Прорыв осады Огай Игорь
– Послушайте, вы за кого меня здесь держите?! За филиппинского знахаря? Я – врач прежде всего! И когда речь идет о жизни пациента…
Павел сделал два недостающих шага и остановился на пороге. Все трое действительно были здесь: профессор, врачиха и предмет разговора. Роман оказался куда-то изгнан вместе с аппаратурой, видимо, в целях улучшения санитарной обстановки.
– Что с ним? – кратко осведомился Павел, кивнув.
– То же, что и раньше! – отозвалась врачиха, сматывая стетоскоп. – Еще два дня назад я предупреждала Потапова, что без должного лечения…
– Сутки протянет? – перебил Павел.
– Протянет и двое. Но если процесс не остановить немедленно, то…
– Я понял. Скажите, Анна Федоровна, как вы относитесь к нетрадиционной медицине?
– К чему? – Врачиха даже встала. – Молодой человек, я похожа на знахаря? Или, может быть, на шамана? Если вы не в курсе, молодой человек, то я имею степень…
– Я в курсе, – Павел шагнул в комнату и остановился прямо перед докторшей, пышущей уже не возмущением – гневом. – Но и вы тоже кое о чем в курсе. Вы умная женщина и видите, что творится вокруг. Что-то вам рассказал Потапов. До чего-то дошли сами. Чем-то, может быть, поделились ваши кураторы из контрразведки – хотя это как раз вряд ли. Но вы упорно делаете вид, что ничего неординарного не происходит и все укладывается в рамки привычных представлений фельдшера «Скорой помощи»!
– Молодой человек… – выдавила врачиха уже без прежнего напора.
Павел не стал слушать.
– Перестаньте себя обманывать, – отчеканил он. – Заставьте поверить своим собственным глазам. И… постарайтесь успокоиться, выспаться, в конце концов. Завтра нам очень понадобится ваш клинический опыт и врачебный талант. Если кто-то и сможет воспользоваться этими лечебными орихалковыми штуками атлантов, то только вы.
– П-почему?.. – ошеломленно осведомилась она.
– Потому что вы хотя бы знаете, как все устроено здесь, – Павел постучал пальцем себя по груди. – Медики атлантов славятся именно этим, а вовсе не искусством обращаться с электрическими игрушками. Это-то у них умеет каждый пацан.
Он повернулся и вышел, оставив профессора почти в таком же оцепенении, как и врачиху. Все, что он наговорил, было чистой воды экспромтом. Лапшой на уши, лишь бы не набрала ноль-три, едва выйдя за порог. В отличие от Шефа с Филиппычем Павел не видел большой беды в потере контактера. Да, парня жалко, конечно, но… На войне как на войне. О межвероятностной дипломатии можно будет подумать и позже, когда иссякнут хотя бы местные проблемы. А значит, врачихе нужно просто заткнуть на время рот.
Так и оставив ее в полной растерянности, на попечении рванувшегося что-то объяснять профессора, Павел удалился обратно в прихожую к так и не решенному вопросу об оружии.
Значит, Сергеев… А что, собственно, Сергеев? Откуда у ошпаренного могут быть неучтенные боеприпасы? Да и на Саныча рассчитывать глупо. Выходит, единственный неиспользованный боекомплект из доступных для Павла находится… Ну вот прямо здесь и находится.
Наученный предыдущим не слишком удачным вторжением, прежде чем войти в эту дверь, Павел поднял руку и постучал. Вышло как-то излишне робко. Тогда, обозлившись неизвестно на что, он от души три раза грохнул кулаком…
– И незачем так орать! – сообщила Тома, распахивая дверь.
Сдержать замах для четвертого удара удалось, хоть и с трудом. Иначе Тамара получила бы прямо по лбу.
– Я и с первого раза слышала, – сказала она, сторонясь с прохода. – Заходи уж, воин…
В устах землянки это слово могло звучать только иронически, и Павел обозлился вторично, но теперь уже имея для этого подходящий предмет.
– Анна у тебя? – бросил он, без дальнейших церемоний заходя в комнату и оглядываясь.
Ответ, в общем, не требовался. Никуда особо не прячась, Анна занимала стул у подоконника, подальше от компрометирующего высокорожденную столика с земной косметикой и приставленным к стенке зеркалом.
– Я слышала, у вас проблемы, Павел, – произнесла она спокойно. – Если я могу оказать помощь… И если ты осмелишься ее принять…
Голос ее все-таки дрогнул. Слишком ценным для замыслов индеанки было любое сотрудничество с Земным отделом. Пусть не в лице руководства – все равно. Ведь зачесться может в итоге любая мелочь.
Павел усмехнулся, запоздало подумав, что Шеф, наверно, не одобрил бы такого его поступка.
– Осмелюсь, чего же, – произнес он. – У нас сейчас туго со снаряжением. А тут предстоит… В общем, не могла бы ты одолжить…
Она без слов поднялась, подошла к одной из кроватей, которые они здесь с Томой уже поделили, отбросила подушку. Павел осекся и смолк.
– Лучемет, боевой генератор поля, две запасные батареи, два мультирежимных детонатора, – тон ее как будто даже был извиняющимся. – Прости, на Земле я не собиралась воевать…
– Иначе взяла бы пехотный излучатель, – Павел тяжело сглотнул пересохшим вдруг горлом. В его положении лежащее под подушкой индеанки было настоящим кладом. Один боевой генератор чего стоит. Пользоваться таким Павлу еще не приходилось, однако Градобор как-то обмолвился, что он делал бойца неуязвимым от любого земного оружия, кроме тактического ядерного заряда.
– С воинами у вас тоже проблема, – произнесла Анна, с тем же напряженным ожиданием в голосе. – Федор не может биться. Потапов и Пронин не солдаты.
– И? – заинтересовался Павел. – Ты предлагаешь?..
Она куснула губу, но тут же одернула себя.
– В Европе я взяла осадой две крепости интаев. На родине с передовым отрядом штурмовала цитадель императора. Я не стану обузой в любом сражении.
– Ясно, – Павел кивнул. Пожалуй, это было бы даже забавно: инка в охранении кабинета Потапова на переговорах с шефом контрразведки. Но совершенно неуместно. – Не торопись, – произнес он. – Потапов не оценит. Для сделки на твоих условиях ему потребуется что-то большее.
– Потапов? – По лицу Анны промелькнула растерянность. – Почему Потапов?
– Потому что я не решаю вопросы такого уровня.
Однако она уже собралась, отошла к окну, снова покусывая губу.
– Я поняла. Возьми оружие, надеюсь, оно пригодится тебе.
– А я надеюсь, что нет, – пробормотал Павел. И уточнил, рассовывая побрякушки по карманам: – Это все в долг. Въедем обратно на фабрику – вернем.
– В долг? – прошептала индеанка. – Великий Инти, я предлагаю вам вооружить целую армию, а ты боишься взять даже это! Что вы за люди, во имя солнечного бога?!
Павел пожал плечами.
– Белые. Такинэ, что с нас взять?
Тамара во время всего диалога оставалась у приоткрытой двери, словно давая понять, что длительное пребывание Павла в комнате не приветствуется. Она услужливо распахнула перед ним створку, так и не прогнав с лица снисходительный прищур. То ли прошептала, то ли выдохнула вслед:
– Господи, вот же балда…
Павел повернулся как раз вовремя, чтобы оказаться уткнувшимся носом в захлопнутую дверь. Отошел, пятясь, пожал плечами. Ну и черт с вами, будем считать, что показалось…
В этот момент хлопнула входная дверь – Шеф с Филиппычем наконец вернулись с улицы после затянувшегося перекура.
– А вот и Паша, – обрадовался Филиппыч, словно они не виделись как минимум неделю. – Чего отсвечиваешь, пехота? Марш отдыхать. В полшестого выезжаем, а тебя до сих пор сквозняком качает после самолета.
– Надо же, – изумился Павел. – Все-таки вспомнили.
– А вот язвить не надо. Вот это у тебя откуда? – заинтересовавшись предметами в его руках, Семен приблизился. – Таких у нас вроде не было. Евгений Саныча раскулачил, что ли?
– Нет, взял у индеанки. В долг. Сам же велел оружие подобрать!
– В долг? – Шеф приподнял одну бровь. – Ну, прямо дипломат, погляжу. Ладно, иди правда наверх, вздремни часика три.
Возражать Павел не стал. Отсутствие на втором этаже не только лишней кровати, но и просто матраца его сейчас не останавливало.
4
Всю первую половину пути до МКАДа Филиппыч отчаянно балагурил. О слишком холодном начале лета, какого сроду не видывал, о плохих озимых и почти сорванной посевной, про которую слышал накануне по радио, о том, что «Спартак», наверное, опять сольет ЦСКА, а вот «Динамо»-Киев в этом сезоне о-го-го. Киев и сам по себе о-го-го даже без всякого «Динамо». То революцию устроит, то газу сворует больше положенного… А вот еще, между прочим, он слышал, что…
– Семен! – Шеф наконец с чувством хлопнул ладонью по передней панели. – Баста, Семен! Отсюда давай либо по делу, либо молча.
Филиппыч и правда заткнулся. Аж на целую минуту. Потом тяжко вздохнул и сообщил:
– А чего по делу-то? По делу уж все сказано. Приедем, побазарим… Отдаст он фабрику, никуда не денется.
– Фабрику… – проворчал Филиппыч. – А на фабрике что – все наши дела закончились? Ты вот мне скажи, что с контактером делать? Загнется ведь парень у нас на глазах. Может, послушать Федоровну и в больницу сдать?
– Через мой труп, – Филиппыч мгновенно растерял весь свой напускной задор. – Вот как хочешь, Сергей, через мой труп, и только. Ассамблеи на тебя нет. Контроль пребывания живо напомнил бы, что такое конспирация!
– Ну… Фээсбэшника подключим, пусть прикроет. Раз плюнуть на фоне того, что он уже наворотил.
– Может быть. Но именно этого Баранов делать не станет. И не спрашивай почему. Просто не станет, и все. Даже удивится, что вообще с такой ерундой лезем.
– Ну так сам прикроешь, если ерунда, – заявил Шеф. Не отвлекаясь от дороги Павел мысленно кивнул. Контактера было все-таки жаль.
– Нет, Сергей. Я знаю – ты мне сейчас зубы заговариваешь, чтоб мандраж унять. Но все же нет. Мне одной пациентки, блин, хватает. По горло!
– Какой пациентки? – Потапов даже обернулся к нему на заднее сиденье.
– Да Тамары моей Фоминичны! Даром, что в кардиологии лежит, всех психиатров больницы уже к себе перетаскала!
– Это зачем? – снова поинтересовался Потапов.
– Ну как же – стресс ведь у ей! Да еще инка ее впечатлил, когда камешек для Паши передавал. Монах, видите ли, тайного братства иезуитов… Она еще следователя любит требовать, но тут я стою как скала.
Монах? Павел нахмурился. Нет, ну при избытке мнительности можно, конечно, принять таежный дождевик за плащ инквизитора… А недостатком этой самой мнительности бухгалтерша никогда не страдала. Но все-таки…
– Семен, а про горящие глаза она случайно не говорила?
Филиппыч осекся на полуслове какого-то очередного монолога.
– Говорила! – с вызовом произнес он. – Но только вот этого мне здесь не надо! Мало ли чего бабе привидеться может, особенно когда и так на нервах!
– Ну, правильно, зато самому так спокойней, – буркнул Павел. – Камешек она мне отдала не инковский совсем!
– Ну и что? Такие камешки у смарров вся Ассамблея на вес покупала!
Павел кивнул. Покупала, было дело. Только вот почему посол империи так удивился, когда встретил Павла в кратере? Всерьез удивился, как будто ждал его на день-другой позже…
– Семен, – тяжело произнес Павел. – В камень был заряжен портал именно в кратер. Инка не мог этого сделать. Надо тебе или нет, но ящеры уже на Земле. Не знаю, как долго, но за несколько дней ручаюсь – один из них передал мне артефакт. Может быть, даже они действительно вернулись первыми, как и обещали.
В полном молчании Павел показал поворот и свернул на Полковую. Без помех преодолел положенные восемьсот метров и, снова свернув в переулок, остановился перед наглухо закрытыми воротами фабрики.
– Значит, так, – произнес Шеф. – Спасибо тебе, Паша, за моральную поддержку – очень вовремя. Про ящеров до вечера забыли. Сейчас главное – фабрика. Сигналь давай.
Павел послушно нажал в середину руля. В тот же миг, будто ожидая именно этого, воротина сдвинулась с места и неспешно поползла в сторону. Шлагбаум за ней был поднят заранее.
Скрипнуло изношенное сцепление, и «Волга» вкатилась на территорию, остановившись рядом со своей тезкой. Последняя современная модель, затемненные бронированные стекла, куча антенн и неизвестно что под капотом. Но – «Волга». Видать, «Мерседесы» в контрразведке принципиально не жаловали. Других машин на территории фабрики не было, ни целых, ни покореженных во время штурма морской пехоты. Сгоревший натовский бронетранспортер фээсбэшники тоже умудрились куда-то уволочь.
Павел заглушил мотор и, не скрывая кобуры с лучеметом, надетой прямо поверх свитера, первым выбрался на воздух.
Пустота. Тишина. Ветер гонит по стоянке пыль вперемешку с обрывками газет… Ну прямо локальный «чернобыль» какой-то… Хотя нет, охранник с автоматом на пороге будки КПП в образ не вписывается. И парень в штатском рядом с ним тоже…
Шеф с Филиппычем тоже вышли из машины.
– Идем, Паша, – распорядился Потапов. – Органы не стоит заставлять ждать.
Кроме элементарной уборки, с вестибюлем, разумеется, ничего делать не стали. Стройбатовцы битый кирпич во двор выгребли, и на том спасибо. Глядя на избитые пулями, опаленные лучами смерти стены, на раздавленные гусеницами турникеты, Павлу вдруг очень захотелось начистить кому-нибудь рыло. Да, главный виновник уже получил свое, но ведь всегда найдется, кого еще можно сделать виноватым.
Разоренный вестибюль тоже был пуст. Никто не встречал делегацию переговорщиков, и даже, наоборот, похоже, что люди нарочно были убраны из корпуса. Ну не может за три-четыре дня быть закончена оперативная работа в здании таких размеров и такого назначения…
– Лифт так и не включили, – проворчал Филиппыч, тыкая кнопку.
– Ну ты совсем обнаглел, – сообщил Шеф, выдвигаясь мимо него в сторону лестницы.
– Я не обнаглел, – немедленно заворчал Филиппыч. – Я желаю проявления хоть какого-то уважения! Уж если Баранов приглашает на разговор, мог бы обеспечить мало-мальские условия!..
Павел качнул головой. Все-таки Филиппыч очень сильно нервничал. Куда больше Шефа. И видеть это было странно. Отсчитывая первые ступеньки, Павел покосился на по-прежнему глухо запертую гиперборейскую дверь. На металле отчетливо выделялись следы пробы автогена – бесполезной, конечно, всерьез за этот «сейф» так и не взялись. Еще одна странность «мероприятия для галочки». Там ли еще Градобор? Постучать, что ли?
На втором этаже обнаружился первый живой человек. Не скрывая перевязь с «макаровым», парень облокотился на подоконник у выхода с лестницы и курил. Шеф задержал на миг шаг, но тут же двинулся дальше. Филиппыч прошипел что-то невразумительное. Павел приостановился на целую секунду, откровенно разглядывая потенциального противника.
– Проходите, проходите, – парень вежливо кивнул. – Вам дальше.
Фингал под его глазом еще не прошел, трое суток – слишком малый срок. Но был основательно припудрен.
– Без сопливых, – проворчал Павел, проходя мимо давешнего майора. Тот, конечно, тоже узнал самозваного полковника, но профессиональная выдержка не позволила ему допустить недоразумение.
У двери кабинета Шеф выдвинулся вперед, привычно повернул ручку, распахивая дверь. И замер на втором шаге. Уткнувшись ему в спину, Филиппыч сделал шаг в строну. Павел – в другую.
Баранов был здесь. Сидя за столом на месте Потапова, он курил. Просто курил. Перед пустой, за исключением пепельницы, столешницей.
– Это мое место, генерал, – произнес Потапов. И, не дожидаясь согласия, двинулся в обход стола. – Вы можете расположиться здесь. Или на диване, если угодно. Семен, Паша, что застыли, будто в гостях?.. И еще – у меня в кабинете не курят.
Генерал неторопливо придавил сигарету о край пепельницы. Поднялся. И тоже двинулся вокруг стола. Однако не к Шефу – к Филиппычу. Тот дожидался, не шелохнувшись и совершенно окаменев лицом.
Полтора шага – дистанция как раз для протянутой руки. Вот только Пронин демонстративно спрятал ладони за спину.
– Ну что, Семен, – тяжело произнес генерал. – Бог-то не фраер, он все видит. Давай говорить?
– Давай, – холодно произнес Филиппыч, – говори. Только не со мной. С начальством вот моим теперь говори, тебе ж не привыкать. Как тогда в августе. Год напомнить?
– Девяносто первый. Я и не надеялся, что забудешь, – генерал потер лоб, повернулся было к оставленному креслу, но в него уже врос Потапов. – И правильно, я бы тоже не забыл. Но просчитать бы расклад попробовал. Чего бы ты добился тогда? Посадили в Кремль этих недоумков из ГКЧП, и что? Тридцать седьмой год? Тотальная власть КГБ? Гражданская война? Или попросту разоренная страна, не со зла – по глупости! Вы б хоть людей в комитет подобрали потщательней…
– Ты чего распинаешься, Виталий? – перебил Филиппыч. – Ты же ведь тоже подбирал. Думаешь, я не знаю? Только переметнулся вовремя да стрелки перевел. Это ж не тебя в Бутырке на нарах полгода… А потом на улицу пинком, без звания и заслуг… А я ведь тоже Родине служил, Виталий. Как считал нужным, так и служил. Однако твоя взяла, теперь вот по-другому служу.
– Да вижу я, вижу… – протянул генерал, и в его голосе отчего-то не было ни капли иронии.
– Тогда нечего базар тянуть, говори за дело. Да не мне, а вон… Сергей Анатоличу. Я, так и быть, в сторонке посижу.
Он повернулся и, отчего-то по-старчески шаркая, пошел к дивану. А Павел, наоборот, шагнул обратно к двери. Поправил кобуру с лучеметом, выразительно откинул большим пальцем клапан. Никакой угрозы, просто чтоб генерал не слишком надеялся на своего майора, занявшего позицию по ту сторону створки.
Шеф тем временем подцепил со стола пепельницу и прицельно метнул ее в мусорную корзину. От грохота вздрогнули все, включая генерала.
– Виталий Петрович, – произнес Потапов. – Если вы закончили извиняться за свое предательство, то я готов вас выслушать.
– Сергей Анатольевич, – в тон отозвался Баранов. – То обстоятельство, что я был вынужден организовать нашу встречу, еще не дает вам права судить меня. Тем более что лично вас та давняя коллизия вообще не касается.
Потапов кивнул, принимая ответ.
– Тогда скажите наконец о том, что меня касается.
Генерал вернулся к столу, отодвинул боковое кресло и уселся напротив Шефа.
– Для начала давайте зададим некоторые рамки для этой беседы. Итак: вы отставной старший научный сотрудник Института экономики РАН. Обе диссертации весьма посредственные, научного и практического интереса не представляют. В начале девяностых прошлого века попробовали себя в бизнесе – безуспешно. Затем следы вашей трудовой непонятным образом теряются. Между тем доходы остаются, и немалые, однако налоговая инспекция интереса к вам патологически не проявляет. Из этого я заключаю, что организация – буду называть ее так, – которой вы теперь управляете, была создана как раз в то время. Кем? Безусловно, и вами тоже. Но лишь в качестве представителя интересов некоего нанимателя. С этого момента начинается наиболее туманный отрезок деятельности, как вашей личной, так и вашей… организации. Должен признать, конспиративная работа была организованна на высоте, я так и не смог обнаружить ни документов, ни свидетелей, ни вообще каких-либо результатов вашей работы. До самого последнего времени, пока в центральном УВД не завели дело по первому трупу «интуриста». Здесь у вас вышла промашка: название оказалось в тему, труп-то явно не местный… В чем было дело, если не секрет? Просто интересно: ваша система дала сбой?
Баранов помолчал несколько секунд, словно ожидая ответа, однако Шеф не произнес ни слова, и генерал был вынужден продолжить:
– Если так, то впоследствии такие сбои сами стали системой. Толя Жеребцов – капитан из центрального, – на ваше счастье, оказался мужиком простым и прямолинейным. На всю эту мистику вокруг трупов он плевал с высокой башни.
– Не плевал, – не вполне понимая зачем, перебил Павел. – Он с профессорами консультировался…
– Точно, – с готовностью согласился генерал. – В Институт этнологии даже тряпки возил. А потом засунул дела подальше в сейф к остальным «глухарям» и подписал у прокурора постановление о кремировании. А вещдоки мы на днях у него сами затребовали. То-то был рад.
– Еще бы, – буркнул Филиппыч. – Как побываешь под обстрелом…
– Вот именно, – Баранов кивнул. – Эта ваша война в центре города, конечно, стала просто черт знает чем. Я журналюг с камерами едва разогнать успел. Для своих пришлось на ходу выдумывать дурацкие ученья, сочинять идиотские инструкции. А уж что, кому и как мне пришлось докладывать там…
Он выразительно поднял палец к потолку.
– Ничего, не сахарный, – сообщил Филиппыч. – Уж правильно доложить ты всегда умел.
– Не спорю – выкрутился. На время, но… Но! – Генерал снова повернулся к Потапову. – Знаете, к чему я вам все это здесь рассказываю?
– Догадываюсь, – буркнул Шеф. – Вы намекаете, что дела у нас… в организации идут неважно, и чем дальше, тем хуже. А значит, наглеть, мол, нам сейчас не к лицу.
– Верно, – оттого, что не ему довелось сделать такое многозначительное заключение, Баранов совсем не расстроился. – Я, конечно, много не знаю. Практически ничего мне не известно ни о цели, ни о способе вашей деятельности за прошедшие годы. Однако поскольку Москву до сих пор не наводнили какие-нибудь особые наркотики, криминал не превышает разумных пределов, а государственного переворота пока не предвидится, я делаю вывод, что цели ваши не пересекаются с… местными интересами. О том, кто ваш наниматель и зачем ему понадобилось представительство здесь, я могу только гадать.
– Где это – здесь? – не утерпел Шеф.
Генерал поднял на него тяжелый взгляд. И наконец произнес то, чего до сих пор избегал, может быть, даже в мыслях:
– Здесь – это на Земле.
Шеф удовлетворенно кивнул и заявил:
– Гадаете вы, судя по всему, плохо. Но это не важно. Я вас понял и поспешу разочаровать. У нашей организации действительно возникли временные трудности. В первую очередь из-за разрыва связи с нашим, как вы изволите говорить, нанимателем. Однако теперь все технические проблемы решены. Полагаю, что режим конспирации будет восстановлен в ближайшие дни, без вашего участия, согласия и даже без вашего ведома. Вы просто не представляете себе всю технологическую мощь организации, которую пытаетесь шантажировать.
– Шантажировать? – Изумление генерал сыграл превосходно. – Да с чего вы взяли?..
– С того! – Шеф впервые позволил себе повысить голос. – С того, что пока безумный инка не притащил сюда натовцев невесть из какой ветви, вы даже сунуться сюда на фабрику не пытались! Вы собирали информацию и готовились торговаться, тщательно, упорно. А тут такой подарок! Сколько ваших агентов работало у Саныча в «Стройтресте»?
– Двое, – не моргнув глазом, соврал генерал.
– Ну да, – язвительно прокомментировал Филиппыч. – Четверых из них я лично в том месяце уволил.
Только большим усилием воли Павел заставил себя не вытаращить глаза. Вон какие дела-то! А он-то все гадал, как бы поделикатнее… А тут, оказывается, плотное двустороннее «сотрудничество» уже который месяц!..
– Короче так, – произнес Шеф. – Говорите, что вам надо, я назову цену, мы хлопнем по рукам и на некоторое время расстанемся. Не гарантирую, что навсегда, как, впрочем, и вы, конечно.
Баранов вдруг сгорбился на кресле. Растер ладонью лоб, шумно вздохнул. Это что же, нервы? У контрразведчика? Или снова маска? Павел пожал плечами: слишком тонкая игра, пускай Шеф разбирается.
– Хорошо, – произнес наконец генерал. И тон его был теперь гласом просящего. – Вписываться в рамки, значит, не хотим… Но тогда хоть покажите что-нибудь. Чтобы я сам поверил в то, что сейчас тут наговорил…
– Вы вывезли с фабрики три фуры конфиската, – усмехнулся Потапов. – Неужели мало доказательств?
– Да что конфискат… – махнул рукой генерал. – Кое-что у экспертов, часть на складе, а две фуры из трех так и стоят во дворе опечатанные… А у меня на столе одни бумажки: мнение того, выводы этого… Плюс своя неуемная фантазия.
– У тебя? Фантазия? – скривившись, поинтересовался Филиппыч.
– Да, представь себе! Расфантазируешся тут!..
Шеф кивнул, поняв.
– Паша, ты свой генератор включил?
– Включил, – отозвался тот, – а зачем?
И поспешно сунул руку под свитер. Кнопка послушно утонула в корпусе, картинка перед глазами привычно уже подернулась синеватой вуалью.
– Вы, конечно, при оружии, генерал. Выстрелите в него. Я мог бы дать наш ствол, но своему вы поверите больше.
Баранов без колебаний достал табельный «макаров», передернул затвор и навскидку спустил курок. Только чудом Павел заставил себя не уклоняться. Лишь глаза прищурил.
Ничего. Ровным счетом. Ни толчка, ни вспышки… Даже выстрела почти не слышно – в отличие от спасательного, боевое поле фильтровало любые раздражающие факторы.
В тот же миг дверь распахнулась от удара ноги, выкорчеванный с мясом хлипкий офисный замок брякнулся на пол. Майор с оружием на изготовку застыл на пороге, подозрительно оглядывая исключительно мирную картину. От первого выстрела его отделяло одно резкое движение, не важно чье…
Шеф тряс мизинцем в левом ухе. Филиппыч стряхивал с дивана листья задетого рикошетом углового дерева в кадке. Баранов деловито прятал пистолет.
– Трофимов! – рявкнул генерал, и Павел испугался, что майор все-таки куда-нибудь выпалит. – Что за бардак, Трофимов? К теще на блины так же врываешься?
– Виноват, товарищ генерал. Стреляли…
– Мало ли, что стреляли. Марш за дверь! И чтоб больше ни при каких обстоятельствах! – Генерал дождался, пока сконфуженный подчиненный удалится, кивнул в сторону Павла: – Броник?
– Только свитер, – отозвался тот. – И еще вот это…
Приподняв вязаный край, он продемонстрировал пояс с генератором.
– Убедительно? – осведомился Потапов.
Генерал задумался на целую секунду. Потом кивнул.
– Вполне убедительно. Американцы нам как-то дезу спустили про такую штуку. До такого, правда, наглости не хватило додуматься, врали, что экспериментальная, занимает целый эсминец…
– Такой ни у кого нет, – отрезал Павел. – Здесь, на Земле, – нет.
– Ну да – здесь… – повторил генерал. – Ну что ж… Значит, вот как, мужики. Вся надежда у меня теперь на эту вашу технику. Или на вашего нанимателя – это вы сами разберетесь, кому оно по плечу…
– Послушайте, генерал, – перебил вдруг Потапов. – Никакого геополитического вмешательства. Это против наших правил.
Все-таки ему удалось сбить Баранова с толку.
– Геополитического? – переспросил он. – Это вы почему так решили?
– Ну а что еще? С карьерой у вас все в порядке. Деньги… у какого ж генерала сейчас нет денег? Военный переворот тоже не в вашем характере. Значит, остаются высокие идеи. Россия – ведущая мировая держава, и все такое. Угадал? Уж больно об Америке вы небрежно…
– Да при чем тут Америка! – вскричал вдруг Баранов, и Павел даже вздрогнул: нервы-то у генерала на пределе, даром что рвался условия диктовать. – При чем тут Америка? – повторил Баранов тише. – У меня сын умирает. Лучевая болезнь, последняя стадия. Доигрался, засранец, в своих подземельях, диггер хренов! Нарвались с группой на какой-то склад отходов!.. Врачи отказались. Давали месяц-два, теперь не больше трех недель. И то без гарантий. Вот так, мужики… А теперь просите что хотите. Скажете застрелиться на благо родины – застрелюсь. Прямо здесь.
Окончательно сникнув в своем кресле, он умолк.
Филиппыч застыл на диване, словно каменное изваяние.
Потапов глядел в стол прямо перед собой, скрестив руки на груди.
И Павел побоялся переступить с ноги на ногу. Чтобы не спугнуть ненароком. Чтоб не получить вдруг повод плюнуть в лицо тем, кого считал соратниками…
– Значит, так, – произнес Шеф, не поднимая взгляда. – Все три фуры с конфискатом обратно на фабрику. Десяток оперов, чтоб разложили все как было. Привлеченной науке по тормозам – выданные образцы изъять все до единого. Что еще-то? Да, вся пресса по-прежнему на вас, продолжение вранья придумаете сами… Семен, чего я забыл?
– Дела, – каркнул тот с дивана.
– Точно, дела «интуристов». Все вот сюда на стол. Вместе с вещдоками.
Генерал выслушал спокойно, все это он просчитал заранее.
– И главное, – объявил Шеф. – Через недельку я вам позвоню, генерал. Всем участвовавшим в работе на фабрике сотрудникам придется зайти сюда еще раз.
– Зачем? – нахмурился Баранов.
– Ну, вы же не думаете, будто я допущу, чтобы сотня человек расхаживала по городу с памятью о разгроме базы межпланетного терроризма?
– С памятью? – переспросил Баранов. – Вот даже как…
– Вот так. Кстати, вас тоже касается.
– Не годится. Я должен иметь гарантии. Вы же понимаете, что, уничтожив мою память, вы развязываете себе руки.
– К этому времени ваш сын будет здоров. Это будет лучшей гарантией.
– Возможно. Но все же… Все же я предлагаю обсудить другие варианты. Вы тут не щи лаптем хлебаете, но и я кое-что могу. Например, могу передать информацию выше. С соответствующими комментариями. Вы не сможете бороться против целого государства.
– Сможем, – снова каркнул Филиппыч. – Не обольщайся.
– Значит, это почему-то не в ваших интересах, – не стал спорить генерал, даже не подозревая, насколько попал в точку. А может быть, как раз подозревая?
– Допустим, – произнес Шеф. – А что еще вы можете?
– Могу – не передавать, – с готовностью отозвался генерал. – Мое ведомство имеет достаточно ресурсов для множества задач… Плюс мои связи в смежных организациях. Фактически это будет равносильно господдержке. Едва ли ваш наниматель пренебрежет такими возможностями.
Павел отвернулся, откашлялся в кулак. Просто чтобы не расхохотаться. Земной отдел, официально представляющий свое правительство, – страшнее кошмара нелюди не могли себе выдумать.
А вот Филиппыч деликатничать не стал.
– Нанимателю насрать, – сообщил он. – Просто чтоб ты знал: ни УКРО, ни МВД, ни Оборона, ни даже МЧС никому здесь не интересны. Так что занимайся своими делами, Виталя. Своими маленькими местными делишками. И тихо радуйся, что удалось договориться хоть один раз.
Желваки сыграли на скулах генерала и успокоились – он быстро взял себя в руки. Ох, непросто это, когда вдруг дело всей твоей жизни называют местными делишками. Особенно когда и сам чувствуешь – бывает другой масштаб. Совсем другой.
– Семен, – произнес Шеф. – Уймись. Генерал, пока я не могу сделать для вас исключения в требовании по обработке памяти. Однако попробуйте сформировать ваши предложения более конкретно. Когда вы зайдете в следующий раз, я сперва их выслушаю.
Баранов медленно кивнул. Что еще ему оставалось?
– Как вы организуете работу с моим сыном?
– Не отключайте телефон, который передал нам Анатолий. Через пару дней я позвоню.
Генерал снова кивнул. Затем рывком отодвинулся от стола, поднялся. И, ни слова больше не говоря, вышел из кабинета. За дверью к нему тенью присоединился майор: их шаги удалились по направлению к лестнице.
– Во-от, – протянул Потапов, откинувшись в кресле. – И фабрика снова наша. Ну что, доволен, Семен?
– Да как тебе… – тот пожал плечами. – Верней, доволен, конечно, а как же?
– Ясно. Что, реванш не состоялся?
– Состоялся. Состоялся реванш… Но я не хотел так.
Шеф пожал плечами.
Читать бесплатно другие книги:
