Лето ночи Симмонс Дэн

— Всего?

— Я не говорю сейчас об облигациях твоей тетушки и серебряных долларах любимого дедушки. Я имею в виду деньги, которые у тебя есть наличными. Прямо сейчас.

— Я накопил около двадцати девяти долларов, они лежат в носке, — ответил Дейл. — Но до пятницы автобуса не будет и если ты собираешься… Харлен покачал головой, усмешка все еще сияла у него на лице.

— Ни о каком чертовом автобусе я не говорю, амиго. Я говорю о нашем собственном персональном такси. Двадцать девять долларов это как раз… Ладно, я еще добавлю для ровного счета. Итак, ровно тридцать. Мы можем ехать. Хоть прямо сейчас.

Дейл почувствовал как по-сумасшедшему забилось у него сердце. Он совсем не хотел встречаться и разговаривать с мистером Эшли-Монтэгю, и Пеория казалась ему расположенной на расстоянии нескольких световых лет от их городка.

— Прямо сейчас? Ты серьезно?

— Ну.

Дейл глянул на Майка, увидел серьезные серые глаза своего друга, которые казалось говорили: Ты должен сделать это.

— Ладно, — кивнул Дейл. И ткнул пальцем брата в грудь. — Ты останешься с мамой, пока Майк не поручит тебя выполнить сам знаешь что.

Харлен уже вовсю пылил по дороге к городу. Дейл обвел медленным взглядом остальных ребят.

— Это просто сумасшествие, — совершенно искренно сказал он.

Спорить с ним никто не стал.

Дейл вскочил на велосипед и, налегая на педали, принялся догонять Харлена.

Ка Джей Конгден смотрел на них с выражением подозрительного недоверия. Он стоял, небрежно облокотившись на бампер отцовского шевроле и держа в одной руке банку пива. Как всегда на нем была черная кожаная куртка, засаленные джинсы и тяжелые, так называемые «инженерные» ботинки. Сигарета, как приклеенная, свисала из угла его рта, не падая даже тогда, когда он говорил.

— И куда ты, сучонок, хочешь, чтобы я вас отвез?

— В Пеорию, — сказал Джим.

— Тебя и этого гомика? — полувопросительно бросил тот.

Джим с сомнением посмотрел на Дейла, как бы спрашивая действительно ли тот гомик.

— Ну да, меня и этого гомика.

— И сколько вы мне собираетесь выложить?

Харлен незаметно бросил на Дейла ликующий взгляд, как бы говоря Разве я не говорил тебе, что мы имеем дело с безмозглым корытом? Но вслух он произнес:

— Пятнадцать баксов.

— А пошел ты, — отмахнулся Ка Джей и снова присосался к банке.

— Мы можем поднять до восемнадцати долларов, — заторопился сказать Харлен, по возможности сохраняя небрежный тон.

— Двадцать пять или никуда не поедем, — бросил Ка Джей, стряхивая пепел от сигареты.

Харлен выразительно покачал головой, как будто услышал астрономическую сумму. Затем кинул на Дейла вопросительный взгляд и махнул рукой, будто уступая в сделке.

— Ну… Ладно.

На прыщавом лице Конгдена отразился некоторый испуг.

— Плата вперед, — сказал он тоном опытного торговца кокаином из какого-нибудь забойного фильма.

— Половину сейчас, половину, когда работа будет сделана, — в унисон ему, с видом крутого деляги ответил Харлен.

Конгден сильно прищурился, стараясь получше разглядеть ребят сквозь дым сигареты, но очевидно парни из его любимых фильмов всегда соглашались на такие предложения, так что и у него выбора не было.

— Выкладывай половину, — приказал он. Что Дейл и сделал, отсчитав двенадцать с половиной долларов из своих сбережений.

— Сюда, — небрежно бросил Конгден. Сам он затушил сигарету, сплюнул, подтянул штаны и уставился на двух мальчишек, съежившихся на заднем сидении…

— Это вам не какое-нибудь долбанное такси, — рявкнул он. — Пусть один из вас садится вперед.

Дейл ожидал, что на переднее сиденье перейдет Харлен, но тот выразительно приподнял свою перевязанную руку, как бы говоря мне нужно побольше свободного пространства и вперед перелез Дейл. Отработанным движением Ка Джей забросил пустую банку в свой двор и, усевшись, с треском захлопнул за собой дверцу. Затем вставил ключ зажигания и мотор взревел.

— А ты точно знаешь, что твой отец разрешает тебе водить машину? — спросил Харлен из относительной безопасности заднего сидения.

— Заткни пасть, пока я тебе не врезал, — несмотря на рев двигателя ответ Ка Джея был хорошо слышен.

Парень перебросил рычаг переключения скоростей влево и вперед, и огромные задние колеса швырнули грязь и гравий прямо на веранду его собственного дома, когда машина, сорвавшись с места, рванула по Депо Стрит. Заложив почти прямой угол, отчего машина прямо-таки завизжала шинами, Конгден вырвался на Брод Авеню. Следующий поворот был еще более крутым, они описали почти полную окружность прежде, чем он, вывернув руль почти до отказа, справился с управлением. Позади них стлалось облако сизого дыма. Когда они достигли Черч Стрит, они уже делали шестьдесят миль в час, и Конгдену пришлось резко давануть на тормоз, чтобы миновать перекресток на Мейн Стрит. Затем это угреватое тщедушное создание, не отпуская руля, щелчком забросило в рот сигарету «Пэл Мэл» из пачки, лежавшей в кармане рубашки, и прикурил ее, одновременно объезжая следующий в том же направлении полутрейлер.

При звуке негодующе загудевшего клаксона Дейл зажмурил глаза, а Конгден издевательски показал палец в заднее стекло своей машины и ударил по газам.

Хотя знак, висевший у придорожного кафе в парке, показывал ограничение скорости до 25 миль в час, а Конгден делал не меньше шестидесяти, он добавил еще, когда проезжал прямо под знаком. Под аккомпанемент скрежещущих по дорожному полотну покрышек они миновали автозаправку и последний кирпичный дом слева и вырвались из города. Обдавая выхлопом мощного мотора ряды стеблей кукурузы, растущей с обеих сторон Хард Роуд, они помчались вперед.

Дейл на самом деле чуть не свалился с велосипеда, когда Харлен сказал ему, каким образом они едут.

— Конгден? Ты что, с ума спятил? — мальчик был искренно и глубоко напуган. Перед его мысленным взором до сих пор маячило черное бездонное дуло ружья 22 калибра, которое Конгден тогда наставил ему в лицо. — Выкинь из головы, — сказал он, разворачивая велосипед и поворачивая домой.

Харлен схватил его за руку.

— Ну ты подумай сам, Дейл. Никто больше не повезет нас аж в Пеорию, да еще на Гранд Вью… Твои домашние просто решат, что ты рехнулся. Автобуса не будет до пятницы. Мы не знаем у кого еще есть водительские права…

— Сестра Майка Пег…, — начал было Дейл.

— Четыре раза провалила экзамен на получение прав, — закончил за него Харлен. — Ее родители не разрешают ей даже смотреть в сторону машины. Кроме того, у О'Рурков только одна тачка и отец Майка каждый вечер ездит в ней на работу. Он просто не спускает с машины глаз.

— Найду какой-нибудь другой способ, — продолжал стоять на своем Дейл, отбирая руку у Харлена.

— Ладно, хорошо, — Харлен скрестил на груди руки и вызывающе посмотрел на Дейла. — Ты, кажется, не на шутку струхнул, да, Стюарт?

Дейл почувствовал, как краска залила ему щеки и уже собрался положить велосипед на землю и броситься на Харлена — ему уже доводилось задавать Джиму трепку, хоть тот и дрался отчаянно, но он заставил себя помедлить и обдумать ситуацию.

— Ты подумай, — Харлен словно подслушал его мысли. — Нам нужно сделать это сегодня. Больше обратиться не к кому. Конгден такой тупой засранец, что за деньги он сделает все и даже спрашивать не будет, зачем нам это нужно. К тому же это самый быстрый путь. Конечно, если не считать самолета.

Дейл даже моргнул от убедительности последнего аргумента.

— Его Старик не разрешает ему водить машину, — сказал он, думая только о том, что произнес слово «старик» поскольку считал, что парни подобные Ка Джею никогда не употребляют таких слов как «папа» или «отец». Но он тут же вспомнил, что так всегда называл своего отца Дьюан.

— Его Старика уже несколько дней нет дома, — возразил Харлен, опираясь носком тапка на асфальт, он изо всех сил раскачивался в седле велосипеда. — Есть слух, что они с Ван Сайком или мистером Дейзингером или еще с кем-то из старых пердунов отправились в Чикаго пропивать денежки, которые сделали на каких-то недоделанных туристах. Как бы там ни было, их бомбовоз остался дома и Ка Джей целыми днями раскатывает на нем.

Дейл ощущал приятную тяжесть толстенькой пачки денег, лежавших у него в кармане. Здесь были все его сбережения, не считая облигаций и серебряных долларов дяди Пола, которые, он был уверен, никогда и ни за что не станет тратить.

— Ладно, — сказал он, разворачивая велосипед и медленно направляясь по Депо Стрит. Он ехал с таким чувством, будто едет к месту своей казни. — И как только такой тупица, как Ка Джей сумел получить права, если Пег О'Рурк даже не смогла сдать экзамен?

Харлен подождал, пока они не оказались вблизи дома Конгденов, около которого стояла машина, а около нее стоял предмет их разговора, и тихонько ответил:

— А кто тебе сказал, что у Ка Джея есть права?

Чтобы доехать до скоростного шоссе номер 150А, нужно было проехать восемнадцать миль по окружной дороге, которая не была рассчитана на подобную скорость, даже в те далекие времена, когда она была новенькой, только сооруженной магистралью и не имела нынешних выбоин и заплаток через каждые двадцать футов. Черный шевроле ястребом промчался по долине Спун Ривер, а на вершине холма ребятам показалось, что сейчас он вообще взмоет в небо.

Дейл ощутил тяжелую подозрительную задумчивость, когда заметил, как Конгден задумчиво опускает глаза, небрежно поигрывая рулем. Но он и сам прикрыл глаза, правда руками, когда их машина юзом съехала на встречную полосу во время спуска под уклон. Если б на этой полосе находилась в это время еще хоть одна машина, а совсем только что по ней проехало целых семь грузовиков, они были бы уже мертвецами. Дейл твердо решил, что даже если они вернутся домой, он все равно задаст Харлену хорошую взбучку.

Неожиданно Конгден стал замедлять ход, одновременно прижимаясь к обочине моста через Спун Ривер. К этому времени они проехали всего треть пути до Пеории.

— Выматывайся, — обратился он к Дейлу, когда машина остановилась.

— Как это я… Конгден сильно ударил Дейла в грудь так, что тот стукнулся головой о дверцу машины.

— Выматывайся, я кому сказал.

Дейл, помедлив, вышел из машины. Перед тем как выйти, он вопросительно посмотрел на Харлена, но тот сидел, невозмутимо изучая обивку сидения. Поддержки тут ожидать было нечего.

Да Конгден и не обращал на того никакого внимания. Он снова толкнул Дейла, заставив того отступить к самому ограждению моста. Машина остановилась на самой высокой точке дуги моста, и теперь прямо под их ногами видны были только купы дубов и прибрежных ив, растущих далеко внизу. До реки было по крайней мере тридцать футов.

Дейл сделал еще шаг назад и почувствовал, как перила впиваются ему в спину, в бессильном гневе он сжимал кулаки. Ему было очень страшно.

— Какого дьявола ты… — начал он.

Рука Конгдена скользнула за спину и вытащила складной нож. Восьмидюймовое лезвие играло на солнце всеми гранями бриллианта.

— Заткни-ка пасть и выкладывай остальные денежки.

— Пошел ты на…, — сказал Дейл, чувствуя что все его тело содрогнулось от ужаса: неужели я только что произнес это слово?

Конгден двигался очень быстро. Уже очень давно Дейл имел возможность, вернее сказать, несчастье, убедиться в том, что совет его отца оказался ерундой. Они не были трусами, по крайней мере ни в одной ситуации, когда их видел Дейл. Они не отступали, когда их припирали к стенке. И, что было наиболее важно, Они не были хвастунами и пустобрехами. По крайней мере ими не были Ка Джей Конгден и его друг Арчи Крек. Скорее это были самые настоящие садисты, обожающие причинять боль.

Конгден двигался очень быстро, представляя собой прекрасную иллюстрацию к этому умозаключению. Он небрежно отбросил в стороны тонкие руки Дейла, прижал его к перилам так, что тот даже прогнулся в спине и навис над пропастью, и провел лезвием по его подбородку. Дейл почувствовал, как что-то горячее потекло по его шее.

— Ты, говнюк, — прошипел Ка Джей, его желтые зубы находились в нескольких дюймах от лица Дейла. — Я сейчас тебе кое-что отрежу и отправлю бежать домой. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, так?

Кивнуть Дейл не мог, лезвие царапало тонкую кожу под подбородком. Он мог только моргнуть.

Конгден ухмыльнулся еще шире.

— Видишь вон ту вонючую штуковину? — спросил он, небрежно показав свободной рукой в сторону стальной опоры, возвышавшейся не меньше, чем на двадцать пять футов над узким переходом, на котором они стояли, с правой стороны моста. — А сейчас, поскольку ты сказал «нехорошее» слово, я заставлю тебя туда взобраться и прыгнуть с моста вниз головой. Ты об этом подумал, говнюк?

Нельзя сказать, что Дейл подумал об этом, но лезвие врезалось все глубже и ответить он уже просто не мог. До него явственно доносились запах пота и пивной дух изо рта Конгдена и по тону этого бандита он понял, что тот действительно собирается это сделать. Не поворачивая головы, Дейл бросил косой взгляд на саму башню, на ведущий к ней карниз… И на глубокую пропасть над уровнем воды.

Конгден опустил нож, ухватил Дейла за шиворот и нагнул его голову над перилами. Ни одной машины не было видно. Ни одного фермерского домика поблизости. В голове Дейла сложился простой план: если он сумеет вырваться, то он убежит. Если же не сумеет, и Конгден столкнет его на карниз, то он обхватит его и они упадут вместе. Падать им предстоит очень долго, Спун Ривер была речкой неглубокой даже весной, не говоря уж об июльской жаре, и Дейл решил, что по дороге вниз он попытается приземлиться сверху на своего мучителя… Конгден принялся подталкивать его к карнизу, ни на мгновение не отпуская. Каким-то образом он ухитрился вынуть у Дейла из кармана джинсов носок с остатком денег и сунул его к себе. Они уже достигли карниза. Конгден улыбнулся и поднес нож к левому глазу Дейла.

— Отпусти его, — послышался негромкий голос Джима Харлена. Мальчик вышел из машины, но не подходил близко к ним. Голос звучал, как всегда спокойно.

— Чтоб тебя, — Конгден ухмыльнулся, ничуть не испугавшись. — Ты будешь следующим, говнюк. Не думай, что я не… — Тут он глянул через плечо и замер. Рука так и осталась поднятой, с занесенным в ней ножом.

Джим Харлен стоял рядом с распахнутой задней дверцей, повязка на руке делала его особенно маленьким и беззащитным. Но серо-голубой пистолет в правой руке не выглядел даже маленьким, не то что беззащитным.

— Отпусти-ка его, Ка Джей, — повторил Харлен.

Конгден замер не больше, чем на секунду. Затем он схватил Дейла за руку, мгновенно дернул его и поставил между собой и дулом пистолета. Лезвие ножа опять упиралось в грудь мальчика.

Опять похоже на какой-то фильм, мелькнуло в какой-то сумасшедше смелой части мозга Дейла. Этот засранец думает, что жизнь это сплошное дурацкое кино. Затем Дейл выбросил из головы и эту мысль и сосредоточился на том, чтобы дышать.

Конгден орал как резаный, брызгая слюной на правую щеку Дейла.

— Харлен, жалкий говнюк, да ты не попадешь даже в стену сарая из этого ствола, не то что в меня, сука. Давай, стреляй, чего ж ты. Стреляй. — И он выдвинул вперед Дейла, загородившись им как щитом. Дейлу ужасно хотелось двинуть его по яйцам, или на худой конец по голени, но угол, под которым они находились друг относительно друга, был явно неудобным. Этот засранец был достаточно высоким, чтобы держать Дейла почти на весу. И мальчику приходилось чуть ли не пританцовывать, чтобы не быть задушенным. К тому же он был почти уверен, что Харлен на самом деле собирается выстрелить… И попасть в него.

Но пока что Харлен смотрел на свой револьвер с таким видом, словно сам не верил, что держит его в руках.

— Ты хочешь, чтобы я выстрелил? — спросил он, его голос звучал невинно и даже как будто был полон любопытства.

Конгден бесновался, нагоняя на себя истерику.

— Давай стреляй, падло долбанное, стреляй, говнюк вонючий… Харлен пожал плечами, поднял короткоствольный револьвер, прицелился в капот шевроле и нажал курок. Выстрел прозвучал оглушительно громко даже в этой открытой речной равнине.

Конгден, увидев это, чуть не съехал с катушек. Он отбросил в сторону свою жертву — Дейл упал на перила и несколько секунд так и висел, видя перед собой только головокружительную пропасть, до того, как схватился за перила и восстановил равновесие. А Конгден рванулся к машине, изрыгая слюни и омерзительную брань.

Харлен шагнул вперед, снова направил оружие на сверкающий капот шевроле и негромко сказал: «Стоп».

Ка Джей Конгден замер как вкопанный, чуть ли не по стойке смирно, стальные подковы высекали искры из бетонного покрытия. Он был шагах в десяти от Харлена.

— Убью, — вопил он. — Я тебя сейчас замочу, говнюк.

— Может и замочишь, — согласился Харлен, — но к тому времени в машине твоего папаши будет ровно пять дырок. — И он снова направил револьвер на капот машины.

Конгден подпрыгивал на месте, будто револьвер был уставлен на него лоб.

— Джимми, ну пожалуйста, Джимми, я не…, — проблеял он умоляющим тоном, который оказался еще более тошнотворным, чем в своем угрожающем варианте.

— Заткнись, — сказал Харлен. — Дейл, давай сюда свою задницу, быстрей.

Дейл заставил себя оторваться от перил и понес свою задницу в машину, как можно дальше обойдя замершего Конгдена. Вот он уже стоит позади Харлена, рядом с дверцей.

— А теперь брось-ка свой нож через перила, — скомандовал Харлен и заорал, — ну же, — когда Конгден пытался что-то проговорить.

Тот швырнул лезвие через перила, прямо в гущу кустов, растущих на берегу реки.

Харлен кивком головы указал Дейлу на заднее сиденье.

— Почему бы нам не продолжить нашу прогулку, — предложил он Ка Джею. — Пора ехать. И если ты еще будешь откалывать какие-нибудь штуки… Хотя бы просто нарушать правила движения… Я начну дырявить обивку твоей тачки… Или вот эту шикарную приборную доску. — С этими словами он уселся рядом с Дейлом и захлопнул дверцу.

Конгден плюхнулся на сиденье водителя. Он попытался зажечь сигарету, но его руки и губы так дрожали, что бравада не получилась.

— Ты знаешь, на что ты напрашиваешься, а? — ухитрился выговорить он, щурясь на ребят в зеркальце. Но в его голосе явно звучали нотки страха. — Да я рано или поздно пришью тебя. Я подстерегу вас обоих и вышибу из вас дух, я… Харлен вздохнул и поднял револьвер, стараясь потщательнее прицелиться в обрамленное искусственным мехом зеркальце со свисавшим с него пушистым брелком.

— Заткни пасть и веди машину, — бросил он.

Дверь в ректорскую была распахнута и миссис Мак Кафферти нигде не было видно. Она не охраняла ни подъемный мост, ни ров с водой. Поэтому Майк тихо поднялся по лестнице в комнату отца Каванага. Негромкий звук переговаривающихся мужских голосов заставил его прижаться к стене и тихо приблизиться к двери.

— Если температура и рвота будут продолжаться, — послушался голос доктора Стаффни, — то нам придется перевезти его в больницу Св. Франциска и начать внутривенное вливание, чтобы избежать обезвоживания организма.

Другой голос, незнакомый Майку, видимо принадлежал доктору Пауэллу, отвечал:

— Мне не нравится мысль о транспортировании больного в таком состоянии за сорок миль. Давайте здесь подсоединим его к капельнице и поручим экономке и сиделке присматривать за нею… Таким образом мы не подвергая больного перевозке, попытаемся сбить температуру или же проследим за появлением вторичных симптомов.

Наступило недолгое молчание, затем голос доктора Стаффни произнес:

— Смотрите, Чарльз.

Майк заглянул в щель двери как раз когда послышался звук извержения рвотных масс. Незнакомый доктор держал судно — работа к которой он явно не привык — в то время как отец Каванаг, глаза его были закрыты, а лицо белее подушки на которой он лежал, сотрясался в приступе сильнейшей рвоты.

— Боже Правый, — заговорил доктор Пауэлл, — неужели все рвотные массы имели такую же консистенцию? — В его голосе помимо явного отвращения слышалось любопытство профессионала.

Майк чуть присел и прижал глаз к щели. Он увидел как металась по подушке голова отца Каванага, тазик был прижат прямо к его щеке. Рот священника словно был забит блевотиной, которая извергалась в таз подобно черной патоке. Она не была жидкой, скорее это были твердые коричневые выделения, масса состоящая из отдельных слизистых частиц. Тазик был уже почти полон, а рвотный поток казался неукротимым.

Доктор Стаффни в это время отвечал на вопрос своего коллеги, но Майк не слышал его слов. Он отшатнулся от щели и прислонился к стене, борясь с подступившей тошнотой.

— … Где эта чертова экономка, в конце концов? — говорил доктор Пауэлл.

— Она поехала за сиделкой в Оук Хилл, — ответил доктор Стаффни. — Вот, возьмите это.

Майк на цыпочках спустился по лестнице и был счастлив, что выбрался на свежий воздух, несмотря на то, что царил здесь ужасный зной. Голубое утром, небо к десяти часам приобрело оттенок матовой белизны, а к полудню уже блестело подобно вороненой стали.

Безжалостный зной и липкая влажность придавили землю невидимым одеялом.

Улицы были пустынны, когда Майк миновал центральную часть городка, стараясь держаться подальше от торгового центра, чтобы мать не углядела его и не поручила ему какое-нибудь дело. Сейчас у него было полно своих дел.

Минк Харпер был известным городским пьянчужкой. Майку, как и каждому ребенку в городе, он был хорошо известен: Минк был неизменно вежлив и добродушен с детьми, охотно делясь с ними своими находками, которые он делал во время своих бесконечных поисков «похищенных сокровищ». Вечно выпрашивающий милостыню Минк был бельмом в глазу взрослого населения, но детям он никогда не докучал своими просьбами. Было известно, что он никогда не имел «постоянного места жительства» — в дневную жару он укрывался под эстрадой в парке, переходя вечером к «отдыху на свежем воздухе», то есть оставаясь ночевать на одной из парковых скамеек. Минк всегда имел свое, постоянное место во время субботних Бесплатных Сеансов и охотно делился этой привилегией с ребятами, позволяя им залезать под эстраду и смотреть фильм сквозь поломанную решетку вместе с ним.

Зимой Минк, как правило, был более неуловимым, некоторые утверждали, что он ночует на заброшенном салотопленном заводике или в ангаре на площадке, где торговали тракторами, другие говорили, что наиболее мягкосердечные из городских семей, например Стаффни или Уиттакеры, позволяют ему ночевать у них в сараях и иногда даже пускают в дом, чтобы угостить тарелкой супа. Но меньше всего в жизни Минк заботился о тарелке, гораздо больше его волновала бутылка. Завсегдатаи пивной «У Карла» часто ставили ему выпивку, хоть хозяин и не разрешал ему угощаться «распивочно», а только «на вынос». Но обычно щедрость посетителей оборачивалась жестокостью, и несчастный Минк служил мишенью их плоских шуточек.

Он словно и не возражал против этого, лишь бы иметь выпивку. Никому в городе не было известно точно, сколько Минку Харперу лет, но его пример служил наглядным пособием в деле воспитания всех мальчишек города уже на протяжении по меньшей мере трех поколений. Майк прикинул, что ему должно быть семьдесят с лишним, что вполне годилось для его целей. А так как статус городского пьяницы и случайного работника делали его незаметным для большей части населения большую часть времени, то именно на этой незаметности и норовил сыграть Майк.

Проблема была лишь в том, что ему нечего было предложить в качестве оплаты. Несмотря на то, что отец Майка работал на пивоваренном заводе и был весьма не прочь при случае посидеть с друзьями за кружкой-другой пивка, миссис О'Рурк не разрешала держать дома спиртное. Ни в коем случае.

Майк затормозил напротив парикмахерской, расположенной на углу Пятой Авеню и принялся лихорадочно размышлять. Если б у меня была хоть капля мозгов, думал он, я бы попросил Харлена притащить мне какой-нибудь выпивки, пока он не уехал с Дейлом. У матери Харлена дома хранились целые галлоны спиртного и, по его рассказам, она и не замечала, куда оно девается. Но сейчас Джим вместе с Дейлом отбыли, пытаясь выполнить миссию, возложенную на них самим Майком, а он — их бесстрашный предводитель — остался без средств к достижению цели. Даже если он разыщет Минка, тот ни за что не согласится на разговор, если его не подкупить небольшой взяткой.

Майк пропустил мчащийся грузовик, который даже не потрудился снизить скорость в установленных пределах городской черты, и направился по выжженной солнцем Хард Роуд, затем срезал угол тракторной ярмарки, объехал с юга небольшой парк и по узкой аллее подъехал к пивной «У Карла».

Майк спешился, прислонил велосипед к кирпичной стене и шагнул к открытой двери. Из полутемного зала до него донесся взрыв смеха, сопровождаемый приглушенным гулом вращающихся лопастей вентилятора. Некоторое время назад большая часть мужского населения городка подписала петицию с просьбой установить здесь кондиционер, до сих пор в городе единственным общественным помещением с кондиционером была почта, но, как утверждали злые языки, Дом Стигл высмеял это требование, поинтересовавшись не считают ли его, собственно, каким-нибудь поганым сенатором или еще кем-нибудь в этом роде. Достаточно того, что чертово пиво здесь еще никому не подавали теплым, а если кому что не нравится, то они могут убираться в пивную «Под Черным Деревом».

Майк нырнул в сторонку, когда хлопнула дверь туалета и чьи-то тяжелые шаги направились в сторону зала. Вошедший что-то громко сказал и присутствующие ответили ему взрывом хохота. Майк снова заглянул внутрь: две двери по сторонам и одна напротив. Надписи на одной из них гласили: «Бабцы», на другой — «Жеребцы», на третьей значилось просто — «Стойло». Майк знал, что последняя и ближайшая к нему вела в кладовую, ему, чтобы заработать несколько монет, не раз приходилось помогать Дому перетаскивать ящики.

Майк скользнул внутрь, открыл эту дверь, шагнул внутрь и тихо затворил ее за собой. Шум в зале делал его шаги неслышными даже для него самого. Медленно он стал спускаться по лестнице, привыкая к темноте. Над высокими каменными подоконниками имелись окна, но пару десятилетий назад их заколотили досками и теперь помещение освещалось лишь теми крохами света, которые просачивались сквозь щели и пыльные наружные стекла.

У подножия лестницы Майк помедлил, обозревая штабеля коробок с сигаретами и большие металлические бочки. Позади невысокой кирпичной стенки были устроены высокие полки, где как туманно припоминал Майк хранилось вино. Он на цыпочках направился туда.

Это нельзя было назвать винным погребом, по крайней мере в рассказах Дейла о прочитанных книгах, винные погреба были несколько иными: там замшелые винные бутылки хранились каждая в своем гнездышке на длинных полках. Но картонные коробки с бутылками Дом держал именно здесь. Майк свернул вправо, скорее нащупал, чем разглядел ближайшую из коробок и запустил туда руку, его ноздри ловили непривычный запах хмеля и солода. Паутина коснулась его лица и он отвел ее рукой. Неудивительно, что Дейл ненавидит подвалы.

Майк наощупь нашел открытую коробку, нащупал бутылку и замер. Если он возьмет ее, это будет считаться — и вполне справедливо — первым в его жизни воровством. При том, что из всех известных ему грехов, воровство повергало его в ужас больше всего. Он никогда и никому, даже своим родителям не говорил об этом, но человек, уличенный в воровстве, не заслуживал даже его презрения. Тот эпизод, когда Барри Фусснера поймали на том, что он украл у одного из одноклассников цветные мелки, самому юному воришке стоил всего лишь нескольких неприятных минут у директора школы, Майк же больше никогда не мог даже разговаривать с этим толстым парнишкой. Смотреть на него и то ему было противно.

Майк подумал о том, как он будет исповедоваться в этом грехе. Даже шея у него покрылась краской стыда, когда он представил себе эту картину: он стоит на коленях в маленькой исповедальне, экран отодвигается так, что сквозь решетку он может видеть профиль отца Каванага, затем Майк шепчет: «Простите меня, отец мой, я украл»… Но тут внимательно склоненное лицо священника наклоняется к решетке, Майк видит мертвые глаза и воронку прижатого к деревянной панели рта, и вдруг в этой воронке начинают кишеть и копошиться черви, они падают на молитвенно сложенные руки Майка, на его колени, покрывая их отвратительно-шевелящейся коричневой массой… Напрочь забыв об угрызениях совести Майк взял бутылку и вышел вон.

В парке царила тень, но прохлады она не давала. Зной и влажность чувствовались в тени так же неотступно, как и на солнцепеке, но по крайней мере здесь хоть не так припекало голову под волосами. Под высоким бельведером эстрады кто-то — или что-то — был. Майк присел на корточки перед шпалерой и заглянул внутрь. Пространство под эстрадой было довольно грязным, пол почему-то уходил вниз и был по меньшей мере на фут ниже окружающей земли. Оттуда тянуло влажной землей, глиной и гнилью. Дейл ненавидит подвалы, подумал Майк, а я вот такие лазы.

Но это можно было назвать лазом лишь с большой натяжкой. Майк мог бы встать в нем во весь рост, если б ему только удалось пригнуть голову до уровня плеч. Но он не встал, вместо этого он пригнулся еще больше и попытался разобрать, что собой представляет шевелящаяся куча тряпья в дальнем углу.

Корди сказала, что те, кто убил Дьюана могли зарываться в землю.

Майк мотнул головой, чтобы отогнать соблазнительную мысль выбраться отсюда, вскочить на велосипед и уехать. Куча тряпья в дальнем углу походила на старика в обтрепанной шинели, в такой шинели Минк ходил зимой и летом последние шесть лет, и что было еще более важно, тут пахло Минком. Помимо крепкого духа дешевого вина и мочи, чувствовался тот специфический мускусный запах, который отличал старого попрошайку, а возможно, даже и обеспечил ему прозвище, данное много десятилетий назад.

— Кто там? — послышался старческий флегматичный голос.

— Это я, Минк… Майк.

— Майк? — Казалось, что говорит лунатик, разбуженный в незнакомом для себя месте. — Майк Гернолд? А я думал, что тебя убили под Батааном…[32]

— Нет, Минк. Я — Майк О'Рурк. Помните, мы с вами прошлым летом вместе подстригали газон перед домом миссис Дугган? Я работал газонокосилкой а вы подстригали кусты. — При этих словах Майк проскользнул сквозь дыру в чугунной решетке. Крохотные бриллианты солнечного света плясали на земле, и теперь Майк мог получше разглядеть лицо Минка: закисшие глаза, поросшие неровной щетиной щеки, в красных прожилках нос, особая бледность шеи, запавший рот. Майку сразу пришло на ум то описание, которое дал Дейл отцу Дьюана.

— Майк, — прохрипел Минк, прожевывая имя, будто оно было куском жесткого мяса, которое он не мог разжевать из-за отсутствия зубов. — Майк… А, парнишка Джонни О'Рурка.

— Точно, — кивнул Майк и подошел чуть ближе. Все пространство под эстрадой казалось ему собственностью Минка и он не хотел вести себя непрошенным гостем.

— Чего хочешь, сынок? — голос Минка звучал устало и отрешенно, совсем не напоминая тот тон, которым он прежде болтал с малышами. А вдруг, подумал Майк, вдруг я слишком взрослый для него. Минк вроде любил болтать только с малышами.

— Я кое-что принес для тебя, Минк, — и он показал принесенную бутылку. На улице у него не было времени прочесть этикетку, а тут было слишком темно. Майк только надеялся, что не прихватил флакон с очистителем в подвале у Дома. Хотя было не похоже, что Минк особенно заметил разницу.

Красные, в прожилках глазки алчно блеснули, когда перед ними мелькнули вожделенные формы неожиданного подарка.

— Ты принес это мне?

— Ага. — Майк почувствовал себя злодеем, когда чуть отодвинул бутылку назад. Это было все равно, что дразнить щенка. — Только я хочу взамен кое-что получить.

— Черт. — Изо рта старика до Майка долетали пары алкоголя и гадкий запах. — Вечно так. Ладно, сынок, выкладывай, чего тебе? Хочешь, чтоб старина Минк сгонял в лавочку за куревом? Или купить тебе пива у Карла?

— Не-а, — помотал головой Майк, становясь на колени. — Я отдам тебе вино, если ты мне что-то расскажешь.

Шея Минка даже чуть вытянулась, с таким вниманием он глядел на Майка. Голос был переполнен подозрением.

— Чего рассказывать?

— Расскажи мне, пожалуйста, о том негре, которого повесили в Старом Централе вскоре после Нового Года, в 1900, — прошептал Майк.

Он ожидал, что старый пьянчуга скажет, что он ничего не помнит. Так оно вполне и могло быть, для этого мозг старика был достаточно разрушен алкоголем. Или скажет, что его тогда здесь не было. Или же что ему было всего десять и он все забыл. Все это вполне могло быть правдой, но вместо этих слов из груди старика вырывалось только хриплое дыхание. Затем Минк протянул к нему обе руки, будто готовясь принять ребенка.

— Лады, — сказал он.

Майк отдал ему бутылку. Старик странно долго возился с ее горлышком, бормоча:

— Что за черт, здесь настоящая пробка, что ли?

Затем послышался тихий хлопок и что-то ударилось в крышу над головой Майка. Он испуганно отпрянул, услышав как Минк сначала выругался, а потом рассмеялся своим особенным, кашляющим смешком:

— Вот черт, да ты знаешь, что мне принес, сынок? Шампанское! Настоящая ломбардская шипучка!

Майк не мог разобрать по голосу старика хорошо это или плохо. Но предположил, что хорошо, услышав как тот сделал пробный глоток, поперхнулся, затем снова жадно припал к бутылке и стал пить более размеренно.

Вот так, между глотками и вежливо подавляемой икотой, Минк повел свой рассказ.

Выглядывая из-за сальной головы Конгдена ребята разглядывали особняк мистера Денниса Эшли-Монтэгю, видневшийся сквозь кованую решетку ворот. Дейл подумал, что это первый настоящий особняк, который он увидел в жизни: стоящий позади нескончаемых акров идеально зеленого газона, окруженный густым лесом, и сооруженный на самом краю утеса над Иллинойс Ривер, особняк представлял собой нагромождение кирпича, острых шпицев и ромбовидных зарешеченных окон в стиле Тюдор. Его стены до самых карнизов были увиты плющом. Позади ворот полукруглая подъездная аллея — асфальтовое покрытие которой не шло ни в какое сравнение с заплатанным бетоном Гранд Вью — грациозно склонялась к высокому крыльцу в сотне или даже больше ярдов от ворот. Низкие фонтанчики с тихим кап-кап-кап орошали различные уголки газона.

На кирпичной колонне с левой стороны ворот располагалась коробка переговорного устройства и микрофон. Дейл вышел из машины. Горячий воздух, врывавшийся в открытые окна машины, пробегал по коже, будто ее терли невидимой наждачной бумагой, но сейчас, когда машина остановилась, мертвящий зной и беспощадное ярмо солнца были еще хуже. Футболка промокла мгновенно. Дейл надвинул пониже бейсбольную кепку и прищурившись, уставился на покрытую солнечными бликами дорогу.

Дейл никогда прежде не был на Гранд Вью. В этой части штата каждый знал об улице, которая бежит вдоль гряды утесов на север от Пеории, знал о больших домах местных миллионеров, которые располагались вдоль нее, но семья Дейла во время своих поездок в Пеорию, не заезжая в этот район, ограничивалась посещением центра города, если только его можно было так назвать. Они непременно навещали либо новый торговый центр Шервуда (целых шесть этажей), или первый и пока единственный в городе Мак Дональдс, расположенный на Мемориал Драйв. Эта же крутая и тенистая дорогая была незнакома Дейлу; холмы такого размера были незнакомы ему. Вся жизнь мальчика прошла в равнине между Пеорией и Чикаго и все, что превосходило небольшие, лесистые возвышенности около кладбища Кэлвери или вдоль Джубили Колледж Роуд, казалось Дейлу странным.

И эти поместья, каждое из которых было расположено в своей тенистой обособленности, а самые значительные из них угнездились на самом обрыве утесов, как, например, поместье Эшли-Монтэгю, казались чем-то вычитанным из книжек.

Харлен что-то прокричал из машины, и Дейл пришел в себя и понял, что уже не меньше минуты стоит тут на самом солнцепеке. Кроме этого он понял, что здорово напуган. Тогда мальчик поскорей наклонился к черной решетке громкоговорителя, чувствуя как напрягается от страха его шея и что-то сжимает желудок, попытался понять как привести эту штуку в действие. «Могу я помочь вам, молодой человек?» раздался голос из динамика.

Это был мужской голос, произносивший слова с четкой артикуляцией, как обычно делали актеры в английских фильмах. Дейл тут же вспомнил Джорджа Сандерса в фильме «Ястреб», который недавно показывали по телевидению. Мальчик заморгал и стал оглядываться. Камеры вроде нигде не было видно, откуда же они узнали, что он здесь стоит? Кто-то следит за ним в бинокль из дома?

— Могу я помочь вам? — повторил голос.

— Ну, да, — сказал Дейл, чувствуя, как у него во рту внезапно пересохло. — Это мистер Эшли-Монтэгю? — Едва произнеся эти слова, он почувствовал, что сморозил глупость.

— Мистер Эшли-Монтэгю занят, — сказал голос. — Вы, джентльмены, имеете какое-нибудь дело к мистеру Эшли-Монтэгю или мне требуется вызвать полицию?

Сердце Дейла подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз, но уголком разума он отметил Где бы этот парень не был, он нас видит.

— Нет, нет, — сказал Дейл, не зная чему именно он говорит нет. — Я хочу сказать, что у нас есть дело к мистеру Эшли-Монтэгю.

— Пожалуйста, изложите ваше дело, — попросила черная коробка. Кованая решетка ворот была такой высокой и широкой, что, казалось, никогда в жизни не бывала открытой.

Дейл заглянул в машину, как бы обращаясь к Харлену за помощью. Джим сидел, сжимая в руках пистолет, но все-таки предусмотрительно держал его ниже уровня сидения, имея в виду то ли камеру, то ли перископ, то ли что там было. Господи, что если сейчас нагрянут копы?

Из машины высунулся Конгден и визгливо закричал, обращаясь к черной коробке:

— Эй, скажите там, что эти ублюдки целятся из пистолета в мою машину. Эй! Скажите им это!

Дейл подошел поближе к микрофону, стараясь загородить орущего Конгдена. Он не знал, слышала ли эти крики коробка, но голос с британским акцентом больше не проявлялся. Все — и ворота, и лес, и холмы, и газон, и небо цвета вороненого металла — все казалось ожидало его ответа. Какого дьявола я не прорепетировал свои слова пока ехал сюда, со злостью на себя подумал Дейл.

— Скажите мистеру… Э… Скажите ему, что я здесь из-за колокола Борджиа, — заговорил наконец Дейл. — Скажите ему, что мне нужно срочно с ним поговорить.

— Одну минуту, — произнес голос. Дейл смахнул с лица пот и вдруг ему на ум пришла сцена из фильма «Волшебник из страны Оз». Когда парень, охранявший ворота в Изумрудный Город, заставил мучиться перед ними Дороти и остальных путников, а они только что перенесли такие ужасные мучения во время своих скитаний.

— Мистер Эшли-Монтэгю занят, — наконец сказал голос. — Он просил его не беспокоить. Всего доброго.

Дейл смущенно потер нос. Никто еще никогда ему не желал «всего доброго». Сегодня был день настоящих открытий.

— Эй! — закричал он, хватая рукой микрофон. — Скажите ему, что это очень важно. Скажите ему, что мы приехали, чтобы поговорить с ним!

Скажите ему, что мы проделали такой долгий путь, чтобы… Коробка оставалась немой. Ворота оставались запертыми. Никто и ничто не появилось в пространстве между домом и воротами.

Дейл шагнул назад и измерил взглядом высокую кирпичную стену, разделявшую владения миллионера от Гранд Вью. Можно было бы влезть на нее, если Харлен подсадит его, но возможно тут есть овчарки, или доберман-пинчеры… А люди, прячущиеся между деревьями, с автоматами в руках… А копы, которые тут же принесутся и засекут Харлена с револьвером… Боже милостивый, мама думает, что я играю в бейсбол или сижу у Майка, а тут ей звонят из полицейского участка в Пеории и говорят, что я задержан за посягательство на чужую собственность, ношение незарегистрированного оружия и попытку похищения ребенка. Нет, подумал он тут же, ношение и похищение достанутся на долю Харлена.

Дейл схватил микрофон и прижавшись к нему лицом, закричал что было сил, даже не зная, включена ли эта штуковина вообще, и есть ли на другом конце слушатель, или он давно ушел по своим делам в Изумрудный Город.

— Слушай меня, черт возьми! — кричал он. — скажите мистеру Эшли-Монтэгю, что я знаю все о колоколе Борджиа, и о том цветном, которого повесили, и о погибших детях… О тех, которые погибли тогда и о тех, которые погибли недавно… О, черт.

Выпустив пар Дейл уселся на горячий тротуар.

Из коробки не донеслось ни звука, но зато вдруг послышалось электрическое гудение, затем механическое клацанье и широкие ворота медленно стали открываться.

Впустил Дейла не мистер Джордж Сандерс, это был молчаливый и тонколицый человек, который больше походил на мистера Тейлора, отца Диггера, владельца похоронного бюро в Элм Хэвене.

Харлен оставался в машине. Было очевидно, что если мальчики уйдут вместе, то Конгден тут же слиняет, прихватив с собой даже ворота, если сумеет. Предстоящая награда в двенадцать долларов пятьдесят центов не помешает ему в этом… Не помешает даже убить их, если представится возможность. Только ощутимое присутствие револьвера, нацеленного на капот его шевроле, могло утихомирить его и даже привести в дрожь.

— Давай, давай, — сказал Харлен сквозь зубы. — Только не рассиживайся там за чаем или за угощением. Выясни что нужно и делай ноги.

Дейл кивнул и выбрался из машины. Конгден начал было угрожать, что вызовет полицию, на что Харлен ему спокойно ответил:

— Вызывай. У меня в кармане еще восемнадцать патронов. И посмотрим, сколько дырок я успею провертеть в капоте твоей тачки. Пока полиция появится, она станет похожа на швейцарский сыр. А тогда я скажу, что это ты затащил сюда нас. Мы с Дейлом не имеем приводов в участок в качестве малолетних правонарушителей, в отличие от некоторых, кого я знаю, но называть не хочу.

Конгден зажег следующую сигарету и уставился на Харлена, будто обдумывая достойную месть. «Пошевеливайся», уже без всякой на то необходимости добавил Харлен.

Дейл шел за мужчиной, который, как он уже догадался, работал здесь в качестве дворецкого, через анфиладу комнат, каждая из которых была больше, чем весь первый этаж дома Стюартов. Затем человек в темном костюме открыл высокую дверь и ввел мальчика в комнату, которая, видимо, служила библиотекой или кабинетом: обшитые махагоновым деревом стены и бесконечные полки высотой футов двенадцать, заканчивались узким мостиком, огороженным медными перилами, выше шел следующий ряд еще более махагоновых и еще более высоких полок. Весь уставленный книгами он тянулся до самого потолка и прятался среди подчеркнуто грубых деревянных стропил. На самом мостике стояло несколько переносных стремянок. Восточную стену комнаты, шагах в тридцати от того места, где стоял Дейл, занимало огромное окно, из которого лился солнечный свет прямо на огромный письменный стол, за которым сидел мистер Эшли-Монтэгю. Сам миллионер выглядел очень миниатюрным, узкие плечи, серый костюм, очки и галстук-бабочкой не делали его более внушительным.

Когда Дейл вошел, он и не подумал встать.

— Что вы хотите?

Дейл перевел дыхание. Теперь, когда он находился здесь, он не чувствовал страха и совсем не нервничал.

— Я сказал вам, что я хочу. Кто-то или что-то убило моего друга, и я полагаю, что это имеет отношение к тому колоколу, который привез ваш дедушка для школы.

Страницы: «« ... 1920212223242526 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Даша и ее предприимчивые подружки не смогли отказаться от очередной авантюры. Да и кто откажется от ...
На планете Альдарена, которая обещает стать сырьевым раем Конфедерации, один за другим гибнут геолог...
Как и каждый студент, Арс Топыряк знал, насколько тяжело грызть гранит науки. Особенно когда обучаеш...
Одна из самых известных в мире книг о войне, положившая начало знаменитому художественно-документаль...
После тысячелетия затишья в Космориуме, где жизнь чудом сохранилась в войне с Фундаментальным Агресс...
После тысячелетия затишья в Космориуме, где жизнь чудом сохранилась в войне с Фундаментальным Агресс...