Слёзы Шороша Братья Бри
– Но не все чувствуют их… как чувствовал Дэнэд.
– Опять ты за своё… Это из-за твоей комнаты камней.
– Приветствую тебя, Лэоэли, – позади, со стороны дворца, раздался голос Озуарда.
Лэоэли встала.
– Добрый день, Озуард. Позволь спросить тебя о том, кто мается нынче в белой комнате.
– Спрашивай – я отвечу.
– Ему что-то грозит? Чем он провинился перед палерардцами?
– Он едва не убил нашего воина у Выпитого Озера перед тем, как был пленён. Расследование прольёт свет на его помыслы и деяния. Но почему его судьба волнует тебя, дорогая наша Лэоэли? Ты знаешь его? Мне показалось, ты неспроста проявляешь интерес к нему.
– Да, я знакома с ним.
– Тогда я прошу тебя явиться в белую комнату. Думаю, твои слова помогут нам приблизиться к истине. Я тотчас соберу участников расследования.
– Хорошо, я буду там.
Дэниел открыл комнату, которую меньше всего ему хотелось бы теперь открыть: нутро её рождало чувство, что в нём не потеряться чёрному, даже тени его, но белому… каким же выпуклым оно должно быть?.. Он сразу увидел Лэоэли. Она сидела на скамейке слева. „Как черны твои волосы, колдунья-зеленоглазка!“ – подумалось ему.
– Дэнэд, займи своё место, – сказал Озуард. – Продолжим расследование. Лэоэли… (Она встала.) Не надо вставать, здесь мы беседуем сидя. Ответь, ты знакома с Дэнэдом?
– Да. Но его зовут Мартин.
Её ответ понравился Озуарду, глаза выдали его.
– Кто он?.. сельчанин, обитатель Выпитого Озера или пришлый из Нет-Мира? – спросил Фелтраур.
– Он из Нет-Мира.
– Где ты с ним познакомилась? – спросил Эвнар.
Лэоэли опустила глаза.
– Ты можешь ответить на этот вопрос, Лэоэли? Или тебя что-то смущает? (Озуард уже догадался о причине её молчания, но хотел, чтобы она сама открыла правду.)
И Лэоэли решилась.
– Озуард, когда-то ты позволил мне приходить в Палерард, взяв с меня слово, что в Дорлифе о тайне лесовиков никто не узнает. Я познакомилась с Мартином в Нет-Мире. Но в Дорлифе не должны знать, что я была там. Придёт время, и я сама расскажу об этом в Управляющем Совете.
– Обещаю, Лэоэли, твои слова останутся в стенах белой комнаты, – сказал Озуард.
– Тебя не напугал вид этого парня, которого легко можно принять за отпрыска корявыря? – спросил Эвнар.
– Но он был с Дэнэдом, и нас познакомил Дэнэд. К тому же Мартин сам сказал, что… (Лэоэли запнулась.)
– Что же сказал Мартин? – поторопился с вопросом Эвнар, уловив, что Лэоэли испугалась ещё не сказанных ею слов.
– Он извинился за то, что, увидев его лицо, я могла бы ненароком вспомнить корявырей.
– Мои первые ученики спорят меж собою, что лучше: открыться и этим заманить противника в ловушку или упреждающе закрыться, – вступил в разговор Ретовал (он как никто другой знал толк в искусстве защиты и нападения). – Похоже, наш пленник выбрал первое.
Палерардцы переглянулись. Озуард заметно помрачнел.
– Лэоэли, ты не припомнишь, на каком языке говорил Мартин? – спросил Фелтраур (сохраняя верность скрытой истине, он искал вопрос, ответ на который мог бы в считанные мгновения укрепить доводы против пленника либо в защиту его).
– Он говорил на языке Нет-Мира, – ответила Лэоэли (лицо её выразило довольство: невольно она помогла Мартину).
– Уважаемый Фелтраур, – не желал сдаваться Ретовал, – мы не должны забывать, что в Выпитом Озере пребывал тот, кто мог передать язык Нет-Мира этому полукорявырю, который теперь выдаёт себя за человека.
– Ты говоришь о том, кого тайная сила соединила с Повелителем Выпитого Озера? – спросил Фелтраур.
– Тронорт?! – воскликнула Лэоэли, противясь доводу Ретовала. – Он не мог! Я не верю!
Ретовал усмехнулся. Эвнар не преминул воспользоваться неосторожным словом Лэоэли:
– Поведай, наша дорогая гостья, что ты знаешь о судьбе Тронорта.
– Он сопровождал меня на Пути в Нет-Мир и отвёз меня к Дэнэду. Потом он ушёл на Перекрёсток Дорог: он дал обещание… и себе, и мне.
– А может быть, он направился к Мартину и приказал ему стать Дэнэдом? Ведь ты не сопровождала его на Перекрёсток? – задавая вопрос Лэоэли, Эвнар обратился взором к тем, кто сидел рядом с ним.
Лэоэли опустила голову и тихо сказала:
– Он не мог.
– Я потревожу тебя ещё одним вопросом, надеюсь, последним, – не унимался Эвнар (ему казалось, что разоблачение пленника близко). – Ты знаешь, как погиб Дэнэд?
Лэоэли тяжело вздохнула.
– Знаешь или нет?
– Знаю… Мы ехали на самоходной повозке. В ней было пять человек.
– Кто? Это важно, – спросил Ретовал.
– Дэнэд, знакомый Дэнэда, я, Мартин и человек, у которого жил Мартин, по имени Сэмюель.
– Это мой дядя, – сказал Дэниел.
– Продолжай, Лэоэли, мы все слушаем тебя, – мягко сказал Озуард.
– Был сильный удар, и я лишилась чувств. Когда очнулась, все лежали, кроме Сэмюеля. Дэнэд и его знакомый погибли.
– Как ты думаешь, Лэоэли, мог это подстроить Мартин, один или вместе с его дядей? – спросил Ретовал и добавил: – Не торопись с ответом, будь взвешенной.
– Сэмюель – добрый человек. Я жила в его доме несколько дней.
– Сторонись чувств. Нам нужна правда, а чувства не прибавляют доверия словам, – сказал Эвнар.
– Я не верю, что это подстроил Мартин, – ответила Лэоэли и обратила взгляд на Дэниела.
– Веришь ли ты, что твой отец и мать погибли случайно, ступив на выступ-призрак? – Ретовал задал вопрос, которого не ожидал никто из присутствовавших в белой комнате. Этот вопрос имел своей целью выявить, насколько сошедшее с уст Лэоэли слово („я не верю“) проникнуто чувством, но не знанием.
Видно было, что Лэоэли растерялась. Все ждали ответа…
– Я никогда не верила, что их смерть была случайной. Но я не хочу об этом говорить.
– Ты уже всё сказала, – заключил Эвнар с нескрываемым довольством.
– Озуард, я хочу сказать.
– Говори, Дэнэд.
– На дороге столкнулись две… повозки. Нашей правил Сэмюель. Но он не виноват. Виноват человек, который правил другой повозкой. Это признало расследование в Нет-Мире.
– Дельное пояснение, – сказал Фелтраур.
– Ты имеешь право сказать всё, что вздумается, – поторопился со словами Эвнар.
– Есть ещё вопросы к Лэоэли? – спросил Озуард и, получив отрицательный ответ, от кого словом, от кого молчанием, поблагодарил её и отпустил.
Глава третья
«Казнить его»
Дэниелу надели на глаз повязку. Через мгновение он ощутил на своём плече руку.
– Иди, – приказал палерардец.
Дэниел знал, что на Путь вместе с ним ступят Озуард, Ретовал и ещё четыре воина, вооружённые кинжалами и луками. Его предупредили, что в лесу Садорн состоится важная для расследования встреча. На вопрос с кем, Ретовал ответил скупо: «Увидишь на месте». И теперь воображение его (благо вынужденная слепота потрафляла этому «капризу» души) перебирало лица: кого?.. кого из своих друзей увидит он?.. И это волновало его не только потому, что решалась его судьба, – наконец, он узнает, что же сталось с ними.
Путь на время отнял у него мысли и чувства… Время на Пути не подвластно привычному счёту ощущений: оно больше не сопровождает тебя, оно словно теряется, чтобы потом вдруг обнаружиться и пойти рядом, всегда – вдруг… Вдруг Дэниел услышал дыхание леса. «Садорн! – сказал он про себя, и за несколько мгновений в его сознании промелькнули обрывки воспоминаний, к горлу подкатил ком: – Ничего не вернёшь».
Повязку сняли, когда отдалились от места выхода с Пути. Дэниел узнал лес: по этой тропинке они шли с Лэоэли в Дорлиф. Впереди послышался разговор.
– Фэлэфи! – прошептал он, различив её голос (он даже не успел подумать, что он Мартин и ни разу не видел её).
И Озуард, и Ретовал не могли не заметить движения чувства в нём, но оставили свои догадки (тотчас обросшие вопросами) при себе.
– Приветствую тебя, уважаемая Фэлэфи, – сказал Озуард, остановившись в двух шагах от дорлифянки и Эвнара, который сопровождал её.
– Приветствую тебя, уважаемый Озуард. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь расследованию, о котором поведал мне мой спутник.
Дэниел смотрел на Фэлэфи (дорогого, родного ему человека), которая всего лишь бросила короткий взгляд в его сторону… и жаждал разорваться и разлететься мелкими кусочками по Садорну. И Садорн, услышав его, зашелестел, зашептал пронзительно, словно призывая эти кусочки. Поддавшись чувству, Дэниел резко оттолкнул воина, который стоял ближе других, и рванул в обратную сторону, по направлению к Харшиду. Палерардцы бросились за ним…
Дэниел бегал хорошо, но легче покорялась ему короткая дистанция. Ноги же Мартина готовы были бежать во всю прыть хоть до Харшида, до… «Одинокий! – промелькнуло у него в голове. – Скрыться у Одинокого. Рассказать ему всё, как есть… Или оторваться от них и укрыться в расщелине. И… но для этого нужно зеркало». Едва Дэниел вкусил радость спасительного бега за мимолётной грёзой, как жгучая боль пронзила его левую ногу (сзади ниже колена) и тут же сковала её. Он шарахнулся об землю всем телом. Придя в себя, перевернулся на бок: четверо огненноволосых обступили его. Один из них присел на карточки подле, снял с пояса флягу и, выдернув из ноги беглеца стрелу, залил рану, потом ловко обмотал её лентой, очевидно, предназначенной для перевязки раненых. Тот из четвёрки, что был крепче других, отдал свой лук и колчан со стрелами товарищу и взвалил Дэниела на плечо…
Фэлэфи ждала вместе с Озуардом, Эвнаром и Ретовалом. Дэниелу помогли сесть у дерева, так, чтобы он опёрся спиной о ствол. Ретовал дал ему хлебнуть из своей фляги. Никто из них не спросил, почему он побежал.
– Дэнэд, это Фэлэфи, целительница из Дорлифа. Она поможет нам лучше понять тебя, – сказал Озуард и затем обратился к ней: – Прошу, приступай.
– Могу ли я вначале взглянуть на его рану, Озуард?
– Ты вольна делать всё, что сочтёшь нужным.
– Дэнэд, прошу тебя, ляг на живот. Я посмотрю, что с твоей ногой, и помогу ей ожить.
Она прислонила руку к повязке, пропитанной кровью… Приблизительно через четверть часа она попросила его встать и пройтись. Он сделал два десятка шагов, ничуть не прихрамывая. Палерардцы переглянулись между собой.
– Боли не чувствуешь? – спросила Фэлэфи.
– Будто во мне и вовсе не было стрелы доброго лесовика. Но я, пожалуй, присяду, чтобы не держать в напряжении войско, – дразня огненноволосых, сказал Дэниел и сел, прислонясь к дереву.
– Он имел право убить тебя: ты пленник, – не удержался Эвнар.
Фэлэфи подошла к Дэниелу и, коснувшись его плеча рукой, спросила:
– Почему ты назвался Дэнэдом?
– Потому что я и есть Дэнэд и никто другой, – в его словах прозвучал вызов: он поддался чувству, которое словно подзадоривало его: «Плевать на всё!»
Этот ответ смутил и Озуарда, и Эвнара, и Ретовала, но никто из них не промолвил и слова: они боялись помешать пленнику раскрыться. Фэлэфи спокойно продолжила:
– Но Эвнар сказал мне, что твоё настоящее имя Мартин.
Дэниел, уставив на неё свой живой правый глаз, сказал:
– Фэлэфи, будь добра, ответь: такому Дэнэду лучше быть Мартином? (Он обвёл лицо рукой.) Или кем-нибудь ещё?
– Но имя и лицо соединены меж собою… если с лицом или душой не сотворили колдовства. (В её глазах читался вопрос к нему.)
– Сама проверь, что со мной сотворили… или что со мной творится. Ты же умеешь.
– Теперь, Дэнэд, я сделаю то, для чего меня пригласил сюда Озуард.
Фэлэфи подняла руки над его головой ладонями вниз и вверилась их зрячей силе, отгородив взор своих глаз опущенными веками ото всего, что её окружало… Через несколько мгновений Дэниел вздрогнул и пронзительно простонал. Руки его дёрнулись вверх и прилипли к левому глазу. Всё его тело охватила тряска. Фэлэфи тотчас отступила от него. Лицо её заметно омрачила какая-то мысль, облёкшая то, что уже успели узнать её руки, в слова.
– Сейчас, сейчас пройдёт. Это мой глаз, мой уродливый глаз, – лихорадочно засеменил Дэниел, – уже лучше.
Подождав ещё немного, Фэлэфи спросила:
– Скажи мне, Дэнэд, прежде ты испытывал эту боль?
– Случалось.
– Расскажи мне об этом.
– Не знаю, что и сказать. Просто бывает больно… здесь и здесь, – Дэниел указал пальцами на неживой глаз и висок.
– Когда приходит боль? Что дразнит её?
Дэниел потупил взор.
– Вижу, ты не желаешь говорить об этом, – спокойно сказала Фэлэфи (она никогда не позволяла себе ни словом, ни взглядом укорить того, кто отдавал себя на волю целительной силы её рук).
– Похоже на то.
– Ты сможешь ещё немного потерпеть? Мне надо убедиться в том, что я почувствовала в первый раз.
– Ради истины я готов потерпеть, – с усмешкой ответил Дэниел.
Боль заставила его сжаться: на этот раз он терпел так долго, как только мог, но всё равно недолго.
– Прости меня, Дэнэд, за то, что заставила тебя страдать и за то, что я должна сейчас открыть тем, в чьих руках твоя судьба, – сказала она и обратилась к Озуарду: – Я могу говорить при всех?
Озуард велел четверым воинам отдалиться и затем предложил Фэлэфи сообщить выявленное ею.
– Руки мои распознали присутствие в этом юноше тёмного начала. Оно воспротивилось доброму току, исходящему от них, и оттого он испытал боль. Оно сильно в нём и подстрекает разум и чувства его вершить зло.
Эти слова, всколыхнув память Дэниела, вернули его к другому признанию: «Не люблю я никого. Еду сейчас по городу, смотрю через стекло: лицо, другое… глаза попадаются, и мне не по себе, так не по себе, что лучше не смотреть…»
Фэлэфи продолжала:
– Но это тёмное начало уравновешивается в Дэнэде (или в Мартине) некой сущностью, пока недоступной моему разумению. Она словно отвлекает огонь тьмы от его души на себя… Ещё моим рукам почудилось знакомое тепло. Они уже прикасались к нему. И я не могу сказать с достоверностью, его ли это изначальная данность или это… тень другого человека, забранная им.
– Чью же тень угадала ты в нём, уважаемая Фэлэфи? – спросил Озуард.
– Уважаемый Озуард, не вправе я выдавать за весомый довод то, что являя себя, порождает сомнение. Прости, но сомнение это я до времени удержу в себе.
– Это тень загубленного им Дэнэда, не так ли? – выплеснул свою правду Эвнар.
Озуард кинул на него короткий взгляд: в нём был упрёк.
– Что с Дэнэдом?.. друзья мои?.. почему – загубленного?.. он убит? – в недоумении спросила Фэлэфи.
Палерардцы молчали.
– Он жив, Фэлэфи! – поспешил со спасительным словом Дэниел (он помнил о Нэтэне и Новоне).
– Но ты же утверждал, что он погиб! – возмутился Ретовал.
– Остановись, Ретовал! И уйми свой пыл, который ненароком может обжечь чувства. Сначала мы должны разобраться во всём сами, – сказал Озуард, взывая не только к благоразумию, но и к великодушию, и затем обратился к Фэлэфи: – Благодарю тебя, уважаемая Фэлэфи. Эвнар проводит тебя.
– Я отправлюсь без провожатых. Прошу тебя, Озуард.
– Будь по-твоему.
– Озуард, ты позволишь Дэнэду отойти со мной в сторону: хочу спросить его для себя, но не для расследования.
– Дэнэд, ты можешь поговорить с Фэлэфи с глазу на глаз.
Они отдалились на два десятка шагов.
– Скажи мне, юноша, веришь ли ты сам, что Дэнэд жив? – выдавая голосом волнение, спросила Фэлэфи.
– Лучше спроси себя, веришь ли ты тому, что сказали тебе твои руки, – ответил Дэниел, резко повернулся и направился к палерардцам.
– Эвнар, просигналь нашим: пора доставить пленника, – попросил Озуард.
Рожок дважды вторгся в привычное многоголосье Садорна. Вскоре из-за деревьев со стороны Зеркальной Заводи вышел небольшой отряд палерардцев. Они вели корявыря, высокого, широкого в плечах, мощного. Он был облачён в панцирную рубаху, отмеченную знаком войска Зусуза – оранжевой стрелой, пронзающей чёрный круг. Верёвка туго обвивала его туловище вместе с опущенными руками, прижатыми к нему. Лицо его, словно неколебимый лик гигантского баринтового ореха, пугало и подавляло всё, что случайно или неслучайно натыкалось на него своим взглядом. Глаза его выражали презрение к участи пленника, которого ждала неминуемая казнь. Дэниел сразу узнал его. Воины подвели корявыря к Озуарду.
– Правитель, вот тот пленник, о котором я говорил третьего дня, – сказал один из них.
– Дэнэд, тебе знаком этот корявырь? – спросил Озуард.
Оживший баринтовый орех зычно рассмеялся.
– Да, я знаю его. Это Гура, правая рука Повелителя Выпитого Озера.
– Ты, я вижу, тоже не впервые повстречал Дэнэда?
Гура снова рассмеялся. Затем сказал:
– Это Мартрам.
– Ответь, Гура, что тебя связывает с Мартрамом.
– Ничего. Он не из наших. Он явился в Выпитое Озеро, спасаясь от людей. Они гнались за ним и схватили его. Но мы напали на них и отбили пришлого.
– Почему воины Зусуза не убили его?
– Он искал Сафу. Он знал её. Она тоже признала его, как только увидела. И он пришёлся по нраву Повелителю. Зусуз испытал его, и он выказал преданность делу.
– Сафа? Кто это?
– Служанка Повелителя.
– Ты знаешь, почему люди преследовали его? – спросил Ретовал.
– Он убил настоящего Дэнэда. Настоящий Дэнэд держал при себе то, что жаждал заполучить Повелитель.
– И Зусуз заполучил это… от Мартрама?
– При Мартраме не было ничего.
– Что вынуждает тебя выдать нам, твоим врагам, приспешника Зусуза? – спросил корявыря Эвнар.
– Есть одна догадка. Но её я унесу с собой в Озеро Вечной Тьмы.
– Казнить его, – приказал Озуард воинам, сопровождавшим Гуру.
Дэниел вздрогнул: его будто обожгло это слово – казнить. Ему показалось, что оно относится к нему. Нет, его не казнят через несколько мгновений, как этого злодея. Но это знак… знак того, что с ним это случится вдруг, неожиданно. В череде слов он вдруг услышит: «Казнить его».
По прибытии в Палерард Дэниелу дали время на еду и отдых. Затем в белой комнате продолжилось расследование. Начал Озуард:
– Дэнэд, теперь нам доподлинно известно, что ты пришлый из Нет-Мира, а не отпрыск корявыря из Выпитого Озера, как полагали некоторые из нас. Но уважаемая Фэлэфи поведала, не дав повода усомниться в этом ни себе, ни нам, что в тебе таится тёмное начало. Признаёшь ли ты это?
– А в ком его нет?
– Дэнэд, напоминаю тебе, что мы собрались в белой комнате не затем, чтобы отвлечённо рассуждать о противоречивой сути вещей. Прошу: отвечай прямо.
– Догадывался.
– Теперь мы знаем, – продолжил Озуард, – что тёмное начало привело тебя в Выпитое Озеро, с которым были связаны твои помыслы и устремления.
– Да, у меня были помыслы, но вовсе не те, о которых все вы думаете.
– Но Гуре незачем лгать, – заметил Ретовал.
– А он и не лгал. Там, в Выпитом Озере, мне пришлось выкручиваться, чтобы попытаться сделать то, для чего мы отправились в их логово.
– Почему же ты побежал от нас при виде Фэлэфи? – спросил Эвнар и не удержался от того, чтобы дать ответ: – Не потому ли, что испугался изобличающей тебя правды?
Дэниел задумался…
– Ответь искренне, Дэнэд: это пойдёт всем нам на пользу, – сказал Фелтраур.
– Не знаю почему… Наверно, потому что ты не хочешь верить мне, Эвнар. И не только ты.
– Мы верим фактам. Прежде всего мы должны верить фактам, – пояснил Фелтраур (и голос его, и облик являли собой невозмутимость). – Но так обернулось, что факты против тебя, а за тебя лишь твои слова.
– А то, что случилось в Выпитом Озере за день до того, как вы пленили меня, это для вас не факт?
– Но кто подтвердит, что ты был на нашей стороне? Кто из живых? – спросил Ретовал. – Те, кого ты назвал, так и не объявились.
– К тому же, по словам Гуры, именно эти люди гнались за тобой, – сказал Эвнар и с ехидством добавил: – Так что к факту, о котором нынче знают все, пока присоединил тебя лишь твой язык.
– Тогда казни меня прямо сейчас! – ответил Дэниел, глядя в глаза Эвнару, и в его глазе был вызов. – А хочешь, сразимся один на один: у тебя – лук и стрелы, у меня – камни.
– Через три дня казнят тебя! – выкрикнул Эвнар и добавил: – начиная с завтрашнего… если со мной согласятся те, кто сидит за этим столом.
– Это разумно, – без колебаний присоединился к нему Ретовал.
– Если за три дня никто и ничто не скажет в пользу Дэнэда, тогда будем голосовать, – высказался Фелтраур.
– Я за голосование через три дня, – решил Озуард. – Так что двое за голосование через три дня, двое – за казнь.
– Хорошо, – перебил его Эвнар (видно было, что пыл воина, взявший в нём верх над беспристрастностью судьи в перепалке с Дэнэдом, уже утих). – Через три дня голосуем.
Глава четвёртая
Воспоминания: озеро Тэхл
Остаток дня Дэниел провёл в отведённой ему комнате. От двери к зеркалу… от зеркала к двери… шаг за шагом… несчётное число шагов… словно на каком-то из этих отрезков долгого слепого пути его ждало спасение…
«Что может спасти тебя, тень Дэнэда?.. что?.. Может быть, хриплый голос Гройорга, который вдруг раздастся за этой дверью: „Мал-Малец в помощь мне“? О, Гройорг-Квадрат! Будь добр, рассердись так круто, как только ты умеешь сердиться, и разнеси эту твердокаменную обитель белизны в осколки не услышанных слов… Может быть, ты, Мэт? Ведь одно ты знаешь точно: ты со мной. Я снова тону, пёрышко. На этот раз я угодил в смертельный водоворот. Вытащи меня на родной берег… если ты сам выбрался из ямы, кишащей корявырями… Или, может быть, ты, Савасард-Ясный? Когда-то ты сказал Нэтэну-Смельчаку, что чувствуешь свет во тьме. Свет во тьме – это про меня. Приди и скажи своим огненноволосым собратьям, что за чернотой моего глаза скрывается свет… Или ты, Малам. Пусть твоя палка услышит мой голос и даст тебе знак, что я в беде. Похоже, ты всегда знаешь больше, чем говоришь. Может, ты уже распознал во мне Дэнэда, который жил в твоём доме? Тебя услышит даже глухой… А от тебя, Семимес, сын Малама, могу ли я ждать помощи? У меня в запасе три дня. „Если бы Семимес был целым человеком…“ Что бы ты сказал, будь ты на моём месте? Я ведь теперь тоже не пойми кто. Куда же ты подевался, Семимес-Победитель? Почему тебя не было с нами?.. А что если никого из вас нет среди живых?..
Что ещё может тебя спасти, тень Дэнэда? Побег? Новый побег? Найти предлог, чтобы оказаться в Садорне. Им и в голову не придёт, что ты рискнёшь ещё раз. В случае успеха… в случае успеха тебя ждёт дом Сэмюеля. Ты будешь пялиться в зеркало и корчить назло судьбе гримасу победителя… и тысячу раз, уговаривая себя, назовёшь своё отражение Дэниелом. Сэмюель, словно в пику тебе, по сто раз на дню будет дразнить твою душу: „Мартин! Мартин!“ А палерардцы на веки вечные запомнят тебя как трусливого приспешника Тьмы Мартрама. И никто не узнает, как было на самом деле».
От двери к зеркалу… от зеркала к двери… шаг за шагом… И Дэниел не заметил, как эти отрезки пути превратились в отрезки другого пути… пути, который начался за бортиком кабины колеса обозрения…
– Мэт, как ты?
– Нормально: не первый раз.
– Не первый, но как в первый. Только небо фиолетовое, – сказал Дэниел, и грусть послышалась в его голосе, и посмотрела светло-синим взором Мартина.
Мэтью потупил голову: он вспомнил глаза, в которых запечатлелось это небо. Но печаль не годилась им в подмогу, и он нашёл то, что тоже было не как в первый раз, но уводило от печали:
– И рюкзак превратил меня в неповоротливую улитку.
– О чём подумала Крис, когда очнулась среди этих скал?
– О том, что надо идти в какую-нибудь сторону. Встаём, Дэн, и в путь… по следам Крис.
– Скорее за своей интуицией, которая побежит по её невидимым следам.
– Именно это я и имел в виду. А ведь ты забыл кое о чём спросить…
Дэниел задумался.
– Не врубаешься? Даю подсказку: спросить должен ты… На этот раз спросить должен ты.
– А-а! – догадался Дэниел. – Давай Её сюда. (Он указал на чехол на своём ремне.)
– Держи. Пусть будет всё, как тогда.
– Так в какую сторону зовёт тебя интуиция, Мэт-Жизнелюб?
– Давай одновременно, Дэн-Грустный. Закроем глаза и на счёт три ткнём пальцем в направлении убегающей интуиции.
– Со мной все играют в эту игру.
– Ты о чём?
Читать бесплатно другие книги:
