел сказать. Извини, Корди.

— Я тоже видала его, — пожала она плечами.

— Итак, почему вы ничего не рассказали взрослым? — Теперь Кевин обратился к Харлену. — Или ты, Джим. Почему ты не предъявил Барни и доктору Стаффни доказательства твоих слов?

Харлен заколебался.

— Я подумал, что они подумают, что я псих и отправят меня куда подальше. Когда я сказал, что это был кто-то посторонний, они восприняли мои слова серьезно.

— Ну да, — сказал Дейл. — Вот смотри, я запаниковал тогда в подвале и мама уже готова отправить меня к детскому психиатру в Оук Хилл. А что бы она сделала, если б я сказал…

— Я рассказала матери, — тихо произнесла Корди.

В помещении повисло настороженное молчание, каждый ждал, что она скажет дальше.

— Она поверила мне, — продолжила она. — Конечно, к тому же на следующую ночь она и сама увидела, как Тубби-мертвяк бродил по нашему двору.

— И что она сделала? — заинтересованно спросил Майк.

Корди пожала плечами.

— А что она могла сделать? Она рассказала старику, но он только двинул ее и велел заткнуться. Теперь она держит малышей взаперти и каждый вечер запирает дверь на засов. Что еще она может сделать? Ей кажется, что это дух Тубби стремится вернуться домой. Мать ведь выросла на юге и с тех пор напичкана историями черномазых про жмуриков.

При слове «черномазых» Дейла даже покоробило. Минуту все молчали. Наконец заговорил Харлен:

— Слушай, О'Рурк, вот ты рассказал кому-то. Видишь, что хорошего из этого вышло.

Майк вздохнул.

— По крайней мере отец Каванаг знает, что что-то происходит.

— Да, знает, если он еще не помер от этих червяков, что у него внутри, — возразил Харлен.

— Перестань, — Майк принялся мерить шагами маленький курятник. — Я понимаю что вы, ребята, имеете в виду. Отец поверил мне, когда я сказал, что какой-то парень торчит под нашими окнами. Но если бы я сказал, что это старый знакомый Мемо приходит за ней с кладбища, то он бы точно решил, что я рехнулся. Он бы ни за что не поверил мне.

— Нам нужны доказательства, — подал голос Лоуренс.

Из темноты на него уставились несколько пар внимательных глаз. Лоуренс, самый младший из мальчиков, молчал все время с тех пор, как рассказал свою историю о том, как какое-то существо выскочило из кладовки и метнулось к нему под кровать.

— Итак, что нам известно? — заговорил Кевин голосом маленького профессора.

— Нам известно, что ты зануда, — передразнил его Харлен.

— Слушай, помолчи, он ведь прав, — сказал Майк. — Давайте думать вместе. Против кого мы сражаемся?

— Против твоего Солдата, — сказал Дейл. — Если только ты не убил его своей святой водой.

— Святой водой, — нерешительно сказал Майк. — Не, он не умер… Я имею в виду, не разрушился… Я бы догадался об этом. Он где-нибудь здесь. — С этими словами Майк встал и, подойдя к окну, тревожно взглянул на свой дом.

— Все нормально, — успокоил его Дейл. — Твоя мать и сестры не спят, они присмотрят за бабушкой.

Майк кивнул.

— Значит, Солдат, — сказал он, будто начиная составлять список.

— Рун, — подала голос Корди. — Этот зас-с-сранец.

— А мы уверены, что он замешан в этом? — послышался голос Харлена. В сумраке курятника кушетка, на которой он валялся, даже не была видна.

— Ну, — сказала Корди голосом, возражать которому было невозможно.

— Значит, Солдат и Рун, — кивнул Майк. — Кто еще?

— Ван Сайк, — сказал Дейл. — Дьюан был уверен, что именно Ван Сайк пытался переехать его на дороге.

— Может быть, это он и прикончил его. Дома, — сказал Харлен.

У Дейла непроизвольно вырвался приглушенный стон.

— Итак, Рун, Солдат, Ван Сайк, — сказал Майк.

— Старая Задница-Дуплетом и миссис Дугган, — послышался напряженный и сдавленный голос Харлена.

— Дугган примерно вроде Тубби, — сказал Кевин. — Может их просто используют. Нам ничего не известно о миссис Дуббет.

— Я видел их, — огрызнулся Харлен. — Обеих одновременно.

Майк снова принялся мерить шагами курятник.

— Хорошо. Старая Задница-Дуплетом либо одна из этих, либо с ними заодно.

— Какая разница? — спросил Кевин из дальнего угла.

— Помолчи, — оборвал его Майк, все еще продолжая расхаживать взад и вперед. — Мы записали Солдата, Руна, Ван Сайка, труп Дугган, миссис Дуббет… Кого еще мы забыли?

— Теренс, — сказала Корди. Его голос звучал так тихо, что мальчики едва расслышали его.

— Кого? — раздалось сразу несколько голосов.

— Теренс Мулреди Кук, — повторила она. — Тубби.

— А, да, — сказал Майк. И он еще раз перечислил все имена, добавив Тубби. — Теперь их шестеро. Кто еще?

— Конгден, — сказал Дейл.

Майк перестал ходить.

— Кого именно? Ка Джея или Джи Пи?

Дейл пожал плечами.

— Наверное, обоих.

— Не думаю, — сказал Харлен. — По крайней мере не Ка Джей, он слишком глуп для этого. Его отец, правда, вечно шлялся с Ван Сайком, но я не думаю, что он в этом участвует.

— Мы все-таки внесем Джи Пи в список, — решил Майк, — по крайней мере пока все не выясним поточнее. Ладно, теперь их восемь. Некоторые из них живые люди. Другие…

— Мертвые, — закончил за него Дейл. — Трупы которых они как-то используют.

— О, Господи, — шепнул Харлен.

— Что?

— Что если они и Дьюана Макбрайда начнут использовать как Тубби? Что, если его труп будет заглядывать по ночам к нам в окна?

— Не будет, — замотал головой Дейл. Волнение сдавило его горло и он едва мог говорить. — Его отец кремировал тело.

— Ты точно знаешь? — спросил Кевин.

— Точно.

Майк вышел в середину комнатки и присел на корточки.

— Итак, что мы должны делать? — тихо спросил он.

Первым прервал молчание Дейл.

— Мне кажется, что Дьюан наметил какой-то путь. Об этом он и хотел поговорить с нами в то воскресенье.

Харлен прочистил горло.

— Но он ничего…

— Ну да, — кивнул Дейл. — Он ничего не успел нам сказать. Но вы же помните, как Дьюан любил всегда все записывать.

Майк прищелкнул пальцами.

— Его записи! Но как бы нам добраться до них?

— Пошли сейчас, — сказала Корди. — Еще нет и десяти.

Сразу раздался хор возражающих голосов. Никто не мог идти прямо сейчас. Некоторые из причин были весьма убедительны — Майку нужно остаться с Мемо, мать Харлена просто сдерет с него шкуру, если он уйдет из дома, заставив ее волноваться; Кевину вообще нельзя выходить после комендантского часа, установленного его мамой; а Дейл все еще на положении тяжелобольного. Но никто из ребят не упомянул истинной причины. На самом деле причина заключалась в том, что было уже совершенно темно.

— Заячьи душонки, — пробормотала Корди.

— Мы отправимся завтра рано утром, — предложил Дейл. — Самое позднее в восемь часов.

— Все вместе? — спросил Харлен.

— Почему бы нет. Они, наверное, дважды подумают прежде чем решаться напасть на нас, когда мы все вместе. Помните, что случилось с Дьюаном.

— Ага, — протянул Харлен. — А может наоборот, они только и ждут как бы расправиться с нами со всеми разом.

Майк жестом прекратил дебаты.

— Утром мы пойдем все вместе. Но в дом пойдет только один из нас. Остальные останутся в засаде и придут на помощь, если будет нужно. Корди откашлялась и сплюнула на деревянный пол.

— Есть еще одно дело, — заговорила она.

— Что еще?

— Я хочу сказать, еще кое-что. Может и одно.

— Какого хрена ты нас пугаешь, Корди? — спросил Харлен.

Девочка чуть изменила положение, продолжая сидеть в том колченогом кресле, в котором сидела, и теперь стволы ее ружья смотрели прямо в сторону Харлена.

— Не пачкай меня своим поганым языком, — сказала она, обращаясь прямо к нему. — Я говорю, что я видала еще кое-чего. Чего-то, что в нашем дворе ползало по земле.

— И Солдат исчез в земле, — кивнул Майк.

— Не. Это было гораздо больше… Больше человеческого роста… Навроде змеи или еще чего.

Ребята обменялись взглядами. В курятнике было почти совсем темно.

— Под землей? — спросил Харлен.

— Ага.

— Дыры… — начал Дейл, ни к кому в отдельности не обращаясь. От мысли, что есть еще что-то, что они еще не видели, его даже стало тошнить.

Страницы: «« « ... 1617181920212223 » ... »»