Двойная страховка Гарднер Эрл

Дверь открыла горничная Жанетт. Пренебрежительное выражение на ее физиономии тут же сменилось удивлением. Затем яркие губы растянулись в улыбке, обнажив два ряда прекрасных зубов.

– Ах, это вы!

Она мне явно обрадовалась.

– Миссис Деварест дома?

Жанетт насупилась:

– Вы хотите видеть ее?

– Да.

– Но тогда зачем подошли с тыльной стороны дома? Я подумала, что вдруг вам нужен кто-нибудь другой?

Жанетт опустила глаза: ах, какие длинные ресницы, закрыли почти полщеки. Взмахнула ими, кокетливо взглянула на меня.

– Возможно, так и есть.

– О!

– Комната мисс Старр свободна? – спросил я.

– Да.

– Я хочу еще раз осмотреть ее.

– Пройдите сюда, пожалуйста.

Через кухню Жанетт провела меня в крыло, где находились комнаты прислуги. Вместе со мной она вошла в комнату Нолли Старр и встала спиной к двери, внимательно следя за каждым моим движением.

– Вам больше ничего не нужно?

– Нет.

– Конечно, меня это не касается. Но… вы нашли что-нибудь?

– Думаю, да.

– Вы, кажется, поднимались к нашему шоферу, Руфусу Бейли, в его квартиру над гаражом?

– Да, я заходил к нему.

– И вы были… я хочу сказать… вы…

– Ну да, – ответил я, усмехнувшись.

Жанетт покраснела, опустила голову.

– Кто убирает постели? – спросил я.

– Он сам.

– Я не про постели у Бейли. Кто убирает постели здесь?

– Экономка.

– Нолли Старр ушла во вторник, – задумчиво начал я. – В среду доктор Деварест пригласил меня. В тот же вечер, в среду, я осматривал эту комнату и обнаружил, что будильник заведен. Вы не знаете, не возвращалась ли сюда мисс Старр, не провела ли она здесь ночь со вторника на среду?

– Нет.

– Ее не было или вы не знаете?

– Н-нет.

Жанетт явно избегала моего взгляда.

– И вы не знаете, кто спал в ее комнате?

– Нет.

Она подошла поближе. Протянула руку и вдруг опустила ее мне на плечо.

– Вам Руфус что-нибудь говорил обо мне?

– А что он мог сказать?

Жанетт внезапно прижалась ко мне – слегка, на миг, не отнимая руки, но и не пытаясь изменить ее положение.

– Здесь ужасно скучно. У нас только один выходной день в неделю. Но… когда мы не заняты, мы иногда по вечерам собираемся, проводим время вместе, выпиваем немножко и… вы же знаете, как это бывает…

– Допустим.

– Не говорите миссис Деварест обо мне и… Руфусе, пожалуйста.

– Почему?

Жанетт посмотрела мне в глаза. Прямо и откровенно. Сделала полшага ко мне.

– Она без ума от Руфуса. И она ужасно ревнива, – прошептала девушка.

– А Нолли Старр? Она тоже бывала на ваших вечеринках?

– Нет. Ни разу.

– Ну ладно… Я все же хочу повидать миссис Деварест.

– У нее сейчас доктор.

– Доктор Гелдерфилд?

– Да.

– Давно он лечит вашу хозяйку?

– Около года. Доктор Деварест лечил его отца, а свою жену поручил доктору Гелдерфилду.

– Так Нолли Старр не участвовала в ваших вечеринках?

– Нет. – Жанетт отступила на полшага назад.

– А ей не казалось нудным проводить дома шесть вечеров в неделю?

– Не знаю. Мы с ней об этом не разговаривали.

– Что она делала по вечерам?

Жанетт не ответила.

– Как она проводила вечера, чем занималась? – повторил я вопрос.

– Наверное, сидела у себя в комнате…

– У нее по вечерам горел свет?

– Да… Иногда.

– Миссис Деварест обычно рано ложится?

– Да. У нее больное сердце. Доктор Гелдерфилд…

– Я пойду к ней.

Жанетт схватила меня за руку. Полшага – вперед.

– Но вы не скажете миссис Деварест…

– Господи! Вы о чем? – Я мягко отнял у нее руку. – Я ухожу.

Доктор Гелдерфилд находился в библиотеке. Он рассматривал кресло-качалку, которое было заказано, как выяснилось, специально для его пациентки. Миссис Деварест восседала в кресле, наслаждаясь его вниманием к себе. Ей нравилось чувствовать себя больной, беспомощной, требующей заботы со стороны.

– Дональд! Я и не знала, что вы здесь! – воскликнула миссис Деварест, увидев меня.

– А я ведь пришел повидаться с вами.

Доктор Гелдерфилд встал.

– Ну, мне пора… Думаю, пока что вам не о чем тревожиться. Если лекарство не поможет, позвоните мне. И не терзайте себя, Колетта. Вам нужен спокойный образ жизни.

– Вы так внимательны ко мне, Уоррен. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас.

– Я хотел бы сделать для вас все, что в моих силах! Вы не представляете, чем я обязан Хилтону. – Гелдерфилд повернулся ко мне. – Эти страховые агенты со своими махинациями… Возмутительно! А как ваши дела, Лэм?

– По-моему, неплохо.

Он приблизился ко мне и сказал доверительно, негромко:

– Миссис Деварест пережила серьезное нервное потрясение. Сейчас ей гораздо лучше. Но я не хочу, чтобы какая-нибудь случайность свела на нет все наши усилия.

Гелдерфилд незаметно подмигнул мне.

– Пожалуйста, Уоррен, не внушайте Дональду, что я одряхлела, – улыбнулась миссис Деварест, явно напрашиваясь на комплимент.

Я постарался оправдать ее надежды.

– Вы так молодо выглядите, – сказал я. – Я считал, что вы вторая жена у доктора Девареста. И только недавно узнал, что была и есть одна-единственная миссис Деварест.

– Мне лестно это слышать, Дональд, но вы преувеличиваете.

– Нет, он просто констатирует факт, дорогая, – поддержал меня Гелдерфилд. – Ну, так я вас оставлю. Кстати, Лэм, как вы сюда добрались? На трамвае?

Он снова сощурил глаз, многозначительно глядя на меня.

– Да.

– Если нам по пути, я вас подвезу.

– Охотно.

– Дональд! Но вы же пришли специально, чтобы повидаться со мной! – обиженно воскликнула вдова.

Я кивнул.

– Тогда рассказывайте. У меня нет секретов от моего врача.

Гелдерфилд засмеялся:

– Пациенты обычно воображают, что у них есть секреты от врача.

– По всей вероятности, вечером будет ураган, – сообщил я.

– Возможно. Ну и что? – Миссис Деварест не хотела покидать тропу, на которую мы все вышли в начале разговора.

– Вы помните ночь, когда погиб доктор Деварест? Тогда тоже дул сантанас.

– Дул, грохотал, завывал, – подхватил Гелдерфилд. – И… что из этого следует?

– Дверь гаража, та, что на въезде, поднимается и опускается, ходит вверх и вниз и снабжена противовесом, который позволяет проделывать с нею такие операции, – хладнокровно продолжал я. – Дверь, через которую въехал доктор Деварест, можно плотно закрыть изнутри, если потянуть за веревку, она прикреплена к специальному рычагу. Так вот, веревка тогда была поднята и запутана, до нее нельзя было дотянуться. Это хорошо видно на фотографиях, снятых полицейскими.

– Вы уже как-то упоминали об этом. И какие выводы?

– Подумаем… Доктор Деварест открыл дверь извне, с улицы, въехал в гараж. Закрыть же дверь с помощью веревки он не смог. Он закрыл ее с улицы, а сам вошел в гараж вторично, уже без машины, через вторую, маленькую дверь, которая составляет часть большой, первой. Войдя в гараж, он начал возиться с мотором, оставив первую, большую, неплотно опущенной. Допускается и второй вариант: доктор вообще не поднял большую дверь до отказа.

– Но он должен был поднять ее до отказа, – вырвалось у Колетты. – Она поднимается, опускается и… как же прошла тогда машина?

– Есть положение, в котором противовес удерживает большую дверь, не поднятую до конца, и не позволяет ей опуститься. В то же время машина может въехать в гараж.

– Вы проделали эксперимент? – поинтересовался Гелдерфилд.

– Да.

– И что получается?

– Сильный порыв ветра захлопнул большую дверь, когда она находилась в положении неустойчивого равновесия, то есть не была полностью поднята.

– Но зачем нам знать, как и насколько закрылась дверь? – спросила миссис Деварест.

– Если доктор сам закрыл большую дверь – причина смерти не была неожиданной. Но если ветер захлопнул ее…

– Так это ветер стал… – протянула миссис Деварест.

– …случайным орудием смерти, – подтвердил я.

– Я все-таки не совсем улавливаю суть дела, – сказал Гелдерфилд.

– В первом случае, – объяснил я, – сам доктор Деварест привел в движение силы, которые погубили его. Во втором случае неожиданно вмешался ветер. Удар ветра привел к катастрофе.

– Полагаете, что вы сумеете убедить страховую компанию? – вскричала Колетта.

– И как вы этого добьетесь? – почти одновременно с ней взволнованно спросил Гелдерфилд.

– Есть признаки, что на подходе сантанас. Я звонил в бюро погоды. Там тоже так считают.

– И вы повторите эксперимент, – догадался Гелдерфилд.

– Да.

– Это было бы замечательно, – сказала миссис Деварест.

Доктор сейчас же вернулся к своим профессиональным обязанностям.

– Вам совсем не обязательно присутствовать при этом, Колетта, – строго сказал он. – Допустим, дверь не захлопнется… Вы будете разочарованы. Лишние волнения, переживания…

– Ах, Уоррен, мне так хочется посмотреть!

Доктор Гелдерфилд посоветовался с собственными часами.

– Гм! А в какое время вы намерены устроить свой эксперимент, Лэм?

– Когда задует ветер. Бюро погоды предупреждает обычно за полчаса.

Доктор покусывал губы. Наконец он принял решение:

– Хорошо, я постараюсь приехать. В моем присутствии, Колетта, вы сможете наблюдать за экспериментом. Сидя в каталке. Но если меня не будет… лучше узнать от других, что произойдет. И помните – никаких лестниц! Подниматься по лестнице вам запрещено!

Колетта капризно выпятила губки:

– Мне нужно это видеть, Уоррен.

– Как вы полагаете, когда начнется ураган, Лэм? – осведомился Гелдерфилд.

– Около девяти часов. Так считают в бюро погоды.

– Постараюсь успеть. – Гелдерфилд обернулся к пациентке, улыбнулся ей, хотя улыбка не согнала с его лица профессиональной озабоченности. – Вы готовы поехать со мной, Лэм?

Я последовал за ним к выходу.

– Где ваша колымага? – спросил я.

– Примерно в квартале отсюда.

– Я не заметил вашей машины.

– Я редко останавливаюсь возле самого дома. Я хотел, чтобы вы прошли со мной немножко пешком, Лэм. Знайте же: Колетта думает, что у нее нервный срыв, но все гораздо серьезней…

– Чем она больна?

– Доктор Деварест не хотел, чтобы ей говорили…

– Но что с ней?

– Вас это не должно интересовать, – остановил меня Гелдерфилд. – Я просто хотел вас проинформировать. Если в ходе эксперимента обнаружится нечто способное взволновать или рассердить Колетту… вам следует сначала предупредить о такой возможности меня. Я найду момент и способ, чтобы подготовить ее.

– Какого рода новости могут ее так сильно взволновать?

Он встретил мой взгляд.

– Ну, например, сведения о том, что доктор Деварест вел двойную жизнь.

– А это так?

– Подозреваю – да.

– И давно вы… его заподозрили?

– Этот вопрос тоже вне вашей компетенции, – усмехнулся Гелдерфилд. – Так я свяжусь с синоптиками. Если сумею – приеду. Но ни при каких обстоятельствах нельзя допустить присутствия Колетты на эксперименте, если меня не будет. Не исключены самые неожиданные реакции.

– По поводу реакций, – сказал я. – Ваша пациентка болезненно реагирует на любую информацию или только на факты, подтверждающие измену мужа?

– Ей нельзя раздражаться, сердиться, огорчаться. Необходимо избегать всего, что способно вызвать у нее подобные душевные состояния.

– А радость, торжество, ликование, позитивные эмоции?..

– Прежде всего опасны гнев и раздражение, – перебил меня Гелдерфилд. – Я пекусь о ее здоровье и надеюсь на вашу поддержку.

– А постоянное лечение неэффективно? – не отставал я.

Гелдерфилд снова посмотрел мне прямо в глаза:

– Не вижу оснований распространяться на эту тему. Если откроется что-то о Деваресте, вам следует проконсультироваться со мной. Всего наилучшего.

– Но мы еще увидимся сегодня?

– Вероятно.

– Она захочет быть там.

– А я не уверен, что я этого захочу, в особенности если не смогу здесь присутствовать.

– Я должен подготовиться заранее. Ураган нельзя остановить.

– Понимаю.

– Вы хорошо знали Девареста?

– Чем вызван этот интерес? – недоверчиво спросил Гелдерфилд.

– Вашей версией о его двойной жизни, – напомнил я.

– Как вы к ней относитесь?

– Вы имели в виду Нолли Старр?

Гелдерфилд ответил не сразу:

– Да.

– И могли бы это подтвердить?

– Да.

– Чем?

Гелдерфилд иронически улыбнулся. Он не был склонен к откровенности.

– Это важное обстоятельство, – заметил я.

– Не сомневаюсь, – сухо сказал он.

– Слушайте, доктор, мы союзники или нет? Я считал, что да.

– Ну и что же?

– Вы не очень-то разговорчивы. Для союзника.

– Я не вижу оснований сообщать вам больше того, что я уже сказал.

– Тогда я вам скажу! – взорвался я. – Я разыскал Нолли Старр. Ее адрес: Ист-Бендон-стрит, шестьсот восемьдесят один. Квартиру снимает Дороти Грейл, ее подруга. Я заходил туда и застал там… Джима Тимли. По-моему, Тимли влюблен в Нолли Старр, хотя девушки разыграли целую пьесу, пытаясь убедить меня в том, что Тимли интересуется Дороти Грейл. Для вас эти факты что-нибудь значат?

Доктор Гелдерфилд с досадой закрыл глаза.

– Возможно, – пробормотал он через несколько секунд.

– Вот как я представляю себе ситуацию, – продолжал я, несколько успокоившись. – Когда Тимли, который был под каблуком у миссис Деварест, увлекся Нолли Старр, обстановка в доме осложнилась. Но доктор Деварест был мудрый человек. Он знал о том, что происходит, и одобрял это.

– Надеюсь, вы правы, Лэм! – отозвался Гелдерфилд с облегчением. – Мне известны лишь немногие факты. Как-то Деварест должен был в шесть часов утра оперировать в клинике по поводу аппендицита. Но он не приехал. Меня самого срочно вызвали в клинику, и я знаю, что его там тогда не было. Около семи часов я проезжал мимо парка и увидел Девареста с Нолли Старр. Они играли в теннис и не заметили меня.

– Что еще? – спросил я.

– Пару раз доктор Деварест упоминал о ночных вызовах, но в его блокноте они не записаны.

– А разве не могло случиться, что доктор Деварест отмечал не все вызовы?

Гелдерфилд отверг мое предположение:

– Исключено. Если только вызов не был забыт преднамеренно. Видите ли, Деварест был помешан на системности. Он во всем добивался системности… А почему вы спросили о вызовах, не зафиксированных в блокноте?

– Я думаю, доктор Деварест навестил кого-то в свой последний вечер, но записи об этом, предварительной, как это он обычно делал, в блокноте нет.

– У кого же, по-вашему, он был?

– Наверное, у того, кто знал кое-что о сейфе и содержимом сейфа.

– То есть о драгоценностях?

– Кроме драгоценностей, похищено еще что-то. Звонок мог быть обставлен так, словно это пациент вызывает врача на дом.

Доктор Гелдерфилд опять прикрыл глаза.

– Любопытное предположение, – заметил он. – Я не думаю… Впрочем, может быть, вы и правы.

– Не могли бы вы подбросить мне какую-нибудь мыслишку?

Он отрицательно покачал головой.

– Миссис Деварест утверждает, что две пациентки, к которым доктор ездил перед своей смертью, не имеют ничего общего с…

Гелдерфилд прервал меня: