Лето ночи Симмонс Дэн

Пятеро мальчишек молча обменялись взглядами.

— Колокол Борджиа, — прошептал Кевин. — Вот те на.

— Дальше некуда, — послышался голос Харлена. — И он еще работает, он еще приносит зло.

Майк присел на корточки, бережно, будто это был талисман, прикоснулся к одному из блокнотов.

— Ты думаешь, что это все крутится вокруг колокола? — обратился он к Дейлу.

Тот молча кивнул.

— И Рун, и Ван Сайк и Старая Задница-Дуплетом участвуют в этих делах, потому что они работают в школе? — продолжил Майк.

— Думаю, да, — тихо ответил Дейл. — Не знаю как и почему, но думаю, что так.

— Я тоже, — кивнул Майк. Затем обернулся и посмотрел на Джима Харлена. — Твой револьвер все еще у тебя?

Вместо ответа Харлен сунул здоровую руку под повязку и вытянул оттуда тупоносый револьвер.

— Дейл, а ты? — обратился Майк к Дейлу. — У тебя дома есть оружие, да?

Дейл глянул на младшего брата, затем серьезно посмотрел на Майка:

— Да. У папы есть ружье. И у меня.

Майк не отводил от него вопросительного взгляда.

— Это то, с которым ты охотился на перепелов?

— Нет, другое. Оно станет моим, когда мне исполнится двенадцать.

— Это винтовка, так?

— Нижний ствол четыре на десять, — объяснил Дейл. — Верхний двадцать два.

— Стреляет по одному заряду с каждого ствола, правильно? — голос Майка звучал бесстрастно, почти отсутствующе.

— Ага. Чтобы перезарядить, нужно открывать затвор.

Майк кивнул.

— Ты можешь принести эту винтовку?

Дейл некоторое время молчал.

— Отец убьет меня, если я выйду с ней из дома. Да еще без его разрешения. — Он перевел взгляд на приоткрытую дверь. На фоне темных яблонь во дворе Майка мелькали светляки. — Ладно, — наконец сказал он. — Я принесу ее.

— Хорошо, — Майк повернулся к Кевину. — А у вас дома есть что-нибудь?

Кевин поскреб щеку.

— Нет. Я хочу сказать, что у отца есть автоматический пистолет сорок пятого калибра… Вернее, полуавтоматический… Но отец держит его в нижнем ящике своего шкафа. И ящик запирает.

— Ты можешь взять его оттуда?

Кевин принялся мерить пространство шагами, продолжая тереть щеки.

— Это его боевое оружие! Это как… Ну как трофей, или сувенир, который подарили ему друзья по взводу. Мой отец был офицером во время Второй Мировой Войны и… — Кевин неожиданно замолчал и остановился. — Ты думаешь оружие годится против того, что убило Дьюана?

В полумраке согнувшаяся фигура Майка казалась присевшим и приготовившимся к прыжку большим животным. Но волнение, которое он испытывал, отражалось только в напряжении его позы, но никак не в голосе.

— Я не знаю, — произнес он так тихо, что его голос едва можно было разобрать на фоне писка насекомых в саду позади курятника. — Но я думаю, что Рун и Ван Сайк являются частью всего этого, а никто не сказал, что их нельзя убить. Ты можешь принести пистолет?

— Могу, — после долгого молчания кивнул Кевин.

— А пули к нему?

— Да. Отец держит их в том же самом ящике.

— Все оружие мы будем держать здесь, — объяснил Майк. — Если понадобится, мы его заберем отсюда. У меня есть мысль…

— А как ты? — спросил Дейл. — Твой отец ведь не ходит на охоту, так?

— Нет, не ходит, — согласился Майк. — Но у Мемо есть ружье для охоты на белок.

— Какое ружье?

Майк развел руки примерно дюймов на восемнадцать.

— Вы помните в кино ружье, из которого стреляет Уайт Ерп? Ну, еще такое длинное, — пояснил он.

— Тот Бантлайн-спешиал? — сразу воодушевился Харлен и его голос звучал слишком громко. — У твоей бабушки есть Бантлайн-спешиал?

— Да нет же, — отмахнулся Майк. — Оно просто похоже на такое ружье. Мой дедушка заказал его для бабушки в Чикаго сорок лет назад. Это как и у Дейла ружье четыре на десять, только с пистолетной как ее там…

— Ручкой, — подсказал Кевин.

— Ага. Ствол примерно полтора фута длиной и еще такая симпатичная пистолетная ручка. Мемо всегда называла его «ружьем для охоты на белок», но, мне кажется, дедушка привез его потому что там, где они тогда жили… В Чичеро… Было довольно неспокойно.

Кевин Грумбахер присвистнул.

— Приятель, иметь такие ружья запрещено законом. Оно называется обрез, вот что это такое. Твой дедушка случайно не был членом банды Аль-Капоне, а Майк?

— Заткнись, Грумбахер, — холодно оборвал его Майк. — Ладно, мы приносим сюда оружие, которое сумеем достать. Домашним ничего не говорим. И мы спрячем его… — Он огляделся вокруг.

— Позади большого радиоприемника, — подал голос Дейл.

Майк неторопливо повернулся к ребятам, теперь лунный свет, падавший на его лицо, ясно обозначил улыбку.

— Заметано. Завтра нам кое-что предстоит. Кто хочет переговорить с миссис Мун?

Мальчики поежились и продолжали молчать. Наконец заговорил Лоуренс:

— Я хочу.

— Нет, — мягко сказал Майк. — Ты нам нужен для другого важного задания.

— Какого? — спросил Лоуренс, поддав ногой пустую банку на полу. — У меня нет даже ружья, как у вас.

— Ты слишком мал…, — начал хрипло Дейл.

Майк коснулся его руки и обратился к Лоуренсу.

— Если тебе понадобится ружье, ты всегда можешь взять двустволку Дейла. Тебе когда-нибудь приходилось стрелять из нее?

— Да тысячу раз… Ну, пару раз точно.

— Отлично, — кивнул Майк. — В таком случае мы поручим тебе, когда будет необходимо, слетать на велосипеде на поиски Руна и, вернувшись, доложить где он.

Лоуренс кивнул. Он, конечно, понял, что его подкупают, но полагал, что не останется в проигрыше.

— С миссис Мун поговорю я сам, — заключил Майк. — Я знаком с ней довольно хорошо, потому что часто пропалывал им газон и иногда вожу ее на прогулки. Просто узнаю, не знает ли она еще чего, что не рассказала Дьюану.

Они посидели еще немного, не желая расходиться по домам в такой темноте.

— А что ты сделаешь, если Солдат придет сегодня ночью? — обратился Харлен к Майку.

— Отыщу бабушкино ружье, — прошептал тот. — Но сначала попробую подействовать на него святой водой. — И он прищелкнул пальцами, будто припомнив что-то. — У меня же есть кое-что для вас, ребята. Принесите завтра с собой по бутылке.

Кевин высокомерно сложил на груди руки.

— Интересно, почему это действует только твоя католическая святая вода? А не всякие причиндалы из моей лютеранской церкви? Или пресвитерианские штучки Дейла?

— Не смей называть мою церковь штучками, — огрызнулся Дейл.

Майк с любопытством посмотрел на них.

— А в вашей церкви тоже есть святая вода?

Трое мальчиков отрицательно покачали головами.

— Ни в одной церкви нет таких странностей как у вас, католиков, — сказал Харлен.

Майк пожал плечами.

— Но на Солдате эти странности же сработали. По крайней мере святая вода… Тело Господне я еще не пробовал. А у вас есть причастие?

— Да, — в один голос ответили Дейл и Кевин.

— Мы можем притащить немного хлеба, оставшегося после причащения? — обратился Дейл к Лоуренсу.

— Как? — спросил тот.

Дейл на минуту задумался.

— Ты прав, легче стащить у них из-под носа двустволку, чем святые дары. — И он махнул Майку. — Ладно, так как твои штуки сработали, то тащи и для нас немного святой воды.

— Давайте наполним ею воздушные шары, — вмешался Харлен. — И разбомбим этих чудил. Пусть-ка повертятся и пошипят словно черви на сковороде.

То ли эта шутка подействовала на ребят, то ли что другое, но они спокойно разошлись по домам, решив подумать об этом до утра.

На следующее утро Майк разнес свои газеты за рекордно короткое время и уже к семи часам был в ректорской. Миссис Маккафферти была уже там.

— Он спит, — зашептала она прямо на лестнице. — Доктор Пауэлл дал ему что-то для сна.

— А кто такой доктор Пауэлл? — недоуменно спросил Майк.

Миниатюрная женщина стояла перед ним, сложив руки на животе, и взволнованно вертела пальцами над передником.

— Это доктор из Пеории, которого привез доктор Стаффни вчера вечером.

— Это так серьезно? — прошептал с ужасом Майк, но тут же вспомнил: коричневые черви падали из открытого воронкой рта Солдата прямо на отца Каванага, они извиваясь заползали прямо ему под кожу.

Миссис МакКафферти поднесли руки ко рту, будто собираясь заплакать.

— Они не знают, что это с ним. Я слышала, как доктор Пауэлл сказал, что отца Каванага перевезут в больницу св. Франсиска прямо сегодня, если ему не станет лучше…

— Больницу св. Франциска? — шепотом повторил Майк, взглянув на верхние ступеньки лестницы. — Прямо в Пеорию?

— Там у них есть аппарат для искусственного дыхания, — объяснила она и замолчала. Пожилая женщина едва могла говорить. И совсем тихо, почти про себя добавила, — Я всю ночь провела в молитвах. Просила Пресвятую Богородицу, чтобы она помогла несчастному молодому человеку…

— Можно мне войти? Я только посмотрю на него, — спросил Майк.

— Нет, нет, нельзя. Они боятся, что это заразно. Никому не разрешается входить туда кроме меня и докторов.

— Но я был рядом с ним, когда это случилось, — сказал Майк, не став уж упоминать о том, что они вместе внесли больного в дом, когда тот заболел. Он не думал, что черви могут перебираться с одного человека на другого…, хоть одна мысль об этом сразу заставила его сердце сжаться. — Пожалуйста, — попросил он, напустив на себя самый что ни на есть ангельский вид кроткого алтарного служки. — Я даже не стану входить в комнату, только посмотрю с порога.

Миссис Маккафферти неохотно уступила. Они на цыпочках прошли вместе в холл, затем как можно тише открыли темную тяжелую дверь. Она даже не скрипнула.

Волна тяжелого запаха накатилась на Майка даже прежде, чем он успел отшатнуться. Запах чрезвычайно напоминал то зловоние, которое распространялось от Школьного Грузовика и шло изнутри туннелей, только здесь он был гораздо хуже. Зловоние распространялось из темной комнаты на волнах горячего, спертого воздуха. Майк зажал рукой нос и рот.

— Мы не открываем окон, — чуть извиняющимся тоном объяснила миссис Маккафферти. — Его две ночи трепала самая жестокая лихорадка.

— Но запах…, — еле выговорил Майк, его уже тошнило.

Экономка оскорбленно нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что пахнет лекарствами? Белье я меняю каждый день. Тебе не нравится этот легкий запах лекарств?

Запах лекарства? Можно сказать и так, если называть лекарством гниющее и разлагающее тело. Можно сказать и так, если вы считаете медный привкус крови и вонь давно сгнившего мяса лекарством. Он посмотрел на миссис Маккафферти. Совершенно очевидно, что она ничего не чувствует. Или этот запах существует только в моем воображении? Майк шагнул чуть ближе, все еще закрывая рукой лицо, он старался привыкнуть к темноте. И почти ожидал увидеть на кровати смердящий труп.

Отец Каванаг выглядел плохо, но смердящим трупом назвать его было нельзя. Не совсем. Было очевидно, что молодому священнику очень, очень плохо: его глаза были закрыты, но почти черные веки глубоко утонули в глазницах, губы были совершенно белыми и растрескавшимися, будто он брел без воды по пустыне дней десять, кожа на лице блестела, но это был не тот здоровый блеск, который появляется после пребывания на солнце, а лихорадочный блеск тяжело больного человека, слипшиеся волосы спутанными прядями облепляли череп, руки со скрюченными пальцами, лежавшие на одеяле, напоминали птичьи лапы. Рот отца Каванага был широко распахнут, и тонкая струйка слюны стекала из него на ворот пижамы. Дыхание клокотало в горле так сильно, словно там ворочали камни. В этот момент он совсем не был похож на прежнего священника.

— Достаточно, — шепнула миссис Мак Кафферти, выпроваживая Майка на лестницу.

Действительно, было совершенно достаточно. Майк выскочил из дому, прыгнул на велосипед и помчался к дому миссис Мун с такой скоростью, что встречный ветер вызвал слезы на его глазах.

Она была мертва.

Он почти ожидал этого, когда постучав в дверь, не услышал ответа. Он почти знал это, когда, войдя в небольшую, полутемную гостиную, не увидел ее котов.

Майку было известно, что мисс Мун, библиотекарша, обычно приходит по утрам часов в восемь, чтобы позавтракать со своей матерью. Сама она жила в старом большом доме на Брод Авеню, один из этажей которого снимала вместе с миссис Гроссант, учительницей в четвертом классе. Сейчас была примерно половина восьмого.

Майк переходил из комнаты в комнату небольшого дома, чувствуя ту же поднимающуюся тошноту, которую он ощущал в ректорской. Перестань быть таким дураком. Она просто вышла на утреннюю прогулку. И коты вышли вместе с ней. Он понимал, что котов нельзя убить на улице, вне этого аккуратного беленького дома. Ладно, коты ночью сбежали и она отправилась их искать. А может мисс Мун наконец отвезла мать в дом престарелых в Оук Хилле. Давно пора было это сделать. Такое предположение было вполне логичным. Но неправильным.

Тело он обнаружил на крохотной лестничной площадке второго этажа. Второй этаж весь был маленьким — только спальня миссис Мун и миниатюрная ванная комната — и на площадке едва поместилось даже ее хрупкое тело.

Майк застыл на верхней ступеньке, его сердце забилось с такой бешеной силой, что он испугался, что потеряет равновесие и скатится по ступенькам. За исключением похорон его дедушки, которые были несколько лет назад, он никогда не видел мертвого человека, если только не считать Солдата. И сейчас Майк смотрел на представшее перед ним зрелище со смесью ужаса, горя и любопытства.

Видимо, она была мертва уже довольно давно. Ее конечности одеревенели, левая рука сжимала перила, как будто старушка, падая, пыталась за что-то ухватиться, а правая торчала вертикально вверх, ее пальцы были скрючены так сильно, будто она хватала воздух… Или будто бы она отталкивала от себя что-то ужасное.

Глаза миссис Мун были открыты… Майк подумал, что у тех сотен мертвецов, которых он видел в бесконечных фильмах по телевизору, глаза всегда были закрыты…, но здесь, у миссис Мун они были так широко распахнуты, что, казалось, они сейчас выскочат из орбит. Но тем не менее, это были глаза мертвого человека, Майк это ясно видел по тому, как остекленели и помутились их зрачки.

Родимые пятна у нее на лице казались почти выпуклыми, потому что вся кровь от него отхлынула. Шея была так отчаянно напряжена даже после смерти, что каждая мышца и сухожилие выделялись подобно веревкам. На ней было надето какое-то подобие стеганого халата, под ним виднелась розовая ночная сорочка, и костлявые ноги торчали из-под нее прямыми палками, будто старуха падала навзничь, как падает клоун в цирке. Один из розовых, пушистых домашних шлепанцев слетел с ноги и обнажившаяся ступня, вся сморщенная и шишковатая, но с выкрашенными в розовый цвет ногтями, казалась чем-то нереальным.

Майк наклонился вперед, осторожно прикоснулся к левой руке миссис Мун и тут же отдернул руку обратно. Тело было очень холодным, несмотря на то, что в помещении было тепло. Он заставил себя взглянуть на ее лицо. Это было самое ужасное.

Рот миссис Мун был широко распахнут, очень, очень широко распахнут, будто она продолжала кричать и после смерти. Зубной протез торчал в темном провале рта, как нечто неестественное и потому отталкивающее в этой своей искусственности. Казалось, он только что свалился ей прямо в рот откуда-то сверху. Все линии лица исказились и образовали маску чистого ужаса.

Майк отвернулся и, не разгибая спины, стал спускаться по ступенькам, не в силах выпрямиться. В воздухе уже чувствовался легкий запах гниения, так иногда пахнет забытый в вазе букет цветов. Ничего похожего на зловоние, царившее в ректорской.

Кто бы ни убил ее, он возможно еще в доме. Вдруг он поджидает Майка за дверью?

Майк не мог заставить себя ни поднять глаза, ни побежать. Он должен минуту посидеть. В ушах так громко стучало, словно там поселился целый хор цикад и перед глазами прыгали, метались черные точки. Он опустил между колен голову и принялся растирать щеки.

Через несколько минут сюда войдет мисс Мун. И увидит свою мать.

Майк не был в особенном восторге от библиотекарши. Однажды эта противная старая дева спросила его, зачем он, собственно, пришел в библиотеку, раз так плохо учится, что даже остался на второй год. Усмехнувшись Майк ответил, что пришел заодно с друзьями, в тот раз так оно и было, но по каким-то причинам ее слова больно задели мальчика и несколько дней они неотступно звучали у него в ушах.

Тем не менее ни один человек на свете не заслуживает того, чтоб увидеть свою мать в таком виде.

Майк знал, что если б на его месте был Дьюан, или по крайней мере Дейл, то они наверняка бы придумали что-нибудь очень детективно-умное, отыскали б какой-нибудь след или еще что… Он ни минуты не сомневался, что те… Те силы, которые расправились и с Дьюаном и его дядей, убили и миссис Мун. Но все, на что оказался способен Майк, это прочистить горло и позвать: кис-кис-кис.

Никакого движения наверху: ни в спальне, ни в ванной комнате, двери обоих помещений были чуть приоткрыты.

И он видел это. Никакого движения в сумраке кухни и в небольшом холле.

С трудом поднявшись на ноги, Майк заставил себя подойти к лестнице, подняться на второй этаж и еще раз взглянуть на миссис Мун. Если смотреть на нее сверху, она казалась еще старше и еще миниатюрней. Мальчиком овладело сильное желание вынуть наполовину вывалившийся из распахнутого рта протез, чтобы она не подавилась. Но он тут же вообразил, что если он это сделает, то челюсти сразу захлопнутся и его пальцы останутся зажатыми между этими мертвыми губами, а мертвые глаза будут смотреть и смотреть на него… Прекрати сейчас же, трус. Когда Майк ругался, он всегда мысленно слышал голос Джима Харлена, пользующегося тем же словарем. В эту минуту голос Джима велел ему поскорей сваливать из этого долбанного места.

Майк поднял правую руку тем движением, которое он тысячи раз видел у отца Каванага, и осенил крестным знамением тело миссис Мун. Он прекрасно знал, что старушка не была католичкой, но если б он знал положенные слова, то в эту секунду он бы выполнил для нее обряд соборования.

Вместо этого Майк произнес короткую немую молитву и шагнул к дверям спальни. Дверь была открыта достаточно широко, чтобы он смог протиснуться внутрь, даже не прикоснувшись ни к филенке двери, ни к ее проему.

Все коты были здесь. Несколько размозженных и изуродованных трупов лежали на аккуратно застеленной кровати. Несколько других были насажаны на прикроватные столбики, как на колья. Головы примерно пяти котов кто-то разложил на туалетном столике миссис Мун между ее щеткой для волос и флакончиком духов. Один кот, рыжевато-коричневый, насколько Майк помнил это был ее любимец, был подвешен на бисерной цепочке люстры и висел на самой середине комнаты. Его оба глаза смотрели прямо на Майка, когда его, оказавшееся на удивление длинным, туловище медленно и безмолвно раскачиваясь, поворачивалось в его сторону.

С сжавшимся в позыве рвоты горлом Майк скатился по лестнице и уже был почти у двери, когда вдруг остановился. Я не могу позволить мисс Мун увидеть все это. В его распоряжении было всего несколько минут, возможно даже и этого нет.

Старинный предмет, стоявший у дальней стены гостиной, оказался чем-то вроде письменного стола. В самом его центре располагался чернильный прибор. Схватив допотопную перьевую ручку Майк мокнул ее в чернильницу и вывел крупными заглавными буквами:

НЕ ВХОДИТЕ! ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ!

На секунду задумавшись, не нужно ли стереть с ручки и крышки чернильницы отпечатки пальцев, он решил на всякий случай сунуть и чернильницу и ручку в карман. Поместил лист бумаги между сеткой входной двери, откуда его видно было каждому, кто подходил к дверям, он, обернув руку футболкой, распахнул дверь и, выскользнув наружу, прикрыл ее за собой. Затем, перемахнув через клумбу азалий и ирисов, чуть не споткнувшись о две ванночки с водой для птиц, Майк перепрыгнул через забор и очутился в саду позади дома Сомерсетов. На полной скорости он понесся к своему дому, благодаря небо за то, что густая листва превратила аллею в своего рода туннель, скрытый от посторонних глаз.

Оказавшись дома, Майк забрался на дерево и, усевшись в сплетенный из ветвей шалаш, задумался. Он до сих пор дрожал, а тут еще ручка, засунутая в карман, принялась больно царапать его бок. Хорошо еще, что у него хватило мозгов закрыть перо колпачком, а то сейчас у него на джинсах расплывалось бы огромное чернильное пятно. Майк уже мысленно видел заголовки завтрашних газет: КРОВОЖАДНОГО УБИЙЦУ ИЗ НЕБОЛЬШОГО ГОРОДКА ВЫДАЛО ЧЕРНИЛЬНОЕ ПЯТНО НА БРЮКАХ. Вынув ручку и крышку от чернильницы из кармана, он засунул их в небольшое дупло и забросал листьями.

Возможно осенью, когда начнут осыпаться листья, кто-то и найдет их, но Майк справедливо счел, что и беспокоиться об этом надо будет осенью. Если кто-нибудь из нас еще доживет до осени.

Он сидел, прислонившись спиной к огромному стволу, иногда прислушивался к движению редких машин по дороге в тридцати футах под ним, или к тихому бормотанию Кетлин, игравшей прямо под деревом в классики. Майк думал.

Сначала он пытался выбросить из головы те ужасные картины, которые ему пришлось увидеть этим великолепным жарким утром, но затем понял, что сделать это ему не удастся. Тяжелое хрипение отца Каванага и бездыханный распахнутый рот миссис Мун владели его разумом. Постепенно в голове Майка стал складываться план.

Майк провел на дереве почти три часа. Уже давно он услышал сначала завывание сирены, столь редкое в Элм Хэвене, потом машина остановилась и послышалось громкое и тревожное бормотание взрослых голосов. Он знал, что это власти обнаружили тело миссис Мун. Но к тому времени Майк был уже глубоко погружен в свои мысли, так и эдак поворачивая свой план. Так игрок в бейсбол внимательно изучает свою биту перед тем как нанести удар.

Уже было позднее утро, когда Майк спустился с дерева. Его ноги затекли от долгого сидения, футболка и джинсы были выпачканы в смоле клена, но он не обращал на это внимание. Быстро вскочив на велосипед, он помчался к дому Дейла.

Известие о смерти миссис Мун поразило обоих младших Стюартов. Если бы она просто была найдена мертвой, коты были бы целы и невредимы, то никто бы ничего не заподозрил. Но изуверское надругательство над животными всколыхнуло небольшой городок так сильно, как не встряхивало ни одно событие за последние несколько месяцев.

Майк покачал головой. Смерть Дьюана, так же как и гибель его дяди, люди восприняли как случайные события, хоть результатом одной из этих случайностей была ужасная смерть ребенка. Бессмысленное же убийство котов заставило этих людей захлопнуть двери и окна, и только тревожно перешептываться друг с другом в тишине своих домов. Для Майка же смерть миссис Мун уже отступила на задний план. Эта смерть была частью того мрака, который намеревался поглотить Мемо, его самого и всех остальных людей этим же летом. Эта смерть была отдаленным раскатом грома, предвещавшим приход грозы.

— Пошли, — позвал он Дейла и Лоуренса, потянув их за собой. — Заедем за Кевом и Харленом и поедем куда-нибудь, где нас действительно никто не сможет услышать. Мне нужно вам кое-что рассказать.

Когда они проезжали мимо Старого Централа, Майк не мог не бросить взгляд на огромное здание. Казалось, что школа стала еще больше и безобразнее, чем была всегда. Свои тайны она хранила внутри себя, они были запечатаны там, где царил вечный мрак. Каким ярким не был бы день снаружи.

Теперь Майк точно знал, что это проклятое место ждет его.

Глава 27

Они доехали до бейсбольного поля и там остановились. Сообщение Майка длилось примерно десять минут. Остальные молча слушали. Никто не задал ни одного вопроса, пока Майк описывал, в каком положении он нашел тело миссис Мун. Никто не стал спорить, когда Майк выдвинул мысль о том, что если они в самое ближайшее время не предпримут что-нибудь, то все погибнут. И никто не сказал ни одного слова, когда Майк выдвинул свои предположения.

— Мы можем все закончить к утру субботы? — наконец задал вопрос Дейл. Велосипеды лежали одной общей кучей, брошенные около горки питчера. На пятьсот ярдов вокруг ребят не было видно ни одного человека. Солнце грело короткие волосы мальчишек, их голые руки, сверкало на никелированных деталях велосипедов, заставляя мальчишек щуриться.

— Да, — сказал Майк. — Я думаю, да.

— Вылазку нельзя назначать на вечер четверга, — сказал Харлен.

Остальные с изумлением посмотрели на него. Сейчас было утро вторника, с чего это он так беспокоится о вечере четверга?

— А почему собственно? — поинтересовался Кевин.

— Да потому, что я приглашен на День Рождения Мишель Стаффни, — ответил Харлен. — И я намерен пойти туда.

Лоуренс глянул на него с явным отвращением. А остальная тройка почти в тот же момент перевела дух.

— Гос-с-споди, — прошипел Дейл, — да мы все туда приглашены. Половина ребят в нашем городе приглашена на этот глупый день Рождения. Как всегда. Большое дело!

Это было правдой. День Рождения Мишель Стаффни, приходившийся на четырнадцатое июля, был праздником середины лета для всех ребят города. Весь огромный сад и особняк Стаффни наполнялся детьми, праздник продолжался до самого вечера и заканчивался обычно часов около десяти огромным фейерверком. Доктор Стаффни всегда объявлял, что они празднуют не только день Рождения его дочери, но и в такой же степени День Взятия Бастилии. Ребята весело смеялись его словам, хоть никто из них понятия не имел ни о какой Бастилии. Да и какие могли быть размышления, если столы уставлены сладостями, а небо расцвечено огнями.

— Дело не большое, — самодовольно проговорил Харлен, тоном ясно говорящим, что именно большое, — но тем не менее я намерен пойти.

Дейл хотел было начать спорить, но Майк остановил его.

— Ладно, не суетись. В таком случае вылазку совершим завтра. В среду. Так нам еще удобнее. Тогда все станет ясно к Бесплатному Сеансу в субботу.

Лоуренс выглядел озадаченным. Его маленький нос покраснел и уже шелушился.

— А откуда вы знаете, что именно будет ясно к субботе?

Майк вздохнул и присел на корточки. Остальные ребята расселись вокруг него, как бы отгородив свою беседу от остального мира собственными спинами. Майк лениво водил по песку пальцем, будто вычерчивая тайную схему их плана. На самом деле он просто выводил на песке разные кружки и стрелы.

— Мы проверим наши предположения, когда кто-то из нас переговорит с мистером Эшли-Монтэгю. Если мы совершим вылазку завтра, то все выяснится к среде или утром четверга, и к субботе мы будем полностью готовы. — Он бросил на Харлена лукавый взгляд. — К тому же в четверг у нас День Рождения.

Дейл вынул из заднего кармана бейсболку и надел ее на голову. На верхнюю часть его лица упала тень и закрыла его словно темной маской.

— Почему так скоро? — спросил он. Навестить Эшли-Монтэгю Майк поручил именно ему.

Его приятель пожал плечами.

— Ну сам посуди. Мы не можем приступить к выполнению остальной части плана, пока не убедимся во всем сами. Вот этот богатенький и расскажет нам, правы мы или нет.

Дейл не был убежден.

— А если он не скажет?

— В таком случае проверкой нам послужит сама вылазка, — сказал Майк. — Но все-таки лучше знать все точно прежде чем начнем действовать.

Дейл потер вспотевшую шею и бросил взгляд на видневшуюся вдали водонапорную башню и бесконечные ряды кукурузы. Початки уже качались выше голов мальчишек, зеленая стена обозначила конец города и начало бесконечного однообразия полей.

— Ты пойдешь со мной? — спросил он Майка. — К Эшли-Монтэгю, я хочу сказать.

— Нет, — покачал головой Майк. — Мне нужно будет разыскать то другое лицо, о котором мы говорили. И попытаться разобраться с теми делами, о которых упоминала миссис Мун. К тому же я думаю, что понадоблюсь отцу Каванагу.

— Я пойду с тобой, — вызвался Кевин.

Дейл почувствовал немедленное облегчение, но Майк покачал головой.

— Нет. Тебе придется отправиться с отцом и заниматься цистерной. Мы же договорились.

— Но этим мне нужно будет занять еще только в конце недели, — возмущенно начал Кевин.

— Но начать все работы по чистке цистерны тебе надо будет уже сегодня. И если ты будешь так делать всю неделю, то твой отец в субботу ни о чем не догадается.

Кевин кивнул. Дейл мгновенно почувствовал себя несчастным.

— Я пойду, — предложил тогда Харлен.

Дейл с сомнением глянул на щуплого парнишку с перевязанной рукой. Храбрости это зрелище в него не вселило.

— И я, — это сказал Лоуренс.

— Уж ты определенно нет, — отрезал Дейл. Теперь в нем говорил только старший брат. — Ты ведь у нас разведчик, забыл? Как мы разыщем Школьный Грузовик, если тебя не будет?

— А, черт, — вздохнул Лоуренс. И тут же бросил опасливый взгляд за спину, словно опасаясь, что его услышит мама. Убедившись, что от дома его отделяет полторы сотни ярдов, добавил, — Черт и сатана.

— Надо говорить чертова мать и сатана, — в полном восторге от его смелости рассмеялся Харлен.

— Мне не нравится наш план этой вылазки, — озабоченно проговорил Кевин. — Мы там окажемся все вместе.

— Меня с вами не будет, — улыбнулся Майк.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — голос Кевина звучал очень серьезно.

Майк действительно понимал, о чем он говорит.

— Вот поэтому я и думаю, что это сработает, — тихо прошептал он, продолжая чертить на песке бессмысленные узоры. — Мы ведь никогда не бываем все вместе, только с нашими домашними. — Он поднял глаза на ребят. — Но возможно нам не придется этого делать, если Дейл… И Джим… Добудут какую-нибудь информацию от мистера Эшли-Монтэгю. Которая убедит нас в том, что этого делать не нужно.

Дейл все еще смотрел куда-то вдаль, вид у него был озабоченный.

— Проблема в том, что я не знаю, как добраться до Пеории. Мама не повезет меня… Да нашему старому бьюику и не под силу такое путешествие, даже если б она захотела… А папы до воскресенья не будет.

Кевин молча перекатывал во рту огромный комок жвачки. Потом отвернулся и сплюнул через плечо.

— Мы редко ездим в Пеорию. Разве что на День Благодарения или на Рождество посмотреть парад Санта Клауса. Думаю, что так долго ждать не стоит, а?

Харлен ухмыльнулся.

— Я только что заставил маму не ездить в Пеорию. Если теперь я попрошу подвезти меня к особняку одного богача на Гранд Вью, то она меня просто прибьет.

— Точно, — кивнул Майк. — Но может потом, я имею в виду по мере того, как прибьет, она бы тебя все-таки отвезла?

Харлен бросил на него ненавидящий взгляд.

— Слушай, Мико, твой папочка кажется работает на пивоварне Пабста, верно? Так может он нас с Дейлом и подбросит?

— Конечно, подбросит, если вы согласитесь выехать в половине девятого вечера. К тому же пивоварня находится в нескольких милях к югу от Гранд Вью… И вам придется добираться туда в полной темноте, где-то около полуночи вы заявитесь с визитом к мистеру Эшли-Ионтэгю, ну и потом придется дожидаться семи утра, чтобы вернуться опять с моим отцом.

Харлен пожал плечами. Затем вдруг его лицо просветлело и он прищелкнул пальцами.

— Эй, у меня есть идея. Дейл, сколько у тебя денег?

Страницы: «« « ... 1819202122232425 » ... »»